Текст книги "История Бирмы"

Автор книги: Игорь Можейко

Соавторы: Антон Узянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

Паганскому государству во многих сферах была свойственна двойственность, проистекавшая от молодости государства, от того, что наряду с «новым» центром государства, Паганом, существовала и оказывала большое влияние на его жизнь долина Чаусхе – родовой центр бирманцев. Эта двойственность выражалась во многих сторонах жизни государства, начиная с его административного устройства и кончая правовыми нормами, так что под оболочкой средневекового царства можно проследить родо-племенную структуру мранма.

Государство делилось на округа, называвшиеся каруинами, туиками и нуиннамами. Каруины были расположены в центре страны; они, как уже говорилось, были местом первоначального поселения бирманцев. И в административном и в правовом отношении каруины находились в привилегированном положении. «Туики», что значит «ограда», или «строение», были организованы на землях, присоединенных бирманцами в первой половине XI в. Туики располагались обычно по берегам рек в Средней Бирме. Несколько туиков объединялось в «клий» (провинцию). Паган был центром туика.

За пределами туиков лежали «нуинмамы» – завоеванные земли. Эти земли включали монские города, порты дельты Иравади и некоторые горные районы. По границам нуиннамов стояли многочисленные крепости – «мруи» (теперь это слово превратилось в бирманском языке в «мьо», что значит город вообще). Особенно многочисленны были эти крепости по северной и восточной границам. Гарнизонную службу несли там как бирманские войска, так и вассальные горцы. Наконец, внешним поясом государства было кольцо вассальных племен, плативших дань Пагану и поставлявших воинов. В горы, где обитали эти племена, периодически направлялись «экспедиции» за рабами.

Самой мелкой административной единицей во всех сельских округах была деревня «рва», в городах – квартал «арап».

Сам Паган, в отличие от многих других городов Бирмы, не был укреплен. Уже к концу XI в. он вышел за пределы стен, а новые стены возводить не стали. Пока это было экономически возможно, Пагану не грозили враги и надобности в таком громадном сооружении не возникало. Тогда же, когда существованию Пагана стали реально грозить соседи, его цари уже не обладали возможностью построить стену вокруг города с миллионным населением, раскинувшимся на много километров вдоль берега Иравади.

Во главе Паганското государства стоял царь, власть которого, по утверждению хроник и надписей, была абсолютной. Царь считался «воплощением Будды», «господином всех», «хозяином всей воды и земли»… Все сделки могли совершаться только с санкции царя, царь был волен в жизни и смерти любого из подданных, он выбирал себе наследника и т. д.

Однако в действительности царь, в отличие от других монархов того времени (кхмерского, например), не объединял в своем лице власть светскую и духовную. Цер-ковь всегда сохраняла определенную независимость. И когда в XIII в. глава церкви в знак протеста против действий монарха покинул страну, это сильно подорвало позиции монарха.

Кроме того, как бы ни подчеркивал царь абсолютность своей власти, он всегда был вынужден считаться с каруинами. Именно они передали трон Тилуин Ману, и это хорошо помнили последующие цари. Да и выбор наследника еще не обусловливал спокойного перехода власти к нему. История Паганской династии представляется исследователю клубком убийств и узурпации. Редко кто умирал естественной смертью и мало кто из царей мирно вступал на престол. Из 14 царей Пагана лишь о двух можно сказать наверняка, что они не были убиты, и только в пяти случаях престол перешел к преемнику без междоусобной войны.

Вопросы престолонаследия в Бирме и в последующие века были сложны. Множество жен и наложниц, десятки принцев и борьба различных родов за престол обычно приводили к трагедии, и вплоть до XIX в. назначение престолонаследника при жизни царя зачастую было равнозначно вынесению наследнику смертного приговора, ибо против него ополчались все дворцовые клики.

Непосредственно ниже царя на социальной лестнице находились «аматы» (министры). Название это произошло, видимо, от санскритского слова «аматья» – так на-зывались в Индии первых веков нашей эры крупнейшие сановники государства. В конце XII в. мы находим в надписи упоминание о «совете министров» – в него входили пять аматов, которые делили между собой обязанности главного министра «махасман», верховного главнокомандующего, верховного судьи, министра финансов и главного регистратора и одновременно были наместниками ключевых провинций. Впрочем, обязанности министров не были строго разграничены. Скорее их можно считать главными советниками царя. Даже такая должность, как главнокомандующий, закреплялась за определенным человеком только на период военных действий. Каждый из министров выполнял и судейские обязанности.

Труднее разобраться в функциях чиновников более низких рантов. Надписи, упоминающие о том или ином должностном лице, полагают, что его обязанности и права известны читателю, и не пускаются в объяснения. Обычно мы встречаемся с ними при отчетах о тех или иных сделках или судебных процессах. (Большинство надписей посвящено именно этим проблемам – прочие темы не считались достойными того, чтобы их запечатлевать на камне, а пальмовые листья и бумага не сохранились.)

Наиболее часто встречается в надписях титул «сукри». Он мог употребляться самостоятельно и в сочетании со словами «рва», «туик», «клий», когда он значил соответственно начальник деревни, туика, провинции. Бывали и такие должности, как «кисукри» – начальник житницы, «туин сукри» – межевой чиновник и т. д. Скорее всего, слово «сукри» было административным термином, означавшим «начальник», «управитель», и относилось к различным степеням власти – от губернатора провинции до управляющего житницей.

Должность сукри могла иногда передаваться по наследству. Сукри, особенно рва сукри каруинов, были важными персонами. Почти каждый из них в дополнение к основному званию имел также ряд титулов, указывающих на образованность и знатность. Звание сукри могли носить и женщины, которые в Пагане пользовались сравнительно большими правами и могли заключать сделки, занимать посты в монастырской иерархии и весьма высокие административные должности.

В надписях встречаются упоминания и о других должностных лицах. Это, например, «калан» и «сампьян» – крупные сановники, занимающие посты непосредственно за министрами и связанные обычно с судейскими функциями. В отличие от сукри они не управляли территориями.

Целый ряд чинов и должностей встречается только в связи с каруинами. Другие должности относятся к военным. Часто упоминаются мелкие чиновники: сборщики налогов, писцы, чиновники, ведающие установкой межевых столбов, и др. Наконец, множество специальных должностей существовало при дворе, начиная с много-численных придворных дам и кончая астрологами, музыкантами, веерничими, держателями ящика с бетелем и т. д.

7. Социальная структура Паганского царства

Социальные категории паганского общества к концу XII в. были уже определены, но еще не успели «затвердеть» – ведь со времени рождения этого общества прошло чуть больше 100 лет. Права свободных земледельцев и ремесленников ничем формально не ограничивались, и крестьяне могли, например, выступать в судебных делах соперниками знати и церкви. Даже раб, внеся определенную сумму за свое освобождение, становился равноправным членом общества. Подобная социальная структура государства обеспечивалась сохранявшим силу в Пагаие обычным правом – решения судей диктовались зачастую не кодексами, разработанными недавно, а обычаями племен мранма, которые ревниво оберегались каруинами.

Основой социальной структуры Паганского государства можно считать деление на свободных и зависимых членов общества. В число свободных входили чиновники, купцы, монахи, ремесленники и, наконец, свободные земледельцы – «асаны». Низший слой общества составляли несвободные производители – «чваны», имевшие множество подразделений.

Аристократия Пагана (как старая, родовая, так и новая, окружающая царя) и крупное чиновничество составляли весьма немногочисленную высшую прослойку об-щества. К ней примыкали чиновники (их было немало в этом государстве), офицеры, торговцы, ростовщики. Паган стоял на важных торговых путях Юго-Восточной Азии, и потому торговцы и ростовщики были большой силой в царстве. Их имена нередки в надписях, где говорится о строительстве пагод, богатых пожертвованиях монастырям и храмам, покупке рабов и скота.

Основная масса свободного населения Пагана – ремесленники, рудокопы, крестьяне – обычно не имели возможности делать дары церкви и надписей почти не оставили. Однако и о них можно кое-что узнать из надписей, сделанных по приказу аристократов и царей. Построив пагоду, они, чтобы не забыли потомки, заказывали об-ширную надпись на камне, в которой перечислялось, сколько рабочих трудилось на строительстве, сколько и за что им платили, сколько и чего они съели. Эти надписи – интереснейший источник сведений как об экономике паганского общества, так и о социальном его составе.

Впрочем, в тех немногих случаях, когда в надписи появляется асан – в качестве ли свидетеля при сделке или продавца сельскохозяйственных продуктов, – о его со-циальном и правовом положении не говорится. Единственное, о чем можно сказать с уверенностью, это что асаны были свободными земледельцами и что в Паганском царстве существовала сельская община. В немногочисленных надписях, в которых крестьяне фигурируют в качестве стороны в сделке или судебном процессе, отмечается, что земля «такая-то» принадлежит «асанам деревни такой-то», т. е. крестьяне выступают кол-лективно.

Чванов, или несвободных производителей, низший слой паганского общества, принято называть рабами. Однако это не всегда соответствует истине, и в понятии «чван» существует множество подразделений, статут которых различен. Главным источником их поступления были войны и набеги, но можно было попасть в чваны за долги.

Чваны делились на две большие категории – частных чванов и пагодных, или монастырских. Если частные чваны чаще всего использовались в домашнем хозяйстве, то в монастырях они выполняли всевозможные функции, как бы дублируя свободных в миру. Именно таких чванов можно считать рабами. Но иногда монастырям дарили в качестве чванов целые деревни крестьян с землей и садами. Таких чванов, т. е. крестьян, прикрепленных к земле, можно считать крепостными, отдававшими свой прибавочный продукт монастырю.

В пагодные рабы могли отдавать и знатных людей, вплоть до принцев. В таких случаях пагодные чваны были лишь «рабами божьими», ограниченными социально, но не экономически. Известны даже случаи самопосвящений в чваны.

Владелец мог отпустить чвана на волю, и мы имеем письменные подтверждения, что такие случаи были в Пагане. С согласия хозяина чван мог стать монахом.

Таким образом, можно сделать вывод, что «чван» является сложным собирательным понятием, включающим и рабство с несколько патриархальным оттенком (так, при продаже семьи не дробились), и крепостничество, и коммендацию.

Сложными были в Пагане и земельные отношения. Земли делились на государственные, частные и монастырские. Формально собственником всей земли был царь, однако на практике его права были ограничены обычным и феодальным правом. Особенно это относилось к монастырям, которые пользовались определенным иммунитетом; количество земель, находившихся в их пользовании, непрерывно увеличивалось, что привело в XIII в. к конфликтам между монастырями, ставшими «государством в государстве», и центральной властью.

В Пагане сложилась восточная деспотия, в системе которой на протяжении длительного периода складывания феодализма прослеживаются значительные элементы рабовладения при одновременном сохранении сильного влияния родоплеменных отношений. Если к этому прибавить, что социальные отношения в бирманских районах Пагана весьма сильно отличались от отношений в областях, населенных другими народами, находившимися в ряде случаев на более низких ступенях социального развития, то станет понятной сложность структуры этого государства. Она усугублялась наличием в стране множества буддийских монастырей, интересы 'которых далеко не всегда совпадали с интересами государства в целом.

Все это обусловило внутреннюю неустойчивость Паганского государства, привело к появлению в нем, наряду с центростремительными, центробежных тенденций, к чередованию периодов подъема и упадка.

8. Темный период; война с Цейлоном

Очередной период смут и невзгод наступил во второй половине XII в. Хроники практически обходят это время молчанием, уверяя, что он ничем знаменательным в исто-рии Пагана не отмечен и что за эти годы на престоле сменилось несколько незначительных царей. Единственное, о чем они сообщают, это о религиозных реформах в самом конце XII в.

Царь Кансу I, согласно хроникам, был убит в 1167 г. своим сыном Нарату, который правил до 1170 г. Также лишь три года отводят хроники его преемнику Наратейнке, и только в 1174 г. престол надолго занял Нарапатиситу (Кансу II),

При описании правления двух «краткосрочных» властителей хроники не жалеют черной краски. Особенно отвратительным представлен Нарату – отцеубийца, узурпатор и отравитель, преступления которого были так велики, что многие монахи бежали на Цейлон. Его убил, сообщают хроники, чужестранец «князь Патейкая».

Однако в описании этого краткого периода бирманские хроники полностью расходятся с современными им надписями. Надписи сообщают, что в 1165 г., т. е. за два года до принятой даты убийства Кансу, на престол вступил Имто Сьян (Нарату). Он начал строительство большого храма Дхаммаянджи, но в том же году оно было прервано, что необычно для Пагана, в котором строительство храмов всегда доводилось до конца.

За разрешением этого противоречия следует обратиться к хроникам и надписям Цейлона.

В цейлонской надписи Девангала говорится: «Царь Араманны сказал: Мы не будем заключать договора с Ланкой. И тогда его Величество царь Ланки сказал: по-грузите людей на тысячу кораблей и идите походом на Араманну». Далее сообщается, что полководец Кит Нуварагал, подчиняясь этому приказу, «взял штурмом город Кусумья и… через пять месяцев царь Араманны направил послов со словами: мы заключим договор».

Надпись Девангала датируется 1165 г., Араманна – это Раманадесса, т. е. Паган, Ланка – Цейлон, Кусумья – Бассейн. В этом году, как следует из бирманских надписей, было прервано строительство Дхаммаянджи. Значит, в 1165 г. цейлонский царь посылал военную экспедицию против Пагана и взял бирманский город Бассейн в дельте Иравади.

Цейлонская хроника Чулавамса дополняет надпись рядом деталей. В ней говорится, что бирманский царь прекратил торговлю с Цейлоном и арестовал цейлонские грузы на Тенассеримском побережье; кроме того, бирманцами была захвачена цейлонская принцесса, которую везли в жены кхмерскому царю в Ангкор. Тогда цейлонский царь Параккама Баху приказал построить большой флот, который был организован и снаряжен за пять месяцев. Военачальник по имени Китти взял город Бассейн, а другой полководец, Аддика, направился с отрядом дальше к северу, взял столицу бирманцев Уккаму, убил царя и на вечные времена присоединил Бирму к Цейлону.

Несомненно, цейлонская хроника кое-что преувеличивает. Так, если бы цейлонские войска и в самом деле брали Паган, вряд ли бирманские хроники и надписи смогли бы полностью умолчать об этом. К тому же в современной событиям цейлонской надписи о захвате Пагана и вообще о походе вверх по Иравади не говорится, а ведь цейлонскому царю не было смысла умалчивать о таком достижении. Однако с полной очевидностью можно утверждать, что в 1165 г. цейлонские войска действительно вторглись в Бирму и паганскому царю пришлось пойти на унизительный мирный договор. Могло быть и так, что Имто Сьян – Нарату погиб в боях против сингалов. Это косвенно подтверждается бирманскими хрониками, которые говорят, что он погиб от руки иностранца.

Но цейлонская надпись уверяет, что мирный договор был заключен бирманским царем. Значит, в Пагане находился все-таки какой-то царь. Вряд ли это был Наратейнка хроник, потому что о нем не сообщает ни одна надпись; даже надпись с горы Тецо, перечисляющая паганских царей XI и XII вв., ничего не говорит о нем, а после царя Имто Сьяна помещает непосредственно Кансу П. Можно предположить, что Кансу II вступил на престол вскоре после нападения цейлонцев и Имто Сьян процарствовал всего полгода. Возможно также, что Имто Сьян не был убит и правил до 1174 г., т. е. до общепринятой даты вступления на престол Кансу II. В любом случае с его именем были связаны весьма трагические события в истории Бирмы и прекращение строительства хра-ма Дхаммаянджи, и это сделало его личность весьма непопулярной у хронистов.

Действительные события этих лет были давно уже забыты, и осталась, как это бывает, только плохая репутация царя. Это не единственный случай в бирманской истории: так было с Ман Лулаиом, который имел несчастье не справиться с восстанием монов; так было и с царями XIII в., которые не смогли спасти разваливающееся Паганское царство.

Хроники всегда помимо чисто исторических задач выполняли задачи пропагандистские. Они составлялись в монастырях, а начиная с XVII в. – и при дворах государей. Они были не только воспоминаниями о прошлом, но и уроком для будущих властителей. Паганский период с течением времени все больше приобретал ореол «золотого века», и в описание его с каждым новым столетием, с каждой новой хроникой все больше вплетались назидательные элементы. Особенно характерно это было для хроник, которые создавались в тяжелые для Бирмы времена, в годы смут и междоусобиц.

9. Религиозные реформы и политические события конца XII – начала XIII в.

Имя Кансу II обычно связывается с религиозными реформами, которые он проводил с помощью цейлонских монахов. Вполне вероятно, что после заключения мира с Цейлоном отношения между двумя странами улучшились и Цейлон стал «поставщиком» ортодоксальной буддийской идеологии. Выработка норм богослужения и организационных принципов церкви, попытка ограничить рост ее богатств и земельных владений были в интересах центральной власти, тем более что, судя по будущим со-бытиям, в народе зрело недовольство буддийской церковью.

В конце XII в. не было крупных военных походов. В соседних землях укрепились государства, способные противостоять Пагану, и Паган перешел к обороне, пытаясь хотя бы сохранить достигнутое. Впрочем, при Кансу II еще велось обширное храмовое строительство, и один из крупнейших и наиболее самобытный бирманский храм, Годопалин, был создан именно в эти годы.

Наследовал Кансу II его сын Натомья (1211–1231). Если верить хроникам, он был младшим из пяти сыновей Кансу II и его избрание на престол было предопределено свыше, ибо царский зонт, символ власти, склонился в его сторону (традиционное имя этого царя Тхиломинло – «тот, на которого указал зонт»). Однако надписи и здесь вносят поправки в версию хроник. Натомья не был младшим из братьев: «старшие» – сыновья сингальской принцессы (опять косвенное свидетельство тесных взаимоот-ношений этих лет с Цейлоном) – были моложе его. Вопреки уверению хроник между братьями не было единства и они не прожили всю жизнь в мире и согласии. Один из братьев, Пьмкхи, поднял восстание, в котором приняли участие второй брат, Оингаиикан, и даже сын самого Натомьи, Клаква. Восстание было подавлено, и все его руководители, за исключением Клаквы, были казнены.

К правлению Натомьи относится война на севере, представлявшая, очевидно, попытку оградить Паган от наступления шанов и других горных племен. В 1228 г. Натомья наградил военачальника Лаккану Лавея за храбрость «в Таконской войне». К этому же времени относится упоминание о строительстве на севере крупной крепости Каунсин. Она стала центром обороны севера, и туда назначались самые надежные вельможи: в 1236 г., например, ее начальником был командир царских телохранителей.

Несмотря на реформы, проведенные Кансу II, раскол в буддийской церкви все-таки произошел. Характер этого раскола, шедшего снизу, обусловливался недовольством народа и рядовых монахов обогащением церкви. Буддийские монастыри в Бирме настолько отдалились от идеалов бедности и смирения, предписываемого догматами буддизма, что авторитет церкви стал катастрофически падать. Многие монахи уходили в леса и становились аскетами.

Это явление характерно не только для Бирмы. Известно о существовании аранов – лесных братьев и в Сиаме и в других странах, т. е. везде, где официальная, поддер-живаемая двором буддийская церковь разочаровывала как верующих, так и монахов. Уход в леса не значил еще возникновения сектантских разногласий в основных догматах и мог не приводить к возникновению их.

Процесс ухода монахов в леса в бирманском царстве был весьма интенсивным, причем аскеты пользовались поддержкой не только рядовых мирян, но и многих высо-копоставленных лиц в Пагане. Неизвестно, скрывались ли за этим политические причины (например, связь официальной церкви с иноземцами-цейлонцами), но уже через несколько десятилетий после начала движения в окрестностях самого Пагана образуются целые монастыри лесных братьев, которые противопоставляют себя офици-альной церкви как могучая организация, способная соперничать с армией монахов и богатейшими монастырями Пагана.

Мало чем отличаясь в обрядах и обычаях от реформированной Кансу II буддийской церкви, лесные братья быстро богатели, забывали об аскетизме, и уже к середине XIII в. их монастыри могли соперничать с ортодоксальными по количеству монахов и по богатству. Не только рядовые граждане Пагана, но и родственники царей, да и сами цари, делают лесным монастырям богатые дары. Возможно, это было одним из путей борьбы с официальным монастырским землевладением, с официальной церковью, которая, скопив невероятные богатства и обширные земли, стала объективно выступать против центральной власти, начала подрывать основы Паганского государства.

10. Конфликт государства и церкви

Цари, занимавшие престол в Пагане во второй трети XIII в., – Уккана I (1231–1235), его брат Клаква, бывший бунтовщик (1235–1249), Уккана II (1249–1256) и Ман Ян (1256) – характеризуются обычно как ничтожные государи, при которых ничего в жизни Пагана не происходило: войн не было, храмовое строительство уменьшилось и т. д. В мнении о ничтожности этих царей сходятся и бирманские хроники и многие историки новейшего времени. Так, Харви пишет: «Тхиломинло передал престол своему сыну, который учил наизусть Трипитаку, читая ее по десять раз подряд, и писал мадригалы придворным дамам. Его сын Уккана любил вино и охоту. Он погиб при охоте на слонов». Холл еще более лаконичен: «Сын Тхиломинло унаследовал набожность отца и оставил управление государством в руках своего сына. Последний правил государством всего четыре года и был убит на охоте… появились признаки вырождения династии».

Такое мнение о царях, правивших Паганом с 1231 по 1256 г., не совсем справедливо. Приняв в руки слабеющее государство, «ничтожные» цари старались как-то сохранить его и при этом неизбежно вступали в конфликт с буддийской церковью. Возвращение государству огромных церковных богатств и стало одной из задач последних паганских царей.

Кансу II был последним паганским царем, делавшим многочисленные и щедрые пожертвования монастырям и храмам. Уже Натомья, а потом и Уккана I сводят эти пожертвования до минимума, хотя этим никак не уменьшается общее число пожертвований, которые совершали вельможи, чиновники и купцы государства, скупавшие земли для дарения церкви.

Попытки царей ограничить церковное землевладение запечатлены в нескольких надписях, повествующих о судебных процессах, которые цари вели против монастырей, пользуясь спорностью документов на владение теми или иными землями. Однако попытки отторжения этих земель вызвали резкое противодействие церкви и, очевидно, части знати. Все до единой надписи повествуют о том, что цари эти тяжбы проигрывали и были вынуждены возвращать земли монастырям.

Последний подобный процесс относится к 1255 г. Он не был доведен до конца из-за внезапной смерти царя, случившейся, как уверяют хроники, на охоте.

Цари не смогли победить церковь. Последний паганский государь, Кансу III (1256–1287), открыто признал это в надписи, в которой говорится, что «пусть земли церкви не входят в наши земли даже на толщину волоса. Но не будет греха, если наша земля войдет в число церковных земель».

К середине XIII в. относится другая попытка укрепить Паганское государство, которая также принадлежит одному из «ничтожных царей». Клаква приказал в 1249 г. установить у всех деревень государства выбитые на камнях эдикты, направленные против «разбойников и бандитов». К настоящему времени обнаружено 11 таких над-писей. Сам размах этого начинания свидетельствует о том, что разбой в Пагане достиг весьма опасных масштабов и цари уже не могли обеспечить мир «полицейскими» акциями. Одна из фраз этих эдиктов: «Они достигают богатства, разрушая деревни других людей, убивая их жен и детей» – свидетельствует о том, что бороться прихо-дилось не только с простыми грабителями и разбойниками, но и с бандитами настолько крупными, что они могли разрушать деревни. Возможно, под понятие «бан-дит» подпадали также и горные племена, совершавшие набеги даже на центральные районы Паганского государства.

11.  Падение Паганского царства

Кансу III уже не мог сделать ничего, что отсрочило бы гибель Паганского государства, раздираемого противоречивыми интересами царей, знати и церкви, а также центробежными тенденциями монского юга и населенного полунезависимыми племенами севера. Завоевание монголами Китая и появление их войск у северных границ Пагана только ускорило неизбежную гибель.

Свое вступление на престол Кансу III ознаменовал карательными экспедициями против восставших окраин. Восстания монов и шансе были подавлены, но это была лишь кратковременная отсрочка.

В 1271 г. губернатор Юньнани по приказу монгольского правителя Китая Хубилай-хана прислал в Паган послов, чтобы вытребовать дань, которую Паган обязался платить еще в XI в. Дань была чисто формальной, и в более спокойные времена паганские цари не отказывались платить ее, обеспечивая таким образом мир с Китаем. К тому же Китай сквозь пальцы смотрел на задержки с данью, а в последние десятилетия занятый борьбой с монголами вообще не напоминал о ней.

Одержимый стремлением к покорению мира Хубилай вспомнил о дани, выплата которой позволила бы ему увериться в наличии еще одного вассала. Вряд ли на повестке дня монгольского хана стояли военные экспедиции на юг. Однако бирманский двор, преисполненный гордости и оторвавшийся от весьма печальной действительности, отнесся к появлению посольства как к оскорблению величия Пагана. Послов даже не допустили на аудиенцию к паганскому царю. На следующий год бирманская армия разгромила одно из горных племен, плативших дань Китаю. Такое бывало и в прошлом, но всегда заканчивалось мирно: в конце концов горные племена были общим противником Бирмы и Китая.

На этот раз Хубилай отнесся к инциденту с вниманием. Это был отличный предлог для того, чтобы наказать непокорного соседа. В 1273 г. Хубилай послал в Паган трех послов для освобождения пленного вождя племени и вручения нового требования о немедленной выплате дани. В противном случае император грозил военным выступлением.

Эти послы так и не вернулись в Китай. Бирманские хроники пишут, что их убили по приказу разгневанного бирманского царя. Вряд ли так было на самом деле: посол считался личностью неприкосновенной. И тот же Кансу III, которому приписывают убийство послов, писал в надписи Мингалазеди: «Цари никогда не заключают послов в тюрьму». Но Кансу III, как и Имто Сьян и Ман Лулан, – непопулярная личность в бирманских хрониках. Ему, чье имя связано с гибелью Пагана, хроники приписывают всевозможные пороки, объясняя несчастья Пагана личными качествами царя.

Скорее всего, послы были перехвачены горными племенами и убиты. Об этом свидетельствует и то, что посланный Хубилаем на поиски послов офицер вернулся в 1275 г. обратно, заявив, что поиски были безрезультатными, так как дорога в Паган перерезана «бунтовщиками». Да и сами китайские источники не обвиняют паганского царя в гибели послов.

Пограничные конфликты продолжались. Племена, признав сюзеренитет Китая, обратили все свои силы против Паганского государства – монголы хорошо стерегли свои южные границы, и действия против них грозили неприятными последствиями. В 1277 г. бирманский отряд напал еще на одно горное племя, и тогда последовала карательная экспедиция. Монгольский отряд вторгся в пределы Бирмы, Участником этого похода был Марко Поло, который находился тогда на службе Хубилая. Командовал отрядом наместник Юньнани Насреддин, имевший в своем распоряжении 12 тыс. арабских всадников (войско монгольского императора было многонациональным – следствие громадных размеров монгольской империи) и отряд дворцовой челяди. Монгольские войска спустились в долину Иравади, и здесь состоялась битва с паганской армией. Бирманские хроники описывают ее как грандиозное сражение, в котором участвовали все войска Китая. В действительности же шестидесятитысячная бирманская армия потерпела сокрушительное поражение от сравнительно небольшого отряда, использовавшего в бою военную хитрость.

Паганское государство разваливалось на глазах. В 1281 г. моны, восставшие в Мартабане, убили бирманского губернатора и под руководством мона Вареру, бывшего офицера бирманской армии, очистили от бирманцев юго-запад страны. Одновременно началось восстание в Пегу, во главе которого встал сам наместник Пегу Тарабья.

Паган еще пытался сдерживать центробежные силы. В 1283 г. Кансу III наградил за смелость своего полководца Раджасанкрама после подавления восстания в Танлуине и захвата крепости Тала – на юге Бирмы. Однако вряд ли экспедиция против монов принесла желаемые плоды, потому что и в последующие годы Вареру и Тарабья выступают в качестве вождей независимого юга.

Перестал подчиняться Аракан – оттуда больше не поступала дань. Шанские князья не только не присылали войск, но и постепенно раздвигали границы своих владе-ний, подбираясь к каруинам и, вероятно, занимая уже часть долины Чаусхе.

В 1283 г. монголы вновь вторглись в Паганское царство (возможно, эта экспедиция, как и экспедиция 1277 г., проводилась по инициативе наместника Юньнани Насреддина) и разбили бирманское войско под Каунсином. На этот раз они не отступили обратно в горы, как в 1277 г., а оставили гарнизоны в верховьях Иравади, объявив Верхнюю Бирму своей провинцией.