Текст книги "Город призраков"

Автор книги: Инна Витальская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

19

Алена приторно улыбалась, крутила в тонких пальцах бокал с шампанским и непрерывно болтала. Толстяк вспотел, утомился. Он устал слушать и давно хотел перейти к главному, но не мог заткнуть девушку.

Тем временем с улицы в парадную решительным шагом вошли трое. Мишаня и его подручные сильно опаздывали, у Саши больше не было возможности ждать. Ничего, справятся, зато не надо будет делиться. Они взлетели по лестнице до нужного этажа и остановились около запертой двери. Саша недоуменно спросил:

– Что она там, заснула?!

В этот момент дверь распахнулась. Алена тревожно глянула на них из темной прихожей. Облегченно вздохнула:

– Фу… я боялась, что вы меня тут бросите!

Саша мрачно улыбнулся. Весь его вид говорил о том, что если бы не деньги… он процедил:

– Как договаривались?! Что сама придешь открывать.

– Нет, это вы должны были позвонить в дверь!

Услышав голоса, толстяк метнулся в прихожую. Девушка шагнула в сторону, давая им разобраться «по-мужски», ядовито улыбнулась, глядя на позеленевшую физиономию героя-любовника. Прошла мимо него обратно, в гостиную. То, что сейчас будет твориться в прихожей, не ее дело. Приглянувшийся ей бумажник сиротливо лежал на журнальном столике. Алена быстро схватила его и опустила в свою сумочку. Тревожно оглянулась – но нет, ее никто не видел, все в прихожей, заняты хозяином квартиры. Он издал громкий вопль, который сразу прервали. Кто-то захлопнул, наконец, входную дверь. Алена слышала, как толстяк сопротивляется. Силы явно неравны. Потом его протащили по коридору в обратном направлении, в комнату, подталкивая в спину обрезом. Всей компанией протиснулись в двери. Последним зашел Саша, мурлыкая себе под нос, он умудрялся сохранять безмятежное спокойствие. Парни повалили жертву на пол и связали шнуром от магнитолы. Рот заткнули кляпом из прозрачного шарфика.

Квартира действительно поражала воображение. Богатая, но безвкусная. Массивные дубовые шкафы, полировка; прозрачные футуристические торшеры, словно скорченные в конвульсиях; золоченые ручки и шарики, золотой чернильный прибор; домашний кинотеатр; восточные ковры и пледы. Зеленый стол для азартных игр соседствовал с тяжелыми красными шторами на окнах и прозрачной тюлевой занавеской в цветочек, а под репродукциями картин эпохи Возрождения, на столике «под старину» приютилась новейшая стереосистема. Бросив толстяка на полу, они отправились по комнатам, обследуя диковинную обстановку. Вечно голодные Юрик и Славик ринулись в кухню. Саша же, осмотревшись, сел на пол рядом с хозяином квартиры. Стволом обреза постучал по его голове.

– Если выну кляп, орать не будешь?

Толстяк мотнул головой.

– Смотри, заорешь – тут же заткну рот. И по шее получишь в придачу.

Он вытащил обслюнявленный шарф. Мужик с робким наслаждением подвигал челюстями.

– Я хочу с тобой разобраться мирно, – спокойно продолжал Саша. – Ты нам только скажешь, где деньги, мы их возьмем и…

– К-какие деньги?! – вполне натурально удивился толстяк. – Я не держу наличных!

– Вот только без этого, – Сашины глаза опасно блеснули, а обрез дрогнул, уставившись дулом потерпевшему в переносицу. – Сейчас я еще добрый. Предположим, ты не сразу въехал, что дела твои плохи, и потому пытаешься выкручиваться… – Жертва на всякий случай вжалась в угол. – И я тебя простил, на первый раз. Если нам придется самим искать, мы вынуждены будем устроить настоящий обыск. Ну, ты представляешь: дикие же люди, злобные… посуду перебьем, порежем твои ковры, картины и кресла тоже – вдруг ты чего под обивку засунул? Тебя самого изуродуем, ведь люди у меня такие нетерпеливые, бить тебя будут, пытать, даже совсем убить могут. А потом, не найдя денег, мы все равно заберем все более-менее ценное! Лучше признавайся, хотя бы жить останешься.

Сластолюбивый мужчинка от ужаса начал заикаться:

– В-вы что, с-с-с ум-ма сошли? К-какие н-наличные? Н-нормальные люди в б-банках держат д-деньги, а не в об-бивке…

– А на мелкие расходы ты тоже каждый раз в банке снимаешь? – поинтересовалась Алена. – Что-то у тебя дома наверняка есть!

Он заискивающе заглянул ей в глаза:

– А если с-скажу, не б-будете искать?

– Это смотря сколько ты нам сдашь.

На лице потерпевшего отразилась судорожная работа мысли. Видимо, у него несколько «нычек» по всей квартире, и он не знает, сколько, по определению бандитов, достаточно. Не отдать бы слишком много. И не показать, что у него еще что-то осталось. Словом, чтобы и волки были сыты, и овцы целы.

– Ладно, – он нервно сглотнул. – Открой книжный шкаф… там немного, на черный день, но больше нету…

Саша, следуя указаниям, залез в шкаф и вынул тяжелый пыльный фолиант. Открыл его – и увидел сразу: в углублении, вырезанном в ветхих страницах, лежала пачка долларов! Как в кино, аккуратная банковская пачка сотенных. Стало быть, десять тысяч! Он уставился на невиданное богатство, онемев. Толстяк, глядя на его ошеломленное лицо, подумал, что все-таки ошибся. Можно было откупиться дешевле…

Вдруг раздался длинный звонок во входную дверь. Все вздрогнули и заполошно уставились друг на друга. Но тут же услышали раздраженный Мишанин голос:

– Открывайте давайте, это я! Чего, уснули?!

Славик бросился к двери. Саша облегченно перевел дыхание и брезгливо отметил, что потерпевший провожает взглядом хрупкую фигуру его подручного с нескрываемым интересом.

Через секунду в комнату ввалился Мишаня. Его, конечно, поначалу ждали – но сейчас, когда дело уже было сделано, Саша пожалел о том, что Мишане был известен этот адрес. Вдруг он потребует поделиться? Собственно, за этим он, наверное, и пришел – такой красивый… Саша растерянно оглядел приятеля с ног до головы:

– Что с тобой опять случилось?!

Выглядел громила действительно странно: левую щеку пересекал глубокий разрез, засохшая кровь покрывала опухшее синее лицо, воротник футболки и даже свежий гипс, а куртка оказалась порванной и такой грязной, будто провела неделю в помойке. При этом он был так зол, что расслабившийся было потерпевший опять перепуганно вжался в угол.

– Поссорился со своими волчарами. Потом расскажу. – Мишаня злобным взглядом смерил Алену, хотя она точно знала, что сейчас ни в чем не виновата. У нее алиби: она была вместе с Сашей. – А у вас тут что? Это и есть тот извращенец?

– Он самый. – Саша спокойно снял банковскую упаковку и рассовал баксы по карманам, затем положил фолиант на место. – Но мы здесь уже заканчиваем. Поскольку ты увел Коляна, роль приманки была вынуждена играть моя девушка…

Теперь Мишаня с интересом оглядел толстяка:

– А, так ты, значит, не совсем «голубой»? И вашим и нашим?! – Холодок и сдержанное бешенство в голосе Саши он проигнорировал.

– …потому мы поделим улов на четверых, – закончил Саша. – Если тебе что-то надо, минута на размышление. Можешь взять что-нибудь мелкое, на память.

– Это что – весь ваш улов?! – Мишаня метнулся к шкафам. – Да ты посмотри, как он живет! Здесь впятеро больше можно взять!

– Я не держу дома наличные! – снова вступил в беседу толстяк.

– Заткнись! – заорали на него хором Саша и Мишаня. Потом Саша пояснил: – Я с ним договорился: он нам добровольно отдает бабло, а мы уходим как люди! Так что довольствуйся малым.

– Да тут шмотья на миллионы! Я, кстати, с ним ни о чем не договаривался, – прошипел Мишаня. – Хочется тебе играть в благородство – так играй, а я еще пошакалю…

Саша грозно нахмурился: напарник вел себя непозволительно, опоздал на дело, пришел пьяный, агрессивный и явно пытался выйти из-под командирского контроля. Этого допускать было нельзя, иначе грош цена всему его авторитету. И откладывать такие дела нельзя тоже. Саша молча подошел к Мишане и изо всей силы врезал ему по зубам.

Шмяк! – брызнула кровь, не ожидавший нападения парень улетел в угол, упав рядом с хозяином квартиры. Схватился за рот. Алена удовлетворенно улыбнулась: она, как и многие, недолюбливала Мишаню.

– Ты че, козел?! – возмущенно заорал громила, пытаясь унять кровь. – У меня на роже уже места живого нет!

– Все, уходим! – отчеканил Саша. Неторопливо подошел и грозно навис над ним, отчего и сам Мишаня, и несчастный потерпевший, скрючившись, испуганно уставились на него. – Я запрещаю тебе тут к чему-либо прикасаться! А ты, – это толстяку, – только попробуй стукнуть кому-нибудь… я тебя самого сдам куда надо. Мне известны твои сексуальные приключения с малолетками обоих полов, улавливаешь?

Хозяин торопливо кивал. Саша, конечно, знал, что доказать такое дело было бы трудно, почти невозможно, но толстяк наверняка не в курсе, кроме того, сам постоянно испытывает страх из-за своих пристрастий. Эх, жалко, что надо «построить» Мишаню, а то и в самом деле можно бы было тут еще поискать. Саша схватил по пути со стола златую цепь с большим крестом. Завернув ее на ходу в салфетку, направился к выходу, по пути бросив компании: «За мной». Остальные безропотно поплелись следом, Мишаня, с трудом поднявшись, догнал их. Алена, успевшая пригреться в чужом доме, нехотя поднялась с кресла, в котором сидела все это время. Виновато пожала плечами и оглянулась на лежащего у стены толстяка:

– Жениться тебе надо. Был бы ты женат – ничего бы не случилось сегодня. Ладно, прощай!

Если он что и ответил, она не услышала.

Толпа вывалилась из парадной. Уже смеркалось, на сумеречной улице не было ни души. Юрик радостно заржал:

– Получилось!

– У нас всегда получается, – самодовольно ответил Саша.

Они зашумели, заговорили все разом. Одна Алена не теряла бдительности. Она вдруг дернула Сашу за рукав:

– Тихо, по-моему, менты!

Из-за деревьев показались трое, одетых по форме, с автоматами. Пеший патруль, в общем, их сейчас много на улицах, пусть себе ходят. «Спокойно», – шепнул на всякий случай Саша, но опоздал.

У подельников, видимо от обилия впечатлений, в головах случилось короткое замыкание. При виде милиционеров каждый из них вспомнил, что квартирный разбой с применением оружия, который они только что совершили, является уголовно наказуемым деянием. А на руках у них – то самое «поличное», взятые с которым они уже не смогут отмазаться. Причем и Юрик, и Славик – оба ранее судимы, действуют по предварительному сговору группой лиц… Но они забыли, что «поличное» вообще-то у Саши, а все остальные тут ни при чем, мимо проходили. Нет – они синхронно развернулись и бросились бежать по переулку.

Патруль среагировал мгновенно.

– Стой!!! – заорал один, устремляясь в погоню, второй громко лязгнул затвором и бабахнул в воздух.

Ночной тишины как не бывало. Алена громко и пронзительно заорала. Может, остальным стоило остаться на месте, и их никто бы не заметил, но тут оно и случилось.

Неадекватный от выпитого за день спиртного, боли и недавно причиненной бывшими подчиненными обиды Мишаня выхватил из кармана Саши обрез и с криком «Всех завалю!!!» двинулся на врагов. Он даже не знал, как из этого стреляют… Третий милиционер, не долго думая, упал за скамейку и оттуда чуть не в упор пальнул по Мишане, который тут же залег за другой скамейкой. Остальные шарахнулись в стороны. Саша схватил Алену за руку и бросился бежать. Какая-то случайная тетка застыла столбом посреди улицы и громко орала. Другая под эти вопли судорожно металась, не зная куда деться, пока один из патрульных не свалил ее на землю и не утащил в укрытие. Теперь все явно поняли, что сбежавшая молодежь и Мишаня – из одной компании.

Саша и Алена свернули за угол, сразу потеряв из виду остальных. Они удалялись в сторону Обводного канала. Неподалеку за спиной опять раздался выстрел, другой, потом – чей-то тонкий заячий крик. «Подстрелили», – прокомментировал Саша. Кого только, непонятно, но Алена надеялась, что Мишаню. Кто-то там зверски ругался, потом послышались звуки ударов – характерных ударов по человеческому телу. Тот, кого били, вел себя тихо, словно труп. Алена вся дрожала, мысли были необыкновенно четкими, она понимала одно – надо убегать, прятаться, спасаться! Скорее, в темноту! Саша схватил ее холодную ладонь, сжал, потянул за собой. Бежать!

– Зачем… зачем? – всхлипывала она.

Саша мрачно пыхтел рядом, не отвечая. Действительно, как глупо! Мишаня. Он сегодня их весь день подставляет. Сейчас бы шли спокойно с награбленным, не привлекая внимания…

Неожиданно им вдогонку ударил выстрел. Кто же с ними, опасными вооруженными преступниками, будет церемониться! Саша вломился в кусты, свернул с улицы к высокому забору. За забором стоял расселенный дом – вернее, лежал в руинах, потому что рассыпался от старости. Голые полуразрушенные стены тянулись в небо, как руки, зияли провалы окон. Крыши не было вовсе. Саша подсадил Алену, она легко взобралась на забор, спрыгнула с другой стороны. Он подтянулся на руках и быстро перевалился вслед за ней. За спиной приближалась погоня. Саша снова взял Алену за руку и потянул к дому. Девушка без конца спотыкалась об углы плит, об арматуру, но, повиснув на Сашиной руке, задыхаясь, бежала за ним.

Дом вырастал, закрывая собою светлое небо. Они вбежали в какой-то провал, по шаткой деревянной лестнице взобрались на второй этаж. Саша уверенно вел вперед. Пройдя через всю площадку второго этажа, они оказались в дальнем от входа углу. Здесь, прислоненная к покореженным металлическим конструкциям, стояла стремянка – единственный способ попасть выше, на третий этаж.

– Лезь! – хрипло пробормотал Саша. – Я подержу.

Алена бегом взобралась по хлипкой стремянке. Саше пришлось сложнее, ему никто не придерживал лестницу. Взобравшись, втянул ее за собой. Теперь их не достать. Главное – затаиться. Но Саша уверенно направился вперед. Алена бежала следом. По расшатанной, но вполне обычной лестнице они взобрались на четвертый, верхний этаж. Здесь почти не было стен. Пол тоже присутствовал не везде – он обрывался в пустоту как раз там, где когда-то была его середина, образуя неровную дыру с наклоненными вниз краями. Над ними расстилалось ясное небо, которое сегодня темнее уже не будет, потому что в город пришли белые ночи…

Саша тяжело сел на кирпичи под острым, торчащим вверх остатком стены. Мотнул головой в сторону:

– Не ходи туда, пол там на соплях…

Он как-то странно побледнел, руку прижал к животу и поморщился.

– Что с тобой? – испуганно спросила Алена. – Ранили?

– Похоже…

Саша отнял руку от живота, и Алена увидела, что вся ладонь его в темной липкой крови. Ей стало плохо – вида крови она вообще не выносила. Воображение сразу нарисовало скользкие, блестящие кишки, которые немедленно вывалятся наружу, если Саша вздумает встать.

– А ты чего так позеленела? – с усмешкой спросил Саша. – Крови боишься?!

Его насмешливый тон обидел Алену. Стараясь не смотреть на его живот, она горько ответила:

– Зато ты крови не боишься. Обрез этот купил, черт знает зачем. Так и вышло: пришел с оружием – от оружия пострадал… помрешь еще теперь, а я как буду…

– Хорош болтать, – разозлился Саша.

– И вообще, набрал целую толпу каких-то кретинов. Только все дело испортили. И Мишаня твой придурок! – От ужаса ее голос зазвенел. Предчувствуя, что скоро действительно останется одна во всем мире, она перестала думать о том, что двумя этажами ниже уже могут быть люди. – Ну почему так?! Я бы от тебя никуда не ушла! Я же тебя любила!

Саша закусил губу от боли, откинув голову, посмотрел наверх. Жизнь заканчивалась – и так плохо… так жалко было, обидно – он ничего не успел… даже Алену вот эту не успел как следует понять…

Над головой горели редкие звезды, откуда-то ласково пахнуло теплом. Рядом сидит Алена. Пусть злая, пусть обиженная, но любившая его… единственная, может быть, кто любил его искренне. Она выйдет сегодня отсюда одна – и забудет Сашу навсегда…

Ее плачущий голос звенел у него в голове:

– Саша, Саша, что мне теперь делать?! Ты понимаешь, что я не смогу без помощи, в чужом городе, и еще искать меня будут за ваши преступления?

– Ты будешь жить… – Он с трудом улыбнулся. – Решишь как-нибудь свои проблемы. А сейчас отстань от меня, пожалуйста…

– Эй, вы наверху, что ли? – заорали откуда-то со двора. Голос пьяный, язык заплетается: значит, обыватель какой-то, лезет не в свое дело. – Лучше спускайтесь сами! Все равно достанут!

Саша прикрыл глаза. Умереть не дадут спокойно. Он чувствовал, что умирает. Стало холодно, несмотря на душную ночь, спать захотелось. Он запахнул куртку и подтянул ноги. Странно сидеть вот так, под бесприютным сумеречным небом, на последнем этаже давно мертвого дома, покинутого даже призраками. Рядом Алена трясла его за плечо: «Саша! Саша! Не уходи, пожалуйста…» – все дальше и дальше молящий слезный голос. А звезды словно ближе. Он уплывал куда-то, понимал, что теряет сознание, и не знал, навсегда ли это, но страшно не было… спокойно очень…

Алена поднялась с колен и закрыла мертвецу глаза. Всхлипнула. Ну вот, осталась совсем одна. Мишаню наверняка тоже пристрелили, Юрика и Славика или убили, или забрали в милицию. Малолетки, которых таскал за собой Мишаня, – сами по себе, ей с ними нечего делать. Конец пришел их непобедимой банде – и ее красивой жизни заодно. Скоро ее заберут. У них тут все эти похищенные доллары и крест на цепочке, залезут сюда милиционеры, сразу все увидят. Спрятать надо вещдоки, причем немедленно. Алена, все еще всхлипывая, двумя пальцами отодвинула куртку на трупе. Вытащила из нагрудного кармана салфетку с золотом, потом с трудом извлекла доллары. Между прочим, жить на это можно долго и счастливо. Она заметалась по этажу в поисках места, где все это спрятать. Нашла рваный полиэтиленовый пакет, сгрузила туда награбленное и завернула. Потом ее осенило. Девушка легла на пол и тихонько поползла к краю – тому самому, где пол сначала опасно наклонялся, ничем не поддерживаемый снизу, а потом вовсе обрывался. Алена мало весит, и никто не сможет пробраться туда, куда сможет она. Если, конечно, не свалится.

Здесь нельзя было торопиться. Пол прогибался под ней, как диван, и вскоре Алена поняла, что если еще хоть немного продвинется, действительно провалится вместе с полом. Она, как могла, вытянула вперед руку, кончиками пальцев протолкнула подальше пакет со своим будущим богатством. Завалила его кирпичным мусором, которого здесь было в изобилии. Вот – теперь ничего не видно. Она так же аккуратно отползла назад, встала на ноги, отряхнула изрядно помятое и грязное белое платье. Прислушалась: внизу орали и шумели все больше. Спорили, не зная, как забраться на третий этаж. Здесь еще было тихо – как в другом мире. Сидел у стены мертвый Саша с закрытыми глазами. Ей стало страшно. Она вдруг испугалась того, что находится здесь, с покойником, одна!

Уж лучше попасть в тюрьму. Тем более что она, маленькая хрупкая девушка, без вещей и драгоценностей, побежавшая от них, доблестных защитников правопорядка, из обычного страха, вообще ни в чем не виновата. А теперь ей надо собрать все свое мужество, актерские таланты и идти дальше…

Алена неслышно спустилась на третий этаж, встала около стремянки и громко всхлипнула. Внизу затихли, потом нерешительно спросили:

– Кто здесь?

Алена зарыдала в голос:

– Ооооой! Он умер! Умер! Я боюсь…

20

Воздух над высокой травой плотный, осязаемый. Здесь царит полная тишина – будто Тоник внезапно оказался где-то в другом месте и смотрит на происходящее через иллюминатор. Только что он слышал, как кричат, визжат, матерятся перепуганные парни на платформе, – и вдруг словно отрезало. Он остановился, вытер кровь с разбитого лица и оглянулся.

Странное ощущение: он все видит и слышит, но… будто бы ничего не может запомнить. Вот его враги в панике, вот неподвижное привидение… Все это рядом – и безмерно далеко, не только в пространстве, но и во времени. Он, у иллюминатора, – растение, не способное слышать или видеть, а тем более – запоминать. От неприятного чувства у Антона закружилась голова, он попытался вернуться к реальности. Узкая тропинка в траве, неизвестно кем протоптанная, начиналась прямо под его ногами и убегала к забору, но Тоник шагнул напрямик, по траве, обратно к перрону…

Реальность вернулась резко, когда он оперся руками об асфальт, собираясь подтянуться. Вдруг появились все звуки, мысли, дуновения ветерка – словно Тоник вынырнул из небытия. Он сразу понял, что побоище Мишаниной команды с призраком уже закончилось. Каким-то непонятным образом время убежало вперед, кусок его минут в десять-пятнадцать стерся, потерялся – а он и не заметил…

Ветер по-прежнему гонял мусор по пустынным путям. На асфальте сидел, прижимая руки к животу, тощий мальчишка. На Тоника он не обратил внимания. Антон вообще не помнил этого подростка среди тех, кто пытался его убить. У самых дверей вяло шевелился и равнодушно щурился на солнце какой-то старый бомж. Потом он сосредоточился, с трудом поднялся на четвереньки и выполз в зал ожидания. Тоник придержал ему дверь.

А что, интересно, можно было сделать, как помочь попавшим в переплет врагам? Этот призрак чуть не ухлопал его самого. Тоник еще не умеет по-настоящему от них защищаться. Уверенность, появившаяся после изучения моря информации, ни на чем не основывалась. Призраки его воспринимают так же, как остальных людей. Если Тоник – такой же, как они, – то почему?..

Словно ледяной ветер коснулся волос. Привидение вернулось. Сейчас, наверное, ближе к вечеру, еще светло, его снова не видно, однако оно здесь. Оно всегда будет рядом… От этой мысли Тонику стало не по себе. Стоит один раз забыть об осторожности – и все…

Возвращаться в душный зал ожидания не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Антон посмотрел на юг – морда страшного электровоза в знойном мареве исчезла. Он сосредоточился, как в те моменты, когда пытался не подпустить к себе призрака, и медленно, теперь уже по лесенке, снова сошел на пути. Ничего не изменилось. Или только кажется? Можно гулять по путям, сколько заблагорассудится, – но, возможно, добравшись до забора, отделяющего вокзал от улицы, он выйдет с опасной территории уже в завтрашнем дне. Или в другом мире. Куда деваются те, кто бесследно пропадает, вот так спустившись на пути? Возможно, в родной мир Тоника. Он очень хочет вернуться – и потому с ним, наверное, ничего не случится.

…Теперь с ним вообще ничего не происходило. Тоник медленно пошел напрямик, перешагивая через рельсы, к забору. Там, снаружи, гудят машины, воздух плавится над ними, замершими в вечерней пробке, а по пыльному тротуару торопливо бегут пешие граждане. Здесь же, у Тоника за спиной, удивительная, но вполне естественная тишина, и только неслышно крадется следом его враг…

Травянистая дорожка в пыльном бурьяне уперлась в развалину. Что-то вроде часовни, вклинившейся в бетонный забор. К небу поднимаются светлые каменные стены без крыши; неровные, необычные плиты кажутся розовыми в лучах мутного солнца, высокая железная дверь распахнута, на узорчатой ручке висит пристегнутый ржавый замок. Стены заросли полынью и одуванчиками. Наверное, с другой стороны есть выход на проспект – или хотя бы окошко. Иначе зачем здесь тропинка? Внутри развалины слышатся голоса. Тоник тихо прошел в дверь и… оказался перед входом в подвал – а может, в подземелье. Ступеньки из такого же светлого камня круто спускались вниз и терялись в темноте. А внизу… внизу было полно призраков.

– Парень, дай пройти.

Кто-то, подошедший с другой стороны, оттуда, где явственным светлым четырехугольником виднелся выход на людную улицу, попытался отодвинуть его, но Тоник и не подумал отойти. Недоуменно спросил:

– Ты что, собираешься туда спуститься?

Перед ним стоял мужик в спецовке с мотком какого-то провода. Он нетерпеливо напирал на Тоника.

– Не мешай работать, а? И вообще, ты что, зашел сюда с вокзала? Так давай, уматывай…

– Там же призраки, – удивился Антон. – Тебе жить не хочется?

– Какие призраки? – Мужик явно злился. – Я здесь каждый день работаю, и никаких призраков! Ты когда-нибудь видел хоть одного призрака в месте, где никогда и никто не жил?!

К ним подошел еще один, более интеллигентной наружности:

– В чем проблемы?

– Да вот, он говорит, что внизу – привидения…

Интеллигентный дядечка мягко взял Тоника за локоть:

– Это у тебя в мозгах привидения, и на вашем гребаном вокзале. А здесь их отродясь не было. Так что там безопасно. А теперь, действительно, шел бы ты на улицу.

– Я не знаю, что было раньше, но прямо сейчас внизу очень опасно. – Антон подумал, что понятия не имеет, откуда все это знает. Но если он ошибается…

Жуткий, душераздирающий вопль поглотил следующую фразу интеллигентного дядечки и смешался с чьим-то перепуганным криком:

– Привидения!!!

Дядечка дернулся к лестнице, но остался на месте, метнулся туда-сюда… Зато мужик сбросил с плеча провод и рванулся в подземелье. Тоник решительно придержал его:

– Не торопись, ты уже опоздал. Есть фонарик?

Дрожащей рукой начальственный дядечка протянул ему мощный прожектор. Освещая себе путь, Тоник торопливо спустился вниз. Он еще не знал, что будет делать, но попробует хоть что-нибудь… Лестница без перил, ступени крутые, приходилось придерживаться пальцами за влажную стену. Все глубже и глубже, пока не заложило уши. Сзади пыхтел смелый мужик – он пошел вместе с Тоником.

Они оказались в темном туннеле. Влево и вправо уходили рельсы узкоколейки, тускло блестевшие в электрическом свете. Прямо между рельсами сидел молодой парень и потерянно смотрел в пустоту.

– Этот готов, – уверенно сообщил Антон, и сердце его непроизвольно прыгнуло вниз. Столько трупов за один день… – Много здесь было рабочих?

– Четверо, – чуть не шепотом ответил мужик. – Трое, значит, остались…

– И где?!

– Я откуда знаю… если в этом туннеле есть привидения, надо мотать наверх!

– Мотай, – согласился Тоник. – За нашей спиной их нет.

Чем дальше, тем увереннее он ощущал, где есть призраки и насколько они опасны. Спасибо за это собственному проклятию, потому что именно на нем пришлось последние несколько суток тренироваться – чтобы выжить. Тоник обернулся к мужику:

– Иди наверх. Здесь в самом деле опасно. А я попытаюсь найти твоих приятелей. Наверное, они отступили туда, – он махнул рукой влево.

– Почему? – тревожно спросил работяга.

– Потому что там – призраки. Они, скорее всего, идут за людьми. Видимо, плохо сейчас приходится тем, кто остался. Этого с собой забери… – Он остановился, перехватило дыхание. – Пусть хоть перед смертью солнце увидит.

Парень нехотя подошел к бывшему приятелю, нерешительно взял за подбородок дрожащей рукой, заглянул в глаза, отшатнулся. Потом собрался с духом:

– Вставай! Вставай, говорю, идем со мной…

С трудом, уговорами и руганью, поднял равнодушного рабочего на ноги, закинул его руку себе на плечо, в последний раз оглянулся на Тоника. Тот посветил на ступеньки, чтобы они увидели выход, и в одиночестве направился в туннель.

Откуда-то ровно дул сухой холодный ветерок: здесь гулял довольно сильный сквозняк. Что забыли работяги в странном, тесном даже для одного поезда туннеле? Что их заставило лезть сюда, практически под Московский вокзал? Куда ведет эта железная дорога?

Фонарик начал медленно тускнеть, и Тоник погасил его. Шел вперед, придерживаясь одной рукой за стенку и полагаясь только на слух. Он не ощущал рядом привидений, но был готов к нападению в любой момент. Вскоре издалека донесся чей-то вскрик. Хотелось бежать на голос – там были люди, пусть смертельно перепуганные, но с ними Тоник будет не один… Он всю свою жизнь побаивался замкнутых пространств. И теперь всем телом ощущал, что над головой – многометровая толща породы, готовой обрушиться, сплющить, раздавить ничтожного человечка, идущего в никуда в полной темноте… Кроме того, ход может закончиться тупиком, и настоящий ужас испытает Антон, если вдруг наткнется на глухую стену. Потом надо будет идти назад. А может, он не дойдет до выхода, и окажется, что вместо крутых белых ступенек – тоже тупик…

Тоник ничего не видел. Что открыты глаза, что закрыты – никакой разницы. Нервы напряжены до предела, сердце колотится в ушах. Он старался почти не дышать, чтобы вовремя услышать, если появится чужое дыхание. Прислушивался, не притаился ли где-нибудь призрак или работяга, но вокруг была только пустота. А потом стена ушла из-под руки. Вбок ответвлялся еще один проход, и именно из него дул холодный ветер. Тоник решительно повернул.

Метров через пятьдесят стало намного светлее, и он ускорил шаги, потом побежал. Впереди не было ни призраков, ни людей, зато был выход!

Влажные камни под ногами перестали скользить, и, опустив голову, Тоник уже смог разглядеть их – сухие посередине и заросшие мокрым мхом на стыках. Склизкие серые стены уходили вперед и смыкались тупиком. А сверху на торцевую стену лился бледный дневной свет.

Ничего не видно над головой – только квадратик бледного голубого неба. Оттуда изредка долетают порывы теплого сухого ветра – или кажется? Антон смотрел на это небо, как зачарованный. Свобода! Ничего не стоит, наверное, залезть по узкому ходу наверх, выбраться на безопасную землю, уйти отсюда навсегда, забыть мрак тесного замкнутого пространства…

Из оставшегося за спиной туннеля несло сырым холодным воздухом. Вдруг нахлынул запоздалый страх, ведь именно сейчас оттуда может появиться кто-то, кто прервет его жизнь… Тоник оглянулся, но его широко раскрытые глаза ничего не видели в кромешной тьме. И ему еще придется туда вернуться?! А как же иначе: ведь он не просто так, ради экскурсии, пошел в подземелье! В туннеле ждал непередаваемый ужас, темнота, призраки… заблудившиеся неизвестно где работяги, которым сейчас гораздо страшнее, чем ему. Тоник пойдет в эту темноту, он заставит себя пойти, чтобы их вытащить. Зачем? Да просто ему страшно думать о том, сколько человек сегодня уже погибли. И кто-то – по его вине…

Лучше не стоять здесь, потому что запросто можно проиграть борьбу с собой. Да, он сам полез в это подземелье, будь оно неладно, наверное, потому что не думал, что спускается сюда надолго. Надо идти… Если сейчас оглянуться назад, то можно будет увидеть удаляющийся светлый квадрат – выход…

Вскоре опять стало темно. Антон по-прежнему держался за стену левой рукой, сжимая в правой ручку тяжелого прожектора. Он шел прямо к призракам. Возможно, они так же чувствуют его, как он – их.

– Кто здесь?!

Голос, пусть тихий, но неимоверно страшный, прозвучал в каких-то двух шагах. Тоник вздрогнул и чуть не выронил прожектор.

– Ты сам-то кто такой?!

Неизвестный не пожелал отвечать, но проговорил с облегчением:

– Живой человек… Парень, где здесь выход?!

– Где-то за моей спиной. А ты один?

Неизвестный помолчал, потом, видимо, подошел поближе:

– Не совсем. Нас было четверо, но двоих мы потеряли. А друг мой – вот он, рядом, только плохо ему. Не может встать.