Текст книги "Расёмон – ворота смерти"

Автор книги: Ингрид Дж. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Как он смеет говорить о Сато в таком тоне?! Нисиока становится почти так же невыносим, как Такахаси.

Акитада посмотрел на дверь, за которой скрылся Нисиока, и нахмурился:

– Признаюсь, он сильно беспокоит меня. Если Нисиока действительно заметил что-то указывающее на убийцу, то в таком случае он ведет себя очень глупо. А насчет Сато он, возможно, прав. Я сам дважды застукал его с женщиной. Первая была убитая девушка, а другая – очень красивая, примерно его лет. Оба раза, когда я заходил, женщины играли на лютне, но могу вас заверить, они состояли с ним в близких отношениях.

– Не верю в это! Он же женат, у него есть дети.

Акитада посмотрел на профессора с жалостью, заметил, как тот покраснел, и добавил:

– Вспомните: Сато довольно силен физически. Особенно сильны его руки.

Хирата разлил по чаркам оставшееся саке.

– Ты действительно считаешь, что он задушил ту девушку, а потом убил Оэ, чтобы спасти свое положение здесь?

Акитада ответил не сразу. Сначала представил себе, как Сато убивает Оэ. Профессор музыки, не привыкший считаться с условностями, мог, разозлившись на Оэ, решить поглумиться над священными канонами университета, привязав его светило к шее святого покровителя. А сняв с Оэ штаны, он заявил о себе как о человеке, обвиненном в непристойном поведении. Однако Акитада до сих пор не был убежден, что оба убийства связаны между собой, поэтому сказал:

– Даже не знаю, что и думать.

Хирата теребил руки. Пальцы его дрожали.

– Надеюсь, все это не имеет никакого отношения к записке шантажиста.

– Я тоже. А вот затянувшееся отсутствие Исикавы настораживает. – И спросил Хирату: – Вы хорошо себя чувствуете?

– Да, да. Вот только немного живот крутит, – объяснил Хирата. – Исикава действительно крупный и сильный парень. Стыдно признаться, но я всегда не особенно любил его. Уж лучше бы он оказался убийцей, чем Фудзивара или бедняга Сато. Но зачем Исикаве убивать Оэ? Скорее у Оэ были основания убить Исикаву.

– Боюсь, мы не узнаем этого, пока не поговорим с ним. Он может дать хотя бы частичный ответ относительно Оэ.

– Кто может? – послышался вдруг резкий голос.

Задвинув за собой дверь, Кобэ в сопровождении казенного писца бесцеремонно вошел в комнату.

Не ответив на приветствие Хираты, предложившего ему саке, он уселся с недовольным видом на циновку и жестом велел писцу сделать то же самое.

– Ну так кто же? – переспросил он, переводя взгляд с Акитады на Хирату.

– Мы с профессором Хиратой обеспокоены исчезновением одного студента, – ответил Акитада. – Его зовут Исикава. Это студент выпускного курса, работавший у Оэ помощником и проверявший вместо него сочинения. В общежитии Исикавы нет с самого утра. Поскольку Исикава – один из последних, кого видели с Оэ, я подумал, что он, возможно, располагает ценными сведениями.

Кобэ стрельнул глазами на писца, который уже разложил перед собой маленькую дощечку и растирал черный кусочек туши о камень. В тишине комнаты этот скрежет звучал раздражающе. Когда писец взялся наконец за кисточку, Кобэ спросил:

– Итак, Исикава. Пожалуйста, полное имя, место рождения, имя и место жительства родителей, род деятельности отца и внешность подозреваемого!

– Подозреваемого?! – запинаясь переспросил Хирата, однако дал нужные сведения.

Когда писец записал его слова, Кобэ продолжил:

– Мог ли этот Исикава исчезнуть вместе с Оно?

– Почему Оно? Он что, тоже пропал? – удивился Акитада.

– Чепуха, – возразил Хирата. – Оно должен быть у себя дома вместе с матерью. Она у него калека. Они живут на улице Такацукаса, к западу от императорского дворца.

Кобэ покачал головой:

– Мои люди проверяли. Его нет дома, и мать не знает, где он. Даже не может точно сказать, возвращался ли Оно вчера вечером домой.

Хирата и Акитада недоуменно переглянулись, а Кобэ нетерпеливо осведомился:

– Так что же, этот Исикава единственный, кого вы заподозрили? Судя по комплекции, он подходит. Но то же можно сказать и о Фудзиваре.

– Вижу, вы изменили мнение насчет виновности Нагаи. – Акитада поморщился. – Просто, как выяснилось, он недостаточно силен. Но тогда справедливости ради скажу, что мы с профессором Хиратой и Фудзивару также исключаем из числа возможных подозреваемых.

– А я не исключаю никого, – отрезал Кобэ. – У убийцы мог быть соучастник. – Помолчав и дав собеседникам время вникнуть в его слова, он продолжил: – Что касается Фудзивары, то у него был мотив, и притом достаточно веский, участвовать в подвешивании тела. Возможно, вам известно, что ваши коллеги не очень-то церемонятся, описывая друг друга и покойного Оэ. И получается, что здесь чуть ли не все ненавидели этого человека. Чтобы избавить вас от лишних забот по защите коллег, я, пожалуй, включу в этот список и вас. Оно ненавидел Оэ за то, что тот оскорблял его и тиранил. Сато чуть не уволили из-за обвинений, предъявленных ему Оэ. Танабэ вынуждали уйти на покой, поскольку Оэ считал его дряхлым. Фудзивару и Такахаси Оэ оскорбил публично. Кстати сказать, Такахаси извергает как фонтан самые разные сведения о ваших здешних склоках. – Кобэ язвительно усмехнулся. – Ну а у вас? Может ли каждый из вас что-то прибавить к перечисленному списку возможных мотивов убийства?

Акитада старался не смотреть на Хирату, который опять тяжело дышал.

– Вижу, вы не теряли времени даром. – Он укоризненно покачал головой.

– Сейчас я хотел бы послушать ваши истории. Имена, должности, место жительства и прежде всего взаимоотношения с убитым человеком. Начинайте вы, Хирата.

Хирата торопливо выложил требуемые сведения. Потом наступила очередь Акитады. Покончив с предварительными формальностями, Кобэ приступил к основному допросу:

– Когда вы в последний раз видели Оэ живым?

Акитада повторил то, что уже рассказывал Кобэ раньше. Хирата подтвердил его слова и прибавил лишь то, что проводил всю компанию, включая пьяного Оэ, до ворот, а потом вернулся на свое место на зрительских трибунах.

– Куда Оно и Исикава повели его? – спросил Кобэ у Хираты.

– Полагаю, домой. Он живет в западной части города.

Кобэ что-то пробурчал и, поразмыслив, спросил:

– Может кто-нибудь подтвердить, в котором часу вы вернулись домой?

– Что-о?! – вскричал, покраснев, Хирата. – Неужели вы считаете нас обоих…

– Лучше скажите капитану все, что его интересует, – посоветовал Акитада, стараясь успокоить старика. – Насколько я понимаю, он задает подобные вопросы всем без исключения. Что касается меня, то я ушел перед последним отделением конкурса, а остаток вечера провел дома за чтением в своей комнате. Ни с кем из домашних или слуг не разговаривал, поскольку в этом не было необходимости.

– А я пошел домой, когда все выступления закончились, – промолвил Хирата. – Было поздно, но дочь, наверное, слышала, как я вернулся.

Писец деловито строчил, занося на бумагу их показания. Кобэ сидел, поджав губы и разглядывая потолок.

– Э-э… Может быть, теперь, когда мы закончили, вы выпьете чарочку саке, капитан? – смущенно предложил Хирата.

– Я не пью во время следствия, – сухо сказал Кобэ и, посмотрев на Акитаду, добавил: – Мне пришло в голову, Сугавара, что вы тоже и рослый, и довольно крепкий для такой работенки.

Акитада онемел от изумления.

Кобэ смерил его и Хирату прищуренным взглядом:

– Мне сообщили, что вы очень дружны. Что вы, Сугавара, многим обязаны Хирате. Вы для него почти как сын, потому что он воспитал вас.

Акитада побагровел от ярости.

– Это не совсем так. Не пойму только, куда вы клоните, капитан?

Кобэ не ответил и снова перевел взгляд на Хирату:

– Такахаси утверждает, что вы с Оэ были в очень плохих отношениях после прошлогодних экзаменов.

Хирата покраснел и смутился.

– Это неправда. Мы с Оэ никогда не дружили, но служебные и деловые отношения всегда поддерживали.

Кобэ задумчиво хмыкнул:

– Думается мне, что-то было не так с этими экзаменами. И вот еще вопрос, откуда у Оэ новый летний дом. – Он покачал головой. – Тут попахивает шантажом, а шантаж – хороший мотив для убийства.

Хирата побелел и схватился за грудь. В ужасе уставившись на Кобэ, он выдохнул:

– Вы обвиняете меня в убийстве Оэ?

– Да это же просто смешно! – не выдержал Акитада, но тут же смекнул, что из-за допущенной Кобэ ошибки они теперь не могут рассказать ему о записке. Он истолковал бы это как отчаянную попытку свалить вину на мертвого человека.

Капитан выглядел довольным.

– Ничего смешного, просто я рассматриваю все возможности. Конечно, – прибавил он, разглядывая свои ногти, – Хирата не в том возрасте и не столь физически силен, чтобы пойти на такое дело одному, но в таком случае у него мог быть помощник. – И он пристально посмотрел на Акитаду.

Хирата с трудом поднялся на ноги и закричал:

– Какое безумие выдвигать такие предположения!.. Это ложь!

Вдруг он застонал, ноги его подкосились, и он упал. Акитада бросился к нему. Лоб Хираты покрылся испариной, губы посинели.

– Что с вами, профессор? – испуганно спросил Акитада, приподнимая его голову. – Может, послать за лекарем?

– Вот вам удобный случай получить передышку, – заметил Кобэ, глядя на них. – Не сомневаюсь, что наш добрый профессор поправится, как только я уйду.

Хирата, поддерживаемый Акитадой, пробормотал:

– Нет-нет, это пустяки. Сейчас пройдет.

Но он по-прежнему хватал ртом воздух, хотя лицо его было уже не таким пепельно-бледным.

– Вы только не волнуйтесь, профессор, – говорил Акитада, помогая Хирате сесть. – Это капитан так развлекается, играет с нами, как рыбак, бросивший рыбешке наживку. От человека благородного такого, конечно, не следует ожидать, но у полиции, видимо, свои методы. – Он метнул гневный взгляд на Кобэ.

Тот, нагло улыбнувшись, поднялся.

– Я же сказал вам, что ни для кого не делаю исключений. Можете оба идти по домам, но не вздумайте покидать город.

Глава 12
Дом зонтичных дел мастера

Довольный своими успехами в запускании воздушных змеев, Тора покинул университет и отправился выполнять второе поручение. Он с опозданием сообразил, что провел за детской забавой неоправданно много времени, отведенного на расследование. К тому же Тора еще надеялся заглянуть к Мичико. Пустой желудок, громко урча, настойчиво напоминал ему об ужине, но, не обращая внимания на голод и ноющие от усталости ноги, он торопливо направился в шестой квартал расспросить прохожих, где находится дом зонтичных дел мастера Хисии.

Сгущались сумерки, но Тора быстро нашел улицу, где жили в основном бедные ремесленники. Низенькие ветхие домишки теснились один к другому, почти соединяясь карнизами. Такие кварталы Тора знал хорошо. Там, где кончалось жилье, начинались незаселенные пустоши, местами разбитые на маленькие огороды и садики, но в основном представлявшие собой дикие заросли, где бегали голодные собаки.

Вскоре он заметил вывеску зонтичных дел мастера, однако прошел мимо дома, решив осмотреться и, если удастся, поболтать с соседями в надежде собрать какие-нибудь сплетни. Дойдя до конца квартала и так и не встретив ни души – многие, наверное, в этот час ужинали, – Тора вдруг услышал громкий звук распахнувшейся двери, потом сердитый женский голос и чей-то жалобный крик. Обернувшись, он увидел: из дома зонтичных дел мастера выскочила девчушка-служанка с огромной корзиной в руке. На пороге же стояла толстая грудастая тетка и грозила ей вслед кулаком.

Подождав, когда толстуха уберется в дом. Тора побежал за девчушкой. Он настиг ее уже на следующем углу.

– Добрый вечер, сестричка, – сказал Тора, зашагав рядом.

Девочка – на вид лет десяти или одиннадцати – вздрогнула от неожиданности и обратила к нему свое милое заплаканное личико. Она была очень бледная и худенькая, в глазах стояли слезы.

– Простите меня, господин, но мне нужно спешить, – прошептала она и пустилась бежать.

– Погоди! – Тора припустил за ней. – Я пойду с тобой. Ты ведь работаешь у зонтичных дел мастера? Да?

Девочка замедлила шаг.

– Да. – Она неуверенно посмотрела на него, но его дружеская улыбка немного успокоила ее.

– Ты уж прости, что я напугал тебя, сестричка. Просто я слышал, как ты кричала. Это что же, твоя хозяйка?

Слезы снова хлынули из глаз девочки. Она утирала их грязной рукой, оставляя на лице черные разводы.

– Она всегда бьет меня. Я, правда, стараюсь все исполнять, но я маленькая и быстро устаю. А еще я все время хочу есть. Если бы она давала мне больше еды, я была бы сильнее.

Высказав все это на одном дыхании, девочка разрыдалась. Тора нащупал в рукаве монеты.

– Послушай, я сегодня еще не ужинал. Пойдем-ка съедим с тобой по миске горячей лапши, – предложил он.

Бледное худенькое личико девочки просияло, но она покачала головой.

– Не могу. Мне нужно принести хозяевам овощей к ужину. Если опоздаю, она поколотит меня еще сильнее.

– Не бойся, пойдем. – Тора взял ее за тоненькую руку и освободил от громадной корзины. – Я собирался повидаться с твоим хозяином, так что все объясню ему, когда мы вернемся.

Они направились к ближайшему овощному рынку, разместившемуся возле храма. Тора сам проверял покупки, смотрел, чтобы девочке положили самую крупную редьку, самые свежие грибы, а потом остановился перед продавцом лапши и велел налить им две большие порции.

Тот подал им две дымящиеся миски с жирной похлебкой, густо сдобренной лапшой и овощами.

– Ну вот, теперь поедим. И пожалуйста, не спеши, – сказал Тора девчушке. – Я поговорю с твоим хозяином.

– А хозяина еще дома нет. Только хозяйка и ее гость. – Девочка жадно смотрела на еду, облизывая губы.

Наблюдая за ней, Тора вдруг вспомнил про маленького князя. Примерно одного возраста, они принадлежали к разным сословиям, но оба были печальны, напуганы и одиноки. Самому Торе тоже досталась не слишком сладкая жизнь, но по крайней мере он не знал недостатка в любви и детских забавах.

– Не беспокойся об этом. Ешь! – решительно сказал он. Они уселись на ступеньках храма. У Торы почти пропал аппетит, когда он наблюдал за тем, как жадно девочка набросилась на еду. Подождав, когда она разделается с лапшой, он спросил: – А хозяин тоже тебя бьет?

Девочка покачала головой:

– Не-ет! Он добрый, только целый день продает на большом рынке зонты, а я остаюсь с ней. Иногда по вечерам он спрашивает, сытно ли я ела или откуда у меня синяки, но она всегда рядом и прожигает меня глазами, словно демон, поэтому я говорю «да» или «я упала с лестницы». А она называет меня неуклюжей глупой девчонкой и говорит, что вынуждена выполнять всю работу сама, так как не может позволить себе нанять приличную прислугу.

– А твои родители?

– Отец умер, а мать не может содержать меня – у нее еще пятеро младшеньких.

– Вот оно что… – Тора перелил остатки своего супа в ее миску. – Я не очень голоден, – соврал он. Когда девочка доела и его порцию, Тора спросил: – А разве у супругов Хисия нет взрослой дочери? С ней можно поговорить?

– Ее убили пару дней назад, – спокойно сообщила девочка. Несомненно, собственные тяготы волновали ее больше. – Да она почти никогда и не бывала дома. Только ночевала, да и то не всегда. Она была дочкой хозяина, а хозяйка его вторая жена.

– Они, наверное, сильно опечалились, узнав про эту беду, – предположил Тора.

– Ну, хозяин-то плакал. – Девочка поставила миски одну в другую. – Но только не хозяйка! – Она сердито плюнула. – Когда он ушел на работу, она напевала и приплясывала целый день.

– Неужели? Так они что же, не ладили?

Девочка кивнула:

– Постоянно ссорились. Хозяин даже уходил, чтобы не видеть этого.

– Из-за чего же они ссорились?

– У молодой госпожи было много хороших вещичек, и хозяйка вечно таскала их у нее. Молодой госпоже это не нравилось, и она попрекала хозяйку – нет-нет да и напомнит ей о ее гостях, а та очень злилась.

Тора навострил уши.

– Так к твоему хозяину многие ходили?

– Нет, не к хозяину. – Девочка встала и отнесла пустые миски торговцу. Вернувшись, она сказала: – Нам нужно идти. Спасибо вам большое за вкусную похлебку. – И, взяв в руки свою ношу, добавила: – У меня теперь появились силы, так что будет легче нести корзину.

– Ни за что! – Тора вырвал корзину у нее из рук. – Такой здоровенный парень, как я, не позволит маленькой госпоже нести тяжелые кочаны и редьки.

Девочка хихикнула:

– Я не госпожа. А вам, господин, не следует таскать за меня овощи.

– Я не гордый, понесу. Пошли, по дороге еще поболтаем. Так что там про этих гостей?

Лицо девочки вдруг стало серьезным.

– Они приходят к хозяйке. У нее и сейчас сидит один. Она говорит, что это ее родственники из деревни, только я видела их в городе.

Просвистев несколько нот из расхожей похабной песенки, Тора спросил:

– А дочка? Она тоже принимала у себя гостей?

– Нет. Разве хозяйка позволила бы ей? Она так завидовала госпоже Омаки, особенно когда та начала получать подарки от своего мужчины.

Тора ласково посмотрел на девочку. Какое же она смышленое дитя!

– Так она, стало быть, собиралась замуж? Что же это за парень, с которым она была обручена?

Это слово привело девочку в замешательство.

– Обручена? Не понимаю, что это. Ухажера госпожи Омаки я никогда не видела. А хозяйка только и делала, что обзывала ее шлюхой и сучкой. Я знаю, что означают эти слова, и думаю, она не стала бы так обзываться, если бы госпожа Омаки собиралась замуж. Правда же?

– Правда. Ну что ж, вот, значит, какие дела… – Тора остановился перед домом зонтичных дел мастера и окинул его внимательным взглядом. – Они поселили тебя в комнате госпожи Омаки?

– Нет. Я сплю на кухне. А комната госпожи Омаки находится наверху, в задней части дома. Хозяйка заперла ее, потому что вещи госпожи Омаки пока еще там. – Девочка боязливо посмотрела наверх. – Я туда не хожу. Души умерших остаются в доме сорок девять дней и ночей, и я уверена: душа госпожи Омаки очень сердится на хозяйку за то, что та носит ее вещи.

У Торы зашевелились волосы на голове. Лучше бы девочка не упоминала о духах.

– Ну что ж, пошли, – решительно сказал он.

Девчушка подняла на него тревожный взгляд:

– Вы ведь поговорите с ней, чтобы она потом не избила меня? Вы обещали.

– Да.

Она взяла корзину и открыла дверь. В темной прихожей девочка чиркнула кремнем и зажгла масляную лампу. Слева была кухня с земляным полом и двумя глиняными печами, встроенными в торцовую стену дома. Огонь под одним из котлов почти потух. Вскрикнув, девочка поставила на пол корзину и бросилась подбрасывать в печку дрова и раздувать почти погасшие угли.

Справа располагалось что-то вроде мастерской. На деревянном помосте аккуратными стопками были разложены материалы для изготовления зонтиков – бамбуковые планки, рулоны вощеной и раскрашенной бумаги, горшочки с клеем, мотки пеньковой веревки. В стороне высилась горка почти готовых зонтиков.

В дальнем углу находилась крутая лесенка на чердак, с чуланчиками по бокам, а за ней узкий коридор вел в заднюю часть дома. Вокруг Тора не заметил ни души.

– О, госпожа! – вдруг вскрикнула девочка, отрывая от очага свое испачканное сажей перепуганное личико. Ее звонкий голосок эхом отозвался в закопченных балках.

– Чего тебе? – послышался откуда-то резкий пронзительный голос. – Опоздала, так давай теперь пошевеливайся с этими овощами!

– Тут к вам пришли! – крикнула девочка.

Вскоре раздался звук открываемой двери и чей-то шепот. Потом дверь прикрыли, и Тора услышал осторожные шаги.

– Что ж ты сразу не сказала? – попеняла девочке хозяйка, появившаяся в конце длинного коридора.

Вперив в Тору недоуменный взгляд, она на ходу запахнула на себе желтое кимоно. Тора поклонился. Оглядев Тору с ног до головы – хорошо сидящее, тщательно вычищенное кимоно с черным поясом, его ладную фигуру, широкие плечи и поджарые бедра, красивое лицо и аккуратную прическу, – она смущенно коснулась своих растрепанных волос.

Тора разглядывал ее с не меньшим интересом. Желтое короткое кимоно было надето прямо на исподнее. Лицо этой женщины, порядком раздобревшей в свои тридцать с небольшим, было несколько грубовато, однако не лишено привлекательности.

– Достопочтенный господин желает заказать зонтик? – спросила она и семенящими шажками, виляя бедрами, подошла к помосту. – Пожалуйста, присаживайтесь, пока я подберу образцы.

Скинув с грязных ног соломенные шлепанцы-гэта, она забралась на помост, чтобы положить для Торы подушку. Когда она наклонилась, он заметил, что под платьем у нее ничего нет.

– Не стоит беспокоиться, – сказал Тора, стараясь не смотреть на ее пышные груди и присаживаясь на край помоста. Потом, одарив хозяйку радужной белозубой улыбкой, сообщил: – Я пришел поговорить с вашим мужем, госпожа, но совсем по другому делу. Ваша девочка-служанка была весьма добра и показала мне дорогу. Боюсь, из-за меня она задержалась, поскольку мне было необходимо сначала покончить с одним делом.

– Не переживайте. Времени много. А вот муж придет поздно. – Бросив тревожный взгляд на окно, за которым уже сгустилась темнота, она улыбнулась и спросила: – Могу я помочь вам?

Пригладив щегольским жестом усики и смерив ее игривым взглядом, Тора воскликнул:

– Как мне несказанно повезло, что я застал вместо вашего мужа его прекрасную хозяйку!

– Жаль, что вы застали меня в неприбранном виде. Я спала.

– Вы так хорошо выглядите и так изящны. Ваш муж просто счастливец. И вижу, он это тоже осознает! – С этими словами Тора восхищенно пощупал дорогую ткань желтого кимоно.

– Ах, это? Это не муж подарил. Он пожилой человек и не интересуется подобными вещами. К тому же муж зарабатывает только на скудное пропитание. Выходя за него, я знала, что он мне не пара. – Она вдруг заметила маленькую служанку, которая все еще стояла рядом, держа в руках корзину с овощами, и, открыв рот, слушала разговор. – Какая ты чумазая, девочка! Пойди-ка умойся! И заканчивай стирку!

– Но вы же велели мне готовить овощи для ужина… – возразила та, но, взглянув на хозяйку, поставила корзину и бросилась по коридору из дома через заднюю дверь.

– Вы уж простите меня за беспорядок. – Женщина опустилась на колени рядом с Торой. – Не хотите ли чарочку саке?

– Вы очень любезны. – Не удержавшись, Тора украдкой бросил взгляд на ее прелести. – Конечно, я бы не отказался, но нахожусь при исполнении служебных обязанностей. Может, вы все-таки поможете мне?

Глаза ее округлились.

– При исполнении служебных обязанностей? Чем же я могу в таком случае быть полезной достопочтенному господину?

– Я пришел задать несколько вопросов о вашей дочери Омаки.

– Омаки? – Лицо хозяйки стало напряженным, а в глазах появилась настороженность. – Она мне не дочь. Омаки – дочь моего мужа. К тому же она умерла.

– Знаю. Поэтому и пришел. Очень грустная история, так что примите мои глубокие соболезнования.

Женщина потупилась, закивала и начала утирать расшитым рукавом глаза.

– Я служу в министерстве юстиции, – степенно продолжал Тора, наслаждаясь тем, как красиво это прозвучало. Его слова явно произвели на нее впечатление, и он решил пока не открывать правды. – Так как капитан Кобэ из городской полиции разрабатывает сейчас другую версию, нам поручили расследовать эту часть дела.

– Уж больно вы молоды для работы в министерстве юстиции, – усомнилась женщина.

Тора снова одарил ее лучезарной улыбкой и отвесил поклон:

– Благодарю вас за комплимент, госпожа. Я и в самом деле пока лишь «младший мелкий чиновник», если так можно выразиться. Но мне удалось отличиться по службе в провинции, и меня перевели сюда. Теперь пробиваю себе дорогу в столице. Мне неприятно беспокоить людей, когда они оплакивают утрату близкого, но вы ведь наверняка хотите, чтобы убийцу схватили, и я буду очень рад, если окажете мне помощь. – Тора с мольбой взглянул на хозяйку.

– Ну уж и не знаю… – Она нахмурилась. – А разве убийцу еще не поймали? Студента, с которым она встречалась. Сдается мне, ребенок у нее во чреве был от него. А может, и не от него, и тогда он, узнав, взбесился да и убил ее.

– Вот-вот! – вскричал Тора. – Именно это меня интересует! Мне хотелось бы услышать женское мнение. Тем более, как я сразу понял, вы дама проницательная и умная. Взять хотя бы то, как быстро вы подметили, что я молод и неопытен. Думаю, вы не менее наблюдательны и во всем прочем, особенно в оценке людей, их чувств и поступков. Значит, вам было известно, что Омаки встречалась со студентом?

– Да. Он провожал ее до дома после работы несколько раз. Глуповатый такой уродец с оттопыренными ушами – ну ни дать ни взять ручки от кувшина. Даже Омаки смеялась над ним. Я-то думала, он ей не нравится, но, похоже, ошиблась.

– Вообще-то нам не положено посвящать в ход расследования людей, имеющих отношение к жертве, но раз уж вы все равно знали… Так вот, Омаки приходила к нему в университет, а он посвящал ей стихи.

Оживившись, женщина подсела ближе к нему.

– Стихи? Неужели?! Так, может, это все-таки был его ребенок? Семья-то у него богатая?

– Едва ли.

– В таком случае Омаки, должно быть, просто рехнулась, если спуталась с ним. Подумать только, чем все это для нее закончилось!

– На самом деле непохоже, чтобы он убил ее, – заметил Тора. – Может, у Омаки был еще другой мужчина?

Покусывая нижнюю губу, женщина задумалась:

– Полагаю, такое возможно. Там, где она работала, было много мужчин. Иногда Омаки получала от них подарки.

– А вы не могли бы выяснить что-нибудь подробнее? – Тора улыбнулся во весь рот и пригладил усы, скользнув томным взором по ее пышной смуглой груди, выглядывавшей из-за наскоро запахнутого кимоно.

Перехватив его взгляд, она прикрылась, покраснела, поерзала округлыми бедрами, разглаживая на коленях платье.

– Для этого мне нужно время. – И, пожирая глазами губы, плечи и широкую грудь Торы, прибавила: – Вы не могли бы зайти в другой раз?

Тора кивнул:

– Может, завтра? Чуть раньше, чем сейчас. – Он снова бросил взгляд на ее грудь. – Зачем беспокоить вашего супруга во время ужина?

Она улыбнулась и наклонилась к нему, колыхнув смуглыми прелестями и пахнув на него тепловатым душком немытого тела.

Тора редко не испытывал влечения к женщине, но следственная работа требовала применения актерских способностей, поэтому он заставил себя сладострастно прошептать:

– До чего приятно! – Потом, якобы спохватившись и вспомнив о деле, прочистил горло и спросил: – Неужели ваша дочь никогда не упоминала о своих поклонниках?

Улыбка исчезла с ее лица.

– Я же говорила вам, она мне не дочь! – раздраженно воскликнула женщина.

Тора пустился в пространные извинения, и тогда она снисходительно пробормотала:

– Да знаете ли, у нее в общем-то была своя жизнь. Вы не представляете, как трудно быть мачехой своей сверстницы. – Она кокетливо поправила волосы и искоса взглянула на Тору – узнать, как он воспримет эти слова. Тот понимающе кивнул, и женщина продолжила: – К тому же Омаки вообразила о себе бог весть что, как только стала гейшей в веселом квартале. Хотя, по мне, это ничем не лучше, чем быть обычной шлюхой.

– Ого! Так, значит, у нее могли быть и постоянные клиенты?

Женщина отвернулась.

– Я предпочла бы не ставить вопрос так. Во всяком случае, при моем муже лучше об этом не упоминать. Этот старый дурак до сих пор считает ее святой. Только откуда тогда она таскала в дом все эти дорогущие тряпки? Вот скажите, кто бы подарил обыкновенной девчонке такое прекрасное кимоно? – И женщина выставила напоказ богато расшитый рукав. – С какой стати? За игру на паршивой лютне? – Помолчав, она вдруг спросила: – Кстати! А правда, что убийца и его семья должны теперь выплатить ее родным денежное возмещение? То есть если убийца уже пойман, обяжете ли вы его семью заплатить нам за то, что он с ней сделал?

Тора кивнул. Женщина фамильярно накрыла его руку ладонью и сжала ее.

– Вот было бы хорошо, если б вы позаботились о наших интересах. Мы люди маленькие, ничтожные, где уж нам пробиться по полициям да по судам! А вот вы, работая в министерстве юстиции, могли бы навострить глаза да уши и помочь нам осуществить наши притязания.

– Уж прямо и не знаю, смог бы ли я представлять ваши интересы. – Тора нахмурился. – Ведь это против правил, и за такие дела я запросто лишусь не только возможности продвижения по службе, но даже рабочего места.

– Ну что вы! – вскричала она. – Зачем же так? Мы ведь только хотим получить причитающееся нам по праву. – Придвинувшись ближе к нему, женщина чувственно вздохнула. – Я была бы вам очень благодарна! Мы люди бедные, и Омаки была нашей единственной надеждой на склоне лет.

Тора изумленно изогнул брови. Эта женщина умела во мгновение ока виртуозно изменять свой возраст, по необходимости причисляя себя то к девицам, то к людям пожилым. Такой талант он замечал только у дам средних лет.

Она неверно истолковала его удивление.

– Да, девчонку ждало блестящее будущее! Вы только представьте, сколько она могла бы зарабатывать и как заботиться о своих престарелых родителях! Разве справедливо, что мы лишились всего этого?!

– Хм… – Тора сделал вид, что проникся сочувствием. – В ваших словах что-то есть. Я подумаю об этом. Но разумеется, вы получите то, что вам причитается, не раньше, чем мы найдем убийцу, и лишь при том условии, что ему будет чем заплатить.

Не успела она ответить, как в задней части дома послышался громкий сердитый стук. Вздрогнув от неожиданности, госпожа Хисия вскочила на ноги:

– Уже поздно, и я должна приготовить ужин. Муж вернется с минуты на минуту. Может, вам лучше не говорить с ним сегодня? Приходите завтра днем.

Тора понял, что ей неймется поскорее выпроводить за дверь нетерпеливого любовника, пока муж не вернулся с рынка. Понимающе кивнув и наградив ее на прощание широкой улыбкой, он отправился восвояси.

Обогнув квартал и отсчитывая крыши, Тора подошел к дому супругов Хисия с другой стороны. Полоска света из открытой двери пролегала через крошечный дворик, где за бамбуковой оградой маленькая служанка развешивала выстиранное белье.

Держась в тени, Тора внимательно изучил задворки. В глаза сразу же бросились кучи всевозможного хлама, куски и обрезки материалов для изготовления зонтов. Оторванный водосточный желоб подпирал наискосок поленницу, обеспечивая до половины путь к выступу под единственным верхним окном, наглухо закрытым ставнями. Комната Омаки, видимо, находилась там. Довольный своими наблюдениями, Тора удовлетворенно кивнул. У него оставалось еще полным-полно времени, чтобы наведаться в веселый квартал и еще разок заглянуть в «Старую иву».

Явившись в питейное заведение тетушки, Тора застал ее в окружении девушек. Не сводя глаз с входной двери, она давала им указания на вечер.

– Ну как, мой юный друг? – спросила она, раздвинув в улыбке беззубый рот. – Готов ты к веселенькой битве на шелковой простынке? Посмотри, сколько у меня драгоценных цветочков, способных повергнуть в бою твоего «солдатика»! – Стайка девиц дружно захихикала.

– Ну нет, тетушка! – вскричал с порога Тора, состроив ей глазки. – Я пришел повидать только вас одну! – Девицы захохотали, а старуха, распахнув веер, спряталась за ним, словно стыдливая молодка. – К тому же, – прошептал он ей на ухо, обвивая рукой ее необъятную талию, – у меня деньжат хватит всего-то на пару чарочек саке для нас с вами. Вы же знаете, я парень не богатый.