Текст книги "Паинька и Пай (СИ)"

Автор книги: Инга Леровая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– И под моей! – встряла Улья.

– Пай! Защищай Лимми, а Танини я беру под свою защиту, – Бугор тоже встал и подал руку Танини. – Ты ослепительная красавица. Давай подружимся.

– Поцелуй меня в знак дружбы, Танини, – пропищала Лимми и рассмешила всех. Историю первого поцелуя Пая и Лимми знали все.

Пай строго рыкнул, схватил Лимми под мышку и поволок из гостиной. Гости это хорошо, но супружеского долга никто не отменял.

Глава двадцать вторая. Все получится

Если разогнать энергию мести, остановить ее трудно. Даже, если уже остыл, простил и забыл, лавина мести сама по себе набирает мощь и давит обидчиков, ломает кости и выжигает нутро. На похотливых отражей Паю было плевать. Пусть им трижды прилетит. Они с Ульей и Бугром еще добавят, когда все затихнет. Пока есть дела поважнее. Но Магду стало жаль. Особенно сейчас, когда она появилась как привидение на пороге мастерской. И Лимми испуганно замерла.

Семья Рекса нагрянула рано утром. В доме и хозяева, и гости еще спали после бурных ночных событий. Беоль деликатно положил на грудь Пая листок с посланием “Семья хозяйки”. Пришлось долго будить сладко спавшую жену, она зарывалась носом в подушку и просыпаться отказывалась. Пай тянул ее за руки, усадил и одел, но к соскучившимся родственникам Лимми так и вышла с закрытыми глазами.

Рекс, Магда и головорезы явились со всеми щенками. Сонную Лимми целовали и тискали, передавая друг другу, а Пай от души порадовался, что у них теперь есть Беоль. Дворец моментально понял задачу и спешно наращивал площади столовой, гостиной и бального зала. И временно укрыл гостевые спальни пологом тишины. О причинах возвращения Лимми речь пока не заходила, преобладала радость от встречи.

Пай выглядел бодро, хотя ночью они продолжили танец Лимми с того самого места, на котором остановились. С расстегнутой молнии на штанах. Лимми порывалась танцевать с начала, но Пай запротестовал, догадываясь, что до финала в таком случае дойти снова не удастся. Лимми, встав спиной к Паю, медленно стягивала одежду, поджимала и расслабляла ягодицы, нагнулась вперед. Паю хватило выдержки на ровно на одну минуту соблазнительного зрелища.

– Пай, это еще не конец танца, – отбивалась Лимми. – Я еще должна повернуться боком.

– Завтра, Лим. Боком завтра.

– А передом послезавтра? – проявила догадливость Лимми.

– Нельзя поворачиваться слишком быстро, – согласился Пай. – Тяни интригу.

– С тобой все интриги летят к черту.

– Ну, и черт с ними, – отмахнулся Пай. Может, когда-нибудь им и понадобятся особые методы, чтобы зажечь друг друга, Пай не особо верил в такое, пока же хватало малого. Любовь каждое движение превращала в соблазнительное. Улыбка, поворот головы, ласковые словечки и запах – если бы можно было не вылезать из постели, они бы не вылезали.

Но в результате утром Паю пришлось одному изображать радушных хозяев, приглашать за завтрак и скромно пожимать плечами в ответ на восхищенные расспросы. Рекс краем уха слышал о фантастических домах отражей, но уж никак не предполагал, что у младшенькой появится такой дом. А Магда вспоминала детство, свою семью и радовалась, что дочка вернулась и счастлива. Она была уверена, что у отражей Лимми научилась всему и это она призвала им с Паем такой дом.

Когда в столовую на завтрак пришли Улья с Денни и Бугор с Танини, Магда дернулась в первый раз. Танини уже немного осмелела, шла сама, хотя и прихрамывала. Крепко держалась за Бугра, по сторонам не смотрела и пугала разноцветными синяками. Магда пообещала травяными примочками свести синяки и уменьшить боль. Бугор вел себя церемонно, сиял как начищенная пряжка ремня и попросил у Магды для избранницы еще и укрепляющего средства.

Потом ввалились толпой отражи, бурно обсуждая успешное бегство. Холостые племянники Лимми встрепенулись, сделали стойку. Услужливый Беоль организовал отдельный стол для молодежи. Все быстро перезнакомились. А Пай шепнул на ушко Лимми, что для призового фонда поединков Заречья отражей в этот раз, судя по всему, не останется. Расхватают прямо сейчас. Лимми посмеивалась и поощряла племянников, но четко проговорила, что из Заречья ни один отраж не уедет. Кто хочет зеленоглазого мужа или жену, пусть идет и выбирает место для будущего дома. Сумеет разбудить в отраже любовь, получит в приданое волшебный дом.

После завтрака Магда ушла лечить Танини, Рекс пофыркав, что дела никто не хочет серьезно обсуждать, отправился проверять охранную систему Заречья. А Лимми потащила Пая в мастерскую, потому что работа над портретом продвигалась еле-еле. Лимми просила добавить лукавства и жара во взгляд и Пай добавлял, а Лимми тотчас начинала возбуждаться и сглатывать слюну. Пай заводился в ответ, раскрывал объятия и Лимми, кинув карандаши и кисточки, кидалась к Паю.

– Сердце мое, так ты меня никогда не нарисуешь, – смеялся Пай, нисколько не огорченный постоянными перерывами.

– А ты зачем меня соблазняешь?

– А ты зачем меня просишь подбавить жару? – после шутливой перепалки и поцелуев Пай возвращал Лимми к мольберту и все начиналось по-новой.

Появление в дверях бледной Магды сломало веселый настрой. Видимо, Танини, а может Денни, да кто угодно из отражей мог проболтаться о реальном положении вещей. Похвастаться, как они обманули своих хозяев. И до Магды впервые дошло, что она натворила. Ее любимый Лимончик попала в рабство. Она могла вернуться как Танини, вся избитая. А могла вообще не вернуться и остаться у отражей бесправной сексуальной игрушкой.

– Мама, ты чего?

– Прости меня, доченька, – Магда едва сдерживала рыдания. – Я хотела как лучше. Чтобы ты выучилась. Я была уверена, что там ты будешь в безопасности. Василька обещала. Клялась.

– Все она врала, – Лимми обиженно заморгала. – Пай боялся, что я умираю, и поэтому согласился меня отдать. Ты не могла меня вылечить?

– Я вылечила тебя, дочка. Ты просто крепко спала. Я помогла Васильке забрать тебя к отражам. Прости меня.

– Ты? Это ты? Поверила Васильке? Но почему?

– Я не подозревала, как там. Что там происходит, не знала.

– Да при чем тут, как там? При чем тут безопасность и учеба? – Лимми недоумевала. Мама распорядилась ей как сама захотела. Не разбудила, не спросила мнение Лимми. – Мама, ты лишила меня Пая. Зачем? Ты ведь знала, как я люблю его. Что я хочу быть только с ним.

– Лимончик. Дочка.

Лимми сорвалась с места, толкнула мольберт, кисти повалились на пол. Она в гневе выбежала из мастерской. Обида бушевала внутри. За что мама с ней так? Лимми и подпол с трудом пережила, в котором мама обманом заперла ее на весь день. Как осознать такое предательство? Наверно, не надо было убегать, она давно не трусиха, но Лимми не хотела ничего выяснять и прощать тоже не хотела. Она вынуждена была унижаться, собирать монеты на побег, торгуя своими танцами, полуголым телом, и почему? Мама решила, что без Пая ей будет лучше.

– Магда, как тебя угораздило? – Пай разозлился. Он сразу решил, что без Магды не обошлось, одно время он видеть ее не мог. – Переживала бы сама свою ошибку. Каялась Рексу. Лимана только-только пришла в себя. Зачем было вешать на нее свою вину? Чтобы и она спать не могла? Ты и представить себе не можешь, какой она вернулась.

– Я… Чтобы простила.

– Возвращайтесь домой, – Пай забыл про гостеприимство. И ему нужно было догнать Лимми. – Прямо сейчас. Или живите с Рексом у другого сына.

– Она ведь простит меня? – крикнула Магда вслед Паю и бессильно опустилась на пол.

Злые холодные слезы все-таки потекли по щекам и, чтобы ни с кем не встретиться, Лимми нырнула в ближайший подземный ход возле склада. Она не слышала, что Пай побежал за ней. Возмущенный рык за спиной заставил остановиться. Пай не успел, в стремительно закрывающемся ходе его долбануло по кончику хвоста. В ужасе Лимми кинулась назад, обняла Пая за шею.

– Прости, прости меня. Я не хотела. Пай, тебе больно?

Пай слизал слезы с лица Лимми и мотнул головой, приглашая на спину. Лимми залезла, хотя могла бы бежать рядом с Паем. Но силы вдруг закончились, а горькая обида нет. Лимми зарылась лицом в густую шерсть на загривке Пая и лелеяла свое горе. А ведь думала, что уже все забылось. Те ужасные вечера без Пая, без защиты. Она одна на сцене и любой жест мог спровоцировать разгоряченную толпу. Лучше бы мама не извинялась, не напоминала. И Лимми не знала бы о ее предательстве.

Ход вывел их к реке. Когда-то здесь была небольшая пристань, остались сваи, мусор да развалины сарая. Пай осмотрелся. Если восстановить пристань, то можно организовывать шикарные прогулки по реке. И сделать паромную переправу. Лимми села у самой воды на бревно, обхватила себя руками за плечи. Она думала, как поступить. Можно, конечно, соврать матери, что прощает, но тогда они с отцом останутся гостить у них. Лимми придется врать все время. Пай подошел, поднял жену с бревна.

– Знаешь, что самое обидное? – Лимми положила голову Паю на грудь. Только мужу она могла доверять, могла не бояться обмана.

– Что?

– Она это сделала ради себя, ради своего спокойствия. А говорит, что ради меня. Чтобы я была в безопасности. Пай, на мое счастье, на мои желания ей было наплевать, ведь так? – Лимми рассуждала как взрослая. – Как мне теперь жить?

– Это правда, Лим. То, что ты говоришь. Суровая и горькая правда. Моя мать тоже не сумела защитить меня от Августы, от сиротской судьбы. И поплатилась за свою слепую доверчивость. Мне жаль ее. Она дорога мне, моя мама, я всегда помогу ей. Просто я помню, что не могу на нее рассчитывать, – Пай взял Лимми за руку и повел домой. – Ты успокоишься и поймешь, как тебе быть. Я не стану советовать, прощать тебе Магду или нет. Но есть еще кое-что важное. Магда родила тебя. А ты моя жизнь. Я не буду мстить ей.

– Я ни за что так не поступлю со своим малышом, – сердито буркнула Лимми. И Пай не нашелся, что ответить.

С одной стороны, Пай понимал, что разуверившись в родном человеке, Лимми хочет заполнить пустоту, и вовсе не обязательно, что она реально готова к малышу, осознает, что это такое. Лимми сама еще малышка, давно ли кричала, что она не претендентка. Но с другой стороны, когда Лимми так сказала, у Пая защемило сердце. Он не думал о детях, да и не собирался их заводить до этого момента. Пусть однажды у него и вырвалась просьба к Беоль о детской комнате. А вдруг у них получится? Не сейчас, но года через три, почему нет?

– Пай, ты где витаешь? – Лимми дергала мужа за руку. – У нас же скоро собрание. Что мне говорить?

– Ты поймешь сама, Лимми. Ты же отраж. Как ты видишь эту проблему, так и скажи. Особый статус Заречья у нас скоро появится.

– Я хочу сказать, что отражи возвращают себе Заречье. А все, кто попытается использовать отражей в личных корыстных целях, будут выкинуты из долины.

– Отлично. Думаю, Бугор сможет организовать выкидывание.

– Денни планировал жить с Танини, но Улья воспротивилась, – мысли Лимми переключились на друзей. – И Бугор воспротивился.

– Каждый приютский мечтает, что его пара была только с ним. Поначалу и я собирался построить дом рядом с твоими родителями, но быстро понял, что не хочу делиться тобой, твоим вниманием.

– Я тоже не хочу делить тебя ни с кем, Пай.

Лимми пришла в себя, обида отступила. Надо будет спросить у Беоль, сколько сородичей он собрался призвать в ближайшее время. Около их дома топтались трое подростков. Стриженые под ноль, они смотрели исподлобья, но при этом с надеждой. Зеленые глаза были у всех, но отражем являлся только один. Теперь Пай умел с ходу определять сородичей Лимми.

– Ну вот, уже потянулись местные зеленоглазые, – усмехнулся Пай. – Сбежали, похоже из какого-то приюта.

– Я займусь ими, – из дома вышел Дэнни, за ним просочилась Танини. – Сестренка мне поможет.

Танини кивнула и, к удивлению Лимми, подростки тут же к ним бросились. Лимми не вызвала у ребят доверия? Или синяки сыграли роль, показывая, что Танини своя? На деле Лимми не отдавала себе отчета, как сильно на ней сказалось плотное общение с Паем. То, что внутри она порой не чувствовала уверенности, знал Пай, а отражи видели в ней лидера. И относились уважительно. Особенно после разбитых носов, встретившихся с кулачком Лимми. Отражи ведь не умели драться, только хныкать и убегать.

– Пойду я, пожалуй, подумаю над своим выступлением, – настроение у Лимми улучшилось, и в этот миг она поверила, что им удастся превратить Заречье в процветающий край. Пай прав, у Лимми все получится. А мама уже сама себя наказала, Лимми не будет затевать скандал и жаловаться отцу.

Собрание проходило без лишнего пафоса. Зал в Ратуше был заполнен до отказа. Перемены уже начались, по крайнем мере, часы на Ратуше показывали правильное время. Правление Заречья во главе с Лимми пригласило Совет провинций, вожаков крупных стай и значимых персон страны. Первые ряды заняли местные жители, гордо переглядывались и шутили. Отражи сели вместе, образовав островок белоснежных макушек в окружении черноволосых родственников Лимми. Рекс любовался младшей дочкой, которая стояла рядом с Паем на сцене и ждала, пока все усядутся.

Не иначе как высшие силы руководили Рексом, когда он настаивал на том, чтобы Черный Пес вошел в состав судей, а Лимми попала в призовой фонд поединков. Эти двое встретились и совершили невозможное – устранили Гилдерина и вернули отражей. А сейчас планировали возродить былую славу Заречья. Сомнений в том, что они это смогут, не было ни у кого.

– Может, передумаешь? – Верд тронул Рекса за локоть. – Ты в полной силе. Зачем уходить? Преждевременно.

– Не передумаю. Уже поручил Тарзану организовать переизбрание. Достойные псы в стае есть. Уйду, пока не успели новых долгов наделать.

– А сам чем займешься? Лиману стеречь будешь?

– Внуков буду ждать. Лиману стеречь не надо, к ней никто близко не подойдет, пока Пай рядом с ней.

– Внуков? – Верд громко засмеялся и на него зашикали со всех сторон. – У тебя скоро целый клан народится.

Рекс молча кивнул. Многих интересовало, стала ли Лимми полноценной самкой, но смельчаков спрашивать об этом у Пая, не находилось. Запросто можно лишиться здоровья. Решение уйти из вожаков пришло к Рексу внезапно. И Магда поддержала его. Пусть молодые пробуют свои силы. А им надо бы загладить вину перед Лимми. На восстановление и строительство потребуются немалые средства. Они с Магдой будут находить старые кладовые и приносить монеты.

Лимми с Паем могли бы и сами это делать, но у них много разных обязанностей. Пусть спокойно работают, не думая о финансах. Сразу после того, как перевыборы состоятся и Рекс отдаст власть преемнику, они с Магдой переедут в Заречье. Скорей всего, Пай не обрадуется столь близкому проживанию, он злопамятный. Зато Лимми не умеет долго сердиться. Со временем Пай привыкнет, Рекс на это рассчитывал, и будет рад соседству.

Раздались аплодисменты и приветственные крики. Лимми, не смущаясь огромной толпы, ведь рядом был уверенный Пай, начала говорить. Ее слушали внимательно, поддерживали выкриками и гулкими хлопками. После Лимми выступил Пай, рассказал о законах и провел голосование. А потом неожиданно на сцену поднялся Денни. Это не обговаривалось и Лимми удивленно заморгала.

– Пай, я что-то не так сделала? Что-то упустила?

– Все отлично, Лим. Дай Денни сказать.

– Вы, наверно, думаете, что незачем отдавать отражей Заречью? Считаете, что они вам самим пригодятся, – Денни глянул исподлобья на Совет провинций. – Я вам расскажу кое-что. О себе. Я родился в простой семье, родителям не приходило в голову прятать меня и защищать, они не понимали мою природу. Но ее отлично понял хозяин лавки. Когда мы с отцом приходили за чем-нибудь, торговля всегда шла лучше. Когда отец отказался меня продать, лавочник просто выкрал меня и запер в подсобке. Танини попыталась вытащить меня, но попалась.

После эмоционального рассказа Денни о том, как они с Танини бедствовали и оказались в реальности отражей, многие в зале плакали. Потому что Денни не скрывал правды. Прямо говорил, как терял сознание от противоположных желаний родственников торговца. Когда кому-то хотелось разбогатеть, а другому хотелось разорить разбогатевшего. Как готов был убежать на край света, лишь бы получить немного отдыха. И убежал вместе с сестрой при первой возможности, очарованный рассказами хитрой Васильки.

– Ваши отражи все равно убегут от вас. Или умрут. Вопрос в том, куда они побегут. К отражам, где их ждет незавидная участь интимных прислужников, или в Заречье, где они будут в безопасности. Будут помогать хорошему делу. В том числе, и провинциям.

Лимми вспомнила, как жадная Августа чуть не убила ее, желая подчинить, заставить превозносить ее саму и Ксена. Встала рядом с Денни. Осмотрела зал. Местные одобрительно гудели. Но многие представители от провинций сидели с ухмыляющимися лицами. Только отец улыбался. Рекс был горой за младшенькую и головорезы уже прочесывали Сосновую провинцию, разыскивая возможных отражей.

– Пай, – зашептала Лимми, подходя к мужу. – Наверно, надо пообещать награду? Тем, кто будет помогать и спасать отражей.

– Еще чего, – Пай презрительно фыркнул. – Не переживай, мой щеночек. Я подзакручу гайки. Они быстро поймут, что их хитрости наказуемы. Начнут торговаться за списание долгов и сами притащат всех зеленоглазых. Все скоро наладится. Мы уже победили.

И Лимми поверила. Слухи разносятся быстро. Как только в провинциях узнают о новом статусе отражей и Заречья, за безопасностью потянутся все, кто годами скрывался. Кто знает, может отражи есть и среди "сливок общества"? А уж портрет Васильки Лимми самолично нарисует и разошлет повсюду. Расскажет про ее лживую натуру, умение втираться в доверие и хитрые уловки.

Перед сном Лимми не забыла спросить у дворца о сородичах. Когда увидела на листочке цифру девять, успокоилась окончательно. Если Пай сказал, что они победили, значит, так и есть. Хотела еще спросить у Пая про детей, но засмущалась. Получится, что Лимми напрашивается, вымогает. Пусть уж все своим чередом идет.

Глава двадцать третья. Колдунская книга

Пай поднялся с рассветом, Бугор попросил его посмотреть со стороны за тренировкой и высказать свои соображения. Лимми вчера легла поздно, никак не могла оторваться от Рида, поэтому спала крепко. Пай помедлил, любуясь женой. Лимми коротко подстриглась, не жалея красивых локонов, и походила бы на девочку подростка, если бы не особый внутренний свет, который преобразил Лимми. Вроде все осталось прежним, мягкие кудряшки у лица и пухлые губы, но малышка Лимми исчезла окончательно.

Мама. Лимми стал мамой. Трепетной, порой растерянной, бесконечно милой в попытках выглядеть строгой. Пай осторожно прикоснулся губами к нежной щеке и быстро вышел из спальни. Почувствовал, что еще немного и никуда он не пойдет, останется ждать, когда Лимми откроет глаза. Пай обожал первые минуты утреннего просыпания. Не надоедало смотреть, как Лимми трет кулачками глаза и морщит нос.

Пай вышел на балкон из своего кабинета. Солнце только начало подниматься над Зачарованным лесом, а на заднем дворе Бугор уже гонял своих подопечных. Все парни отражи из уведенной три года назад группы захотели стать полноценными альфами. Задатки у них были, но воспитание покорных мальчиков для любовных утех, нарушило природные механизмы. Теперь Бугор исправлял, вернее возвращал альфам их мощь и суть.

Ребята заметно возмужали, поигрывали мускулами, красовались и, по большому счету, в тренировках уже не нуждались. Но продолжали собираться, вытаскивая из Бугра приемы и тонкости уличных драк. Зачем это отражам, Пай догадывался. Никто не простил Васильку, Ареса и прочих. Да и как бы отражи сумели забыть и простить, находясь среди бывших приютских. Пай, Улья, Бугор были из другого теста и отражи быстро переняли незатейливое “клык за клык”.

То, что парни обязательно наведаются к бывшим обидчикам, Пай не сомневался. У многих появились волшебные дома и путь в реальность можно было проложить снова. Пай даже договорился с Бугром не громить школу, где жили ребята. Пусть организуются сами. У них руки чесались это сделать. И заодно заберут тех, кто подрос за три года и захотел свободной жизни. Количество отражей в Заречном росло постоянно. Пришла и молодежь, и даже пара стариков.

За тренировкой отражей наблюдал не только Пай. За кустами торчали макушки любопытных девиц. Не поленились соскочить в такую рань, успели нарядиться и спрятаться. Бугор зрительниц не приветствовал, бывало и за уши вытаскивал излишне назойливых. Но одной красавице смотреть было разрешено. Танини ни за что бы не оставила Бугра одного, если рядом отирались другие девушки.

Образцом ревности была, конечно, Лимми и все брали с нее пример. И Танини таскалась хвостиком за Бугром, и Денни за Ульей, уверяя, что такой необыкновенной девушке нужен охранник. Улья не протестовала, хотя справилась бы и с тремя, вздумай кто-то напасть на нее. Остальные отражи тоже пасли свои пары. Пай не давал поводов для ревности, Лимми это признавала, но стоило ей подумать, что Паю кто-то может понравиться, кроме нее, зеленые глаза загорались обидой и губки кривились.

Целый год потребовался Лимми, чтобы привыкнуть к мысли, что малыш не станет яблоком раздора, что Пай будет все равно ставить на первое место Лимми. Довольно длинный период привыкания к незатейливой правде, но Пай отдавал себе отчет, что сам неосознанно подпитывал такое поведение жены. Знать, что кому-то ты жизненно необходим, важно для любого приютского щенка. Детское страдание “я никому не нужен, меня выбросили” не выцарапать из души. Лимми постоянно подтверждала, что Пай нужен, только он, всегда он. Капризы Лимми четко указывали на колючки в душе Пая. Даже те, про которые Пай давно забыл.

Лимми обожала и ревновала и в какой-то момент смогла выключить все детские страхи и обиды Пая. Ревность пошла на убыль. Тогда все само и случилось. Пай улыбнулся приятным воспоминаниям, помахал Бугру и ушел с балкона в кабинет. Можно было не вставать в такую рань и не проверять друга. Со своей задачей Бугор отлично справился. Вырастил бойцов-отражей. Заречье есть кому защитить.

Пай собрал игрушки, разбросанные на столе, чтобы отнести в детскую. Но решил не торопиться, не будить сынишку. Сидел в кресле, гремел сам себе погремушкой и вспоминал один из самых счастливых дней в жизни после того, как он встретил Лимми. До Лимми, как Пай не старался, вспомнить счастливых дней не мог. Злорадство и удовольствие от побед были, а счастьем не пахло. После общего собрания Паю приходилось много ездить по провинциям, защищать в Совете статус Заречья, а у Лимми было много дел по устройству ребят, которые приходили за новой жизнью.

Возвращаясь домой, Пай заскочил по пути к Бугру, посмотреть, как они с Танини устроились. Их дворец был раз в пять меньше, чем у Пая, потому что Танини пока боялась просторных помещений. Предпочитала несколько маленьких комнаток вместо одной большой. Болтали о том, о сем. На колени вдруг лег листок с одним словом “Лимана”. И Пай помчался к себе, обеспокоенный самим фактом обращения к нему чужого дворца. Видимо, Беоль реально волновался за Лимми. Но что могло произойти? Пай терялся в догадках.

Перешагнув порог, он все мгновенно понял – в доме дразняще пахло течной самкой. На секунду Пай замер, не веря собственному нюху. Течка – крышесносное явление для любого альфы, а тут течка началась у его истинной пары, у Лимми, который и так пахла восхитительно. Пай почти перестал соображать, смог только рявкнуть Беоль, чтобы никого впускал несколько дней, и кинулся в спальню.

Лимми скрючилась под одеялом, не понимая, почему ее бросает в жар, но при этом знобит. Внутренности жгло, кожа болезненно ныла, тело выгибалось, требуя непонятно чего. Лимми никак не могла найти удобную позу, дрожала и обиженно хныкала. Хотелось прижаться к Паю, но его не было рядом. А вдруг Лимми заболела и умирает? Мысль так испугала, что Лимми прокусила губу и, почувствовав кровь во рту, испугалась еще больше.

– Сердце мое, как ты? – Пай избавлялся от одежды на ходу. – Иди ко мне.

– Пай, я умираю. Я могу тебя заразить, – в глазах Лимми плескался страх. То, что каждая самка знала с детства, Лимми было неведомо.

– Нет, Лим, я не позволю тебе умереть. Особенно сейчас, когда ты превратилась в бешеное искушение для меня, – Пай грубовато ласкал Лимми, понимая, что жене сейчас не до нежностей. Природа требовала зачатия и церемониться было незачем.

– Пай, возьми меня скорее, – прошептала Лимми. – Сил нет терпеть.

– Думаешь, мне легче, любимая?

Дверь хлопнула, Пай очнулся от сладких воспоминаний. Надо же, целый час просидел, витая в облаках. И дальше бы сидел, но в кабинет влетела главная героиня его грез. Взлохмаченная, с дикими, сверкающими зеленым, глазами.

– Ты играешь тут, а там…

– Что там, сердце мое?

– Увидишь! – Лимми схватила Пая за руку и поволокла за собой. Споткнулась раз, другой. Пай подхватил жену на руки.

– Лим, что случилось? Куда ты меня тащишь?

– В детскую.

В детской было подозрительно тихо. В кроватке сына сидел белоснежный котенок размером с подушку, с зелеными глазами.

– Пай, – трагическим голосом произнесла Лимми. – Мы два пса родили кота. Нас белки засмеют. Я глупая, мама мне велела пить траву, но я все время забывала. И вот. Рид обратился. В кота.

– Лим, не паникуй. Зато у пацана твои зеленые глазки. И он альфа. Он нагнет и псов, и котов. Вот увидишь.

– Откуда ты знаешь, Пай? Ему всего годик.

– Поверь, Лимми. Я нюхом чую, – Пай усадил Лимми на диванчик, подошел к детской кроватке и захохотал.

– Пай, что смешного? – Лимми обиженно скривила губы, а Пай ухватил котенка за ухо и швырнул в жену.

– Эй, ты чего? – поймала и тоже захохотала. Котенок оказался игрушкой, очень хорошо исполненной, отражи постарались. – Пай, что бы я без тебя делала?

– Рыдала бы полдня.

– А это твои безумные родители, Ридди, – в комнату вошел Рекс с маленьким Ридом на руках. – С них пример не бери.

– Отец, – Лимми подпрыгнула, подлетела, отобрала сына. – Я чуть с ума не сошла. Подумала, что он в кота превратился.

– Я всего лишь немного погулял с внуком. Успокойся, Лимончик. Он будет псом.

– Точно?

– Готовый контрабандист, – Рекс, смеясь, обнял сразу дочь и внука. – Кого еще Черный Пес мог породить?

Рид потянулся к Паю. Малыш любил так играть. Переходить с рук на руки. Посидит на руках у одного и просится к другому, а через пару минут обратно. Лимми назвала сына Риданом. Как того Пая, которого не случилось из-за коварной Августы и Гилдерина. Магда звала внука Риданчиком. Дан с Селестой – строго Риданом, Пай и Лимми – Ридом, а Рекс с головорезами – Ридди.

Маленький Ридан очень походил на Пая, чернявый, крепенький, сразу понятно, чей сын, только глаза яркого изумрудного цвета, как у Лимми. И пухлые губы. Чувствительный, явно с задатками, но не отраж на сто процентов. Вполне мог быть открывающим ходы, чему Пай был бы очень рад. Уж он-то, понимал, как трудно приходится Лимми и другим отражам, если возникают противоречия.

Любви у малыша Рида хватало, можно было сказать, что ее сверхдостаточно. Лимми надеялась, что сын вырастет без обид в душе. Малыша уже баловали с полсотни родственников и Лимми начинала за голову хвататься, отбиваясь от подарков и добровольных нянек. И Беоль обожал маленького хозяина и по-своему нежил и потакал.

За приятными домашними хлопотами и важными общественными делами время летело как стрела. Пай и Лимми замечали, что прошел еще один год, когда Беоль деликатно напоминал, что близится день рождения Рида. Свои дни рождения ни Пай, ни Лимми никогда не праздновали, но для сына собирали гостей и веселились. На вечеринку отражи всегда приносили очередного игрушечного котенка, который ежегодно увеличивался в размерах.

После девятого котенка Пай возмутился и запретил такие подарки. Отражи всей гурьбой выпросили последнего, десятого. В десять уже неловко играть в котят, гости это понимали. Но они не понимали другого – Рид мягкие игрушки не любил, все-таки он был псом и альфой с рождения. Котята просто валялись по углам детской, а Рид лупил по ним мячом. Лимми делала вид, что не замечает чумазых котят, а Пай откровенно ржал и тоже не наказывал сына.

Вообще Лимми давно было пора откликаться только на полное имя, она уважаемая всеми хозяйка Заречья и у нее сын подрастает, она давно уже Олимпия. Только в своей голове, она продолжала себя считать деревенской девчонкой. Поэтому когда однажды утром Лимми обнаружила в кабинете на столе толстую потрепанную книгу, она испугалась. Перед глазами мелькнула картинка: огненная лента, взрыв, книга падает перед ней на землю.

Лимми позабыла, что и книга Гилдерина выбрала ее своей хозяйкой. Жизнь бурлила так, что не до книг. Нужно было восстанавливать Заречье, отстаивать права отражей, выделять участки земли под новые дома для сородичей Беоль… Каждый день заполнен до предела. Ведь еще семья, родственники и друзья, обожаемые Пай и Рид. И мастерская, в которую редко удавалось попасть на полдня.

– Пай, это ты достал книгу? – завопила Лимми.

– Какую книгу, Лим? – Пай заглянул кабинет, встревоженный странным голосом жены. – Ты почему кричишь? Что тебя расстроило?

– Вот. Она была маленькая, помнишь? Вылетела из избушки. А сейчас снова превратилась в большую. Я не знаю почему. Я даже не помнила, куда ее запрятала.

– Лим, я подумал, что ты поранилась, – Пай облегченно выдохнул. За годы вместе их любовь не стала слабее. – Хочешь, выбросим ее, вон в камине сожжем.

– Это не к добру.

– Не переживай так, – Пай притянул Лимми к себе. – Щеночек, я все сейчас выясню.

– Как ты выяснишь?

– Легко выясню. Беоль!

На стол лег листок бумаги с одним словом, именем их сына – Ридан.

– Вот видишь, все просто.

– Просто? Рид нашел книгу и она для него раскрылась? Пай, это ужасно, – Лимми запаниковала. Сама она в этой книге не смогла прочесть ни строчки когда-то. А сейчас боялась даже заглянуть в нее. – Пай, где наш сын?

– Во дворе. Бугор тренирует ребят, малышня смотрит, повторяет.

– Зови его сюда. Нельзя это так оставлять.

Лимми не могла объяснить свои дурные предчувствия, но Паю объяснения и не требовались. Он умел различать эмоции жены. Если Лимми нервничала пустяшно, Пай быстро приводил ее в чувство шуткой или поцелуем. Но сейчас Лимми переживала всерьез. Глаза туманились страхом. Книга колдунская, уже этот факт заставлял задуматься. А еще она служила Гилдерину, который сделал много зла. И, кто его знает, может, он наколдовал впрок.

Виновник паники бочком вошел в кабинет. В свои десять лет Рид был смышленым, крепким и озорным альфой. Пай, помня свое детство, не ограничивал сына в свободе, редко наказывал и по сути Риду запрещалось только одно – расстраивать маму. За это отец мог Риду и затрещину отвесить. Рид лихорадочно перебирал в голове, где он мог сплоховать, что вылезло наружу?