Текст книги "Странная история, произошедшая с Аннушкой по прозвищу Огонек и ее телохранителем Гошей(СИ)"

Автор книги: Ингмар Миваки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

– Кто это рядом с тобой? – спросил Георг, указав на высокого юношу.

– Это Герман Мистериус. Наш лучший студент. Сейчас он уважаемый ученый, профессор, – с гордостью сказала Настя.

– Мистериус! Так я и знал! – воскликнул Георг.

– Ты знаешь профессора Мистериуса? – растерялась Настя. Было заметно, как она разволновалась: на щеках ее проступил румянец, в глазах промелькнул испуг.

– Да. То есть, нет. То есть я хотел сказать, кто ж его не знает!? Ведь это выдающийся ученый.

– А-а-а, – с облегчением закивала бабушка. – Конечно, он известен в своих кругах. Не знала, что ты интересуешься археологией. Когда мы только поступили в институт, на первом занятии все засмеялись, когда услышали фамилию Мистериус. Думали, шутка. Но нет, оказалось, это его настоящая фамилия.

– Я еще хотел спросить тебя, Настя... Ты всегда жила в этом доме? В этой квартире?

– Сколько себя помню. С самого детства.

– Расскажи мне про кадуцей.

– Кадуцей? Это была самая удивительная находка во время практики. Ты меня все больше удивляешь, Гоша.

Георг замешкался. Рассказывать бабушке о том, что произошло с ним в течение одного дня, он не мог. Вряд ли бабушка поверила бы, скорее, разволновалась, и потому он решил выкручиваться на ходу.

– Как-то раз я увидел его в музее, – соврал он. – Точно такой же, как на одном из ваших снимков.

– В музее? Но почему ты вдруг спросил о кадуцее?

– Сам не знаю, – пожал плечами Георг. – Просто стало интересно.

– Выходит, ты угадал. В одной из поездок мы действительно откопали золотой кадуцей. Возраст находки оказался слишком древним для удивительно точно выполненной резьбы в верхней части магического жезла...

– А куда вы его потом дели? – в нетерпении продолжал расспрашивать Георг.

– Находка отправилась в долгое путешествие по разным исследовательским центрам и музеям. Ее дальнейшая судьба мне, к сожалению, не известна. Потом родилась твоя мама, и мне было не до кадуцея, да и вообще не до чего. Когда я вернулась к работе, то занималась уже совсем другими вещами, и кадуцей канул в лету.

– Поверить не могу. Неужели тебе не было интересно, что с ним потом сталось?

– Сталось, – с улыбкой повторила бабушка. – Я хорошо помню лабиринт за колоннами древнего храма. На одной из сохранившихся стен, мы увидели рисунок кадуцея. Краски были яркими, как будто художник только что закончил работу.

– Белые крылья, – напомнил Георг. – И шар, – напомнил Георг. – Золотой шар.

– Да ты ясновидящий, Гоша, – рассмеялась бабушка.

– А еще танцующие змейки, – улыбнулся Гоша. – Мне кажется, я видел этот рисунок во сне. Золотая и голубая.

– Удивительно! – поразилась бабушка и перелистнула страницу альбома. – Правда, в храме они были красной и синей.

– Вот еще интересный снимок, – сказала бабушка. – Это внутри храма. Снято ночью, со вспышкой.

На снимке Настя была одна. В одной руке она держала золотой шар, а в другой несколько красивых камней.

– Подставка была расколота, – прокомментировала Настя. – Я ее потом сама собрала и аккуратно склеила. Неожиданно она захлопнула альбом и отвернулась в сторону.

– Что случилось, Настя? – обеспокоенно спросил Георг. Он тронул бабушку за плечо, и та повернула к нему лицо. Она улыбнулась так грустно, что у Георга сжалось сердце.

– Прости меня, я так долго мучил тебя своими расспросами, ты устала, – сказал он. Бабушка крепко сжала руку внука.

– Был поздний вечер, – продолжила она свой рассказ, глядя в сторону окна. Перед ее внутренним взором стали проходить одна за другой картины прошлого.

– Вечером, после работы мы с Германом встретились на руинах храма. Решили прогуляться по лабиринту. За разговором не заметили, как заблудились. Настя сделала паузу.

– Пришлось заночевать там, – сказала она, посмотрев в глаза внука.

– В лагере никто не спохватился? – удивился Георг.

– Нет, – покачала головой Настя. – Работа археолога физически тяжела. Все давно спали крепким сном.

– В ту ночь вы нашли золотой шар и осколки подставки?

– Да, – кивнула Настя. – Подставку из яшмы. Потрясающей красоты камень. И золотой шар.

– Вы отнесли находку в лагерь? – затаив дыхание, продолжал расспрашивать Георг. Настя смущенно опустила глаза.

– Мы спрятали шар, отметили место и вернулись в лагерь, – ответила она. Потом...Бабушка виновато взглянула на внука. – Потом я вернулась в катакомбы одна, без Германа.

– Это была единственная вещь, которую я оставила себе на память, – призналась Настя.

– Так значит шар у тебя? – обрадовался Георг.

Увидев по-детски наивное лицо внука, Настя не выдержала и рассмеялась.

– Какой же ты еще, в сущности, ребенок, Гоша. И она потрепала взрослого внука по щеке. Затем она встала и подошла к старому серванту. Отодвинув в сторону посуду, бережно вытащила из него квадратную коробку серого цвета, всегда неприметно лежавшую в глубине.

– А я-то думал, это чашки, – удивился Георг.

Настя извлекла из коробки квадратную подставку из пестрой яшмы в голубых тонах с покоящимся на ней, золотым шаром великолепной сохранности.

– Вот, – сказала Настя. – Золотой шар на подставке из ясписа. Божественно прекрасный камень!

– Подставка склеена мастерски. Мест раскола совсем не видно, – похвалил Георг. – Я, конечно, не специалист в области археологии, но ты уверена, что она древняя?

– Наидревнейшая, – ответила Настя с улыбкой.

– Настя, очень прошу тебя, не могла бы ты дать мне этот шар на время? Мне очень нужно, – страдальческим голосом заныл Георг.

– Тебе нужен шар от кадуцея? Что за стиранная прихоть? – в недоумении спросила Настя.

– Мне надо кое-что проверить. Ты же знаешь, как мне интересна археология. Ты даже не представляешь, насколько важный артефакт – этот шар. Если бы ты узнала, для чего я его прошу, то непременно согласилась бы отдать мне его. Но я никак не могу рассказать тебе обо всем прямо сейчас. На это ушла бы куча времени.

Великодушная бабушка ничего не ответила, только внимательно посмотрела в глаза внука и молча протянула ему золотой шар. Георг бережно скрутил его с подставки и вернул подставку Насте. Положив шар за пазуху, он крепко обнял Настю и выбежал из квартиры.

Вниз по винтовой лестнице Георг бежал, как полоумный. Кровь стучала в висках, сердце выпрыгивало из груди от волнения. И снова повторилась та же история, что и в зеленом тоннеле: он все бежал, а винтовая лестница все не кончалась. Перескакивая через ступеньки, до головокружения и ряби в глазах, он стоически держал в уме перед собой Аннушку, ждущую его по другую сторону зеленого тоннеля. И спираль из темно-вишневых деревянных перил кончилась. Когда лестница осталась позади, Георг с облегчением выдохнул и открыл дверь.

9. Второе испытание Аннушки.

Холм, с которого спустилась в деревню кругликов Аннушка, остался далеко позади. Перед ней, среди зарослей листвы, по обе стороны дороги тянулись дома. Расположенные почти вплотную и соединенные друг с другом мудреными переходами из камня и стекла, они мерцали серебром. На покрытых мхом крышах стояли скамейки. Резные ворота в конце улицы стояли открытыми. За ними была видна площадь и несколько башен из янтаря. На улицах деревни не было видно ни души, только за воротами, по площади быстро пронесся какой-то человек в шелковых черных шальварах и белой рубахе.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросила Аннушка, подойдя к одному из домов. – Коренастые! Вместо кожи грубая кора, вместо волос зеленая листва, по лицу стекает смола, а там, где у людей нос и уши, у вас шишки, – сказала вслух Аннушка.

– Что это ты так расшумелась? – услышала она голос из ближайшего дома. На крыльцо неспешно вылез его обитатель.

Перед Аннушкой стоял круглик, весь – с головы до пят – покрытый зеленой травяной шубой с золотыми подпалинами. Две трети его идеально круглого лица покрывала густая борода и усы, над которыми торчал вздернутый розовый нос. Из-под свисавшей на лоб косой, зеленой челки на Аннушку с любопытством глядели два идеально круглых, ослепительно синих глаза. Ростом круглик был Аннушке по плечо.

– Ой, простите, что побеспокоила вас, – немного растерявшись, тихо извинилась Аннушка.

– Муравьи не способны болтать о том, о сем, как цикады, – дунув на челку, сообщил круглик неожиданно низким, уверенным и мелодичным голосом. – Трещать без умолку, фантазировать и петь....На это способны только цикады, а потому их отправляют на переговоры с пришельцами, дарующими лесу яркие краски. Круглик замолчал, уставившись на Анну наивными, круглыми глазами ребенка.

Другие круглики, повылезавшие из своих домов, стали робкими шажками подтягиваться к первому дому, на площадке перед которым, освещенные лучами зеленого солнца стояли собеседники. Все до одного древесные малыши были, как две капли воды похожи друг на друга: шуба из травы с золотыми подпалинами, синие глаза из-под длинной косой челки. Шли круглики мелкими, семенящими шажками. Образовав вокруг Аннушки сплошной зеленый круг, так что издалека могло показаться, что она стоит в зарослях высокой травы, в которой тут и там вспыхивали синие огоньки, жители Тули-лули-лут заговорили все одновременно.

– В деревню Тули-Лули-Лут приходят редко, – загудели они хором. – Мы не любим чужаков.

– Меня зовут Огонек, и я ищу своего дедушку. Простите, что побеспокоила вас.

– На тебе воротник Красивого. Он дарует его тем, кто поможет рассыпать чудесные впечатления из серых плодов. Значит, ты хорошая, Огонек.

– Мой телохранитель Гоша свистнул, и плоды раскололись. Раньше Гоша служил в доме, где его подзывали свистом, вот он и посвистел охраннику дерева. Первый раз он свистнул еще до своего превращения, когда увидел череп с костями на моем школьном рюкзаке.

– Ха-ха-ха-ха-ха, – засмеялись круглики. Зеленые заросли вокруг Аннушки затряслись.

– Ты очень милая, Огонек, – сказали круглики.

– Вы видели Красивого? – поинтересовалась Аннушка.

– Красивый – это Сурлукан, наш новый правитель.

При слове Сурлукан воротник Аннушки завертелся быстрее, а вместе с ним и переливающийся всеми цветами радуги прозрачный плащ. Волосы Аннушки взметнулись вверх.

– Это он! – сказала Аннушка взволнованно

– Тот, которого ты ищешь, – протяжно и тихо выдохнули круглики.

– Ищу. Мне необходимо передать ему кое-что очень важное.

– Знаешь ли ты, Огонек, что находишься на священном дереве наших предков? – спросил круглик, вышедший к Аннушке первым. – Это самое древнее, вечно зеленое дерево Шаштифалии, к тому же единственное, оставшееся в самом центре мертвого леса.

Аннушка кивнула.

– В таком случае ты должна знать, что любая ложь разрушает великое дерево.

– Но я действительно внучка Сурлукана Красивого, пришедшего к вам из другого мира. И мне надо срочно передать ему золотой кадуцей.

– Ах, как я болен, как я болен! – внезапно послышались издалека чьи-то громкие стенания. Круглики быстро замигали своими круглыми синими глазами и повернули головы в сторону городской площади, откуда доносились крики.

– Никогда еще следящий за порядком на втором ярусе дерева не вопил так громко, – рассеянно сказал круглик из первого дома

Аннушка разглядела стоящего в окне самой высокой башни человека. Это был юноша с огненно-рыжей копной волос. Крикун стал беспокойно вертеть туловищем, на добрую половину высунувшись из высокого окна. Из-под коричневой безрукавки свисали длинные белые руки, которыми он размахивал точно крыльями.

– Фарицетти! Где же он? Разрубите, наконец, этот гордиев узел! Найдите его! Ах, что за напасть, в самом деле, куда он подевался?

– Он сказал Фарицетти! – в изумлении воскликнула Аннушка. – Фарицетти здесь? Но круглики ответить не успели, потому что молодой человек с огненно-рыжей шевелюрой перестал размахивать руками. Он вытянул изо окна туловище и продолжал вытягиваться и расти, пока его бледное лицо не оказалось в нескольких сантиметрах от Аннушки.

– Ты знаешь Фарицетти? – спросил он, сверля ее взглядом светло-голубых глаз.

– Так ведь это же.... Аннушка осеклась. Она заметила, как странно исказилось лицо незнакомца. Всего на мгновение оно стало злым, но этого было достаточно, чтобы Аннушка заподозрила неладное. Доверившись интуиции, она крепко сжала челюсти, а вместе с ними и лямки своего зеленого школьного рюкзака, да так сильно дернула за них, что череп Зоилуна подпрыгнул в нем, ударив ее по спине.

– Ой! – буркнула она, подавшись вперед и чуть не столкнувшись с неприятным юношей носами.

– Ведите ее ко мне, – отдал распоряжение бледный юноша, молниеносно втянув тело в окно башни.

Аннушка в окружении зеленого облака из кругляков проплыла деревню и поднялась по лестнице, ведущей во второй ярус дерева. Фигурные ворота из застывшей, древесной смолы бесшумно закрылись, оставив позади маленькую деревушку. Вспыхивающий синими огнями зеленый круг с Аннушкой в середине поплыл дальше, по янтарным, зеленым плитам городской площади к самой высокой башне замка.

Аннушка с кругляками остановились под окнами, и бледный юноша с огненно-рыжими волосами неожиданно выпрыгнул из окна. Поддерживаемый нитями серебряной паутины, он мягко приземлился в центре зеленого круга и встал напротив Аннушки.

Под панцирем-безрукавкой из древесной коры на нем была длинная белая юбка. Он быстро хлопнул два раза в ладоши, и серебряные нити поднялись вверх. Аннушка подняла голову. В окне башни стоял длиннорукий паук в потертой замшевой куртке, застегнутой на единственную пуговицу и трещавшей по швам на толстом животе. Паук втянул нити в окно и скрылся в башне

– Я – Сильвестрин, следящий за порядком в городе. Кто ты такая, зачем пришла и что знаешь о Фарицетти? – стал допрашивать следящий за порядком. В лучах солнца веснушки на лице Сильвестрина горели красными огоньками. Светло–голубые глаза имели выражение неопределенное и довольно странное из-за полного отсутствия бровей. Огненно-красные волосы следящего за порядком торчали в разные стороны в беспорядке. Сильвестрин не сводил глаз с плаща Аннушки.

– Зовут меня Огонек, и пришла я к Сурлукану Красивому, – ответила Аннушка, не сводя глаз с лысых, надбровий собеседника. Юноша со злыми глазами показался ей неприятным, а его высокий пост на цветущем дереве вызвал большое смущение в душе Аннушки. Как мог столь отвратительный субъект находиться на столь ответственной должности в столь славном месте? Узгадав мысли Аннушки, следящий за порядком достал из складок юбки зеленый маркер и нарисовал им себе брови. Затем, не спросив разрешения, он нарисовал такие же на лбу у Аннушки.

– Ну вот, теперь мы одинаковые, и ты не станешь отвлекаться от разговора, – строго сказал он.

– Где ты видела Фарицетти?

– Не знаю я никакого Фарицетти, – ответила Аннушка и потерла нарисованные брови, размазав их в зеленое пятно.

– Хм, – усмехнулся собеседник. – На дереве предков лгать нельзя.

– Мы предупредили ее, – затрубили низкими голосами круглики. Она – внучка правителя Сурлукана и несет ему золотой кадуцей.

– Покажи, – протянул раскрытую ладонь Сильвестрин.

– Дело в том, что...Короче, он у моего друга и телохранителя, – сказала Аннушка. Нарисованные брови Сильвестрина поползли вверх и коснулись края рыжей шевелюры. Следящий за порядком сделал знак кругликам, и те, сузив кольцо вокруг Аннушки и Сильвестрином, взлетели. Когда они поднялись выше самой высокой башни города, невидимая пружина выстрелила и подбросила Аннушку с Сильвестрином вверх. Зеленое кольцо сомкнулось и превратилось в подушку, в которую Аннушка и Сильвестрин мягко приземлились. Круглая подушка летела быстро и бесшумно и выглядела она точь в точь, как летающая тарелка. Синие глаза кругликов, выстроившиеся в ряд по окружности чудесного летательного аппарата то и дело вспыхивали. Внизу проплывали прекрасные пейзажи древесной страны: дороги, протоптанные в виде затейливых орнаментов, покрытые зеленью холмы и прозрачные озера. Помимо деревушки Тули-Лули-Лут вокруг города было разбросано еще несколько поселений. У озер крутились мельницы.

– И где же твой друг и телохранитель, Огонек? – ехидным тоном поинтересовался следящий за порядком, обводя рукой окрестности. – Где он?

Ледяной взгляд его светлых глаз вызвал у Аннушки безотчетное беспокойство. Но Огонек нашла в себе силы сдержанно улыбнуться в ответ. Злой взгляд Сильвестрина стал неожиданно заинтересованным.

– Хотела бы я знать, где он, – сказала Аннушка.

Зеленое облако остановилось напротив окна башни, и Сильвестрин с Аннушкой вошли через него в комнату.

Круглики стали один за другим плавно опускаться на землю. Мелкими шажками они пересекли площадь, и ворота за ними захлопнулись.

Аннушка и следящий за порядком остались наедине в большой, круглой комнате. В ней не было ничего примечательного, если не считать десять низких пюпитров с нотами, расположенных по кругу. В середине, на круглом табурете с изогнутыми ножками и бархатной, зеленой обшивкой, лежала серебряная флейта

– Тебе выпала честь присутствовать в комнате церемоний самой высокой башни города, – обратился Сильвестрин к Аннушке. Он подобрал серебряную флейту и стал дуть, издавая фальшивые, бессвязные звуки. Аннушка поморщилась.

– Сильвестрин играет на дудочке, чтобы пришел Красивый, – объяснил следящий за порядком, опустив инструмент. – Он приходит через ствол или ось, которая является неизменной. Здесь находится цитадель борьбы с искушениями, страстями и злом, коим является мертвый лес. Поняла?

– А вокруг – танцы. Смешно, – скривив рот в косой улыбке, ответила Аннушка.

– На древнем, вечнозеленом дереве танцы не прекращаются, – сказал Сильвестрин. – Танцы дают дереву жизнь. Каждый день я играл на серебряной дудочке, и десять птиц, слетавшихся на мой зов, пели, помогая мне поддерживать порядок на единственном живом дереве в мертвом лесу. И вот, сегодня случилось нечто ужасное: птицы не прилетели Следящий за порядком с подчеркнутой тоской посмотрел на пустые места за пюпитрами, повертел в руках флейтой и положил ее на место.

– Они прилетают на эти фальшивые звуки? – усмехнулась Аннушка.

– Ничего ты, как вижу, не смыслишь в музыке, – сердито буркнул Сильвестрин. – Настал самый печальный день. Сурлукан не явился, потому что его больше нет! Заметив резкую перемену в выражении лица Аннушки, следящий за порядком довольно улыбнулся.

– Он есть! Вы лжете! Аннушка сжала кулаки.

– Раз, как ты утверждаешь, он есть, тогда почему сегодня вместо него явился Фарицетти? Этот человек являлся помощником Сурлукана! – повысил голос Сильвестрин. – И теперь, когда Сурлукана больше нет, он станет правителем страны перламутровых цветов. Но где же он? Куда подевался? Глаза Сильвестрина, наблюдавшие за Аннушкой, превратились в две узкие щели.

– Никакой он не помощник, а вор и опасный преступник! – закричала Аннушка. Подозрение в отношении самого Сильвестрина росло в ней с каждой минутой все больше.

– Если ты что-нибудь знаешь о нем, заклинаю тебя, скажи об этом немедленно, – приказал Сильвестрин. – Посмотри сюда, Огонек! Видишь? Следящий за порядком обвел рукой пустые места за пюпитрами. – Подумай о том, что будет со всеми древесными жителями! Никто не вышел на площадь города. Наш город опустел. Взгляни в окно.

За окном послышалось шумное хлопанье крыльев. Большая птица с черно-красным оперением села на подоконник и стала наблюдать. Аннушка вскрикнула и отшатнулась, а птица, сорвавшись с места, улетела. Сделав круг над площадью, она скрылась из вида.

– Это она, она! – закричала Аннушка, бросившись к окну.

– Кто это – она? – спросил голос Сильвестрина. Аннушка оглянулась, но Сильвестрин бесследно исчез. Комната была пуста. Аннушка высунулась из окна и посмотрела в небо.

– Улетела, – расстроенно констатировала Аннушка. – Но это точно была она. Та самая птица, что следила за нами с телохранителем на поляне.

Рука опустилась на плечо Аннушки и крепко сжала его прежде, чем она успела что-либо сообразить. Сильвестрин возник в комнате столь же неожиданно, как и исчез.

– Ты жалкая лгунья! – закричал он, вцепившись в Аннушкино плечо и одним взмахом сорвав с нее защитный воротник с плащом. – Осведомительница злодея, посягнувшая на святое!

Сильвестрин оттолкнул Аннушку в сторону и надел на себя ее плащ. Напуганная до полусмерти Аннушка спряталась за пюпитром с нотами, и стала в отчаянии призывать на помощь своего телохранителя.

10. Гоша в деревне Тули-Лули-Лут.

Георг снова очутился во дворе собственного дома. Со стороны улицы слышались оглушительные раскаты барабанного боя. Кто-то колотил так неистово, что дверь калитки задрожала.

– Ах, Огонек! – воскликнул он, выскочив на улицу. – Я бегу к тебе! И Георг бросился со всех ног в сторону театра.

С тех пор, как они с Аннушкой встретились в квартире профессора Мистериуса, он совершенно потерял счет времени. Из разговора с бабушкой он понял, что был вечер того же дня, как он встретил Аннушку, однако на улице было светло, как днем. Свет был каким-то мягким и тихим, необъяснимо иным, нежели привычный, солнечный свет. Несмотря на быстрый бег, Георг не чувствовал усталости. Еще более странным было то, что улица впереди была пустынной, чего на его памяти не случалось в светлое время суток. Улица, на которой стоял дом Георга, была оживленной даже поздним вечером.

По мере его приближения к театру, находившемуся в нескольких кварталах от дома, звук барабанов нарастал. На цилиндрических тумбах возле входа в здание пестрели яркие, призывные афиши с анонсами спектаклей.

В два прыжка преодолев ступеньки лестницы, Георг беспрепятственно вошел в фойе. Все двери на его пути были открыты. Внутри театра грохот барабанов стал таким громким, что у него даже заложило уши. Внутри, как и снаружи, не было никого, не считая улыбавшихся Георгу с портретов артистов. Пробежав весь зрительный зал, он забрался на сцену, выскочил за кулисы и очутился в зоне служебных помещений.

– Эй, есть тут кто? Отзовитесь! – крикнул Гоша, сделав остановку впервые с тех пор, как выбежал из дома. Но никто не отозвался. Тогда он стал распахивать одну за другой двери костюмерных, гримерных, подсобок, кабинетов. В одной из комнат Георг увидел в груду сценических костюмов, наваленных прямо на пол.

– Огонек! – воскликнул он и удивился, услышав свой собственный голос. Барабанный бой внезапно оборвался.

– Ты снимешь самый классный фильм, обещаю. Не мешкая, он сгреб вещи в охапку. Обнаружив среди сценических костюмов огромный, цветастый платок, он на скорую руку соорудил из добычи большой узел и водрузил его на трость, крепко связав концы.

Выскочив на улицу со служебного входа, Георг нырнул под арку. Дверь соседнего жилого здания выходила под ту же самую арку, что и служебный вход театра, так что расположены они были точно напротив друг друга. Он подошел к двери в соседний дом и повернул ручку. Дверь оказалась запертой.

– Добрый вечер!– раздался за спиной мягкий мужской голос. – Дверь открывается ключом.

Георг удивленно оглянулся. Рядом с ним стоял молодой человек – первый, кого он встретил в опустевшем городе. В руках он держал барабанные палочки. Юноша направил одну из палочек в дверь и улыбнулся.

– Живой человек! – обрадовался Георг. – Поистине чудесно. Вы первый, кого я встретил.

– Концерт только что кончился. Был полный аншлаг, – сообщил барабанщик и стал жонглировать палочками.

– О каком таком театре вы говорите? – удивился Георг.

– В нашем городе один театр. Собеседник перестал жонглировать и в задумчивости посмотрел на Георга.

– Что ж, один, так один, – не стал спорить Георг и постучал в дверь.

– Никто не откроет, – спокойно заметил молодой человек. – К тому же, сегодня не ваша очередь.

Георг в удивлении уставился на барабанщика.

– Вы перепутали день. Сегодня моя очередь, – спокойно объяснил тот. Он достал из кармана брюк ключ и покрутил им перед носом Георга.

– Это просто сон, наваждение какое-то, – пробормотал Георг. – Я не понимаю, о чем вы говорите, да и все равно мне. И то, что в городе никого нет, и что театр, как вы утверждаете, в нашем городе только один, хотя лично я был, как минимум в трех, и некоторые из моих друзей считают это существенным пробелом, потому что театров в нашем городе гораздо больше. Все это теперь не имеет никакого значения! Ведь я ищу Аннушку по прозвищу Огонек, и ждать другого раза не могу. Без меня она может попасть в беду!

Спокойно выслушав Георга, барабанщик молча вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Распахнув дверь, он улыбнулся Георгу, жестом приглашая его войти. Георг, потерявший дар речи от удивления, коротко кивнул барабанщику и вошел внутрь дома.

Дверь за спиной бесшумно закрылась. За плечами у Георга висела ноша, и бежать он больше не мог, хоть и старался изо всех сил. Он спотыкался, несколько раз даже падал, а поднявшись на ноги, снова бежал. Справа и слева мелькали боковые проходы, из стены тут и там появлялись любопытные цветы, но он смотрел вперед. И в очень скором времени он увидел свет зеленого солнца.

Неожиданно в конце тоннеля появилась голова дельфина. Улыбка его загородила почти все окно света. Заглянув в тоннель, дельфин повернулся задом, ударил хвостом, из-под которого в разные стороны посыпались брызги и был таков.

– Привет, – растерянно уставившись на хвост дельфина, сказал Георг, а потом и в круге света, на месте дельфина появилась лошадь. Погруженная в свои мысли, она пробрела мимо тоннеля.

– На этом дереве кто только не живет, – в который раз удивился Гоша, вылезая из тоннеля и превращаясь в кота. Вокруг Гошиной шеи снова завертелось цветное кольцо, и вырос длинный плащ. Узел за спиной стал таким большим, что упал, и Гоше пришлось тянуть ее за собой.

Скатившись кубарем вниз, на дорогу в сторону деревни, он подпрыгнул и вскочил на задние лапы. Подобрав отлетевший в сторону узел, Гоша с трудом протащил его еще несколько метров и остановился, отирая пот со лба.

– Это тебе не мосты проектировать, – проворчал он.

И тут у Гоши возникла идея. Он так обрадовался собственной находчивости, что узел вдруг оказался легче перышка. Взобравшись на вершину холма, Гоша развязал узел, вывалил платья на зеленую листву и принялся вязать из них веревку. Когда дело было сделано, Гоша нахлобучил на голову шляпу с полями, обвязал разноцветную веревку вокруг пояса, разбежался , оттолкнулся лапами от края холма и ...полетел.

– Йо-хой! – крикнул он, набрав высоту. – Отличная страховочная веревка!

Раскидав в стороны передние лапы и сложив вместе задние, Гоша полетел в сторону деревни Тули-Лули-Лут. Порыв ветра сорвал с головы шляпу, и она вернулась вниз, на холм, упав точно на трость, воткнутую Гошей в листву. Он летел, наподобие бумажного змея, покачиваясь на ветру и высматривая с высоты деревню.

Мшистые крыши домов сливались в одно большое, ярко-зеленое пятно, и Гоша непременно пропустил бы их, если бы не башни города, давшие ему ориентир. Увидев их, он пошел на снижение. Мягко приземлившись, Гоша подобрал цветастую веревку и подошел к крыльцу первого дома.

– Пусь-пусь-пусь, – услышал он высокий голос над собой. На выступе зеленой крыши первого дома кругликов он увидел птиц с ярко-оранжевыми клювами. Десять птиц внимательно наблюдали за ним. Одна из них несколько раз хлопнула крыльями и, слетев вниз, села на перила крыльца.

– Салют, Гоша! Стельков не видел? – спросила птица.

– Стельк был один, – ответил Гоша. – А вы что здесь делаете?

– Сидим вот, скучаем на крыше. Ждем призыва охотничьего рожка или серебряной флейты.

У Стелька есть брат, тоже Стельк. Вместе они ловят преступника Фарицетти. Стельки должны схватить воришку, а уж потом мы его покоптим, как следует, по всем правилам обращения с преступниками. Время девятого завтрака, – сказал предводитель птиц, озабоченно глядя на массивный циферблат деревянных часов на крыле. – Мы ожидали лучшего результата.

– А я мимо пролетал. Дай, думаю, приземлюсь, передохну, – сообщил Гоша, приняв безмятежный вид.

– Сколько можно врать, серенький, – невзначай кинул предводитель стаи и шутливо лязгнул острым оранжевым клювом. – На священном дереве предков вранье не прокатит. Мы видим тебя насквозь. К тому же здесь положено петь и плясать, чтобы поддерживать жизнь дерева.

Гоша озадаченно посмотрел на птицу и нахмурился Он уже начал всерьез беспокоиться за Аннушку. Рассказывать незнакомцам о своей миссии он намерен не был.

– Не подскажете, который час? – спроси он предводителя птиц

– Тринадцатый час, – не глядя на часы, ответил тот. – Закоптим его, мерзавца, заклюем и сбросим с дерева! – сердито выкрикнул он, несколько раз лязгнув клювом-ножницами.

– Фарицетти, как сквозь листья провалился, – постарался быть честным Гоша.

Эмоционально взмахнув крыльями, предводитель птиц снова лязгнул клювом.

– Гоша, что ты знаешь о Фарицеттит? – спросил он.

Остальные из стаи следили за разговором, расположившись в ряд на краю зеленой крыши.

– Извините, мне надо спешить, – сказал Гоша, наматывая на руку кольца разноцветной веревки. – Раз вам известно, кто я, значит, вы должны знать и мою подопечную. Огонек должна была ждать меня в деревне кругликов.

– Подожди здесь, – сказал вожак и взлетел на крышу. Встав в круг, птицы стали о чем-то совещаться.

Не теряя времени даром, Гоша заглянул в окно дома. Все пространство комнаты было наполнено плавающими, перламутровыми цветами всех цветов радуги. Под ними, в круглом кресле из чего-то нежного и мягкого, напоминающего пух, в обнимку спали двое кругликов.

Птичий предводитель спрыгнул обратно на перила крыльца. Его подельники продолжал стоять в ряд на краю покатой мшистой крыши и наблюдать, свесив вниз свои оранжевые клювы-ножницы.

– Допустим, она в башне Сильвестрина, следящего за порядком в янтарном городе. Чтобы попасть туда, нужно его персональное приглашение. Оно передается через кругликов.

– Я должен немедленно разбудить кругликов и выяснить, где Огонек, – сказал Гоша, хватаясь лапой за ручку двери.

– Нет! Остановись! – встрепенулся предводитель птиц.

– Что еще?! – в раздражении оглянулся Гоша. – Занимайтесь своим делом! Вы и так заняли у меня слишком много времени.

– Прошу тебя, Гоша, – жалобным, тонким голоском пропищал предводитель. – Посмотри, как быстро двигаются их глаза под закрытыми веками. Они находятся в фазе короткого сна. Надо дождаться, когда они крепко заснут, и тогда будить. Предводитель птиц смотрел на Гошу скорбным взглядом страдальца.

– Промедление – роскошь, – ответил Гоша – Я должен немедленно получить приглашение в замок Сильвестрина. В противном случае мне придется найти другой способ проникнуть в него.

– Мы знаем, знаем, – загалдели птицы, захлопав крыльями.

– Кругликов нельзя беспокоить, – уперся предводитель. Он облетел Гошу и, прилипнув спиной к двери, распростёр крылья, загораживая дом от посягательств.

– Это еще почему? – возмутился Гоша. – Спят средь бела дня на пуховом кресле. Откуда я знаю, сколько будет длиться их фаза короткого сна? Их работа – доставлять гостей в башню к Сильвестрину? Чем они вообще занимаются, на дереве образцового порядка и гармонии?