Текст книги "Странная история, произошедшая с Аннушкой по прозвищу Огонек и ее телохранителем Гошей(СИ)"

Автор книги: Ингмар Миваки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Профессор велел мне открыть, – сказал Георг, глядя в спину направлявшейся в комнату Аннушки. За спиной, поверх короткой бежевой куртки висел школьный рюкзак темно-зеленого цвета. Рассмотрев крошечный принт с черепом и костями над застежкой, Георг присвистнул.

– Не свистеть, – не оглядываясь на Георга, скомандовала Аннушка. – Где дедушка? Резко повернувшись, она пригвоздила его к месту жестким взглядом.

– Кажется, его здесь нет, – пробормотал он себе под нос, растерянно обведя взглядом комнату.

Профессора Мистериуса действительно нигде не было видно. На полу по-прежнему валялись осколки чашки, на письменном столе лежал белый прибор. От цветов не осталось и следа.

– Кто вы такой? – с вызовом спросила Аннушка.

– Промышленный альпинист Георг. Профессор принял меня за своего коллегу. Я не успел ему толком ничего объяснить, – стал оправдываться Георг. После всего пережитого за последние полчаса он совершенно растерялся и теперь стоял рядом с Аннушкой, беспомощно озираясь по сторонам и призывая профессора на помощь.

– Подул ветер, и я случайно залетел в окно, – объяснил он, глядя в сторону наполовину открытого окна. – Потом профессор показал мне свое открытие. Я услышал уханье совы и стук в дверь. Профессор велел мне открыть, а сам исчез. Он стоял вот здесь, возле стола. И в руках его был этот прибор. Это последнее, что я видел, хотя нет, не последнее. И Георг порывисто схватил со стола затрепанную с углов тетрадь в 48 листов.

– А ну не тронь, дай сюда! – повысила голос Аннушка, выхватив тетрадь из рук Георга.

– Это рабочие записи дедушки, – сказала она, усевшись на письменный стол, и принялась листать тетрадь. – Может в них содержится что-то такое, о чем никому знать нельзя.

– Но я же объяснил, что..., – начал оправдываться Георг.

– Погоди, – остановила его жестом Аннушка, читая записи. По мере того, как она углублялась в них, лицо ее становилось все серьезнее.

– Что? – не выдержал Георг.

– Странно. Посмотри, может, ты поймешь, что это может значить? Аннушка похлопала по поверхности рабочего стола профессора, и Георг, усевшись на стол рядом с ней, заглянул в тетрадь. Убористым и почерком на одной из страниц было написано:

– Все, что нам не нравится друг в друге, все, что раздражает друг в друге....Дальше неразборчиво. Это на-ша иллю...иллюзия? Иллюзорная! Это наша иллюзорная, изменчивая жизнь.

– Фигня какая-то, – заключила Аннушка.

– Не спорю, – отозвался Георг. – Профессор записывал в свою тетрадь всякую фигню, которую посторонним видеть нельзя.

Аннушка остановила Георга строгим взглядом и снова обратилась к записям.

– Что-то такое, непонятно чего, вьется вокруг ствола, – сказала она, и Георг, приняв эстафету, стал водить пальцем по угловатым, синим буквам:

– Он пишет о том, что через ствол или ось, которая является неизменной в отличие от танцующей и вечно меняющейся составляющей, проявляется, т.е. приходит Красивый, но для этого нужны определенные условия. Аннушка с Георгом переглянулись.

– Кто такой Красивый? – спросила Аннушка.

– Что он имеет в виду? – одновременно с ней спросил Георг.

– Я могу сказать точно, кем он не является, – добавила она. – Это не мудозвон Ягодкин, новый помощник дедушки. Подхалим, сплетник и амбициозный интриган.

Смутившись от таких слов, Георг слегка замешкался, нервно покашлял, а затем робко предложил:

– Посмотрим, что там дальше. И Аннушка послушно перевернула страницу.

Змейки танцуют,

Красивый идет.

В мертвый лес он дверь отопрет.

Под записью был рисунок с подписью "Ключ":

– Ключ, – тихо произнесла Аннушка, проведя указательным пальцем по рисунку. Задумчиво поглядев на Георга, она захлопнула тетрадь, спрыгнула со стола и, сунув тетрадь за пояс штанов, застегнула молнию на куртке. Уверенным шагом она направилась к окну. Здесь, под подоконником, на осколках разбитой чашки лежал залетевший в комнату одинокий осенний лист. Аннушка подняла его, покрутила черенок, затем выглянула в окно и посмотрела вверх. С крыши по-прежнему свисал оборвавшийся трос, но никто из жильцов дома, кажется, так ничего и не заметил. Никто не суетился. Снаружи было тихо.

– Тебе повезло, что профессор открыл окно, – сказала она, закрывая его и возвращаясь к Георгу. – Так что ты здесь делал, альпинист-везунчик? Впервые за все время с момента их с Георгом встречи Аннушка улыбнулась.

– Смотрел на перламутровые цветы, – честно ответил Георг.

– Где я тебя раньше видеть могла? Может, во сне? Прошлой ночью я видела сон. Мне снилось, что дедушка потерялся. Аннушка достала из внешнего кармана рюкзака бутылку холодного чая и протянула ее Георгу, имевшему вид бледный и жалкий. Георг молча взял чай, залпом выпил половину и поставил бутылку на стол. О том, что видел их с профессором не далее, как сегодня утром и что глаза Аннушки тоже показались ему знакомыми, он рассказывать ей не стал, и уж тем более о том, что наблюдал за ней и профессором через щель в заборе.

– В квартире есть второй выход? Может, он успел выйти, пока я отвернулся? – предположил Георг.

– Есть выход на запасную лестницу, но им никто не пользуется.

– Не мог же он пропасть внутри собственной квартиры, – разумно заметил Георг.

Аннушка посмотрела на него изучающе-пристальным взглядом и решительным шагом направилась по коридору в чулан, расположенный в другом конце квартиры. Георг с волокущимся за ним хвостом поспешил за ней.

Раздался звонок мобильного телефона. Включив громкую связь, Аннушка продолжая двигаться в направлении чулана..

– Алле?

– Аннушка, это Ольга Филипповна.

– Здравствуйте, Ольга Филипповна. Очень ждала вашего звонка. Есть какие-нибудь новости?

– Тебе повезло. Есть площадка на один день.

– Правда? Ой, как здорово! Спасибо вам большое.

– Всего день.

– Мы все успеем. Уложимся!

– Посмотрим, на что ты способна. Укладываться в строго обозначенные сроки – ценнейшее качество для любого творческого человека. Завтра в 7 утра сбор у центрального входа в киностудию. Не опаздывай.

– Как, завтра? Аннушка остановилась на входе в чулан и посмотрела на Георга. Глаза ее выражали отчаяние.

– Но ведь мы не успеем. Надо всех организовать. Есть некоторые моменты...

– Никого они не волнуют твои проблемы, милая. Нам с трудом удалось договориться. Нет? Значит, я отменяю, и в будущем на меня не рассчитывай.

– Ой, нет, ничего отменять не надо. Все остается в силе.

– Ну, смотри. Не подведи меня. И, кстати. Те костюмы, что ты свалила в подсобке театра, надо забрать сегодня до девяти. Могла бы их хоть в пакеты упаковать.

– Вы правы, Ольга Филипповна. Я допустила ошибку, но этого больше не повторится.

В трубке послышались короткие гудки.

– Я пропала, – сказала Аннушка, умоляющим взглядом глядя на Георга. – Я ничего не успею. Мы играли сценки в фойе театра, было поздно, и я.....А завтра съемки моей первой короткометражки, и костюмы надо сегодня забрать. Что же делать? Я здесь, костюмы для съемок – в театре, киностудия на другом конце города, а еще надо обзвонить всех наших, и дедушка, как назло, пропал куда-то так не вовремя! Скоро придет папа, и мы....О, Боже! Сегодня же я должна быть дома. Аннушка была готова расплакаться, когда под ногами ее что-то громко хрустнуло Под ногами лежал пакет, доверху набитый ракушками.

– Что за хрень? – рассердилась она.

– Похоже на морские ракушки, – отозвался Георг, заглянув в пакет, доверху заполненный ракушками различных форм и размеров.

– Так и есть, – подтвердила Аннушка. – Зачем дедушке понадобилось хранить здесь этот хлам?

– Так на то он и чулан. Возможно, эти ракушки представляют для профессора ценность. К тому же они красивые. Перламутровые.

– Ой, смотри! – воскликнула Аннушка. – Дверь открыта!

Дверь, ведущая из чулана на запасную лестницу, оказалась приоткрытой. С притолоки над дверным проемом свисала разорванная паутина.

– Тьфу, – выплюнул из себя Георг клок попавшей в рот паутины. – Пауки! Что они из себя возомнили? – раздраженно сказал он, размахивая перед собой руками, и Аннушка покатилась со смеху.

– А ты классный, – заинтересованно улыбнулась она Георгу, и в глазах ее вспыхнул огонь.

– Кто бы мог подумать, что эта дверь когда-нибудь откроется, – вылезая вслед за Георгом на черную лестницу, сказала Аннушка.

Площадка запасной лестницы почти не освещалась. Свет сюда проникал откуда-то с нижних этажей. Георг достал из прикрепленной к ремню сумки фонарик и посветил в темное пятно лестничного пролета.

– Дальнобойный, – похвастался Георг. – Никогда не ходил по черным лестницам современных небоскребов. Я и представить себе такого не мог, – сказал он, направляя луч фонарика вниз Что-то, лежавшее на ступеньках, блеснуло в лучах фонарика.

– Там что-то есть, – сказал он.

Они сбежали вниз, минуя несколько площадок, и остановились возле мерцающего золотом предмета.

. – Я-то думала, все это дедушкины выдумки. Дедушка постоянно плел какие-то небылицы про кадуцей и его способность переносить из одного мира в другой. Когда он был студентом, они действительно нашли на раскопках кадуцей. Он все сказки мне про него рассказывал, когда я маленькой была, – усмехнулась Аннушка. – Выходит, дедушка его присвоил себе. Аннушка подняла кадуцей и стала с интересом рассматривать его.

Это был мастерски сделанный жезл длиною в половину метра, с двумя переплетенными вокруг прямого шеста змейками и увенчанный крыльями.

– Чего-то здесь не хватает, – заключил Георг. – Профессор сделал важное открытие. Не знаю, какое отношение к нему имеет этот жезл, найденный на раскопках. Почему он оставил его себе? Георг пристально посмотрел на Аннушку. – Я помню совершенно точно, что он сказал мне перед тем, как исчезнуть.

– Правда? И что же он сказал?

– Что он бывал у них много раз, но они сюда ни разу не просачивались, – медленно и отчетливо повторил слова профессора Георг.

– Кто это, они? – подняла брови Аннушка.

– Этого я узнать не успел, – покачал головой Георг. – Пошел открывать тебе дверь. И Георг снова обратился к мерцающему в полумраке жезлу.

– Кажется, я кое-что вспомнил. Я видел фотографию твоего дедушки в нашем семейном альбоме.

– Ты точно чокнутый, – вздохнула Аннушка.

– Возможно, – не стал спорить Георг. – Но фотография эта существует.

– В твоем альбоме есть фотография моего дедушки? – посерьезнела Аннушка.

– Если быть точнее, альбом принадлежит моей бабушке. Предположим, твой дедушка и моя бабушка учились в одном институте.

– Твоя бабушка археолог?

– Была, – улыбнулся Георг. – Сейчас она на пенсии. – Если я не ошибся, то будущий профессор Мистериус на той самой фотографии держит в руке вот этот самый кадуцей. А я действительно чокнутый псих, – заключил Георг. – Ты помнишь меня, Огонек? Посмотри на меня внимательно. Мы с тобой виделись раньше.

Аннушка подошла поближе к Георгу и внимательно посмотрела в его глаза.

– Сон в руку. Дедушка действительно пропал, а ты – не кто иной, как Гоша, – кот, которого я видела во сне.

– Мы с тобой одновременно попали в другой мир, – подтвердил Георг. – Видишь, как все оказалось просто?

– Ага, осталось только дедушку найти, – заметила Аннушка. Они с Георгом посмотрели друг другу в глаза. Лестничная площадка, освещаемая слабым желтым светом, завертелась вокруг них и..... исчезла.

3. Встреча с жителями Шаштифалии и рыцарем Дивайнуром.

Аннушка и Георг, снова превратившийся в серого кота Гошу, на этот раз одетого в рабочий комбинезон, снова оказались на мосту. Аннушка два раза чихнула и посмотрела на свои нарядные фиолетовые туфли с серебряными пряжками.

– Дедушка только вчера подарил, – сказала она.

– Здоровья твоему носу, Огонек. Очень красивые туфли, – похвалил Гоша. – Как раз для прогулки по волшебному лесу.

– На этот раз не сон, – улыбнулась Аннушка. – Идем же скорее!

– Постой. Перед тем, как ты поднимешься на мост, можешь принять вид кого-то другого, кого-то еще, понимаешь? Достаточно просто пожелать.

– Если тебе так нравится быть котом, будь им, а я предпочитаю остаться Аннушкой по прозвищу Огонек. И они с Гошей зашагали вперед по мосту.

На каменных перилах моста возвышались фигуры людей, выглядевших, как застывшие актеры-мимы. Внизу, под мостом росли гигантские синие ирисы, покрывавшие землю плотным ковром.

– А где же река? – удивилась Аннушка. – Неужели цветы выпили всю воду?

– Река не могла никуда подеваться, ведь ее здесь никогда не было, – объяснил Гоша.

– Зачем же тогда нужен мост? – спросила Аннушка.

– Чтобы мы могли перейти через гигантские синие ирисы, не потревожив их.

Ирисы повернули к Гоше свои головки и прослезились от умиления. Каждая слеза их была размером с новогодний шар на самой высокой городской елке, выставляемой на центральной площади. Воды все прибывало и прибывало, и вот уже под мостом появилась самая настоящая река. Ирисы от собственного плача стали уменьшаться, и река слез накрыла их красивые головки.

– А вот и река, которую ты пожелала увидеть, – довольно сообщил Гоша.

– Разве река бывает соленой? – удивилась Аннушка.

– Ах, Огонек, каких только рек не бывает на белом свете! И слезы не всегда бывают солеными. К тому же, я предупреждал тебя, что в мире перламутровых цветов возможно все. Гигантские синие ирисы пролили свои сладкие слезы.

– Можно мне набрать немного? – спросила Гошу Аннушка.

– Позволь это сделать мне, – предложил Гоша.

– Пузырек от духов подойдет? Я всегда ношу его с собой. В нем хранится запах маминых духов.

Взяв у Аннушки изящный флакончик из розового стекла, Гоша спустился под мост и протянул пузырек к воде. Ирисы протянули навстречу свои длинные руки-стебли, приняли у Гоши флакон и, набрав сладких слез, передали его назад. Вернувшись к Аннушке, Гоша сунул пузырек ей в руки, и они стали смотреть, куда течет река сладких слез.

С моста открылось захватывающее дух зрелище: синяя шелковая лента цветов тянулась под водой и терялась вдали, среди деревьев сиреневого леса на том берегу. Небо над лесом было светлым, как вода на морской отмели. Облака и солнечный свет отражались в воде. Скульптуры, установленные на перилах по обе стороны моста, повернули к путешественникам головы и склонили их в приветствии. В конце моста, под золотыми шарами на постаментах, установленных по обе его стороны, стояли фигуры мужчины и женщины необыкновенной красоты. Пара смотрела друг на друга влюбленными глазами. Одеты оба были в расшитые золотом белые хитоны. В руках мужчины была лира, а у нее розовый цветок. Поприветствовав путешественников медленным кивком, фигуры снова застыли. На мгновение каменное тело женщины стало прозрачным и текучим, как если бы в нем переливалась вода золотого цвета. В этот момент произошло нечто такое, что заставило Аннушку содрогнуться: белая туника на женщине превратилась в бальное платье, на голове засияла серебряная диадема с бриллиантами. Длилось видение всего мгновение. Последняя фигура на мосту снова застыла, и Аннушка с Гошей молча ступили на землю Шаштифалии.

На другой стороне моста толпилось множество людей, животных и птиц. Все они вели оживленную беседу. Под зеленым солнцем перламутровые цветы раскачивались из стороны в сторону и принимали участие в общей беседе. Некоторые из людей были молоды, другие стары, кто-то одет в с повседневную одежду из мира Аннушки и Гоши, а кто-то в старинный камзол или пышное платье.

Мост позади путешественников исчез, а на его месте выросла сплошная каменная стена, однако Аннушка с Гошей этого не увидели, так как внимание их было приковано к большой, пестро разодетой и гудящей на все лады толпе.

Вдруг, как по мановению волшебной палочки, все замолчали. Увидев путешественников, местные жители расступились в разные стороны, давая Аннушке с Гошей дорогу.

– Добрый день! – вежливо поздоровались Аннушка с Гошей, но жители продолжали молчать, с интересом изучая гостей. Наконец один из них – белый единорог с обвитым разноцветной спиралью рогом, вышел вперед и провозгласил:

– Добро пожаловать в Шаштифалию!

– Добро пожаловать! – поддержала хором толпа.

– Сегодня вечером будет большой фейерверк, – объявил старый фермер в широкополой шляпе. Сняв шляпу, он вынул из нее фиолетовую мышь, посадил ее себе на плечо, а шляпу запустил в воздух.

– Фейерверк, фейерверк, – запищала мышь, приплясывая на плече фермера. И толпа снова загудела.

– Вам повезло, – продолжал фермер, наблюдая, как его шляпа летит и скрывается за розовыми облаками. – Мы собрались сегодня у моста, чтобы помечтать.

– Они считают, что мечты сбываются быстрее, если мечтать сообща, – шепнул Аннушке Гоша.

Тем временем фермер подставил голову под падающую шляпу и обвел всех стоявших вокруг взглядом всезнайки, собираясь продемонстрировать свою ловкость, но шляпу на лету схватила и унесла белая ворона. Шаштифальцы рассмеялись, а фермер грустно вздохнул. Проводив ворону задумчивым взглядом, он рассеянно почесал макушку. Фиолетовый мышонок вскарабкался на голову фермера, посмотрел в небо и уселся ждать на макушке в позе лотоса.

– В Шаштифалии взрывы каждый день, – жалобным тоном сказала полная дама в черной шляпе с розовым пером. Стоявший рядом с дамой осел, навьюченный корзиной с ананасами, участливо кивнул в подтверждение.

– Я сама вчера взорвалась, когда почтовый голубь в третий раз принес мне чужое приглашение.

– А-а, вон оно что, в третий раз подряд, какое странное совпадение, – посочувствовали стоявшие рядом с дамой павлины. – Как это взрывоопасно! Павлины раскрыли свои хвосты, выдернули каждый по перу и подарили букет даме.

– Ах, как это мило с вашей стороны, – расплылась в улыбке та. Сложив перья веером, она стала кокетливо обмахиваться ими.

– Прошу вас, примите от меня это приглашение, – обаятельно улыбнулась полной даме худая дама в пестрой балетной пачке. Она подняла правую ногу и почесала ей у себя за левым ухом.

– Ой! Что вы говорите? Так это приглашение мне? Полная дама, приложив к груди пухлую ладошку, чуть не заплакала от умиления. Потом она взглянула на приглашение, и улыбка тотчас сползла с ее лица.

– Но в нем не было указано мое имя, – сказала она дрожащим от негодования голосом.

– Мои голуби сами выбирают, кому отнести приглашение, – объяснила балерина и стала разминать другую ногу. – Я никогда не пишу имен в приглашениях. Напишите его сами.

– Разминка перед выступлением, – объяснила балерина Аннушке и Гоше, стоящим в центре образованного жителями Шаштифалии круга. – Приходите. Будем очень рады видеть вас на нашем представлении. Свободной рукой она вытащила из пучка волос на затылке еще один пригласительный билет и с улыбкой протянула его Аннушке.

– Да, но здесь не указан адрес, – заметила Аннушка, поблагодарив за приглашение. – То есть, я имею в виду, что здесь на указан адрес, по которому будет проходить представление.

– Мы никогда не знаем заранее, где будем выступать, – ответила балерина. – Это зависит не от нас. Она опустила ногу, встала в третью позицию, сложила руки на груди и стала изучать Гошу.

– Если вы захотите увидеть наше представление, дорога непременно выведет вас, куда пожелаете. Приодеть Вашего кавалера вы можете у жуков-ткачей во втором круге на запад от поляны чертополоха, – сказала тощая дама, обращаясь к Аннушке и мило улыбнувшись Гоше.

– Спасибо за приглашение. Мне бы очень хотелось прийти, но прежде мне надо найти своего дедушку, – сказала Аннушка.

– В Шаштифалии много дедушек, – сказал вышедший вперед белый олень с золотыми рогами, напоминавшими развесистые деревья. – Выбирайте любого!

Несколько дедушек послушно вышли из толпы вперед. Среди них были: старый морской волк на костяной ноге, два брата-близнеца в кожаных шлемах пилотов и еще несколько старичков самой разной наружности, однако дедушки Огонька среди них не было.

– Старая королевская гвардия, – представились дедушки.

– Моего дедушки среди вас нет, – покачала головой Аннушка.

– Извините, – сказал олень и обиженно посмотрел на стоявшего рядом пирата. Тот разочарованно опустил голову.

– Пора представить вам храбрую девушку, – вмешался Гоша, не давая Аннушке и жителям Шаштифалии загрустить. – Меня вы уже видели раньше, и ни для кого не секрет, что зовут меня Гоша. А это – Огонек.

Жители Шаштифалии стали приветствовать Аннушку подбрасыванием шляп, радостными возгласами и ударом в большие медные тарелки.

– Рыцарь Дивайнур! – вдруг закричал один из жителей, и все расступились, уступая дорогу молодому всаднику в зеленом плаще, с красной птицей на голове. Спешившись с белого коня, всадник подошел к гостям.

– Главный вожатый Шаштифалии, рыцарь Дивайнур, – представился всадник, и красная птица на его голове несколько раз взмахнула крыльями. Заглянув в глаза Аннушки, рыцарь загадочно улыбнулся. Аннушка и Гоша снова представились, объяснив, что пришли искать пропавшего дедушку.

– Я – верный рыцарь и друг Сурлукана, нового правителя Шаштифалии. При этих словах он прижал к груди правую, золотую руку. Гоша шепнул Аннушке, что золотая рука Дивайнура указывает верный путь.

– А мы уже здесь, – заметила Аннушка вслух, и в глазах вожатого прочлось одобрение.

– У тебя золотой кадуцей Сурлукана, – сказал Дивайнур. – Часть его торчит из рюкзака за твоей спиной.

– Сурлукана? – удивилась Аннушка, снимая со спины рюкзак. Она вытащила из него кадуцей и подняла высоко над головой, давая возможность всем шаштифальцам насладиться его блеском.

– Золотой кадуцей правителя! – восторженно загудела толпа. – Сурлукан – нынешний правитель Шаштифалии, наш мудрый король и хранитель мира!

– Где сейчас ваш правитель? – обведя взглядом жителей Шаштифалии, спросила Аннушка.

– Он здесь, он с нами! – закричали шаштифальцы.

– Когда мы собираемся вместе, он говорит через нас, – объяснил гостям Дивайнур. – Впервые он появился, когда шла война. Двенадцать доблестных воинов, включая вашего верного слугу Дивайнура, собрались вместе и призвали его. Это было трудное для страны время. Сурлукан Красивый пришел к нам и стал нашим новым королем, а я – его помощником.

– А можно ли увидеть вашего нынешнего короля? – поинтересовался Гоша.

– Он появляется, когда ему нравятся наши желания, – не слишком уверенно ответил Дивайнур. – Откуда у тебя этот кадуцей, Огонек? – обратился он к Аннушке.

– Сурлукан обронил его в спешке, когда приходил в гости к дедушке Огонька, с которым с давних пор водит дружбу, – пришел на выручку Гоша.

– Я пришла, чтобы лично передать кадуцей Сурлукану, – подхватила Аннушка. – Но прежде я должна найти своего дедушку, который исчез при загадочных обстоятельствах, – напомнила она рыцарю короля

4. Посвящение в тайну Шаштифалии.

– Ты храбрая девушка, Огонек, – сказал Дивайнур и на мгновение погрузился в себя, что-то обдумывая. Наконец, один из жителей осмелился нарушить тишину:

– Скажи им, Дивайнур!

Обменявшись понимающими взглядами с Гошей, Дивайнур подошел к Аннушке. Красная птица на его голове замерла, шаштифальцы притихли, а цветы переплелись между собой длинными голубыми стеблями, в два счета организовав три удобных кресла для вожатого и его гостей. Зеленые перламутровые цветы выстроились в ряд над спинкой кресел и широко раскрыли свои фиолетовые глаза в обрамлении хлопающих, зеленых ресниц, издающих легкий звон. Когда гости удобно расположились напротив друг друга, жители Шаштифалии образовали вокруг них плотное кольцо, и Дивайнур начал свой рассказ:

– В дремучем лесу, в самом центре Шаштифалии живет Вилранке, – чудовище, порожденное невежеством. Он ищет власти и могущества, ловит наших жителей и делает из них своих рабов. Давным-давно в стране перламутровых цветов царили мир и благоденствие. Люди и животные жили в согласии. Границы Шаштифалии охраняла доблестная гвардия тогдашнего правителя страны Зоилуна. Было это до той поры, как подросли сыновья Зоилуна. Старший из них решил, что Шаштифалией должен править он единолично. Это был Вилранке. Дивайнур сделал паузу, после чего добавил:

– Мой единокровный брат.

Жители Шаштифалии, Аннушка и Гоша слушали Дивайнура, затаив дыхание. Перламутровые цветы даже перестали моргать, чтобы не издавать звон. Все обратились в слух.

– Мой старший брат Вилранке стал плести интриги, собирая вокруг себя союзников, – продолжал Дивайнур. – Началась многолетняя война. Впервые на землю Шаштифалии пролилась кровь.

Красная птица с черным глазом – бусиной на голове вожатого замерла и, если бы не пронзительно-живой взгляд, зорко следящий за всем происходящим вокруг, скорее напоминала бы застывшее чучело.

– Сыновья Зоилуна считались неуязвимыми, пока получали энергию отца. После раскола страны свет отца остался на подвластной мне территории. Нахмурившись, Дивайнур снова прервал рассказ, ненадолго погрузившись в свои мысли.

– Вилранке сколько не лови, он остается живым и невредимым. Его энергия неисчерпаема, – осмелился нарушить тишину Гоша.

– В этом-то все и дело, – с интересом глянув на Гошу, заметил Дивайнур. – Вероятно, его питает мертвый лес на территории его владений. Достаточно одной невидимой глазу споры, чтобы зло разрослось с удвоенной силой, захватывая часть территории перламутровых цветов. Животных, перешедших на его сторону, он превратил в озлобленных тварей, готовых разорвать всех вставших на пути злодея, в клочья. Между людьми и животными в его царстве пропасть, и они перестали понимать язык друг друга. Все это случилось в самом сердце страны. Каменное лицо Дивайнура снова выражало решимость.

– Вон, там, – указал он своей золотой рукой в сторону горизонта, где сиреневый лес переходил в сплошное черное пятно, выглядевшее дико на фоне сияющего красками и танцующего владения Дивайнура

– Выходит, его нельзя победить? – спросила Аннушка.

– Можно, если освободить пленников, – ответил Дивайнур. – Оставшись один, он погибнет. В противном случае мертвый лес расширит свои границы,

– Или Вилранке должен измениться сам, – скромно заметил Гоша. В толпе зашептались.

– Он никогда не изменится, – уверенно заявил Дивайнур. – А пленники его околдованы и не желают освобождаться. Вожатый напряженно посмотрел в сторону царства родного брата.

– Очарованные жертвы идут за ним, куда бы он ни пожелал, подчиняются любым его приказам и готовы исполнять любые его прихоти, – продолжал вожатый. – Они слепо верят в каждое его слово. Он умеет дышать, как они и говорить их голосами, прикидываться, что живет их чувствами, их интересами, казаться их лучшим другом. Когда жертва оказывается полностью в его власти, он разъединяет людей и превращает их в своих рабов. Его влияние подобно медленно действующему яду. Царство Вилранке велико. Оно занимает всю центральную часть леса. Границы леса постоянно меняются, и не всегда в нашу пользу. Бывает, что тени черного леса захватывают часть наших земель. Вожатый Дивайнур грустно посмотрел на Аннушку.

– Твой дедушка стал пленником Вилранке, милое дитя.

– Этого не должно было случиться! – воскликнула Огонек, сжав кулаки. – Двенадцать воинов собрались вместе, чтобы призвать того, кто сможет вернуть мир и благоденствие на землю Шаштифалии. И он пришел, чтобы спасти вас, – повторила Аннушка сказанные ранее слова вожатого.

– Сурлукан! – заорал Гоша, и все стоявшие вокруг них жители прижали к сердцу крепко сжатую в кулак руку с возгласом "Сурлукан!"

– Сурлукан среди нас, – обведя взглядом народ, подтвердил Дивайнур. – Он явился к нам из другого мира, наш мудрый и справедливый правитель.

– Доблестный рыцарь и вожатый Дивайнур, а где же сам мудрый правитель Сурлукан? – снова осмелился поинтересоваться Гоша. – Он мог бы помочь Аннушке.

– Он с нами! – выкинув вверх сжатые в кулак руки и лапы к зеленому солнцу, дружно отозвались шаштифальцы.

– Подождите, – остановил их жестом Дивайнур. – Аннушка хочет знать, где пребывает физическое тело короля, – объяснил он своим подданным

Белый лис, в модной клетчатой кепке в черно-белую шашечку, стоявший в первом ряду зрителей, неожиданно упал в обморок. Шатифальцы привели его в вертикальное положение, и лис открыл глаза. Ничего не понимающим взглядом он уставился на вожатого.

– Никто не знает, – ответил лис Гоше. – Даже я, главный шаман страны. Он появляется столь же быстро, как исчезает.

– Но не было и случая, чтобы правитель оставил нас, когда мы призываем его, – задумчиво сказал Дивайнур и посмотрел поверх голов своих гостей, сидевших спиной к мосту, – туда, где на месте моста возвышалась высокая каменная стена.

– Он пришел тем же путем, что и мы?– напряженно всматриваясь в мужественное, но печальное лицо Дивайнура, спросила Аннушка. Проследив за направлением взгляда вожатого, она оглянулась и увидела стену.

– Мост исчез! – воскликнула она, вскочив на ноги. Перламутровые цветы хором ахнули, издали звон и повернулись в ее сторону. Аннушка подбежала к стене и провела по ней ладонями.

– Какая холодная, – прошептала она и взглянула вверх. Высотою стена была не меньше трех метров.

– Где чужеземцы, что приходили до нас? Аннушка резко повернулась к Дивайнуру.

– А никто не приходил. Вы первые, – спокойно сообщил Дивайнур. – Что делать собираетесь? – поинтересовался он заурядным тоном. Весь налет пафоса в его речи, как ветром сдуло.

Аннушка вернулась назад. Подойдя к правителю, она заглянула в немигающий глаз птицы на его голове.

– Дедушку искать, что ж еще. Пойдем к Вилранке.

– С телохранителем ей бояться нечего, – заверил Гоша.

– Я же сказал, он всех разъединяет, – напомнил Дивайнур.

Гоша, погладив рыжую бороду, занял выжидающую позицию, твердо решив молчать и не вмешиваться.

– Мы идем к Вилранке. Это окончательное решение, – сказала Аннушка.

– М-м-м! – издал вожатый сдержанный возглас восторга. – Если хотите передать Сурлукану жезл, отдайте его мне – верному помощнику правителя, а сами отправляйтесь на поиски дедушки.

– Сожалею, но я должна сделать это лично, – вежливо отклонила предложение вожатого Аннушка. – Кстати, вы не знаете, для чего он использовал кадуцей? Аннушка обошла шаштифальцев по кругу. – Вы знаете? – обратилась она к вожатому, а затем к каждому из жителей, давая возможность рассмотреть кадуцей поближе, но жители молчали. Тогда Аннушка упала в кресло и тяжело вздохнула.

– Сурлукан говорит, что это его проездной билет, – нарушил тишину белый лис. – Это все, что я могу сказать о кадуцее нашего мудрого правителя. Хотите вернуться обратно? Стену можно попробовать снести.

– Нет, нет и еще раз нет! – оставаясь непреклонной, воскликнула Аннушка. Она снова вскочила с цветочного кресла, и вожатый с Гошей встали вслед за ней.

– Неусидчивая, – хором протянули перламутровые цветы и расплели кресло Аннушки.

В тот же миг за первой каменной стеной выросла вторая, а за ней третья, и четвертая, и каждая последующая стена была вдвое выше предыдущей, но Аннушка этого не увидела, ведь она смотрела в сторону уходящей в черное сердце Шаштифалии тропы. Среди зрителей снова послышался шорох. Белый лис в клетчатой кепке снова завалился в обморок. И снова шаштифальцы привели его в вертикальное положение. На этот раз Аннушка подошла к лису и дала ему понюхать смесь из своего розового флакончика. Лис открыл глаза и в удивлении заморгал, глядя на Аннушку.