Текст книги "Паинька и Пай (СИ)"

Автор книги: Инга Леровая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Найдешь деньги? Ты? – Рекс криво усмехнулся. Магда никогда деньгами не ведала. Даже за целительство платили в кассу стаи. – Столько больных не найдется во всей стране.

Магда все-таки решилась сначала поговорить с Паем, оставить стаю в долгах она не могла. Пусть Пай мстит ей, но не стае. Она пришла ради этого на заседание очередного суда. Черный Пес заметил ее, пригвоздил таким свирепым взглядом, что Магда прилипла к месту и поперхнулась воздухом. Рекс был прав, Пай никого не простит и не пожалеет. Будет судить и судиться до последнего, пока остается хоть один виновный в расставании с Лимми. Она тихо вышла из зала. За деньгами в старые кладовые ей все же придется идти.

Суды с участием Пая шли один за другим, как успешные спектакли, развлекая тех, кто не успел перейти Паю дорогу. Битвы такого уровня не случалось со времен ухода отражей. Августа затеяла свару, надеясь на легкую добычу, но проиграла с треском. Судьям в голову не пришло считать Пая слабоумным, не способным распоряжаться активами. На фоне скрюченной Августы, хрипящей нелепые обвинения, Черный Пес выглядел безупречно.

А когда он вкатил в зал суда коляску с матерью, Августа забилась в истерике. Появление сестры изменило весь расклад. И Августе пришлось публично признаваться в содеянном. В том, что когда-то опоила сестру и отдала ее Гилдерину вместе с младенцем. А сама взяла ее облик, имя, присвоила мужа, усадьбу и статус. После смерти колдуна, чары рассеялись. Выглядело это жутко и безумно. Но Августа продолжала считать себя красавицей и богачкой. Требовала опеки над племянником.

Пай легко добился помещения Августы в сумасшедший дом. Вместе с матерью они решили оставить Августе это имя. Носить его после всех событий, мать не захотела. Взяла себе новое – Доротея. Усадьбу Пай отдал отцу и брату. Ксен считал себя убийцей Лимми, пытался наложить на себя руки и был определен под домашний арест.

Разбирательства на этом не закончились. Методично и конкретно Черный Пес находил и тащил в суд всех, кто хоть как-то помогал Августе. Врачей, сыщиков, слуг, адвокатов, полицейских. Потом настал черед бывших сообщников, тех, кто выдал схроны. Потом тех, кто арестовывал счета. Потом тех, кто гонял Пая с Лимми по Заречью. Черный Пес, и правда, за полтора месяца подмял под себя всех. И останавливаться не собирался. Его тоска и злость не заканчивались, а, значит, нужны были все новые жертвы.

Холодным осенним вечером Черный Пес оказался на берегу реки. Здесь они когда-то купались вместе и Лимми научилась плавать. Смешно бултыхалась и укусила Пая от страха. Стоять тут значило бередить рану, но Пай не хотел забывать ни секунды их короткой любви. Надеяться на то, что Лимми вернется, становилось все труднее.

– Мне уже пора ждать повестки в суд? – раздался за спиной нарочито робкий голос.

– Чего тебе? – Черный Пес не стал оглядываться. Он чуял, что Бугор идет за ним.

– Да просто хотел узнать, те, кто у тебя в приюте игрушки отбирали, уже сидят по тюрьмам? А то ведь я как-то дотронулся до Лимми.

– Если хочешь сесть, я устрою.

– Не хочу. Меня ведь раз десять пытались нанять, чтобы тебя убить.

– Убивай, самое время.

– Пай, я верю в вашу любовь. Как увидел, что Лимми прыгает из окна в твои руки, так и поверил. Я хочу ваших ребятишек понянчить, завязывай с судами. Иди, ищи то окно, откуда Лимми к тебе прыгнет, а не сиди тут.

– Окно? – Пай встряхнулся. Через секунду его и след простыл.

Избушка Гилдерина без его колдунской силы быстро постарела, скособочилась и выглядела полной развалюхой. Черный Пес помедлил, потоптался у крыльца, постоял на крыльце, обошел вокруг, наконец, осторожно потянул дверь и заглянул внутрь. Василька врала поначалу, что дворец – это ворота и он исчезнет, когда они с Лимми уйдут. Позже вынуждена была признаться, что не управляет им. Дворец никуда не делся и как будто ждал Пая.

Мертвая тишина в холле давила на уши. Пай поднялся в спальню, но дальше порога не пошел, ночевать здесь один он не собирался. Слишком тоскливо, вряд ли заснет. Постель была заправлена, в подсвечнике заменены свечи. Дворец сам ухаживал за собой. Жаль только, что прятался в старой избе. Нелепая мысль возникла в голове Пая – его мать прятали тут в чулане, и Магду. Вдруг кто-то заточил целый дом? Как его освободить?

Ведомый надеждой, Пай бежал всю ночь, о припасах не подумал, и теперь корил себя за беспечность. От голода свело желудок. На столе в кухне как в прошлый раз лежала записка. Ярко желтый кружок, чтобы Пай точно его увидел. Невидимые слуги остались при дворце и даже шли на контакт. Пай хмыкнул и немного расчувствовался – витиеватая надпись гласила: “Супруг хозяйки! Завтрак для Вас накрыт в фуршетной”. Пай огляделся, его должны проводить в эту самую фуршетную.

Когда они были здесь с Лимми, его назвали всего лишь гостем, а сейчас супругом. Логика просматривалась: дворец не захотел пса, в тот момент почти без мозгов, называть иначе как гостем. На душе потеплело. Нелепо, но дворец оказался единственным существом, признавшим их союз с Лимми. Без всяких условий и криков, что они не пара. Не пытался отобрать жену, щедро заботился о них обоих. Если дворец согласен кормить Пая и называет супругом, значит, с Лимми все в порядке? Тогда Пай будет вместе с дворцом ждать Лимми. Позавтракает и будет ждать. Сколько потребуется.

Глава семнадцатая. Снова вместе

Пай обошел весь дворец, заглянул в кабинет и библиотеку, побывал в парадном зале, проверил купальню и столовую, посидел у камина в гостиной. Он не появлялся здесь почти два месяца. С того самого дня как, затянув удавку тоски на собственной шее, позволил Васильке забрать Лимми в другой мир. Решение далось непросто, и если бы Лимми начала хотя бы открывать глаза, Пай ни за что бы не отдал ее. Но видеть, как любимая слабеет, не отзывается на его ласку и не шевельнет пальчиком, было невмоготу. Пай боялся, что Лимми умрет на его руках, и простить себе такое он бы не смог.

На память пришел случай, когда Лимми нырнула в подземный ход, а Пай за ней не успел. Когда Лимми вернулась, испуганная и виноватая, Пай заверил, что ждал бы ее, не сходя с места. Всю жизнь. Ничего в чувствах Пая не изменилось. В холле они с Лимми расстались, там и надо ждать. А Пай сбежал. Вдруг Лимми уже приходила, не застала Пая и ушла обратно? Нет, останавливал себя Пай, не надо об этом думать. Иначе он весь поседеет от горя и Лимми будет стыдно, что такой старый муж у нее.

– Эй, ребята, – заорал Пай куда-то в потолок. – Лимми уже возвращалась? Навещала? Ваша хозяйка искала меня?

Никто, конечно, голосом ему не ответил, но на пол лег листок бумаги с обнадеживающими словами: “Хозяйка не навещала.” Пай развеселился. Впервые за долгое время у него улучшилось настроение. Он сжал браслет, метка давно не откликалась, но зов Лимми он все равно послал. Пай отомстил всем, кому хотел, теперь он просто будет звать Лимми и слать ей свою любовь.

Важно было и с дворцом разобраться. Поэтому Пай засел в библиотеке. Сами собой на столике появлялись книги и поясняющие записки. Пай с удивлением узнал, что подземные ходы строили не ходовики и не отражи, а вот такие существа, как дворец. И когда-то дворец стоял сам по себе прямо над ходом у валуна. Но, как всегда, чья-то жадность, глупость и корысть, с одной стороны, и наивность и добросердечие, с другой стороны, изменили расклад сил.

Ушли отражи, а никто кроме них не умел взаимодействовать с энергией дворцов, напитывать их целями и жаждой жизни. Для полноценного существования дворцам нужна любовь. И если любовь уходила из отношений жильцов, уходил и дворец. За грань, в небытие. Гилдерин знал о дворцах, хотел вернуть, хотел управлять по всей вертикали энергий. Он сумел призвать дворец для службы, но не сумел подчинить. Для этого он и ждал, пока подрастет отраж Лимана и полюбит его. Но Лимана пришла уже со своей любовью и дворец выбрал себе другого хозяина.

Впервые Пай в полной мере осознал силу любви. Он не особо верил в сказки о преобразующей любви, его детство и вся жизнь не давали шансов поверить в такое. Хотя, получив браслеты, он обрел надежду. Малышка Лимми, робкая и нежная, встретилась на его пути, не могла не встретиться, ведь колдун заранее все просчитал. Сережка Лимми и браслет должны были притянуться. И все изменилось в жизни Пая.

Гилдерин вел свою хитрую игру, использовал Пая в темную, как дополнительный вариант. Магда могла заартачиться и не отдать дочку колдуну, настроить на ненависть. Кусочки картинки сложились, только сама картинка колдуну не понравилась. Он не учел ту самую силу любви, под влиянием которой Пай перестал быть его послушной игрушкой. И еще одну важную вещь позабыл колдун – отраж не подчиняется чьим-то персональным желаниям. Только исправить Гилдерин уже ничего не смог.

Ночевать Пай решил в холле. Полученная информация будоражила, требовала осмысления, а в холле было достаточно места, чтобы побегать, думая на ходу. И Лимми. Она вернется в холл. Если все так, как понял Пай, если он все правильно понял, то они с Лимми смогут освободить дворец и остаться в нем жить. В месте, где их любовь ценна и необходима. Где есть надежда, что Лимми услышит его.

Первую ночь Пай провел без сна, вторую тоже. Он даже немного злился, потому что ситуация напоминала то, как он ждал Лимми в доме Магды. Уснул, а Лимми прибежала. Сейчас Пай не хотел пропустить первый момент появления Лимми. Отсыпался днем в кабинете на диване. И просил дворец разбудить его, как только тот почувствует, что хозяйка близко. А еще попросил никого не пускать на порог. Даже самые близкие родственники хотели Лимми или Пая отдельно для себя. Лишь дворец хотел их вместе, друг для друга.

Прошла неделя, Пай начал нервничать. Неужели он все придумал себе? Вдруг Лимми все же погибла, не оправилась от болезни? Или нашелся кто-то более подходящий для нее? Тогда Пай уходил в малую столовую, где они ужинали с Лимми и смотрели на сад. Начинал уговаривать жену вернуться. Ведь сад остался неосмотренным, и в купальне они вместе не понежились, да и в библиотеке есть много интересного.

Иногда Паю казалось, что он с кем-то воюет за внимание Лимми. Как будто Лимми заставляют его забыть. Помогали воспоминания. Все моменты их близости. Как Лимми отчаянно рванула на нем рубашку. Как они любили друг друга, а Гилдерин корчился от злости и зависти. Как Лимми преодолела страх и стыд, чтобы вернуть Пая к сознательной жизни. Вывод после всех воспоминаний Пай делал всегда один – он мало любил и ласкал Лимми. Мало говорил ей о своих чувствах и плохо берег.

Глубокой ночью Пай лежал в холле, уткнувшись мордой в передние лапы. Как только дворец понял, что Пай торчит здесь целыми сутками, у стены появилась мягкая подстилка. Это умиляло, но Пай не хотел быть песиком, спавшим на коврике у двери, и на подстилку не ложился. Подстилка исчезла. Вместо нее дворец стал подогревать пол в холле.

– Нееет, я тебе не верю!

Крик Лимми горестный, рыдающий сначала остро ударил в сердце и только потом по ушам. Пай вскинул голову, насторожился. Холл затягивался белесой дымкой от центра к стенам и Пай вскочил, принюхиваясь и вглядываясь в мутное облако, возникающее перед ним. Где-то там, в глухой пелене, была Лимми, она рыдала и Пай оглушительно залаял, чтобы Лимми услышала его, а обидчики поняли, что им не жить, если они немедленно не отойдут от Лимми.

– Он там, ты все врешь, – теперь голос Лимми был яростным.

– Лимми, я здесь, я жду тебя, – Пай перекинулся и заорал во всю мощь легких, напряженно вслушиваясь и готовый к любым действиям.

И вдруг сквозь муть, совсем близко, Пай разглядел маленькую ладошку, которая словно ощупывала пространство, искала опору. Пай вцепился в руку Лимми и дернул на себя изо всех сил. Лимми вывалилась на него мешком, Пай тотчас сгреб ее в охапку и отбежал к стене. Закинув Лимми на лестницу, ведущую в спальню, Пай успел оттолкнуть выскочившую следом Васильку, опрокинул ее назад. Облако окутало Васильку и все исчезло.

– Пай, – Лимми прыгнула сверху в руки Пая. – Я так тебя люблю. А они мне врали, что ты с этими.

– С какими еще этими? – Пай прижал к себе Лимми. – Я только твой.

Пай утащил драгоценную ношу в гостиную к камину, чтобы согреть и осмотреть, а Лимми усадила его на ковер, встала на колени между ног и всматривалась в лицо, изучала, касалась. Лимми кружила тонкими пальчиками по лицу мужа, как будто хотела окончательно убедиться, что это ее любимый Пай. Гладила брови, обводила глаза, трогала губы. Пай ловил ртом пальцы Лимми, дышал ее запахом и улыбался. Заново привыкал.

Врозь они прожили больший срок, чем вместе. Поэтому Пай не поволок Лимми прямиком в спальню, сначала он хотел попросить прощения. Хотел успокоить и заверить жену, что его чувства не изменились. Он любит Лимми по-прежнему. Хотел рассказать, как сильно скучал и ждал. Камин уютно потрескивал, создавая доверительную атмосферу, а нужные слова не находились.

– Как тебя вылечили, сердце мое? – Пай улыбнулся, когда Лим коротко лизнула его за ухом, а потом положила ладошки на щеки. Паю и самому хотелось прочувствовать каждый миг возвращения, поэтому он не торопил Лимми, спрашивал осторожно.

– Меня никто не лечил. Разве я болела?

– Ты едва дышала. Не открывала глаза. Не шевелилась. Не откликалась на зов. Магда выхаживала тебя. Василька сказала, что это из-за укола и крови мертвого Гилдерина. Что ты можешь умереть.

– Пай, это глупости про кровь мертвого колдуна.

– Нет, Лимми. Я видел, что стало с Августой, ее всю скрючило, она постарела на глазах, и умом, по-моему, тронулась.

– Гилдерин же не делал на мне заклятия, – пожала плечами Лимми. – А от укола ты меня спас, это я помню.

– Почему же ты тогда в себя не приходила? Я боялся за твою жизнь. Только поэтому разрешил забрать тебя к отражам. – Пай поймал ладошки Лимми, прижал к губам. – Ты нашла мою записку? Я положил ее в карман штанов, – Лимми замотала головой. – А деньги? Я привязал к твоей руке мешочек с монетами.

– Нет. Когда я проснулась, Василька сказала, что ты отдал меня, чтобы я получила образование. Что ты теперь сливок общества и я должна соответствовать.

– Кто я? – Пай хмыкнул.

– Сливка общества? – уточнила Лимми. – Ксен тоже говорил, что я тебе не соответствую. Что тебе нужны претендентки.

– Лимана, – Пай, наконец, понял, кого жена имела в виду, спрашивая, с ними ли он. – Только я решаю, соответствуешь ты мне или нет. И я с первого взгляда понял, что кроме тебя никто на этом свете мне не нужен. Я ведь говорил тебе.

– Говорил, – Лимми ткнулась носом в шею Паю. – Но если я оказалась неизвестно где, одна, без денег и тебя, я что должна была думать?

– Я прибью Васильку, – Пай прижал одной рукой Лимми к себе, а другую сжал до боли. – Прости меня, Лим. Что мне сделать, чтобы ты простила меня? Я никудышный муж.

– Пай, что ты? Ты самый лучший муж в мире. Самый лучший альфа. Я так всем и говорила. Мне даже завидовали, – Лимми толкнула ладошками Пая в грудь, опрокинула его на спину и улеглась сверху.

– Лимми, кому ты говорила? Расскажи-ка мне все с самого начала. Как ты жила, с кем, чем занималась?

– Пай, это долго, – Лимми прижалась ухом к груди Пая. – Можно я так чуть-чуть полежу? Мечтала об этом. О тебе.

– Ты можешь лежать так, сколько захочешь, – Пай гладил Лимми по волосам, потускневшим и небрежно затянутым в хвост. Самочке нужна сила альфы, также как альфе нужна энергия самки. – Тебе все можно, мой щеночек. Пойдем в кровать? Я без тебя в ней не спал. Не мог.

– Пойдем, – Лимми довольно засопела, услышав, что Пай не мог спать без нее. – Мне только надо смыть с себя этих отражей и порядки их противные.

Паю не требовалось повторять дважды. Он сразу же потопал в купальню с Лимми на руках, уверенный, что вода уже наливается в бассейн. Если бы Лимми просто запачкалась, он бы сам ее вылизал. С огромным удовольствием. Но после слов Лимми о порядках, решил искупать жену. Убрать весь негатив, обиды и боль от разлуки. Паю тоже не помешает избавиться от злости и тоски последних недель.

В купальне Пай снял с Лимми рубаху, потянул вниз штаны. Одежда была довольно потрепанной и Паю это не понравилось.

– Они что, штаны не могли тебе новые купить? Ты там как оборванец ходила?

– Я не хотела другую одежду.

– А карманы чем набиты? – Пай вытащил горсть разноцветных шариков.

– Это важные штучки, Пай. Не выбрасывай. Завтра покажу, – Лимми с разбегу прыгнула в бассейн, забарахталась, беспорядочно молотя по воде руками и ногами. – Смотри, как я плаваю. Я не разучилась.

Пай захохотал и прыгнул вслед за Лимми. Только слепой назвал бы то, что Лимми делала на воде, плаванием. Они брызгались, гонялись друг за другом и кидались мягким мылом, а потом Пай тщательно промыл волосы Лимми, чтобы они вились как раньше. Было чертовски приятно намыливать Лимми с ног до головы, щекотать, шлепать пониже спины за выдуманные провинности, ласкать и тискать. Лимми льнула к нему, радовалась, но в то же время как будто стеснялась.

– Сердце мое, – Пай вытирал жену мягким полотенцем, прощупывая каждую косточку. – Ты не обращалась все это время?

– У меня не получалось, – Лимми тревожно взглянула на Пая. – Отражи предпочитают котовые ипостаси, там все или уже коты, или будут котами. Я была белой вороной.

– Ты не ворона и не кот, ты моя пара, – назидательно произнес Пай, укладывая Лимми в кровать. Целуя нежно в висок и за ушком. Он попытался пошутить. – Мы ведь знаем, как тебя превратить в самочку. Однажды ты великолепно все проделала.

Лимми неожиданно покраснела и зажмурилась, а Пай не стал допытываться, в чем дело. Ни к чему приставать сейчас к жене. Она вернулась усталой и напряженной, как будто состоящей из острых углов. Скованность в ее теле осталась и после купания. Лимми ластилась к нему, но в то же время не открывалась до конца. А Пай не хотел принуждать, он остро чувствовал свою вину за то, что отпустил Лимми. У них будет достаточно времени, они все постепенно обсудят.

То, что Лимми успела рассказать, не вдохновляло. Пай считал, что тяжелее пришлось ему, и от тоски он грыз всех, до кого мог дотянуться. А Лимми, по обещаниям Васильки, должна была попасть в добрую сказку, к таким же отражам. Которые позаботятся о ней и защитят лучше, чем Пай. Но Лимми не выглядела защищенной, и то, как она сбежала, наводило на недобрые размышления.

А одежда? Пай недовольно поджал губы. Он допускал, что одежда напоминала Лимми о доме и она хотела ее носить. И все же, Пай в своей нищей юности ходил в старье, потому что не было денег, а Лимми не должна была нищенствовать. Ни при каких обстоятельствах. Надо было схватить эту котовую дрянь Васильку и потребовать объяснений. Пай никак не мог уснуть. Он лежал на боку, прижав к себе тихо сопящую Лимми и обдумывал ситуацию.

Василька уверяла, что Лимми ни в чем не будет нуждаться, будет учиться управлять своим даром, а сама выкрала записку, не оставила Лимми монет, врала о мотивах Пая. Да еще и гналась за Лимми. Хотя тут понятно, не хотела разоблачения. С кем и на что Лимми жила? Что она была вынуждена делать? Училась, работала? Угождала кому-то? Но запахов других альф он на ней не учуял. Пай бесился все сильнее. И тут Лимми громко всхлипнула и подскочила, нервно озираясь.

– Я с тобой, Лим, с тобой, мое сердце.

– Пай, – Лимми обмякла в крепких объятиях. – Я испугалась, что ты мне только приснился.

– Я тебе снился?

– Да, очень часто. Ты меня звал к себе, а я не могла ответить.

– Ты ответила, Лимми, ты же вернулась, – жарко зашептал Пай, наплевав на свои решения, не трогать жену, пока та не придет в себя полностью. Все эти коты, пробежавшие между ними, еще дождутся его мести, сейчас важно успокоить Лимми. Пусть она обретет былую уверенность. Они пара, и Пай не позволит никому переделывать жену в кошку. – Ты моя! Навсегда.

– Да, – пролепетала Лим. Она почему-то постеснялась попросить Пая о любви, но Пай сам догадался.

Внутри у Лимми прокатилась горячая возбуждающая волна. По всему телу. Она прогнулась, подаваясь к Паю. И застонала от нахлынувших эмоций. Пай утверждал свое право на нее. Именно это Лимми было нужно, ощутить принадлежность своему альфе. Только она не могла выразить словами свое желание. Слезы признательности побежали по щекам, и Лимми завыла, победно, ликующе. Она снова была в паре, не одна.

Пай был готов к тому, что жена отключится, как раньше. Она давно не обращалась, вдали от Пая навыки взаимодействия с псовой сущностью почти пропали. И пахло от Лимми чем-то незнакомым, не очень приятным для острого нюха пса. Лимми не отключилась. Поскуливала, но сохранила сознание. Получив удовольствие, не уснула, а потянула голову Пая к своей шее, требуя метку. Лимми так долго ждала встречи.

Они проспали в обнимку весь день. Пай и дальше бы дремал рядом с Лимми, дождался бы, когда она откроет глаза и обрадуется, но на одеяло бесшумно лег листок с единственным словом “Гости”. Пай выругался про себя и осторожно выбрался из постели. Кто бы ни заявился, они были некстати. И пусть не рассчитывают на гостеприимство. Бросив заботливый взгляд на Лимми, Пай тихо выскользнул из спальни.

Гости дожидались в холле. Дворец буквально воспринял команду Пая не пускать посторонних и сейчас трое неловко топтались на пятачке в центре. Василька с синяком на скуле, Пай все-таки достал ее кулаком, и еще двое незнакомых отражей. Пару месяцев назад, Пай бы приветливо улыбнулся зеленоглазым сородичам Лимми, но сейчас он не испытывал к ним ни малейшей симпатии. И был недоволен их незапланированным визитом. И еще его очень возмущало, что Пай не может к ним явиться по своему желанию в любой момент, а они могут.

– Мы без приглашения, но дело не терпит отлагательств, Ридан, – церемонно поклонился отраж с высокомерным породистым лицом. – Позвольте представиться, я Арес. Это Джакси. Моя… подруга. А с Василькой вы уже знакомы.

– Не буду врать, что я рад вашему визиту, у меня много дел поважнее пустых разговоров. Мы можем недолго поговорить в кабинете.

То, что гости назвали его Риданом, еще больше настроило Пая против них. Мысленно он отдал дворцу приказ: “Ничего важного гости видеть не должны!” Неторопливо направился в кабинет, рассчитывая, что Лимми не проснется и не увидит Васильку. Сначала он сам разберется. И предъявит претензии. Арес и Джакси, видимо, были парой, хоть Арес и не назвал ее женой. Пай отметил, что они переглядываются и кривят губы, осматривая дворец.

Кабинет выглядел по-новому, и Паю доставило немалое удовольствие наблюдать вытянутую физиономию Васильки. Библиотека была скрыта, в кабинете остались диваны, кресла, столики для гостей и большой письменный стол для работы у окна для хозяина. Бар тоже исчез из доступа, и Пай мстительно ухмыльнулся, глядя как Василька заметалась по кабинету, разыскивая бар. Не ожидала, что Пай подружится с дворцом, он ведь не отраж.

Глава восемнадцатая. Заречье

Пай не стал дожидаться, когда незваные гости выберут, где расположиться, сел в любимое кресло первым.

– Желаете что-нибудь выпить? – проявил капельку дружелюбия.

– Коньяк, – единодушно пожелали гости.

На столике у дивана появился серебряный поднос. Секунду спустя на подносе стояли хрустальный графин с коньяком, пузатые бокалы, вазочка с орешками, тарелочки с твердым козьим сыром и ровными дольками лимона. Пай протянул руку и в ней оказался стакан с виски. Гости старались не показать удивления, но это им плохо удавалось.

– Вы умеете управлять дворцом? Это магия отражей, – Арес взял свой коньяк. – Выпьем за знакомство.

– Мои умения не предмет для нашей встречи. Вы явились без приглашения. Что хотели обсудить?

– Мы хотели бы сначала увидеть нашу любимицу Лиманочку, она ведь здесь? – Джакси почти не отличалась внешне от Ареса, разве что имела не такой высокомерный вид. Одинаковые стрижки и одежда.

– Мою жену зовут Олимпия, запомните хорошенько. Сейчас она отдыхает, – Паю стоило больших усилий не прибить одним ударом Джакси за нашу любимицу.

– Но ведь ее можно пригласить? – Джакси оглянулась на Васильку, рассчитывая на поддержку. Василька лишь красноречиво пожала плечами, мол, я предупреждала.

– Нельзя! – отрезал Пай. И тоже посмотрел на Васильку. Недобро. – Верни деньги и записку.

– Я всего лишь хотела, чтобы Олимпия быстрее адаптировалась. Ты же знаешь, какая она капризная и обидчивая, она требовала привилегий в учебе, – Василька растянула губы в неискренней улыбке. Заметив, что Пай отставил стакан и начал закатывать рукава рубахи, быстро ответила. – Верну.

– Понимаете, – Арес помедлил. – Пай. Олимпия участвует в эксперименте. Очень серьезном научном эксперименте. Ей необходимо вовремя принимать препараты. Она должна вернуться и продолжить эксперимент.

– Помимо этого, Олимпии удалось оживить дворец, – Джакси вскинула руки к потолку. – Считалось, что отражи почти утратили способность взаимодействовать с дворцами. Дворцы пропали, мы остались без защиты и были вынуждены уйти в другую реальность. Этот навык необходимо возродить, культивировать. Олимпия должна помочь сделать это. Понимаете?

– Лимана вам ничего не должна, – рявкнул Пай и поднялся с кресла. – Я вас больше не задерживаю.

– Но позвольте, вы не имеете права решать за нее, – Арес тоже вскочил, растеряв все свое высокомерие.

– Имею законные права, она моя жена. Лимана уже все решила, вернувшись домой. Другого ответа не будет, – Пай зло оскалился. – Где дверь, вы знаете. Не вынуждайте меня выкидывать вас в окно.

Гости засуетились, двинулись на выход, и в это время в коридоре раздался заливистый лай. В кабинет вихрем влетел белый пушистый шар и бросился к Паю. Пай присел на корточки, обнимая Лимми за шею.

– Сладкая моя, красавица.

– Это кто? Олимпия? – обморочный тоном пролепетал Арес. Поднял глаза на Пая. – Вы испортили результат двухмесячной работы, варвар. Вы даже не осознаете, что вы натворили!

– В окно? – Пай шагнул к Аресу, а Лимми села копилкой и с любопытством уставилась на гостей. Однажды она видела, как Пай легко повыкидывал в окно ее братьев. Выкинуть эту троицу Пая не затруднит.

– Лиманочка, – Джакси упала на колени перед белоснежной Лимми. – Пойдем с нами, ты нам нужна, мы на все готовы, лишь бы ты вернулась. Что ты хочешь? Украшения? Новый дом?

Пай без лишних слов схватил Ареса, подтащил к окну и выкинул на улицу. Василька, не дожидаясь никого, выскочила из кабинета сама. Джакси постигла бы участь Ареса, если бы она не кинулась за Василькой. Лимми подпрыгивала сразу на всех лапах и лаяла. А Пай, обратившись, куснул Лимми за ухо, приглашая за собой. В саду они носились без устали до темноты, а когда вернулись в дом к ужину, Лимми уже не казалась бледной немочью.

Пай выбрал в шкафу самую красивую одежду для себя и Лимми. Она выглядела до смешного старомодной, видимо, осталась с давних времен, когда дворец еще был активно живым. Пая это не смутило. Он нарядил Лимми, с восхищением обошел вокруг жены, засмотрелся в сияющие счастьем зеленые глаза, нежно погладил румяную щечку и повел в малую столовую.

– Я знаю, Пай, что должна тебе все рассказать, – Лимми пригубила вина из бокала. – Только это не очень-то приятные воспоминания. Тебе не понравится мое поведение.

– Лим, я одобряю каждое твое действие там. Если мне и не понравится чье-то поведение, то это точно будешь не ты, а те, кто вынудили тебя так поступать.

– Что тебе рассказали Арес и Джакси? – Лимми поела совсем мало, но пила уже второй бокал вина.

– Лепетали что-то про эксперимент, в котором ты участвовала, и управление дворцами.

– Ты не согласился на мое возвращение к ним?

– Нет. Это без вариантов. Никуда я тебя больше не отпущу.

– Спасибо. Без тебя они бы меня точно утащили.

– Лим, чем скорее ты все расскажешь, тем скорее мы закроем эту неприятную тему. Я видел глаза этой парочки. И мой опыт позволяет мне сделать некоторые выводы. Но лучше будет, если ты сама откроешься.

– Пай, я боюсь, что ты… – Лимми подошла к Паю, устроилась у него на коленях и спрятала лицо на груди.

– Не надо бояться, моя сладкия. Если хочешь пить – пей. Если тебе так легче, – Пай поднялся, держа Лимми на руках, и направился в гостиную. – Я виноват во всем, не ты.

– Ты не виноват, Пай. Они все равно бы меня нашли. Дома или у Гилдерина. Если бы мама не была в таком возрасте, они бы и ее забрали. Хотя у нее наследие отражей не проявилось. Ее родители не были отражами.

– А ты тогда как народилась, такая красивая? – Пай расположился в глубоком кресле, обнял Лимми обеими руками, прижался губами к виску.

– В прадедушку, – Лимми повозилась, устраиваясь поудобнее.

– Василька вернет деньги и записку, – Пай усмехнулся. – Я думал, она скажет, что выбросила ее.

– Ну да, выбросила, поди слюни на нее пускала, – Лимми обиженно шмыгнула носом, а Пай обомлел. От Лимми подобных слов он не ожидал. Вино, конечно, развязало язык, но раньше Лимми в голову бы не пришло такое сказать. Чертовы отражи, у них там что, вместо государства бордель?

– Лим, а чему ты училась? Тебя определили в учебный класс? – Пай сделал вид, что не слышал последних слов Лимми.

– Определили. Но, Пай! Я и в детстве в школе за партой не сидела, а теперь я взрослая и замужняя должна была сидеть? – искреннее возмущение Лимми умиляло.

– За партой не должна, – согласился Пай. – Ты и так у меня очень умная. Всему на лету учишься. Сидеть, а лучше лежать, ты должна в моей постели.

– Василька злилась на меня, упрекала, денег давала едва на мороженку. И то не каждый день. Я стала искать, как вернуться. Нашла тех, кто переходы за деньги предоставлял. Только у меня денег не было, – Лимми сделала большой глоток, отставила бокал, потянулась к Паю и поцеловала в уголок губ. – Было хреново, но я надеялась, что ты меня не забыл и ждешь.

– Я тебя ждал, любимая. Я просился с тобой, просто псом просился.

– Ты бы им задал, они не дураки, Черного Пса брать, – Лимми пьяненько хихикнула.

– Я еще им задам, Лим. За каждую твою слезинку, за каждую твою минутку в тоске, они заплатят. Дорого заплатят.

Лимми заморгала, слезы потекли по щекам, она глубоко вздохнула и попросила:

– Пойдем в кровать, возьми меня как вчера, мне надо.

– Конечно, моя девочка, все будет, как ты хочешь.

Под утро Пай почувствовал, как Лимми завозилась под боком, осторожно встала, укрыла его одеялом и на цыпочках вышла из спальни. Это было мило. Лимми научилась обращаться, но мышление у нее осталось человеческое. Она забывала, что слух и нюх у псов острее, чем у людей. Пай вспомнил забавные рассказы Лимми, как в детстве она пряталась от учителя в кладовке и тот находил ее всего за пару минут по запаху.

Лимми полностью вернула свой природный запах и Пай был этому очень рад. Кажется, все приходило в норму. Сумятица, начавшаяся с их первой встречи, улеглась. Те ошибки, что были сделали по незнанию, они уже не повторят. И Пай понял, какова Лимми, и Лимми осознала свою уязвимость. Они теперь всегда будут заодно, никому их не обмануть и не разлучить.