Текст книги "История Бирмы"

Автор книги: Игорь Можейко

Соавторы: Антон Узянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 27 страниц)

В знак примирения с англичанами Миндон освободил арестованных после начала войны итальянских миссионеров и отправил их вниз по Иравади навстречу англичанам, которые за это время продвинулись еще на 70 км вверх по реке, захватив ценные тиковые леса. Миндон рассчитывал на то, что англичане, видя его готовность к миру, вернут Бирме часть оккупированной территории. Однако переговоры ни к чему не привели. Англичане не намеревались возвращать то, что попало к ним в руки. В мае 1853 г. переговоры зашли в тупик, и бирманские представители покинули Пром. Несмотря на отсутствие договора и на отказ бирманцев формально согласиться с переходом в руки Великобритании жизненно важных южных провинций, Миндон отдал приказ о прекращении военных действий. Окончание войны отвечало интересам англичан, большая часть экспедиционного корпуса которых была занята подавлением сопротивления в оккупированных областях. Движение сопротивления приняла весьма широкий размах. Если после первой войны в руки англичан перешли Аракан, Тенассерим и Манипур – области, населенные небирманцами, то теперь они претендовали на власть над бирманскими провинциями, над частью собственно Бирмы. Англичанам пришлось потратить несколько лет на то, чтобы сломить сопротивление.

4. Реформы Миндона

В результате двух неудачных войн Бирма потеряла все порты, множество городов, значительную часть населения, плодородные земли. Владения Великобритании окружали ее с запада и юга. Любая внешняя акция бирманского царя немедленно становилась известной в Рангуне, откуда английский губернатор мог диктовать свою волю бирманскому двору, в случае необходимости подкрепляя свои слова угрозой вторжения.

Ни английские политики, ни рядовые участники завоеваний не рассматривали действия Англии как нечто предосудительное. Убежденность в высокой просветитель-ской и цивилизаторской миссии англичан в частности и белого человека вообще настолько глубоко вошла в кровь-участников колонизации, что подавляющему большинству их не приходила в голову мысль о безнравственности их действий. Отрезанная от мира, Бирма оказалась во власти английской военной и экономической машины, контролировавшей бирманские границы и единственный водный путь, связывающий страну с   океаном, – Иравади. Бирма была оттеснена на задворки политики, и виновники этого были убеждены, что в интересах бирманцев ускорить окончательное слияние Бирмы с громадной семьей, народов, объединенных под флагом Великобритании.

В Британской Бирме воцарялся порядок. С разбойниками (а таковыми считались и партизаны) велась решительная борьба. В городах были открыты первые школы, в основном миссионерские. В Рангуне функционировала больница, в которой работали белые врачи. Между городами были проложены новые дороги. По Иравади ходили паровые суда и перевозили до Прома пассажиров и грузы. Полицейские охраняли покой мирных граждан, и не было в помине ни жестоких казней, ни дворцовых переворотов, ни войн с соседями.

В самостоятельной Бирме по-прежнему происходили казни, еще не работал телеграф, солдаты были вооружены копьями и мушкетами, мьотуджи драли с крестьян три шкуры. Строились громадные пагоды, и в довершение ко всему в 1857 г. царь Миндон решил опять перенести столицу – на этот раз на несколько километров к северу, к Мандалайскому холму. И это было источником новых поборов и тягот.

Но бирманцы упорно не желали ценить «преимуществ цивилизации» и продолжали цепляться за свой «неустроенный и отсталый» мир.

Миндон, занявший бирманский престол после окончания второй англо-бирманской войны, оказался в трудном положении. Силе англичан он должен был противопоставить гибкую политику, чтобы не только сохранить независимость Верхней Бирмы, но и постараться возвратить потерянные земли. И постепенно новый царь начинал осознавать, что бороться с пришельцами можно только их собственным оружием – с помощью знаний, доступных европейцам, но неизвестных в Бирме.

Прежде чем перейти к решению внутренних проблем, Миндон решил установить мирные отношения с англичанами. Шаги в этом направлении встретили возражения со стороны части бирманской знати, в том числе наследника престола Канаун Мина – сторонника продолжения войны с англичанами и возвращения потерянных территорий. Оппозиция была особенно сильна ввиду того, что в Нижней Бирме не стихало активное сопротивление англичанам. Даже сам лорд Дальхузи не мог не высказать восхищения смелостью некоторых бирманских вождей сопротивления. Особенно выделялись среди них Мья Тун и Гаун Джи.

Желая убедить англичан в серьезности своих намерений, Миндон согласился допустить в столицу английского дипломатического агента и даже пошел на то, чтобы информировать его о своих политических планах. Осенью 1854 г. Миндон направил в Калькутту посольство, которое помимо упорядочения отношений с англичанами должно было поднять вопрос о возвращении Бирме Пегу и других южных территорий. Разумеется, бирманские послы получили резкий отказ. Однако провал посольства не привел к разрыву отношений с англичанами. Более того, им было передано приглашение прислать ответное посольство, которое и посетило Миндона в 1855 г. Во главе посольства стоял выдающийся деятель колониальной Бирмы и будущий историк Бирмы Артур Фейр. Секретарем посольства был Генри Юл, впоследствии также крупный историк, написавший интересный отчет о посольстве, в течение десятилетий служивший европейцам важным источником по истории, нравам и обычаям Бирмы и бирманцев.

Артур Фейр пытался склонить Миндона к подписанию договора о дружбе с Великобританией, в котором ни слова не говорилось бы о территориальных потерях Бирмы и который самим фактом своего существования подвел бы формальную черту под существующим положением вещей и лишил Бирму права требовать возвращения поте-рянных провинций. Миндон не пошел на подписание договора. Шел 1855 г., в самом разгаре была Крымская война, о которой Миндон был осведомлен. Распространяемые армянскими купцами обнадеживающие слухи о том, что Англия находится на пороге поражения, вселяли надежду в бирманцев. Говорили уже о том, что русские армии вот-вот вторгнутся в Индию и освободят ее от англичан. Но Миндон был осторожен: война с Россией шла далеко, и неизвестно было, чем она кончится и как повлияет на Бирму.

В последующие годы англичане неоднократно поднимали в той или иной форме вопрос о подписании мирного договора с Миндоном. В то время ни о каком расширении английских владений в Бирме и речи быть не могло. Не успела закончиться Крымская война, как в 1857 г. в Индии началось сипайское восстание, настолько грозное, что временами само британское господство в Индии ставилось под угрозу. Однако как только эти трудности были преодолены и возник вопрос об овладении сухопутным путем из Индии в Китай, проходившим по Северной Бирме, политика Великобритании в отношении Бирмы вновь приняла агрессивный характер и привела в конце концов к новой войне и ликвидации бирманской независимости.

Миндон решил воспользоваться предоставленной ему передышкой для создания достаточно сильного государства, могущего противостоять будущей английской агрес-сии. Путь для этого был один – ликвидация власти феодалов. Задача Миндона и его советников осложнялась тем, что Бирма была лишена выхода к морю и, следовательно, перспектив развития торговли с другими странами. Оставшиеся районы можно было разделить на две части: 1) исконно бирманские земли с укоренившимся феодальным укладом, крупными земельными собственниками и множеством мелких и средних феодалов-мьотуджи; 2) горные отсталые районы, управлявшиеся шанскими, качинскими и каренскими князьями, отношения которых к бирманскому двору ограничивались чаще всего присылкой дани.

Проведение реформ облегчалось тем, что позиции крупнейших феодалов были подорваны в ходе двух войн и старый порядок вещей был основательно скомпрометирован. Уже в 1853 г. Миндон издал указ, по которому Совет министров – Хлудо – должен был рассмотреть все жалобы подданных бирманского короля на королевских братьев, сыновей, жен, знать и государственных чиновников, которые отнимали у простолюдинов землю. Через месяц последовал второй указ, запрещавший мьоза использовать население для личных услуг и облагать людей экстраординарными налогами.

Эти указы были ощутимым ударом по привилегиям мьоза, привыкших рассматривать население своих вотчин как личных подданных.

Другим важным шагом в этом направлении было введение денежного жалованья сначала мьоза и чиновникам высокого ранга, затем и более мелким чиновникам. В равнинных провинциях к середине 60-х годов на денежные выплаты было переведено большинство государственных служащих.

При проведении реформ Миндон опирался на средних и мелких феодалов, чиновников и армию. Параллельно с уменьшением привилегий мьоза Миндон значительно расширил лрава мьотуджи – им был поручен сбор всех налогов (мьоза были отстранены от этого), под их юрисдикцию подпали все жители округа, будь то податные крестьяне или ахмуданы – военные поселенцы.

Поскольку увеличение числа ответственных за сбор налогов еще не значило ликвидации злоупотреблений, Миндон сделал следующий шаг: была проведена налого-вая реформа. Вместо множества налогов, дававших неограниченное поле деятельности мздоимцам, был установлен единый налог – татамеда, составлявший 10 % общего дохода любого налогоплательщика.

Эти реформы, несмотря на сопротивление знати, были проведены в жизнь, но не успели укорениться: после смерти Миндона ставленник знати Тибо немедленно вос-становил институт мьоза, ликвидированный его отцом.

Оппозиция, возглавлявшаяся принцами, некоторыми министрами, а также мьоза и частью высшего духовенства, устраивала заговоры с целью убийства Миндона. Один из этих заговоров в 1866 г. едва не увенчался успехом. Заговорщики, возглавляемые двумя принцами, ворвались в загородный дворец, убили наследника престола, двух сыновей царя и министра. Сам Миндон скрылся во дворце в Мандалае. Всю ночь мятежники осаждали дворец; только утром с помощью подошедших подкреплений дворцовая стража разгромила их, и принцы со своими сторонниками бежали на английскую территорию. Положение было настолько напряженным, что Миндон рекомендовал английскому резиденту в Мандалае майору Слейдену эвакуировать из столицы англичан, что и была сделано.

Создалась парадоксальная ситуация. На юг от Мандалая спешили два парохода: на одном бежали англичане, спасаясь от гнева мятежников, на другом в Британскую Бирму спешили сами мятежники. Те и другие почти одновременно прибыли на английскую территорию; и тем и другим было дано убежище. Англичане, несмотря на внешние проявления дружбы с Миндоном, не возражали против того, чтобы иметь под рукой послушных и запуганных претендентов на престол, и Миндон отлично понимал это.

Мероприятия, направленные на упрочение центральной власти, упорядочение финансового положения страны, ликвидацию мощи крупных феодалов, не были самоцелью. С их помощью Миндон надеялся превратить страну в сильное государство. В 1864 г. в Бирме началась чеканка собственной монеты, было построено несколько новых предприятий, введена телеграфная связь, закуплены пароходы. Из Европы были приглашены специалисты, как военные (француз де Фуко стал главным военным инструктором в армии), так и гражданские, помогавшие в строительстве Мандалая, чеканке монет, обслуживании пароходов и т. д.

Одновременно Бирма начала проявлять внешнеполитическую активность. Уже в 1856–1857 гг. были направлены миссии в Лондон, Париж, Вашингтон. В 1856 г. в Бирму прибыла французская миссия, и тогда же в Бамо, на границе с Китаем, была с согласия бирманского двора основана католическая миссия, что вызвало недовольство англичан.

Однако все действия Миндона отличались половинчатостью. Он расшатал феодальную структуру Бирмы, но не решился на ее слом. Да и мирный промежуток был весьма короток. Уже в начале 60-х годов, т. е. всего через 10 лет после окончания второй англо-бирманской войны, ситуация изменилась. Англия, справившаяся с восстанием в Индии, победившая Россию, заинтересованная в китайском рынке, забыла о широко декларируемой дружбе с миролюбивым Миндоном. Началось окончательное завоевание Бирмы, которое растянулось на четверть века и завершилось формальной акцией – захватом мандалайского дворца.

5. Внешняя политика Бирмы в 60—70-х годах XIX в.

Первым признаком оживления британских экспансионистских замыслов в отношении Бирмы можно считать обращение в 1860 г. Манчестерской торговой палаты к английскому лравительству с просьбой содействовать открытию сухопутного пути в Китай. Существование этого пути было известно в Англии давно, и начиная с XVII в, предпринимались отдельные шаги по выяснению возможностей его использования. В начале XIX в. X. Кокс, находившийся в Аве, провел специальное исследование вопроса и впоследствии опубликовал отчет. Немедленно после окончания первой англо-бирманской войны и захвата Моулмейна англичане обследовали этот порт как исходную точку для торгового пути в Китай. Последующие годы были характерны активностью отдельных путешественников, в основном офицеров британской армии, искавших дороги из Северной Индии в Бирму, а также из Бирмы в Китай. В 1830 г. лейтенант Пембертон прошел из Манипура в Аву, в следующем году капитан Ричард Спрай предложил использовать дорогу Моулмейн – Кенхунг – Юньнань, а в 1837 г. капитан Маклеод на шести слонах прошел этот путь и стал первым европейцем, про-никшим в Китай по Салуину. Трижды проходил из Моулмейна в Чиангмай и обратно д-р Ричардсон.

Вступление на престол Таравади положило конец этим путешествиям, и в течение 15 лет, вплоть до новой военной экспедиции против Бирмы, путь в Китай не ис-следовался. Во время пребывания в Аве посольства в 1855 г. его секретарь Генри Юл изучал дневники первых путешественников. Фейр, со своей стороны, старался навязать бирманскому правительству статью о договоре, которая давала бы Англии право на преимущественную торговлю с Китаем через территорию Бирмы. Но с договором ничего не вышло, и англичане отложили этот вопрос на несколько лет.

В 1860 г. в связи с обращением Манчестерской торговой палаты вопрос был снова поднят. Правда, было известно, что бирмано-китайская торговля давно уже захирела и не играет большой роли в бирманской экономике. Но сам путь через Бамо и верховья Иравади существовал, был хорошо знаком бирманцам, и, проложив сравнительно небольшой отрезок дороги, англичане могли его широко использовать. Путь этот сулил куда больше преимуществ, нежели морской путь через Шанхай, особенно если учесть, что ж 1860 г. все нижнее течение Иравади контролировалось англичанами. На Иравади базировалась британская флотилия, корабли которой могли бы подняться до Бамо.

Результатом действий английских текстильных промышленников явилось новое посольство в Бирму, возглавляемое А. Фейром, в 1862 г. Расходы по подавлению восстаний в Индии и по укреплению власти в обширной колонии были настолько велики, что власти Британской Индии не испытывали особого рвения к расширению тер-риторий за счет Бирмы. Бирма для них была второстепенным участком, и потому, несмотря на растущее давление из метрополии, первое посольство носило еще мирный характер и требования его были сдержанны. Любая военная экспедиция против Бирмы в начале 60-х годов была практически нереальна.

Тот факт, что во главе посольства стоял старый знакомый Миндона Фейр, отличавшийся от многих предшествовавших и последующих английских чиновников своим подчеркнутым уважением к бирманским обычаям, знанием бирманского языка, бирманской истории, способствовал успеху этого посольства. В обмен на уступки для Ве-ликобритании Фейр предложил некоторые льготы и для бирманских торговцев на занятой англичанами территории. В договоре 1862 г. пошлины отменялись не только на английские и нижнебирманские товары, ввозимые в независимую Бирму, но и на бирманские товары, ввозимые в Нижнюю Бирму. Фейру удалось получить согласие бирманского правительства на пребывание в Мандалае английского верховного комиссара при бирманском дворе, которым и был назначен военный хирург К. Уильямс, ярый сторонник использования торгового пути в Китай через Бамо, первым делом получивший разрешение царя Бирмы на обследование верхнего течения Иравади.

Вряд ли в то время кто-либо из участников переговоров до конца осознавал, что появление Уильямса при мандалайском дворе знаменует начало последнего этапа ликвидации бирманской государственности.

Уильямсу, отправившемуся к верховьям Иравади с согласия и при содействии бирманских властей, пришлось вернуться, не добравшись до Китая: начавшееся восстание в Мандалае было для Миндона предлогом для возвращения резидента в столицу. Однако интересы английских текстильных промышленников настоятельно требовали открытия дороги. Китай казался им землей обетованной, и наступление на него должно было вестись с запада и с востока. На первом пути преградой, все более ощутимой, была Бирма.

В марте 1867 г. Фейр ушел в отставку, и его место в Нижней Бирме занял полковник Фитч. Английский историк Холл пишет о нем как о человеке, обладавшем меньшими способностями, меньшим умением разбираться в характере бирманцев, зато гораздо более самоуверенном. Первым же шагом Фитча было новое посольство к бирманскому двору. Миндон в это время имел все основания беспокоиться за прочность своего положения, а следовательно, и за судьбу начатых им реформ. С трудом подавленное восстаяие было тому доказательством. Англичане понимали сложность положения бирманского правителя, его нужду в пушках, пароходах и военном снаряжении. Кроме того, англичане, занимавшие половину Бирмы, могли шантажировать царя, давая укрытие его противникам.

В договоре 1867 г. бирманцы пошли на то, чтобы удовлетворить растущие требования англичан. Пошлины на английские товары были снижены до 5 %. Бирма отказалась от монополии на все вывозимые товары, кроме рубинов, леса и нефти, допустила английских чиновников на таможни, согласилась на присутствие английского агента в Бамо и проход английских пароходов в верховья Иравади.

Ободренный успехом, Фитч слал в Индию и Лондон горячие послания, призывая к дальнейшему нажиму на Бирму и к строительству дороги в Китай. Через год английский агент поселился в Бамо. Туда же потянулись пароходы из Рангуна. Однако первые же сообщения агента из Бамо разочаровали английские власти. Торговля с Китаем оказалась не такой уж верной и прибыльной, как казалось издалека. Для начала необходимо было покорить северные районы Бирмы, племена которых не признавали не только англичан, но зачастую и бирманцев. Надо было умиротворить и южные районы Китая, далекие от беспрекословного подчинения китайскому императору. Да и строительство дороги через горы было предприятием трудновыполнимым.

Власти Британской Индии не во всем разделяли точку зрения британских промышленников и присоединившихся к ним в агрессивных устремлениях английских купцов в Рангуне, которые требовали покорения Бирмы, якобы мешающей торговле с Китаем. У колониальных властей было множество других неотложных забот, и военная экспедиция в Бирму еще не стояла в повестке дня. Поэтому вопрос открытия дороги временно был отложен.

В эти годы Миндон и его правительство, сознавая шаткость положения Бирмы, вновь развернули широкую дипломатическую деятельность. В 1872 г. в Европу была направлена миссия во главе с министром У Кауном. В Лондоне миссии не удалось добиться гарантий неприкосновенности Бирмы. Более того, миссии было нанесено оскорбление: она была представлена английской королеве министром по делам Индии, т. е. министром колоний. Более удачными были переговоры миссии в других странах Европы: удалось заключить торговый договор с Италией и подписать торговую конвенцию с Францией.

К этому же времени относятся первые попытки бирманского правительства наладить дипломатические отношения с Россией. Отношение к России в Бирме была весьма положительным, несмотря на практическое отсутствие прямых контактов. Миндон знал, что Россия – враг Англии и, несмотря на поражение в Крымской войне, остается великой европейской державой, соперничающей с Англией не только в Европе, но и в Азии. Влиятельная армянская община в Мандалае, игравшая важную роль в бирманской торговле, также стояла за союз с Россией, которая была для армян защитником единоверцев в Закавказье.

Когда в 1874 г. бирманская миссия посетила Тегеран для переговоров с иранским шахом, там были сделаны шаги к установлению прямых отношений с Россией. Бирманцы намеревались просить у России покровительства и помощи против англичан. Эта попытка не привела к желаемому результату из-за осторожности российского пра-вительства, не хотевшего идти на конфликт с Великобританией. С тех пор в течение нескольких лет связь между Россией и Бирмой поддерживалась только через посредство частных лиц; однако в России внимательно следили за развитием ситуации в Бирме, и русские послы и консулы в Лондоне, европейских странах и странах Азии подробно информировали свое правительство о Бирме.

Не смогло получить бирманское правительство помощи и от Франции, на что, казалось, были реальные шансы из-за конфронтации Франции и Великобритании в этом районе. Конвенция с Францией была подписана в Париже в 1873 г., но ратифицировать ее должны были в Мандалае, для чего туда выехал полномочный посол Франции граф де Рошешуар. Как поведение самого графа, так и действия французского министерства иностранных дел были крайне непоследовательными. С одной стороны, Франция, только оправлявшаяся после разгрома в войне с Пруссией, не могла конкурировать с Англией в Бирме. Приходилось думать более о сохранении своих плацдармов в Индокитае, нежели вступать в конфликт с Англией в зоне, которую Великобритания считала своей. С другой стороны, соблазн был слишком велик. Правительство формально независимой страны предлагало союз, и это давало возможность проникнуть в тыл англичанам, кото-рых никто во Франции в то время не рассматривал как союзников, какие бы дружественные договоры ни заключались между этими странами.

Двойственность позиции Франции выразилась уже в том, что проезжавший в Бирму через Индию французский посол посетил вице-короля Индии и заверил его, что Франция не имеет интересов в Бирме. Разумеется, он не развеял подозрений английских властей, хотя говорил правду: в случае конфликта Франция не могла, да и не хотела, реально помогать Бирме, что и подтвердилось через несколько лет.

Непоследовательно вел себя французский посол и в самой Бирме. Он поставил условием заключения договора передачу в аренду Франции рубиновых копей, разработка которых была одной из основных монополий бирманского царя, на которую не замахивались пока даже англичане. Престиж Франции как потенциального союзника упал, и надежды на заключение союза угасли. Конвенция не была ратифицирована; единственное, чего удалось достигнуть, было соглашение о посылке Францией в Бирму военных инструкторов, о подсудности французов в Бирме бирманским судам и о порядке разрешения торговых конфликтов. Однако соглашение по этим пунктам не было утверждено французским министерством иностранных дел, и в июле 1874 г. бирманское посольство оставило Париж.

Бирма осталась одна. Угроза с юга усиливалась с каждым месяцем.

6. Обострение англо-бирманских отношений в 70-х годах XIX в.

На принятии мер против Бирмы настаивали и в Лондоне – торговые круги, связанные с восточной торговлей, – и в Рангуне – купцы, недовольные отказом бирманцев отменить монополию на хлопок, пшеницу, сахар, чай, слоновую кость и т. д. Однако на первый план выдвигались совсем не эти причины. Инциденты, которые в начале 60-х годов прошли бы незамеченными, в 70-е годы оказывались в центре внимания, и с каждым новым инцидентом тон британской прессы становился все воинст-венней и непримиримей.

На престоле в Бирме все еще оставался миролюбивый, сдержанный Миндон, идущий на компромиссы с англичанами. Политика его никоим образом не менялась. И тем не менее резкое ухудшение отношений между Бирмой и Англией относится к последним годам его правления, а не к воцарению Тибо, происшедшему в 1878 г., как принято считать в европейской исторической литературе. Участь Бирмы была решена к середине 70-х годов; после этого оставалось только подготовить общественное мнение и склонить к решительным действиям высоких чиновников индийского вице-королевства,

Одним из первых инцидентов, подогревшим анти-бирманскую кампанию в Англии, стала смерть английского разведчика Марджори в 1874 г. Он был участником одной из попыток найти наилучший путь между Китаем и Северной Бирмой и действовал в сотрудничестве с подобной же экспедицией Брауна, двигавшейся ему на-встречу. Пройдя из Китая в Бамо, Марджори повернул обратно, чтобы подготовить путь для более многочисленной экспедиции, но был убит на границе разбойниками. Этот случай был немедленно подхвачен английской прессой как доказательство вероломства бирманцев; а поскольку доказательств причастности бирманцев к этому убийству не было, газетчики прибегли к различного рода измышлениям, и даже посещение китайским генералом бирманского двора было расценено как свидетельство участия Миндона в убийстве английского разведчика. Инцидент был раздут настолько, что в донесениях рус-ских дипломатов в Петербург впервые появились указания на возможность войны Англии с Бирмой и полного покорения страны.

Почти одновременно с убийством Марджори произошло еще одно серьезное столкновение между бирманцами и англичанами. Миндон направил отряд в область, населенную каренами-работорговцами, совершавшими набеги на бирманские деревни. Карены испокон века считались вассальным Бирме народом, но на этот раз англичане послали в Мандалай протест, заявляя, что карены находятся под защитой британской короны. Миндон не согласился с этим, и инцидент был закрыт только в 1875 г., причем бирманцам пришлось признать независимость Западного Каренни.

Даже мелочи, подобные тому, снимать ли обувь во время аудиенции у бирманского царя, приобрели в это время чрезвычайно большую огласку. Несмотря на то что бирманцы освободили англичан от исполнения сложного и нерушимого дворцового этикета, они не могли позволить кому бы то ни было входить в королевский дворец в обуви. Нарушение этой традиции было оскорбительным для бирманского царя и унижало его в глазах подданных. В течение двух десятилетий британские послы и агенты ворчали, писали кляузы в Индию, но обувь все-таки снимали. В середине же 70-х годов, придрав-шись к тому, что бирманские послы в Индии не снимали обувь в присутствии принца Уэльского, англичане предъявили Миндону оскорбительный и заранее неприемлемый ультиматум: англичане обувь во дворце снимать не будут. Миндон с этим не согласился, и с тех пор английский резидент перестал являться во дворец. Практически это означало разрыв дипломатических отношений, в чем бирманцы ни в коей мере не были повинны.

К 1875 г. в Лондоне и Калькутте уже был разработан план военных действий против Бирмы. Русский военный агент в Лондоне генерал Горлов смог ознакомиться с этим планом и сообщал в Россию его детали и количество войск, которые примут участие в военной экспедиции. Он писал: «Война эта падает на армию Мадрасского президентства. Арсенал в Мадрасе находится на полном ходу, и офицеры этой армии получили приказание быть в полной готовности».

Однако в 1875 г. победила точка зрения Калькутты, которая была за то, чтобы отложить войну на несколько лет. Калькуттские власти лучше, чем английские промышленники, понимали, что получение выгод от торговли с Китаем весьма проблематично, и перспективы ее никак не окупают миллионов, требуемых на проведение военной кампании против Мандалая. А увеличение территории, населенной враждебным и воинственным народом, обременительно и чревато дальнейшими серьезными расходами.

Миндон умер в 1878 г. в обстановке настолько сложной и опасной для Бирмы, что уцелеть она могла только чудом, даже если бы во главе ее стал образованный, гибкий и решительный политик, превосходящий набожного и осторожного Миндона. Но и в этом случае исход столкновения с рвущейся к территориальным захватам Великобританией был бы весьма сомнителен.

7. Последние годы независимости

Миндон умер, не успев назначить наследника. Если он сам в последние годы достаточно прочно укрепился на троне, чтобы не опасаться за свою жизнь, то печальный пример восстания 1866 г., при котором погиб наследник престола, заставил царя быть крайне осторожным в выборе преемника. Враждебные Миндону силы в среде крупной знати дожидались его смерти, чтобы ликвидировать реформы, и были на все готовы, лишь бы не допустить к власти продолжателей дела Миндона. Для князей и вельмож, для «обездоленных» мьоза внешнеполитические факторы отступали далеко на задний план. Угроза порабощения страны Англией казалась ничтожной по сравнению с неугодной им внутренней политикой правительства.

Колебания Миндона в вопросе о престолонаследии сыграли отрицательную роль в истории Бирмы. Незадолго до смерти царь все-таки решился и вызвал во дворец принца Ньяундьяна, которого многие считали продолжателем политики Миндона. Однако Ньяундьян знал, что у него при дворе множество врагов и что там уже созрел заговор с целью возведения на престол принца Тибо, находившегося всецело под влиянием консерваторов. Ньяундьян опасался ехать во дворец – умирающий царь был окружен ненавидящими Ньяундьяна князьями – и счел за лучшее укрыться в английском резидентстве. Главный министр У Каун потребовал у английского резидента выдачи принца, но тот отослал Ньяундьяна в Калькутту, где принц был поселен в качестве почетного пленника правительства Британской Индии.

Миндон попытался было назначить соправителями трех принцев, но даже У Каун, крупнейший политический деятель Бирмы и ближайший соратник Миндона, воспро-тивился такому решению, означавшему гражданскую войну. Царь умер, и на престол, как и следовало ожидать, вступил Тибо, главной женой которого была энергичная Супаялат. Министры Миндона сочли за лучшее ради единства страны поддержать его кандидатуру, надеясь, что молодой монарх будет игрушкой в их руках и не помешает им продолжать политику отца. Точно так же думали и враги Миндона, мечтавшие об отмене его реформ. Третьей партией в этой борьбе были жена царя и ее родственники. Именно они и победили. Министры Миндона, формально оставшиеся на своих постах, были отстранены от важных дел, многие из королевских родственников были убиты или другим путем убраны с политической арены.