Текст книги "Трудиться. Учиться. Влюбиться?.."

Автор книги: Инна Бирюкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Инна Бирюкова
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
КНИГА 2. ТРУДИТЬСЯ. УЧИТЬСЯ. ВЛЮБИТЬСЯ?..

ГЛАВА 1

Академия, на мой взгляд, больше походила на летнюю резиденцию Его Величества. Такой себе относительно небольшой, «карманный» замок. Два крыла общежития (как говорится: девочки – налево, мальчики – направо) смыкались с учебным корпусом в три этажа, в котором располагались и библиотека, и личные комнаты преподавателей, и кабинет директора. Столь скромные размеры меня ничуть не удивили. В среднем Академия выпускала тридцать-сорок боевых магов в год, чуть больше травников, десяток-другой пифий и практически единицы целителей. Такое, мягко говоря, скромное количество выпускников объяснялось очень просто – не так давно (века два назад) по миру прокатилась волна межмаговой бойни, покрошившая большинство колдунов на конфетные фантики. Причина до примитивности проста: одни возомнили себя высшими существами, наделенными «божественной силой», и решили, что вправе построить свою империю, в которой «прочая серая масса», то бишь люди, лишенные дара, всецело подчинялась бы им, «избранным великими богами». В общем и целом – мировое господство, только и всего. Другие, памятуя о своих корнях и о том, что они, собственно, тоже люди, пусть и несколько более одаренные, встали на защиту «сирых и убогих»… Ну, в двух словах: учитывая то, что сейчас на троне прохлаждается Леокирий X (толстенький лысый добродушный коротышка и, несомненно, обычный человек до мозга костей), мечты магов о единой империи пошли прахом, что, безусловно, к лучшему. Иначе ходить бы нам всем стройными рядами в рабских кандалах… В общем, честь и слава вступившимся за нас магам. Им в столице даже памятник какой-то сколотили. А Леокирий, в сущности, весьма неплохой монарх. Почем зря не лютует, налогами не давит… Смертную казнь вот отменил не так давно, заменив ее пожизненной каторгой для особо отпетых преступников. Те воют в голос и требуют старого доброго повешенья… Особой любовью, как и всякий правитель, он, конечно, в народе не пользуется, но и лютой ненависти у подавляющего большинства моих земляков не вызывает.

В общем, правитель у нас как бы есть, но жить простому люду не мешает. Видимо, живет по принципу: вы не трогаете меня, а я – вас. Очень, по-моему, правильная политика. По крайней мере, кровавый переворот за все десять лет его правления так и не состоялся… К чему это я? Ах да! Вот на той войне добрых три четверти магов и перебили. Кому-то опечатали силу, кого-то лишили разума. Короче, подорвали безопасность всего мира на корню. Ведь если раньше на нежить ходили специально подготовленные боевые маги, то теперь эта сомнительная честь выпала деревенским мужикам с вилами. Нежить торжествовала. Но недолго – всего каких-то лет – цать, пока не подросло новое поколение магов-воинов. Одаренных детей тщательно отыскивали даже в самых отдаленных поселениях и бережно перевозили в Академии вроде этой, в которую я и сама умудрилась угодить. Но до сих пор количество магов так и не дотягивает до прежних цифр.

В число адептов входило немало детей. От них места мало было всем – как преподавателям, так и нам, «взрослым дядям и тетям». В непосредственной близости от маленьких безобразников в любой момент что-то могло взлететь на воздух (как в прямом, так и в переносном смысле). И если второкурсники и учителя худо-бедно могли вовремя распознать и отразить (нейтрализовать или свести к минимуму разрушительные последствия) их неосознанные чары, то мы, первокурсники, боялись этих бесенят как огня. Я так вообще, повстречав кого-то из их племени в узком коридоре, обходила по стеночке, стараясь быть как можно незаметнее и лишний раз не дышать.

Встречались в Академии и представители иных рас, но в гуще человеческих адептов они были практически незаметны. Да и обучались они всегда отдельной закрытой группой. Не из-за предрассудков, а в силу крайне узкой направленности своих способностей. В одну аудиторию их сгоняли только на лекции. Мне посчастливилось попасть именно в их компанию, цитирую: «Ибо дар ваш в высшей степени уникален, и для обучения потребуется особая программа». Впрочем, до этого было еще далеко. Первый курс был единым и обязательным для всех как общеобразовательный. В этот год упор делался на изучение истории магии, основ магических наук, физической подготовки и классификации нежити. Да-да, нежить тоже была обязательной вехой в начальных познаниях молодого мага. Вероятно, дабы все мы знали, от кого драпать без оглядки, а кого можно осторожно обойти стороной, так как более половины адептов становиться боевыми магами и не помышляли. А я так и вообще до сих пор не знала, к какой же категории меня приткнут и чем же моя сила всех так поразила. Жду вот разгадки, томлюсь в ожидании. Для некоторых проводились дополнительные занятия по письму, счету и чтению рун. Хвала богам, всему этому я научилась еще дома. За исключением рун, конечно. Они использовались лишь в волшебстве и мне, тогда еще ничем не одаренной, были просто без надобности. В общем и целом, голова от получаемых знаний трещала по швам. К слову, послаблений я себе не давала. Отчасти потому, что еще в Веренсе дала себе слово выучиться хоть чему-то, что позволит мне быть самостоятельной и надеяться только на себя и на свои силы. Отчасти потому, что все эти науки оказались действительно интересными, и я уже практически не сомневалась в правильности своего решения.

Эх, остановиться бы на этих двух причинах, но… Но я страшно не люблю себя обманывать. Было еще и третье «отчасти». И оно, пожалуй, было решающим. Забить голову неподъемным багажом знаний значило для меня хоть на время выкинуть из этой самой головы треклятого наемника. Временами делалось легче. Но ночи все еще оставались пустыми, длинными и невыносимо холодными. Провертевшись пару часов с боку на бок, я, ругаясь сквозь зубы, бралась за конспекты. Да так над ними и засыпала под утро. Этим и объяснялись как моя высокая успеваемость (на зависть другим адептам, не терзаемым любовными бреднями и мирно почивавшим всю ночь), так и крайняя раздражительность и нервозность. А синяки под глазами радовали завистливых однокурсников фиолетово-синими переливами. Прозвали меня Бледной Немочью (и я их понимала), считали зубрилкой и всерьез не воспринимали категорически, только подшучивали. Откровенно говоря, мне на это было глубоко наплевать. От бессонницы начисто пропал аппетит. Я ходила бледная, худая и злая, с трудом сдерживая в себе желание придушить всех и каждого просто так, удовольствия ради и чтоб на глаза не попадались лишний раз.

Академия наша была закрытой. Конечно, запрещалось покидать ее стены лишь боевым магам, некоторым видам нечисти и… мне. Это и понятно – кто отпустит свободно бродить по улицам города магов-недоучек? Да я первое время сама себя боялась, пока более-менее не научилась контролировать силу. Пифии, травницы и прочие безобидные беспрепятственно шныряли туда-сюда.

Несколько учебных недель я просидела как на иголках – беспокоилась об отце. И в конце концов решила послать ему весточку. Чтобы знал хоть, куда его дочурку занесло… И что занесло ох как надолго! Ответа не последовало. Зато спустя пять дней к воротам Академии пожаловала целая делегация с моим папашей во главе. Папашу впустили. Делегацию – нет. У нас тут с этим строго, посторонних не жалуют. Вот родственников – пожалуйста. Но папочка и без поддержки своих соратников умудрился здорово потрепать всем нервы: рвал на себе волосы, требуя вернуть «его сокровище, кровиночку, с детских лет без матери им одним выпестованную», грозил прилюдно меня выпороть, а когда не дали, пожелал немедленно утопиться в фонтане мне в укор – мол, вот до чего родителя довела… В конце концов всем педагогическим составом его удалось убедить в необходимости моего дальнейшего обучения. Он еще немного постращал меня неминуемым возвращением домой: «Хоть и через пять лет! А там уж, девка беспутная, ты у меня попляшешь! Родному отцу такую свинью подложила!» При этих словах я покаянно хрюкнула, заставив папочку пойти красными лишаистыми пятнами. Это стало финальной точкой – отец гордо удалился, великодушно разрешив всем не провожать его до ворот. А перед отъездом, кстати, затребовал у директора – Верховного магистра Тоноклофа – ежемесячный отчет о моем обучении, «чтоб штаны зря не просиживала, а ума набиралась». Ну да это ладно, мелочи. Он всегда грозится, а на деле всего пару раз меня в угол ставил, и то в далеком безоблачном детстве.

Жили все адепты в комнате по двое. Было бы нас больше – жили бы и по пятеро. А так места хватало всем. Мне в соседки досталась маленькая юркая полуэльфка с темными, коротко остриженными волосами. Звали ее Авалайн. Отношения между нами как-то сразу из просто приятельских переросли в дружеские. Что и неудивительно – девушка была старше меня всего на год, удивительно к себе располагала и обладала веселым и добрым нравом. Эльфийскую кровь в ней выдавали только слегка заостренные уши, чересчур правильные черты лица да особый, миндалевидный, разрез больших карих глаз. Она собиралась стать профессиональной предсказательницей будущего. Правда, пока ей это не грозило. Видения у нее были недостаточно точные и абсолютно спонтанные. Никакой систематике они не поддавались, а являлись исключительно тогда, когда богам вздумается. Авалайн с легкостью могла застыть немым изваянием в любой момент, глядя на мир невидящими «мертвыми» глазами: за завтраком, обедом и ужином, на лекции, тренировке и просто в библиотеке. Однажды она на полном ходу врезалась в одну из декоративных колонн, неожиданно даже для самой себя войдя в транс, но по инерции сделав несколько шагов вперед. Не помню насчет предсказания, но шишка у нее тогда отменная вышла. Временные рамки также варьировались от нескольких минут до нескольких лет. А учитывая то, что предсказывала она в основном сущие мелочи, как то: пригоревшие блинчики, засор общественной уборной, сильный штормовой ветер или пожар в лаборатории алхимиков (а пожары у них случаются по несколько раз в день), то и к какому месту прикладывать все эти предсказания, пока никто не понимал.

С осознанным вхождением в отрешенное состояние и так называемым «запрограммированным предсказанием» (ответ на заранее поставленный вопрос) выходила заминка. В транс Лайн входила на раз, но потом несла такую ахинею, что смешно становилось даже мне, несмотря на дружеские чувства и желание всячески способствовать ей в этом сложном деле. Полуэльфка не щадила ни себя, ни меня, силясь выжать буквально по каплям стоящее пророчество. Сколько бредовых гадостей я наслушалась, и сосчитать нельзя. Вот и сейчас я с обреченным видом сидела на шаткой табуретке в нашей комнате и с тихим ужасом во взгляде ждала очередного предсказания. В комнате царил таинственный полумрак, свечи слабо подрагивали огоньками-капельками. Нещадно воняло необходимыми Лайн благовониями, от сладкого запаха которых начинала болеть голова. В плотно закрытые ставни ритмично постукивала ветка растущего под окном дерева. Тоскливым волчьим воем переливались порывы зимнего зябкого ветра.

Я прислушалась. В окно забарабанило тихо и часто – снова начался дождь. Тайком сцедила зевоту в кулак – давно перевалило за полночь.

Авалайн сидела за столом напротив меня, закрыв глаза, и тихо бормотала под нос какую-то заклинательную тарабарщину, по словам самой полуэльфки, «настраивающую ее на нужный лад». Звучало это зловеще. Будущие клиенты будут в восторге.

– Вижу, – наконец сообщила Авалайн и монотонно забубнила: – Вижу деревню… неспокойно там… умертвия… много… зомби… вурдалаки… упыри… девушку вижу… страх… умертвия-окружили-тянут-руки-свои-к-ней-гниющие… – пифия на мгновение замолчала, а мне стало жутко.

– И кровушку молодую пьют!!! – резко подавшись вперед, рявкнула подруга.

От неожиданности я вскрикнула и, отшатнувшись, свалилась на спину вместе с колченогой табуреткой. В комнате повисла гнетущая тишина. Где-то вдалеке прокатился сердитый громовой раскат. Полуэльфка немного помолчала и, медленно раскрыв глаза, окинула меня и табуретку оценивающим взглядом.

– Ну как?

– Впечатляет, – осторожно кивнула я, пытаясь навскидку определить, отбила я себе что-нибудь или нет. – Только… умертвия уже давно толпами не ходят, тем более разные виды крайне редко сбиваются в одну стаю. А спрашивала я тебя вообще про постсессионную практику.

Девушка удрученно вздохнула:

– Не понимаю, в чем дело. Я все сделала правильно: состав благовоний, расстановка свечей, заклинания. Видение должно быть точным на девяносто процентов! Уверена, я ничего не напутала!

– Тогда откуда там упыри вкупе с зомби? Ты же сама понимаешь, что они бы сначала друг друга на куски порвали, а потом уже самые живучие на деревню пошли. Тем более при чем здесь я и деревня? Кто меня отсюда выпустит? Я не боевой маг и не собираюсь им быть. Кто ж меня пошлет на «полевую» практику? Сама знаешь, мне даже колдовать нельзя!

Это было действительно так. Колдовать мне запретили под страхом смертной казни. Это совсем не значит, что я не пыталась! Напротив, очень даже пыталась. Потому и запретили. Все заклинания у меня выходили шиворот-навыворот, и никто не мог объяснить почему. Первое время надо мной бились все учителя поголовно. Но результат моих стараний был настолько неожиданным, что весь процесс становился опасным и для меня, и для всех находящихся рядом. Даже самые простые бытовые заклинания были мне неподвластны и выходили боком мне же самой. До сих пор помню, как хотела наскоро высушить мокрые волосы, а вместо этого отрастила себе натуральные оленьи рога. Целую неделю алхимики что-то алхимичили в своих лабораториях, силясь создать «противоядие от дивного недуга», потому что заклинание оказалось магически необратимо. Помочь смогло только зелье. А всю эту неделю Авалайн старательно спиливала быстро растущее «украшение» с моей головы, дабы я могла проходить в дверной проем, не создавая лишних разрушений. После пары-тройки таких случаев на мою магию был наложен строжайший запрет, благо только в устной форме. Потому что разгадать природу моей силы наставникам еще только предстояло. Из этого следовало, что изучать меня будут, а обучать – шиш. Ну да ладно, не выгнали – и то хлеб. Свободно использовать я могла только телекинез. И то лишь потому, что это удавалось мне так же просто, как ходить и дышать. И не требовало дополнительного произношения заклинаний или сложных пассов.

Адептам, конечно, было позволено покидать Академию на время каникул, но даже старшекурсникам накрепко опечатывал силу сам Верховный магистр Тоноклоф лично. А на ту самую «полевую» практику будущих магов-воинов, прорицателей и целителей отпускали лишь в сопровождении наставников.

Так что пророчество, выданное Лайн, было не просто неправдоподобным – оно было в принципе нереальным. «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Не помню, кто это сказал, но в этом случае – в самую точку.

– Давай спать, великая пифия. А завтра на свежую голову попробуешь еще раз.

– Сессия на носу, – еще раз вздохнула полуэльфка. – Если так и дальше дела пойдут – отчислят за милую душу!

Я фыркнула:

– Что за ерунда? Дар у тебя есть, его просто нужно развивать. Вот и занимайся этим, нечего раскисать! Наставники тебе помогут, работа у них такая.

Я распахнула ставни и подставила ладонь холодным каплям. Удушающее зловоние, то есть благовоние, выветривалось, в голове прояснялось. Погодка, конечно, не сахар.

«Где-то он сейчас? – вдруг подумалось мне. – На очередном постоялом дворе? Снова не на жизнь, а на смерть схватился с нежитью? Или коротает время в корчме за кружкой пива? В одиночестве или в шумной компании? Или укрылся от пронизывающего ветра под теплым одеялом в обществе юной прелестницы? – я почувствовала, как защипало глаза. – Зачем я тогда ушла? Почему послушала свою гордость, а не сердце? Да, он мог бы сделать все более деликатно, а не вот так, нахрапом. Но ведь в этом весь Ян. И таким я его люблю. Да, он повел себя отвратительно. Но ведь главное – он сказал, что…»

– Думаешь о нем? – Авалайн уже успела задуть свечи, оставив по одной в изголовье у каждой кровати.

– Нет, – я резко закрыла окно. Да уж. От непогоды, разбушевавшейся в так и не смирившемся с потерей сердце, под одеялом не спрячешься. Но попробовать стоит. – Пора спать, завтра с утра у нас бодрящая полуторачасовая пробежка под руководством самой суровой женщины из всех, что я когда-либо видела.

– И не говори. Боюсь, в этот раз я точно не выживу.

– Выживешь. А если нет, госпожа Рикен тебя откачает и снова заставит бежать. Причем с начала дистанции. А потом еще и на мечах рубиться. Чтоб неповадно было умирать в неположенное время в неположенном месте.

– Честно говоря, она меня пугает.

– Она всех пугает.

– А я думала, тебе нравятся ее тренировки…

Я утвердительно мотнула головой. Действительно, поначалу я так же позорно скулила наравне со всеми остальными адептами. Но потом… втянулась. И даже стала получать удовольствие от махания тренировочным деревянным мечом. Самым удивительным было то, что у меня обнаружилась «предрасположенность к этому нелегкому искусству». Нормальными словами – талант у меня был. Осталось приложить к нему упорство и усердие. И я их прикладывала, выжимая на тренировках из себя все, на что был способен мой хилый организм. Втайне я мечтала когда-нибудь взять в руки настоящий боевой меч, подаренный когда-то Яном. Несмотря на все произошедшее между нами, избавляться от подарка я не стала, а, напротив, бережно хранила его под кроватью, задвинув поближе к стене и обставив со всех сторон мышеловками. Дабы чьи-нибудь загребущие ручонки до него не добрались. Ибо адепты народ такой – тащат все, что плохо лежит.

– Это не значит, что я ее не боюсь, – улыбнулась я и погасила свечу. – Спокойной ночи, Лайн.

– Спокойной ночи.

Урок физподготовки на этот раз выдался особо богатым на впечатления и нецензурные мысли. Озвучивать свое мнение об этой натуральной экзекуции вслух, в лицо Джендане Рикен, не решался еще ни один адепт, я специально узнавала. Так что и о последствиях такого опрометчивого поступка можно было только догадываться. Но самоубийц пока не находилось, все хотели жить, и потому каждый стойко выносил все тяготы и лишения. В основном потому, что спорить с этой непробиваемой леди – все равно что против ветра плевать. Еще на первом занятии нам были четко разъяснены наши права и обязанности. Первые были в явном дефиците. Вторые с лихвой компенсировали практическое отсутствие первых. Выглядело это примерно так (за исключением нецензурной брани, конечно): «Если вы, хлюпики, думаете, что вам будет сделана хоть одна поблажка, – вы жестоко ошибаетесь! – вопила наставница, вышагивая перед нашей шеренгой и буравя всех грозным взглядом. – Требования мои вам придется выполнять! Бежать вы будете, даже если начнете кашлять кровью. На мечах биться – даже если сломаете обе руки. И советую вам не забывать про нормативы. На зачете спрошу со всех и каждого по всей строгости! Недовольные могут сразу собирать манатки и проваливать из Академии, так как без моего зачета второй курс вам не светит. А на зачете я с вас вообще три шкуры спущу!»

Мы приуныли, но вещи собирать не пошли. Не знаю кто как, а лично я – по причине бесплатного койко-места, трехразового питания и потребности в знаниях.

Благо хоть форму нам выдали сразу, так что упревать в кожаных штанах или добивать и без того не шибко новые вещи мне не пришлось. Льняные свободные штаны, такая же рубаха и легкие мягкие туфли без каблука сразу пришлись мне по вкусу.

– Шевели задницей, де Бруове, иначе она перестанет быть такой аппетитной!

Я покраснела и припустила из последних сил. Да уж… Юморок у госпожи Рикен был, как бы это сказать… армейский. Грубый и такой же плоский, как и ее… кхм… грудь. Дабы пережить ее занятия и остаться в здравом уме, нужно было не только обладать недюжей выносливостью, ловкостью и проворством, но еще и качественные затычки в уши вставлять. Две молоденькие травницы уже отчислились, наслушавшись ее скабрезных шуточек. Я не собиралась становиться третьей, а потому только крепче стиснула зубы и досчитала до десяти и обратно. Помогло.

Вообще, Джендана Рикен обладала грубыми чертами лица, светло-русым ежиком неприлично коротко остриженных волос, мужеподобной фигурой и характером скального тролля. По Академии ходили слухи, что она в свое время состояла в элитном королевском отряде, но, повздорив с одним из главнокомандующих (то ли домогался он ее, то ли, наоборот, отказал), была с позором выставлена «на вольные хлеба». И так не шибко мягкий характер госпожи Рикен от этого, понятное дело, не улучшился. А того незадачливого командира еще полгода выхаживал придворный лекарь, но так до конца и не «починил»: детей у него, по крайней мере, уже не будет никогда. Но это всего-навсего досужие слухи.

Фактом являлось лишь то, что все адепты боялись ее как огня, с десяток наставников – тоже. А она… она просто на всех нас плевала с высокой колокольни и уважала только одного человека в Академии – Верховного магистра Тоноклофа. И было за что. Он принял ее в ряды наставников, несмотря на полное отсутствие магического дара и безнадежно испорченную репутацию (кто-то из придворных подхалимов постарался, не иначе).

Так вот, вышеупомянутая дамочка устроила нам такой забег с препятствиями, что к концу урока единственным моим желанием было немедленно наложить на себя руки.

Но все когда-нибудь кончается. К счастью, физподготовка тоже.

Следующий час был в полном нашем распоряжении: мы могли спокойно отстоять очередь в общий душ или в столовую – кому что больше нравится. На то и другое времени не хватало. Я всегда выбирала душ, а потом втихомолку, пользуясь телекинезом, уворовывала пару пирожков из столовой. Ей-богу, это быстрее и проще, чем спорить с толстой раздатчицей о процентном содержании в пирожках дохлых кошек. Конечно, никаких кошек там и в помине не было, но вредная тетка всегда ко мне цеплялась (впрочем, как и ко всем), и я не могла отказать себе в удовольствии подпустить пару шпилек.

– Слышала новость? – налетела на меня Лайн, едва я успела переодеться. Выбор у меня был небольшой: либо штаны с рубахой, либо другие штаны с другой рубахой, которые как раз досыхали на спинке стула.

– Нет, – я быстро перелистала несколько конспектов и сунула в сумку. Плотно запечатанная баночка казенных чернил и писчее перо уже были там. – Хорошая или плохая?

– Интересная! – полуэльфка бабочкой порхнула к зеркалу и начала всячески изворачиваться, силясь рассмотреть себя со всех сторон.

– Ну красивая, красивая! Говори уже! – не утерпела я. Любопытство всегда было одной из самых больших моих проблем.

– У нас по нежити новый наставник будет!

– Да? Надолго? – я задумалась. Новый преподаватель за несколько недель до сессии – это всегда уйма подводных камней. О заработанной нами репутации (зубрилок или раздолбаев) он ведать не ведает, так что о помощи на зачете я могу и не мечтать (хотя в душе на нее рассчитывала). Да и вообще – новая метла по-новому метет, как бы он нам не показал под конец семестра небо в алмазах…

– Не знаю, про это пока не слышала.

– Ты, Лайн, как сорока, – невпопад сказала я. – Новости на хвосте приносишь… За блестяшки вот всякие готова родину продать.

– Да ну тебя! – отмахнулась подруга, как раз примерявшая новые серьги. Они действительно блестели – аж глаза резало.

– А где господин Аллеон? Он что же, в разгар семестра в отпуск ушел?

– Нет. В скит. Говорит, адепты достали хуже горькой редьки!

– Что, правда?!

– Да нет, просто у них там в верхах очередной съезд наметился. Его пригласили. А такие приглашения, сама понимаешь, обсуждению не подлежат.

– А, ясно… А этот новый – он как, зверствует?

– Да вроде не очень… Зато по нему уже все девчонки сохнут и наперегонки варят приворотные зелья!

– Молодой, значит, – сделала я нехитрый вывод.

– Ой, да кто их, колдунов, разберет! Может, и молодой, а может, и омоложенный! Зато красиииивыыый… И главное – красота такая, знаешь… ну, мужественная. Чувствуется стержень.

– Нефритовый? – не сдержавшись, пошутила я. Подруга захохотала и отмахнулась. – Подожди, так ты его уже видела? – дошло до меня.

– Ага, в столовой, там все адептки только о нем и говорят, сложно не заметить. Слушай, а может, и мы втрескаемся? Ну хоть чуть-чуть?

– Ага, – хмыкнула я. – А потом еще и подеремся за право обладания сим дивным призом. Делать мне больше нечего – в первого встречного влюбляться.

– Прости, я и забыла, что ты и так уже от тоски чахнешь.

– Ничего я не чахну! Пошли уже, опоздаем!

Аудитория встретила нас дивным зрелищем. Поголовно все адептки (независимо от расы и возраста) сверкали не хуже новогодних елок. Даже Лайн на их фоне выглядела несколько блеклой, хотя платье достала из «парадного гардероба». Причем все они сидели с таким видом, будто ничего особенного не происходит, это они так каждый день на занятия ходят. Мало того, все парни были вытеснены с первых парт на галерку, так что учебное помещение больше напоминало цветущую клумбу.

– Маразм крепчает, – буркнула я, равнодушно прошествовав мимо этого карнавала на свое место, где тут же зарылась в конспект – кто этого наставника знает, а если он решит начать знакомство с опроса по предыдущим темам?

Вдруг в аудитории все настороженно притихли. Дверь тихо скрипнула, по помещению пробежал озорной сквознячок.

– О, смотри-смотри! – Лайн пихнула меня локтем в бок. – Идет!

Я рассеянно обернулась… и, тихо ойкнув, сползла под парту. Сердце тревожно екнуло и замерло, но только для того, чтобы забиться с удвоенной силой.

– Лета, ты чего? – полуэльфка удивленно ко мне наклонилась.

Я молчала. Знакомые шаги едва слышно прошуршали по каменным плитам аудитории.

– Лайн… – я облизала пересохшие губы. – Это он.

– Кто?

– Ян!

– То есть как?! – подруга живо сползла следом за мной.

– То есть так! Собственной персоной! Какой леший его сюда принес?!

– Может, вылезем? Он начинает перекличку.

– Слышу…

От низкого хриплого голоса у меня засосало под ложечкой, и я поняла, что не вылезу. Ни за что и никогда.

– Сейчас до тебя дойдет! – торопливо шепнула мне в ухо полуэльфка и поспешно переместилась обратно на скамью, попутно задев меня пару раз изящными сапожками.

Под партой было тесно. Положение казалось безвыходным.

С одной стороны, пусть уж лучше этот поганый наемник черканет «отсутствовала» в журнале, чем столкнуться с ним вот так – лицом к лицу. С другой – два урока подряд в позе «буквы зю» мне не высидеть, я ж не йог, в три погибели себя сворачивать не обучена. А ноги уже начинают затекать. Так что рано или поздно показаться придется. И тогда мое положение из просто безвыходного станет окончательно идиотским.

– Летаааа… – шипела сверху Лайн, еще больше нагнетая обстановку.

– Ле…риетана де Бруове, – запнувшись, произнес Ян, и я буквально кожей ощутила, как он обшаривает взглядом аудиторию.

Ну все. Либо сейчас встаю, либо потом мое затекшее тельце разгибают в кабинете лекаря.

Глубоко вздохнула, решилась, резко выпрямилась, пребольно стукнулась головой о столешницу, ругнулась, покраснела до корней волос и, наконец выбравшись, раздосадованная и взъерошенная, рявкнула:

– Присутствует! Мне выйти надо! Прямо сейчас! Срочно! Надо… туда!

Договаривала я, вихрем пролетая мимо мага и уже захлопывая за собой дверь.

Поднять на него глаза так и не решилась.

Я неслась по знакомым коридорам, абсолютно не соображая, что творю и что вообще происходит в моей только вроде бы устаканившейся жизни. Сумка на длинном ремне методично лупила меня, так сказать, по бедрам, окончательно мешая сосредоточиться. Опомнилась я, лишь привалившись спиной к двери нашей комнаты. Боги всевышние, да за что же?! Только сейчас я поняла, как же мне его не хватало. Все чувства, от которых я так старательно пряталась, убегала, которые старалась забыть, настигали с неотвратимостью сходящей с гор лавины. Чувства были настолько противоречивыми, что их природу я не смогла бы объяснить и самой себе. И вспугнутой птицей в голове билась только одна мысль: он рядом. Усидеть на месте никак не получалось, и я заметалась по комнате, периодически сбивая многострадальную табуретку и каждый раз аккуратно ставя ее на место. Что же мне теперь делать-то, а? Каждый день говорить ему «Приветствую вас, наставник»?! Да это же просто смешно!

Как поведет себя Ян? Как я «нежить» буду сдавать?! Натурой?! А если не возьмет? Ах, леший подери, о чем я думаю?! Принесло его на мою голову!

Вот сейчас пойду и отчислюсь к едрене фене!

Я ускорила забег.

Нет уж, не дождется! Я… Ну конечно! Нужно просто соображать головой, а не другим местом! Ну же, Лета, я знаю, что ты можешь! Все просто. Ты – адептка. Он – наставник. Все! И никаких страданий и сладостных томлений. Только учеба, никаких… хм… личных тем!

Но, боги, как же хочется просто его обнять! Я не могу о нем не думать, когда он находится в пределах досягаемости, когда я могу столкнуться с ним буквально в любом месте! Я не могу о нем не думать, даже когда он находится за тысячу верст!

Носилась я, видимо, долго, так как в приоткрытую дверь робко просунулась всклокоченная голова полуэльфки.

– Лета?

Я натурально зарычала.

Лайн, ойкнув, юркнула обратно за дверь.

– Лета, ты в порядке? – пискнула она уже оттуда.

– А что, похоже, что я в порядке? Мне паршиво, Лайн! И как всегда из-за этого… этого… наставника!!!

– Тише ты! – шикнула полуэльфка, с опаской просачиваясь в комнату. – И так всех позабавила своей выходкой, теперь еще орешь на весь этаж!

– А что еще мне остается делать?! – снова завопила я. – Головой побиться разве что – может, выбью из нее эту дурь!

– Послушай, мне кажется, вам нужно поговорить. Знаешь, ты когда вылетела, он просто сам не свой был. Даже лекцию не провел, только загрузил «самостоятельной проработкой материала» по учебнику с обязательной выпиской тезисов в конспект. И сидел весь такой… хмурый и…

– Лайн, какая разница? Он просто мой наставник! – в который раз постаралась я убедить себя.

– Ключевое слово здесь – «мой»? – ухмыльнулась полуэльфка.

– Вредина! Ну что ты хочешь, чтобы я тебе сказала?! Что я замуж за него хочу?! Что я детей от него хочу, таких же маленьких упрямых янчиков?! Что я всего от него хочу, вплоть до «умерли в один день»?! Хочу, Лайн, хочу! Тысячу раз хочу!

– И что же тебе мешает?

– Не поняла…

– Что конкретно тебе мешает нарожать кучу детей и умереть с ним в один день? Ты же любишь его!

– Ой, Лайн! Я могу любить его сколько угодно! Его вон пол-Академии любит! Вопрос в том – кого любит он?