Текст книги "Странная история, произошедшая с Аннушкой по прозвищу Огонек и ее телохранителем Гошей(СИ)"

Автор книги: Ингмар Миваки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Молчи, Огонек, молчи! – крикнул телохранитель, но было поздно: пчелы облепили Аннушку со всех сторон, разделив их с Гошей.

– Не может он предстать перед королевой в таком виде, уважаемые солдаты королевы! – закричала Аннушка, отмахиваясь от пчел.

– К тому же нас пригласили вечером на представление, – добавил несчастный Гоша, отчаянно пытаясь хоть как-то спасти их с Аннушкой положение.

– Молчать! Не то превратим тебя в кузнечика и откусим твою глупую голову! Пчелы отбросили Гошу в сторону и приставили к нему двух охранников. В рот орущему Гоше сунули кляп из его же собственного, разноцветного шарфа. Ему ничего не оставалось, как, издавая мучительные стоны, наблюдать за страшной картиной, развернувшейся прямо у него на глазах.

Аннушка закричала от боли. Пчелы ужалили ее два раза: один раз в голову, второй раз в руку. Затем они подняли ее в воздух и унесли.

Когда оставшиеся две пчелы отпустили Гошу и улетели вслед за роем, Гоша выплюнул изо рта шарф.

– Эти тряпки, Огонек, на самом деле являются костюмами для завтрашней съемки, – сдавленным голосом сказал он. – Дерьмовый я телохранитель, да и вообще ни на что не гожусь.

Глава 14. Аннушка у королевы пчел.

Первое, что увидела Аннушка после двойного ужаления, была круглая темная дверь, на фоне которой появилась золотая фигура человека. Человек этот точно прилип к ней спиной и оставался неподвижным. Круглая дверь бесшумно повернулась по часовой стрелке, и золотой человек уехал вместе с ней, исчезнув из поля зрения Аннушки. Сделав полуоборот, дверь вернула обратно голубого человека. Кто-то подтолкнул Аннушку вперед, к двери, но голубой человек исчез, уступив место пожилой даме. Одета она была в длинный плащ с капюшоном и имела неестественно тонкие, длинные пальцы. Пожилая дама сняла со лба Аннушки прилипший к нему тонкий кусочек золота, – с того самого места, на котором Аларика в маске Фарицетти оставила отметину зеленым маркером. Затем она исчезла, а перед Аннушкой выстроились в две шеренги пчелиные служащие.

– Би-би-би, дорогу королеве пчел! – скомандовал один из них, и солдаты замерли по стойке смирно. К Аннушке на всех парах неслась высокая молодая женщина в коротком черном платье на бретельках и желтых греческих сандалиях с ремешками, оплетавшими до колен стройные ноги. Модные очки в желтой оправе были прозрачными, так что Аннушка смогла рассмотреть изучавшие ее, темные глаза с накладными ресницами. Третий глаз был почему-то закрыт. На голове королевы царил тщательно продуманный беспорядок

– У тебя есть хвост? – без вступлений начала королева пчел. Искоса поглядывая на Аннушку, королева стала заниматься ногтями, подпиливая их сверкающей, бриллиантовой пилкой.

– Нет, ваше величество, – ответила Аннушка.

– В таком случае ты не можешь делать кисточки для пыльцы. Королева бросила пилку через плечо и щелкнула пальцами. Один из стоявших позади солдат передал ей пудреницу, и она дунула пыльцой прямо в лицо Аннушки и рассмеялась.

– Милое ожерелье, – бросила королева, приблизив свои огромные глаза в желтых очках к жемчужным бусинам на груди Аннушки. – А платье несколько старомодно. Умеешь вязать оранжевые салфетки, когда тебе переполняют чувства к королеве? – продолжала расспрашивать королева.

– Разве чувства можно передать, исключительно связав оранжевую салфетку? – удивилась Аннушка. Лицо ее было густо покрыто пыльцой. Толстый слой ее лежал на ресницах, переливаясь золотом.

– Молчать! – неожиданно громко крикнула королева. – Здесь спрашиваю я, а ты отвечаешь на вопросы. Мне не нужны оранжевые салфетки, скорее сеть. Оранжевая сеть над белыми волнами бурной реки в нижнем ярусе дерева. Королева открыла третий глаз и уставилась им на Аннушку. На всякий случай Аннушка кивнула.

– Умеешь ли ты будить Бебедеро и вызывать дождь? – снова задала вопрос королева.

– Нет, ваше величество. Не умею, – ответила Аннушка, с каждым вопросом королевы становившаяся все бледнее.

– Ничего не умеешь – не получаешь мед, – сердито бросила королева.

– А мне и не надо, – осмелилась заметить Аннушка.

В шеренге рабочих пчел раздался шорох. Между солдатами появились любопытные лица пчелиных отпрысков.

– Убрать детей, – резко повернувшись, приказала королева. – Я устала. Все вон! – закричала она, топнув стройной ножкой. Пчелы удалились, и королева с Аннушкой остались наедине

– Скоро ты скоро узнаешь, за что мы тут работаем. И знай, что трудиться значительно приятнее, чем постоянно торчать в спальне, как это приходится делать мне. И все ради меда. Если мы прекратим работать и поддерживать дерево, оно погибнет.

От удивления у Аннушки округлились глаза, но королева этого не увидела, так как, резко

отвернувшись, быстро зашагала прочь.

– Этот мед...Он так прекрасно гармонирует с древесной смолой, – сказала ей вслед Аннушка.

Королева резко остановилась и оглянулась, с интересом глядя на Аннушку.

– Что же мне делать? Ведь я не могу вернуться назад, Аннушка с мольбой в глазах смотрела на королеву. На мгновение та задумалась,

– Ну, хорошо. Бабочек хоть ловить умеешь? – спросила она, с сочувствием глядя всеми тремя глазами на Аннушку.

– Умею, но не хочу, – тихо ответила Аннушка.

– Бедная, – сочувственно покачала головой королева. – Раз забравшись на дерево, ты действительно не найдешь пути назад. Что же я могу тебе предложить? Если оставлю тебя здесь, мои пчелы набросятся на тебя. Ты вся покрыта пыльцой. Пчелиная королева смотрела выжидающе, но белая, как полотно, Аннушка молчала в ответ.

– Ладно, идем со мной, – снизошла королева.

Они прошли через множество благоухающих медом комнат-сот и остановились возле одной из них.

– Будешь прибираться в гнезде и сторожить, – распорядилась королева. – Это твоя комната. Королева открыла запечатанную воском дверь в малюсенькую каморку, наполовину заполненную медом.

– Спать будешь на полу. За хорошую работу можешь брать немного меда. Платье сними. Вместо него надень рабочий комбинезон. Приступай к работе немедленно.

Не дав Аннушке сказать ни слова, королева оставила ее одну. Через несколько секунд в комнату без стука вошел служащий и молча кинул Аннушке комбинезон. Переодевшись, она принялась за работу.

***

Сколько времени Огонек провела у пчел, она не знала. В пчелином дворце не было даже завтраков, по которым можно было ориентироваться, не было для Аннушки и времен года, поскольку она никогда не выходила за пределы гнезда внутри древесного ствола. С самого начала пребывания в гнезде, Аннушка перестала грезить. Как только она пыталась мечтать, на нее наваливалась страшная тяжесть, и желания блокировались. Свое платье и ожерелье, подаренные ей Альниламом, она бережно сложила в углу своей крошечной коморки. День и ночь работала она, не покладая рук, выгребая кучи мусора из улея и следя за тем, чтобы никто из посторонних не нарушал границ гнезда. За работу, как и обещала королева, ей выдавали восковую миску, которую она сама наполняла медом. Чтобы работа спорилась, королева пчел отдала приказ разрешить Аннушке слушать музыку некогда величественной страны Зоилуна. Стоя по колено в грязи, Аннушка слушала музыку высших сфер.

– Чтобы очиститься, надо окунуться. Все равно, во что. Все равно очистишься, – делились с ней опытом другие труженики.

Постепенно Аннушка перестала испытывать чувство голода. Изменения внутри нее росли, а вместе с тем и удивление, ведь энергия в ней не иссякала, а прибавлялась. И вот однажды, Аннушка вспомнила, зачем она пришла в Шаштифалию. И тогда она решилась на побег.

Дождавшись, когда обитатели улея заснут, она достала тетрадь, замотанную в широкую ленту пояса, скинула с себя рабочий комбинезон, надела платье и ожерелье. На цыпочках выйдя из комнаты, Аннушка отправилась на поиски выхода из гнезда. Миновав две галереи, соединяющие жилые комнаты, Аннушка остановилась.

– Теперь ты поняла, за что мы работаем? – услышала она голос королевы, однако ни самой королевы, ни ее подданных нигде видно не было. Подобрав длинную юбку, Аннушка приготовилась бежать дальше, когда на пол перед ней, сделав стремительный зигзаг, упал невесть откуда взявшийся бумажный самолетик. Аннушка нагнулась подобрать его, а когда выпрямилась, то уткнулась в грудь королевы пчел.

– Хм. Почему ты в платье? – спросила королева.

– Иногда я надеваю его, чтобы на случай, если воры залезут в гнездо, они приняли бы меня за королеву, – соврала Аннушка. – Тогда сама королева останется целой и невредимой.

– Знаешь ли ты, что полагается за вранье на священном дереве предков? И королева выдернула из рук Аннушки самолетик. Развернув свернутый листок, она обнаружила в нем послание.

– Кажется, ожидаются незваные гости, – сказала королева пчел, смерив Аннушку испытующим взглядом. – Возможно, ты вступила в сговор с преступником, решившим проникнуть в гнездо?

– Это не вранье! Я здесь, Огонек! Из дальнего конца галереи появились два стражника, волокущих под руки Гошу.

– Гоша! – от радости захлопала в ладоши Аннушка.

– Так-так-так, – сказала королева. – А вот и сам автор послания. Решил увести у меня из-под носа мою лучшую прислугу? Вы только послушайте, что пишет этот наглец:

– Я решил заказать себе приличный костюм у жуков-ткачей, чтобы явиться ко двору, как подобает хорошо воспитанному коту. По этой причине пришлось немного задержаться. Но я уже лечу к тебе, Огонек.

– Лучше бы я не превращался в кота, от этого одни проблемы, – проворчал Гоша, представ перед Аннушкой и королевой пчел во всем великолепии своего нового костюма: вычурного, серебряного фрака с полукедами в тон. Отбившись от стражников, Гоша расправил усы и поклонился королеве.

– Ваше величество, прошу прощения за столь поздний визит, – извинился Гоша. – Дело такое щепетильное. Я ведь друг и защитник Огонька и не могу надолго отлучаться от своей подопечной. Летел, как реактивная ракета, но по пути был схвачен стражей. Пришлось запустить самолетик.

Растрепанная королева, одетая в неглиже, зажужжала от негодования.

– Только котов нам здесь и не хватало, – недовольно заявила она. – Тебе здесь быть не положено. Хотя фрак не плох, совсем не плох. Королева потрогала материал на рукаве пиджака. – Ты – артист?

– Позвольте объяснить вам, королева.

– Раз уж ты нарушил мой покой, объясняй.

– Огонек ...

– Огонек? Какое ужасное имя, – скривила брезгливую гримасу королева. – Никакого огня здесь не будет. Достаточно огня в нашем жале. Королева приподняла пеньюар, повернулась к Гоше задом и помотала перед ним огромным жалом.

– Мне оно не кажется таким уж ужасным, – смутившись, деликатно возразил Гоша. – Я имею в виду, имя моей подопечной. Она надела платье действительно, чтобы услужить вам. Все дело в том, что я – дирижер оркестра, а моя подопечная – танцовщица.

– Дирижер? – переспросила королева, отпустив юбку и с интересом взглянув на Гошу всеми тремя глазами. – В таком случае, где твоя палочка?

– Вот она! Настала очередь Гоши повернуться задом к ее высочеству. Он взмахнул пушистым хвостом, вытянув его по вертикали. Хвост мелко задрожал.

– Хороших кисточек из него не получится, – разочарованно сказала королева, осмотрев со всех сторон хвост – Музыканты! – хлопнула она в ладоши, и пчелы-музыканты расположились перед королевой, Гоша попросил гитару, и она была доставлена.

– Сегодня все в соль мажоре! – объявил Гоша. Стоя спиной к музыкантам спиной, он "взмахнул хвостом, и грянула веселая музыка. Из голосника, украшенного по краю перламутровыми цветами, вместе с мелодией вырывались цветы. Одновременно с игрой на гитаре Гоша работал хвостом. Из комнат-сот повылезали разбуженные пчелы. Они принялись кружить над цветами и собирать нектар.

– Я же говорила! Стабильны здесь только танцы вокруг цветов и производство меда! – воскликнула довольная королева.

– А ну спляши пачангу, Огонек! Покажи королеве, на что мы способны! – от души дергая струны и размахивая хвостом, заорал Гоша, и Аннушка, заткнув подол длинного платья за пояс, пустилась в пляс.

– Ах, как чудесно! Как мне это нравится! – захлопала в ладоши довольная королева.

Когда смолкли звуки зажигательной музыки, жужжание и громкий смех, пчелы вернулись в свои спальни, а королева подошла к Аннушке.

– Платье действительно достойно королевы. И ты его заработала, – сказала она. – Я отпускаю тебя. На память о пчелином дворце на твоей руке и голове навсегда останутся следы укусов.

Глава 15. Падение.

Когда улей вместе с королевой исчез, Аннушка с Гошей обнаружили себя сидящими на ветке старого дерева. Под ними плыли розовые облака.

– Прости, Огонек, – жалобно посмотрел на Аннушку Гоша, но та снова стала серьезной.

– В золотом дворце, – сказала она, – царит безупречный порядок. Каждый занят своим делом.

– Если бы я не умел дирижировать хвостом, а тыне вспомнила, как танцевать пачангу, королева все равно отпустила бы тебя И если бы я не успел вовремя, ты ушла без меня. Гоша грустно опустил голову и уронил слезинку в розовое облако.

– Если бы.....Бебедеро! Пошли нам дождь! – громко закричала Аннушка и покатилась со смеху. Она вскочила на ноги и стала прыгать и скакать по ветке. – Ну, давай же, давай, накапай еще немного!

Обрадовавшись чудесной перемене, Гоша прикинулся плачущим.

– Ах, бедный я, несчастный садовник Бебдеро. Ай-яй-яй...И Гоша потер кулаками глаза, склонившись над скрытыми от глаз облаками нижними ярусами дерева.

– Огонек?

– Что, Бебедеро?

– Мы ведь должны попасть к Вилранке, а находимся мы с тобой почти на самом верху дерева, и царство Вилранке здесь нет и быть не может.

– Откуда ты знаешь, что может быть, а чего не может? Или ты забыл, как рассказывал мне, что здесь все не так, как в привычном для нас мире? Аннушка медленно раскрутила шарф на шее Гоши и привязала один его конец к ветке.

– За мной, – скомандовала она и стала медленно спускаться вниз. Гоша молча последовал за ней. Пестрая веревка скрылась в облаках, когда раздался громкий хлопок.

– Паф! И веревка покачнулась.

– Что это было? – крикнула Аннушка.

– Похоже, кто-то стрелял в нас, – отозвался спускавшийся за ней Гоша. – Я не успел сказать тебе, Огонек! Золотой шар от кадуцея....

Вторым полетел нож. Не успел Гоша договорить фразу, как он бесшумно и быстро перерезал веревку точно между ним и Аннушкой.

– У меня, – испуганно договорил Гоша, повиснув на оборванном конце веревки, но Аннушка ничего не услышала. Все еще держа в руках отрезанный кусок узловатой веревки, она стала стремительно падать сквозь густую зеленую листву. Серебряная вышивка на платье вспыхивала звездочками. Дабы не терять времени даром, поскольку в пчелином дворце она не привыкла сидеть, сложа руки, Аннушка достала из-за пояса дедушкину тетрадь и открыла ее на странице с нарисованным кадуцеем. Под рисунком проступали размытые дождем записи профессора:

– Лидия любила собирать ракушки. Каждую поездку на море привозили домой полчемодана перламутра. Как-то раз она заявила, что хочет цветок из перламутра.

Аннушка ударилась об очередную ветку, и несколько страниц перелистнулось.

– Нет конца и края моему падению, – вздохнула она и продолжила читать:

– Заверяю все нижесказанное личной подписью. Далее, как минимум треть тетрадного листа занимала размашистая подпись "Сурлукан Красивый".

– Когда окажешься перед золотыми воротами, увидишь двух охранников-копьеносцев. У одного из них на груди золотая тройка, у другого семерка. Стражники скрестят перед тобой копья и спросят пароль. Тогда покажи им эту подпись. Теперь, Огонек, возьми ножницы и аккуратно вырежи эту страницу.

– Нет у меня ножниц! – возмущенно ответила Аннушка и перелистнула страницу.

– Тогда просто выдерни ее, только аккуратно, – прочла она на обороте. И далее:

– Глядя на все, что происходит вокруг тебя, измени привычный угол зрения. И тогда все станет не свои места.

Аннушка выдернула лист и спрятала его в складках пояса, после чего перелистнула несколько полностью смытых дождем записей и продолжила читать:

– Вдохнула и не дыши, река должна понять, кто ты. Река живая. Такая же, как ты, Огонек. Она прочитает тебя, как книгу. А потом ты попадешь к нему. К самому Вилранке. Станет совсем светло. Тогда выдыхай.

Раздался глухой звук удара.

– Ой-йой, еще один синяк, – сморщила нос Аннушка. Подпрыгнув и перевернувшись через голову, она выронила из рук тетрадь.

– Ах! Падая в реку, Аннушка успела сделать вдох. Течение понесло ее.

Все было именно так, как описывал в своем дневнике дедушка. Река прокладывала русло на глазах у Аннушки, неся ее на гребне высокой волне. Впереди был мертвый лес Вилранке, а позади проложенное Аннушкой русло. Доставив Аннушку по назначению, синий язык поставил ее на землю и стремительно откатился назад, не оставив и капли воды на своем пути.

Аннушка все еще не дышала и стояла с закрытыми глазами. Она открыла один глаз, затем второй. По земле стелился густой, серый туман. Она стояла посреди мертвого леса, в котором не было ни одной тропы, проложенной живым существом. Аннушка все еще не дышала и терпела, как наказывал дедушка. И вдруг лес стал светлеть. Когда все вокруг озарило яркое, белое сияние, она выдохнула.

Туман рассеялся, и перед ней возникло море, из прозрачной глубины которого светило солнце. Там, внизу возник смутный образ. Из воды на Аннушку смотрела ее мать Лидия – совсем юная девушка, выглядевшая моложе самой Аннушки. Мимолетное видение исчезло, а вместе с ним и солнце, светившее со дна. Потом исчезло и само море, а на его месте перламутровые ракушки, покрытые водой. Стоя по щиколотку в теплой, прозрачной воде, Аннушка подобрала одну из них.

– Это зеркало – защита от потери, – прошептал кто-то невидимый.

– Зеркало? – удивилась Аннушка, озираясь по сторонам.

– Вода, – ответил тот же голос.

Со всех сторон к Аннушке медленно приближались девушки-улитки с синими рогами и белыми, закрученными спиралью домиками на спинах.

– Следуй за нами, мы проводим тебя, – прошептали девушки-улитки. И Аннушка отправилась вслед за неторопливо бредущими друг за другом, сутулыми провожатыми.

– Потри свои холодные уши, – сказали девушки-улитки. – Тогда быстрее вспомнишь.

– Быстрее, – повторила Аннушка и, последовав совету девушек, потерла уши. Аннушка шла за девушками-улитками по щиколотку в воде, в самом хвосте длинной процессии. Она изо всех сил старалась замедлить шаг.

– Ты покинула своего солнечного жениха, – прошептали идущие впереди девушки, шевеля синими рожками. – Мы проводим тебя и к нашему правителю. Вилранке ждет тебя, Анна.

Процессия стала погружаться в серый туман. Медленно поднимаясь и обволакивая тело Аннушки, он достиг линии жемчужного ожерелья на ее шее и остановился. От девушек-улиток на поверхности тумана остались только синие рожки, которые и служили Аннушке ориентиром.

– Здесь нет ничего, – сказала Аннушка, поднимая над туманом зажатый в руке золотой шар. – Со всех сторон мертвый лес и серый туман. И укусы ноют в этой сырости.

– Не бойся, Анна, – растягивая слова, прошептали девушки. – Мы близко к цели. Пчелы ужалили больно. Это хорошо. Твоя прививка, Анна.

Процессия с синими рожками и головой Аннушки продолжала плыть над туманом. Не привыкшая переставлять ноги так медленно, Аннушка почувствовала, как ее стал одолевать сон. Она зевнула. Глаза ее стали закрываться, и тогда жемчужины подаренного Альниламом ожерелья вспыхнули ослепительно ярко, заставив ее широко открыть глаза.

– Вы, случайно не знаете, откуда жители Шаштифалии берут энергию? – спросила Аннушка улиток, но те ничего не ответили. Синие рожки погрузились в туман, а вслед за ними и голова Аннушки.

Аннушка осталась одна. Туман рассеялся. Со всех сторон ее окружала песчаная пустыня, посреди которой стояли огромные золотые ворота. Слева и справа от них, как и было описано в дневнике профессора Мистериуса, стояли стражники с копьями. Оба стражника были в синих мундирах с золотыми эполетами. На груди левого была золотая цифра "3", а правого – "7". Аннушка подошла к воротам, и стражники скрестили перед ней копья.

Она молча развернула сложенный вчетверо лист и показала стражникам подпись Сурлукана Красивого. Те выпрямились по стойке смирно, и ворота медленно растворились.

16. Вилранке и Аларика раскрывают тайну родства.

Первым, что увидела Аннушка, был ее собственный школьный рюкзак, сиротливо лежащий под воротами с обратной стороны. Молния под рукой Аннушки дернулась, и прямо на нее из рюкзака выпрыгнул Гоша. Прокашлявшись, он бросился к Аннушке и крепко обнял ее. На лапах телохранителя были пижонские белые перчатки.

– Дай-ка мне посмотреть на тебя, – сказал он, держа Аннушку за плечи и с умилением глядя ей в глаза.

– Как ты сюда попал, пройдоха? – удивилась Аннушка.

– Иногда сюрпризы требуют немалых жертв. Дожидаясь тебя, я чуть не задохнулся, – дрожащим голосом поведал Гоша. – После твоего падения рюкзак с черепом остался висеть на ветке. Недолго поразмыслив, я пришел к выводу, что должен спасти не только череп старика Зоилуна, но также и свою собственную шкуру. В противном случае бы не смог защитить тебя. Пришлось спрятаться в рюкзак. Гоша скромно улыбнулся.

– Кто-то не слишком любопытный перенес рюкзак сюда, за ворота. Этот кто-то даже не заглянул в него, зато наглухо застегнул молнию, оставив меня без воздуха, от недостатка которого я в скором времени заснул. Проснулся я, когда твоя спасительная рука вызволила меня из плена, расстегнув молнию.

– Как? Ты просто заснул, и тебя перенесли за ворота?

– Если ты охотишься с закрытыми глазами, как Стельк, делай это с чистым сердцем, – напомнил Гоша с улыбкой.

– Кто, интересно, снял рюкзак с дерева и перенес его сюда? – удивилась Аннушка.

– После того, как веревка оборвалась, я услышал пронзительный свист, – поведал Гоша. – Ты ведь знаешь, как я реагирую на него. Услышав свист, я сразу же принял решение и стал спасать череп Зоилуна от посягательств. Я быстро смотал остатки веревки и бросил их в рюкзак поверх черепа. Пару перчаток великолепной сохранности я позаимствовал из реквизита. И Гоша покрутил перед Аннушкой лапами, демонстрируя перчатки.

– Значит, череп спасал, – строго покачала головой Аннушка.

– Спасал, а как же? Я не мог поступить иначе. Вот, что случилось прежде, чем я забрался в твой рюкзак, Огонек. Посуди сама. Я как раз собирался рассказать тебе о золотом шаре, когда лезвие ножа перерезало веревку. Гоша вынул из кармана своего серебряного фрака шар от кадуцея и протянул его на раскрытой ладони Аннушке.

– Я не нашел Петита, зато нашел его.

– Шар! Аннушка коснулась его кончиками пальцев, словно не веря собственным глазам.

– Бери, не стесняйся, – сунул ей в руку шар Гоша. – Сидя в рюкзаке, я смотрел на него. Через него наблюдал твое падение.

– Через шар? – удивилась Аннушка, с недоверием всматриваясь в матовую поверхность шара.

– Угу, – кивнул Гоша. – Чем еще заниматься в рюкзаке? А взял я его...

Договорить Гоша не успел, поскольку под их с Аннушкой ногами возникла выложенная из каменных, бледно-розовых плит дорога, по которой к ним очень быстро, почти бегом приближалась большая компания молодых людей. Это были молодые люди в облегающих кожаных брюках и жилетах черного цвета. Жилеты были без застежек и открывали взору мускулистые торсы длинноволосых парней.

– Ну вот, патлатые качки, – шепнул Аннушке Гоша. – Чего еще следовало ожидать на стороне Вилранке?

– Мы уже прошли ворота, – громко напомнил качкам Гоша. – Кто вы такие, чтобы мешать миссионерам Сурлукана?

– Кто такой Сурлукан? – удивился один из парней с черной повязкой поверх длинных, русых волос. Молодые люди стали переглядываться, и пожимать плечами.

– А вы кто такие? – выступив вперед, грозным тоном потребовал ответа Гоша.

– Солдаты их высочеств короля и королевы, – спокойно ответил парень в синей повязке, скрестивший руки на груди. Компания с интересом рассматривала серебряный костюм Гоши и его серебряные полукеды.

– Удивительно, Огонек, – обратился к Аннушке Гоша. – Раньше я думал, что в Шаштифалии живут одни королевы, короли, следящие за порядком да властелины. Как же приятно встретить простых солдат на службе царственных особ! Хоть какое-то разнообразие.

– Это правда, – согласились юноши. – Солдат – главная и самая важная фигура в королевстве. Но не пытайтесь сыграть на нашем тщеславии. Мы лишены его. Так-то.

– Вот именно. Мы не тщеславны и не какие-то несчастные гордецы, – подтвердили вышедшие из-за спин солдат офицеры. В стороне от дороги возникли пасшиеся на лужайке кони и резвившиеся в луже слоны.

– Где же король с королевой? Мы так жаждем видеть их, – сказал Гоша.

– Куда ты спрятала золотой шар? – шепнул он Аннушке.

– Никуда, – ответила та шепотом. – Он у меня в руке.

– Вы же сами сказали, что королей и королев тут слишком много, поэтому они к вам и не вышли, – ответили солдаты. – Они не знают, кто из них вам нужен.

– Они не лишены чувства юмора, – снова шепнул Аннушке Гоша. – Это обнадеживает.

– Возможно, вы не расслышали, что нам нужен сам Вилранке, – повторил он громко.

– Тогда следуйте за нами, – сказал солдат с повязкой небесно-голубого цвета на волосах. Он приблизился к Аннушке и протянул руку к ее рюкзаку.

– Я сама, – возразила Аннушка, крепко сжимая рюкзак. Пасущиеся на лужайке лошади подняли головы, с интересом наблюдая за диалогом.

Дав молчаливое согласие кивком головы, солдат пригласил следовать за армией правителя. Не прошли они и ста метров, как вдали сверкнула молния, и по краям дороги поднялись вихри песка.

– Колесница правителя! – закричали солдаты. Гоша, оказавшийся в облаке пыли, чихнул, а когда облако рассеялось, перед ними с Аннушкой уже стояла колесница с водруженной на нее башней. Из башни к гостям вышли Вилранке и Аларика. Ни короны, украшенной синими глазами кругликов, ни каких-либо других отличительных символов, дающих понять гостям, что перед ними королевская особа, на Вилранке и Аларике не было. Вилранке, как и предупреждал Дивайнур, оказался невероятно обаятельным, средних лет шатеном с короткой стрижкой, аккуратно подстриженной каштановой с проседью бородкой и усами. Одет правитель стороны мертвого леса был в летний, белый костюм свободного кроя, причем пиджак правителя был надет на голое тело.

– И даже галстука с зажимом, украшенным чистейшими сапфирами, нет, – разочарованно вздохнул Гоша.

На ногах Вилранке были синие вьетнамки с четырьмя перемычками между пальцами. Он подал руку Аларике, и та спрыгнула на землю. Аларика была столь же божественно красива, что и в первую встречу с Аннушкой на озере: волнистые каштановые, собранные в высокую прическу волосы, были заколоты золотым гребнем, огромные фиолетовые глаза, при виде которых Аннушка вздрогнула, сияли. В этот раз на Аларике был золотисто-желтый хитон. Как и у Вилранке, лицо ее источало неописуемую радость от встречи с дорогими гостями.

– Анна и Георг, добро пожаловать в мир Вилранке! – приветствовала Аларика гостей. И Гоша на глазах у всех снова принял человеческий облик. Серебряный костюм и кеды превратились в рабочий комбинезон. На плече у Гоши по-прежнему висела сложенная кругами цветастая веревка.

Вилранке учтиво подал руку жене и Аннушке, помогая им взойти на колесницу, Вилранке и Георг сели на коней и сопровождали дам по обе стороны процессии. За колесницей торжественно офицеры верхом на слонах и солдаты верхом на конях. На протяжении всего пути по сторонам дороги из розового камня простиралась пустыня.

– Почему солдаты шествуют позади колесницы?– спросила Аннушка.

– Здесь не с кем воевать. Ну, если только ради развлечения, – ответила Аларика. – Иногда мы устраиваем шуточные состязания.

Вскоре впереди показалась высокая постройка.

Дом Вилранке и Аларики представлял собой усеченную пирамиду с кругом в основании. Этим оригинальность жилища и ограничивалась. Войдя внутрь здания, они оказались в огромном зале. В середине помещения, на квадратном постаменте из розовой яшмы, возвышался круглый стол с креслами из черного камня. В центре стола росло деревце, покрытое светло-зеленой листвой. Стены в доме королевской четы были из яшмы всех цветов и оттенков.

. – Настал момент объяснить вам, что к чему, дети, – сказал Вилранке, приглашая гостей за стол. Когда все расположились, кресла стали бесшумно подниматься, и вскоре доставили хозяев и гостей на крышу здания.

С открытой, не ограниченной барьером крыши открывался вид, повергший Анну и Георга в изумление: не было видно ни пустыни, ни черного леса , ни серого тумана. Во всех направлениях от дома простирались зеленые леса, поля, холмы и озера. Кресла, в которых, завороженные великолепным зрелищем, продолжали безмолвно сидеть гости, стали медленно двигаться по кругу, против часовой стрелки. Вилранке в белом костюме с расстегнутым пиджаком, обнажающим загорелую грудь, Аларика в золотисто-желтом хитоне, Аннушка в темно-зеленом платье, расшитом серебряной нитью, с зажатым в ладони золотым шаром и Георг в сером рабочем комбинезоне промышленного альпиниста сидели в расслабленных позах, какое-то время молча наслаждаясь пейзажами.

– Подвластная мне территория, прервал тишину Влиранке, – другой мир, но он не такой, каким вы могли видеть его со стороны Дивайнура. Здесь нет мертвых деревьев, поедаемых грибами. Он зелен и чист. Мы не употребляем пищу, как и жители всей территории Шаштифалии, и выглядим, как вы, но, как и жители стороны Дивайнура, отличаемся от вас. Нам доступен неиссякаемый источник энергии, которым мы пользуемся и который так интересовал вас с самого начала вашего путешествия по Шаштифалии. Если кому-то из наших жителей захочется забвения, он по доброй воле погружается в бессрочный сон. Во сне он путешествует до тех пор, пока не пожелает вернуться. Вернуться каждый может в любом обличии, – улыбнулся Вилранке. – Мы не лишены выбора.

– Ваши женщины не рожают детей? – удивилась Аннушка.

– Если только пожелают познать этот опыт, – вступила в беседу Аларика.

– В отличие от людей мы помним свои прошлые жизни, – продолжил Вилранке. – Опыт и знания предков переходят к нам при рождении. Мы давно не воюем, точнее.... Вилранке сделал паузу и едва заметно улыбнулся. – Мы не применяем оружия, известного людям из вашего мира. Никто из тех, кто прибыл сюда , никогда не сожалел об этом и не желал вернуться.

– А есть такая возможность? – обеспокоенно спросил Георг.

– Мир людей, из которого вы прибыли – это мир, созданный отцом Зоилуном в те времена, когда между нами с братом начались разногласия. Произошло это задолго до смерти отца. Он предчувствовал войну, а потому, прежде чем уйти в бессрочный сон, создал новый мир.

– Мы слышали об этом. Вы знаете, зачем он создал мир людей? – спросила Анна.

– После разделения Шаштифалии между миром старшего сына Вилранке и новым миром Зоилуна, возникла несокрушимая стена. Появилась она уже после того, как пионеры-первопроходцы вместе с тобой, Анна, принесли себя в жертву ради спасения мира в Шаштифалии. Отец Зоилун захлопнул врата и запечатал их. Но он оставил лазейку для вас и нас в мир Дивайнура. Вилранке обвел взглядом всех присутствующих и улыбнулся.