Текст книги "История Бирмы"

Автор книги: Игорь Можейко

Соавторы: Антон Узянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

Однако уже после окончания второй англо-бирманской войны, т. е. с середины XIX в., колониальным администраторам стало ясно, что Бирма может быть использована в системе империи как поставщик продовольствия, а именно риса. Выращивая различные сельскохозяйственные продукты, бирманская деревня кормила только себя и небольшие бирманские города; перейдя на преимущественное выращивание нужной во всей Азии культуры, Бирма обретала рентабельность. Она не могла из-за сравнительно небольшой численности населения стать крупным потребителем английских товаров, но смогла играть роль житницы Британской империи. Особенно усилилась эта роль Бирмы после 1869 г., с открытием Суэцкого канала, стимулировавшего рост мировой торговли.

В промежуток между второй и третьей англо-бирманскими войнами площади под рисом выросли втрое. В дальнейшем этот рост продолжался столь же интенсивно, и к 1914 г. уже более 10 млн. акров (4 млн. га) земли было занято в Бирме под рисом.

Подобная специализация целой страны на производстве монокультуры неизбежно вела к быстрой ломке социальных отношений и к массовой перекачке населения из одних областей в другие с изменением при этом структуры сельскохозяйственного населения.

Основное внимание англичан уже с середины XIX в. было обращено на большие пустующие пространства Нижней Бирмы, в первую очередь дельты Иравади. В 1856 г. в Нижней Бирме жило около 1,5 млн. человек, к началу нашего века там проживало уже более 5 млн., а к 1911 г. – свыше 6 млн. Такое быстрое увеличение численности населения в этом районе страны объяснялось не только естественным приростом, но и притоком крестьян с севера, а также ввозом в страну индийских крестьян и батраков-сезонников.

Спрос на рис продолжал расти. Спекуляции земельными участками вели к укреплению ростовщичества – единственного реального источника кредита для крестьян, вынужденных изыскивать средства для подъема целины и расчистки зарослей. И если в Верхней Бирме сохранялось еще в значительной мере старое владение, то в Нижней Бирме земля постепенно переходила в руки помещиков нового типа – индийских ростовщиков, четтьяров, отбиравших землю за долги у крестьян. К началу нашего века Нижняя Бирма в значительной части стала вотчиной помещиков-абсентеистов, к которым к 1901 г. перешло уже более 15 % всех земель в 13 главных рисопроизводящих районах, а к 1910 г. – более 20 %. Сохранявшие еще землю крестьяне в той или иной степени зависели от ростовщиков. К началу первой мировой войны в Нижней Бирме более трети земли крестьянами арендовалось.

Появление товарных рисоводческих хозяйств вызвало потребность в дополнительной рабочей силе. До тех пор, пока надобность в ней не могла быть покрыта за счет внутрибирманских ресурсов, большое число сельскохозяйственных рабочих ввозилось из Индии. Отлично понимая важность подобной меры, британская администрация поощряла сезонную иммиграцию, идя даже на введение премий пароходным компаниям за перевозку кули. Ввоз наемного труда из Индии в Бирму неуклонно рос, и в 1913 г., например, в Бирму приехало 280 тыс. индийских иммигрантов. Часть из них по окончании сезонных работ возвращалась домой, часть – оставалась в Бирме, изменяя не только национальный, но и социальный состав страны, ибо индийцы в массе своей оставались пролетарским, беднейшим слоем населения Бирмы.

Развитие бирманской промышленности также было связано с особенностями сельского хозяйства. Абсолютное число рабочих, занятых в традиционных отраслях бирманской промышленности – в копях, на лесоразработках и на нефтяных промыслах, – было невелико. Качественный скачок был вызван увеличением экспорта риса и тика и развитием соответственно морского и речного транспорта, а позже – и современной нефтяной промышленности. Все эти отрасли находились в руках иностранного капитала.

Первая паровая рисовая мельница появилась в Бирме в 1859 г. В 1910 г. в стране было всего 301 фабричное предприятие, в том числе 165 рисовых мельниц. Рабочими на них в основном были индийцы, они же составляли армию кули – портовых рабочих, грузчиков и докеров. Развитие промышленности способствовало и постепенному увеличению числа промышленных наемных рабочих-бирманцев, хотя вплоть до конца колониальной эпохи они составляли меньшинство.

Изменения в социальной структуре Бирмы коснулись и верхних слоев бирманского общества. Лишь в сельском хозяйстве Верхней Бирмы бирманским помещикам удалось сохранить господствующие позиции. В промышленности страны и в сельском хозяйстве Нижней Бирмы основную роль играли англичане и индийцы. Бирманская буржуазия, появившаяся в конце XIX в., была в начале XX в. все еще слишком слабой по сравнению с индийцами и европейцами. И тем не менее бирманская буржуазия понемногу росла и желала приобщиться к доходам более сильных конкурентов. Вот почему первые попытки политической оппозиции в новой форме исходили именно со стороны буржуазных элементов, в том числе национальной интеллигенции, и были направлены уже не на возвращение к старому строю, а на завоевание места в новом обществе.

5. Зарождение национального движения

Несмотря на то что к началу XX в. прошло лишь 15 лет со дня утраты Бирмой независимости, зародившаяся на рубеже двух веков политическая оппозиция ко-лониальному режиму не была прямо связана с остатками аристократии и не направлялась феодальными идеологами. Бирманская аристократия была в значительной степени уничтожена в годы сопротивления, а Верхняя Бирма, являвшаяся ее оплотом, уступила главенствующее место Нижней Бирме, ставшей к концу XIX в. более населенной и экономически самой развитой частью страны. Именно там, в колониальной столице – Рангуне, в портовых городах Бассейне и Моулмейне, формировалась бирманская буржуазия, до какой-то степени приспособившаяся к английским порядкам (нельзя забывать, что Нижняя Бирма к 1900 г. уже обладала полувековым «стажем» колониального режима) и испытывавшая к ним двоякое чувство: возможности обогащения и внедрения в новый порядок примиряли ее с англичанами, сознание слабой конкурентоспособности и политической неполноценности делали это примирение непрочным. Насильственная, грубая ликвидация бирманского государства иноземцами, не желавшими считаться с национальной самобытностью порабощенного народа, придала оппозиционным настроениям своеобразный психоэтнический характер, обусловленный стремлением народа сохранить свою культуру, свои национальные черты. До 1885 г. забота о сохранении национальных традиций была прерогативой бирманского государства; с его исчезновением ответственность за это первоначально легла на но-сителей буддийской идеологии.

В такой стране, какой была Бирма в начале XX в., с полным господством религии в мировоззрении широчайших народных масс, борьба за национальную самобытность неизбежно превращалась в борьбу за сохранение национальной религии. И не случайно первой формой национального протеста стала в Бирме организация буддийских ассоциаций.

После ухода с руководящих постов в Бирме администраторов типа Фейра, Слейдена, Фитча, знакомых с обычаями и культурой страны, у власти в провинции находились, как правило, чиновники, рассматривавшие свое пребывание там либо как источник обогащения, либо как временную ссылку и, в лучшем случае, мерявшие бирманскую ситуацию индийскими мерками. Это равнодушие к особенностям страны выразилось, в частности, в отказе оставить за бирманской буддийской церковью право на внутреннюю юрисдикцию, что привело к подрыву дисциплины в монашеском ордене, к разладу в религиозных делах и к частичному падению авторитета церкви среди ве-рующих. Буддизм в Бирме оказался в положении пренебреженного института, которому грозила опасность не только со стороны британской администрации и поддерживаемых ею христианских миссионеров, но и со стороны самих монахов, лишенных управления.

В 1897 г. в Мандалае было организовано первое Общество буддизма. Эта организация ставила целью защиту религии и соответственно национальной культуры. Через несколько лет подобные общества и ассоциации начали возникать в других городах страны, пока наконец в 1906 г. не были созданы Буддийская ассоциация молодежи (БАМ) и Общество пропаганды буддизма – оба с центрами в Рангуне. Таким образом, хотя зарождение обществ буддизма произошло в Мандалае, руководство ими вскоре перешло к нижнебирманским элементам и стало принимать все более светский и политический характер. Несмотря на то что буддийские общества организовывали национальные школы и даже начали издавать газеты и журналы, их деятельность поначалу не встречала противодействия администрации. Одной из причин этого была подчеркнутая верноподданность руководителей ассоциаций: на ежегодном собрании БАМ, например, делегаты хором исполняли британский гимн «Боже, храни короля», и лишь по истечении нескольких лет БАМ пошла на «смелый шаг», заменив слово «боже» на «Будда». Впрочем, одно мероприятие, за которое БАМ боролась активно, указывало на потенциальную возможность рождения из ассоциации в будущем более радикальных организаций. Этим мероприятием был «башмачный вопрос». У входа в бирманские монастыри и пагоды обычно прикреплялась оскорблявшая религиозные и национальные чувства бирманцев надпись: «Вход в обуви запрещен всем, кроме европейцев». БАМ неоднократно обращалась к британским властям с просьбами распространить    запрет на европейцев, что и было в конце концов сделано.

Вплоть до конца первой мировой войны оппозиция колониальному режиму, нашедшая наиболее четкое выражение в деятельности буддийских обществ, оставалась лояльной по отношению к Великобритании. Во главе движения находились в основном адвокаты, получившие образование в метрополии и твердо уверенные в непоколе-бимости британского владычества в Бирме. Сам тот факт, однако, что дотоле изолированная от внешнего мира Бирма была втянута в мировую политику, способствовал росту и радикализации национального движения. Все большее число состоятельных бирманцев получало образование европейского типа в Индии и Европе, все большую роль начали играть газеты, как издававшиеся в Бирме, так и ввозимые из метрополии. События, происходившие за пределами Бирмы, приобретали реальность, могущую повлиять на дальнейшие судьбы страны.

Не удивительно поэтому, что в Бирме, как и в других порабощенных странах Азии, с большим вниманием следили за русско-японской войной. Япония была первой азиатской страной, победившей в новое время крупную европейскую державу, и это способствовало росту националистических настроений в колониях. Немаловажным фактором формирования национального сознания в Бирме был быстрый рост индийского национализма, известный бирманцам. Но наиболее важную роль в развитии бирманского национально-освободительного движения сыпрали первая мировая война и Октябрьская революция в России.

6. Бирма в годы первой мировой войны

Несмотря на то что Бирма не соприкасалась с районами военных действий и ее непосредственное участие в мировой войне ограничивалось отправкой на Ближний Восток менее чем 20 тыс. солдат, набранных в основном в горных районах, война решительно повлияла на положение в стране.

Нужда Британской империи в стратегических материалах вызвала качественные изменения в бирманской экономике. Вольфрам, олово, свинец, нефтепродукты, а также тиковая древесина были нужнее, чем рис, вывоз которого из Бирмы во время войны несколько снизился. К концу войны Бирма уже давала треть мировой добычи вольфрамовой руды, в ней ежегодно добывали 300 млн. галлонов (13,5 тыс. т) нефти, расширилась также добыча серебра, олова и свинца. Численность рабочего класса в фабричной и горнорудной промышленности выросла с 50 тыс. до 70 тыс. человек. Ввоз в Бирму товаров широкого потребления из метрополии снизился, что способствовало некоторому оживлению национального производства.

В целом за годы войны роль бирманской буржуазии в экономике Бирмы возросла, положение крестьянства ухудшилось, а ореол непобедимости, окружавший англичан, потускнел.

Определенную роль в изменении политической ситуации в стране сыграли попытки английской администрации убедить население Индии (и Бирмы как ее провинции) в справедливости и благородстве устремлений и целей Великобритании в мировой войне. Попытки эти помимо чисто пропагандистских действий выражались и в весьма робких шагах, направленных на некоторое расширение законодательных органов в колониях (например, в Бирме число членов Законодательного совета при губернаторе было увеличено с 17 до 19 человек). Однако эти меры привели к противоположному результату: вспышка антиколониального движения, эпицентром которого в Южной Азии стала Индия, распространилась и на Бирму.

Численность индийских иммигрантов в Бирме во время войны достигла 800 тыс. Лишь малая их часть принадлежала к эксплуататорским классам; основная масса индийцев представляла собой наиболее низкооплачиваемый слой городского и сельского населения. Среди этих индийцев во время войны весьма активно действовала подпольная националистическая организация Гадр, штаб-квартира которой находилась в Бенгалии. Деятели этой и других антианглийских групп вели пропаганду среди индусов и мусульман. Особое внимание они обращали на состоявшую из мусульман и сикхов военную полицию, с помощью которой надеялись поднять в конце 1915 г. вооруженное восстание. Этот заговор не удался, но всерьез обеспокоил англичан.

Деятельность индийских экстремистов почти не затрагивала бирманцев, и положение в колонии, в общем, не вызывало у англичан тревоги. Однако, несмотря на ка-жущееся спокойствие, в Бирме назревал подъем национального движения, и начался он уже в последние годы войны.

Во время войны в Бирме наряду с буддийскими ассоциациями стали возникать светские объединения, как просветительского, так и чисто политического характера. Они известны под общим названием «вунтану атинов», или бирманских ассоциаций. С 1917 г. многие из них вливались в БАМ, что не могло не изменить характера этой организации. К 1918 г. в Бирме уже насчитывалось 50 местных отделений БАМ, и решающую роль в БАМ начали играть молодые лидеры, которые противостояли старому руководству ассоциации – «солидным адвокатам и джентльменам». «Башмачный вопрос», в котором отразилась борьба за власть в молодом национальном движении, часто вставал на первое место в дискуссиях и собраниях, и отношение к нему стало пробным камнем для националистической деятельности вообще.

Первую попытку дать открытый бой традиционным руководителям БАМ «младобирманцы» предприняли на всебирманской конференции БАМ в 1917 г., которую можно считать первым бирманским съездом националистов. Конференция приняла ряд резолюций чисто политического характера, которые свидетельствовали о поражении старого руководства. Приняв резолюцию по «башмачному вопросу», конференция выступила также против существования железнодорожных вагонов «только для европейцев», потребовала принятия закона против перехода земель в руки иностранцев и постановила отправить для встречи с министром по делам Индии делегацию, которая должна была требовать политических реформ для Бирмы. Отделение от Индии признавалось необходимым. Последнее требование, конечно, было продиктовано моло-дой бирманской буржуазией. Однако ликвидации индийского засилья, в первую очередь в сельском хозяйстве, желали и крестьяне, которые надеялись, что изгнание индийских ростовщиков позволит им вернуть себе землю.

Решения конференции БАМ означали переход ассоциации к политической деятельности и привлекли к себе внимание британской администрации. Если до 1917 г. бирманские чиновники, находившиеся на колониальной службе, имели право состоять в БАМ, то после 1917 г. было издано постановление, запрещающее им входить в. эту организацию. Таким образом, не только бирманские националисты осознали непримиримость своих интересов с интересами колониальной администрации, но и администрация отмежевалась от бирманских националистов, лишив их признания в лояльности.

7. Национально-освободительное движение и административные реформы

Крупные социальные перемены, происшедшие в Европе в конце мировой войны, и в первую очередь Великая Октябрьская социалистическая революция в России, оказали на Бирму огромное влияние. Оно было и прямым, способствуя возникновению интереса к проблемам социализма и к вопросам классовой борьбы, и косвенным, отражаясь в настроениях и переменах в английской колониальной политике.

Парламентские выборы в Англии, спешно проведенные в декабре 1918 г. (дабы в них не успели принять участие возвращавшиеся с войны и зараженные новыми идеями солдаты), показали стремительное падение роли либералов и появление новой силы в политической жизни страны – лейбористов, которые через пять лет, в 1923 г., уже усилились настолько, что смогли сформировать первое в истории Англии лейбористское правительство. В первые годы после войны в Англии быстрыми темпами росло профсоюзное движение: в 1920 г. уже более 8 млн. рабочих было объединено в тред-юнионах. Британское общество раскололось по вопросу о «домашней» колониальной войне против стремившихся к независимости ирландцев. Все это не могло не отразиться на британской колониальной политике, которая всегда исходила прежде всего из политической борьбы в самой Англии.

Вскоре после окончания войны правительство Великобритании было вынуждено пойти на некоторые уступки национальным интересам жрулнейших колоний, особенно тех, где оппозиция колониальному господству была ярко выражена. Наряду с этим оно стремилось для поддержания расшатанной войной экономики выкачивать из колоний максимальную прибыль и принимало все меры, чтобы не упустить своих позиций в подвластных государствах.

Этой двойственностью и двусмысленностью характеризовались и действия британской администрации в Бирме.

Еще до окончания войны, в августе 1917 г., министр по делам Индии Монтегю заявил, что политика Англии имеет в виду «образование ответственного правительства в Индии как неотъемлемой части Британской империи». После войны, в 1919 г., был принят «Закон об управлении Индией», более известный как «Закон о диархии». По этому закону в непосредственном ведении британской администрации оставались такие ключевые посты, как оборона, внешняя политика, финансы, тогда как здравоохранение, образование, сельское хозяйство и т. д. передавались в руки провинциальных властей, находящихся частично под контролем избираемых органов. Соответственно расширялись законодательные советы и их права.

Сторонники традиционных методов управления колониями были еще достаточно сильны, и потому законы о диархии были направлены в первую очередь не на дейст-вительное расширение участия населения колоний в управлении, а на успокоение общественного мнения в Англии и колониях без особого ущерба для доходов и власти метрополии.

Закон о диархии вызвал ожесточенное сопротивление в Индии, так как многочисленные благие пожелания администрации о введении самоуправления по окончании войны оказались невыполненными.

Сравнительное спокойствие в политической жизни Бирмы привело авторов реформ к ошибочному заключению, что в стране нет сил, желающих самоуправления. Поэтому Бирма была исключена из диархической системы со следующей формулировкой: «Ее народ принадлежит к другой расе, находящейся на другом этапе политического развития, и ее проблемы совершенно особые». В законе утверждалось, что в Бирме нет сильного стремления к выборным институтам. Более того, в ряде документов проводилась мысль о желательности отделения Бирмы от Индии, дабы предотвратить в будущем пагубное влияние индийского национализма на Бирму – важную сырьевую базу империи.

Бирманские политические организации также выступали за отделение Бирмы от Индии, однако требовали наряду с этим проведения в Бирме политических реформ, более широкого доступа бирманцев к государственной службе и т. п. «Отлучение» Бирмы от реформы вызвало в ней неожиданный для англичан взрыв негодования. Найти выход из создавшегося положения должен был назначенный в 1918 т. в Бирму новый губернатор Р. Крэд-док. Колониальный администратор старой школы, сторонник сохранения статус-кво, Крэддок всегда появлялся в бирманских пагодах в обуви, подчеркивая тем самым свое пренебрежение к требованиям националистов. Не удивительно, что выработанный им план ничего не говорил о прямых выборах, предусматривал полное подчинение министров губернатору и в качестве избирателей называл лишь деревенских старост – государственных чиновников. Даже по сравнению с предложенной Индии реформой этот план был шагом назад.

Опубликование в конце 1918 г. «плана Крэддока» способствовало дальнейшему размежеванию бирманских патриотических сил и привело к отходу от руководства БАМ «стариков», которые предпочли принять план, дабы не обострять отношений с администрацией. В политическую деятельность втягивались все более широкие слои  бирманского общества. Этому способствовали события в Индии, где после расстрелов в Амритсаре (март – апрель 1919 г.) началась кампания гражданского неповиновения, распространившаяся на индийское население Бирмы.

В августе 1918 г. прошла всеобщая забастовка докеров (в основном индийцев), в следующем году забастовали конторские служащие компании «Бирма Ойл» в Енанджауне, которых поддержали рабочие-нефтяники. В 1920 г. состоялось несколько крупных забастовок. Неспокойно было и в деревне. В этой обстановке осенью 1919 г. в Англию направилась делегация БАМ, которая должна была потребовать политических реформ для Бирмы. Формально поездка в Англию закончилась безрезультатно, так как официальные круги игнорировали ее присутствие. Фактически делегации удалось наладить связи с некоторыми деятелями Англии, привлечь поддержку такой влиятельной газеты, как «Таймс», и даже добиться постановки вопроса о Бирме в палате общин (это обсуждение не состоялось из-за отсутствия кворума в парламенте). Если до поездки делегации Бирма практически не упоминалась на страницах газет и в парламенте, то начиная с 1919 г. «друзья Бирмы» в Лондоне периодически публиковали сообщения о положении дел в далекой колонии; в палате общин неоднократно делались запросы о Бирме.

Молодые политики Бирмы возглавили национальное движение в сентябре 1920 г., когда на очередной ежегодной конференции БАМ было принято решение переименовать ее в Генеральный совет бирманских ассоциаций (ГСБА). Отныне в Бирме существовала чисто политическая организация, не ограничивающая себя просветительскими целями. Конференция отвергла «план Крэддока» и призвала к бойкоту иностранных товаров. Было выдвинуто требование передать бирманцам земли, попавшие в руки индийских ростовщиков. На съезде произошло полное размежевание «стариков» и «молодых», в результате чего вышедшие из ГСБА политики сохранили БАМ как чисто просветительско-религиозную организацию.

На съезде выяснилось, что ГСБА стал массовой организацией и что число крестьян в нем значительно увеличилось. Центральный совет ГСБА требовал ограничиваться легальными действиями, но в местных организациях на этот счет не было единства. Политика ненасильственного сопротивления, бойкота и т. п., заимствованная частично из Индии, не всегда была ясна бирманцам, у которых понятие сопротивления связывалось именно с вооруженной борьбой. Низовые организации ратовали за ликвидацию долгов ростовщикам, отмену налогов и стремились к действительной борьбе за права крестьян. Характерно, что в деревнях параллельно с существованием легальных отделений ГСБА в это время создаются первые тайные общества «бу-атины» – крестьянские общества «неподчинения», которые прибегали к потраве посевов и даже убийствам особо ненавистных старост и офицеров лесной охраны.

Несмотря на кампанию протеста и напряженное положение, решение вопроса о распространении реформ на Бирму все затягивалось. Оппозиция исходила прежде всего от кадровых колониальных администраторов в Нью-Дели, которые в секретной переписке с министерством по делам Индии повторяли доводы о неподготовленности Бирмы к реформам.

Решающую роль в этом конфликте сыграл университетский бойкот, еще более обостривший обстановку в Бирме. Закон об учреждении Рангунского университета был принят в августе 1920 г. Создание университета ожидалось в стране с нетерпением, так как до этого единственной возможностью для получения высшего образования была отправка молодых людей за границу. Однако после опубликования закона об университете обнаружилось, что он никак не меняет создавшегося положения. В нем должно было обучаться (включая христианский Джадсоновский колледж) чуть более 1 тыс. человек; обучение было платным, а знание бирманского языка было необязательным. Если учесть, что значительная часть студентов оказалась небирманской – в университет отдали своих детей состоятельные индийские, англо-индийские и англо-бирманские торговцы и чиновники, – то окажется, что для бирманцев дорога к высшему образованию была так же закрыта, как и ранее.

Форма протеста против открытия такого университета была подсказана опытом индийского национально-освободительного движения: это был бойкот «западного про-свещения, воспитывающего рабов».

После нескольких митингов у пагоды Шведагон, на которых учащиеся и активисты ГСБА требовали изменения закона об университете и реформ в системе образования вообще, и после отказа правительства пойти на уступки была принята резолюция о бойкоте университета. Бойкот был объявлен в начале декабря 1920 г., через несколько дней после вступления в силу закона. Бойкот немедленно распространился на другие учебные заведения, и вскоре вся система просвещения была парализована. Даже в миссионерских школах пустовали классы. Одновременно с этим в качестве положительной альтернативы «западному просвещению» в Бирме началось создание на частные средства «национальных школ». Некоторые из них просуществовали в течение нескольких лет, и из их стен вышли крупные деятели национально-освободительного движения.

Бойкот не ограничился системой просвещения, но распространился и на другие сферы жизни. Бойкотировались иностранные товары, крестьяне отказывались платить налоги, рабочие и служащие бастовали. Обстановка в стране настолько накалилась, что сам Крэддок отступил с первоначальных позиций и вопреки мнению делийских властей обратился в Лондон с просьбой провести требуемые реформы.

В марте 1921 г. законопроект о распространении на Бирму диархической системы был внесен на обсуждение в палату лордов.

Однако эти меры запоздали: к 1921 г. диархия уже не удовлетворяла бирманскую общественность. Часть буддийских монахов, предводительствуемая У Оттамой, требовала фактически полной независимости; левое крыло ГСБА выступало с программой «гомруля» – внутренней автономии в составе Британской империи. В октябре 1921 г. очередная конференция ГСБА приняла резолюцию о гомруле, за которую голосовали даже умеренные элементы. При этом из формулировки гомруля были исключены слова «в составе империи», что давало возможность понимать резолюцию как требование независимости вообще.

Когда в Бирму прибыла комиссия, призванная разработать детали диархической системы, ГСБА постановил бойкотировать ее работу. Более того, бойкотировался даже приезд в Рангун принца Уэльского, совершавшего поездку по Индии в надежде вызвать верноподданнические чувства в колонии. Разгневанная колониальная администрация пошла на жесткие меры: в 1922 г. был введен «Закон против бойкота», по которому участники и организаторы бойкота могли быть арестованы и заключены в тюрьмы. Тюрьмы были переполнены, причем в первую очередь власти постарались изолировать лидеров Генерального совета бирманских ассоциаций и других ведущих деятелей бирманского национально-освободительного движения.

Были приняты и «успокаивающие» меры. Губернатора Крзддока сменили. Сама система диархии трактовалась в Бирме шире, чем в других провинциях; право голоса было предоставлено всем главам семей, достигшим 18 лет, независимо от пола; в ведение Законодательного совета были переданы лесные ресурсы и т. д. Наконец, были сделаны попытки расколоть ГСБА, для чего умеренные деятели ГСБА привлекались на государственную службу и им обещали предоставить выгодные посты в администрации.

Эта политика принесла свои плоды. В июне 1922 г. ГСБА раскололся. Восемь членов исполкома вышли из организации в знак несогласия с решением о бойкоте вы-боров, назначенных на ноябрь. Вскоре ГСБА покинули еще два десятка политиков умеренного направления, создавшие потом Националистическую партию. Несмотря на это, бойкот выборов прошел успешно и голосовало менее 7 % избирателей.

Образованный в Бирме Законодательный совет состоял из 103 членов, 79 из которых избирались, а остальные были назначены. Умеренные, столь вовремя покинувшие ГСБА, вошли в Законодательный совет, получив на выборах 28 мест. Двоим из них даже были предоставлены министерские посты.

Законодательный совет был лишен реальной власти, так как все бразды правления оставались в руках губернатора, и даже если бы весь Законодательный совет выступил против администрации, это ничем не грозило существованию британской власти в Бирме. Совет был чисто совещательным органом, и политики, боровшиеся за место в нем, боролись скорее за власть, за близость к администрации, за популярность, которую можно было использовать в личных целях. Национально-освободительное движение развивалось вне стен Совета, помимо него и вопреки ему.

8. Внутреннее положение Бирмы в 20-е годы

Послевоенные годы не принесли улучшения ни крестьянам, ни рабочим, ни национальной буржуазии Бирмы. Результатом был общий рост недовольства в стране и все ширившееся осознание того, что лишь возвращение независимости может разрешить назревшие проблемы.

Бирманское крестьянство продолжало разоряться и терять землю. К концу 20-х годов в дельте Иравади уже половина земель перешла к ростовщикам и помещикам, а большая часть земли, оставшейся еще у крестьян, находилась в закладе. Так как и налоги и долги взыскивались с крестьянина обычно в конце года, когда он еще не успел продать новый урожай, рис уходил к перекупщикам по низким ценам, и крестьянин еще более разорялся, тем более что само хозяйство велось примитивными методами и ни о каком повышении урожайности речи не было. Недовольство крестьян вело к дальнейшему увеличению числа тайных обществ, к расширению участия крестьян в политической жизни страны и к развитию антииндийских настроений.

Сезонные иммигранты из Индии, сбивая цены на рабочую силу, объективно выступали в роли штрейкбрехеров как в сельском хозяйстве, так и в промышленности. Большая часть рабочих Бирмы состояла из индийцев, поскольку бирманских крестьян, разорявшихся, но упорно державшихся за свое рисовое поле, мало привлекала работа в порту или на фабриках. К тому же оплата труда в промышленности находилась на минимальном уровне, рассчитанном на индийцев, уровень жизни которых был ниже бирманского.