Текст книги "История Румынии"

Автор книги: Иоан Болован

Соавторы: Иоан-Аурел Поп
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 51 страниц)

Разгадка отсутствия упоминаний о дакийских божествах в римских надписях и на памятниках кроется, скорее всего, в структуре религии даков, о которой нам почти ничего не известно, а также в социальной и политической эволюции дакийского мира в доримский период. Разрушение племенной организации с одновременным установлением государственной власти, возможно, оказало существенное влияние и на религию даков. На сегодняшней стадии изучения проблемы представляется, что отсутствие любых проявлений религии коренного населения в римскую эпоху связано, скорее, с ее «народным» характером. Это, возможно, подтверждается и тем, что никаких зримых форм культа (храмы, святилища, алтари) не возникало и на соседних с римской Дакией территориях, где обитали свободные даки и другие родственные им племена и где римляне не могли ввести запрет на их религию. Дакийская «аристократическая» религия и «официальные» божества исчезли вместе с классом священнослужителей, тесно связанных с царем и государством. Этим объясняется трудность interpretatio Dacica, [85]85
  Дакийского истолкования (лат.).


[Закрыть]т. е. признания коренными жителями в отдельных римских божествах собственных богов. /79/

Напротив, Дакию наводнили культы других провинций, привнесенные извне в римский пантеон. Это лучше всего видно на примере кельтских и германских провинций: Аполлон с косой Сирона, Суцеела и Нантоцелта, Цернунос, Эпона, Марс Камул, Обила и Геркулес Магузан, Юпитер Буссумар, Юпитер Тавкан или такие божества, как Квадривии, Матроны, Домины, Гесахены, Сулевии, Кампестры. Из имеющих фрако-мезийское происхождение хорошо известны синкретические боги, так называемые дунайские всадники, запечатленные на 60 рельефах, где иногда «фракийский всадник» отождествляется с Аполлоном. По одному памятнику имеют богиня Дарданика и Збелтиурд, бог молний. В Дакии, как и в других провинциях, имелось множество поклонников восточных богов, в особенности Митры (свыше 280 памятников). За ними следуют культы таких сирийско-пальмирских божеств, как Юпитер Долихен (50 памятников), Азиз Сирийский (Атаргатис), Юпитер Гелиопольский, Юпитер Балмар, Непобедимое Солнце, Балтис, Вечный Бог, Теос Ипсистос, Бел, Яргибол, Малагбел, Бенефал, Манават, а также малоазийские культы Кибелы, Сабазия, Цимистена, Мена, Эрузена, Адрастии, Сардендека, Зевса Нарина, Зевса Ситтаномика. Не обойдены вниманием египетские и северо-западные африканские боги: Серапис, Исида, Аммон, Апис, Сатурн, божества Мавритании.

Разнообразие религиозных верований жителей Дакии и их ментальность отражали, хотя и не в точных пропорциях, пестроту состава колонистов. Можно даже говорить об их религиозном космополитизме. Имели место явления interpretatio Romana(римского истолкования) и синкретизма. Ко всему этому нужно добавить многочисленные оккультные и магические обряды, складывавшиеся в яркую мозаику «народных» верований, в меньшей степени отраженные в письменных и художественных источниках. Следовательно, жителям Дакии не было свойственно единообразие ни в понимании религии, ни в отправлении религиозных культов. В процессе интеграции населения Дакии в римский мир важную роль наряду с латынью играла греко-римская религия, получившая наибольшее распространение в городах. Религии отводилась еще более «наступательная» роль, чем латыни. Большое значение имели «политические» божества, воспитывавшие верность империи и императору: Victoria, [86]86
  Победа (лат.).


[Закрыть] Virtus /80/ Romana, [87]87
  Римская доблесть (лат.).


[Закрыть] Genius Imperatoris, [88]88
  Гений императора (лат.).


[Закрыть]и в особенности культы, непосредственно связанные с императорским домом: Domus Divina, [89]89
  Божественного Дома (лат.).


[Закрыть]культ Ромы или Августа. Поклонение таким божествам или, напротив, отказ от их почитания могли как способствовать продвижению человека по социальной лестнице, так и лишить его милости и обречь на маргинализацию. Культ императора в Траяновой Ульпии Сармизегетузе отправлял concilium Daciarum trium(Совет трех Дакий). ^{47} Во главе совета стоял sacerdos arae Augusti (coronatus Daciarum trium), [90]90
  Жрец алтаря императора (увенчанный трех Дакий) (лат.).


[Закрыть]существовавший во время Александра Севера (чему есть точное свидетельство), а быть может, и раньше. Основной задачей этого учреждения было отправление культа императора от имени всех поселений провинции. Такой ритуал был элементом религиозной и политической жизни провинции. Очевидно, наряду с латинским языком он являлся одним из важных рычагов формирования единого общества из групп, имевших разные традиции и в различной степени романизированных.

С возникновением римской городской цивилизации в Дакии распространяется латынь, греко-римская религия, формируется ментальность римского типа. Это не означает отсутствия особенностей их усвоения и различий в восприятии римской цивилизации в разных частях Дакии. В Дакии переплетались традиции восточных и западных провинций, что привело к замечательному культурному многообразию, хотя налицо было преобладание западных черт. Благодаря географическому положению она служила мостом между Западом и Востоком. В силу приграничного расположения ее культурные, художественные и технические достижения были незначительны и не отличались большой оригинальностью. Единственным исключением, которое можно было бы причислить к лучшим творениям империи, являлся мост через Дунай в Дробете, построенный Аполлодором Дамасским в эпоху Траяна.

Такое культурное своеобразие Дакии по сравнению с другими провинциями обусловило заметное лингвистическое единообразие. А поскольку распространение латыни проходило гладко и без отторжения, завершилось оно очень быстро. /81/

Dacia amissa [91]91
  Утраченная Дакия (лат.).


[Закрыть]и проблема
преемственности

Dacia amissa. Политический и военный кризис Римской империи достиг апогея во второй половине III в. при императоре Галлиене. Приграничные дунайские провинции оказались в тяжелом экономическом положении, поскольку постоянно подвергались грабительским набегам племен, проживавших за лимесом. Ситуация усугублялась тем, что в борьбе за власть в империи принимали активное участие римские войска, устанавливавшие, по всей вероятности, кнутом и пряником, собственные порядки в провинциях. К тому же интерес императоров к этим территориям постепенно угасал. Города и сельские поселения приходили в упадок под бременем непомерных обязанностей и из-за безразличия властей.

История Дакии в силу неизменной позиции империи повторится на других римских территориях, находившихся вне естественных границ раннего принципата по Рейну и Дунаю – таких, как север Ретии и agri decumates [92]92
  Десятинные поля (лат.)– земли между Рейном и Дунаем, обложенные десятинным налогом.


[Закрыть]в Верхней Германии. Так, в Панегирике Констанцию Хлору (297 г.) ^{48} говорится: «…sub principe Gallieno… amissa Raetia». [93]93
  «…В принципат Галлиена… потеряна Ретия» (лат.).


[Закрыть]Отдельные авторы IV в. утверждали, что то же самое произошло и с Дакией: «Dacia… amissa est», ^{49} «…sed sub Gallieno imperatore amissa est». [94]94
  «Дакия… утрачена»; «…но при императоре Галлиене потеряна была» (лат.).


[Закрыть] ^{50} Эти два аналогичных высказывания в отношении Ретии и Дакии, связанные с именем одного императора, должны были бы иметь одинаковый смысл. Однако на основании археологических и эпиграфических материалов о двух «потерях» Галлиена высказывались разные версии. Найденная не так давно в Аугсбурге надпись показала, что, по крайней мере, Ретия действительно была «потеряна» Галлиеном и уступлена им узурпатору Постуму, правившему «Галльской империей». Римская администрация продолжала существовать, но власть Галлиена в Ретии более не признавали. Следовательно, нападения и опустошительные набеги из-за лимеса не означали, что римляне перестали охранять границы и оставили их /82/вместе с самой провинцией. Даже разрушительные вторжения, которые совершались с территории Нижней Паннонии, и последовавшие за ними воцарения узурпаторов – Ингена, а затем Регалиана – не привели к потере провинции. «Потеря» Дакии в правление Галлиена возможна с точки зрения логики, но время этих событий установить трудно. Не найдено никаких археологических свидетельств или иных источников в подтверждение идеи отдельных историков, что Галлиен отказался от какой-то части Дакии. Напротив, на северной границе Дакии Поролисской в это время проводились работы по ремонту лагерных укреплений, датированные приблизительно 260 г.

Что касается монетного обращения, то оно в Дакии, как и в двух Паннониях, начало оскудевать после 253 г., но резкое падение произошло лишь в 260 г. Несколько иначе выглядит ситуация с кладами монет. Найдено пять кладов, почти все в Апуле, где самые поздние монеты относятся ко временам Галлиена. Накопление монет в годы правления Валериана и Галлиена, вероятнее всего, происходило уже за пределами Дакии. Их владельцами, вероятно, были воины.

Дакийские вексилларии отправились на Восток с Валерианом. После пленения и убийства Валериана персами какие-то военные из легионов Апула, видимо, сумели вернуться домой. Последняя надпись из лагеря другого легиона – Пятого Македонского в Потаиссе датируется 257–258 гг. К 260 г. восходит надпись, поставленная командиром Тринадцатого Сдвоенного легиона в Мехадии, предположительно на новом месте его дислокации или на месте размещения каких-то вексиллариев дакийской армии. После 264 г. упоминания о вексиллариях двух дакийских легионов встречаются в Верхней Паннонии, в Петовионе, а другие надписи содержат свидетельства о воинах этих же легионов на севере Италии. Таким образом, не существует эпиграфических подтверждений размещения этих легионов в их прежних лагерях в Апуле и Потаиссе после 258–260 гг. Впрочем, Галлиен переместил их в другие центры, чтобы обеспечить себя мобильной армией для обороны Италии, а это означает, что он рассчитывал на их лояльность.

Галлиен никогда не терял контроля над Дакией ( amissa). Напротив, она была его постоянной опорой. Первые дакийские вексилларии перешли на сторону узурпатора Викторина, преемника Постума, бывшего правителя «Галльской империи», лишь в конце /83/269 г. (после смерти Галлиена). Об этом свидетельствуют золотые денарии, отчеканенные в Трире. Дакия во времена Галлиена оставалась римской провинцией. Мысль о «потере» Дакии, видимо, возникла потому, что часть дакийской армии рассеялась во время восточного похода Валериана, а другие войска Галлиен перевел в стратегически более важные области. К этому добавляется ужасное финансовое положение Дакии, безразличие императора к ее городским и сельским поселениям, постоянные вторжения враждебных народов, сопровождавшиеся захватом территорий. Атмосфера нестабильности, в которой панические слухи распространялись с невероятной быстротой, и создала, в конце концов, неясный образ Дакии, который век спустя поздняя латинская историография запечатлела в двусмысленном слове «amissa».

Даже не имея конкретного намерения отодвинуть границу империи на линию Дуная, Галлиен начал этот процесс, ставший необратимым в следующее десятилетие. В годы правления Клавдия II Италия продолжала подвергаться угрозам со стороны аламанов. В Дакии произошло новое катастрофическое падение денежного оборота по сравнению с Мёзией к югу от Дуная. Положение провинции ухудшилось. Отсутствуют подтверждения о стоянке двух старых легионов в лагерях Апула и Потаиссы. Официально провинция Дакия прекратила существование во времена Аврелиана. Последнее свидетельство о провинции появляется на золотых денариях, отчеканенных в Медиолане весной 271 г. с надписью Dacia Felix. [95]95
  Счастливая Дакия (лат.).


[Закрыть]Открытие нового монетного двора в 271–272 гг. в Сердике, столице Дакии Средиземной, созданной Аврелианом к югу от Дуная, могло бы означить завершение этого процесса. Из литературных источников известно, что в начале 271 г. Аврелиан выступил с армией в Аквилею в поход против «скифов» (вандалов из Паннонии). О его действиях в отношении Дакии говорится: «…provinciam Daciam… intermisit vastato omni Illirico et Moesia desperans eam posse retinere abductosque Romanos ex urbibus et agris Daciae in Media Moesia collocavit apellavitque eam Daciam, quae nunc duas Moesias dividit et dextra Danubio in mare fluenti, cum antea fuerit in laeva»; [96]96
  «…Провинцию Дакию… оставил после того, как были опустошены весь Иллирик и Мёзия; отчаявшись в том, что может ее вернуть, и выведя римлян из городов и полей Дакии в Среднюю Мёзию, он поселил их [там] и назвал Дакией ту [область], что ныне разделяет две Мёзии и находится на правой стороне Дуная, текущего в море, тогда как прежде она была на левой стороне» (лат.).


[Закрыть] ^{51} /84/ «…per Aurelianum, translatis exinde Romanis, duae Daciae in regionibus Moesiae ac Dardaniae factae sunt»; [97]97
  «…Аврелианом, после переселения оттуда римлян, были основаны две Дакии в областях Мёзия и Дардания» (лат.).


[Закрыть] ^{52} «Cum vastatum Illyricum ac Moesiam deperditam videret, provinciam Transdanuvianam Daciam a Traiano constitutam sublato exercitu et provincialibus reliquit, desperans earn posse retineri, abdustoque ex ea populus in Moesia conlocavit apellavitque suam Daciam, que nunc duas Moesias dividit»; [98]98
  «Когда он увидел, что опустошенный Иллирик и Мёзия потеряны, он оставил задунайскую провинцию Дакия, основанную Траяном, удалив оттуда войска и провинциалов; отчаявшись в том, что может ее вернуть, он поселил выведенные из нее народы в Мёзии и назвал ее своей Дакией, которая нынче разделяет две Мёзии» (лат.).


[Закрыть] ^{53} «Daces autem, post haec, iam sub imperio suo Traianus, Decebalo eorum rege devicto, in terras ultra Danubium, quae habent miile milia spatia, in provincia redegit. Sed Gallienus eos dum regnaret amisit Aurelianusque imperator evocatis exinde legionibus in Mysia conlocavit ibique aliquam partem Daciam mediterraneam Daciamque ripensem constituit…». [99]99
  «Даков же после этого Траян, победив их царя Децебала и подчинив их своей власти, в землях по ту сторону Дуная, что имеют протяженность в тысячу миль, обратил в провинцию. Но Галлиен их в свое правление утратил. Император Аврелиан, отозвав оттуда легионы, разместил [их] в Мизии и там устроил часть Средней Дакии и Прибрежной Дакии» (лат.).


[Закрыть] ^{54} Филологи и историки много раз тщательно разбирали эти тексты, пытаясь обнаружить там больше информации, чем в них действительно содержится, и объяснить отдельные кажущиеся или реальные противоречия, забывая при этом, что тексты адресованы читателям, хорошо осведомленным о событиях, которых касались древние писатели. Так возникла беспочвенная полемика относительно исторических сведений, переданных нам литературными источниками, повествующими об этих событиях.

Полемика о непрерывности пребывания дако-римлян в бывшей Дакии.В средние века самая большая часть провинции Дакия (Трансильвания и Банат) оказалась в составе Венгерского королевства. После исчезновения королевства и короткого периода автономии Трансильванское княжество стало провинцией Габсбургской империи, преобразованной в XIX в. в Австро-Венгерскую монархию. В течение всех этих столетий большинство населения Трансильвании составляли румыны, на что указывают средневековые памятники. Со временем, однако, эта основная группа насе– /85/ления утратила политические и религиозные права, а первоначальное равенство с другими этническими группами сменилось дискриминацией. Религиозные и культурные преобразования XVIII в. открыли путь в европейские школы первым румынам из Трансильвании. Изучение римского прошлого Дакии и осознание латинской основы румынского языка обусловили рождение интеллектуального движения трансильванских румын, кульминацией которого стал официальный меморандум от имени румынской нации – Supplex Libellus Valachorum. [100]100
  Прошение валахов (лат.).


[Закрыть]В нем требовалось предоставить румынам политические и гражданские права. В основе этого документа лежала просветительская концепция, вдохновленная идеями естественного и исторического права. История стала орудием в борьбе за национальное освобождение. Впервые вспомнили о длительном периоде проживания румынского народа в Трансильвании еще с эпохи римской Дакии и о его благородных корнях, связанных с былой латинизацией. В меморандуме утверждалось, что древнейшее население Трансильвании было несправедливо лишено равных прав с теми, кто пришел на эту территорию позже: имелось в виду мадьярское дворянство, «саксы» и секеи – три средневековые привилегированные «нации».

Это политическое движение вызвало отклик у некоторых австрийских историков, решивших опротестовать исторические аргументы о древности и исконном проживании румын в Трансильвании. Так началась полемика, которая имела политический подтекст и велась в области филологии и истории. Во второй половине XIX столетия, когда политическое положение румын ухудшилось, позиция официальной историографии стала весьма категоричной. Была опубликована работа Р. Рёслера (R. Roesler), старавшегося системно продемонстрировать невозможность преемственности между дако-римскими жителями древней Дакии и румынами Трансильвании. Последние, согласно теории Рёслера, эмигрировали сюда с южного берега Дуная позднее, в средние века, когда в Трансильвании уже жили мадьяры и «саксы». Следовательно, исторические аргументы, на которые ссылаются румыны, требуя политического равенства, не имеют под собой реальной основы.

Образование национального румынского государства, обретение им независимости и его международное признание увели эту полемику еще дальше. Борьба за национальное освобождение /86/перешла в борьбу за объединение Трансильвании и Баната с Румынией. Именно тогда появилась «проблема преемственности». Румынские историки решили ответить Рёслеру. Дискуссия, имевшая то же политическое измерение, продолжалась в румынской и венгерской историографии на протяжении всего XX столетия. В ней были и «грозовые» периоды, связанные с обострением политической ситуации, как, например, во время Второй мировой войны. Основной причиной продолжения этой полемики было полное неприятие Венгрией (даже в коммунистическую эпоху) факта воссоединения различных областей в национальном румынском государстве, в результате которого Трансильвания и Банат в 1918 г. вошли в границы Румынии.

В период коммунистической диктатуры ситуация усугубилась, особенно в годы националистического коммунизма Н. Чаушеску, когда поддержка теории преемственности принимала запредельные идеологические формы. Последствия этих лет ощущаются до сих пор, особенно на уровне обыденного сознания. Сохраняется и сама проблема преемственности. В обоих лагерях еще остались приверженцы старых идей. Тем не менее, в румынской историографии существует критическая тенденция, не допускающая идеологию в историческое исследование, отвергающая преувеличения и мифы и стремящаяся к исторической верификации образов, созданных без опоры на достоверные материалы. К сожалению, в венгерской историографии подобное видение еще не нашло места, по крайней мере, когда речь идет о проблеме преемственности.

Возвращаясь к литературным источникам конца римского владычества в Дакии, следует отметить, что они абсолютизировались и использовались противниками теории преемственности в качестве решающих аргументов, поскольку якобы говорили о полной эвакуации дако-римского латиноязычного населения Дакии на южный берег Дуная. Таким образом, бывшая Дакия могла бы превратиться в terra deserta [101]101
  Пустыню (лат.).


[Закрыть]еще до наступления средневековья. В пользу этой концепции свидетельствовало и полное отсутствие во всех письменных источниках того времени каких-либо упоминаний об этой территории и ее населении. Поэтому делался вывод о том, что родиной румын была не Дакия, а земли к югу от Дуная. /87/

Полемизируя с этой теорией, румынские филологи попытались интерпретировать те же письменные источники, при этом нередко изменяя смысл текста посредством неправильных переводов. Так, текст Иордана на основании выражения «evocatis exinde legionibus» [102]102
  «Отозвав оттуда легионы» (лат.).


[Закрыть]сочли доказательством отступления только армии, а не гражданского населения. Это умозаключение является искусственным, поскольку базируется на неправильном переводе всего пассажа. Родилась идея, что в обсуждаемых литературных источниках можно выделить две историографические традиции, описывающие уход из Дакии: одна «ошибочная» – Евтропия, Руфия Феста и Флавия Вописка, а другая «правильная» – Иордана. Первая традиция подтверждала полный уход войск и гражданского населения и говорила о «патриотизме» Евтропия, а вторая объяснялась компетентностью Иордана, будто бы исправившего ошибочную информацию о полной эвакуации населения и упоминавшего только армию. В действительности правильный перевод текста Иордана наталкивает на мысль, что он пишет не только об отступлении армии ( evocatis exinde legionibus), но и об уходе мирного населения ( Dacos, из которых Траян создал провинцию, которых Галлиен «потерял», а Аврелиан, как следует из правильного перевода, разместил в Мёзии). Итак, двух древних историографических традиций не существовало. Все авторы, писавшие об отступлении армии и уходе гражданского населения, имели в виду одно и то же событие, используя разные определения: Romani, Daci, provinciales, populus. [103]103
  Римляне, даки, провинциалы, народ (лат.).


[Закрыть]Однако эти сведения слишком скудны, чтобы утверждать, будто все население северодунайской Дакии покинуло ее. В недавнем времени зарубежные историки, не участвующие в полемике о преемственности и непреемственности, такие, как Л. Окамура или А. Уотсон, касаясь эпохи Аврелиана, высказались скептически относительно мысли о массовой эвакуации всего населения, сочтя ее маловероятной и указав, что подобное нигде не практиковалось. По их мнению, мигрировали только администрация, богатые купцы, землевладельцы, т. е. влиятельные провинциальные honestiores. Большинство humiliores, имевших больше общего с варварами, чем с собственными honestiores, осталось на месте.

Более важные исторические проблемы связаны с причинами ухода и способом проведения этой масштабной операции. В 271 г. /88/Аврелиан, подчинив вандалов и нанеся сокрушительное поражение готам в дунайской области, получил возможность подумать о том, как перестроить оборонительную стратегию во всем регионе. С одной стороны, он нуждался в военных силах, чтобы начать кампанию против Пальмиры, а с другой – мог пополнить их воинами, охранявшими дунайскую границу, для чего следовало уменьшить ее протяженность. Дакия уже давно утратила стратегическую роль по сравнению с тем временем, когда была создана эта северодунайская провинция, поскольку варварский мир во второй половине III в. пережил существенные трансформации. И Аврелиан принял стратегическое решение. Возможно, он руководствовался субъективными соображениями о необходимости защиты Сердики, своей origo, [104]104
  Родины (лат.).


[Закрыть]находившейся в пустынном, малонаселенном и труднообороняемом от вторжений с северного берега Дуная месте. Факт, что практическое осуществление операции по оставлению Дакии не получило откликов в античной историографии, видимо, указывает на ее успешное проведение. Территория вновь созданной Дакии к югу от Дуная была небольшой. Это еще один аргумент в пользу того, что эвакуация не была тотальной. Южнодунайская Дакия создавалась не для того, чтобы стать прибежищем для всего северодунайского населения, а для сохранения названия этой провинции в списке административных единиц империи (своего рода сокрытие ухода из боязни вызвать недовольство римского общественного мнения). Кроме того, это способствовало упрочению верности двух легионов Дакии и возрастанию престижа Сердики, ставшей столицей новой провинции. Решение об уходе из Дакии родилось в голове военного человека, как ответ на основную военную задачу, и было осуществлено по-военному. Аврелиан осознанно завершил процесс «потери» Дакии, невольно начатый еще при Галлиене, взяв на себя ответственность за выбор меньшего зла для Римской империи.

Из этого следует, что с научной точки зрения бессмысленно собирать разного рода археологические доводы, чтобы доказать присутствие в Дакии части населения бывшей провинции после ухода оттуда администрации и римской армии, как это постоянно делалось в румынской историографии. Историкам на протяжении долгого времени так и не удалось разубедить тех, кому они, в первую очередь, адресовали свои доводы. Историографическую ситуацию, /89/которая сложилась в древности и которую абсурдно оспаривали в прошлом, сейчас следует трактовать как вполне естественный исторический факт. Археологические, а в особенности эпиграфические и нумизматические источники методом исключения с легкостью могут подтвердить, даже если в этом нет необходимости, достоверность письменных источников, в которых ясно говорится об отступлении при Аврелиане. Но археологам нелегко собрать материал о преемственности поселений, материального производства и особенно об этнической преемственности. Такое положение характерно и для других территорий, утративших статус римских провинций, – например, для Британии начала V в. н. э. Это объясняется объективными обстоятельствами, так как исторические факты не обязательно находят соответствие на уровне материальной культуры. Однако не стоит бросать вызов здравому смыслу, доказывая, что романский народ, в два раза более многочисленный, чем его соседи иного этнолингвистического происхождения, лишь благодаря случайному совпадению, оказался на территории бывшей римской провинции, где некогда обитало значительное романизированное население, и что он якобы не имеет с этим населением никакой прямой связи. Желающие научно обосновать подобный абсурд вольны в своих действиях. Но разве долг румынских ученых не обязывает нас доказать абсурдность абсурда?

Дакия после ухода римлян.На основании археологических находок можно с уверенностью сделать два важных заключения. Первое. После 271 г. н. э. жизнь продолжалась во многих центрах провинции и в новых поселениях, хотя и в более скромных формах. Второе. В течение почти ста лет западная, романизированная зона Дакии не подвергалась систематическому и массированному проникновению нероманизированных пришельцев, обитавших за бывшей римской границей. Напрашивается вывод, что часть населения бывшей провинции Дакия после 271 г. осталась в Трансильвании. В пользу этого свидетельствует, в первую очередь, сохранение во временном промежутке между 271 и 306 гг. оборота монет, пусть и скудного, что вполне объяснимо в новом политическом и социальном контексте. Количество монет, найденных в поселениях южных придунайских областей, было значительно большим, чем в Трансильвании. Это обстоятельство объясняется существованием прямого обмена между центром и периферией империи, тогда как Трансильвания оказалась в положении внутренней области. /90/Бывшая провинция Дакия стала экономической «буферной зоной», где подлинные денежные отношения сохранялись в северных придунайских областях, в то время как в Трансильвании настоящая экономика, основанная на денежном обращении, не функционировала. Здесь монеты из инструмента сделок превратились в драгоценности. Подобным образом экономическая ситуация развивалась и на Десятинных полях – территории, оставленной римлянами в Верхней Германии.

С падением рыночного производства и связанной с ним торговли исчез и сам рынок. В этих условиях оставшимся в Дакии семьям, чтобы выжить, пришлось научиться обрабатывать землю и заняться скотоводством. При этом они могли по-прежнему обитать в старых городах. В новом социальном устройстве место нашлось лишь крестьянам. Распад римского провинциального общества привел к исчезновению социальной и культурной разнородности римской эпохи. Это явление, несомненно, можно определить как регресс, который ощущался, в первую очередь, на уровне материальной культуры. В Британии, где сохранилось множество свидетельств, относящихся к периоду между падением римской власти и появлением первых англо-саксов, уровень преемственности в сельском хозяйстве, по всей видимости, был выше. Многие виды сельскохозяйственных работ остались там от римской эпохи.

Можно сказать, что в III и первой половине IV в. бывшая провинция Дакия переживала аномию – состояние дезорганизации общества, в котором развитие стабильных социальных и культурных форм прервалось. Ее население, вероятно, было сельским, обитавшим в бедных и малочисленных деревенских поселках, расстояния между которыми колоссально возросли, что приводило их к изолированности друг от друга. Усилилось значение географических факторов, в силу которых либо обеспечивались связи между людьми, либо, напротив, создавались барьеры. Весьма вероятно, что для негородской среды в Дакии, как и в Британии, был характерен определенный уровень преемственности экономики. Однако, к сожалению, сельская среда Дакии мало изучена археологами.

Если иметь в виду возможности археологии собирать материалы о преобразованиях, происходивших в этот период, то необходимо учитывать, что между политическими событиями (каким явилось отступление в 271 г.) и состоянием материальной культуры /91/невозможно установить причинно-следственную связь. Материальная римско-провинциальная культура Дакии, существовавшая после 271 г. в более скромных и примитивных формах вследствие исчезновения больших промышленных центров и рынка, тем не менее, сохранила общие черты римского времени. Поэтому трудно определить по формальным признакам, что именно из материальной провинциально-римской культуры принадлежит эпохе провинции, а что возникло в последовавшие после 271 г. десятилетия. То же самое относится и к археологическим исследованиям в сельской местности. В ходе археологических раскопок поселений провинциальной эпохи, на которые наслоились остатки поселений последующих периодов, преемственность образа жизни прослеживается значительно лучше. Имеется множество случаев (в поселениях в Обреже, Сучаге, Аркиуде, Грэдинарах, Старой Молдове и других местах), когда на месте жилищ и хозяйственных построек римской эпохи появились строения, где обнаружены артефакты IV в. Сохранялся один и тот же тип жилища. Археологи не обнаружили какого-нибудь отличающегося от других пласта, что позволяет сделать вывод о преемственности поселений. По понятным причинам трудно хронологически определить принадлежность предметов, главным образом, керамики, особенно в период с конца III и до середины IV в. Легче идентифицировать и датировать элементы материальной культуры, проникшие в римскую среду Дакии из ареалов чужеродных культур.