Текст книги "Сказки народов Югославии"

Автор книги: Илья Голенищев-Кутузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

ПАСТУХ И ТРИ РУСАЛКИ

Пас молодой пастух свое стадо у речки, на зеленом лугу меж дубравами. И вот видит он – в речке купаются три прекрасные девушки. Загляделся на них пастух, глаз не мог оторвать. «Был бы я к ним поближе, – подумал он, – так схватил бы одну из красавиц, да и взял себе в жены!»

А девицы искупались, быстро сорочки надели – и скрылись.

На другой день, еще до рассвета, пастух погнал стадо на ту же лужайку. Овцы стали пастись, а пастух притаился на опушке дубравы – все хотелось ему оказаться поближе креке и получше рассмотреть купальщиц. Ну что ж, как солнце взошло, появились три девушки, в воду вошли. А пастух не посмел приблизиться к ним, побоялся спугнуть.

Третье утро настало. Пастух снова спрятался в кустарнике у самой воды. Солнце встало, и девушки вновь у реки показались. Молодые, веселые, словно ясные звездочки. Быстро разделись и в речку вошли. А пастух думает, как бы ему изловить хоть одну из юных красавиц! И решил он похитить у них одежду.

Сказано – сделано! Вышел пастух из засады и сорочки украл. Увидели это девушки, всполошились, стали просить пастуха, чтоб вернул им одежду, большую награду сулили. А пастух уже понял, что девицы исполнят любое его повеленье, и молвил:

– Пусть одна из вас станет моею женою! А откажете – тотчас костер разведу и сорочки спалю, так и знайте. В чем хотите тогда добирайтесь до дома!

– Все понятно нам, парень, да только и ты должен знать, что мы сестры-русалки. Коли женишься, люди начнут издеваться, вот, мол, какая жена у тебя – водяница!

– Да хоть ведьма! – сказал паренек. – Что за важность! Хочу – и женюсь! Соглашайтесь, а не то спалю сорочки.

Увидали сестры, что он не шутит.

– Ну что ж, скажи нам, какая тебе приглянулась, да верни поскорее рубашки, нам пора домой возвращаться, живем-то мы далеко!

– Отдайте мне младшую! – ответил парень.

Тогда старшие сестры отвели его в сторонку и сказали:

– Помни! Как станет сестрица твоею женой – не давай ты ей рубашку, а не то – убежит. Та рубашка – волшебная, в ней вся русалочья сила.

Запомнил пастух тот совет, отдал старшим сестрам-русалкам рубашки, и они исчезли. А младшая поздним вечером нагой вошла в дом пастуха. Справил пастух ей подвенечное платье и вскоре женился на ней. Стал жить он с женой-русалкой, на всем свете не было женщины красивее ее.

Долго ли, быстро ли – год пролетел. И вот пригласили пастуха с женой на свадьбу к кому-то из родичей. На свадьбе женщины стали водить хоровод, одна лишь жена пастуха отказалась. Все стали ее уговаривать. Она отвечала:

– По-вашему – я не умею, а вот по-русалочьи – можно. Да только наряд не годится. Попросите моего супруга, чтоб отдал мне хоть на минуту русалочью сорочку. Вот тогда я покажу наши пляски.

Ну, женщины стали просить пастуха. А тот ни в какую – нельзя, да и только. Женщины пуще пристали, проклятые, просят! Пастух уступил им, сходил домой, достал из укромного места рубашку, на свадьбу принес, велел затворить все окна и двери и отдал жене сорочку.

Оделась она, вошла в хоровод и стала плясать по-русалочьи. Все, кто там был, не могли налюбоваться красавицей. Но лишь только музыка смолкла, русалка подбежала к мужу, взяла его за руку, молвила:

– Ну, а теперь – будь здоров, господин мой!

И была такова – улетела. Парень как бешеный выскочил тут же из дома – и крикнул ей вслед:

– Жена, дорогая жена! За что ты меня покидаешь! Скажи мне хоть слово, скажи, где искать мне тебя, чтоб хоть раз повидаться!

– Ищи меня в краю далеком, в селе Кушкундалеве, муж дорогой! – сказала она и исчезла.

Вскоре отправился пастух в путь разыскивать это село. Долго-долго бродил он да спрашивал всюду, не знает ли кто, как добраться до того места. Но все лишь дивились такому названью, – мол, и слыхом о нем не слыхали! Объездив все села и все города, отправился паренек на поиски в горы и пустыни. Однажды встретил он в горах старика, стоявшего с палкой в руке у столетнего дуба.

– Да как же ты, сыночек, забрел в мою глухомань? – удивился старик. Ведь здесь и петух не поет, и люди сюда не заходят!

– Беда загнала меня, дедушка, – молвил пастух. – Прошу тебя, будь мне другом, помоги – не знаешь ли, где есть такое село – Кушкундалево? Может быть, в этих горах затаилось?

– Не слышал я, сыночек, чтоб в наших краях было такое село, – отвечал старик. – Лет двести я здесь живу, а такого названья не слышал. А что тебе нужно там, парень?

Пастух рассказал ему все, что случилось. Подумал старик, покряхтел – и ответил:

– Не слышал, сынок. Только ты не кручинься, иди себе дальше. Дойдешь через месяц до других гор – и встретишься со вторым стариком, моим братом, таким же, как я. Передай ему привет от меня, ведь он еще старше, чем я, ему триста лет, и он над всеми зверями царь. Попроси его хорошенько, он и поможет.

Пошел парень дальше. И впрямь – через месяц повстречался с другим стариком. Сидел тот старик у ручья, думу думал. Парень к нему подошел, поздоровался учтиво, все рассказал по порядку.

– Ну что ж, ты здесь посиди, – отвечал старик, – а я всех зверей соберу, спрошу у них, – может, они знают.

И послал он гонцов во все стороны. Вскоре собрались все звери, поднялись на задние лапы, старику поклонились. А старик говорит:

– Эй вы, львы и медведи, лисицы и волки и все звери лесные, хочу кое о чем вас спросить. Часто вы мимо сел пробегаете – может быть, и село Кушкундалево знаете?

– Не слыхали такого мы, батюшка царь! – отвечали все звери.

– Ну вот видишь? – сказал старичок пастуху. – Нет такого села на земле! Только ты не печалься и, если не лень тебе, – иди дальше. Добредешь через месяц до новых гор, увидишь там третьего старца, он повелитель всех птиц. Птицы повсюду летают, так они, может, знают, где твое село!

Вновь пастух отправился в путь. Через месяц и впрямь встретился он с третьим старцем, повелителем птиц. Поклонился ему пастух, передал привет от двух старцев, ну, а потом о своей беде рассказал – все как есть, без утайки. Послал старичок быстрокрылых гонцов за своими пернатыми слугами. Сутки только прошли – и собралась громадная стая – все птицы слетелись к царю!

– А скажите-ка мне, орлы и вороны, большие и малые птицы, не знает ли кто, где село Кушкундалево?

– Государь, не слыхали! – ответили птицы.

– Да… Наверное, и нет его, парень, – сказал старичок пастуху. – Даже птицы такого не знают, а они ведь повсюду летают! Да и я не слыхал, хоть живу на свете уже четыреста лет.

И как раз в ту минуту к царю подлетела хромая сорока. Увидал ее царь и спросил:

– Это что же такое? Отчего ты так опоздала? Позднее всех птиц прилетела. Разве это порядок, сорока?

– Да ведь я хромая, государь! – отвечала сорока. И лететь мне всех дальше, – я живу далеко, в самом Кушкундалеве, батюшка, – там, где русалки живут! Как услышала я, что ты кличешь, – уже совсем собралась, да ведь я у русалок в служанках. Вот злая хозяйка взяла да и стукнула меня по ноге. Я от боли-то еле летела, ты прости уж меня, светлый царь!

– Слыхал, паренек, что сказала сорока? – спросил старик пастуха. – Ну, садись-ка верхом на орла, а сорока дорогу покажет.

– Вот спасибо тебе, государь, вовек тебя не забуду! – ответил пастух.

А старик приказал одному из орлов – тому, что сильнее всех прочих, отнести пастуха в Кушкундалево. Сорока вперед полетела, а за нею – пастух на орле. Прилетели в село рано утром, слез наш парень с орла и вошел в первый двор, расспросить, где живут три сестрицы. По счастью, попал прямо к ним. Вмиг узнали его обе старшие русалки. «Ай-ай-ай! Как измучился бедный зятек, по горам и долинам скитаясь, – подумали сестры. – Значит, любит жену не на шутку, а раз так, то нужно ему помочь!» Вышли из дому старшие сестры, спросили – как же это случилось, что он их совету не внял и отдал волшебную рубашку? Рассказал паренек по порядку, как беда приключилась, и стал упрашивать двух сестер, чтоб супругу ему вернули.

– Не тревожься! Жена твоя – здесь, в нашем доме, – ответили сестры. Ты возьми-ка вот это седло и ступай вслед за нами. Жена твоя спит еще. Мы ее сонную свяжем, да к седлу и привяжем. Ты сядешь с ней рядом, и взовьется седло выше гор. Только помни: как взлетите, проснется сестрица и крикнет, коня своего позовет. Ты старайся, зятек, добраться к тому времени до трех заветных гор. Коли минуешь их, все хорошо будет, если ж нет настигнет тебя конь и на куски разорвет: он волшебный!

Поверил двум сестрам пастух, привязал жену к седлу, сам сел, взлетел, и помчались они словно вихрь. Миновали три горы, и тут вдруг Проснулась русалка, поняла, что случилось, стала кликать коня. Помчался конь по небу, да как только достиг он гор, вмиг исчезла его волшебная сила, и пришлось ему воротиться назад. А пастух добрался до родного села, снял с жены рубашку и сжег, чтоб исчезла русалочья сила. Ну, и стал он жить-поживать с молодою женой-русалкой. А она родила ему дочек – красивых-красивых.

Вот от этих-то дочек и повелись все красавицы, что есть на свете.

Македония. Перевод с македонского Д. Толовского и Н. Савинова

ДРАКОН И ЦАРЕВИЧ

Жил-был царь. У него было три сына. Однажды старший сын отправился на охоту. Только он отъехал от города, как из кустов выскочил заяц. Царевич за ним – туда, сюда, а заяц – прыг, да и скрылся на водяной мельнице. Царевич бросился туда. А заяц-то был не заяц, а дракон! Схватил он царевича и проглотил.

Прошло сколько-то дней, царевич все не возвращается домой. Отправился на охоту средний сын. Но как только он отъехал от города, из кустов опять выскочил заяц. Царевич за ним – туда, сюда, а заяц скрылся на водяной мельнице. Царевич бросился туда. А заяц-то бы не заяц, а дракон! Схватил он царевича и проглотил.

Опять прошло сколько-то дней, царевич не вернулся. Весь двор забеспокоился.

Отправился на охоту третий царевич – решил отыскать своих братьев. Только он отъехал от города, из куста опять выскочил заяц. Царевич гнался за ним, пока заяц не скрылся на той же мельнице, но дальше преследовать его не стал, а поехал искать другой добычи. «Буду возвращаться, поймаю тебя!» – подумал он.

Долго царевич бродил по горам, но ничего не нашел и вернулся к мельнице. А там стоит старушка.

– Бог в помощь, бабушка! – говорит царевич.

– Помоги тебе бог, сынок!

– Бабушка, куда делся мой заяц?

– Не заяц это, сынок, а дракон! Сколько людей он извел и погубил! сказала старушка.

Царевич встревожился:

– Что же теперь делать? Здесь, наверно, и мои два брата погибли!

– Тут! Ей-ей, тут! Но ничего не поделаешь, сынок, иди-ка ты домой, пока и тебя не постигла та же участь, – посоветовала ему добрая старушка.

– Бабушка, ты поди и сама не прочь избавиться от этакой напасти? спросил царевич.

– Ах, сынок! Еще как не прочь! Ведь и меня он так же вот поймал, да что уж теперь сделаешь!

– Слушай хорошенько, что я тебе скажу, – говорит тогда ей царевич. Вот придет дракон, узнай, куда он ходит и в чем его сила. Как узнаешь, где его сила, ты поцелуй это место, целуй до тех пор, пока всего не узнаешь. А потом мне расскажешь.

Царевич вернулся во дворец, а старуха осталась на мельнице. Пришел дракон, принялась она его расспрашивать:

– Ну, где ты был? Куда это ты так далеко ходишь? И никогда-то ты мне ничего не расскажешь.

– Э, бабка! Хожу я далеко, – ответил дракон.

Тогда старуха стала говорить ему ласково-ласково:

– А почему ты так далеко ходишь? В чем твоя сила? Если бы я узнала, все бы целовала это место.

– Моя сила вон в том очаге, – сказал дракон.

Старуха принялась целовать очаг, а дракон, как увидел это, покатился со смеху и говорит:

– Глупая ты баба! Не тут моя сила, а вон в том дереве, что стоит перед мельницей.

Старуха кинулась обнимать и целовать дерево, а дракон опять расхохотался и сказал:

– Брось, глупая баба, не здесь моя сила.

– Так где же? – спросила старуха.

Дракон и рассказал ей:

– Моя сила далеко, тебе туда и не дойти. В тридевятом царстве, близ города, где живет царь, есть озеро, а в том озере дракон, а в драконе вепрь, а в вепре – заяц, а в зайце – голубь, а в голубе – воробей, а в том воробье – моя сила.

– Верно ты говоришь, далеко твоя сила, не могу я ее поцеловать, сказала старуха.

На другой день, когда дракон улетел, к мельнице снова пришел царевич, и старуха ему рассказала все, что узнала.

Царевич переоделся пастухом, взял палку и пошел странствовать по свету. Долго шел он из села в село, из города в город и добрался наконец до тридевятого царства и догорода, соседнего с тем озером, где жил дракон. Придя в город, стал он расспрашивать, кому нужен пастух. Оказалось, царю нужен пастух. Пошел царевич во дворец. Царь впустил его к себе и спрашивает:

– Ты берешься стеречь моих овец?

– Да, светлая корона!

Царь взял его в пастухи и принялся наставлять:

– Тут есть озеро, а вокруг него прекрасное пастбище. Но как выгонят туда овец, они и разбредутся. Сколько пастухов ни ходило их собирать, никто из них не возвращался. Так ты, сынок, не давай овцам воли, не позволяй им ходить, куда они хотят, а гони туда, куда ты захочешь.

Царевич поблагодарил царя и приготовился пасти овец. Взял он с собой двух борзых, таких быстроногих, что могли они настичь любого зайца в поле, взял сокола, что умелсхватить любую птицу в воздухе, взял волынку. Вот выгнал он овец и пустил их к озеру. Они сразу и разбрелись по берегам. Царевич же посадил сокола на колоду, а собак иволынку спрятал под колодой, засучил штаны и рукава, влез в озеро и давай кричать:

– Эй, дракон, дракон! Выходи-ка на бой, померимся силой, если ты не баба!

– Сейчас иду, царевич, иду, – отозвался дракон и появился – огромный, противный, страшный!

Дракон схватился с царевичем, и бились они до полудня. А когда стало жарко, дракон и говорит:

– Пусти меня, царевич, дай обмочить в озере буйную головушку, а там я и зашвырну тебя в поднебесную высь!

– Да будет хвастать, дракон! – отвечает царевич. – Вот кабы была здесь царевна да поцеловала меня в лоб, я бы тебя еще выше закинул!

Тут дракон выпустил царевича и нырнул в озеро. А царевич под вечер умылся, отдохнул, сокола посадил на плечо, позвал собак, собрал овец и пошел в город. Идет и играет на волынке. Все смотрят на него, экое чудо, пришел с озера, а ведь ни один пастух оттуда не возвращался.

На другое утро собрался царевич и опять погнал овец к озеру. А царь послал следом за ним двух всадников и велел им подсмотреть, что пастух будет делать. Всадники взобрались на высокую гору, откуда все было видно. А пастух, придя к озеру, спрятал собак и волынку под колоду, а сокола посадил на колоду, засучил штаны и рукава, влез в озеро и давай кричать:

– Эй, дракон, дракон! Выходи-ка на бой, померимся еще раз силой, если ты не баба!

– Сейчас иду, царевич, иду, – отозвался дракон и вскоре появился огромный, противный, страшный!

Дракон схватился с царевичем, и бились они до полудня. А когда стало жарко, дракон и говорит:

– Пусти-ка меня, царевич, дай мне смочить в озере буйную головушку, а там я и зашвырну тебя в поднебесную высь!

– Да будет хвастать, дракон! – отвечает царевич. – Вот кабы была здесь царевна да поцеловала меня в лоб, я бы тебя еще выше закинул.

Тут дракон выпустил царевича и нырнул в озеро.

Вечером, как и накануне, царевич собрал овец и пошел домой, идет и играет на волынке. В городе все волнуются, поджидая его. Все удивлялись, что пастух второй вечер приходит цел и невредим оттуда, откуда раньше никто не возвращался. А посланные два всадника опередили царевича, прискакали во дворец и рассказали царю все, что видели и слышали. Царь тут же позвал дочь, рассказал ей, что и как, и приказал:

– Завтра пойдешь с пастухом на озеро и поцелуешь его в лоб.

Услыхав это, царевна заплакала и стала умолять отца:

– Никого у тебя нет, кроме меня. Неужели ты не боишься, что я могу погибнуть!

Тогда отец стал утешать ее:

– Не бойся, дочка! Сколько пастухов мы переменили, и ни один с озера не возвращался, а этот уже два дня борется с драконом! С божьей помощью одолеет он чудище. Ты толькопойди с ним завтра, и, может быть, он нас избавит от напасти, что погубила столько людей.

Вот настал белый день, солнце засияло, пастух встал, встала и царевна, и начали они собираться на озеро. Пастух весел, веселее прежнего, а царевна печальна, слезы льет.

– Сестра царевна, прошу тебя, не плачь, – утешал ее пастух. – Ничего не бойся, только сделай то, что я сказал: подбеги и поцелуй меня, когда я тебе знак подам.

Вышли они и погнали овец. Пастух всю дорогу весело играл на волынке, а царевна шла рядом с ним и все плакала. А пастух нет-нет да опустит волынку, наклонится к девушке и скажет:

– Не плачь, мое золото, не бойся ничего!

Вот пришли они к озеру. Овцы сразу же разбрелись. Царевич посадил сокола на колоду, а собак и волынку спрятал под колоду, засучил штаны и рукава, влез в озеро и давай кричать:

– Эй, дракон, дракон! Выходи на бой, померимся еще раз силой, если только ты не баба!

– Иду, царевич, иду, – отозвался дракон и вскоре появился – огромный, противный, страшный!

Дракон схватился с царевичем, и бились они до полудня. А когда стало жарко, дракон и говорит:

– Пусти-ка, царевич, дай смочить в озере буйную головушку, а там я и зашвырну тебя в поднебесную высь!

– Да будет тебе хвастать, дракон! – отвечает царевич. – Вот кабы здесь была царевна да поцеловала меня в лоб, я бы тебя еще выше закинул!

Только он это сказал, царевна подбежала и поцеловала его в щеку, в глаза и в лоб. Тут царевич размахнулся и закинул дракона в поднебесную высь. Дракон свалился оттуда, ударился о землю и разбился вдребезги. Тут из него выскочил дикий вепрь и побежал, но царевич крикнул собакам: «Держи, не выпускай!» Псы бросились за вепрем, догналии разорвали его. Из вепря выскочил заяц и пустился бежать по полю. Борзые погнались за ним, поймали его и разорвали. Из зайца вылетел голубь, но на него царевич выпустил сокола. Сокол поймал голубя и принес царевичу в руки. Царевич разрезал голубя и нашел там воробья. Зажал его в кулаке царевич и приказывает:

– Говори сейчас же, где мои братья.

– Скажу, скажу, – отвечает воробей, – только ты мне ничего худого не делай! Возле города твоего отца есть мельница, около нее три ивы. Ты их подруби. И как только ударишь по корням, сразу откроется большая железная дверь. Она приведет тебя в огромное подземелье. В нем томится столько людей – старых и молодых, богатых и бедных, знатных и незнатных, женщин и девушек, что ими можно заселить целое царство. Там и твои братья.

Только воробей все это сказал, царевич взял и свернул ему шею.

А в тот день сам царь взобрался на гору и оттуда все видел.

Когда пастух убил дракона, уже начинало смеркаться. Он умылся, посадил сокола на плечо, позвал собак, собрал овец и, играя на волынке, пошел прямо к царю во дворец, а царевна, все еще дрожа от страха, шла рядом с ним. Вот пришли они в город. Весь народ собрался смотреть на них, как на чудо. А царь-то видел, как бился на поединке пастухс драконом, позвал он пастуха к себе, отдал за него свою дочь, тут же обвенчал их и закатил пир на целую неделю.

Царевич рассказал, кто он и откуда, и все обрадовались еще больше. Когда же он решил возвратиться домой, царь дал ему много провожатых и снарядил в дорогу. Вот подъехали они к мельнице. Царевич подрубил ивы и ударил по корням. Сразу отворилась железная дверь, а за ней, в подземелье, томились люди из разных царств. Царевич велел всем выходить по одному и идти, кто куда хочет, а сам встал у двери. Вместе со всеми вышли и его братья. Он их обнял и поцеловал. Узники поблагодарили его за спасение, и каждый пошел своей дорогой. А царевич с братьями и с женой молодой направился к отцу и жил и царствовал в своем краю до конца жизни.

Сербия. Перевод с сербскохорватского Н. Дмитриева

ЦАРЬ И КРАСАВИЦА

Жил-был в одной стране разбойник. Нажил он грабежами немалое богатство. Но вот настал его смертный час. Позвал разбойник жену и сказал ей:

– Запомни, когда я помру, все добро раздай беднякам, себе же оставь только саблю, коня и собаку. А как вырастет наш сын, станет крепким да смелым, скажи ему, что отцовская сила была в сабле. Возьмет он саблю булатную – тотчас станет таким же могучим, как я. Исполни все свято, жена… Ну, прощай, умираю.

Сказал так отважный разбойник и отдал богу душу, скончался.

Жена все исполнила в точности. Как похоронила мужа, раздала беднякам на помин души все его богатства, оставила только саблю, коня и собаку – для сына, когда тот вырастет.

Рос, рос паренек – да и вырос. Сравнялось ему восемнадцать. И стал он выспрашивать, в чем таилась отцовская сила.

Мать не посмела открыть ему тайну, боялась, что не сбережет он в такие незрелые годы отцово наследство.

Но сын всякий день приставал к ней с расспросами. Хочешь не хочешь, а пришлось рассказать ему, что отцовская сила таилась в сабле, да еще в коне и собаке.

Как узнал про то разбойничий сын, взял отцовскую саблю, взнуздал боевого коня, оседлал его, свистнул собаку и поехал на главную площадь людей поглядеть да себя показать.

Давно не бывал на воле могучий конь, рвется вперед, так и взвился бы в небо, кабы не узда. Да и сам паренек не глядит, куда мчится. И сшиб он нечаянно царского сына. Тутже, на месте, царевич и умер. Закричали царские слуги, всполошился народ – кутерьма поднялась превеликая, бросились все ловить разбойничьего сына. Как учуял он беду, пришпорил коня. Серым соколом ринулся конь вдоль по улице. Слуги все рассказали царю, снарядил он погоню – да поздно: разбойничий сын был уже далеко.

Несколько дней мчался он без оглядки, а когда страх помаленьку утих, придержал коня, стал раздумывать, как ему быть, что делать: вернуться домой или дальше скакать куда глаза глядят. Не знал он еще, что отцовскою саблей мог бы все царское войско перебить, если б вздумали с ним потягаться, – побоялся вернуться, решил ехать вперед, поискать какой-нибудь город большой и там поселиться.

Ехал он, ехал – дней этак пять или шесть – и увидел вдруг в чистом поле громадную башню, всю из хрусталя. Ох, и блестела та башня под солнцем! Подивился разбойничий сынна чудесную башню и решил разузнать, что в ней сокрыто. Подъехал к башне поближе, осмотрел ее всю вокруг – где же двери? Искал, искал, – как будто и нет нигде ни входа, ни выхода, – так искусно они были спрятаны. Заглянул парень внутрь через стекла – и что же он видит? Сидит в башне красавица, Дунья Гюзели.

Знала девушка о своей красоте, потому-то и в башне затворилась: все ждала, – вот придет к ней первейший храбрец и сокрушит все преграды великим геройством.

– Отвори, красавица! – попросил сын разбойника. – Отвори, я войду!

Но ответила девушка так:

Только храброму витязю впору

Сбить замки, поломать все затворы.

Робким нет в эту башню дороги.

Если храбр – так войди без подмоги.

Если б робкого я ожидала,

Я б сидеть в этой башне не стала!

Услыхал эти речи сын разбойника, выхватил саблю из ножен, разогнал ретивого коня и ударил по башне с налету. Зазвенели хрустальные стены, распахнулись ворота, и влетел удалец на коне прямо в терем к девице.

Увидела Дунья Гюзели, какой храбрец да красавец предстал перед нею, догадалась с первого взгляда, что он ее суженый. Обняла его, поцеловала, взяла за руку, отвела в свою спальню, и стали они мужем и женою.

Время шло. Как-то раз отправилась Дунья Гюзели в баню. Честь честью помылась, оделась, а как вышла на улицу да перешагнула через канаву водосточную, сорвалась у нее с ноги узорчатая туфелька и упала в ручей. Слуги бросились вслед, да не поймали, – вода быстро текла!

Уплыла туфелька далеко-далеко, и выбросило ее на зеленую лужайку. Проходили мимо царские слуги, увидали красивую туфельку, подивились чудесным узорам: вся-то она расшита жемчугом да самоцветами! Прочитали и имя хозяйки, шелком да бисером вышитое.

– Ну и туфелька! – молвили царские слуги. – Не иначе как красавица ее носила. Ведь недаром назвали ее Дуньей Гюзели, что значит – «Красавица мира». Отнесем-ка находку царю, пусть посмотрит. Может, и награду большую получим.

Так и сделали. Посмотрел царь на туфельку, подивился чудесной вышивке, а больше всего понравилось ему имя хозяйки. Наградил он своих слуг за находку, обещал еще больше, если найдут Дунью Гюзели да во дворец ее приведут.

И отправились царские слуги разыскивать Дунью Гюзели по всем селам и всем городам. Спрашивали встречных и поперечных – не знают ли, где живет красавица. А ведь недаром говорится: «Язык доведет до Стамбула». Попался им такой человек, что указал дорогу к хрустальной башне. Вот пришли туда слуги, сказали красавице:

– Хочет царь немедленно взять тебя в жены.

Польстили те речи Дунье Гюзели, а все же она отвечала:

– Вот, выпейте, слуги, по чарке, да и ступайте с богом обратно. И пуще всего старайтесь, чтоб муж мой не узнал, с чем вы ко мне приходили, не то несдобровать вам.

Услыхали царевы посланцы такие слова, головы повесили, вернулись к царю и передали ответ.

Рассердился царь и говорит:

– Возьмите немедленно войско в пятьсот человек, добудьте красавицу силой.

Отобрали пятьсот человек из царевых полков и снова двинулись к башне.

Увидела Дунья Гюзели войско, кликнула мужа и просит:

– Запри ворота покрепче.

– Не бойся, красавица женушка, не пугайся! – ответил ей муж. – Покуда я жив, мне и три таких войска не страшны. Сейчас ты увидишь, как я с ними расправлюсь.

Лишь только солдаты приблизились к башне, он выехал к ним на коне, с саблей наголо.

– Э-гей! Ты, что ли, муж красавицы Дуньи Гюзели?

– Я самый, – ответил разбойничий сын. – Что вам нужно?

– Жену твою нужно, – сказали солдаты. – К царю ее повезем. Отдай, если хочешь остаться в живых, напрямик говорим.

– И жены не отдам, и плохого вы мне ничего сделать не можете. Убирайтесь немедленно, если вам жизнь дорога.

Ну, конечно, солдаты взялись за оружие. Да только не знали они, что за сила таится в заветной сабле. Пришпорил парень коня, взмахнул отцовской саблей и единым ударом срубил врагам головы. Лишь кое-кого оставил в живых – чтоб было кому рассказать царю о сраженье.

Ну что ж, побежали солдаты к царю. Тотчас снарядил он второе такое же войско. Но муж красавицы Дуньи и второе войско порубил. И несколько раз посылал еще царь отборных солдат к хрустальной башне – конец всегда был одинаков. Никак не удавалось царю захватить Дунью Гюзели.

Но вот наконец отыскал он лиходейку-старуху и приказал ей добыть красавицу хитростью.

– Ну что ж, я добуду, – ответила бабка. – Только вели ты сделать кибитку из шелка на двух человек – такую, чтоб по небу летала, свезла бы меня к Дунье Гюзели, а потом к тебенас доставила. Тогда и выйдет твое дело.

Уж очень хотелось царю добыть себе в жены красавицу. Построили старухе кибитку, пустили ее в поднебесье. Добралась бабка до места, кибитку в кустарнике спрятала, сама пешком пошла к жилищу красавицы и попросилась переночевать, а то, мол, она из далеких краев возвращается и, на беду, заблудилась.

Услышала Дунья Гюзели ту слезную просьбу, и жалко ей стало старуху; пустила ее в свой дворец, напоила ее, накормила. А тут как раз и муж возвратился. Взглянул на старуху и очень обрадовался: пусть, мол, и вовсе останется, коли захочет, а то Дунья Гюзели проводит весь день одна-одинешенька.

– Сам бог привел тебя к нам, бабушка. Захочешь – так оставайся у нас вместо матери, заботиться будем о тебе, как о родной.

– Ах, сыночек! Неужто пригреешь старуху? Добрая ж душа у тебя! Останусь! От добра добра разве ищут?

– Ну, дай тебе бог здоровья, бабушка.

Чего захотела старуха, того и добилась: стала вором домашним. Встанет спозаранку, день-деньской вынюхивает, высматривает, в чем таится великая сила хозяина. И жену подстрекала разузнать, расспросить мужа.

– Уж какая ты счастливая, дочка! Муж у тебя – богатырь! Узнать бы, милая, в чем его удаль! Спросила бы ты, доченька, как-нибудь вечерком, в чем его молодецкая сила!

– А что же, бабуся, и правда спрошу, – отвечает Дунья Гюзели.

И верно, спросила его в тот же вечер.

– Да разве не знаешь, красавица женушка, в чем моя сила?

– Не знаю, – откуда ж мне знать, если ты, господин мой, о том ни слова не говорил!

– Так знай, моя сила – в той сабле, что досталась мне от отца… И в коне, и в собаке… Но в сабле – больше всего. Как саблю сниму, я больным становлюсь, и тут уж ребенок меняодолеет. Вот видишь, женушка, в чем моя сила?

Так и узнала Дунья Гюзели, в чем сила супруга, да хитрой старухе про то и рассказала.

«А мне только того и нужно было, красавица, – подумала лиходейка. Теперь исполню свое обещанье царю».

И стала она сторожить, как бы выкрасть хозяйскую саблю да спрятать. А ведь не зря говорится: «И вода спит, один черт не дремлет». Улучила злодейка минуту, сняла ночноюпорой саблю с гвоздя да кинула в глубокий бассейн. Молодец тотчас заболел.

– А ты не тревожься, дочурочка, – сказала старуха Дунье Гюзели. – Уж если я здесь, значит, горе избудем. Не горюй, не кручинься, пойдем лучше в лес, поищем целебных трав. Попоим болящего отваром травяным натощак три денечка – всю хворь как рукой снимет.

Пошла красавица вдвоем со старухой иудой в лес искать целебных трав, а подлая бабка быстрехонько к самой кибитке ее приманила, тайком для отлета кибитку наладила истала уговаривать Дунью Гюзели войти посмотреть: что, мол, за штуку они отыскали – из земли, что ли, выросла иль с неба свалилась? Вошла первой бабка, вошла за ней Дунья Гюзели – кибитка тотчас и взвилась.

Беда! Поняла тут Дунья Гюзели, что бабка ее обманула, сперва испугалась ужасно: не ведьма ли бабка или, может, какая русалка?

Плачет красавица:

– Несчастная я! Да что же со мной теперь будет! Зачем ты так сделала, бабка? Что видела ты от меня плохого? Зачем подняла ты меня в облака и несешь неведомо куда!

– Не бойся, дочурочка! – молвила бабка. – Я тебе зла не желаю. Царицей хочу тебя сделать, в царских палатах жить станешь, а не в дикой пустыне. Правду говорю, не бойся.

Летела, летела кибитка, до царского дворца долетела. Спустились на землю, и повела бабка Дунью Гюзели к царю. Как увидел ее царь, обомлел, сердце так и заколотилось: уж очень приглянулась ему красавица. Да только вот Дунье Гюзели он не понравился: и старый, и больно невзрачен. Смотрит она на него, и будто ворог лютый перед нею, а нецарь в раззолоченном платье, в короне да со скипетром в руке. Но хоть не по сердцу он, а теперь уж ничего не поделаешь. У силы нет правды!

– Ну вот, красавица, видишь? Хоть твой муж и побил у меня много войска, а все же попалась ты мне в руки! Сейчас обвенчаемся, станешь царицей.

– Знать, такая уж моя судьба, – отвечала красавица. – Пойду за тебя замуж… Только ты, царь, сначала устрой, как положено, оглашенье сорокадневное и всем повели, чтобы шли во дворец меня чествовать да красотою моей любоваться. И вот что еще скажу тебе: знаю я дивное средство, могу превратить тебя, царь, в молодого. Как станет тебе двадцать пять, тогда и обвенчаемся. Ладно?