Текст книги "Чужой"

– Виктор? – спросили одновременно Вишенка и Уля, а Мариан посмотрел на мальчика с беспокойством.

– Ну да, Виктор!

– Лучше бы ты с ним не связывался, – резко сказал Мариан.

– А я связываюсь? – Юлек пожал плечами с выражением сокрушительного презрения к Виктору. – Он первый со мной заговорил. Сказал, будто бы он уже видел Зенека. В Лентове на ярмарке. И будто бы за Зенеком гнался милиционер. Вот болван-то!

– Приснилось ему, что ли! – возмутилась Вишенка.

– Идиот! – буркнул Мариан.

– И спрашивал меня, где Зенек живет, – продолжал Юлек. – Думал, дурак, что я ему скажу.

– Это он ищет Зенека, чтобы отомстить, – встревожилась Уля.

– А между прочим, нам надо теперь следить, когда идем на остров, нет ли кого поблизости, – сказала Вишенка. – Не хватает еще, чтобы они сюда за нами приперлись!

Мариан был с ней согласен. Но Юлек рассудил беззаботно:

– Все равно Зенек так и так надает Виктору, если захочет. И любому надает. – Поразмыслив, он прибавил, гордо выпятив свою худенькую грудь: – Да, но если на него нападут, ну, скажем, трое, тогда ему без нас не справиться. И поэтому мы с Марианом должны всегда ходить с ним. Куда он, туда и мы.

– А мне прикажете сидеть и вас дожидаться? – спросила Вишенка, которая никак не могла утешиться, что накануне не участвовала в драке, – И не подумаю!

– Слушайте! – догадался вдруг Юлек. – Я знаю, куда Зенек пошел! В лавку на шоссе – за хлебом!

Это было вполне вероятно, и ребята удивились, как им это раньше не пришло в голову. Юлек заявил, что раз так, то не остается ничего иного, как тоже пойти туда, во всяком случае ему и Мариану, потому что девочки... Тут Юлек состроил гримасу, давая понять, что присутствие девочек в этом походе нежелательно. Когда человек моложе всех, он так боится упустить малейшую возможность продемонстрировать свое превосходство! А Юлек, что ни говори, сражался против Виктора плечом к плечу с Зенеком и считал, что это ставит его выше даже Вишенки, не говоря об Уле. К сожалению, Мариан не разделял его взглядов и сухо посоветовал брату не валять дурака. Впрочем, Вишенка и не подумала обижаться– напротив, она готова была немедленно отправиться в путь, тем более что погода стояла прохладная, собирался дождь и купаться ей вовсе не хотелось. Что касается Ули, то ее мнения, конечно, не спрашивали: и так было известно, что она пойдет с подругой.

– Ну, чего ж мы стоим? – спросила Вишенка. – Сложим в шалаш что кто принес, и пошли.

Они спрятали в шалаше припасы. Припасов было совсем немного. «Как для маленького ребенка», – подумала Уля.

Они гуськом пробрались по тропинке вдоль реки и вышли на широкую, обсаженную вербами проселочную дорогу. Хмурое небо низко нависло над землей, несколько раз начинал моросить мелкий противный дождик. Но это никого не огорчало; наоборот, путешествие в такую погоду приобретало вкус приключения, и грустное вчерашнее событие постепенно улетучивалось из памяти. Всех волновало сознание, что они вступают в незнакомые места и каждый шаг уводит их все дальше от дома. Юлек, быстро примирившись с присутствием девочек, пришел в отличное настроение и стал насвистывать разные песенки.

Через некоторое время, миновав небольшой сосновый лесок, они очутились на шоссе. За леском начиналась открытая местность, вся в пологих холмах. Влажная полоса асфальта, отражавшая серое небо, то мягко спускалась, то, пробежав через каменный мост, снова поднималась вверх. Наша четверка огляделась вокруг. Приятно было смотреть на сады и дома, на широкие волнистые поля, на далекие незнакомые села. Шоссе, убегающее за горизонт, манило их в дальний путь, в неведомые края.

– Здорово! – сказал Юлек.

Остальные тоже чувствовали, что здорово. Они шли молча, широким, слаженным шагом, и им было радостно.

– А далеко еще до этой лавки? – спросил Юлек у Мариана.

– Я бы пошла хоть на край света! – немедленно отозвалась Вишенка.

– Километра полтора. Лавка стоит на горке, – ответил

Мариан. – А что?

– Давайте выпьем там лимонаду!

Юлек очень любил лимонад, но сейчас дело было не только в его пристрастии к этому напитку. Ему хотелось отметить чем-то особенным такое замечательное путешествие. Мариан, Вишенка и Уля сразу это поняли.

– Можно, – сказала Вишенка.

Мариан, вместо того чтобы, как обычно, поиздеваться над Юлеком, который последний грош готов потратить на конфеты и лимонад, спросил нехотя:

– А деньги у тебя есть? У меня нету.

– Два злотых! – Юлек подкинул монетку.

У Вишенки было столько же, у Ули ничего. Решили, что этого хватит, а если они встретят по пути Зенека, то он вернется с ними в лавку.

Машин на шоссе было немного. Проехало с грохотом несколько грузовиков, бесшумно промчалось десятка два легковых машин, каждую из них они внимательно осмотрели, потом протащился облупленный, громыхающий междугородный автобус. Они шли к мосту и толковали, как здорово будет посмотреть на реку сверху, из-за перил. Вдруг в воздухе что-то сверкнуло, и на телеграфном проводе уселась большая голубая птица. Ребята замерли – птица была такая чудесная, она вся так и переливалась голубизной, словно драгоценный камень.

– Кто это? – прошептал Юлек.

– Не знаю, – тоже шепотом ответил Мариан.

– Зенек сказал бы, – заметила Вишенка.

– Да уж наверно! – откликнулся Юлек.

Птица поднялась в воздух, пролетела немного над шоссе, а потом свернула к живой изгороди. Ее фантастическое оперение голубым огнем заиграло на фоне темной зелени.

– Может, у нее тут гнездо? – с надеждой спросил мальчуган.– Давайте поищем!

– Давайте! – моментально согласилась Вишенка.

Ребята сошли с шоссе и стали тихонько красться по мягкой траве вдоль живой изгороди, напряженно высматривая, не покажется ли птица снова.

В кустах что-то зашуршало. Они остановились затаив дыхание. Треснула сухая ветка, другая, третья, кто-то заворочался, как будто большой зверь продирался сквозь чащу, и вдруг из-под живой изгороди, у самой земли, показались вытянутые руки, а потом лохматая мальчишеская голова. Руки держали яблоки. Мальчик выполз из-под изгороди и вскочил на ноги. Это был Зенек.

Четыре пары глаз впились в него. Он стоял, не шевелясь, одни только руки с яблоками незаметно уходили назад, пока совсем не скрылись за спиной. На щеках у него выступили красные пятна, поползли на лоб, на уши, потом пропали.

– Зенек? – тихонько крикнул сдавленным от изумления голосом Юлек. – Зенек?!

Больше никто ничего не сказал, не двинулся с места. Внезапно выражение лица у Зенека изменилось. Раздался неприятный, отрывистый смех.

– Ну, чего уставились? – презрительно бросил он. – И вообще... откуда вы тут взялись?

– Мы шли... Мы думали, что ты… что хлеб... – беспомощно забормотал Юлек, как бы оправдываясь – Мы шли тебя встречать... и вот... А потом мы увидели птицу...

Зенек снова рассмеялся и протянул руки, показывая большие светло-зеленые яблоки.

– Видали? Бумажный ранет. Сладкие! Можете взять себе, я уже наелся.

Уля отступила и спряталась за Мариана, Вишенка опустила голову, Мариан вздернул брови, а Юлек беспокойно переводил взгляд с Зенека на Мариана, а с Мариана опять на Зенека.

– А может, сами себе нарвете? – небрежно спросил Зенек.– Сторожа нету, можно идти свободно, – соблазнял он. – Если, конечно, найдется среди вас смелый.

– Я пойду! – поспешно откликнулся Юлек и рванулся вперед. – Я!

– Юлек! – резко сказал Мариан.

Девочки промолчали. Юлек опять стал около Мариана.

– Правильно, – насмешливо проговорил Зенек. – Этот спорт – не для трусливых.

«Спорт»? Это воровство, а не спорт!» – с возмущением подумал Мариан. Но разве можно сказать такую вещь вслух? Мариан не мог.

– Я не трус! – крикнул Юлек.

– И я тоже! – порывисто сказала Вишенка, оскорбленно блеснув глазами. – Не смей так говорить!

– А почему бы мне не говорить? – издевался Зенек. – Доказательств нет.

– Может, вернемся на шоссе? – предложил Мариан. Он казался спокойным, но на самом деле был глубоко

уязвлен. Зенек не имеет права называть его трусом! Разве вчера он не доказал свою смелость? Зенек должен был бы об этом помнить!

– Можно, – легко согласился Зенек.

Они молча повернулись и пошли к шоссе. Впереди торопливо, как будто убегая от кого-то, шагала Уля. Она снова и снова переживала ту мучительную минуту, когда Зенек, бледный, стоял перед ними с яблоками в руках и его щеки покрывались краской стыда.

А Зенек спрятал три яблока в карман, а четвертое начал есть, с хрустом откусывая большие сочные куски. Он шел вразвалку, беспечно оглядываясь по сторонам. Доев яблоко, он закинул огрызок далеко в поле и спросил, ни к кому не обращаясь:

– Что же это была за птица?

– Большая такая, голубая, – поспешно ответил Юлек, радуясь, что наконец прервалось томительное молчание.– Присела на дерево и сразу опять полетела.

– Вся голубая или только крылья?

– Вся!

– Это сизоворонка, – определил Зенек. – У сойки только крылья голубые.

Когда они оказались на шоссе, Мариан сухо спросил Зенека:

– В магазин пойдешь?

– Зачем?

– А за хлебом?

– На что мне хлеб, я яблок наелся, – насмешливо ответил Зенек.

– Ну, тогда пошли обратно.

– Как! – горячо запротестовал Юлек. – А лимонад? Мы же собирались пить лимонад! Вы же обещали! Обещали!

– Нм уже расхотелось, не видишь, что ли! – ответил Зенек. – Переживают из-за всякой ерунды.

Глаза Вишенки снова загорелись от гнева. Насмешки Зенека уязвляли ее до глубины души. Он еще никогда так себя не вел! Пусть он старше, сильнее, храбрее их всех, но до сих пор он не имел обыкновения хвастаться этим и никогда не старался подчеркнуть, какие они по сравнению с ним глупенькие и маленькие. А сейчас старается. Почему? Потому что рвал яблоки в чужом саду, а они этого делать не стали? Он сказал, что это спорт для смелых. «Он еще увидит, какая я смелая!– твердила про себя Вишенка. – Увидит!» И, чтобы показать, что все его насмешки ей нипочем, она решительно заявила:

– А вот и нет, ничего нам не расхотелось! Пошли!

* * *

Теперь шоссе взбирается в гору, к вершине холма, на котором широко раскинулись постройки госсельхоза. Вот и каменный дом, в котором когда-то был трактир. Теперь здесь кооперативная лавка.

Уля, Вишенка, Мариан и Зенек усаживаются на скамейку перед лавкой. За лимонадом идет, разумеется, Юлек. Купив лимонад, он ухитряется еще выпросить для девочек баночку из-под горчицы. Сам он считает, что пить лимонад из банки– недостойная слабость, и уверен, что Мариан и Зенек придерживаются такого же мнения.

– На, – говорит он, протягивая бутылку Зенеку. Вторую он вручает Вишенке.

Зенек делает несколько глотков и передает бутылку Мариану. В это время к магазину подъезжает тележка. На таких широких тележках огородники возят на базар овощи и саженцы. Лошадью правит молодая женщина, рядом с ней, положив голову ей на колени, спит маленький мальчик. Женщина привязывает вожжи к сиденью.

– Сиди, сынок, – говорит она мальчику, который, приподнявшись, сонно смотрит вокруг. – Спи спокойно. Мама сейчас вернется, сию минутку.

Мальчик снова укладывается, женщина спрыгивает на землю и входит в магазин.

Мариан пьет лимонад мелкими глоточками, так медленно, что глаза Юлека начинают следить за уровнем жидкости в бутылке с некоторой тревогой. Однако Мариан человек справедливый. Он держит палец на половине бутылки и время от времени проверяет, сколько ему еще полагается. Наконец Юлек получает долгожданную бутылку и, в свою очередь, так долго цедит любимый напиток, что на пороге магазина показывается продавец, обеспокоенный судьбой посуды.

– Сейчас, – с сожалением говорит Юлек. – Сейчас отдам!

Но даже лимонад не развеял плохого настроения. Изредка то один, то другой промолвит слово, и опять наступает молчание. Ребята сидят, глазеют на лошадь, которая прядает ушами, на пеструю курицу, которая разгребает когтями землю и тихим кудахтаньем зовет своих цыплят, на скачущих среди рассыпанной соломы и конского навоза воробьев... Потом ребята переводят взгляд на шоссе с другой стороны холма, где оно снова сбегает вниз. Там стоят два барьера, обозначающие дорожные работы, рядом дымится котел со смолой. Проезд здесь такой узкий, что встречным машинам, чтобы разминуться, приходится жаться к самому краю шоссе. Юлек называет марки проезжающих машин; иногда Мариан или Вишенка его поправляют. Если это делает Мариан, Юлек признает свою ошибку, если Вишенка – спорит с ней. Уля молчит. Зенек тоже. Тяжко.

Вдруг неподалеку раздается пулеметный треск мотора, и из-за угла большого сарая, лязгая гусеницами, выезжает на шоссе могучий трактор-тягач. Юлек, Зенек и Мариан вскакивают– нельзя упустить случай полюбоваться такой машиной.

Грохот трактора заглушает все прочие звуки. Тракторист поудобнее усаживается на своем седле и что-то говорит перемазанному маслом помощнику, который стоит у него за спиной. Оба смеются.

Внезапно происходит что-то странное: их лица перекашиваются, в глазах появляется ужас, они начинают кричать, кричать изо всех сил, никто не слышит, что именно, они показывают руками вверх, в сторону магазина, к которому ребята стоят теперь спиной. Зенек, Юлек и Мариан поспешно оборачиваются, и в тот же миг раздается отчаянный крик девочек.

– Лошадь! Лошадь! – надрывается Вишенка. Уля бледнеет как полотно.

Тележки с мальчиком уже нет перед магазином. Обезумевшая от страха лошадь галопом несется вниз по шоссе, тележка подпрыгивает, мотается из стороны в сторону, того и гляди налетит на придорожное дерево. Проснувшийся малыш распластался на сиденье, вцепившись в него обеими руками.

Вишенка, Уля, трое ребят, тракторист и его помощник смотрят в оцепенении – в голове ни единой мысли, руки и ноги словно отнялись. Но длится это всего секунду. Зенек грубо отталкивает загораживающих ему дорогу ребят – Юлек падает, Мариан беспомощно соскакивает в кювет – и, пересекая шоссе, бросается за промчавшейся мимо тележкой. Механик выключает мотор трактора, спрыгивает на землю. Из магазина выбегает услышавшая крики мать.

– О боже! – вне себя от ужаса кричит она. – Боже! Следом за ней выходит и продавец.

– Сыночек! – кричит женщина, бросаясь вниз. – Помогите! Помогите!

Лошадь несется во весь опор. В это время наверху за барьерами показываются два грузовика, а за ними легковая машина. Грузовики закрывают легковой поле зрения. Легковая обгоняет их на большой скорости и стремглав летит к барьерам, в узкую горловину шоссе, прямо навстречу разогнавшейся лошади.

Уля впивается ногтями в плечо Вишенки, но та не чувствует боли. Мариан бледен. Юлек, раскрыв рот, смотрит на удаляющуюся тележку.

– О боже! – шепчут женщины, выбежавшие из соседних домов и бараков. – О боже!

– Машина! – кричит продавец, как будто никто, кроме него, не видит опасности. – Там машина!

Тем временем Зенек длинным спортивным шагом мчится вперед. Расстояние между ним и тележкой сокращается. Но и барьеры все ближе. Тележка подпрыгивает, малыш отпускает край сиденья и скатывается назад.

– Он упадет! – кричит женщина. – О господи, сейчас упадет!

Всего три шага отделяют Зенека от тележки. Он делает рывок, хватается рукой за грядку, бежит несколько мгновений рядом с вертящимся колесом, потом резко отталкивается йогами от земли и вскакивает на тележку. Дальше все происходит с молниеносной быстротой: он толкает ребенка вперед, наклоняется, ловит вожжи, укорачивает их и тянет к себе, сдерживая лошадь. Одновременно он придерживает ребенка, прижимая его ногой к сиденью.

Лошадь, почувствовав узду, закидывает голову, но не подчиняется. Она минует барьеры и выбегает на самую узкую часть шоссе.

Со встречного холма, отчаянно сигналя, мчится легковой автомобиль. Зрители задерживают дыхание. У матери, которая бежала по краю дороги, вырывается протяжный вопль ужаса.

Зенек откидывается назад и вправо с такой силой, что лишь натянутые вожжи не дают ему упасть. Голова лошади проделывает тот же поворот, за лошадью и тележка, и вот она уже катится с высокой насыпи шоссе вниз, на луг. Еще несколько шагов по мягкой зеленой траве, и лошадь, вся взмыленная, тяжело поводя боками, останавливается.

Первой подбегает к повозке мать. Она хватает ребенка и, обессилев, прислоняется спиной к краю повозки. За ней спешат остальные – Юлек, Мариан, Вишенка, дорожные рабочие.

– Зенек! – сдавленно восклицает Юлек. – Зенек! – Не в силах выразить свои чувства словами, он прижимается к плечу друга.

Вишенка и Мариан тоже не находят слов. Глаза их полны страха и изумления. Вот так Зенек!.. Недавнее происшествие с яблоками кажется им теперь незначительным, как будто его и не было, и уж, во всяком случае, нельзя себе представить, что оно имеет какое-нибудь отношение к парню, который стоит сейчас перед ними и только что вел себя как герой. Они смотрят на него с восторгом.

Уля по-прежнему бледна, губы у нее дрожат. К счастью, никто этого не замечает, все смотрят на Зенека.

– Ну и молодчина же у тебя сын! – обращается к женщине один из рабочих. – На такое дело и взрослый-то не каждый отважится.

– Тут не только отважиться – тут уметь надо, – откликается другой. – С одной стороны барьер, а навстречу машина – в последнюю секунду свернул!

– О господи Иисусе! – шепчет женщина, все еще не в силах поверить, что опасность миновала. – Ну и страху же я натерпелась!.. – Она судорожно вздыхает, потом смотрит на Зенека и объясняет рабочему: – Да он вовсе не сын мне, у меня только вот этот один.

Ребенок уже не плачет, но он очень испуган. Мать поднимает его к Зенеку.

– Скажи ему спасибо, сыночек, – нежно говорит она, прижимаясь губами к его светлым растрепанным волосенкам.– Обними дядю, он тебе жизнь спас.

Ребенок морщится, прячет лицо на груди у матери. Зенек смеется и отходит смущенный.

– Боится меня, я его сильно прижал, но иначе нельзя было.

– Ясное дело, вывалился бы мальчишка. Тем временем подбегает механик.

– За такой лошадью следить надо! Еще немного – и могло случиться несчастье!

Женщина оправдывается: она ведь уже много раз ездила по шоссе, и никогда ничего такого не случалось. Мариан объясняет, что лошадь испугалась трактора.

– Трактор вдруг как выехал да как загрохочет! – поддерживает его Юлек.

Зенек не принимает участия в этих разговорах. Он вытаскивает из-под сиденья горсть соломы, обтирает вспотевшую лошадь, потом берет вожжи и не спеша выводит тележку на шоссе.

Все расходятся. Женщина с ребенком уезжает, дорожные рабочие идут к своим барьерам и принимаются за прерванную работу, а Зенек с ребятами и механик направляются к магазину.

Тем временем перед магазином, привлеченная происшествием, собралась толпа, крестьяне с ближних полей, из деревни да и ребятни набежало порядочно. Все окружили продавца, который, сильно размахивая руками, рассказывает, что случилось. Несколько мальчишек бросаются навстречу идущим.

– Вот тот! – говорит продавец, показывая на Зенека. – Самый высокий.

– Совсем молодой парнишка, – поражается стоящая рядом с ним толстуха. – Надо же, не побоялся!

– Откуда он? – спрашивают другие. – Вы его знаете?

– Знать я его не знаю, но он пил у меня лимонад. Вот с этими ребятами. Вот на этой лавке сидел.

Продавец чрезвычайно гордится тем, что именно около его магазина разыгрались необыкновенные события.

– Иди к нам! – зовет он Зенека. – Сам-то ты откуда?

Парень не отвечает и продолжает шагать, обходя загораживающих ему дорогу детишек.

– Слышишь, он тебя зовет, – окликает его Юлек.

– Ну и что? – Зенек явно раздосадован. – Пошли отсюда.

Но Юлек не в силах отказаться от славы. Он тянет приятеля за руку, их окружают, Вишенка и Уля остаются в стороне.

– Откуда ты? – снова спрашивает продавец.

– А на что вам?

– Да просто всем интересно, – добродушно смеется продавец. – Отличный номер ты проделал, вот все и хотят узнать. .Про тебя и в газету написать стоит. Как тебя зовут?

– Его зовут Зенек, – с гордостью сообщает Юлек. – Зенек Вуй...

– Зенек Вуйтчак, – быстро прерывает его Зенек и решительно выбирается из кольца любопытных.

– Зенек! – удивленно говорит Юлек, едва поспевая за ним. – Ведь твоя фамилия Вуйчик, а не Вуйтчак!

– Ну и что? – сердито спрашивает Зенек. – В газету писать собрался, идиот!

– А ты не хочешь?.. – Юлек поражен.

– Конечно, нет.

– Почему? – спрашивает Мариан, недоуменно морща лоб. Ведь человеку, совершившему такой подвиг, должно быть приятно прочитать об этом в газете.

– Не хочу, и все тут! – Зенек презрительно кривит губы. И, чтоб положить конец разговору, он отмечает, что небо

прояснилось. Юлек умолкает. Увидеть свое имя в газете... И все бы читали, все! Как о тех ребятах, которые предотвратили крушение поезда. А Зенек вовсе этим не интересуется, ему это не нужно... Сердце Юлека снова наполняется изумлением и восторгом.

Ребята догоняют Вишенку и Улю, и все вместе отправляются домой. Зенек идет между братьями, девочки позади.

Обе не отводят глаз от складной фигуры идущего впереди

парня.

– Где ты научился править лошадью? – спрашивает Мариан. Этим вопросом он хочет выразить свое восхищение. Ни за что на свете он не стал бы говорить о своих чувствах прямо – такие вещи говорить не следует, это выглядит очень глупо. Да и Зенек не захотел бы ничего такого услышать.

– У дедушки, – отвечает Зенек. – В деревне.

Юлека занимает другое. Знал ли Зенек с самого начала, что надо свернуть на луг, или решил сделать это в последнюю секунду?

Зенек смеется:

– А зачем мне было сворачивать, если б не машина? Я думал только, как бы проскочить мимо барьеров. Ну, а когда вынырнула машина, тут уж делать нечего, пришлось свернуть.

– Там такой крутой спуск, могли ведь опрокинуться!

– Конечно, могли! Да уж лучше опрокинуться, чем попасть под машину. Что бы от нас осталось? Мокрое место!

– Уля, —тихо говорит Вишенка, – ведь Зенек мог погибнуть. ..

– Да...

– А он идет себе как ни в чем не бывало. Как будто ничего особенного не случилось. Ты заметила?

– Да...

Вот и снова бетонный мост через Млынувку. Ребята шагают бодро, ноги под горку сами идут. После пережитого волнения все развеселились. Как хорошо, что Зенек опять с ними! Ветер приятно холодит разгоряченные лица, треплет волосы. Небо прояснилось, в разрывах между тучами виднеются голубые проемы, то там, то тут скользнет по полям солнечный луч, и сразу все краски становятся ярче.

На мосту, конечно, минутку постояли. Юлек бросил в воду щепку и разогнал стайку рыбок. Потом отправились дальше, вдоль живой изгороди, за которой был сад. Проходя мимо калитки, Зенек обогнал остальных, заглянул внутрь и тихонько засмеялся. Немного дальше, там, где изгородь заворачивала под прямым углом и отделяла сад от поля, он остановился, опять хмыкнул и, небрежно тряхнув головой, сказал вполголоса:

– Никого нет. Я пойду. А вы как хотите.

– За яблоками? – прошептал Юлек.

– Кто боится, может не ходить, – медленно произнес Зенек. – Я никого не заставляю.

– Я пойду с тобой! – крикнул Юлек. – Я нисколько не боюсь. Пошли, Мариан!

Мариан не двигался с места. Он был в полной растерянности. Что делать? Нельзя же, чтобы такой парень, как Зенек, считал его трусом!..

– Ну, Мариан! – крикнул Юлек. Вишенка блеснула глазами, она решилась.

– Боишься? – задорно спросила она Мариана. – А я ни чуточки!

У Мариана пересохло в горле. Он не хотел идти! Ни за что! Но остаться, а все пойдут – с Зенеком... И Вишенка тоже пойдет...

– Ладно, – пробормотал он сквозь зубы.

– А Уля? – В вопросе Юлека прозвучало некоторое презрение. – Уля небось сама не своя со страху...

– Оставь ее в покое! – резко приказал Зенек. – Пусть делает как хочет. Девочки для такого дела не годятся.

– А я гожусь! – упрямо возразила Вишенка.

Они спустились вниз. Шли осторожно, как в тот раз, когда выслеживали птицу.

Уля идет позади всех. Она слышит перед собой взволнованное дыхание Вишенки. Судорожно хватает ее за руку. Вишенка оборачивается:

– Что?

– Вишенка, – тихонько просит Уля, – Вишенка!

– Можешь не ходить! – Лицо у Вишенки холодное, замкнутое.

Юлек обгоняет Мариана, пристраивается к Зенеку и возбужденно спрашивает:

– Где мы будем пролезать? В ту дыру, куда ты лазил?

– Можно и в ту, – отвечает Зенек. – А есть и другая, еще лучше. Я вам покажу.

Вторая дыра находится в конце зеленой стены, у самого угла. Здесь растет молодая липа. Мальчики и Вишенка протискиваются в сад между ее стволом и ветками изгороди.

Уля остается снаружи. Некоторое время она стоит, потом садится в борозду, обнимает руками колени и горько плачет. Почему она их не удержала? Почему? Надо было не пускать их, кричать.., нельзя было их пускать!

СУД

Заворачивая к дому, Вишенка увидела, что на крылечке стоит мать и тревожно смотрит на дорогу.

– Иду, иду! – крикнула она и помахала рукой.

Мать слегка вздрогнула и, хотя девочка была уже совсем близко, не стала, как обычно, ждать ее, а быстро ушла в сени. Вишенка успела заметить, что лицо у нее уже не обеспокоенное, а сердитое. Это было неприятно. Девочка пошла медленнее, раздумывая, что сказать матери. «Лучше всего вести себя так, как будто ничего особенного не произошло», – решила она в последнюю минуту. И, влетев на кухню, преувеличенно бодро объявила, что умирает с голоду. На эти слова– а Вишенка «умирала с голоду» раза три в день – мать всегда отвечала улыбкой и принималась поспешно накрывать на стол. Но сейчас она не откликнулась. Продолжала подкладывать в печь щепки и не только не оставила своего занятия, но даже не обернулась к Вишенке. Это был плохой знак: мама сердилась, и к тому же сердилась молча, а этого Вишенка особенно не любила и немедленно возмутилась.

– Где кружка? Я пить хочу, – заявила она вызывающе, всем своим видом показывая, что не намерена обращать внимание на «капризы» матери.