Текст книги "Бледная Холера"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Пан Теодор продолжал, печально подливая нам коньячку (он предусмотрительно взял с собой в кабинет целую бутылку):

– Ну, на Желязной все это мероприятие заняло какое-то время, а оттуда я прямо домой. Юрек меня и отвез. Я опять на часы то и дело смотрел, ведь меня пани Иоанна ждала. Семь уже было. Так что меня все видели. Постойте, я не понимаю, как он в квартире-то оказался? Ведь мы вместе с ним вышли. И чем это его так?

– Вашим кварцем, – буркнула я.

– Что?!

– Вашим розовым кварцем в форме лошади. Прямо в темечко.

У пана Теодора отнялся язык. Гурский воспользовался паузой, покопался в своих записях, что-то сопоставил, подсчитал и мрачно воззрился на меня:

– Когда вы вошли, он еще не остыл?

– Остыть-то остыл. Но не окоченел. Как пиво из холодильника, а не как рыба из морозилки. Я не щупаю покойников с утра до вечера, но живым он мне не показался. Иначе я просто вызвала бы «скорую».

– Даже зная, кто он такой?

– А какая разница. Для «скорой» все равны.

– Ну да... Но, как показывает температура тела... Во сколько вы появились?

– В шесть. Ровно в восемнадцать ноль-ноль. Минуту я простояла у дверей. Пока звонила, пока искала ключи...

– Плохо дело. Он умер примерно за час до того. Так что у пана Бучинского алиби нет. Если никто не видел, как они вместе выходили...

Вот зараза. Насколько я знаю жизнь, свидетелей, разумеется, не найдется. Значит, пан Теодор, этот ангел во плоти, будет главным подозреваемым. Я бы и сама его заподозрила, если бы не кварц в качестве орудия преступления. Хорошо еще, что пан Теодор поехал на такси.

Так привычка сослужила пану Теодору добрую службу. Если он куда-то торопился, то почти никогда не садился за руль собственной машины. Он из тех, кто то и дело впадает в рассеянность, умудряется заблудиться в трех соснах и прибыть в назначенное место с безобразным опозданием. От часа до пяти. У таксиста хоть часы под носом. Может пригодиться, хотя тут уже не часы важны – минуты...

– Мне необходимо знать, как обстояло дело с ключами от квартиры и какова цель вашего визита, – сказал Роберт Гурский со вздохом. – Насколько я понимаю, вы договорились заранее?

– Договорились, – подтвердила я, пихая пана Теодора под ребра, чтобы вывести из ступора. – Хотели обсудить, на каких лошадок поставим в ближайшее воскресенье. Ведь уже конец сезона, и заездов осталось не так уж много. Мы бываем на скачках – господин Бучинский чаще, я реже, но руку держу на пульсе. Так что мы оба прекрасно знаем, сколь много нагадил в этой сфере покойный пан министр, чтоб ему из ада носа не высунуть, упокой, Господи, его душу. Надеюсь, уже никто не в состоянии его оживить.

– Ну хорошо. А ключи?

– Я приезжала к пану Теодору позавчера...

Стоп. И за каким, интересно, чертом меня сюда принесло?! Ведь правду Гурскому говорить нельзя, еще неизвестно, как он ей воспользуется... Ага, ясно!

– ...завезла программу заездов и договорилась о сегодняшней встрече. Он сказал, что может опоздать, и дал мне запасные ключи.

Тут в дверь кабинета постучал подчиненный Гурского. Не так давно сам Гурский был в тех же чинах. Боже, как все-таки время летит!

– Под телом лежало, – негромко произнес молодой полицейский, передавая Гурскому листок бумаги. – Отпечатки уже сняли. Здесь был кто-то еще. Полно окурков, от трех сортов сигарет. На некоторых следы помады. Точнее говоря, на трех. Многочисленные следы обуви у выхода на террасу, но все двери и окна закрыты.

Бумажку я опознала сразу. Страница из моей распечатки.

– Говорю же, я здесь была! – рассердилась я. – Мы с паном Бучинским курим разные сигареты...

Но откуда помада, холера ясная, ни я, ни он косметикой не пользуемся!

– А что, в квартире никто не убирает?

Симптомы контузии у пана Теодора развивались по нарастающей.

– Домработница приходит раз в неделю... Завтра будет...

– Окурки запакуйте – и на экспертизу, – велел Гурский.

– Тут соседка ужасно пристает, в свидетели набивается. Вроде у нее важная информация. Впустить?

Роберт Гурский скользнул по мне взглядом нарочито равнодушным, будто я неодушевленный предмет. У меня не было и тени сомнения, что свидетельница – та самая тетка, которая ворвалась в квартиру сразу за мной. Да-а, она сейчас наговорит... Ну и пусть.

Я беззаботно кивнула.

– Проводи в гостиную, – распорядился Гурский и вышел из кабинета вслед за подчиненным.

В комнате мы с паном Теодором остались одни. Мой листок заманчиво так лежал на письменном столе. Не иначе, в качестве приманки. Ну уж фигушки, пальцем до нее не дотронусь.

– Пан Теодор, да придите же в себя! – яростно прошипела я. – У нас мало времени! Что здесь произошло?

– Надо же, моим кварцем... – сокрушенно покачал головой пан Теодор.

– Проведут экспертизу, потом помоют вашу каменюку, и вы получите ее обратно! Я лично прослежу, возьмите же себя в руки!

Пан Теодор так и поступил, взял в руки, но не себя, а листок бумаги со стола. И углубился в его изучение. Я и глазом моргнуть не успела.

– Как это сюда попало? Все стопкой лежало в папке, я ему ничего не показывал... А где все остальное?!

– На шкафу. Не стоит благодарности. Расскажите наконец, что здесь произошло?

Пан Теодор глубоко вздохнул, взглянул на шкаф, приложился к рюмке и вроде бы воспрянул.

– А что это за черный пакет?

– Ваш мешок для мусора. Я его вынула из корзины. Да говорите же!!!

Но с речью у пана Теодора было неблагополучно. Он только махал рукой и прихлебывал коньячок. Времени ждать, пока он полностью придет в себя, у меня не было. Оставалось надеяться на наводящие вопросы.

– Этот труп нанес вам визит?

Пан Теодор часто-часто закивал. На лице у него проступило отвращение.

– Какого черта ему было надо? Он здесь бывал прежде?

Пан Теодор мотнул головой, кивнул и опять мотнул. Вздохнул и подлил нам коньяку.

– Нет. Никогда в жизни.

– А лично вы были с ним знакомы? Вы с ним разговаривали?

– Случалось. Раза два. В незапамятные времена.

– А что, у вас были совместные дела?

Теодор опрокинул рюмку и наконец-то сделался похож на человека.

– Я не успел вам рассказать, но это... Наверное, я сам виноват. Он хотел еще подзаработать на скачках. Клоп вонючий! Заметил, что я действую безошибочно... Ведь я... ну... недавно... ну, виноват, признаюсь, не вытерпел, из любопытства хотел попробовать... по системе...

– По нашей системе? – поразилась я. – Да ведь я передала вам бумаги всего несколько дней тому назад!

– Ну да, но я... я был в курсе... Кшись мне объяснил.

– А как же окончательные расчеты на компьютере?

– Кшись все сделал под конкретный заезд...

– На компьютере с Интернетом?! – возопила я.

– Нет-нет, – быстро ответил пан Теодор и снова плеснул нам коньяку, – вы же его так вышколили, что он в Интернет ни ногой. У него там есть кое-какое оборудование без Интернета. Неподключенное, или как это там у них называется... На нем он и работал.

Пожалуй, мне надо было серьезнее отнестись к излияниям пана Теодора.

– И что, получилось?

Я изнывала от любопытства. Обеспокоенность отошла на второй план.

У пана Теодора в глазах загорелась искорка.

– Представьте себе, я угадывал! С самого начала сезона, почти все заезды! Три «темных лошадки»! Один раз вообще всего две ставки на лошадь были, из них одна – моя!

Из груди моей исторгся тяжкий стон. В голове окончательно прояснилось. А то ведь при виде покойничка мои умственные способности как-то подсели. Все этапы моего сотрудничества с Кшисем так и встали у меня перед глазами...

– Вы хоть догадались не брать с собой на ипподром расчетов? – мрачно вопросила я.

– Ну что вы, что вы! – обиделся пан Теодор. – Я все писал на бумажке и на программке. Вообще-то ближайший заезд можно просчитать и без компьютера, если есть время. Я этим уже овладел.

– И привлекли всеобщее внимание...

– Вовсе нет. Я же не мчался сразу за выигрышем и ставки старался делать, чтобы никто не замечал. Иногда ведь может и повезти. Дело житейское.

– Да уж. Ладно, и то хлеб. Но какое к этому отношение имел вот тот гражданин? – движением подбородка я указала на прихожую.

Пан Теодор страшно смутился.

– Ну... он заметил. Подсмотрел один раз... Может, два. Дерби и Гран-при... Бумажку мою видел и в программку заглянул. Да и шпиона какого-нибудь, наверно, подослал. Все кружил вокруг, вынюхивал и наконец решил меня прижать. А я здесь как раз вычислениями занимался. Он ввалился ко мне в кабинет, увидел папку... Такие расчеты – это же целое состояние...

Это я и без него знала. Задумка-то была моя. Долгие годы труда: записи, заметки, наблюдения, подсчеты и статистические данные. Собранные сведения давали мне возможность безошибочно определять, какая лошадь должна прийти первой в том или ином заезде. Должна, и все! И без всяких сговоров и махинаций.

Ценою некоторых усилий удалось свести в систему даже человеческие подлянки. Итоговый материал великолепно подходил и для игры, и для шантажа. Настоящее сокровище, особенно для начальничка, курирующего скачки, которому ой как нужны дополнительные доходы и чтобы сообщники были не в курсе... Без сообщников-то в таком деле не обойтись! Значит, и для них наши материалы бесценны?

Правда, все, что касалось игры, к сожалению, смахивало на электронные манипуляции в казино и наверняка подпадало под какую-нибудь статью уголовного кодекса. Да и некоторые источники информации лучше было не раскрывать. Цап – и достигнутый с таким трудом результат идет прахом.

Кшись, которому пан Теодор доверял безгранично, ввел весь этот хлам в мой компьютер... Значит, и в свой ввел?

Тут пан Теодор опять начал мямлить. В одном сомневаться не приходилось: они с Кшисем напортачили и часть правды о необыкновенной удаче вышла наружу. Явился Тупень, и пан Теодор по рассеянности пустил его в свой кабинет.

– А про то, что у вас на письменном столе, вы и забыли, – сурово произнесла я.

Пан Теодор изобразил искреннее раскаяние.

– Ну... может быть... до определенной степени... Он заявился ни с того ни с сего... А я понадеялся, что он ничего не поймет.

Я сердито фыркнула:

– Не поймет, как же! Все махинации как на ладони! Вся торговля лошадьми по дешевке! Дело даже не в обогащении, он, наверное, шантажа боялся! Вот и примчался посмотреть, что вам известно. В наших материалах-то – клички лошадей!

– Но ведь он дурак набитый!

– Набитый-то набитый, а своей выгоды не упустит. Эти расчеты для него вдвойне важны!

– Были важны, – поправил меня пан Теодор.

– В прошедшем времени. И слава богу! Ну хорошо, и что было дальше? Потом, после того как он проник к вам и все увидел?

– Ничего.

– Как это – ничего?

– А вот так. Вид у него сделался такой равнодушный-равнодушный. Но все равно он попытался отнять у меня материалы.

– Что значит «попытался»?

– Дескать, что это у тебя за ерунда тут валяется, дай-ка почитать...

– А вы?

– Не дам, говорю. А он стал по-хамски бумажки в папку складывать. Все равно, мол, заберу...

– И не забрал?

– Не дал я.

Перед моим внутренним взором предстала страшная картина: Тупень заходится демоническим хохотом и, прижимая к себе папку, бежит к выходу. Пан Теодор в отчаянии гонится за ним, хватает что попало под руку, бросает в злоумышленника, попадает в затылок... Потом пан Теодор вырывает у злодея министра из рук кипу бумаг, сваливает на письменный стол, оставляет труп и выскакивает из дома прямо в объятия таксиста.

Хотя... что подвернулось? Но ведь не кусок же кварца! Не реликвию!

– Пан Теодор, у вас сплошные нестыковки. Оставим пока ваши дурацкие попытки обогащения на пару с Кшисем, только что же здесь произошло на самом деле? Откуда покойный обо всем узнал? Ваша игра не могла быть причиной. Я этому не верю. Даже если бы он обложил вас целой толпой шпионов, даже если бы дневал и ночевал на вашей программке, ни черта бы ему не удалось выяснить. Подумайте сами: исходные материалы – это тридцать пять лет тяжкого труда, это ж какой требуется характер! Кто будет хранить дома материалы тридцатипятилетней давности, кто не выкинет ни одной бумажки?! Я знаю всего лишь двух таких людей. Это Алиция и я, мы обе – ненормальные. Только благодаря нашей ненормальности удалось правильно запрограммировать компьютер! И проверить на прошлых результатах! Кому такое могло прийти в голову?!

Смущение пана Теодора достигло апогея.

– Ну, трудно сказать... Наверное, вы правы... Но не забудьте, он ведь знаток лошадей...

– Отставной козы барабанщик он!!!

– Разве что... Сам не знаю...

– Что же все-таки здесь произошло? Хватит уже скрывать, сейчас полиция набежит. Ну же?!

– Да, он мне действительно угрожал, расспрашивал, скандалил, подлизывался, шлялся по всему дому... Ворвался в кабинет, схватил папку, мне пришлось ее вырывать... Пока я оттирал его от письменного стола, все бумаги рассыпались, он их собрал. Но я ему ничего плохого не сделал, он сам как-то неожиданно успокоился, и мне удалось его вытолкать... Мой таксист узнал его – он видел, как Тупень вокруг дома круги нарезал.

Сведения не показались мне такими уж существенными. Голова была занята делами гораздо более важными, чем какие-то дурацкие подозрения в убийстве.

– Вы кому-нибудь проболтались? – спросила я сурово.

– Никому ни слова! – затрясся пан Теодор. – Ни одной живой душе!

– А если подумать?

Тут пан Теодор окончательно скис.

– Да... может быть... кто-то... От Кшися узнал...

Внутри у меня все так и оборвалось.

* * *

Ох, не напрасно я беспокоилась, глядя, как вокруг Кшися вьются целые табуны женщин!

Но ведь не в тюрьме же он американской провел эти несколько лет! В Штатах тоже большой выбор девушек. Наши красивее, что ли? Перед американками устоял, а нашим соотечественницам покорился? Возможно, все дело в том, что американки – хищницы? Допустим, там его защищал здоровый инстинкт самосохранения, а в родной стране он расслабился. А парень Кшись не бедный и не жадный. Да к тому же чертовски обаятельный! И тут меня словно стукнуло чем-то по темечку... Ведь была же рядом с Кшисем одна дамочка, молодая, красивая... Жена пана Теодора! С которой у последнего произошел разлад...

Да что там разлад. Настоящая драма! От наших общих знакомых я была наслышана о страстях, кипевших меж паном Теодором и его красавицей женой. Еву я знала лично и мнение свое о ней составила в первый же день знакомства. Признаюсь, мнение было сугубо отрицательное. Господи, да ее, мягко говоря, недостатки в глаза бросались. Кому угодно, только не пану Теодору. Он прожил с ней почти десять лет и ничего не замечал. Свое чудо красоты он вознес на самый настоящий трон, из кожи вон лез, угождая и выполняя капризы женушки. К ногам любимой так и сыпалось движимое и недвижимое имущество. А потом произошла катастрофа, подробности которой покрыты мраком неизвестности. Великой любви настал конец. Лично я только обрадовалась. Мне было ужасно жаль пана Теодора. Жадную бабенку я терпеть не могла и только дивилась слепоте мужа. Порой меня так и подмывало вмешаться, но деликатность не позволяла.

Слухи ходили разные. То ли пан Теодор застал свою супругу в постели с любовником, то ли жена обокрала его, обнулив общие банковские счета, то ли на людях обозвала импотентом, то ли за супружеские ласки стала требовать материальных поощрений, достойных миллиардера Онассиса, – догадкам конца-края не было.

Во всяком случае, у пана Теодора открылись глаза. И, осознав, что супругу интересуют только денежки, он быстро перекрыл их поток. Виновника развода официально определять не стали. Тем более что совместное проживание супружеской четы тем самым закончилось.

А надо сказать, что это совместное проживание ничего хорошего пану Теодору не принесло. Однажды пан Теодор чуть не проговорился на эту тему, но вовремя спохватился. Насколько я поняла, красотка Ева воровала у него идеи и продавала их. Может, любовникам, а может, и конкурентам. Скорее любовникам – несть же им было числа. В итоге реализация конкретной идеи выгоды не приносила никакой, и пан Теодор вновь был вынужден трудиться засучив рукава и придумывать что-то новенькое. Может, это был один из методов повышения производительности труда супруга?

Развод состоялся, но предстоял еще раздел имущества – а это вам не фунт изюма. В свое время (в приступе слабоумия, не иначе) пан Теодор нацарапал свою подпись под какой-то бумажкой, а из бумажки следовало, что бывшая супруга имеет право на половину всего имущества бывшего супруга на момент раздела. Безумие, да и только.

Надо сказать, что пан Теодор, которого бесславный конец супружеского союза разорил чуть ли не до нитки, вышел-таки из кризиса и потихонечку-полегонечку стал снова богатеть. А хитрая мадам затягивала раздел. В этом были свои плюсы, поскольку бывший супруг постепенно обрастал жирком, и свои минусы – процедура раздела имущества запутывалась окончательно. К тому же экс-супруга могла ворваться к нему в любой момент с ревизией. Словом, дележка нажитого висела над ним дамокловым мечом.

Положение казалось безвыходным, ко всему прочему, пан Теодор явно был не большой спец по таким делам, да и старые чувства давали о себе знать. Ясно было одно: он не мог долго оставаться в подвешенном состоянии. А что делать, и сам не знал.

Ну хорошо. Но ведь то жена, а то Тупень. А есть ведь еще и Кшись... С Кшисем Ева была знакома. Покушалась ли она на нашу собственность, на наш источник удачи в лице Кшися?

Все это промелькнуло у меня в голове с невообразимой быстротой.

Ну может быть, и не такой уж невообразимой. Это я так, для красного словца.

* * *

Если бы я отбросила свою утонченность и старосветское воспитание, то не исключено, что узнала бы несколько больше насчет Евы и ее участия во всем этом деле. Но на мою беду, вернулся Гурский.

– Что сказала тетка, которая вперлась в квартиру вслед за вами? – без промедления начал он.

Я призадумалась.

– Господи... Что-то вроде: да сделайте же наконец что-нибудь, чтобы она тут больше... Не знаю, что она имела в виду.

– Все сходится. У вашей жены есть ключи?

Понятно, что вопрос был обращен не ко мне, у меня жены нет.

Пан Теодор мрачно покачал головой:

Нет. Вернее, они у нее были, но я поменял замки.

– А сегодня она к вам не наведывалась?

Пан Теодор опять принялся мямлить:

– Я не в курсе... Кто-то, помнится, звонил... Но у меня был гость, и я... того... не открыл. Только моя жена позвонила бы несколько раз...

Кажется, я начинала кое-что понимать. Тупень наши материалы не заграбастал лишь потому, что ему помешали. Иначе пану Теодору вряд ли удалось бы отделаться от незваного гостя. Тупень испугался, что его застукают в квартире, а пан Теодор попросту не сумел связать два факта: звонок в дверь и неожиданное отступление нахального мерзавца. Экс-супруга наверняка примчалась проверить, насколько сведения, добытые от Кшися (если, конечно, она действительно с ним снюхалась), соответствуют реальности. Не зная, дома ли бывший, она сунулась к соседке...

– Она всегда расспрашивает о вас соседку? – услышала я свой голос. – Пристает к ней?

– Всегда. Прямо не отвязаться, – сухо ответил Гурский вместо пана Теодора. – Нам повезло, а то я уже опасался, как бы дело не зависло. А тут кое-что прояснилось. А вы (вопрос ко мне) по-прежнему не интересуетесь политикой?

Я кивнула.

– Даже, наверное, не знаете, что погибший собирался занять новую должность?..

– И что же? – оживилась я. – Вы что, и впрямь подумали, будто это я его грохнула?

– Меня бы такой поворот не слишком удивил. Только соседка выскочила из своей квартиры, едва заслышав скрежет ключей. Ни на какие преступные действия у вас просто не было времени.

– А пан Теодор? Мы тут пришли к выводу, что таксист должен был видеть Тупня еще живого!

Гурский удивленно посмотрел на меня:

– Кого, простите?

– Ну да, вы ведь не знаете. Покойного господина министра.

Я объяснила происхождение прозвища. Гурскому это настолько понравилось, что он даже раскрыл служебную тайну.

– Пан Бучинский тоже вне подозрений, таксиста мы уже нашли. Вы, пани Хмелевская, должны понимать, что я в первую очередь пытаюсь исключить ненужные элементы. Алиби господина Бучинского легко проверить. Если хотите поехать домой, я дам вам человека, а то этот сержант из патрульной машины упрям как осел, все талдычит, что у вас документов нет. Так что поскорее займитесь ими. А что касается ваших компьютерных игр, – он махнул рукой в сторону лежавшей на письменном столе бумажки, – знать ничего не хочу. Детские забавы меня мало интересуют.

Гурский встал и направился к двери. Но я уже успела прийти в себя.

– Эй, кроме шуток! Пусть сержант вернет паспорт Мартуси! Он ему совершенно не нужен. Просто не пришей кобыле хвост. Заберите у него паспорт, пожалуйста! Она сегодня за ним примчится!

Гурский остановился и, немного подумав, кивнул. За дверью состоялось короткое совещание, после чего документ был мне возвращен. Одной головной болью меньше.

Мы снова остались одни. Я сидела и таращилась на пана Теодора. А он на меня.

– Вы едва не рассказали о наших расчетах, – неожиданно произнес он с упреком, взяв листок бумаги в руки. – Вот была бы история.

– Само как-то вырвалось. К тому же вам ли не знать, что в наших бумагах есть улики против этого кровопийцы и прочих...

– Теперь остались одни прочие, нет смысла суетиться. Но как он сюда проник, ведь я же дверь захлопнул...

– А дверь на террасу случайно не была открыта? – язвительно поинтересовалась я.

– Не помню...

– Да нет, полицейский же сказал, что все закры...

Тут я запнулась. Конечно, закрыто, собственноручно проверила, когда носилась по дому в поисках второго трупа. На дверях, ведущих на террасу, массивный запор...

День у пана Теодора выдался и впрямь тяжелый. Одно признание следовало за другим. Он махнул рукой:

– Да какой там запор! Одна видимость. Толкни хорошенько – дверь и откроется. Для того чтобы дверь по-настоящему закрыть, надо щеколды у пола и наверху задвинуть, а вот про них я не помню. Вполне возможно, что и не закрывал.

В глубине души я была абсолютно уверена, что так и было.

– Наверное, он вернулся и проник в дом через террасу... Сами же говорили, он шлялся по всей квартире. Заметил дверь на террасу и сообразил, что... Послушайте, а вы, часом, не открывали ее на его глазах?

– Может быть. Да, точно. Только, наоборот, прикрыл – чтобы не дуло, но на щеколды не запирал.

– Вот он и запомнил. Но кто же его убил? Не мог же он сам себя огреть вашим куском кварца. А вам ничего не приходит в голову?

Пан Теодор молчал. Хмуро глазел в окно и вздыхал. Я припомнила, что бумаги были свалены неопрятной грудой, а часть даже валялась на полу. А ведь пан Теодор сказал, что Тупень цапнул папку, в которой они лежали. Так кто их вытащил из папки? Их что, выдирали друг у дружки?

– Скажите, пожалуйста, пан Теодор, а как, собственно, дело происходило? Он что, читал эти распечатки? Вы у него по бумажке из рук вырывали? Или всю папку сразу?

Пан Теодор беспокойно заерзал в кресле.

– Я уж и сам не помню. Я сидел в кабинете, просматривал бумаги, доставая из папки по частям. А тут Тупень ворвался, принялся орать на меня: мол, признавайся, откуда сведения. Затем подскочил к столу, схватил папку. Я стал вырывать... Тут и раздался звонок.

– Вы уверены, что это была ваша жена?

– Не знаю. А кто еще? Я никого в тот момент не ждал... Ну разве что соседи... Но как же тогда эта Марчакова из квартиры напротив... Они с моей бывшей на ножах. Вы же сами говорили, что Марчакова поскандалить примчалась.

Пан Теодор уже не просто ерзал, он буквально подскакивал – точно на иголках сидел.

– Ваша жена и Тупень были знакомы? С Кшисем-то она была знакома наверняка...

– Не знаю, с кем была знакома моя жена, – раздраженно заявил пан Теодор, – и знать не желаю! И вообще не хочу говорить о ней!

– Вот плохо, что не хотите, – отрезала я. – Ладно, вернемся к бумагам. Вы их у него вырывали, Тупень тянул к себе, раздался звонок... и что?

Теодор глубоко вздохнул.

– Он как-то сразу переполошился, отпустил бумаги. И я положил папку на стол. Да что вы прицепились к бумагам?

– А то, что когда я пришла, они лежали не в папке, а просто кучей на столе, а часть даже рассыпалась по полу. Так как они лежали – в папке или просто стопкой, когда вы уходили?

Пана Теодора так и трясло, как ни старался он овладеть собой.

– Сейчас припомню. Да, точно. Когда он ворвался в кабинет, я дернулся, и несколько листочков на пол порхнуло. Тупень их мигом подобрал и в стопочку сложил... А когда цапнул папку, проворно в нее сунул...

Господи, ну и сцены тут разыгрывались! С какой стати листочкам «порхать» на пол? Сквозняка-то не было. Неужели врет? Но на кой ляд?

– Послушайте, пан Теодор, это очень важно. Допустим, дверь на террасу вы на задвижки не закрыли. Значит, оба они, Тупень и этот второй, проникли в дом через террасу. Какие-то следы там, вероятно, остались. И что? Эта парочка принялась драться из-за бумаг? С какой стати? Убийца тоже знал, что в наших секретных бумагах? Сколько же еще народу в курсе? Весь город? Знаете что. Этот благодетель человечества теперь всерьез заинтересовал меня!

– Какой еще благодетель?

– Как – какой? Убийца!

– А... Нет, это невозможно...

– Почти невозможно, – согласилась я после недолгих раздумий. – Весь материал хранится в моем компьютере, на диск его Кшись не записывал. Бумажная распечатка с подробностями ближайших забегов только у вас, так?..

Я замолчала и посмотрела на пана Теодора. В воздухе точно повис огромный вопросительный знак. Мой напарник съежился.

– То-то и оно... Были еще какие-то листочки, но там же фрагменты, обрывки...

Так и есть. Иногда Кшись распечатывал несколько страничек, чтобы сопоставить расчеты с реальностью. Ну а пан Теодор обязан был эту самую реальность и донести до него – узнать результаты на ипподроме и проверить, согласуются ли с ними расчеты Кшися.

– Согласна. Полная распечатка материалов существует в единственном экземпляре. Слушайте! Если эти двое, Тупень и его убийца, хватались за наши бумаги, там могли остаться отпечатки пальцев. Ну и наши с вами, разумеется. Никто больше их не касался!

– А Кшись?

– Исключено. Он к этим бумагам отношения не имел. Я самолично все распечатала и передала вам из рук в руки. Его отпечатки есть только на прежних листках с фрагментами расчетов.

Новость про отпечатки пальцев ввергла пана Теодора в еще большее беспокойство. Да и меня тоже. Ведь это, пожалуй, ключевая улика. Кто прикасался к бумажкам? Два человека, пан Теодор и я. Распечатывалось все на свежей бумаге, листы прямо из пачки. Если будут обнаружены еще чьи-то отпечатки, то их мог оставить только убийца. Или Тупень. Но не сам же он себя убил? И что прикажете, передать наши изыскания в руки полиции? Вот уж прекрасная мысль!

– К сожалению, все дактилоскописты наверняка умеют читать, – вздохнула я. – Что будем делать?

– Так ведь кто его знает? – залепетал пан Теодор. – Может, подождать? Может, они и сами разберутся, без отпечатков? Может, этих отпечатков и вовсе там нет?

– Не тешьте себя надеждами. Бумаги были разбросаны.

– Я уж и не соображу ничего. Надо подумать.

– Кстати, где лежал ваш кварц до того, как его пустили в ход?

– Вот тут, на столе. Господи Иисусе! Одни огорчения...

Пришлось принимать решение в одиночку, поскольку пан Теодор был способен лишь стенать и рвать на себе волосы. Пластиковый мешок с нашими материалами я затолкала подальше к стенке, решив про себя, что мы предоставим полиции вещественные доказательства только в самом крайнем случае. Правда, на душе кошки скребли.

Я попыталась еще раз потерзать пана Теодора – разузнать о жене его бывшей и Кшисе, об окурках с помадой, о том, не заметил ли он чего подозрительного на бегах... Но мне помешало появление водителя, которого прислал Гурский. Вместе с водителем на пороге кабинета нарисовался помощник Гурского. Какие уж тут расспросы! Так что пришлось мне ретироваться не солоно хлебавши.