Текст книги "Город призраков"

Автор книги: Инна Витальская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

24

– Попали… – Коля метался по комнате, каждый раз останавливаясь у двери и в отчаянии пиная ее. – А все вы!

Серега сидел на окне, прислонившись к стене, и дремал – или притворялся. Ника безучастно наблюдала за нервным воришкой.

– Зачем он трогал эту гребаную дверь?! Друзья у тебя дикие, и сама ты странная…

– Я-то чем странная?

– Да если бы я тебя не знал, а случайно встретил на улице – давно бы уже ограбил! Сумочку дернул или по башке ударил в подворотне.

От такого откровенного заявления Ника потеряла дар речи.

– Ты ходишь, как настоящий лох!

– Вот, спасибо! – оскорбилась она.

– Пожалуйста. Нет, в самом деле. Видел я как-то тебя на улице, пока ты еще с нами жила. Идет чувиха мутная, смотрит куда-то в облака, размахивает сумкой, задевает всех. Я понимаю – типа, человек искусства, но нельзя же так! Да и деньги мне, согласись, нужнее, чем тебе. У тебя вон хахаль есть.

– Он мне просто знакомый. Может, этот футляр – последнее, что у меня осталось, – предположила она.

– Ну а мне что – помирать?! Я бы продал эту музыкальную дребедень и первым делом купил хлеба всякого, но вам, благополучным, не понять.

– Хлеба, пива, рыбки, водочки… – насмешливо уточнила Ника. – Вместо того чтобы попытаться что-то делать реальное, ты решил жить за чужой счет. Стащил инструмент, который не смог бы продать и за десятую часть его реальной стоимости! Да и что ты знаешь о жизни благополучных музыкантов?! Что я никак работу не могу найти, это ты знаешь? Без документов никуда не берут! Мне точно так же жрать нечего!

«Мы, все трое, не понимаем друг друга, – подумал Серега, не открывая глаз. – Я тоже всего этого не знаю, мне чужды и Ника с ее новым жизненным опытом, и ее оппонент. Но здесь, в запертой комнате, особенно заметно, что стена наша – прозрачна…»

За окном тем временем садилось солнце. Устав спорить ни о чем, они наблюдали, как красный диск, предвещающий на завтра хорошую погоду, скрывается за безоблачным горизонтом.

– Как-то же надо выбираться. – В голосе воришки зазвучало отчаяние.

– Давайте пожар устроим, приедут пожарные… – выдвинула Ника очередную бредовую идею.

– И сами сгорим? – невесело усмехнулся Сергей.

– Вот бы устроить его внизу, вон в той куче, его бы приехали тушить и спасли нас!

Но все понимали, что это невозможно реализовать.

– Нам же не обязательно спускаться вниз? – В голове Сереги созревала идея, и чем дольше он ее обдумывал, тем заманчивей она казалась. – Наверное, нам достаточно спустить кого-нибудь из троих этажом ниже, а он придумает, как открыть остальных или позовет на помощь!

– В общем, так, – ответил воришка. – Снаружи это открывается поворотом ручки, даже ключа не надо. Но как ты предлагаешь спустить человека на этаж ниже?

– На одежде! – Серега нерешительно посмотрел вниз.

Ника и Колян тоже выглянули наружу. Четвертый этаж. До следующего окна – около трех метров. Внизу – кирпичи, остатки обвалившегося куска стены, торчащие вверх арматурины. Сорвешься – хоронить будет нечего. Тем не менее Сергей продолжал:

– Брюки! Сейчас ночь, никто ничего не увидит.

«Тоже мне эстет», – усмехнулся Коля.

– Берем штаны, твои и мои, и свинчиваем их друг с другом как можно туже, получится достаточно крепкий и толстый канат. Короткий, правда, брюки в размахе, так сказать, штанин, больше полутора метров не потянут…

– А кто полезет? – деловито осведомился воришка.

Ника смерила его презрительным взглядом:

– Кто-то легкий, а останется кто-то сильный. Если ты боишься спускаться, то, видимо, пойду я, потому что Серегу мы не удержим даже вдвоем, зато он сможет удержать любого из нас. Но ты, похоже, боишься…

Он возмутился, вполне искренне:

– Ты, такая хилая, не удержишься не то, что на свернутых брюках, тебя и ноги собственные держат с трудом! Ты по ровной улице ходишь, как алкоголик! И вообще, за кого ты меня принимаешь?!

– Почему я алкоголик? – наступала на него разъяренная Ника.

– Смотришь в небеса и качаешься, качаешься…

Парень явно издевался. Серега устало прекратил этот балаган:

– Снимай штаны, да?

Они все посмотрели друг на друга и вдруг засмущались. Тяжело вздохнув, пролетарий первым стал расстегивать брюки. Серега – вслед за ним, чтобы он чувствовал себя не так плохо. Оба старательно прятали глаза от Ники. Две пары джинсов, должно быть неплохо. Ника вообще в платье. Сергей сокрушенно вздохнул:

– Жаль, мы тебе колготки не купили. Для усиления бы сгодились.

– Пока ты не видел, я купила… – Она отобрала у него сумку и достала новые капроновые колготки в упаковке. – На, возьми. О, тут еще есть мой старый топик и юбка… они не годятся, да?

Сергея пробрал нервный смех. Тихий летний вечер, в надвигающейся тьме, в пустой комнате «дома с привидениями» три едва знакомых взрослых человека – сумасшедшая музыкантша, неудачливый вор и инструктор по парусному спорту – торжественно снимают друг перед другом штаны! И вовсе не с целью, как бы это сказать…

– Держи, – Колян протянул ему свои джинсы. Ноги у подростка оказались совсем цыплячьи – тощие и синевато-бледные, чуть волосатенькие сверху, они жалобно торчали из-под футболки с растянутым подолом и заканчивались разбитыми кроссовками гигантского размера. Ника закусила губу, чтобы не рассмеяться. Серега с досадой подумал, что выглядит сейчас не намного мужественнее.

Потом они скручивали джинсы друг с другом: Сергей держал в каждой руке по штанине от разных брюк и тянул их на себя, а Ника и воришка, держа оба предмета одежды за противоположные брючины, закручивали их вокруг своей оси в одну сторону и вокруг друг друга – в противоположную. При этом закручивали как можно более туго, чтобы канат получался не таким отчаянно толстым. Напоследок Сергей, уже заставив их держать, затянул импровизированный канат до упора. Потом они связали джинсы колготками с одного конца, перевили туго, как старинную конфету, насколько хватило длины колготок, и опять завязали с другого. Ника недоверчиво взирала на получившуюся толстенькую колбаску: неужели вот по этому кто-то будет спускаться с четвертого этажа?! При этом Серега должен удержать его за противоположный конец, полностью отвечая за его жизнь?

Колян выкинул колбаску за окно: насколько хватит ее длины? Черт! Чтобы достать до окна третьего этажа, пацану придется повиснуть на руках на самом кончике ненадежного каната…

– Держи, – он отдал колбаску Сергею. До воришки тоже дошло, что его жизнь остается в руках, в общем-то, враждебно настроенного и не в меру самоуверенного человека. Нет, сейчас между ними круговая порука. Парень стал непривычно серьезным. – Не выпустишь, а? Удержишь?

– У нас нет способа проверить, – тихо ответила Ника. – Но мы же понимаем, что ты – наш единственный шанс. Только ты можешь повернуть ручку этой двери!

Колян сел на окно. Его ноги робко белели в сумерках на фоне темной стены. Оглянувшись в последний раз, сказал:

– Кстати, если что, прости меня за скрипочку. В смысле, за альт.

Девушка вздохнула:

– Конечно прощу… будь осторожнее.

Больше отсрочки не было, пришло время совершать самый страшный поступок в своей жизни. На Московском вокзале было страшнее, подумал Коля, и сразу ощутил себя увереннее. Одной рукой вцепился в колбаску, другой – в край подоконника и повис, навалившись на него грудью. Стал медленно соскальзывать наружу, перенося весь свой вес на колбаску. Серега держал, уперевшись ногами под подоконником, Ника подошла и вцепилась в канат тоже, сразу осознав, как тяжело его удерживать. Коля съежился на канате и печально глядел наверх – ему явно стало не по себе. Пальцами второй руки он, отпустив подоконник, взялся за раму, потом за карниз окна. Теперь он висел внизу, обняв колбаску рукой и ногами, изо всех сил стараясь не глядеть вниз. Затем отпустил вторую руку и уцепился ею за канат пониже первой.

Пальцы Сергея сразу побелели. Рядом пальчики Ники намертво вцепились в виток брючины, их свело судорогой. Она не чувствовала, что локтями опирается на раму, и прикладывала все силы, чтобы не уйти в окно вслед за штанами. Временами она тревожно глядела вниз – не иначе, оценивала, сколько и в каких условиях лететь до земли. Серега покосился на девушку и понял, что без нее, пожалуй, не удержит Колю. Тем временем воришка, перебирая руками по штанам, спускался все ниже. Наконец из-под его ног ушла опора, он добрался до окна третьего этажа.

– Вбок! – прохрипел Коля. – Сместитесь…

Они еле переползли вбок. Ника тихонько завыла:

– Уууу!!! Не могу больше! Отпускаю!!!

– Отпусти, я удержу! – выдавил Серега.

Ноги его скользили, уцепиться было не за что. Коля, несмотря на юный возраст и дистрофию, оказался тяжелым и тянул его вниз. Но он справится…

– Ох, нет, не отпускай, – испуганный Коля буквально шипел снизу. – Покойник будет, понимаешь? Никочка, держи меня, миленькая, умоляю!

Она плакала вслух, но пока держала. Коля быстро обхватил ногами чудом уцелевшую поперечную раму окна, и сразу стало легче. Сергей рявкнул на Нику:

– Да отпусти же, наконец!

Еще придерживаясь за колбаску, воришка встал на подоконник.

– Всё!!!

Серега тут же дернул колбаску назад. По крайней мере он был уверен, что без штанов Коля никуда не уйдет и действительно вернется за теми, с кем поневоле стал одной командой.

Ника с изумлением рассматривала свои скрюченные синие пальцы. Растерянно пробормотала:

– Не разгибаются.

Сергей взял ее ледяные руки в свои ладони и стал массировать. Ласково утешал ее:

– Молодец, ты просто герой! Я не знаю, как справился бы без тебя. – Он понимал, что это, скорее всего, правда – без Ники он мог и не удержать тяжелого воришку.

Скоро она опять взвыла, теперь от боли. Но это уже было хорошо. В коридоре послышались быстрые шаги. Через мгновение дверь открылась, и перед ними возник Коля. Ника смотрела на него с немым восхищением. Не могла предположить, что кто-то из Мишаниных ребят окажется настоящим человеком. Он деловито предложил:

– Давайте штаны распутаем?

Серега сразу вложил большую деревяшку между дверью и косяком, чтобы еще раз здесь случайно не запереться. Потом они сели на все тот же подоконник и стали распутывать накрепко свернутые штаны. Воришка болтал без умолку, ощущая себя героем – может быть, впервые в жизни.

– А ты, собственно, откуда взялся? – спросила у него Ника.

– Да ушел я от Мишани, – нехотя пояснил Колян, потом оживился: – Прямо не знаю, что теперь делать. Хоть назад возвращайся, в колонию. На работу никуда не берут, кому я нужен с судимостью. Но жрать хочется…

– Как же тебе удалось уйти, по-моему, они не больно-то охотно отпускают людей?

– Сегодня их много кто покинет… – Он снова вспомнил ужасное происшествие и передернулся. – Дружба в их тусовке – пустой звук.

Ника хмыкнула: кто бы сомневался.

– Нет, все еще хуже, чем ты думаешь. Началось с того, что они пошли на вокзал, бить морду одному парню.

– За что? – праздно вмешался Серега.

– О! – Колины глаза загорелись. Если бы не этот вопрос, он бы нипочем не вспомнил ту маленькую деталь, которую ему сообщили вскользь… – Ника, он же тебя искал!!! Ты, наверное, его знаешь!

И она, и Серега жадно уставились на Коляна.

– Ну-ка подробнее…

Он описал разборку Тоника и Саши – так, как знал о ней со слов бывших приятелей.

– Мишане сказали – теперь в гипсе будет месяца два. А потом еще, может быть, заново руку ломать придется… Вот он и разозлился. Сказал, что убьет этого парня.

– И… убил? – затаив дыхание, спросила Ника. Сереге было неприятно, что она так встревожилась. Появился еще кто-то, кому интересна ее судьба, и Сергей больше не единственный, кто может ей помочь…

– Не, он сам нас чуть не убил…

«Это похоже на Тоника, – с раздражением подумал Серега. – Появиться тогда, когда окрепла надежда, что его здесь нет. Выкрутиться из любой ситуации. Он обязательно вернется – за Женькой ».

Коля рассказывал о поединке с призраком, и вместе со словами уходил страх, жуткий ужас, сковывавший его душу весь день…

– Он ушел прямо через пути. И ничего с ним не произошло. Вы представляете? Ника, вспомни, что это за хрен, а? Друзья у тебя вовсе, блин, отмороженные… Привидение осталось с нами. Парень еще ему что-то такое сказал: вроде «до завтра» или «приятного аппетита».

– А потом?

– Потом оно на нас напало…

Радость от недавнего поступка уходила, растворялась, уступала место беспокойству: уже ночь на дворе, куда он денется? Не возвращаться же к Мишане? И по улицам ходить страшно: еще одного приключения с призраками Колян не выдержит…

– Чего здесь столько разрушенных домов? – Серега нарушил неприятную тишину. – Разве нельзя их снести и построить что-то новое?

– Нельзя, – кратко ответила Ника.

– А ты не местный? – чему-то обрадовался Коля.

– Нет.

– Ага. А вот я – коренной ленинградец! – Воришка явно этим гордился. – И не хочу отсюда уезжать. Здесь интересно.

Он тут же испуганно замолчал. Показалось, что за дверью кто-то печально вздохнул…

Наконец штаны удалось развинтить. Колготки можно было выбрасывать сразу, а брюки не пострадали, только очень помялись. Парни оделись, Ника взяла свой многострадальный альт, затем они все вместе вышли на улицу.

Близилась полночь, и было удивительно тихо. Над ними сияла все та же романтичная луна.

– Насчет колдовства, – нарушил молчание Коля. – Ты в полночь прислушайся. Услышишь, как бьет колокол. Ни одна церковь, конечно, в это время не работает. Во всех точках города одинаково тихо, но отчетливо бьет колокол… Никто не знает где.

Серега поежился. Он тоже слышал печальный, невыразимо тоскливый колокольный звон. Ему казалось, что впервые он его услышал именно в своем мире.

Но Ника неожиданно спокойно ответила:

– Колокола бьют в обычных церквях. С призраками это никак не связано.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю – и все. – В ее голосе было столько уверенности, что Колян не стал спорить. – Может, в этом и есть какая-то тайна, но она не связана с призраками…

– Давайте я вас провожу, – предложил он, и Ника с Серегой не удивились.

Общее жутковатое приключение закончилось, и чем дальше они уходили от стройки, тем скорее таяло их единение. Они снова становились людьми, у которых никогда не может быть ничего общего. Стена между ними теряла свою прозрачность. Но Ника…

– Пусть он у нас переночует, – она произнесла это так, что Сергей понял: лучше не спорить. На всякий случай вяло спросил:

– С чего бы это…

– Ты здесь ни дня не скитался без дома! – В ее голосе зазвучали металлические нотки. – А я скиталась. Их тусовка мне помогла выжить. Люди должны помогать друг другу, так что это не обсуждается.

Серега вздохнул и промолчал. Он знал, что с Женькой в этих случаях спорить бесполезно.

25

Сначала Алене казалось, что она легко справится с неприятностями. Возьмет свои деньги и исчезнет из города. Поедет в Москву, конечно. В Москве с ее внешностью можно сделать карьеру. Из Алены получится манекенщица. Красивая, худая, высокая и стильная (правда, Саша, мир его праху, всегда принимался неудержимо ржать, когда она делилась с ним подобными планами: «Да, ты красива, как кошка облезлая, настоящая модель!»). Денег у нее много – сделает себе это… портфолио. А потом ее легко и быстро начнут снимать для модных журналов, она станет знаменитой…

Но время шло, а проблемы не решались. Страшно было пойти к разрушенному дому, в котором остались деньги. Возможно, там ее ждет Саша… или менты, что немногим лучше. Почему-то Алена была уверена, что именно там они оставили засаду. Другие деньги хранились в коммуналке, где раньше жил один из Мишаниных малолеток. Потом он поссорился с соседом и заколол того кухонным ножом. Квартира стояла опечатанная, а Алена в свое время не нашла ничего лучше, чем спрятать там свои сбережения. Она была уверена, что в квартиру, где произошло убийство, еще долго никто не сунется – в городе полно мест, где можно жить безопасно и с комфортом. В первый же вечер после побега из отделения милиции она пришла к этой квартире – и долго стояла, глядя на освещенные окна. Свет горел в обеих комнатах и на кухне, а по простецкой зеленоватой шторе метались тени. Там кто-то жил.

Алена бесцельно бродила по городу, шарахаясь от каждого милиционера, и не знала, что делать. Теперь стало ясно: она бы и дня не прожила без Саши. Она ничего не соображает сама, ей страшно и неуютно, а деньги, взятые из Сашиной заначки, тают с необыкновенной скоростью.

…Когда в очередной раз Алена пришла к ненавистному дому, в голове созрело решение: если и сегодня проклятый жилец ночует там, она все равно рискнет заглянуть. Кто бы он ни был – не убьет же. Возможно, что в квартире отсиживается Мишаня, – он тоже знал, как открыть дверь. Правда, у Мишани есть свой дом.

Интересно, папочка-мент сумел отмазать Мишаню от истории с обрезом? Впрочем, его могли и убить, там же кто-то стрелял…

Привычно задрав голову, Алена отыскала те самые окна и от неожиданности даже не сразу поверила своим глазам. Сегодня свет ни в одной из комнат не горел! Пусто, темно, никого нет дома! Не теряя времени, Алена бросилась в парадную, через две ступеньки взлетела на нужный этаж и затормозила перед грязной дверью. К косяку намертво прилипли остатки бумажной ленты с печатью районной прокуратуры. От волнения девушка никак не могла открыть дверь, а когда открыла и бесцеремонно влетела в комнату, не сразу заметила, что на кровати кто-то спит…

Человек вздохнул и перевернулся на другой бок. Алена застряла в дверях. Первым побуждением было бежать прочь, но спавший на кровати человек мерно посапывал, и она успокоилась. Быстро заберет свои деньги и уйдет, даже не разбудив этого, кто бы он ни был. Ей хватит минуты, чтобы на ощупь отогнуть край линолеума и достать большой конверт, по которому рассредоточены купюры, – так, чтобы не было заметно со стороны.

Она прокралась в дальний правый угол. Свет сюда не доставал, было темно, и лежащий на кровати не сразу увидит ее, даже если проснется. Если это Мишаня (а кому еще быть?) – он спит очень крепко…

– О, Алена.

Она рывком обернулась. Взъерошенный, заспанный пацан, ничуть не похожий на Мишаню, тер глаза и изумленно пялился на нее. Алена с облегчением узнала того самого Коляна, которого еще недавно – а кажется, сто лет назад! – должна была гримировать под гея.

– Привет, Колька. А ты как здесь оказался?!

Он зевнул и промолчал.

– Ты здесь один живешь? – нетерпеливо спросила Алена. Ей хотелось знать, кто еще может явиться.

– Я не живу, а так, иногда…

– Давай, спи спокойно, я сейчас уйду. – Алена снова схватилась за линолеум.

– А ты откуда взялась? – Он вылез из кровати.

– Не твое дело, ясно? – не оборачиваясь, ответила девушка. – Ты радуйся, что я тебя не выгоняю.

– А ты бы попробовала, – усмехнулся Коля.

Прежней группировки уже нет – а потому нет ни почтения, ни страха. Алена вдруг сообразила, что пацан, конечно, сильнее ее, и не стоит с ним ссориться.

– Остынь, чучело. Сейчас возьму, что мне надо, и сама уйду.

– Я тоже пойду, – Коля еще раз зевнул и набросил плед на грязную постель. – Не ровен час, кто-нибудь заявится.

– Так кто здесь живет?

– Кто-то из наших, Мишаня, представь, разрешает… А ты где обитаешь? Бомжуешь, наверное?

Алена гордо посмотрела на него:

– А я со своим парнем живу, в его квартире. Он меня прописал! Ждет сейчас на улице, мы по магазинам собираемся.

– Что за парень?! – неподдельно изумился Колян. Будто бы у Алены не может быть парня.

– Помнишь Антона? – Она победно усмехнулась. – Ну вот, я с ним теперь…

Коля почему-то даже не позавидовал, не сказал недоверчиво «Врешь!».

– Ты знаешь, скажи своему Антону, что его Ника в военно-морском яхт-клубе…

– Наша Ника, что ли, которая сбежала? – теперь уже Алена удивилась.

– Да, она самая. Помнишь, он ее искал?

Надо было играть свою роль до конца, и она решительно кивнула:

– Ну конечно. Помню. С этого все и началось…

– Скажи, что Ника там живет. Знаешь, – Колян оживился. – Она на скрипке играет… то есть на альте, но это все равно такая скрипка…

Алене стало грустно. Наврала этому никчемному Кольке, хотела поразить его в самое сердце, как ей хорошо без них живется, – а он – вот так… Она сама себе не могла объяснить, что плохого в знакомстве Коли с Никой. Только то, что она ничего не сможет передать Тонику…

Коля ушел умываться, а Алена, тяжело вздохнув, сунула руку в тайник. Пошарила по неровному цементу – и даже холодно стало от волнения: плоского конвертика не было!!! Ухнула пустота в животе, зазвенело в ушах… Что дальше-то делать?.. Но в следующий момент она перевела дыхание – пальцы наткнулись на бумагу. Она схватила конверт и поднялась. Внутри все дрожало. Надо же, как страшно… Алена повернулась к свету и торопливо надорвала конверт.

Неровно нарезанные бумажки, кусочки старых пожелтевших обоев были сложены небрежно, кое-как. Когда она опустила руки, «деньги» посыпались на пол. Алена в шоке смотрела на белые квадратики на полу, а в голове судорожно металось: забрали… обманули… да еще издеваются…

Коля вошел в комнату и натянул на мокрое тело несвежую футболку. Даже не обратил внимания… не он, точно не он. Этот наивный теленок уже прокололся бы.

Мишаня!!! Больше некому!

– Миха тоже здесь живет? – Алена сама удивилась своему голосу – писклявому, будто чужому.

– Не, – Коля продолжал одеваться. – Но он пришел сюда самым первым и забрал все барахло. Видишь, только эту развалюху оставил, – он небрежно пнул диван. – А еще деньги с парней берет!

– Подонок…

Алена пулей вылетела из квартиры. «Куда?!» – донесся вслед крик, но она даже не остановилась. Ненависть, злость, обида, равной которой ей еще не приходилось испытывать, застилали разум. Она всхлипывала, до крови закусив губу. Почти ничего не видела от гнева и отчаяния, спотыкалась на каждом шагу. Мишаня живет в двух шагах, и она заставит его вернуть…

Лучше бы он жил подальше – тогда Алена успела бы остыть и подумать…

Она давила на звонок, пока дверь не открылась. Монументальная дама в халате величаво застыла на пороге:

– Тебе кого, детка?

– Мне… это… Миху…

Лицо дамы сразу приобрело пренебрежительное выражение:

– Ага… ну проходи. Последняя дверь, у туалета, самое, надо сказать, для него место!

Она тут же исчезла, хлопнув дверью своей комнаты. Алена осторожно прокралась по коридору. Впервые задумалась: «О чем я с ним буду говорить?»

– Эт-то еще что такое?!

Девушка вздрогнула и оглянулась. На пороге квартиры стоял мрачный загипсованный Мишаня с синей опухшей мордой. Выходил куда-то, гад. Пьет, наверное, беспробудно. Ничего, соседи дома, убить не дадут…

Алена тут же заорала:

– Скотина, верни немедленно мои деньги!!!

Он тут же протрезвел, глаза обрели привычную жесткость… подскочил к ней и прикрыл рот ладонью:

– Чего вопишь?! Деньги у тебя ушли? Так не надо ушами хлопать! Что упало, то пропало…

– А…а…

Она захлебнулась от ярости. Мишаня стоял перед ней, такой довольный собой, пьяный, наслаждающийся моментом… изо всей силы Алена заехала ему кулаком в пятак! Брызнула кровь, рожа из счастливой стала донельзя удивленной. Она не стала досматривать – сразу попыталась нырнуть ему под руку и удрать! Да не тут-то было.

– Ах ты, сучка!!! Да я тебя сейчас завалю!!!

– Спасите… – пискнула Алена и вдруг с ужасом заметила, что, несмотря на поднятый шум, ни одна соседская морда и не думает выглянуть в коридор…

– Что?! Думала, я сижу? Сдала Саню, а теперь жить не на что?!

Он схватил ее за шею и одним движением зашвырнул в свою комнату. Хлопнул дверью – от косяка отвалился большой кусок известки.

– Я н-не с-сдала… – Алена от ужаса начала заикаться.

– Неважно, – он оглянулся на прикрытую дверь. – Деньги давай. С той квартиры которые. Мне папаша все рассказал: денег при вас не нашли.

– Ты че, козел?! Ты и так у меня все забрал!

Он ударил ее наотмашь по щеке:

– За козла…

– Нету больше денег! – заплакала Алена. Ей становилось все страшнее: вот так, шла к человеку, который раньше и пальцем ее тронуть не смел, за своим, – а лишится последнего.

– Что значит – нету?

Она нервно сцепила дрожащие пальцы:

– Он их выронил…

– Где? – тупо спросил Мишаня.

– А я откуда знаю? Пока бежал – выронил.

Глаза собеседника налились кровью:

– Брехливая дрянь!!! Ты меня обмануть решила? А ну говори, где бабки!

– Да хоть обыщи! – взвизгнула Алена, опасливо отодвигаясь к двери. Может, все-таки ее кто-нибудь услышит и спасет? – Ты последнее у меня забрал, мне жить не на что! Отдай!

Мишаня схватил с полки кепку и надвинул ее на глаза:

– Значит, так. Или прямо сейчас ведешь меня туда, где ты спрятала деньги, или пожалеешь, что на свет родилась!

– Нигде я не спрятала! – отчаянно взвыла Алена.

Он метнулся к ней, схватил за волосы и швырнул на разобранную постель. Прижал гипсом, занес над ней пудовый кулак здоровой руки.

– Изуродую!!! Где деньги?!

Девушка зажмурилась, пытаясь спрятать голову в подушки. Тогда он взял ее за руку и вывернул руку за спину.

– Буду пытать, пока не скажешь. Где деньги?!

Девушка попыталась кричать, но он уткнул ее головой в подушку, чтобы не было слышно. Дышать стало нечем, а боль была такая, что она захлебнулась своим криком. Что-то хрустнуло в суставе. Второй рукой Алена нащупала простыню, подушку, колено врага, но пальцы беспомощно скользили, силясь наткнуться на что-нибудь тяжелое или острое. Тогда она замолотила рукой по подушке.

– Ага, сдаешься? – обрадовался Мишаня. – Скажешь?!

Она медленно села, вытерла руками мокрое лицо. Краем глаза заметила, что дверь в комнату приоткрылась. Стремительно вскочила, пытаясь удрать, но урод схватил ее за пояс.

– Куда? Выйти хочешь?! Да пожалуйста.

Придерживая ее за шею, вытолкал в коридор. Выглянувшая из своей комнаты соседка моментально захлопнула дверь, щелкнул запирающийся замок. Да они боятся его до полусмерти, с запозданием сообразила Алена. Мишаня провел ее, слабо упирающуюся, к туалету, впихнул внутрь, снова схватил за шею, наклонил над толчком:

– Сейчас туда нырнешь, поганка!!! Где деньги?!

С ужасом Алена увидела грязный толчок, который никто из многочисленных обитателей коммуналки не считал нужным за собой мыть, а некоторые даже не утруждались сливать. Воняло оттуда так, что…

Она сопротивлялась, но Мишаня и покалеченный был намного сильнее: безжалостная рука наклоняла ее все ниже и ниже. Оставалось сантиметров десять, не больше. Непослушными пальцами загипсованной руки он попытался схватить свою жертву за джинсы:

– Я пока тоже чем-нибудь займусь… ах, какие ножки. А ты там пока хлебни…

– Нет!!! – Алена судорожно замотала головой. Ее немедленно вырвало в этот самый унитаз. Мишаня хмыкнул, не выпуская ее шеи.

– Где…?!

– В том доме, где его убили!

Он тут же отпустил Алену, напоследок влепив ей пощечину.

– Собирайся. Я так и думал, что ты врешь. Лживая и жадная скотина. Пойдем – и ты мне покажешь.

Он вышел из сортира, а девушка осталась стоять, привалившись к стене, потом сползла на корточки. Черт, сказала все-таки… Будто все это не с ней происходит: в коммуналке, полной народу, среди бела дня – ее пытают, грабят, чуть не изнасиловали! Самое забавное, что Мишаня в чем-то прав: жадная она… Жизни может лишиться – а переживает только о деньгах.

Она выглянула в коридор. Надо бежать, пока никого… Бегом, бегом к двери!

– Куда?! – заорал сзади Мишаня. – Куда, падла?! Стоя-ять!!!

Замок входной двери щелкнул. Быстрее туда, она уже открывается…

– Стой, шлюха!!!

Мент на пороге, незнакомый, удивленный, она видит только ненавистную, мышастого цвета форму… Прочь с дороги! От толчка слабой девочки мужик отлетел, вывалился обратно в подъезд и упал на ступеньку.

– Стой!!!

Как они похожи, сын и папашка. Последнее, что она увидела, как Мишаня в пылу погони встал ботинком менту на живот, но тут уж папик не сплоховал. Ловкой подножкой затормозил Мишанин стремительный бег, превратив его в полет…

Всеми своими девяносто пятью килограммами непутевый сын грохнулся на площадку. Внизу хлопнула дверь, но он ничего не слышал из-за папашкиного мата. Тяжело вздохнул:

– Что ж ты, батя, сделал, а? Это была та самая, которая об ментовскую рожу стул сломала, че, не помнишь, сам приносил ориентировку?! Сейчас бы себе на премию наработал, эх, ты…

Папик с трудом поднялся:

– Найдем твою подельницу. Спать, жрать никому в отделе не дам – а найдем!