Текст книги "Не будь дурой (СИ)"

Автор книги: Иннокентий Ставицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

В этот момент где-то там вспыхивает свет – видимо, кто-то включил телефон – и я успеваю разглядеть своего собеседника. Это парень примерно возраста Игната. Очень симпатичный – тёмные волосы ёжиком и зелёные озорные глаза. А ещё у него подвижное, улыбчивое лицо – такие всегда нравятся людям, и не просто внешностью, а каким-то внутренним светом, харизмой. Им хочется доверять.

– Боюсь, – бормочу я, надеясь, что мой ответ не будет слышен из-за музыки, но, как назло, музыка затихает, а потом, когда я договорила, включается следующая композиция. Парень снова смеётся, я это не слышу, но вижу – и у меня вспыхивают щёки.

– И правильно, милая, – ласково говорит парень, наклонившись ко мне, чтобы я расслышала. Я ощущаю запах дорогого приятного одеколона и совсем не чувствую алкоголя. Да и не похоже, чтобы он пил. Меня это сразу успокаивает, и я заметно расслабляюсь. С ним не как с Игнатом. С ним мне не хочется бояться, а хочется улыбаться. Бывает, знаешь человека всего несколько минут, а уже кажется, будто вы вместе прожили всю жизнь. – А тебя мама не заругает? Время-то уже позднее.

Я вздыхаю, вспоминая о маме. Действительно, уже довольно поздно – я увидела перчатку, когда возвращалась от репетитора. А сейчас неизвестно, сколько времени прошло. Но я не готова уйти, пока нет, хотя и чувствовала себя неуютно.

– Меня Даня зовут. А как твоё имя, принцесса?

– Тая, – робко улыбаюсь я, пожимая протянутую тёплую широкую ладонь.

Я ничего не могу с собой поделать – рассматриваю танцующих пристально, выискиваю знакомые золотые волосы или татуировку на обнажённой руке. И каждый раз сердце обрывается, когда кажется, что вот он, Игнат, но потом оказывается – совсем не тот. Обида жжёт изнутри, необоснованно шепча в уши «брошенка, жалкая брошенка». А ведь неправда. Он меня не звал. Ему меня навязала та девушка. Я сама навязалась. И так горько от этого становится, что сглотнуть невозможно – как будто полынь на языке.

– И как же ты сюда набрела, принцесска? Неужто сама пришла в зубы людоедов? – Даня вывел меня из размышлений, снова улыбнувшись.

– Сама, – вздохнула я. – А вообще я соседка Игната. Зашла сегодня, чтобы кое-что вернуть и вот...

И тут его взгляд резко изменился – я даже в темноте заметила. Я сегодня уже видела это выражение лица. Словно бы они знали что-то, что не знала я. Вот только у Дани лицо было не насмешливым, а каким-то серьёзным. Он долго вглядывался в моё лицо, пытаясь что-то найти, и я опустила глаза, скрывая что-то самой мне не до конца понятное.

– Ты хочешь здесь быть? – просто спросил он.

Даня был другой, нежели мой сосед. Игнат красив как-то чужеземно, далеко, его неземная неотразимость заставляла меня относиться к нему с каким-то благоговением, трепетом, словно он чёртово божество. А Даня – он близкий. Протяни руку – и коснёшься тёплой кожи лица. А до Игната мне никогда не добежать. Даня был на земле, со мной. И я ему отчего-то доверяла. Всего один вопрос – и мне хочется рассказать всё, ничего не утаив.

– Я... не хочу, – шепчу я, внезапно потеряв голос. – Сначала мне даже понравилось, а потом... Я никогда не была на подобных мероприятиях.

– Ты хочешь быть только с ним? – я вижу в его глазах какую-то жалость, и в красивом голосе понимание. И меня это добивает.

Я хочу, чтобы меня пожалели. Но не хочу быть жалкой.

– Я вас знаю от силы пять минут, – меня прорывает. Я хочу быть сердитой, но получается как-то слабо, как крик немощного младенца. – Не нужно лезть в мою голову.

– Независимая, сильная и гордая, – насмешливо пропел Даня, глядя на моё пылающее лицо. – Прямо Валькирия.

Я с досадой отвернулась. Меня злили не эти слова, а то, как он это сказал. Меня злило, что я точно не была такой. И ещё меня бесило, что он знал об этом, потому и насмехался. Да какого чёрта, неужели я открытая книга даже для людей, которые знакомы со мной десять минут?

И тут я замерла. С чёртовым раскрытым ртом и застывшей в глотке обиде. Подавись и выплюни, милая. Игнат танцевал с какой-то девицей, крепко держа её за бёдра. И вся эта квартира стала для меня резко противной, а я сама себе снова показалась ненужной. И вот теперь слёзы уже лились из глаз, не спрашивая у меня разрешения.

– Чёрт, – услышала я сзади. Я не стала оборачиваться и лишь скинула с плеч такие ненужные тёплые руки Дани. Вот сейчас мне точно не нужна поддержка. – Ну ты же не ждала серенад и дифирамб от людоеда, да, принцесса?

Я всхлипнула, решив не говорить, что именно этого я и ждала.

Свет внезапно включился, и я увидела всё. Эта была всё та же гостиная Игната, только она заполнена множеством людей. Я увидела, что это Игнат включил свет, тихонько смеясь над недовольными криками и невнятными бормотаниями парочек, которых застали врасплох. Я не могла на него смотреть – казалось, внутри у меня что-то вырезали, и теперь это кровоточит. Он же на меня не смотрел вовсе.

– А теперь, дамы и джентельмены, мы поиграем в замечательную игру, – прокричал Игнат. – Представляю вашему вниманию – «узнай меня»!

Теперь недовольных стало больше, а я решила, что уйду незаметно, когда игра начнётся. Но этого мне сделать не дали. Ко мне подбежала та самая Лена, которая заставила Игната пригласить меня.

– Пошли к нам в команду, – пропела она и куда-то потащила меня. Я даже не смогла сопротивляться. Лишь тихо ненавидела внутри её – всё ещё помнила, как Игнат обжимал её в коридоре.

– А что это за игра? – тихо спросила я. В команде, где я оказалась, были одни девушки. Многие из них были пьяны, но почти все были недовольны прибавлением. Я чувствовала их острые взгляды на своём теле, и мне больше всего на свете хотелось где-нибудь спрятаться. Они рассматривали мои потёртые джинсы и простой свитер с очками. Я же нервно заламывала руки.

– О, Игнат очень любит её, – захихикала одна из девушек. – Кому-нибудь из противоположной команды – мальчиков, завяжут глаза, и он наощупь будет угадывать нас. Самое интересное – к каким частям тела игрок будет допущен.

Я выпучила глаза. Да они же просто-напросто будут давать лапать себя каждому из этих парней! Девушки оценивающе поглядели на меня.

– Начинает всегда Игнат, – сказала Лена и ухмыльнулась. Остальные сделали это за ней.

Мне стало дурно. Тут к нашей компании подошёл Игнат и, усмехнувшись, спросил:

– Какие-нибудь ограничения?

Девушки захихикали, а одна из них провела пальчиком по обнажённому плечу. Игнат на это не обратил внимания. Я находилась за всеми, поэтому осталась незамеченной.

– Нет, – томно протянула Лена и покосилась на меня. – Если кто-то из маленьких не испугается.

Я подняла подбородок. И внезапно преисполнилась решимости. На секунду я задумалась – меня ведь будут трогать эти парни!.. А потом решительно помотала головой, снимая с себя все ограничения и отдавая своё тело в общее пользование. Девушки заулюлюкали.

– Ну и замечательно, – подмигнул Игнат и снова ушёл.

Через некоторое время Лена повела нас к середине гостиной, и мы сели на пол. Я села в самом углу, последней. Всё же надеялась, что меня просто не заметят. Парни предвкушающе болтали. Я заметила Даню – он стоял рядом с Леной, пока та что-то мурлыкала ему на ушко. На мгновение его взгляд упал на меня – и я разглядела там что-то похожее на насмешку, смешанную с жалостью. Словно я была смешной, но меня одновременно было жаль. Почему-то вновь сделалось противно, как будто я что-то делаю неправильно.

А потом Игнат начал игру. Вдруг сделалось очень тихо. Парень с завязанными глазами потрогал первую девушку. Сначала лицо, а потом спустился ниже, к груди. Я зажмурилась. К горлу снова подкатила тошнота. Девушка как будто наслаждалась этими прикосновениями.

– Силикон, – наконец сказал он. – Юляш.

Парни взорвались аплодисментами, а девушки засмеялись. Игнат пошёл дальше. И так он трогал всех, пока я пыталась сдержать слёзы. Все надежды вот так вот рухнули, за один вечер. Мне совсем не хотелось, чтобы он ко мне прикасался. Вот так прикасался. Я всё ещё помнила наш поцелуй. Он был совсем другим.

Хотя что я понимаю? Я ведь и не целовалась никогда. Может, это было так же пошло и некрасиво. Как бы мне хотелось чего-то другого... Но Даня прав – не ждать же мне серенад от людоеда.

Вот только я всё равно ждала.

Наконец, очередь подошла и ко мне. Я вся дрожала, пока Игнат с завязанными глазами подходил ко мне. Сердце у меня подскочило к горлу, когда он сел на корточки передо мной, совсем как в тот раз. Я неосознанно опустила взгляд на его красные улыбающиеся губы. Мне невыносимо хотелось их коснуться, даже несмотря на всё, что я видела. Я снова чувствовала этот пронзающий трепет, вызванный запахом коньяка.

Он пьян, ну конечно.

– Так, а это у нас кто? – прошептал, вызывая мурашки по моему позвоночнику. Ребята подбадривали его криками, но я совсем не обращала на них внимания. Передо мной был только Игнат – тот Игнат, который вызывал у меня одним взглядом те чувства, от которых хотелось одновременно петь и удавиться.

Я с широко раскрытыми глазами смотрю, как его рука ложится мне на волосы, гладит их, а потом его лицо приближается. Он утыкается носом мне в волосы, что-то невнятно бормоча. Этого он ещё не делал, и я готова снова простить ему все обиды. Готова снова ощущать это стеснение в груди и сбивающееся дыхание. Я замираю. Замираю и до боли надеюсь – ну пусть всё будет по-другому, пожалуйста...

Но тут его рука ложится мне на грудь, так же, как и у других. И парни заржали ещё сильнее, обсуждая, по всей видимости, мой размер. И комментарии их были не лестными. Мне стало так ужасно, как ещё никогда не было. Ладонь Игната всё так же ощупывала меня, пока я даже пошевелиться не могла от шока. В ушах зашумело, а желудок перевернулся.

– Так кто же ты, детка? – недоумённо бормочет Игнат. Я боюсь сказать хоть что-нибудь. Меня словно парализовало. Он меня не узнаёт. Он меня не узнаёт, и я готова плакать от унижения. – Единица, натуральная... Такого что-то не припомню.

И тут я не выдержала. Оттолкнула его руки, пробежала мимо всех ошарашенных людей, схватила свою одежду в прихожей и выбежала из квартиры. За мной никто не кинулся. И тогда я позволила себе скатиться по стенке, зажимая рот рукой, чтобы из него не вырвался крик.

Принцесса всё же влюбилась в людоеда.

Золотая рыбка

– Милая, а почему ты не носишь шапку и варежки, которые я для тебя связала? – огорчённо спрашивает мама, опёршись бедром об косяк двери в прихожую и скрестив руки на груди. На лице у неё видны признаки усталости – вчера на неё накричал папа. Впервые. И она сломалась. Вот так и бывает с агрессивными людьми – стоит кому-то напасть на них, как вся маска слетает и обнажает истинные чувства, которые не защищены уже ничем.

Я на секунду замираю, зашнуровывая ботинки и глядя на своё бледное лицо в зеркале. Что-то внутри замирает вместе со мной – больно, сладко – пока я думаю, что же ей сказать. Не признаваться же, что я мне претит выглядеть нелепым ребёнком в жёлтой шапке с двумя помпонами в глазах взрослых друзей Игната.

Игната. Только его.

– Тепло же на улице, мам, – тихо говорю я, натягивая капюшон на голову, а потом выхожу из квартиры. Успеваю услышать только:

– Ну ладно, только приходи не позже десяти...

Она не была на улице уже три недели, а потому не знает, какой там лютый мороз – она даже новости не смотрит. Говорит со мной только изредка, чтобы поинтересоваться, как в школе и позвать в кухню покушать. Меня это должно радовать, учитывая, сколько я ждала избавления от тотального контроля. Я больше не хожу к репетиторам и в музыкалку – банально нет сил, банально прогуливаю всё, до ночи шатаясь по тёмным улицам. А мама и не пытается ругаться, мама и не подозревает ничего, хотя раньше своим ястребиным глазом видела меня из окон нашей квартиры даже на другом конце города. Вот только меня это почему-то ранит. Я чувствую себя одинокой какой-то, даже больше, чем раньше.

Даже больше, чем до Игната.

Я не захожу в лифт, но так и не могу избежать быстрого взгляда на его дверь. Тяжёлый вздох. Спускаюсь по лестнице на пятый этаж, к Светке, чтобы просто поговорить о том, о сём. Я бегу так быстро, что не успеваю заметить, как врезаюсь в кого-то. В нос ударяет уже знакомый, а сейчас бьющий под дых так, что дыхания не хватает, запах коньяка. От него им всегда пахло по-особенному.

Поднимаю на него затравленный взгляд. Обнимаю себя руками, стараясь унять такую ненужную сейчас дрожь. Не сейчас, Тая, только не сейчас...

Не смей расклеиваться сейчас.

– Тая. – Звучит мягко, особенно – как и всё в исполнении его голоса. Сердце бьётся через раз. Я хочу отойти на шаг назад, правда, хочу. Игнат рассматривает меня знакомо – как зверушку. В серости глаз насмешка взрывается под рёбрами болью – такой, что я очухаться ещё долго не могу.

Неотразимый. Циничный, даже с этой притворной мягкостью в голосе. Всё, что он говорил и делал по отношению ко мне, звучало, как насмешка, грязное, но такое изящное издевательство. Смягчённое, словно я совсем ребёнок, но всё равно приносящее страдание.

– И...Игнат, – я заикаюсь, когда встречаюсь с улыбчивыми глазами. Он не извинялся после того случая. И, по всей видимости, даже вины своей не видел.

А видела ли её я?

Единственное, что я спрашивала сейчас внутри – знал ли он, как тяжело было мне собрать себя по кусочкам?

Я стою, словно чего-то жду. Но этого не происходит – он в скором времени обходит меня, слегка задевая плечом, а потом я слышу только его гулкие шаги. Я же, проклиная себя последними словами, бегу снова к Светке. Она открывает мне с бигудями на голове.

– Чего так долго? – недовольно вопрошает соседка, закидывая в рот бутерброд. – Тебе по лифту три секунды доехать.

– Да так... встретила кое-кого, – слова слетают с языка тяжело, и я ещё долго хочу вернуть их назад, когда вхожу в квартиру. Здесь, как и всегда, царит беспорядок – Светка художник. Её мать что-то орёт из дальней комнаты, а девушка отвечает:

– Да это Тайка, мам!

Мы идём на маленькую кухоньку. Я сажусь на грязный стул, предварительно оттряхнув его от крошек. Мне слегка неловко. Я прячу глаза от проницательного взгляда соседки. Мне кажется, она видит меня насквозь. И эту тупую боль, и эту невозможность вдохнуть без безысходности. Мои руки сами собой сжимаются в кулаки и разжимаются.

Светка следит за этим с какой-то жёсткой ухмылкой, что заставляет меня втянуть голову в плечи.

– Случайно не того сладкого мальчика-криминала ты встретила? – спрашивает она едко, а потом глядит прямо в глаза.

Я закусываю губу, силясь сдержать слёзы. Неужели она не понимает, что мне сейчас и так плохо? Зачем она нагнетает? Я хочу ответить что-то, но из горла вырывается какой-то писк, а потом хрип. А потом я опускаю голову, устыдившись самой себя. Рыба безмолвная!

Светка видит это и, кажется, слегка смягчается. Она тяжело вздыхает, забарабанив пальцами по такому же грязному столу. Потом заваривает чай и сует мне в руки горячую чашку. Я шиплю, когда кожу обжигает.

– Я же тебе говорила всё, что о нём думаю, – жёстко рубит Света, внимательно следя за моей реакцией. И не зря – слёзы у меня уже на подходе.

– Я слышала, – отвечаю, сделав маленький глоток, чтобы не обжечься.

– Тогда какого чёрта, прости? – вспылила соседка, вскочив с места. Я наблюдаю за этим безучастно. Она слегка успокаивается и снова садится на место, пригладив волосы. – И это не просто слова, соседка. Не просто бредни какой-то завистливой подруги, которая тайком хочет увести у тебя парня, обсирая его тебе в лицо. Я вижу, какой он. И это тебе не в пользу, Тай. Он не из тех плохишей, которые на поверку оказываются ванильными влюблёнными щенками. Он даже не плохой... просто безалаберный. У него ещё ветер в жопе гуляет. Подумай, тебе это надо? Ещё и судимости... тебе это ни о чём не говорит?

Я упрямо сжала губы. Да всё я знаю – хочется мне закричать. Всё я понимаю. Не маленькая уже.

– Сердцу не прикажешь, – цежу сквозь зубы. Я и не понимаю, почему вдруг так разозлилась. У меня зачесались руки дать Светке по лицу. Я прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Бесполезно. – А если серьёзно, Свет, хватит лезть в мою голову, пожалуйста. Хватит учить меня тому, о чём сама понятия не имеешь. Ты не знаешь его так, как я.

Что-то в последнее время много психологов развелось.

– Поразительно, она его ещё и защищает, – пробормотала Света и закатила глаза, скрестив руки на груди. А потом вызывающе посмотрела на меня. – И насколько хорошо ты его знаешь? Что ты о нём знаешь вообще? Вы нормально разговаривали хоть раз?

Я тут же вскочила с места, не в силах сдерживать пожар внутри. Я дышала шумно, как загнанная олениха. Светка... да о чём она говорит вообще? В моей голове её ядовитые слова не укладывались, а ещё почему-то кололо так противно внутри. Больно, чёрт возьми.

– С меня довольно, – сказала я ломающимся голосом. – Зачем ты со мной так поступаешь? Почему пытаешься сделать меня несчастной, когда я впервые в жизни...

– Что? – Светка с интересом смотрела на меня. – Хочешь сказать, ты счастлива?

А была ли я счастливой?

Очевидно, ответа у меня не было, и я вылетела из её квартиры. Сбегать от всего в моей жизни становится привычкой. Только слёз сейчас почему-то не было. Мне хотелось что угодно, только не плакать. Хотелось найти Игната, поцеловать...

Но больше мне хотелось просто свернуться калачиком и спрятаться от всего этого враждебного мира в своей кроватке.

Но домой нельзя, там мать. Поэтому я сама не заметила, как меня снова принесло к его квартире. Что за чертовщина? Я опять и опять возвращаюсь к нему. В бессилии я прислонилась спиной к холодной двери. Куртку я забыла у Светки, а сейчас дрожала, как осиновый лист. В нос ударил запах чего-то горького, щиплющего, и я неожиданно расплакалась, сползая по стенке.

Ни черта я не была счастливой. На языке я чувствовала не вкус свободы, а чего-то другого, нестерпимо сладкого, приторного. Мне хотелось больше, больше, ещё, но у меня постоянно отбирали мой наркотик. Я словно опьянела, раскачиваясь на пятках и размазывая горячие, но быстро замерзающие слёзы по щекам.

Дура-дура-дура. А ведь Светка права. Я не знала его. Совсем. Зачем я его защищала? Зачем я наговорила всех этих глупостей из мыльных опер? Зачем я вела себя так после того, как он поступил?

Зачем я вообще всё ещё чувствую это после всего? Почему мне так хочется окунаться и окунаться в этот омут, запутываясь всё больше в сетях, как золотая рыбка?

Встать и пойти домой я почему-то не могла. Сидела на полу у двери его квартиры, как верный щенок на коврике, ожидая хозяина. Мне было противно. Грязно. И бесконечно хотелось уйти, но ещё больше хотелось снова увидеть его. Просто посмотреть в его глаза, услышать голос, понять, что ещё не всё потеряно... Снова схватиться за свою соломинку.

– Ты чего тут делаешь, птичка? – вдруг дверь открылась и ударила меня по спине. Я слегка охнула, а потом тут же вскочила на ноги, смотря на свою соломинку собственной персоной. – Ты случайно не пьяная?

Лицо безмятежное, на губах лёгкая улыбка. Счастливый. Равнодушный. Но я, наплевав на всё, неожиданно кинулась к нему на шею. Обхватила руками талию и уткнулась лицом в грудь, прикрыв глаза и вдыхая этот аромат.

Соломинка. Моя соломинка. Она здесь.

Сердце у меня заходилось в счастливом танце, а душа неожиданно полегчала. Меня больше ничего не беспокоило. Ни Светка, ни мать – никто. Ведь моя соломинка здесь.

Я услышала, как он удивлённо вздохнул, а потом растерянно прошептал в мои волосы, обжигая их долгожданным теплом:

– Я, конечно, не против таких выражений чувств, но ты совсем холодная. Зачем так долго сидела на морозе?

Он сам отстранился. Посмотрел в глаза. Я же дышала тяжело, учащённо. Смотрела на него влюблённым щенком, получившим наконец долгожданной ласки. Ещё не всё потеряно. Всё ещё может быть.

А Светка просто дурочка.

– Может, зайдёшь к нам? – спросил он, так и не дождавшись моего ответа. И тут я услышала смех той самой девушки, Лены.

У меня сердце упало в пятки, стоило мне вспомнить всё, что было в последний раз, когда я была в этой квартире. Вдруг резко стало холодно. Я неловко улыбнулась искусанными губами, которые тут же треснули, и я почувствовала привкус крови на языке.

Идиотка. Неужели думала, что он ради тебя покинет своих друзей? Ожидала, что вы вместе сбежите на другой край планеты и вас никто там не найдёт?

Я видела, что спрашивал он всего лишь из вежливости. На лице у него была словно приклеена холодная улыбка, а в глазах невесомое, плохо скрытое раздражение. Это нормально. Я понимала. Никому не нужна мелкая неинтересная девочка на вечеринке.

– Знаешь, надо матери ещё помочь, дел много, уроков тоже... – хрипло сказала я, не прекращая мучать своё лицо гримасой, которая должна была быть улыбкой.

– Ну что ж, тогда в другой раз, – и снова на его лице насмешливая ухмылка, в которой сквозит теперь уже облегчение.

Вот только я не успела наблюдать её слишком долго – он тут же захлопнул дверь.

* * *

Всю неделю во мне шла молчаливая, но невероятно тяжёлая борьба. Что-то неумолимо ломалось, когда я встречалась с его взглядом, таким насмешливым и равнодушным. Он больше не предлагал мне присоединиться к его компании. Что забавно, потому что если бы он всё-таки спросил, я бы скорее всего ответила согласием.

Я думала об этом очень много, неумолимо приближаясь к сумасшествию. Мне снова хотелось его чувствовать. Рядом. Близко, намного ближе, чем было когда-то до этого. Постоянно. Вот только мы не общались совсем. И я видела только один способ быть с ним.

Стоя в очередной раз перед его дверью, я ощущала дежавю уже в который раз. Смех упрямо лез на язык, но я всеми силами подавляла его. Истерики мне только не хватало. Я протёрла влажные от пота ладошки об новые джинсы, купленные специально для этого случая.

Но позвонить в звонок не успела – услышала сзади знакомые голоса. Обернувшись, я увидела Даню и Лену. Та смеялась и что-то рассказывала, пытаясь растормошить парня, а тот холодно обрывал её после каждого случая, что-то тихо говоря. Но девушку это, похоже, совсем не смущало.

– Принцесса снова пожаловала к нам? – удивлённо спросил Даня, а потом привычно улыбнулся, показав ямочки. Я не могла не улыбнуться в ответ, хоть и слегка нервно, снова пытаясь безуспешно унять сердцебиение. – И не надоело тебе самой лезть в пасть зверю?

Меня это больно укололо, но ответить я ничего не успела, потому что услышала взрыв хохота со стороны Лены. Парень сжал челюсти и напряжённо спросил, даже не поворачиваясь к ней:

– И что смешного?

– Принцесса? Ты серьёзно? – фыркнула Лена, слегка толкнув его в плечо. Даня тут же отодвинулся, вздрогнув. Его взгляд застекленел. – Пикап у тебя слегка заезженный, пупсик.

Последнее слово девушка произнесла преувеличенно сладко, вытянув пухлые губы в уточку. Я обратила внимание, что Даня ни разу ей не улыбнулся. Он даже не пытался с ней нормально поговорить. Он относился к ней с преувеличенным пренебрежением и презрением. А значит, она действительно не очень хороший человек. Такие люди, как Даня, с хорошими личностями обязательно находят общий язык.

– Будь добра, уймись, – поморщился парень, а потом улыбнулся мне, подмигнув. – Так что ты здесь делаешь, принцесса?

– Я хотела на вечеринку зайти... – неловко пробормотала я, вздохнув и закусив губу. – Но подумала, что меня не примут просто так, и принесла вот это.

И показала им упаковку эклеров. Сначала стояла гробовая тишина, а потом Даня и Лена одновременно захохотали. Они смеялись, пока я недоумённо щурила глаза и заламывала руки, бессильно стараясь не заплакать снова. И как это понимать?

Даня подошёл ближе, взял у меня коробку из рук и повертел в пальцах, рассматривая так, словно впервые видит. На его лице появилось хитрое выражение. Я не знала, плакать мне или смеяться.

– Ты, малышка, просто уникальна, – снова захохотал он, пощекотав меня под подбородком. Я выпучила глаза от удивления, а потом засмеялась. С ним просто невозможно быть серьёзной!

– Если ты хочешь, чтобы тебя «приняли», – Лена подошла ко мне, и я почувствовала запах сигарет. – Лучше возьми вот это. Хотя, думаю, тебе этого мало. Серьёзно. Не обижайся, Тай, но ты как корова среди тигриц в нашей компании.

Я растерянно взяла бутылку вина, смотря, как Лена заходит в квартиру, открыв дверь своим ключом. Мне резко расхотелось смеяться. В горле застрял ком. Вот тебе и наладить отношения, называется.

Даня вцепился рукой в свои короткие волосы, прикрыв глаза. Я же смотрела в одну точку, не зная, что теперь делать. Вроде бы, одна фраза, а вывела меня из строя моментально.

– Принцесса, ты и правда не обижайся, – мягко сказал он. – Эта швабра не хочет тебя задеть, хотя в это сложно поверить. Она просто... прямая, говорит, что думает. Я бы, конечно, выразился намного мягче – но смысл остался бы тем же. Тебе здесь не место, даже я это понимаю, человек, который говорил с тобой всего раз.

Я поджала губы. Меня вдруг разозлила эта его мягкая, словно извиняющаяся, в которой отчётливо сквозила жалость, улыбка. Сейчас я не хотела, чтобы меня жалели. Я просто хотела попасть на вечеринку, где Игнат. Хотела, чтобы он больше не думал, что я маленькая слабая девочка. Хотела, чтобы никто так не думал.

Надоели меня уже все учить, как жить. Сначала мать, потом Светка, теперь Даня. Только вот последний совсем не имеет на это никаких прав.

– Почему ты так относишься к Лене? – дала я встречный удар. И тут из меня неожиданно вырвалось то, чего я уже совсем никак не хотела говорить: – Она тебе не дала?

Я тут же прикрыла рот рукой и выпучила глаза, тут же захотев вернуть назад эти слова. Но было поздно – на лице у Дани уже появилась жёсткая ухмылка. В зелёных глазах пропали весёлые огоньки.

– Принцесса, тебе бы лучше со своей личной жизнью разобраться, чем кидаться услышанными вскользь фразами и показывать зубки. Лена бы дала любому, кто этого захотел. Смекаешь? Сомневаюсь, что у тебя всё так безоблачно на личном фронте. Иначе Игнат бы тебя сам пригласил, да?

Я растерялась, а потом, разозлившись, развернулась и вошла в открытую дверь. Только бы он не увидел моих слёз. Глупая. Впервые решила «показать зубки», вот только на настоящую атаку ответить не смогла. От собственной слабости мутило.

Когда я заходила в дверь, услышала сзади тихое бурчание:

– Ну и вкусняшки я тогда себе оставлю, раз никому не нужно... Всё равно не поужинал.

Ну и пожалуйста!

Вот так, очевидно, пришёл конец моей дружбе с этим странным парнем. Не сказать, чтобы меня это расстроило. Нет, меня совсем это не огорчило. Тогда что это за червячок внутри, почему я чувствую вину, когда должна злиться?

Плюнув на всё впервые в жизни и решив хоть раз не вдаваться в самоанализ, я пошла дальше в квартиру. С каждым шагом решимость из меня потихоньку ускользала. Бутылка тяжелила руку. Но я всё же шла, постоянно напоминая себе, что так я смогу быть с ним. Так смогу – возможно, ну хоть чуть-чуть – делать то, что хочу, без постоянных «учителей».

Найти Игната было не трудно. Я заметила его сразу – на диване, окружённого девицами со всех сторон. Меня это почти не затронуло. Я почти не почувствовала вновь подступающие слёзы, от которых уже тошнило.

– Привет, – робко произнесла я, подойдя к их компании.

Игнат посмотрел на меня нечитаемым взглядом. Застекленевшим, будто он уже пьяный. Даже не пытался скинуть руку сидящей справа девушки, которая елозила по его колену. А девушки, оглядывая меня, готовой чуть ли не в трубочку свернуться от смущения и какой-то обиды, хихикали.

Это ничего не значит. Они, должно быть, просто друзья. Ведь Игнат не такой... наверное.

Беда в том, что я знала, какой он. Только вот зачем-то всё равно пыталась его оправдать.

Тупая девочка.

– Игнат, она что, снова припёрлась? – закатила глаза одна. – Ты же ей вроде всё объяснил... как можно так откровенно навязываться?

Моя нижняя губа задрожала. Я совсем не помнила, чтобы он мне что-то объяснял.

Игнат закусил губу, словно в неловкости. Глаза у него забегали. Он, очевидно, занервничал. Парень кидал на меня не однозначные взгляды, которые я всё же расценила как раздражённые. Он не хочет, чтобы я была здесь. По всей видимости, сказать об этом мне в лицо, наедине, когда я кинулась к нему на шею и он пригласил меня только из вежливости, не смог.

А я сейчас не могу потерять свой шанс. За своё счастье надо бороться – так ведь?

– У меня есть вот это, – и я протянула ему бутылку.

– Тебе ещё ничего не понятно, девчуля? – насмешливо спросила другая, которая перебралась на колени Игната и обвила руками его шею. Тот не скинул её. Я же отчаянно хотела закрыть глаза – правда, хотела. Но заворожённо пялилась на всё это – на её довольное лицо, на красивую фигуру, на пьяные глаза Игната, на виноватую улыбку и скользящие под её платьем руки. Казалось, ещё чуть-чуть – и я упаду на пол без чувств. Может, тогда я наконец пойму, что надо уважать себя. Тогда я пойму цену своих чувств, которые так безжалостно растоптали. – Если тебя не приглашают на тусу, не поможет даже бутылка.

Но тут глаза Игната загорелись, стоило ему взглянуть на бутылку. Он тут же взял её из моих рук и улыбнулся мне.

– Не будь такой злючкой, Юляш, – и поцеловал её в щёчку. Вот тут-то я закрыла глаза. – У птички есть чем поживиться, к чему мне её выгонять? – а потом встал и подошёл ко мне. Я увидела, что он действительно был порядком навеселе. Зрачки почти поглощали серебристую радужку. Я же всё равно не могла отвести взгляда, даже после такого унижения. – Ты принята, малышка.

Он провёл по моей оголённой руке от плеча до локтя, и по коже тут же пробежали мурашки. Ну вот какого чёрта я так реагирую на его прикосновения? Я рвано выдохнула, мечтая о большем. Мечтая о том самом поцелуе. Его взгляд упал на мои губы, и сердце пустилось вскачь.

– Поцелуйте меня, пожалуйста, – попросила я шёпотом. Мне вдруг стало плевать на всех этих людей, которые глазеют на нас.

Из его рта сорвался смешок, и он слегка отстранился, прикоснувшись пальцем к моим губам. Я тут же подалась к нему, но он остановил меня:

– Обещаю, я исполню твою просьбу, когда мы будем наедине, девочка.

Он отпил из бутылки, не отрывая от меня глаз, и ушёл. Я же осталась стоять одна, пытаясь успокоить дыхание. Мне было бесконечно стыдно за своё развратное поведение.

– Что, милая? Понравилась тебе сказка, подаренная нашим принцем? – я услышала смех от тех самых девушек и закусила губу.

Не поддаваться, не поддаваться. Надежда умирает последней. У меня всё ещё она живёт. Мы будем вместе, я знаю.

Тут как тут появилась рыжеволосая Лена. Она пока ещё твёрдо стояла на своих огромных берцах. Я невольно залюбовалась ею. Она не была высокой, чуть выше меня – и каблуки носила, очевидно, чтобы казаться выше. И ноги в короткой клетчатой юбке действительно были словно от ушей. В зубах сигарета. Макияж у неё сегодня был не такой яркий, как тогда, и я смогла рассмотреть черты её лица – просто огромные синие глаза выделяются на слишком худом лице с острыми скулами и не замазанными веснушками.