Текст книги "Вирджиния (СИ)"
Автор книги: Инна Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Вирджиния
Глава 1. Имена и образы
– Какое цветом Вы желаете надеть платье, миссис Вирджиния? – спросила молодая горничная, недавно нанятая в этот дом.
– Под цвет моего настроения, – бросила молодая мисс, допивая свой утренний чай возле окна.
Горничная непонимающе скосила на неё глаза и испуганно думала о том, как понять эту фразу.
– Неси зеленое, – подсказала ей женщина. – Будучи сейчас в раздражённом состоянии духа зеленый цвет меня как раз будет успокаивать, – проговорила она и резко поставила пустую чашку на столик.
– Кто выдумал эти светские рауты для сбора фондов с утра? Нельзя было перенести на послеобеденное время, или ещё лучше назвать мне номер счёта куда бы я смогла перевести эти деньги!? – бросила женщина и раздраженно уставилась в окно.
Разговор походил на монолог, поэтому молодая горничная ничего не сказала в ответ. С неё станется обругать за твою назойливость, скажи что-то тогда, когда от тебя этого не ждут. Молодая мисс отличалась вздорным характером и вспыльчивым нравом – это молодая девушка поняла в первый же день. Поэтому она, впрочем, как и остальные, пыталась меньше говорить и больше делать.
Когда девушка нашла платье и положила его на кровать, миссис Вирджиния встала со стула и подошла к ней, скинув из себя халат.
Одевшись в платье и сделав на голове причёску, она спустилась вниз и сразу же направилась к карете.
Свои распоряжения слуги знали, дополнительных не было, что зазря терять время и дополнительно прохлаждается по дому!? – думала женщина, когда садилась в лакированную карету.
Многие женщины перед тем как покинуть дом отдадут сотни распоряжений своим слугам, два раза вспомнят о чём они забыли и один раз обойдут дом, чтобы собраться с мыслями. У Вирджинии такого не было. Она не любила ни медлительность, ни излишества в своей жизни, чем считала большую половину из всего, что состояло из жизни аристократов. Особенно то, что являлось лишним. О, лишние траты времени и действий она просто ненавидела. Это точно так же, как пойти прямым путём или окольным. Поэтому у неё было всегда всё чётко и по делу. Даже в разговорах, за что многие леди недолюбливали её. А как же иначе, когда тебе прямым текстом выстреливают правду. А раздражение у неё шло от людей. От ненужных условностей, правил, вездесущей лести и учтивых лобызаний. От того, что эти манеры учтивости превратили женщин в теряющее при малейшем выше, чем среднее впечатлении сознание, а мужчин в напыщенных идиотов, которые возомнили себя царямии или Казановами. Будь она в праве, она бы уничтожила половину населения из аристократов, также, как многие придушили бы и её. Эта любовь всегда была взаимной.
Когда карете прибыла по назначению, женщина в отличии от ожиданий нацепила на себя выражение злобы, чтобы никто даже не захотел подойти к ней и на метр. Пусть знают, что она не в духе общаться с кем-то, а ещё, чтобы понимали чем для неё является этот утренний раут.
Пройдя безразлично между гостей она направилась к столику с шампанским и взяла бокал, чтобы хоть немного прийти в нормальное расположение духа.
– Даже не вздумай к ней подходить. Ты что не знаешь кто это такая?
– К тому же посмотри на её выражение лица. Уверен оно не сулит ничего хорошего.
– Что я испугаюсь какой-то женщины!? Вы меня плохо знаете, джентльмены, – переговоривплись между собой в стороне трое мужчин, один из которых только сегодня прибыл в Лондон, и ещё не знал, кто есть кто здесь. Не смотря на предупреждения своих лондонских друзей, мужчина нацепил на себя улыбку и направился к объекту своей потенциальной жертвы.
Вот что значит: "Не каждый охотник понимает, где фазан и дикий медведь".
– Здравствуйте, очаровательная миледи, не будете против познакомиться? Я в Лондоне всего лишь три дня, и до сих пор не смог познакомиться ни с кем. Был бы рад узнать культуру и внутренний мир англичанок.
Внутренний мир взглянул на него. Посмотрел, помолчал и безвучно повыдергивал ему ноги, которые принесли его к нему.
– Вы случаем адресом не ошиблись? Мне казалось женщин для развлечений ищут в специальных салонах, а Вы припёрлись на благотворительный фонд, – проговорила ядовитым тоном "очаровательная" леди.
Мужчина недоуменно застыл на месте, не отрывая взгляда от женщины и переваривая сказанное. Его прежняя улыбка сползла с лица, как краска. И теперь мужское тугодумие раскрасило "новый холст" свежими оттенками изобразительных эмоций. На нём уже не было прежней уверенности и обаяния, теперь неуверенный мужчина смотрел на уверенную женщину.
– Почему Вы смотрите на меня так, будто я Вам что-то должна!?
– Извините, – оттаял мужчина, не ожидала напороться на такую реплику в свою сторону. – Я видимо Вас чем-то обидел. Позвольте тогда извиниться, – попытался он взять себя в руки, но рассеянность так и витала в его взгляде.
– Извинения приняты, мистер. А теперь будьте добры, не загораживайте мне обзор на трибуну.
– Извините, – быстро отошёл в сторону мужчина и в ту же секунду направился к своим друзьям.
Такой провал у него был первый раз в жизни. Что ещё хуже, от какой-то стервозной аристократки.
– Что сердцеед, жертва оказалась пираньей? – со смешкои проговорил один из друзей, когда мужчина подошёл к ним.
– Как её ещё на такие мероприятия зовут!? – избавившись от первоначальных впечатлений, яростно проговорил мужчина. – Это же грубиянка и стерва. Ох, только не говорите мне, что все англичанки такие, – озаботился мужчина возможно самой прискорбной потенциальной проблемой в его путешествии в Лондон.
– Нет, все остальные женщины ровно такие, как им и подобает быть. Видимо только эту в детстве перепутав молоко и яд, кормили вторым.
– Целиком согласен с тобой. Язык, как кинжал.
– Кинжал милосердия, – проговорил второй, и не сдержавшись рассмеялся.
*Кинжал милосердия – кинжал, которым можно было легко проникнуть между стыками пластин доспеха и даже проколоть плетение кольчуги. Не на войне его использовали как средство защиты и скрытого нападения, кинжал можно быстро достать и легко спрятать.
Услышав громкий смех, леди Вирджиния перевела в ту сторону свой недовоный взгляд, который через секунду встретился с недавно набивавшимся в кавалеры мужчиной.
"Что, мою грязь мешаешь со своей добродетелью? О да, кто же сомневался. В вашей области паха добродетель чрезмерно уступчива, и соприкасаясь с женской анатомией ломается, как сухой лист. Но это не так важно, ведь Вы мужчина, правда?", – ехидно бросила мысленно женщина и улыбнулась из потешений мужчин над её личностью. Кто как не мужчина будет приукрашивать правду и оскорблять отвергнувших их женщин.
За этого леди Вирджиния ненавидела большую часть мужчин, если не поголовную, она об этом не задумывалась. Но чувства уважения они у неё не вызывали никогда. Впрочем, так же как и женщины.
Разряженные дамы замельтешили перед взором женщины, играя на её нервах живыми струнами. А мужчины, ходили вокруг них высматривая ту, кто покрасивее, вызывая в душе Вирджинии лишь насмешливое презрение.
Кто она была на этом приёме? Белой вороной. Вороной, которая сама отбилась от стаи и отличалась своим индивидуальным окрасом. Конечно она об этом знала. А самое главное её это не волновало. "Чем меньше мы навязываем себя обществом, тем более неиспользованными мы становимся внутри. Ведь это сравни интимной близости, только другие органы соприкосновения", – жила собственным принципом леди Вирджиния, которая была желанным гостем не благодаря своей комуникабельности и уважению, а благодаря своему статусу и полнотой своего денежного кармана.
Леди Вирджиния была мыслителем, но никак не оратором, который любил поговорить, чтобы его слушали и иметь вокруг себя толпу свободных ушей. Из-за того её общение было радикальным, и бесспорно беспардонным, каким его называли все, кто был с нею знаком.
– О, миссис Вирджиния, не ожидал Вас здесь увидеть, – подошёл к женщине её старый знакомый. Да, как не удивительно, но у неё водились и такие звания у мужчин, но видит бог, эти мужчины были поистине сильными духом и нервами особи.
– Я и сама не ожидала себя здесь увидеть. Но к нашему обоюдному прискорбию с остальными аристократами, я здесь, – бесстрастно ответила она, на что мужчина только улыбнулся.
– Не перестаёте радовать меня своей откровенностью, миледи. Именно за это я и вижу в Вас особу, с которой мне непримено хочется общаться.
– Дружба – это отпечаток Ваших надежд. Тех надежд, которые Вы желаете увидеть в людях.
– Вы совершенно правы, миледи. А вот какие надежды наполняют Вас, будучи, не побоюсь этого слова, другом мне? – спросил мужчина и с любопытством взглянул на женщину.
– Ваша любовь к прямолинейности и антипатия к фамильярностям, впрочем, как и к некоторым условностям манер.
– Я рад, что я имею не один пункт, а целых три из причин почему Вы со мною общаетесь. Знать свидетели, это большая сложность быть с Вами в приятельских отношениях.
– И есть из-за чего. Вы не знаете, когда уже начнется эта нудная вступительная речь и наконец-то вступит в действия этот благотворительный фонд?
– О, дорогая. Поверьте, я жду эту речь с таким же вялым энтузиазмом как и Вы. Но что поделать, манеры учтивости и правила проведения людных мероприятий. Но если я не ошибаюсь всё должно начаться в десять. Сейчас уже почти десять, так что с минуту на минуту раут придёт в действие. Не против, если я разделю с Вами эту набившую оскомину процедуру? – спросил мужчина, старше за миссис Вирджинию на пятнадцать лет.
– Стойте, Ричард, если Вы готовы пожертвовать своей персоной обсуждениям и шепоткам.
– Рядом с Вами всегда готов, – улыбнулся теплой улыбкой мужчина в летах и принялся ожидать, когда придет виновница торжества, уже в компании юной знакомой.
– Как видите мир тесен, и приходится выбирать себе в компаньоны один единственный вариант.
– Подходящий вариант, хочу подметить. Ваша компания занимает у меня самую почетную роль. И будь у меня выбор среди тысячи, я бы неприметно выбрал бы Вас.
– Не смотря на то, что я женщина, которая не подпустит Вас к себе в постель и на пушечный выстрел?
– Не смотря и на это. Я почти сразу понял, что Вы та женщина, с которой есть всего одна возможность отношений – дружба. Так что будьте уверены, у меня даже в мыслях не было думать об этом.
– Я рада, что внутреннее обличие Ваших мыслей ровно такое, каким мне бы хотелось его видеть. Поэтому Вы мне и нравитесь.
В эту секунду на трибуну вышла женщина таких же годов, как и Вирджиния, одетая в дорогое платье и усыпанная не менее дорогими украшениями. Леди Лорейн. Жена герцога из знатного рода на весь Лондон. Правда она её невзлюбила в первый же день. По сути не возраст, который различался между ними в тридцать лет был причиной, а именно та причина, которая соединила её с ним. А именно те возможности, которые будет предоставлять ей его титул. Вирджиния никогда не любила меркантильность и выгоду, поэтому встречая таких людей испытывала к ним антипатию и обрезала на корню общение с ними.
Леди Лорейн мило улыбнулась публике и приступила к своей речи. Всё сказанное Вирджиния назвала бы: бла бла и набор слов. Ведь всё сказанное утыкалось в слащавость своих средств и несколько фактов из того, насколько щедрым является их хозяин, что готов пожертвовать их другим. Если бы снять кирпичную облицовку этого хозяина, за ним бы открылось жадное существо с дырявой душой внутри. Вот и всё. Все эти ненужные слова не больше, чем гонор и краска, которой они пытаются нарисовать свою репутацию. Но суть в другом. Любители таких мероприятий наивно верили в важность этого раута и искренне получали удовольствие от того, что они являются теми стержнями, которые поддержат чужие жизни. Но так ли это? Достаточно спросить это у одного человека, чтобы получить отказ. Ведь именно по принципу "стадо баранов" все идут по тем дорогам, на которые ступил один. Да и какой стержень эта знать, если всё это они получили тоже от кого-то. От родителей, мужей, благодаря завещаниям, которые предлагали немалые состояния в их сторону. Так же как и я. Если забрать у меня моё состояние, которое перешло у меня от отца, я не буду отличаться от других жителей нашей страны без титула. Просто когда-то кто-то оказался хитрее, разумнее и наглее чтобы суметь скопить целое состояние, чтобы передавать его своим отпрыска и внукам долгими поколениями.
Люди просто любят ощущать важность и свою власть.
Леди Лорейн закончила свою речь и дело наконец-то перешло к самому фонду. Сбор был для больных и лечебнице. Поэтому все средства обеспечивали скорее выздоровление пострадавших от болезни, на лекарства и другие пренадлежности для главной лечебницы города. Вирджиния отдала чек на сумму в одно приличных размеров имение в Лондоне и с чувством облегчения и выполненного долга покинула здание.
На улице она встретила Леди Габриэль.
– Ты так бежишь из здания, будто от костра, – самодовольно усмехнулась она, довольная уколоть Вирджинию.
– Ох, тогда тебе туда точно не стоит соваться. А то тебя ждёт такая же участь, как и меня, – бросила она, и одарив её коротким безразличным взглядом направилась к карете.
Недовольный взгляд Габриэль прожёг спину Вирджинии, и она поняла, что фраза попала в цель, задев молодую женщину.
Габриэль всегда была скрытым противником Вирджинии. Имея такой же статус и характер этим особам было тяжело уживаться в одном городе, поэтому при встречах их беседа всегда была наполнена презрением и неприязнью.
Когда дверь закрылась и карета двинулась с места миссис Вирджиния почувствовала усталость. Ту усталость, которую ощущала всегда после лицезрения местных аристократов.
"Как говорят: " Не бывает худа без добра. Так что это равносильные товарищи в нашей жизни", – подумала Вирджиния, спустившаяся в свои собственные мысли.
…..
"Не бывает чуда без добра. Покажи добро и оно обязательно себя покажет".
….
Не успела Вирджиния зайти в дом и сесть, как её посетил визитёр, о котором её уведомил дворецкий.
– Что ещё мне остаётся сказать, кроме как "пригласите его"!? Только я ему совершенно не рада, – последнюю фразу сказала она уже себе.
Через несколько секунд в холл зашёл Говард, доверенное лицо мистера Вилберна. Миссис Вирджиния состояла в палате лордов, унаследовав место от её отца. Конечно недовольных и несогласных с этим было много, но это было последнее слово её отца, которому из уважения к нему и из-за своего большого и ценного взноса в политику не смели отказывать. Конечно и там Вирджинию невзлюбили с первого дня. А как иначе, она же женщина, а ещё настолько острая на язык. Но её это как всегда не волновало. Она сразу урезала любое неприемлемое вмешательство в её жизнь, да и ещё таких "высокоинтеллектуальных" особей, как входящих в палату лордов.
Поэтому на каждом заседании её ждали стычки с его представителями.
Но что поделать, женщина всегда и везде к беде. Старая и не утратившая своего значения и по наше время истина. Так считали они, так считало большинство.
– Прошу прощения за столь ранее вторжение, миссис Вирджиния, но Вас желают видеть в палате лордов.
Встав с дивана Вирджиния с тихой яростью пошла на выход. Видеть лица лордов, это то, что ей хотелось бы в последнюю очередь.
Спустя время
Открывшиеся перед Вирджинией двери здания, в котором проходили заседания лордов, открыли у нее в голове внезапную мигрень, которая появлялась всегда, когда её ноги касались этого места. Все учтиво приветствовали её, не забывая мысленно бросить ей вслед то, что они думали о ней на самом деле. Но Вирджиния как и подобает её статусу, а точнее характеру, безразлично смотрела вперёд, не обращая ни на кого внимания.
Перед ней открыли дверь в комнату заседаний и она вошла.
– Миссис Вирджиния, не ожидал, что Вы так быстро обрадуете нас своим присутствием, – учтиво, с не малым количеством пропитанных в словах ядом бросил мистер Вилберн, увидев её. Это первый человек, который ненавидит её больше всех. Точно с такой же страстью и пылкостью, как и она сама его.
– В отличие от остальных господ, я знаю, что такое пунктуальность, даже несмотря на то, что это обходящая стороной черта тех особей, к роду которого я принадлежу, – съязвила она, намекнув на его приятелей, которые, в отличие от неё опаздывали.
– Видимо у них возникли какие-то неотложные дела, раз они позволили себе это опоздание, – стал на защиту своих друзей, и мужчин в целом, мистер Вилберн.
– Если праздность или развлечения Вы называете неотложными делами, то нам придется пересмотреть наш привычный словарь и внести в него поправки.
– Как всегда Вы обвиняете, не зная причин.
– Так же, как и Вы обвиняете меня в никчемности из-за того, что я женщина, – присела она на своё место и воззрилась в лицо мистера Вилберна.
Мужчина был хмур, то есть точно таким же, как и всегда при виде неё, поэтому она язвительно улыбнулась.
– Ваша улыбка походит на оскал. Никогда не любил таких женщин, – проговорил он смелую речь, так как сейчас они находились в зале только вдвоём.
– Потому что такие женщины не смотрели Вам в рот и не лебезили перед Вами из-за Вашего высокого положения в обществе.
– Вы настолько уверены в себе, что это граничит с глупостью, – не остался в долгу мистер Вилберн, защищая своё мужское достоинство.
– Ну если правда – это глупость, то мне очень жаль.
Мужчина фыркнул и на этом их перепалка закончилась.
– Вы напрасно сюда пришли. Потому что сегодня будут подняты темы, в которых Вы мало разбираетесь, – через несколько минут проговорил он, намекнув на то, что у неё нету опыта в политике, в отличие от них, которые состоят в парламенте уже несколько лет.
– Тогда это Вы напрасно меня позвали.
– Всего лишь необходимая обязанность, – с сожалением проговорил он, явно испытывая разочарование от этого. Понятное дело, что при очередном заседании лордов, должны быть созваны все, а прийти или нет это уже на совести самих лордов.
Через несколько минут дверь отворилась и в неё вошло десять человек, в том числе мистер Далкейт и мистер Дюплесси, товарищи и друзья мистера Вилберна. А ещё враги Вирджинии.
Увидев её, мистер Далкейт ехидно улыбнулся, а как же, ему доставляли удовольствия словесные перебранки с Вирджинией. Всем троим было не больше тридцати трёх лет, в отличие от мистера Вилберна, которому было тридцать шесть, поэтому они были не намного старше Вирджинии.
Она окинула собственную занозу мистера Далкейта презрительным взглядом и уставилась в другую сторону от него, чему мужчина улыбнулся ещё шире.
Последним вошёл лорд Вестлей, рыцарь, который был так же как и она, белой лошадкой на этом собрании стервятников. Только единственное их отличие было в том, что она принадлежала всего лишь женскому полу, а лорд Вестлей выступал за права рыцарства и горожан. Одним словом кость поперек горла.
Она окинула мужчину внимательным взглядом, а потом перевела его на других членов заседания.
Когда все расселись обсуждение началось. Как и всегда тема коснулась ограничений горожан и рыцарей, которых всегда пытались обделить и просто отринуть от парламента.
Когда-то, когда проходило голосование по поводу кандидатуры лорда Вестлея, без которого можно было обойтись, так считало трио её врагов, я чтобы насолить им проголосовала против, а увидев мою смелость и согласившись с моими аргументами ко мне присоединились и остальные шесть человек, что поставило голосование на ничью. После чего лорда Вестлея оставили в парламенте. Но после этого случая, его ненависть к пэрам и несогласие с нововедениями лордов стало в разы активнее и настойчивее, что вызывало в каждом обсуждении скандалы и нескончаемый поток споров. Для Вирджинии это зрелище было забавным. Смотреть как её дражайшие враги с пеной у рта спорят, пытаясь отстоять свою точку зрения. Смотря на это она не единожды подливала масла в огонь, выступая за сторону рыцаря, что ставило в упрёк эти самые точки зрения ещё больше, а ещё прибавляло ещё больше агрессии в настроениях дорогих ей врагов. Это единственное, что она любила в палате лордов – споры и нервное состояние троих мужчин, к которым она испытывала особую любовь.
– Вы пытаетесь переломить все привычные законы таким заявлением, лорд Вестлей, – не согласился мистер Вилберн с тем, чтобы уменьшить рыночную комиссию с тех, кто хочет продать свой товар на городской площади.
– Если это послужит улучшению жизни населения, то почему бы и не изменить. Из-за чрезмерно высокой платы цены на их товар вдвое больше, а те, кто не подымает их уходит из рынка ни с чем.
– И что я могу сделать? Нужно откуда-то пополнять казну, а не урезать и так не особо её большой размер.
– Думаю ваша казна не сильно пострадает, если снизить комиссию на продажу товара в половину, – внесла я свое слово, принимая как всегда сторону лорда Вестлея.
Мистер Вилберн окинул меня осуждающим взглядом.
– Может Вы ещё предложите снизить вполовину и налоги с населения, чтобы уже наверняка расточить её объём!? – бросил он, окидывая Вирджинию тяжёлым взглядом суровых глаз.
– Не добавляйте к моим фразам свои. Я сказала только на счёт комиссии, так что не приплетайте сюда и налоги.
Цены за комиссию действительно высоки, и люди уже не раз поднимали из-за этого протест. Хотите, чтобы в ближайшем будущем Лондона коснулся бунт?
Обстановку ещё больше зарядил мистер Далкейт, что заставило собрание превратиться в битву волков, которые сцепились друг с другом на смерть.
– Ваши намерения поистине губительны для города, миссис Вирджиния и лорд Вестлей. Будучи в политике более длительное время, чем вы, я с уверенностью могу сказать, что это действие негативно отразиться на нашей экономике, – внёс очередную лепту в спор мистер Далкейт.
– А Вы сначала попробуйте. Я например была тоже уверена в том, что Вы разумный человек, но по прошествию некоторого времени, поняла, что не больше, чем личность с непомерной жадностью к средствам казны. С чего бы это, не скажете? – спросила Вирджиния, намекая на то, что они трое, в том числе и мистер Далкейт, иногда используют средства казны в личных целях.
– Ваши слова не больше, чем пустые обвинения. И не перепрыгивайте с одной темы на другую, – стал вмиг серьезным мужчина, уводя опасную тему от обсуждения.
Вирджиния самодовольно улыбнулась.
Спор продолжался целый час, ровно до того момента, когда не прозвучало выжатое из мистера Вилберна согласие на снижение комиссии из горожан на продажу своего товара.
Пришлось серьезно попотеть, чтобы обставить аргументы так, чтобы не было ни одной веской причины, чтобы привести их к сомнению. Поэтому долгожданная победа оказалась поистине сладкой. Именно из-за того, что она уколола самолюбие, мужскую уверенность и спесь данного трио своим тяжёлым омбре таких нот, как "женщина одержала победу", "меньше денег казне, меньше денег в карман" и "победой этих двоих".
Но что поделать, иногда и женщины выигрывают в политических спорах.
С улыбкой и лукавым взглядом, Вирджиния наградила своих побежденных в этой битве врагов и с уверенно поднятой головой покинула палату лордов.
– Прелестное создание с отвратительным характером, – спустя двух минут догнал её голос мистера Далкейта. Поровнявшись с ней мужчина пошёл рядом.
– Что Вы такого выпили, что не боитесь идти со мной рядом, чтобы ненароком не пропитаться той отравой, которую я извергаю? – вспомнила она фразу Далкейта, которую он когда-то сказал в её сторону, назвав змеёй прыскающуюся отравой.
– За всё это время я уже успел создать к Вам иммунитет, так что не беспокойтесь.
– Как раз я беспокоюсь о том, что она не подействует.
– Неужели Вы хотите моей смерти? – наигранно испуганно спросил он.
– А почему бы и не хотеть, раз Вы мне мало приятны!?
– Думаю Вам каждый из палаты лордов мало приятен. Но если все они умрут, кто же будет управлять политикой?
– Почему же все!? Не все. Лорда Вестлея я нахожу вполне достойным мужчиной.
– Боюсь единственной причиной такому отношению к нему является то, что он ненавидит нас. Не так ли? – усмехнулся он.
– Не отрицаю, это самый веский повод проникнуться к лорду симпатией.
– Я понял это ещё с того дня, как он начал идти против наших позиций, а Вы с превеликим удовольствием начали поддерживали его.
– А почему бы и не поддержать, если человек говорит разумные вещи!? – коснулась Вирджиния мимолётным взглядом силуэт рядом идущего мужчины и устремила свой взгляд вперёд.
– Я знаю Вас лучше, чем Вы думаете. Вы слишком мстительны, чтобы перейти на сторону "добра", когда с другой стороны будет лежать расплата за Ваши обиды.
– Мои обиды? – удивилась она. – Не думаете ли Вы, что я обижаюсь на Вас за то, что Вы считаете меня лишней и малоразумной, чтобы заседать в палате лордов? Ничего не отвечайте, всё написано на Вашем лице. Но Вы глубоко ошибаетесь, если посчитали, что это обида. Я не имею ничего против, чтобы люди видели во мне что-то плохое. Я всего лишь не согласна с тем, что это то самое "плохое" граничит с глупостью.
– Что Вы имеете в виду?
– Ваш подход к женскому полу. Именно из-за того, что вам женщины показались недостойны в праве распоряжения во власти вы решили их отсоединить от жизни общества. И скажите, что я не права?
– И вот мы подошли к феминизму, – с улыбкой бросил мужчина и посмотрел с самодовольной улыбкой на Вирджинию, увидев, что она уязвлена.
– Вы женщина? – спросила она, прямо смотря на мужчину.
– Думаю Вы и сами видите, что нет.
– Вот поэтому Вам и не понять все ограничения, с которым приходится сталкиваться женщинам.
– Только не говорите мне, что Вы идёте по стопам Жанны д′Арк. И сами знаете, какой конец настигнул её.
– Я не посмею сравнивать себя с этой женщиной, но прочитав о её мужестве, Вам бы стояло у неё поучиться.
– Считаете меня трусом?
– Ваша маска храбреца настолько неубедительна, что да, должна склонится к этому варианту.
– И в чём же проявляется моя трусость?
– В том, чтобы опустить свои интересы ниже интересов общества.
Мужчина ухмыльнулся.
– И как же это сделает из меня храбреца?
– Возможно и никак. Надень хоть доспехи на труса он трусом и останется, убежав с поля боя первым. А вот Вы просто боитесь потерять свою влиятельность и власть, а ещё те возможности, которые дают Вам уверенность в себе и более роскошную жизнь, чем у других. Я же знаю насколько деньги являются у Вас в приоритете, и именно по этой причине Вы не хотели принимать предложение лорда Вестлея. Ведь это не только казна, а и Ваши личные средства. Именно из-за этого экономия и скачет на одной ноге, потому что её развитие упирается в расширение недр ваших карманов, а не расширению возможностей и качества жизни самой страны.
– Скажите, что Вам наплевать на титул и деньги. Я в жизни в это не поверю.
– Имеют, но не больше, чем обычная валюта за которую можно изменить цвет своей жизни.
– И какой же у Вас цвет, Вирджиния? – с лёгкой улыбкой спросил мистер Далкейт.
– Цвет детского поноса. Но именно тогда, когда я нахожусь в обществе таких, как Вы.
Мужчина молчал, а Вирджиния оставила его в одиночестве и покинула его общество.
По дороге она заехала в лавку, чтобы забрать свой заказ на снадобья от мигрени, где случайно встретилась с лордом Вестлеем, который тоже находился там.
Не подав виду, она молча подошла к прилавку и стала ожидать её хозяйку.
– Благодарю за то, что поддержали моё предложение, миледи, – спокойно проговорил он своим грубым и хорошо поставленным голосом.
– В этом здании я Ваш сторонник и друг, так что не удивляйтесь, что мой голос будет на Вашей стороне.
– Я знаю, что Вам не нравятся эти напыщенные аристократы так же, как и мне, но я рад, что будучи и самой аристократкой, Вас не коснулась эта аристократическая болезнь, которая имеет в себе побочные эффекты, как алчность, эгоизм и высокомерие.
– Значит Вы плохо знаете меня. Два последних пункта, как нельзя кстати характеризуют меня.
– В любом случае Вы не настолько гнилые, как они. Вы первая, кто принял сторону рыцарей и горожан с того момента, как я присоединился к палате лордов. Если бы не Вы, мне вряд ли бы удалось достичь положительного результата в своём предложение.
– Не стоит меня благодарить, я не настолько благородная и совестливая, как Вы посчитали. В этом была и своя личная причина.
– Значит эта причина оказалась удачной, как и для Вас, так и для меня, – проговорил он и замолчал. Его фигура возвышалась возле Вирджинии почти двухметровым ростом, что вынудило её, будь она повёрнутая к нему лицом, смотреть ему в грудь. Но женщина стояла смотря прямо перед собой и не поворачиваясь к нему. Их взаимное молчание продлилось пару минут и к прилавку подошла хозяйка, отдав лорду сверток с его товаром. Расплатившись он ушёл, а Вирджиния осталась в одиночестве, дожидаясь, пока ей принесут её снадобья от мигрени.
Вернувшись домой женщина направилась в столовую, чтобы пообедать. Накрыв на стол, слуги оставили её и она осталась в комнате одна.
