Текст книги "Паинька и Пай (СИ)"

Автор книги: Инга Леровая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

На обратном пути Лимми не удержалась и осторожно заглянула в заднее, чуть приоткрытое, окно избушки. Протерла глаза рукавом и заглянула снова. Начинка избушки не соответствовала внешнему облику. Лимми увидела огромный зал, парадные портреты на стенах, банкетки на кривых ножках, сверкающие люстры. Недолго думая, Лимми толкнула створку и окно распахнулось полностью.

Колдуна нигде не было видно и Лимми полезла в окно. Любопытство победило трусость, а если что, она спрячется. Из зала Лимми попала в широкий коридор, в который выходило много дверей. Одна Лимми не рискнула бродить по дворцу, а то, что это был дворец, она не уже сомневалась. Увиденное великолепие не вязалось с обликом старого Гилдерина. И Лимми вспомнила, как колдун сказал ей: “Ты дома”. Значит, Лимми имеет право тут ходить. И ночевать. Больше они не будут с Паем спать в сарае.

Уже не скрываясь, Лимми дошла до конца коридора и попала в круглый холл. Две симметричные лестницы по бокам вели на второй этаж. Там спальни, смекнула Лимми. Из холла вели еще три двери. Правая в столовую, там находился огромный стол персон на пятьдесят. Левая – в гостиную с камином и диванами. Лимми лишь мельком осмотрела эти помещения. Средняя дверь вывела ее в небольшой приемный зальчик, откуда Лимми беспрепятственно вышла на крыльцо избушки.

Хмыкнув, Лимми обогнула избушку, заглядывая в каждое окно. Внутри действительно прятался дворец. Кто-то же умудрился впихнуть такую громадину в жалкую развалюху. Неужели Гилдерин? И, кстати, почему старик беспардонно тыкал ее маме и уверял, что спас? Жаль, что Пай пока только пес. Он бы быстро разобрался, что к чему.

Лимми не побоялась снова зайти в избушку, чтобы найти кухню и еду, мама и папа удивились бы ее смелости. Пошарив по шкафам, она обнаружила свежий хлеб и несколько кралек колбасы. Сложив все в ранец, Лимми отправилась к Паю. Пора им пообедать и заняться превращением Пая в человека.

Пай стоял у входа в сарай, насколько позволяла цепь и внимательно следил за происходящим снаружи. За осмелевшей Лимми, которая бежала к нему, не таясь.

– Пай, – Лимми была рада, что Черный Пес ее ждал. Значит, он точно все вспомнил, скучал, беспокоился. – Я свой ранец отыскала. Видишь, еда сохранилась. А колдуна нет нигде. И там в избушке красивый дворец, ты знал?

– Рррр, – Черный Пес недовольно рыкнул, оскалился, вскинул передние лапы на грудь Лимми, прижимая ее к стене сарая.

– Пай, не злись, я только одним глазком глянула, – соврала Лимми, удивительным образом понимая, что Пай недоволен ее одиночными похождениями. И тут же выдала себя по полной. – Можно в доме спать, там полно места, а то тут на земле плохо. У меня все тело болит, каждая клеточка.

Пай боднул ее лбом и оглушительно залаял. Лимми виновато опустила голову. Она ослушалась Пая, не ждала его, где велели, но ведь тогда Пай вообще не очнулся бы. А сколько Лимми вчера с ним мучилась? Это разве ей не зачтется? Подумаешь, одна в избушку залезла, Лимми же была осторожна. Зря Пай так злится. Лимми обиженно тявкнула. И сама оторопела.

Черный Пес заморгал, попятился и улыбнулся. Вот точно, Лимми могла бы поклясться, Пай улыбнулся своей псовой мордой. И тут же облизал ей лицо и руки. Потянул зубами за ремень, вынуждая Лимми пойти за ним вглубь сарая. Кажется, ее простили. Лимми тотчас обняла Пая за шею, повисла, поджимая ноги, куснула как утром за ухо. Потом открыла ранец, достала припасы, подсовывая Паю колбасу и хлеб. Гордая собой.

Сейчас, после улыбки Пая, Лимми была готова к любым трудностям. Подумаешь, резануть руку. Да, запросто. Она сможет и не такое. Ради Пая, ради того, чтобы снова быть вместе с любимым. Лимми чувствовала в себе силу, недоступную ранее. Она пока не поняла, откуда сила взялась, но трусость Лимми, над которой подшучивали все, кому не лень, практически исчезла.

Лимми только переживала, что Пай сидит на цепи, а ключ она не нашла. Ошейник был литой, как его снять, Лимми догадаться не могла. Наверно, колдунские штучки. Конец цепи крепился к кольцу, вбитому в угловое бревно. Даже новой силы Лимми не хватило, чтобы выдернуть кольцо из стены. Идея не ночевать в сарае провалилась. Может, Пай сообразит потом, что делать, когда снова станет человеком.

Уютно привалившись к Черному Псу, Лимми почесывала его за ухом и рассказывала про дворец. Жалела, что не рассмотрела портреты в парадном зале. В таком дворце должны быть слуги, много слуг, но Лимми никто не встретился. Откуда это все? Подземные ходы, дворец, дом за ржавой оградой? Лес этот, в котором ничего зачарованного Лимми не увидела, кроме избушки. Заречье, где охотились на нее. В школе ничего про такое не говорили, и мама тоже ее не учила всему, что знала сама. Водилась с колдуном и помалкивала. Когда начало темнеть, Лимми спохватилась. Время идет, а она прохлаждается.

Перевернув ведро, Лимми медленно сняла сапоги, пошевелила пальчиками – ритуал раздевания она решила соблюсти в точности. Хорошо, что все останется между ними. Пай не проболтается, а Лимми тем более. Пай в этот раз проявлял интерес, встал, принюхивался. Едва Лимми повернулась спиной и нагнулась, стягивая штаны, Пай прыгнул на нее, прихватывая зубами за загривок. Лимми рухнула на четвереньки, а Пай обратился. Вот это да. Пай все понял, что надо делать.

По телу побежала дрожь, возбуждение охватило Лимми. На секунду она представила, как они выглядят со стороны, вспыхнула всем телом и прижалась к Паю. От восторга Лимми опять завыла ликующе и протяжно. Вой рождался внутри и управлять им Лимми не могла. Сознание выбило из тела, скрученного непонятными спазмами, и перед тем, как отключиться, Лимми успела услышать странный звон и громкий хлопок.

Глава десятая. Победа

Лимми снился удивительный сон. Пай обнимал ее, гладил, целовал, шептал ласковые слова на ушко, а Лимми нежилась в его объятиях.

– Лим, щеночек мой сладкий, открой глазки.

Лимми мотала головой, она не собиралась просыпаться и выныривать из такого приятного сна. Наоборот, она будет спать весь день, только бы чувствовать руки и губы Пая на себе. Она повернулась спиной к голосу, который ее будил, и свернулась клубочком, пытаясь удержать дрему. Сильные руки прижали ее к теплому телу. И Лимми вдруг сообразила.

– Пай! – Лимми молниеносно развернулась и открыла глаза. – Пай! Ты здесь, со мной!

– С тобой, моя храбрая девочка.

Лимми кинулась на шею Паю и не сдержала слез. Сейчас, когда от нее больше не требовалось отвечать за двоих, она расклеилась и зарыдала. Пай ее не осудит, поймет, не посчитает неженкой. Он ведь сам сказал, что Лимми храбрая. Пай все понимал, он дал Лимми выплеснуть эмоции, потом помог одеться. Сам натянул на Лимми штаны, мягко оглаживая бедра и ягодицы, надел сапожки, застегнул каждую пуговку на рубахе, расчесал пальцами спутанные кудри.

– А как ты от ошейника избавился? – Лимми, наконец, заметила, что Пай свободен.

– Он сам вчера отлетел, когда я обратился. Неожиданно. Меня как током ударило, и бац, я уже не только пес.

– Ууу, – обиженно протянула Лимми. – А я не видела.

– Прости, маленькая, я сам не ожидал. У меня же мозгов почти не было. Как ты догадалась, что делать?

– Мама сказала, что надо три раза смешать жидкости. Древние штучки. Иначе все, навсегда псом остался бы, – голос Лимми дрогнул, пухлые губки скривились.

– Прости меня, Лимми, я вел себя как идиот, не смог тебя защитить.

Паю как ножом по сердцу были слезы Лимми. Он понимал, сколько стресса свалилось на Лиману. Его жена осталась одна, в незнакомой ситуации. И справилась. Не убежала домой, боролась за него. И еще один очевидный плюс имелся. Лимми научилась понимать его в псовой ипостаси и тявкать как настоящий пес. Очень быстро перенимала Лимми его повадки.

– Пай, пошли отсюда. Мне страшно, – Лимми вскочила и рванула из сарая.

Пай поспешил за ней. И вовремя. Ошейник, будто капкан, ощерился острыми зубами, цепь поднялась как змея на хвосте и прыгнула за ними. Останься они еще хоть на секунду в сарае, ошейник заковал бы Пая, потому что он снова стал псом. Не по своей воле. Но разум остался с ним. И Пай все понял. Их второе с Лимми слияние лишь на несколько часов позволило ему стать человеком.

– Пошли в избушку, – Лимми радовалась, что они сбежали. И что она сейчас покажет Паю настоящий дворец. – Там, в спальне, нам удобнее будет.

Пай чуть присел на задние лапы и довольная Лимми оседлала его. Жизнь снова стала прекрасной. Ну и пусть пока Пай не командует своими обращениями, зато он все понимает и Лимми не придется больше спасать их одной. Пай быстро добежал до крыльца избушки. Колдуна не было видно. Лимми остановила Пая. Зачем рисковать, они залезут через окно.

Все осталось по-прежнему, не исчез чудо-дворец. Чуть приоткрытое окно как будто ждало их. Черный Пес оттолкнул Лимми и запрыгнул внутрь первым. Лимми не протестовала, она чувствовал себя хозяйкой и пропустила гостя вперед. Портреты в зале так и висели по стенам, но Пай не позволил их рассматривать, он побежал вперед, по коридору, затем вверх по лестнице, и среди множества дверей, повинуясь какому-то своему чутью, нашел им спальню.

Пусть Лимми никогда не видела такого богатства, но по общему убранству, величине кровати, старинной мебели, дополнительным помещениям рядом, стало очевидно – это главная спальня дворца. Зеркальные шкафы были заполнены странной одеждой, в мягком ковре на полу по щиколотку утопали ноги, на комоде стоял золоченый подсвечник на девять свечей.

– Пай, ты только посмотри, как здесь, – Лимми не сдержала восторгов. Она запрыгнула на кровать и как маленькая подскакивала на упругом матрасе. – Иди сюда.

Пай деловито обежал всю территорию, убедился, что все двери вспомогательных помещений заперты изнутри и присоединился к Лимми. Им было весело чувствовать себя победителями. Самое страшное позади, они вместе. Колдун не сумел их разлучить. Еще один день и Пай станет прежним.

Черный Пес развалился поперек кровати, наблюдал за скачущей, радостной Лимми и даже забыл, что потерял управление над своими обликами. Далеко в будущее он пока не загадывал. В сравнении со вчерашним днем все было просто отлично. А Лимми уже предвкушала момент, когда Пай станет собой полностью. Они тогда начнут исследовать подземные ходы в Заречье и по всей стране. Лимми помнила, что Пай контрабандист, и готова была помогать, искать тайные тропы и вносить свой вклад.

Под вечер они зверски проголодались. Выходить было неразумно, но голод гнал на поиски еды. Пай намеревался пойти один, отталкивал Лимми от дверей, опрокидывал лапами на кровать, но Лимми не могла допустить, чтобы Пай был вдали от нее.

Все-таки опасность никуда не делась. Вдруг Гилдерин поймает и спрячет Пая. Тогда они не завершат ритуал. Нет, Лимми пойдет тоже. Она топала ногами и висла на шее Пая. Шмыгала носом. Скулила и тявкала. Наконец, Пай сдался, согласно тряхнув головой. Нарочито глубоко вздохнул и выскользнул за дверь. Довольная Лимми побежала следом. И поймала себя на странной мысли, что на четвереньках бежать было бы удобнее. Хотя никогда она на четвереньках не бегала. Младенческое время не в счет.

– Пай, – крикнула Лимми. – А ты во мне заметил странности?

Пай укоризненно посмотрел через плечо, и Лимми стукнула себя ладошкой по лбу – как бы Пай ей ответил. Да и вообще глупо спрашивать. Раньше Лимми с псами интимных дел не имела, теперь имеет. Как тут остаться прежней. И кричать незачем, у Пая отличный слух.

Не сразу Лимми осознала, что во дворце что-то изменилось. Внешне все осталось как было. Коридоры, залы, лестницы. Чисто, нет пыли, слуг не видно. Но Лимми стала чуять и слышать намного лучше. Запахи, еле слышные шорохи, колебания воздуха. Как будто кто-то наблюдает, а сам прячется. Гилдерин не стал бы скрываться.

– Пай, ты чуешь? Тут кто-то есть, – Пай мотнул головой, он вынюхивал кухню, да и не мог знать, как тут было вчера.

Лимми обогнала Пая, где кухня она знала. В прошлый раз там нашелся свежий хлеб. Тогда Лимми подумала, что для старого колдуна, но сейчас засомневалась. Колдун не появился, не заметил, что пропала еда. И не пришел в сарай проверять Пая. Может, он умер? Было бы здорово. В этот раз в кухне было пусто, но в центре стола лежал фигурно вырезанный листок бумаги. Красивыми буквами с завитушками кто-то написал:

“Доброго вечера Вам! Ужин для Вас и Вашего гостя накрыт в малой столовой.”

Лимми попятилась. Испуганно огляделась. Сейчас придут настоящие хозяева и прогонят их. Она показала листок Паю, прочитала вслух послание. Пай передернул плечами, как будто хмыкнул. Сообщение его не испугало. Если еда в малой столовой, они пойдут и возьмут. Или отберут.

Жизнь так воспитала Черного Пса. Надо, хочешь, иди и добудь. Спаси себя сам. Если бы он ждал, пока его накормят, дадут вкусного, он бы не выжил. Еще у Пая на хвосте Лимми. Неправильно, что любимая женщина голодная. Пай обещал заботиться о ней, и пока не очень-то хорошо держит слово. Знал бы Рекс, как обстоят дела, уже натравил бы на него своих головорезов и забрал Лимми.

Они вышли из кухни, осматриваясь и прикидывая, куда им идти. Краем глаза Лимми уловила движение, на полу возник листок бумаги. Такой же фигурный, как записка. Минуту назад его там не было. Тут вообще ничего не валялось. Идеальный порядок. Она медленно подошла, подобрала лист. И заметила невдалеке еще один. Кто-то указывал им путь. Безмолвно. Лимми прижалась к Паю. Она не боялась за себя. Но вдруг в Пая снова выстрелят серебряной сетью.

Пай тоже сообразил, что означают листочки. Он ободряюще лизнул Лимми в щеку, подтолкнул вперед. Они прошли широким коридором мимо большой столовой, Лимми видела ее раньше, и обнаружили распахнутые двери. Это была малая столовая, потому что еще один листок белел на полу внутри. Их ждали. Как будто они дорогие гости и пришли по приглашению.

Посередине комнаты расположились стол под красивой скатертью и два стула. За ними находился выход на балкон. Можно было ужинать и смотреть на улицу через огромные окна. Против ожиданий балкон выходил вовсе не в лес, а в сад. Настоящий сад с цветами, дорожками для прогулок и тускло освещенными беседками. В темноте было плохо видно, насколько сад велик.

– Пай, как так может быть? – Лимми недоумевала. Избушка не была избушкой, лес исчез. Их не выгоняли, а угощали ужином.

На столе стояли тарелки и приборы. И свечи. Кто-то их зажег. Жаль, что Пай не может сесть за стол. Лимми переставила большую тарелку для него на пол. И как по волшебству, на полу оказалась миска с водой и еще пара тарелок. С мясом и кашей. Пай строго посмотрел на Лимми, указал взглядом на стул. Он не будет есть, пока Лимми не поест. Едва Лимми села, у нее на тарелке тоже оказалось мясо. Кто-то невидимый пододвинул блюдо с овощами, налил в бокал вина. Дома ей вина не наливали. Лимми набросилась на еду. Такой вкусноты она не ела с тех пор, как ушла от родителей.

Когда приходит сытость, начинается новая жизнь. Лимми была в этом уверена. Мама всегда так говорила, подкладывая Лимми самые вкусные кусочки. Выпив залпом бокал вина, Лимми раскраснелась, заулыбалась, а Пай не сводил с нее восхищенных глаз. Как красива его жена. Зеленые глаза сияли, мягкие, почти белые, кудри обрамляли лицо и спадали на плечи. Лимми вытянула пухлые губы в сторону Пая и чмокнула воздух. Засмеялась и озорно тявкнула. Ешь, мол. Возможно, хозяин дворца Лимми или Пай, а судя по записке, так и есть, значит, им нечего бояться.

Пай встряхнулся, Лимми провоцировала его, уже вполне осознанно заигрывала и вызывала бешеное желание. Совсем как тогда, перед Поединками. Когда Пай едва дотягивал до утра, стремясь встретить Лимми снова и снова. Слишком быстро взрослела его девочка. И Паю это не нравилось. С кем поведешься… Лимми повелась с ним, а Пая судьба лишила детства и беспечной юности. Но для Лимми он хотел другого.

Хотел видеть подольше наивность в ясных глазах, хотел баловать и потакать капризам. Только тесто не затолкать обратно, если оно полезло из кастрюли. И Лимми не станет заново той наивной и стеснительной девушкой, в которую Пай влюбился без памяти как в свою противоположность. Вряд ли Пай простит себя когда-нибудь за быстрое взросление Лимми. Рекс все-таки оказался прав. Пай не умел играть дорогими игрушками и быстро сломал сложный механизм.

Лимми насторожилась, Пай почему-то загрустил. Совсем мало поел, только смотрел на Лимми с непонятной тоской. Наверно, Пай горюет, что не может поужинать с ней как человек. Выпить вина. Рассказать, что он любит из еды. Где бывал, что пробовал. Лимми выскочила из-за стола. Хватит им прохлаждаться, надо довести ритуал до конца. Завершить и тогда праздновать. Может, забрать бутылку с собой в спальню? Лимми дотронулась пальцами до узкого горлышка, но не решилась взять.

На пороге Лимми повернулась, склонила голову, благодаря за ужин. И удивилась. Тарелки с пола и со стола исчезли. И бутылка, которую она только что трогала, тоже. Это немного пугало, столь явного колдунства Лимми раньше не встречала. Но в то же время угрозы не чувствовалось, к ним относились уважительно. Лимми даже подумала, не погостить ли здесь подольше, если вкусно кормят. Погулять в саду, рассмотреть портреты, полистать книги, побывать на чердаке и в подвале.

В спальне уже горели свечи, и на столике стояла бутылка вина с ужина и два бокала. Кто-то понял желание Лимми и выполнил его. Хотелось бы познакомиться с невидимыми помощниками. Но это завтра. Сейчас Лимми предвкушала, как Пай будет ласкать ее, овладеет ей и потом останется человеком навсегда. Лимми быстро разделась и шмыгнула в постель. Пай уже все знает, вон как смотрит и рычит от нетерпения, встав передними лапами на край кровати. Еще миг и Пай обнял ее, жарко целуя.

“С каждым разом все лучше и лучше получается,” – подумала Лимми, прижимаясь к мужу и принимая Пая полностью. В этот раз Лимми не отключилась, хотя все тело корежило и ломало. Вой, рождающийся где-то глубоко внутри, рвался наружу и звучал мощно. Лимми всхлипнула от счастья, потому что Пай тихонько засмеялся ей в ухо. Только люди смеются, Пай стал собой.

– Лимми, сладкая моя, люблю.

– Я тоже, тоже, – прошептала Лимми, блаженно закрывая глаза.

У них все получилось. Сквозь наплывающий сон Лимми чувствовала как Пай нежно поворачивает ее набок, укладывает головой на подушку, укрывает одеялом, ложится рядом и обнимает. Как сильно Лимми мечтала об этом.

– Лимана! – раздался вдруг яростный окрик, и Лимми затрясла головой, пытаясь проснуться. – Лимана!

Они подскочили на кровати одновременно с Паем и оторопели. В дверях спальни стоял злющий Гилдерин и он был вне себя. Пай метнулся к колдуну, но Лимми его опередила. Она прыгнула на Гилдерина, в полете обернувшись в крупную собаку. Красивую пушистую самку с белоснежной шерстью. Толкнула Гилдерина лапами в грудь, цапнула до крови в плечо, повалив на пол. Колдун издал писклявый звук, тараща глаза, закрываясь руками от оскаленной пасти. Пай оттащил Лимми, скрутил растерянного Гилдерина и уволок его в смежную комнатку. Гилдерин не сопротивлялся, превращение Лимми в зверя выбило его из колеи.

– Свяжи ему руки отдельно, – возбужденная Лимми вбежала следом. Она еще не осознала толком, что с ней произошло. Псовую форму она не удержала и двух минут. – И рот надо заткнуть, чтобы не бормотал заклинания.

Пай прикрутил Гилдерина к массивному креслу шнурами от штор и по совету Лимми завязал ему рот. Колдун совсем не интересовал Пая, а вот Лимми очень. Ее оборот был внезапным, потрясающим, Пай ликовал. Он мечтал о таком варианте, уверял всех, что Лимми щенок, но к тому, что это произойдет в реальности, оказался не готов. Он был также растерян, как и Гилдерин.

– Лимми, пожалуйста, еще раз для меня, – упрашивал Пай, но Лимми виновато смотрела, морщила нос и обратиться не могла.

– Наверно, это случайно вышло. Из-за того, что я очень испугалась за тебя. А сейчас я не боюсь, – Лимми прижалась к Паю. – Прости.

– Ты такая красивая, Лимми. Ты самая красивая самка, – Пай держал в ладонях смущенное лицо Лимми, целовал щеки, глаза, губы, за ухом, зарывался пальцами в кудри. – Если мы прямо сейчас займемся любовью, ты не будешь против? Ритуал мы завершили, ты можешь отказаться.

– Конечно, я не буду против, Пай. Это сначала мне было некомфортно. И пришлось самой… – Лимми отчаянно покраснела, вспоминая, как она умоляла Черного Пса о близости. – А сегодня я выдержала. Не отключилась.

Пай отнес Лимми в кровать. Снова уложил, укрыл, обнял.

– Ты мне все потом расскажешь, да, Лим? – Пай испытывал глубочайшую нежность и признательность. – Откуда ты узнала, что надо делать?

– Мне мама сказала, – Лимми не стала говорить, что она уже рассказывала Паю все-все. Это ерунда. Пай тогда был не в себе. – Тут недалеко есть странный дом. Мы должны туда сходить. И в Заречье. Ходы. Они зовут меня. А еще я хочу погулять по саду под балконом и…

– Спи, моя славная. Что захочешь, то и будем делать. И к маме твоей обязательно заглянем.

– А твоя работа? Я могу тебе помогать.

– У нас достаточно денег, Лимми, чтобы не бояться за будущее. Мы можем жить в свое удовольствие. Сначала тебе нужно освоиться с обликом. Я научу тебя.

Лимми удовлетворенно кивнула после таких слов Пая. Кажется, все начало приходить в норму. Если бы отец знал, что Лимми смогла обернуться, пусть ненадолго, он бы обрадовался. И братья бы обрадовались. Конечно, в своей семье Лимми все равно осталась белой вороной. Нет, ее семья теперь Пай. Лимми еще хотела подумать, как поступить с колдуном, но усталость взяла свое. Завтра они придумают, что сделать с Гилдерином.

Наконец-то Лимми выспалась. Тело немного ломало, но на такие мелочи Лимми научилась не обращать внимания. Хотя сейчас ей было кому пожаловаться. Приятно лежать щекой на груди Пая, слышать, как бьется его сердце, ощущать дыхание на своей шее, человеческое дыхание. И тепло рук, обнимающих ее. Лимми не будет вспоминать, как страшно ей было одной.

– Лим, – Пай понял, что Лимми проснулась, затащил ее на себя. – Как ты проделала все в первый раз?

– Ну, – от прямого вопроса Лимми смутилась. Показала рану на запястье. – Вот так и проделала. Ты не сопротивлялся. Хотя и не соображал.

– Я и сейчас не буду сопротивляться. Поцелуй меня. И укуси.

– Пай! – Лимми чуть не сказала, что не умеет. Ситуация очень напоминала их первое столкновение и поцелуй. С того поцелуя все и завертелось. – Ты смеешься надо мной.

– Я хочу тебя, а вовсе не смеюсь, – Пай провел ладонями по спине Лимми, сжал ягодицы, дернул на себя за бедра, заставляя согнуть колени. – Давай, мой сладкий щеночек.

– Лучше ты первый, Пай. Научи меня, – от вкрадчивого шепота Пая Лимми вся покрылась мурашками.

– Но потом ты, – Пай быстро поменял их местами. – Я буду любить тебя, Лимми, долго и нежно.

“Долго и нежно” превратилось в “долго и страстно”, потом в “долго и свирепо”, потом опять в “долго и нежно”. Лимми раскинулась на кровати, обессиленная и счастливая, она едва могла улыбнуться Паю, глаза у нее светились. Все трудности казались мелкими и смешными. Им постоянно кто-то мешал быть вместе, любовь была не ко времени, и, пожалуй, впервые все случилось, как Лимми мечтала. Они настоящие муж и жена. Навеки.

Глава одиннадцатая. Родители

Забытый Гилдерин слышал абсолютно все. Как бесстыдно ласкались эти двое, как шептали друг другу непотребные слова, как стонали и признавались в любви. У Гилдерина темнело в глазах от злости. Против воли он возбуждался, и это приводило в неистовую ярость. Это под ним Лимана должна была так скулить и просить еще, его целовать и задыхаться от страсти. Исполнять его желания, впитывать колдунское мастерство. Почему он не утопил щенка еще в младенчестве? Настроил планов, как использовать. А надо было прибить сразу.

Болела нещадно нога, плечо от укуса Лимми онемело. Как она сумела обратиться? Почему не убежала к матери? Неужели она вошла в силу? Это рушило все планы Гилдерина на беспредельное могущество. Если Лимми по-настоящему станет той, кто она есть, отражи придут за ней. А, может, уже пришли. Гилдерин огляделся. Как он сразу не понял? Его власть почти на нуле, несмотря на то, что ему удалось призвать королевское великолепие дворца и невидимых слуг.

Он проторчал в подвале несколько дней, спрятался от всех, потому что нога, раненая Черным Псом, почернела и распухла. Гилдерин никак не мог войти в нужное состояние, чтобы исцелить себя. Едва он обретал душевное равновесие, едва начинал бормотать нужные заклинания, как в памяти всплывал образ Лимми с метками на шее и спине. Эта мерзкая псина посмела взять и пометить то, что принадлежало ему, великому колдуну.

Гилдерин сбивался, путал слова и делал только хуже. Он заставлял себя сосредоточиться, заставлял вспоминать, что Пай поплатился за содеянное, сидит в сарае и ошейник делает свое дело. Но и тут он сбивался на воспоминания о браслетах. И снова свирепел. Это было упущение, его упущение, что он не указал Паю, какой браслет надо надеть ему, а какой надеть на Лимми. Он задумал эту каверзу, чтобы отомстить Магде. Она обманула его, не призналась, какого она рода. Магда берегла дочь, не позволяла ей войти в силу, не отдавала Гилдерину под разными предлогами.

Могла ведь поменять браслеты, наверняка их узнала, но не поменяла. Пошла против Гилдерина. Разрешила бродяге и контрабандисту забрать Лимми. А Гилдерин ждал Лимми для себя. Ждал как свою пару много лет. Лимми была особенной, не просто открывающей ходы. Умение ходовиков ей досталось от матери. Магда не успела уйти, когда все ходовики отправились на другую сторону Зачарованного леса. Она осталась, пряталась. Гилдерин дал ей приют. Тогда он не распознал ее дара, ее корней. А Лимми впитала ее природу, когда Магда таскала ее, маленькую, за собой по ходам.

Лимми могла впитать любое умение. Она могла стать кем угодно. Колдуньей, полноценным членом псовой стаи или уйти к котовым, могла остаться человеком. Гилдерин запретил Магде учить Лимми в школе, чтобы не нахваталась лишнего. Запретил дружеские контакты с псовой стаей. Дал сережку, блокирующую способности Лимми. И все шло хорошо. Пока идиот Рекс не выставил дочь в призовой фонд Поединков. Странно, что они все там не поубивали друг друга, увидев, почувствовав Лимми, осознав ее удивительное притяжение. Магию истинного отража.

Отражи сбежали еще до ходовиков. Сотворили себе новый мир и бросили свои дома и тайные тропы здесь. Гилдерин тогда был ребенком, причин бегства отражей он не знал, но он хорошо помнил суматоху, всеобщее дикое возбуждение, драки за имущество отражей, войну между кланами, схватки между оборотнями и людьми. Открывающие ходы стали тогда разменной монетой. И тоже ушли, в один день вырастив Зачарованный лес, за которым спрятались.

Лишь на третий день, кое-как, Гилдерину удалось залечить ногу. Она все равно болела, но по крайней мере он мог ходить. Он выбрался из подвала, собираясь послать весточку Магде и вернуть Лимми, и сразу почувствовал неладное. Его жилища больше не было. Он стоял в холле незнакомого дворца. Гилдерин подозревал, чей это дворец, он сам его призывал неоднократно, только ему не понравилось, что все произошло без его участия.

Кто-то совместил реальности. Совместил так ловко, что Гилдерин пропустил всплеск магии, а ведь он лучший среди колдунов. Он ощущал скрытое присутствие, чужая мощь подавляла его силу. Защитный купол исчез. Причем, исчез с обеих сторон. Гилдерин пытался сам открыть ворота в другую реальность, найти отражей, но не смог. Кто сделал это сейчас? Кто преодолел многолетний запрет на проникновение? Неужели, Лимми?

Гилдерин бродил по дворцу, припадая на больную ногу. Заметил полоску света, распахнул дверь и ужаснулся. Лимми в объятиях Пая. Его девочку, его Лимми, его отража укладывал спать этот мерзкий пес, который должен сидеть в сарае на цепи и не гавкать. Страшнее картины Гилдерин не мог себе представить. И не сдержался, заорал. Хотя правильнее было затаиться, шагнуть назад, действовать исподтишка.

Гилдерин так резко дернулся от гневных мыслей, что кресло опрокинулось. Он извивался как змея, пытаясь освободить хотя бы одну руку, но мерзкая псина связала очень крепко и хитро. Чем больше Гилдерин метался, тем сильнее шнуры впивались в тело. Он пытался вспомнить хоть одно освобождающее заклинание, которое не требовалось произносить вслух, но ярость туманила разум. Да и подзабыл он многое, жил в беспечности.

Никто не смел нападать на Гилдерина, все его боялись. Он мог наслать болезнь, лишить разума, а мог и дать выиграть в лотерею. Приходили к избушке со своими глупыми просьбами, добирались лишь десятки из тысяч желающих, умоляли, служили ему. Только Пай платил за тайные знания и отрабатывал навыки, остальные довольствовались тем, что делал сам колдун. Сводил, мстил, разлучал.

Когда за стеной загремело, Лимми вскинулась и засмеялась.

– Там же Гилдерин.

– Мы немного про тебя забыли, – Пай, усмехаясь, возвышался над Гилдерином. – Ты не скучал? Прилег отдохнуть? Извини, моя малышка потрепала тебя, молодая, горячая.

Пай выделил слово “моя” и с удовольствием наблюдал, как колдуна корежит от его похвальбы. Он намеревался вытрясти из Гилдерина кое-какие секреты. И не побоялся развязать ему рот. Если бы колдун мог, он бы уже освободился. Пай помнил, какая сила у него была, когда он служил ему. Сейчас Гилдерин выглядел старым, больным и беспомощным.

– Пришло время для серьезного разговора, – Пай уселся в кресло напротив и вытянул ноги прямо в лицо колдуну.

– Развяжи меня, и ты останешься жив, – прохрипел Гилдерин и уставился в глаза Пая. Лежать под ногами врага было унизительно, и Гилдерин понимал, что его взгляд не имеет должной энергии.

– Вот как, – Пай и не подумал поднять Гилдерина. – Я предлагаю тебе назвать хотя бы три причины, по которым мне будет выгодно оставить тебя в живых. То, что ты хотел сделать со мной, оправдает любые мои действия.

– Я знаю, кто твои родители. И они живы, – Гилдерин приободрился. Пай не убьет его, это очевидно.

– Это было бы весомо лет двадцать назад. Сейчас, как ты понимаешь, я не буду умолять тебя сказать, кто они.

– Я знаю тайну Лиманы. Поверь, это посущественней всего. И если ты ее не поймешь, ты потеряешь жену, – Гилдерин не стал говорить, что маховик уже запущен, и Лимана скоро исчезнет из жизни Пая. Пусть она исчезнет и из жизни Гилдерина, но за все надо платить.

– Лимана моя. Моя жена, моя самка, я не отдам ее.

– Ты ведь так уже думал, когда тащил ее ко мне, – Гилдерин видел, что стрела попала в цель, Пай вздрогнул. Сейчас он подольстится к этому глупому Черному Псу. – Ты уязвим, Пай, во всем, что касается колдовства и магии отражей. Здесь не играют роли твоя хитрость, ум и отвага. Твои деньги, навыки контрабандиста – все пыль. Ты бессилен.