Текст книги "Сказки народов Югославии"

Автор книги: Илья Голенищев-Кутузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

КАК ЧЕРТ ЕДВА НЕ ОЖЕНИЛ СОРОК МОНАХОВ

Близ некоего монастыря был колодец, – на всю округу славился он своей чистой, прозрачной водой. И кто ни пройдет, обязательно с пути свернет, чтобы водицы из колодца испить да посидеть под старой тенистой ольхой, что с незапамятных времен росла на том месте. А как выпьет в жару холодной воды, добрым словом помянет монахов за то, что колодец тут вырыли и много других благих дел сотворили.

Монахов в монастыре было немного, только сорок человек, вели они жизнь святую, соблазнов не ведали и богу всем сердцем служили.

Ужасно злились на них черти, а чертей в тех краях водилось тьма-тьмущая. Каких только каверз они не строили монахам! Да все понапрасну: монахи-то были почти что праведники.

На старой ольхе, у колодца, собирались по ночам черти. Как только пробьет двенадцать, являлся их строгий начальник по имени Вельзевул, и черти давали ему отчет во всех своих плутнях. Вот как-то ночью собрались черти и стали перед Вельзевулом ответ держать.

– Эй, ты! Говори, что делал сегодня! – сердито спросил Вельзевул одного вертлявого чертенка.

– Поссорил двух братьев, – ответил чертенок. – Братья подрались, старший выколол глаз младшему и за то в тюрьму угодил. А я уж судью подучу, чтобы парня повесили: останется после него шесть бездомных сирот.

– Ну что ж, молодец! – похвалил Вельзевул. – Пускай у тебя на вершок подрастут рога. Эй, черти, подать ему стул, принести чубук – пусть покурит… Достоин!.. А ты? Ты что сделал? – спросил Вельзевул у второго.

– Я сына поссорил с отцом, и сын прикончил папашу, да и повесился: жалко родителя стало.

Улыбнулся Вельзевул.

– Ну что ж, молодец! – Эй, дайте-ка парню чубук… Нет, нет – мало!.. Подать наргиле[4]4
  Наргиле – прибор для курения табака (перс.).


[Закрыть] – пусть покурит. Достоин!.. А ты? – спросил он третьего. – Ты что-нибудь сделал сегодня?

– А я, господин, нынче митрополита завлек к потаскухам. Его там изловили да прямо в тюрьму. И чтобы спастись от позора, владыка принял турецкую веру.

Просиял Вельзевул.

– И ты молодец! Ты – герой! Подайте немедленно кресло! И дайте чубук пусть покурит!.. И – кофе!.. А ты?.. Ты что делал сегодня?

Четвертый замялся.

– Да я… Я так… понемножку… Пустяки… Подстрекнул одного запивоху жену убить. Без жены-то – быстрей промотается парень.

– Ну что ж, хорошо. Но до стула еще не дорос, – отвечал Вельзевул.

Так он всех чертей опросил и каждому выдал награду – по заслугам.

А черти, известно, завистливы очень. Всяк старался собратьев своих перещеголять, схватить магарыч покрупнее. Так-то они и соперничали.

И вот один старый искушенный черт возмечтал такую великую пакость сотворить, чтоб сам Вельзевул удивился и в кресло его посадил. Думал черт, думал и придумал наконец! Решил пойти в монастырь и сделаться игуменом. Узнал он, что старый игумен недавно скончался, а нового не назначили. Ну вот, и решил он вконец осрамить монахов: пускай каждый из них оженится вот грех-то будет!

Обернулся черт бородатым монахом, надел долгополую рясу, тихоней, смиренником представился, – кажется, и глаз-то поднять не смеет, мухи и той не обидит! Ну, словом, святее и быть невозможно.

Увидели монахи его добродетели и говорят: нужно бы этого старца игуменом поставить. Писание знает он лучше всех, устав монастырский блюдет строго, на каждой беседемонашеской умный совет подает. Решили они – пусть будет над ними владыкой. А черту того и надо было!

Ну вот, забрал он понемножку все монастырские дела в свои руки, приказывать стал монахам, что кому делать, а как соберутся они в трапезную вкушать пищу – толкует им на свой лад слово божье: это, мол, вот так, а это – вот этак… И наконец стал учить, что нужно монахам скорее жениться, – тогда дьявол не сможет их больше грехом вожделенья смущать. И много тому из Писания примеров привел. А жены, сказал, пусть монашками станут. Он, дескать, и сам бы женился для примера, да стар.

Вот так искушал их проклятый чертяка. И что ж! День ото дня разгоралась искра соблазна в сердцах монахов, что помоложе. А за слепой молодежью и старшие потянулись. Настал день, когда вся братия явилась к игумену, и все в один голос сказали:

– Желаем жениться.

Силен, видно, был этот черт, раз ухитрился сбить с панталыку таких монахов, благочестивых и кротких, чуть ли не святых. Да еще как сбил! Они и его самого молили жениться – пусть, мол, невесту себе выбирает постарше, а им помоложе подыщет. Ну, черт поломался немножко для виду, да и согласился.

Стали совещаться – кому идти за невестами. А дьявол-игумен берет на себя все заботы.

– О чада любимые! Обойду сорок деревень и в каждой подыщу по красавице девушке – в жены вам. А знаете вы, почему деревень будет сорок?

– Не знаем, отче! – отвечают монахи.

– Ну, я вам скажу. Хочу, чтоб вы всюду родных завели и не были больше подобны бесплодному корявому дубу.

Такими речами он окончательно склонил монахов к женитьбе.

Как-то раз встал он спозаранку, собрался в дорогу и вышел из стен монастырских. Монахи с великим почетом его проводили и принялись ждать: что, мол, дальше-то будет? А черт из села в село, из деревни в деревню, и все улещает матерей да отцов: отдайте, мол, дочку в невесты монаху, она и сама непорочной монашенкой станет. Вот так в сорока деревнях сорок девиц и набрал. Родители – шасть в монастырь, спросить, правда ль можно монахам жениться. Услышав, что можно, ушли восвояси, да еще и других убедили, что нет в том никакого греха.

Дивились миряне: да как же, мол, закон разрешает монаху жениться! Но дьявол всем мозги затуманил, и стали люди говорить: это вовсе безгрешно!

А черт-настоятель воротился назад, собрал всех монахов и каждому сказал, на какой из девиц тот жениться обязан – имя невесты сказал и названье деревни. Как узнали черноризцы, что игумен пригожих девиц им сосватал, остались очень довольны и в пояс ему трижды поклонились.

Немного спустя черт-игумен собрал всех монахов и велел им готовить деньги: пора уже делать невестам подарки, таков, мол, в деревнях обычай.

Ну, вынули деньги монахи, отдали. Игумен отправился в город, купил там подарков – для каждой девицы особые, точь-в-точь такие, каких пожелали родные невесты. Подарки взвалил на телегу, привез в монастырь. Назначил он монаха постарше поехать по селам и всех девушек одарить: одной – шаль и серьги, другой – ожерелье и пряжки, а третьей – цветной поясок, сапожки всякие, шубу… Ну, словом, все как было условлено. Монах потихоньку запряг лошаденку, положил на телегу подарки и под вечер двинулся в путь подарки развозить по селам да девушек предупредить, чтобы готовились к свадьбе, а свадьбу назначили через сорок дней.

Вот выехал в поле монах, осенил себя крестным знаменьем. Как раз в эту пору увидел его один из чертей. Не знал он ничего о затее черта-игумена, не ведал о его замысле. Ну, вот и решил он, по злобе исконной против монахов, сбить с толку возницу, отвести от дороги. Крутил да вертел его так, что несчастный и впрямь в трех соснах заблудился и увяз вместе с возом в болоте.

Тут черт мгновенно исчез, а старый монах диву дался – как же это случилось, ведь вон монастырь-то – близехонько! Отпряг он коня, стал телегу тащить из болота… Куда там! Потянет, рванет, а телега все глубже уходит в тряси-ну, – болото-то было бездонное! Ой, беда! Стал ждать, не поможет ли кто из прохожих. Никто не идет! Хотел возвратиться назад, в монастырь – да ведь стыдно! Решил подождать: может, утром кто-нибудь вызволит. А чтоб уберечься от диких зверей, монах решил пойти к колодцу, забраться на дерево и спрятаться там на ночь. Прибрел он к колодцу, вскарабкался на старую ольху и притаился в листве.

Вот пробило полночь. Слетелись к ольхе, как обычно, все окрестные черти, явился и сам Вельзевул. Стал он расспрашивать – кто из чертей как напакостил нынче. Дошло наконец и до черта-игумена. Тот все рассказал: как обвел он монахов вокруг пальца, как убедил их жениться, как нынче отправил монаха с подарками по деревням и велел сказать, чтобы невесты готовились к свадьбам, – ну, словом, поведал все, что он сделал. Как только он кончил, великою славой прославил его Вельзевул, велел принести парадный стул и лучший чубук дал, с большим янтарем, из чужих краев привезенный.

– Ха-ха-ха! Вот позор, коль оженятся сорок монахов! – сказал Вельзевул. – Да ты, друг, молодчага! Скажи только: что же ты делаешь в храме, когда «Отче наш» читают? Ведь это для нас, для чертей, хуже смерти!

– О, я придумал неплохо! – ответил ему черт-игумен. – Как только настает время читать «Отче наш», я вон выхожу, будто нужду справить, а потом возвращаюсь. Вот и вся недолга!

– Да ты молодец! – повторил Вельзевул. – Добейся своего, жени монахов, и я награжу тебя, милый, по-царски: громадные, ветвистые рога носить будешь.

Тут черт, одурачивший монаха-возницу, с перепугу забыл порядок – не стал дожидаться, пока его спросят, а тут же признался, как он нынче монаха, да еще и с возом, в болото завел.

– Ох, чтоб ты ослеп! – закричал черт-игумен. – Да ты понимаешь, болван, какую ты глупость содеял?

– Скорее бегите в болото! – крикнул чертям Вельзевул. – Повозку из трясины вытащить, лошадь хорошенько отмыть и пусть на лучшем лугу пасется. А этому дурню немедленно всыпать! Пятьсот батогов ему! Живо!

А тут уж и ночь на исходе. Вскоре петух закричал. Сразу черти исчезли. Монах немедля пошел в монастырь, да все и рассказал. Лишь тут раскусили монахи, в чем дело! «Ох, грешники! Что мы хотели делать! Срам-то, срам-то какой! Господь бы нас наказал и обрек на мучения адские!»

Припрятала братия старика возницу, коня увели с глаз долой, стали ждать. Вышел черт-игумен служить заутреню, все идет как по маслу, и вот пора уж читать «Отче наш». Игумен – к выходу, а монахи заперли все двери и окна и давай ладаном кадить. Черт заметался, запрыгал – и лопнул, будто кто из пушки выстрелил: тррах!

Вот так-то спаслись монахи из адских когтей, постом и молитвами искупили свои прегрешенья, да и в награду за веру и стойкость в святцы попали.

Македония. Перевод с македонского Д. Толовского и Н. Савинова

УДИВИТЕЛЬНОЕ ДЕРЕВО

Жил некогда король, и росло в его королевстве высокое дерево – такое высокое, что вершины его не было видно. Очень хотелось королю узнать, сколь высоко то дерево и что на нем растет. Послал он во все концы королевства гонцов, повелел оповестить всех: коли найдется такой молодец, что взберется на макушку дерева и сорвет с него плоды, тому молодцу король отдаст свою дочь в жены и завещает ему королевство. Много людей пришло попытать счастья, да никому не удалось достигнуть вершины, а иные сорвались с дерева и убились.

Вздумал попытать счастья один удалец из дальних краев. Пошел через дремучий лес, и повстречался ему пастух. Спросил его молодец, той ли дорогой он идет. И видит – на ногах у пастуха какие-то железные крючья, вроде звериных когтей. Молодец полюбопытствовал, что это такое. Пастух сказал, что с такими крючьями он быстро влезает на деревья, спасаясь от диких зверей. Молодец, хоть и одет был в богатый наряд, предложил пастуху поменяться с ним платьем. Но в придачу попросил те железные когти. Пастух рассмеялся, подумал, что прохожий шутит: экая блажь – менять красивую одежду на лохмотья. Но, увидев, что молодец и вправду хочет меняться, согласился и, кроме господской одежды, получил еще вдобавок много денег.

Вот пришел молодец в королевский город, переоделся, только железные крючья оставил при себе, да прямехонько к королю – низко ему поклонился и сказал, зачем пожаловал. Король дал ему дозволение. Тогда молодец захватил с собой железные когти, взял всякой снеди на семь дней и полез на дерево. Смотрят на него люди и дивятся, как ловко он карабкается. Но вот уже три дня и три ночи взбирается молодец на дерево, а на стволе все нет ни единого сука. Лишь на четвертый день в вышине показались вроде как бы ветви, а на седьмой день увидел он, что не ветви то были, а дворец. Добрался он до дворца и постучался в железную дверь. Вскоре послышались шаги, дверь отворилась, и он увидел красавицу девушку. Она пригласила гостя войти, повела его в серебряный зал и попотчевала всякими яствами и вином. В замке жили три заколдованные девицы. Молодец остался у них ночевать, – ведь он не спал целую неделю.

Утром разбудили его девицы, накормили вкусными кушаньями, а потом самая красивая из них говорит:

– По пути к вершине встретятся тебе еще два дворца. До первого будешь лезть четырнадцать дней. Живут в том дворце шесть девиц, они тебе и расскажут, как быть дальше. Вот тебе ломоть хлеба. Как проголодаешься, захочешь пить или устанешь, лизни его, и тотчас пройдут и голод, и жажда, и усталость.

Минуло уже десять дней, а замка все не видать. На одиннадцатый день что-то заблестело в вышине, а на четырнадцатый молодец постучался в дверь чудесного дворца из чистого золота. В золотом дворце девицы встретили его так же радушно, как и в серебряном, накормили, напоили, спать уложили, а наутро сказали:

– Над нами есть еще один дворец. Три недели будешь добираться до него. Живут там девять девушек, они-то и расскажут тебе, как достигнуть вершины дерева.

На прощанье девицы дали ему ломоть хлеба, – стоит, мол, его лизнуть, как пройдут и голод, и жажда, и усталость. В третьем дворце, построенном из драгоценных каменьев и прекрасных жемчужин, встретили молодца так же приветливо, накормили, напоили и оставили ночевать. Здесь жили девять девушек, у одной из них были золотые волосы. От нее молодец узнал, что до вершины придется ему лезть целый месяц.

– Там найдешь пять золотых плодов, – сказала девушка, – три справа и два слева. Те, что справа, срежешь вот этими ножницами. Но горе нам, если ты срежешь те, что слева. Дерево сильно закачается и повалится вместе с дворцами, и все мы погибнем. Как сделаешь свое дело, тотчас же спускайся на землю. Там собралось великое множество людей, все ждут не дождутся тебя: хотят узнать, какие плоды ты принесешь, и услышать, что было с тобой в пути. Но ни одной живой душе, даже королю, не сказывай про то, что ты видел и слышал. А наутро жди нас у большой дороги. Мы поедем в алмазной карете, запряженной золотыми конями. Мчатся те кони быстрее птицы. Успеешь до кареты дотронуться – чары разрушатся, не успеешь – дьявол увезет нас в замок без окон и дверей.

Спустился молодец на землю. Народу видимо-невидимо, все допытываются, что он видел и что так долго делал на дереве. А он знай себе помалкивает, даже от короля свою добычу утаил. Наутро встал спозаранку и отправился в условленное место поджидать карету. С первыми лучами солнца заклубилось вдали небольшое облачко пыли. Все ближе, ближе, наконец совсем близко; вот уже и карета видна. Но она вихрем промчалась мимо, молодец не успел до нее дотронуться.

Совсем было голову потерял он от горя. А когда немного успокоился, пошел к королю, поведал ему все без утайки, показал три золотых плода и сказал, что пойдет искать по белу свету замок без окон и дверей.

Вот уж два месяца блуждает молодец по белу свету, а про замок без окон и дверей и слыхом не слыхать.

На исходе третьего месяца заплутался он в темном лесу. Под утро видит вдали, на холмике, вроде как свет брезжит, молодец и свернул в ту сторону. Подходит к тому местуи видит – стоит покосившаяся избушка. А жила в избушке Луна. Смело постучал он в ветхую дверь, загремел ржавый засов, дверь отворилась и – о ужас! Молодец даже отшатнулся: перед ним страшенная старуха, а в руках у нее горящая лучина. Была та старуха стара, как мир, велика, как дуб, черна, как головешка, глазищи что плошки, волосы – как лошадиная грива, а уж худа, тоща – ну, кожа да кости. Старуха была матерью Луны. Поглядела она сердито на гостя – спрашивает, зачем пожаловал. Молодец ответил, что ищет замок без окон и дверей, не укажет ли она к нему дорогу. А старуха отвечает:

– Уж много тысяч лет не отлучалась я из дому больше чем на час. Откуда ж мне знать про такой замок? Вот моя дочь Луна, наверное, знает про него ведь она каждую ночь обходит весь свет. А сейчас ступай прочь, как бы худа не было. Скоро Луна вернется, и коли застанет тебя здесь, берегись: разорвет в клочки!

Стал бедняга молить бабку, чтоб не прогоняла его, а спрятала бы в каком ни на есть закутке и выведала у дочки про замок, а когда она уйдет, все и рассказала б ему. Так слезно он упрашивал, что старуха сжалилась и спрятала его под лестницей. Вот пришла домой Луна и уже с порога почуяла человечий дух. Спрашивает мать, не прячет ли та человека. Поначалу мать отнекивалась, но Луна так разбушевалась, что пришлось рассказать все без утайки. Взмолилась старуха, просит смилостивиться и помочь беднягенайти замок без окон и дверей, – если, конечно, Луна знает, где тот замок воздвигнут. Сжалилась Луна над молодцом, велела вылезти из-под лестницы и говорит ему:

– Рада б тебе помочь, да сама я про такой замок не знаю, не ведаю. Да будет тебе известно, что я еще никогда не освещала всей земли. Верно, замок тот таится в какой-нибудь пустыне, куда я еще не заглядывала. Иди-ка ты лучше к Солнцу, оно видит больше, чем я. Может, Солнце и укажет тебе дорогу к замку.

Долго плутал молодец по лесу, но все не находил замок Солнца. Наконец разыскал его и вошел туда. Дома была только мать Солнца. Она была еще старее и страшнее матери Луны. Смилостивилась и она над гостем, спрятала его и обещала расспросить про замок. Вернулось вечером Солнце домой и ну бранить мать за то, что пустила в дом человека.

Услышал это несчастный, вышел к Солнцу и так горестно стал просить пособить ему в беде, что Солнце сжалилось над ним и говорит:

– Может, и есть на земле такой замок, да я про него не знаю. Я тоже не во все уголки земли заглядываю. Вот Ветер – тот продувает все дыры и должен знать про все на свете. Ступай к нему!

Три дня искал молодец дом Ветра. Наконец нашел. На счастье, в ту пору был дома Главный Ветер. Поведал молодец ему свою печаль и попросил пособить. Ветер слушал внимательно, а как молодец закончил, взял дудку и заиграл на ней, да так громко, что его услышали все ветры на свете. Тотчас примчались они, но о замке без окон и дверей никто и слыхом не слыхал. Один ветер припоздал, – у него разболелась нога, и он отстал от других. Он прибежал через час и рассказал про замок без окон и дверей. А если Главный Ветер не верит, то пусть сам пойдет и посмотрит. До того замка ветрам не более четверти часа ходу, а для человека – несколько лет. Жаль стало Главному Ветру беднягу, – и он велел сплести большую корзину – в корзине нести человека будет сподручнее. Вот сплели корзину, молодец влез в нее, а Главный Ветер подхватил ее и в мгновенье ока доставил к самому замку. Стал Ветер оглядывать замок – нет ли какой щелочки, чтоб забраться внутрь. На самой высокой башенке заметил он маленькую дырочку. Пробрался через нее и с такой силой пронесся по замку, что стены задрожали. В замке были восемнадцать девушек да еще дьявол со своей матерью. Все девушки, кроме Золотоволосой, были мертвы. Золотоволосая считалась самой большой грешницей, а потому ее дьявол обрек на великие муки – умереть последней, чтобы она перед смертью видела мученьясвоих подруг. Схватил Ветер дьявола и что было мочи швырнул его через дыру наружу и там так его измолол, что от дьявола остались только пыль и прах. Потом ухватил Ветер мать дьявола да так тряхнул, что у нее все косточки затрещали. Повелел он рассказать, как девушек извели. Юлит старуха, твердит, что-де она про то и знать ничего незнает, потому как это дело рук ее сына. Пригрозил Ветер и с ней разделаться, как с дьяволом, коли будет запираться. Струхнула старая дьяволица и рассказала все начистоту. Пришлось ей открыть и то, как девушек можно оживить: в шкафу спрятана кропильница, если обрызгать из нее девушек, они сразу оживут. Взял Ветер кропильницу, окропил на пробу одну девицу, и та ожила. Тогда схватил он старуху, швырнул в дыру и измолол, как и дьявола. Потом оживил одну за другой всех девушек и вдохнул силы в Золотоволосую, – она едва дышала. Перенес потом всех по очереди в корзину, а замок разрушил.

Спасенных девушек вместе с молодцом Ветер благополучно доставил к королевскому дворцу. Да только женился молодец не на королевне, а на Золотоволосой. И жили они в любви и согласии долгие-долгие годы.

Словения. Перевод со словенского И. Макаровской

ДЕВИЦА-ЛЯГУШКА

Жили-были на свете муж с женой. Подошла старость, а детей у них все нет да нет. И муж и жена день и ночь молили бога послать им ребеночка – пусть хоть крошечного лягушонка! И что ж! Бог смилостивился над ними, – через девять месяцев родила женщина, но кого бы вы думали? Лягушку! Они и ей были рады – все лучше, чем ничего!

Лягушка редко заходила в дом, больше всего любила сидеть в винограднике. Старик с утра до вечера копался там, и жена каждый день приносила ему на виноградник обед. Но вот однажды почувствовала она, что от старости совсем ослабела. Ноги у нее разболелись, с места сдвинуться не дают – где уж тут мужу обед нести! Тут прискакала со двора дочка-лягушка (ей уже минуло четырнадцать лет) и говорит:

– Матушка, ты уже старенькая, невмоготу тебе носить отцу обед. Давай лучше я снесу!

– Дорогая моя дочка-лягушка, да разве можешь ты снести обед?! У тебя ведь даже рук нет – чем же ухватишь горшок с едой?

– А ты поставь его мне на спину, привяжи к лапкам – и ни о чем не беспокойся, – сказала лягушка.

– Ну что ж, попробуй!

Старушка поставила горшок ей на спину, привязала к лапкам и проводила свою дочку из дому. Лягушка потихоньку, полегоньку добралась до садовой ограды, а калитку открыть не может, да и перескочить через ограду с ношей нелегко, – и стала она звать отца. Подошел старик, взял горшок с едой и пообедал. А лягушка попросила отца посадитьее на черешню. Старик сделал, как просила лягушка, и она песню запела. Голос ее разносился далеко вокруг, и был он так красив и звучен, будто пела это не лягушка, а волшебница-вила. Как раз в ту пору охотился поблизости королевич. Услышал он дивное пение, а когда песня смолкла, подъехал к старику и спросил, не знает ли он, кто так чудесно поет. Старик ответил, что никого вокруг не видать – только ворон мимо пролетел.

– Прошу тебя, скажи, кто поет на твоем винограднике. Если молодец будет мне побратимом, если девица – невестой!

Но старик побоялся признаться королевичу, да и стыдно ему было. И королевский сын ни с чем уехал домой.

На другой день лягушка опять принесла обед старику отцу, он посадил ее на черешню, и она снова запела. А королевич уж тут как тут. Вздумалось ему поохотиться на старом месте, может, еще раз услышит волшебную песню и узнает, кто так поет. Лягушка между тем заливалась соловьем сидя на черешне, и голос ее разносился далеко вокруг. Когда песня смолкла, королевич подъехал к старику и стал допытываться, кто пел на его винограднике. Но старик знай отнекивается.

– А кто же тебе обед принес? – спрашивает королевский сын.

– Да я сам принес, – отвечает старик. – Пошел было домой обедать, но так устал, что не мог проглотить ни кусочка, вот и взял обед с собою на виноградник.

– Ах, что за песня! Так и хватает за сердце! Ты, верно, знаешь, старик, кто тут пел! Доверься мне! Если добрый молодец – будет он мне побратимом, если девушка – невестой!

Не выдержал старик и говорит:

– Сказал бы я, да стыдно! Боюсь, как бы ты не рассердился!

– Не бойся, говори все!

Старик и признался королевичу, что поет его дочь-лягушка.

– Пусть она спустится с дерева.

Лягушка спрыгнула на землю и снова запела. А у юноши сердце затрепетало от счастья, и говорит он лягушке:

– Будь моей невестой! Завтра во дворец придут невесты двух моих старших братьев. Король, мой отец, объявил: чья невеста принесет самый прекрасный цветок, та и станет королевой. Ее мужу, а своему сыну, передам, мол, я королевскую корону. Приходи и ты во дворец и принеси свой любимый цветок.

Отвечает ему лягушка:

– Хорошо, я приду во дворец, если ты хочешь. Пришли мне только белого петуха, и я прискачу к тебе верхом на петухе.

Королевич уехал и прислал невесте белого петуха. А лягушка отправилась к Солнцу и попросила у него платье. На следующее утро лягушка оседлала петуха и, захватив с собой солнечное платье, поскакала во дворец. Стража у ворот не хотела было ее пропускать, но лягушка пригрозила пожаловаться королевичу, и караульные тотчас распахнули перед ней ворота.

Как только въехала она в городские ворота, петух обернулся белым конем, а лягушка превратилась в самую красивую девушку на всем свете. Одета она была в солнечное платье, а вместо цветка держала в руке пшеничный колос.

Такой явилась девица-лягушка в королевский дворец. Вот подходит король к невесте старшего сына и спрашивает, какой цветок она принесла. Девушка протянула ему розу. Невеста среднего сына подала королю гвоздику. Обернулся король к невесте младшего сына и увидел в руке у нее пшеничный колос.

– Ты принесла самый прекрасный и полезный цветок! Видно, понимаешь, что без хлеба нельзя прожить. А раз ты это понимаешь, значит, из тебя выйдет хорошая хозяйка. Зачем нам цветы да роскошь? Выходи замуж за моего младшего сына, и я передам ему королевскую корону.

Так лягушка и стала королевой!

Хорватия. Перевод с сербскохорватского Т. Вирты