Текст книги "Колодцы предков (вариант перевода Аванта+)"

Автор книги: Иоанна Хмелевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Прибывшие сотрудники милиции провели на месте дознание. По характеру вопросов мы кое о чем догадались. Например, о том, что убитого звали Веслав Турчин, он сам откуда-то из-под Люблина, убили его ночью, ударив камнем по голове. И произошло это около трех часов ночи, буквально за минуты до того, как Люцина вышла. Можно сказать, убийца бил камнем, а Люцине это снилось! Камня не обнаружили, все решили – убийца кинул его в болотце. А что? Тут всего два шага, подбежать к болотцу, швырнуть камень – одна минута. Булькнуло – и нет орудия преступления! О многом сумела бы рассказать умная милицейская собака, если бы до ее появления полдеревни не истоптало луг – из самых лучших побуждений, разумеется.

Чтобы не упустить информацию, мы разделились: мамуля, Тереса и тетя. Ядя были посажены в качестве наблюдателей на стратегически важный наблюдательный пункт во дворе, откуда могли видеть все действия следственных властей, мы же с Люциной мотались по деревне, расспрашивая местное население. Кое что узнать удалось. Покойник не был деревенским, но его тут видели несколько раз. Правда, ни с кем из деревенских он не общался, просто шлялся по окрестностям – по полям, по лесу, по кладбищу. Ага, может, с ксендзом общался, его дом близ кладбища. Да нет, выглядел обыкновенно, не подозрительно, никто вообще-то и внимания на него не обратил. Первый раз появился, кажется, весной… Нет, ксендза вы не сможете расспросить, он уже два месяца как помер.

Собранными сведениями мы поделились с нашими, присоединившись к ним. Тут милиция покончив с делами на развалинах, обратила свое внимание на нас. Высокий голубоглазый сержант милиции задал нам неожиданный вопрос:

– Скажите пожалуйста, из вас кто-нибудь слышал такую фамилию – Лагевка?

Услышав вопрос, мы дружно уставились на Люцину. Симпатичный сержант тоже с надеждой посмотрел на нее.

По лицу Люцины было видно, что она осознает всю возложенную на нее ответственность и честно пытается вспомнить. Даже брови наморщила, даже глаза закрыла. Потом с искренним сожалением покачала головой:

– Нет. Лагевка… Нет, Лагевка у меня ни с чем не ассоциируется.

– Жаль! – произнесли в один голос сержант милиции и тетя Ядя, и не понятно было, кто из них больше сожалеет.

– А кто это? – поинтересовалась мамуля.

– Вот и мне хотелось бы знать, – ответил сержант со вздохом. И спохватился: – Нет, ничего особенного. Бели не знаете – ничего страшного.

И, попрощавшись, он направился к патрульной машине, в которой уже сидели, поджидая его, остальные члены следственной бригады. Так мы и остались в неведении

– Лагевку убили или Лагевка убил?

– Похоже, у нас еще один Менюшко появился, – вздохнула Люцина.

Марека я разыскала на кладбище. Он ходил между рядами могил и внимательно читал надгробные надписи. У костела какой-то косматый, кряжистый мужик бросил ремонтировать тачку и хмуро наблюдал за Мареком. А больше никого вокруг. Солнце сильно пригревало, пчелы жужжали, тишина и спокойствие. Тишину нарушал лишь хмурый мужик, время от времени ударяя молотком по колесу тачки.

– Никак ты совсем спятил! – приветствовала я любимого мужчину. – Не хватало, чтобы Люцина и твой труп обнаружила.

– Мой? – удивился Марек. – Почему?

– Потому что покойный тоже ходил по кладбищу, и видишь, до чего доходился? Хорошо хоть, что с ксендзом тебе не удастся поговорить.

– А я уже поговорил.

– Говорил с тем, который умер два месяца назад?

– Нет, с теперешним.

– А на кладбище ты что потерял?

– Нашел. Могилы твоих предков. Обычные надгробные плиты, ни одной часовенки, ни одного фамильного склепа. Ведь здесь же некогда и шляхта проживала, и даже, говорят, графы какие-то. Их-то где хоронили?

– А это я тебе могу сказать – на старом кладбище. Там, где мы стоим, не было ни костела, ни кладбища, своих покойников жителям Воли приходилось хоронить далеко отсюда, в другой деревне. А сто лет назад здешняя графиня построила костел, вот этот самый, в надежде, что взамен Всевышний вознаградит ее – возбудит любовь к ней в сердце нашего прадеда. И Всевышний, и прадед не оправдали надежд, графиня покончила самоубийством, запретив в своем завещании хоронить на этом кладбище кого-либо из графского рода. Вот так и получилось, что кладбище оказалось в распоряжении порядочных людей, незапятнанное наличием представителей всякой там выродившейся аристократии.

– Ты меня разыгрываешь? Выдумала bcq это специально?

– Да нет же, не выдумала, за что купила, за то продаю, но факты говорят сами за себя. А факты такие: сравнительно молодой костел, при нем кладбище и отсутствие на нем всяких там графьев. До самой войны их хоронили на старом кладбище. Кстати, в костеле ты не найдешь упоминания о его основательнице, графиня приказала, а Люцина может тебе рассказать всю историю, разукрасив ее новыми подробностями. Видимо, лишь первый ксендз знал, как оно все было на самом деле…

Я не закончила фразы – неожиданная мысль пришла в голову. Покойник о чем-то говорил с ксендзом, и вскоре после этого ксендз умирает. Как по заказу… И уже никто ничего от него не узнает!

– Послушай, Марек! Ты наверняка уже все проверил. От чего умер первый ксендз?

– Не от того, от чего ты думаешь! – последовал немедленный ответ. – Просто от старости. Ему было далеко за восемьдесят, а здоровье никуда. Никто его не убивал, я проверил, сам подумал… Знаешь, меня ваше дело заинтересовало, съезжу, пожалуй, в Люблин.

И Марек углубился в заросшую колючими кустами и бурьяном самую старую часть кладбища. Понятия не имею, зачем ему это нужно. Я не полезла следом за ним в колючие джунгли, а потихоньку направилась к выходу, решив подождать Марека там, на песчаной дороге. От нечего делать принялась обводить прутиком многочисленные следы, отпечатавшиеся на песке, и рисовать свои узоры. Ждать пришлось порядочно. И я заметила – мужик у костела только делал вид, что занимается тачкой, а сам хмуро то и дело посматривал в сторону кладбища, где скрылся Марек.

– Что это за неприятный тип у костела? – спросила я Марека, когда мы возвращались домой. – Очень похож на бандита! И так он нехорошо смотрел на тебя…

– А это здешний могильщик. И в самом деле вылитый бандит, но пока ни в чем бандитском не замечен. Просто неразговорчивый и хмурый мужик.

– Ну, если могильщик, тогда ему и положено быть таким. Слушай, теперь милиция пристает к нам с новой фамилией – Лагевка. Ты случайно никого с такой фамилией не знаешь?

– Случайно знаю. Лагевка – девичья фамилия матери нового покойника. Мария Лагевка. А у Люцины эта фамилия ни с чем не ассоциируется?

– Нет, хотя она и очень старалась припомнить. И вообще глупость какая-то: дело наше, фамильное, а в нем то и дело всплывают чьи-то посторонние фамилии.

Марек ничего не ответил и так долго молчал, что до меня наконец дошло. Остановившись на песчаной дороге, я и его заставила остановиться. Лицо у него было индифферентное, взгляд невинно-задумчивый – верный признак, что он узнал нечто потрясающее. А также верный признак того, что мне и словечка не скажет. И все-таки я попыталась:

– Ну говори же! Вижу – ты что-то знаешь! Не сдвинусь с места, пока не скажешь!

– Сдвинешься, еще как сдвинешься! Долго на такой жаре не выдержишь. Ладно, так и быть скажу. Очень возможно, что все эти посторонние лица… в общем, окажутся, не столь уж посторонними.

Осчастливив меня этой исчерпывающей информацией, он спокойно двинулся к дому. Естественно, я двинулась следом за ним. И в самом деле, под жгучим солнцем на пыльной дороге долго не выдержишь..

* * *

Через два дня от свалки за овином и следа не осталось. Мы поднапряглись и расчистили ее общими силами, и теперь ожидали результатов. Интересно, что сейчас предпримет противник? Недовольна была только Тереса.

– А если завтра утром тут будет лежать новый труп? – ворчала она.

Люцина возражала:

– Новый лучше. Неужели ты бы предпочла старый? При такой жаре..

Тереса сразу же перестала ворчать. Мы с Люциной потихоньку от всех распределили обязанности по дежурству на эту ночь, после чего без труда склонили тетю Ядю к увековечиванию расчищенного места на фотопленке. И пошли спать, лелея самые большие надежды на завтрашнее утро.

А утром ничего не произошло. Мы с Люциной были глубоко разочарованы. Столько труда и все впустую? Расчищенное место бывшей свалки оказалось нетронутым.

– Значит, мешал именно покойник, – делилась я своими соображениями с Люциной. – Что теперь предпримем? Вся работа сделана, а наш преступник себя никак не проявил, так и не внаем, чего ему надо. И как заставить его проявить себя – тоже неизвестно, все убрали. Чем теперь заняться?

– Можно начать разбирать развалины, – предложила Люцина.

– Развалин жалко, как никак это памятник старины.

– Так мы не до конца их развалим, может, довольно будет только начать, и он сразу же проявится?

Поскольку больше ничего в голову не приходило, я уже готова была согласиться с Люциной, но тут раздался голос мамули:

– Ни малейших следов! Куда он мог подеваться?

И она выпрямилась над только что выкопанной ею очередной ямкой.

Мы с Люциной переглянулись. Конечно, как же мы сразу не сообразили? Станем с мамулей искать остатки самого старого колодца, нам ведь все равно, чем заняться.

Тереса не верила своим глазам. До сих пор мы все посмеивались над мамулиной идеей фикс, и вдруг ни с того, ни с сего с энтузиазмом принялись ей помогать, вцепились в колодец предков, как репей в собачий хвост, и бросились искать его в окрестностях руинки. Мало того, пытались привлечь к этому бессмысленному занятию и ее, Тересу, и тетю Ядю. Тереса лишь презрительно фыркнула и выразительно покрутила пальцем у виска, тетя Ядя стала колебаться.

– А если даже и найдем, начнем раскапывать, – шепнула вене Люцина, отирая пот с лица и долбя киркой слежавшуюся землю в поисках остатков каменной кладки, которой наверняка был выложен верх прадедушкиного колодца. – Что нам стоит..

– Спятили, все спятили, – с отвращением произнесла Тереса, глядя на тетю Ядю, которая нерешительно взялась за вилы. – Не иначе, жара действует. Нет, подальше от этих сумасшедших!

И она скрылась в доме.

Невзирая на то, что теперь столько сил было брошено на поиски колодца, мы все равно не нашли бы его, если бы не Казик. Жатва еще не начиналась, и Франтишек, совершенно сбитый с толку нашими рассуждениями и непонятными событиями, происходящими в его дворе, делегировал сына нам в помощь… Казик как-то сразу наткнулся на остатки круга из камней, некогда составлявшего верхнюю часть колодца, и с разгону принялся расчищать его. Мы кинулись на помощь, и до наступления вечера повытаскивали из старого колодца мусор и камни, расчистив его приблизительно на глубину около полуметра.

А наутро выкопанная нами яма оказалась засыпана камнями, взятыми с развалин. Ямы больше не было!

Меня вырвали из сладкого предутреннего сна и силой доволокли до старинного колодца, над которым уже кипели и переливались через край страсти фамильного темперамента. Люцина не скрывала своей радости, Тереса ругала нас на чем свет стоит, обзывая дурами безмозглыми, тупицами безнадежными, идиотками законченными, которые никак не могут уяснить себе очевидной истины – убийца повадился сюда ходить с одной целью – прикончить нас всех! Тетя Ядя с пылающими от возбуждения щеками безостановочно щелкала фотоаппаратом, бросая туманные намеки – дескать, Люцина любит шляться по ночам, так не ее ли рук это дело… Люцина, в свою очередь, подливала масла в огонь, бросая подозрения на меня – дескать, работаю над очередным детективом, вот и проверяю на родных сюжетные повороты и задуманные коллизии..

Мамуля была выше инсинуаций. В ней вдруг проявился дух ее воинственных предков по женской части.

– Мне все равно, кто этим занимается, но поймаю негодяя – руки поотрываю! Казик, выволакиваем все обратно!

Казик сразу перестал хохотать. Тереса в отчаянии ломала руки, Люцина с удовлетворением их потирала, подзуживая старшую сестру к решительным действиям. Я ее поддержала. Исчезли последние сомнения – кому-то явно не по душе наши изыскания, значит, надо этого таинственного злоумышленника заставить проявить себя. Может, он совершит какую-нибудь ошибку, и мы наконец поймем, в чем тут дело. Другого пути не было. Правда, я прикинула

– может, стоит разобрать коровник, но вряд ли Франек пойдет на это, а если даже и согласится под нашим давлением… За что должны страдать ни в чем не повинные три его коровы?

Марек появился в тот момент, когда глубина расчищенного объекта достигла почти метра На плоды нашего скорбного труда он глянул с таким выражением, что у меня из рук вывалился тяжеленный дырявый чугун, который я с трудом выволокла из старого колодца. Я поторопилась сообщить ему истинные причины, заставившие нас заняться расчисткой колодца, и даже упомянула о ловушке, которую можно тут подстроить, для неизвестного злоумышленника. Люцина толкнула меня в бок, предостерегающе кивнув на Тересу, а сама сказала сестре:

– Не слушай Иоанну, это она рассказывает о сюжете своей новой повести.

– Дурой меня считаете? – вспыхнула Тереса. – Я давно поняла – вам обязательно нужен еще один труп!

– При чем здесь труп? – удивилась мамуля. – Дедушка никаких трупов в своих колодцах не зарывал. А если и зарыл, он вам не пригодится, наверняка очень старый.

– А тебе зачем старый труп?

– Мне-то ни к чему, я ищу не трупы.

– Да что вы заладили – труп, труп, – прервала бессмысленную дискуссию Люцина. – Нам все равно, что искать. Главное – чтог-то делать, тогда дело сдвинется с мертвой точки.

– Вот уж с мертвой как раз ни за что и не сдвинется!

– упорствовала Тереса.

Люцина знала слабые стороны сестры:

– И ты намерена так все и оставить? Не возвращать честным людям то, что им по закону принадлежит? Не видишь, как Франек переживает. О душе дяди Антония я уже и не напоминаю…

Вот, всегда они так! Опять пережевывание давно известного, а тут Марек приехал, наверняка, что-то узнал. Не обращая внимания на баб, я попросила Марека поделиться новостями.

Марек поделился.

Человека, закончившего свой земной путь на наших развалинах, звали Веслав Турчин, он действительно с рождения проживал в городе Люблине, там и работал, там все его знали, документы у него были настоящие, не поддельные, шпионом никакого сопредельного государства он не был. Родители его умерли, жил он один, правда, было у него три невесты и мачеха, но те жили в других местах. Лагевка же действительно была девичья фамилия его матери.

– А мать его из этих краев, – рассказывал Марек – Ребенком ее вывезли отсюда немцы во время войны, вместе с родителями. Родители погибли, Мария Лагевка спаслась. В Люблине вышла замуж, когда выросла. А мать Марии была еврейкой, потому немцы и убили ее родителей. Отец же Марии был нотариусом в Венгрове…

– Минутку! – перебила Тереса. – Я запуталась. Чей отец?

– Матери вашего покойника, то есть его дед. Он был нотариусом в этих краях, и, очень возможно, ему приходилось иметь дело с вашими предками. Ведь не случайно же тут один за другим появляются потомки тех, кто так или иначе был связан с вашими предками. Сначала внук Менюшко, потом внук Лагевки…

– И все тут помирают! – с удовлетворением констатировала Люцина. – Проклятие предков?

– Не предки же их убивают, – трезво заметила мамуля, – а кто-то из современников. В давние времена те ему чем-то досадили…

– …и он девяносто лет ждал своего часа, чтобы отомстить? – ядовито заметила Тереса. – Выходит, наш убийца – ветхий старичок?

– Почему? Он тоже может быть внуком. Погибшие – внуки жертв, а он – внук убийцы.

Тетя Ядя ужаснулась:

– Ты хочешь сказать, что убийца – внук вашего дедушки?

– Глупости! – вспыхнула Тереса. – Наши предки были людьми порядочными…

– Кончайте с предками! – крикнула я на них. – Неужели вас не интересует, что происходит здесь сейчас? Ясно, что убийца должен быть чьим-то внуком, но ведь не это поможет нам узнать, кто он.

Мамуля была шокирована:

– А ты обязательно хочешь его узнать? Зачем тебе такие знакомства?

– Не могу больше! – только и проговорила я, оставив попытки заставить их замолчать. Замолчала сама. Замолчал и Марек.

Оставив нас, он занялся изучением местности. Заглянул в колодец, потом удалился к развалинам. А тетки и мамуля с жаром продолжали обсуждать семейную проблему. Люцина выдвинула версию сверхестественных сил – орудует привидение, дух кого-то из предков или даже вурдалак. Вражда предков продолжается и после их смерти. Тересу убедили доводы о необходимости во что бы то ни стало вернуть потомкам людей то, что наши предки не вернули, поскольку теперь дело осложняется появлением на горизонте еще и нотариуса. Тетя Ядя, у которой были свои неприятные воспоминания об общении с нотариусами, горячо поддерживала ее. Мамулю не интересовали ни вурдалаки, ни нотариусы. Ее интересовали лишь сокровища.

События последних дней и добытые Мареком сведения несколько приподняли завесу над фамильной тайной. Видимо, в прошлом произошло что-то такое, о чем знал дядя Антоний, но не успел на смертном одре передать сыну. Появляющиеся один за другим чьи-то потомки тоже могли об этом знать, но надежды на то, что сообщат нам, не было. Итак, на нас лежит долг раскрыть фамильную тайну и вернуть кому следует то, что следует. Вряд ли этим имуществом могла быть дверная ручка, пусть и старинная.

Вот почему, вопреки здравому рассудку, вместо того, чтобы побыстрее покинуть опасное место, где землю устилают трупы, а убийца душит из-за угла, мы все, как одна, решили остаться и продолжить начатое дело. Люцина же обязалась не усугублять панику, чтобы не пугать сестер.

Марек больше ничего нам не рассказал, планами своими тоже с нами не поделился, но действовать начал. На пару с Казиком они до наступления темноты очистили колодец на глубину двух с лишним метров. Вынутые из него мусор, камни, железки и прочий хлам образовали довольно большой холмик.

– О, этого нашему бандиту ни за что не засыпать! – с удовлетворением произнесла мамуля, заглядывая в яму.

– Еще как засыпет! – отозвался философски Марек, помогая Казику выбраться наверх. – Причем без особого труда. *

– Так что будем делать?

– Сначала посмотрим, что сделает он.

Казик скривился и тяжело вздохнул. Встав спиной к заходящему солнцу, тетя Ядя несколько раз щелкнула затвором.

Мамуля заглянула в вырытую яму и тоже вздохнула:

– Столько труда положено! Что бы такое придумать?

– Ловушку! – предложила Люцина.

– Не мышеловку же! – фыркнула Тереса. – А волчий капкан вряд ли у Франека найдется.

– Волчий не найдется! – оживился Казик. – Были капканы на зайцев. Не говорите отцу, я их все перетаскал. Да они все равно бы не подошли.

– Можно вырыть яму и замаскировать ее, – предложила мамуля.

– Зачем рыть? Яма есть.

Поскольку мы никак не могли придумать подходящей ловушки, кто-то предложил поставить на ночь часового. Против этого решительно выступили Тереса и Марек.

– Медные лбы! – кричала Тереса. – Капустные головы! Он же всех нас поубивает!

– Я не намерен всю ночь сторожить вас! – поддержал Тересу Марек. – Мне тоже выспаться надо.

– Не нас ты будешь сторожить, а колодец! – сказала мамуля.

– Вам очень хочется найти утром еще и мой труп?

– Ой, что-то больно ты трусливым стал! – удивилась мамуля.

– Просто у него одного голова, а не капустный кочан!

– сказала Тереса.

– Ничего себе голова! – не сдавалась мамуля. – Столько труда положили, чтобы выкопать яму, и теперь все псу под хвост?

– Но пусть лучше засыпет, чем убьет! – не сдавалась и Тереса.

– Меня не убьет! – вдруг неожиданно заявила Люцина.

– Почему? Ты с ним заключила пакт?

– Нет, я просто спрячусь, – ответила Люцина.

– Прекрасная мысль! – похвалила мамуля. – Я тоже спрячусь.

Тереса чуть не плакала:

– Да какая польза от того, что ты спрячешься? Прячься на здоровье, а он колодец все равно засыпет. А если покажешься – он и тебя пристукнет!

Люцина презрительно пожала плечами, мамуля пояснила:

– Как же, разбежалась! Стану я ему показываться! Я его спугну!

– Как?

– А уж это мое дело! Придумаю что-нибудь.

Идея показалась мне не такой уж плохой, и я решила тоже покараулить. Спрячусь в машине, если увижу кого подозрительного – начну сигналить. Тетя Ядя, хоть и лучшая Тересина подруга, хоть и кроткого нрава, но собралась с духом и дрожащим голосом высказала желание тоже пойти в сторожа.

На Марека я старалась не смотреть. Казалось, еще минута – и никакого бандита не понадобится для того, чтобы покончить с моими родственницами. Однако он овладел собой, махнул рукой и сказал:

– Ладно, караульте. Но при условии – ни одна из вас не смеет спрятаться за коровником. Издали караульте! И я сам разобью вас на смены.

Первыми на вахту заступили Тереса с тетей Ядей. Наблюдательный пункт они решили устроить в палисаднике перед домом. Тут не так страшно, поскольку палисадник окружен низким заборчиком, и родня спит поблизости. Окна в доме раскрыты, так что в случае чего… Да и от опасного объекта их отделяет весь двор, овин и коровник. Поставив табуретки под кустом сирени, тетки благополучно отдежурили и вернулись домой живыми.

Я отсидела свое в машине, вдыхая свежий ночной воздух и ароматы хлева и стараясь не спускать глаз с прохода между коровником и конюшней. Месяц светил, так что видимость была неплохая. На лугу квакали лягушки, с деревни изредка доносился собачий лай, в коровнике ворочались и побрякивали цепью коровы. А больше ничего не происходило. Сдав дежурство Люцине, я тоже отправилась спать.

На рассвете всех поднял на ноги адский шум в курятнике. С дикими криками из раскрытых дверей из него вылетали куры, утки и гуси, и носились по двору, густо посыпая его перьями. Мы кинулись к выходу, сталкиваясь в дверях, из овина с граблями в руках выскочил Казик. Из курятника вышла мамуля и недовольно посмотрела на нас:

– Ну, чего сбежались? Теперь моя очередь сторожить. Никто не заставлял вас просыпаться.

Потом снизошла до объяснений: курятник ей показался самым подходящим наблюдательным пунктом, но в темноте она споткнулась о поилку для кур, и падая повалилась на насесты, смертельно перепугав и птицу, и нас, но только не злоумышленника. Как выяснилось, ему удалось немного засыпать колодец.

– А ты где пряталась? – спросила у Люцины Тереса.

– В коровнике, – пробурчала та.

– И что видела?

– Не скажу. Не хочу выражаться.

Я с интересом повернулась к тетке:

– Самое подходящее место! Может, хоть что-нибудь слышала?

– Слышала. Коров. Чесались, вздыхали, бренчали, хрустели.

– Тогда зачем ты вообще полезла в этот коровник? – рассердилась Тереса.

– Чтобы увидеть бандита.

– Он тебе назначил свиданье в коровнике?

Припертая к стенке, Люцина наконец призналась: еще днем она приметила в коровнике очень удобную щель, из которой великолепно просматривались и колодец, и развалины, и территория между ними. К сожалению, ночью, в темноте, щели она отыскать не могла и все дежурство ушло на то, чтобы провертеть дырку в досках. Когда провертела, время дежурства закончилось.

– Тоже мне, выбрала место! – фыркнула Тереса.

– Можно подумать, что ты выбрала лучше! – не осталась в долгу Люцина.

– А вот и лучше! По крайней мере, мы хоть что-то видели!

– Видели! – с волнением подтвердила тетя Ядя. – Очень может быть именно бандита!

– Что? И только теперь говорите об этом?

Не скрывая торжества, Тереса и тетя Ядя поведали о своих достижениях. Заняли они, значит, свои места под кустом сирени и поскольку еще не совсем наступила ночь, они видели, как по дороге со стороны деревни приковылял какой-то мужик, перешел дорогу и вышел на луг. Что он делал потом – они не знают, возможно, вернулся и засыпал колодец, воспользовавшись заточением Люцины в коровнике. А перед этим, наверное, на разведку ходил…

Домыслы насчет того, чем занимался мужик, прервал Марек.

– Успокойтесь, это был я, – сказал он. – Но я вот о чем хотел спросить…

– Ну знаешь ли! – возмущенно воскликнула тетя Ядя.

– А я еще удивилась – что это ты так легко разрешил нам караулить! – воскликнула я.

– И что ты видел? – воскликнула Люцина.

– Ничего. Я хотел спросить…

– Больше я не караулю! – воскликнула Тереса. – Нечего из меня идиотку делать!

– Не только из тебя – он из всех нас сделал идиоток!

– успокоила сестру мамуля.

– Я хотел спросить вас, – устало произнес Марек, – вот о чем…

– Если намечается конференция, то я, пожалуй, сяду, – перебила его Люцина. – Стоя говорить не хочу.

Разыскав половинку днища от бочки, она положила его на камень и села. Ее примеру последовали все мы, усаживаясь кто на чем. Марек один остался стоять.

– Так вот, – снова сказал он. – Я хотел..

– Чего толкаешься? Сейчас свалюсь с доски! – крикнула мамуля Тересе.

– Кто толкается? Это ты меня сталкиваешь! Я и так одной половинкой сижу!

– Нет, я больше не выдержу! – произнес такой спокойный и выдержанный Марек.

– Вот, вот! – подхватила Тереса. – И я то же самое твержу – с ними невозможно выдержать!

– Да дайте же сказать человеку! – попросила тетя Ядя. – Очень интересно знать, о чем это он хочет спросить?

– Спрашивай и не обращай на них внимания! – посоветовала я. – В случае чего я им повторю.

Вздохнув, Марек бросил взгляд в глубину колодца и наконец спросил:

– Скажите пожалуйста, а зачем вы, собственно, его раскапываете?

Мы ответили не сразу. После продолжительного молчания первой отозвалась мамуля:

– Говорят, в нем была очень хорошая вода, – не очень уверенно сказала она.

– Говорят, дедушка уронил в колодец свои золотые часы, – сказала Люцина.

– А бабушка – свое жемчужное колье? – иронически подхватила Тереса.

– Неплохая мысль! – поспешила я похвалить теток, не давая Мареку вставить слова. – Ведь надо же нам что-то отвечать, когда нас начнут расспрашивать, что мы ищем в колодце.

– Как это – когда начнут? – не поняла тетя Ядя. – Ведь Марек уже начал! А мне кажется, не обижайтесь, что вы какую-то чепуху несете.

– Правильно, – сказал Марек. – Надо знать, что отвечать, когда начнут интересоваться. Мой же вопрос был чисто риторическим. Я знаю, колодцем вы занялись как приманкой, хотите заставить врага действовать. Интересно, его привлекает только колодец или он желает, чтобы здесь вообще ничего не трогали…

– Мы думали начать понемногу разваливать руины, чтобы проверить, – ответила я, – да как-то руки не дошли. – Или вот коровник разобрать… А у тебя есть идея?

– Идея есть насчет ловушки, но о ней позже. А пока скажите – есть ли, по-вашему, какая-нибудь причина для того, чтобы он заинтересовался именно колодцем и мешал вам им заниматься?

– Нет. Правда, отец Франека как-то туманно намекал на какое-то имущество, которое надо кому-то возвратить. И настаивал – оно спрятано здесь! Но не в колодце же!

– А не могли его спрятать в другом месте, например, в подвале старого дома?

– Не могли! – решительно заявила мамуля. – Девчонкой я все подвалы облазила, там всегда дети устраивали игры, так ничего, кроме каменных стен, в подвалах не было.

– Могли и в стенах замуровать, еще в давние времена, – сказал Марек. – Давайте думайте, где могли спрятать сокровище?

– Только не в колодце, из которого брали воду! Спрятать могли и в подвалах, и в старинном склепе на кладбище, и просто зарыть в землю. Но не в колодце!

– Так колодец тебе кажется самым неподходящим местом? – спросила я у Марека.

– Разумеется!

– В таком случае, мамуля права – спрятано именно в колодце!

– А что я говорила! – обрадовалась мамуля, я же вдохновенно продолжала:

– Если мы ломаем голову над тем, куда в давние времена мои предки могли спрятать сокровища, то надо остановиться на самом бессмысленном, самом дурацком месте. Есть у нас такая фамильная черта – поступать наперекор здравому смыслу. У тебя было достаточно возможности убедиться в этом за годы нашего знакомства. И исторические примеры о том же говорят. Во время войны нормальные люди старались убежать подальше от мест, где шли сражения, а наша бабушка именно туда загнала всю семью, вытащив ее из безопасной деревни. Это только один из примеров. Так что искать надо в самом дурацком месте. И хотя сейчас мы находимся в дедушкиных фамильных владениях, все равно правила тут женская линия.

– Очень умно сказала Иоанна, – похвалила меня Люцина. – Интересно, откуда это у нее?

Не знаю, убедила ли я Марека. Он посмотрел в колодец, потом перевел задумчивый взор вдаль. Возможно, даль заставила его принять решение.

– Хорошо, пусть будет так, – сказал он. – Раскопаем колодец до конца, чтобы хоть с этим покончить. О ловушке поговорим в доме.

Оказалось, для изготовления ловушки нужен фотоаппарат со вспышкой. Аппарат был у тети Яди, вспышку можно было одолжить у друзей в Варшаве. Засаду решено было устроить на крыше коровника. Вернее, под крышей соорудить настил из досок, провертеть в крыше дыру, в нее выставить уже наведенный на колодец фотоаппарат, дождаться, когда появится противник и примется за работу – и щелкнуть его!

Вертеть дыру в крыше коровника можно было хоть и сейчас, чем Марек сразу же и занялся, а вот за вспышкой я могла отправиться только через три дня, ибо сегодня была пятница, а в субботу и воскресенье никого из друзей в Варшаве не застать. Я предложила временно заменить вспышку сильной электрической лампочкой: протянуть провод на крышу коровника, установить там мощную лампочку и в нужный момент включить ее. Идея прекрасная, но осуществить ее не удалось по причине отсутствия сильной лампочки. В доме Франека была только одна лампочка в 100 ватт, в ближайшем магазине в Венгрове были лишь шестидесятки, а в другие магазины я уже не успевала из-за той же пятницы – конец дня, магазины закрываются до понедельника.

К тому же Марек не находил мою идею столь уж гениальной, утверждая, что даже при очень сильной лампочке фотографии все равно не сделаешь, для этого нужна вспышка, а просто полюбоваться на злоумышленника, осветив его сильной лампочкой – только полдела, нам нужно вещественное доказательство. Его доводы внушили мне сильное подозрение в том, что он что-то узнал, от нас скрывает, но его ночная эскапада под видом мужика что-то определенно дала ему.

Хоть Франек с безграничным терпением относился ко всем нашим фанабериям, ни словом не упрекнув, например, мамулю за разгром, учиненный в его курятнике, тем не менее при известии о решении довести до конца поиски в колодце, несколько оживился. Появлялась слабая надежда, что удастся, в конце концов, разрешить тайну и последнего завета отца, и интереса, проявляемого враждебными силами к его усадьбе. Может, тогда наступит спокойствие? Предположение о том, что какое-то имущество может храниться в колодце, Франек с присущей ему непосредственностью назвал идиотским, но против работ не возражал. Более того, чтобы скорей с ними покончить, предложил устроить аврал ночью с субботы на воскресенье. Нет, в воскресенье тоже можно, почему нет, но тогда сбежится вся деревня и будет стоять над душой.