Текст книги "Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар"

Автор книги: Игорь Минаков

Соавторы: Карен Налбандян,Михаил Савеличев,Андрей Чертков,Евгений Шкабарня-Богославский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

– Это – перец? – слабым голосом поинтересовался Антон.

– Ах, вы же давно не бывали у нас, дон Румата! Новейшее изобретение отца Кабани – гремучий перец. Удивительная вещь… Поверите ли…

Дальше Антон не слушал.

– Помогите, барон.

Он разблокировал люк спасательной капсулы и, марая кровью чистый дермопласт, рухнул в пилотское кресло. Барон сел рядом и пристегнул ремни. Сил удивляться больше не было. Последнее, что услышал Антон перед тем, как закрылся люк, было:

– Во имя Господа, введите координаты на деритринитацию.

– Именем Его, параметры стартовой орбиты получены и введены.

Потом все потонуло в зычном баронском басе:

– Доны Бау наступают и отступают – по обстоятельствам!

Антон нажал на скобу катапультирования.

…Впоследствии ему удавалось вспомнить эту посадку только обрывками. Звенело в ушах, накатывала одурь. Слепнуть он стал над Тихим океаном. Ориентироваться приходилось по командам дона Пампы:

– Дайте шпор, дон Румата! Поддерните узду!

И он прибавлял скорости и выравнивал руль высоты.

Он слышал еще, как барон поминает по радио всех святых, требуя, чтобы его лучшего друга Румату Эсторского спасали бы сейчас и немедленно. Антону было все равно. Хотелось спать.

В полубреду беспокоило лишь одно.

– Барон, – превозмогая боль, прошептал он, – что за кольцо было у того монаха?

– Фамильный перстень-печать. Мы, доны Бау, испокон веков неграмотны. А вот мне, Пампе Первому, поверите ли, уже грамоте учиться приходилось… Вечный позор вышел бы роду Бау.

Глава 5
В интересах Земли и во имя человечества

Дальше действовать будем мы!

Виктор Цой

26 августа 36 года

17.15

Через два с половиной часа Руди, все еще болезненно поглаживая бок, входил в кабинет Михаила Сидорова («Для друзей Атос. Просто Атос»).

«Руководитель КОМКОН-2» – бибикнуло в автосекретаре, и Антон понял: теперь это – официально.

– Приветствую вас, Руди. Я консультировался с психологами. Вам возвращают индекс. Полный.

– Всем?

– Джереми…

– Я знаю.

– И пока проблемы с Сабиной Крюгер.

– Доктор Александров?

– Именно. Но сотрудниками, способными просочиться в мой охраняемый кабинет, чтобы выдать правду-матку, я бы не разбрасывался. Хотя… теперь вы, наверное, снова захотите быть пилотом.

– Я бы предпочел остаться в Комиссии.

– Понимаю. Теперь к делу. Ваш доклад прочитали. Вас хотят видеть.

Руди невольно поморщился. Доклад этот появился на свет не больше часа назад и стоил ему многих неприятных минут.

…Стол. Человек, сидевший за столом, был чудовищно стар. Ходили слухи, что начинал он чуть ли не у самого Юрковского. Человек медленно поднял голову.

– Я прочитал ваш доклад. Вы предлагаете эвакуировать арканарцев. Всех?

– Да. Теорема Бушетты-Волкова. Все члены феодального общества причастны ко всем его деяниям. Аксиома базисной теории.

– Итак, вы предлагаете?..

– Да. Пока нет Совета. Пока время беззакония. Пока враг обезглавлен. Пока еще можно закончить все малой кровью. Еще через поколение процесс взаимопроникновения цивилизаций станет необратимым.

Узел придется резать. По живым людям. Уже теперь придется вспомнить некоторые страницы нашей истории, которых бы вспоминать не хотелось…

– Вы знаете, что произойдет, если ваш план получит огласку?

– Да. Меня будут лечить. Долго.

– Вы знаете, что для выполнения этого плана понадобится целая армия людей, готовых на все?

– Знаю.

– У вас есть такая армия?

– Есть.

– И вы готовы на все?

– Да.

– Тогда – это для вас.

На листе было всего лишь четыре строчки:

«Все, сделанное подателем сего, совершено с моего ведома и по моему приказу – в интересах Земли и во имя человечества.

Президент Службы Галактической Безопасности

Иван Жилин».

Руди поднял голову. Не было больше немощного старца. Могучий боец двух столетий. Безжалостный комендант Барселоны. Живая легенда.

– Не хочу, чтобы «большой кровью» решали вопросы наши правнуки. За все отвечу я. И президенты ведь когда-нибудь уходят в отставку. Кодовое название операции: «Зеркало». У вас три дня.

Они успели.

31 августа 36 года

Три дня спустя Руди снова шагал тем же коридором. Похудевший, осунувшийся, безжалостные зеленые глаза горят нездоровым блеском. Трое суток без сна, на одном спорамине.

За эти трое суток спрятанная армия КОМКОН-2 каленой метлой прошлась по планете.

Память удерживала фрагменты.

…Унылые лица арканарских рабочих, которых тысячами грузили на рейсовики. Попытки бунта пресекали огнем на поражение. Впрочем, не так уж много попыток этих и было.

…Горько плачущая молодая девушка: «Что вы делаете, нелюди?! Он хороший». Хороший был из личного отряда отца Шиги, того самого, что оставлял за собой пустые города, пахнущие озоном.

…Допросы третьей степени. Собственный голос: «Технологии знаешь? Стрелять умеешь? Много знаешь. В утилизатор!» Мерзавца, похитившего из музея янтарин, Руди достал лично.

…Больший ужас, чем Румата-Искатель, наводила только Ита-Губительница. Похоже, она вообще не считала необходимым брать кого-либо живым. В первую же ночь двое монахов из отряда Шиги окопались в подвале и палили на любой шум, требуя консула и журналистов. Кто-то предложил воспользоваться усыпляющим газом. Сабина пожала плечами и пустила в подвал воду. Когда Руди попытался сделать ей внушение, она удивленно вскинула брови:

– Почему?

– Послушай, мы не можем убивать сотнями.

– Значит, только это…

После этого она исчезла и выходила на связь со своей группой, только чтобы указать, откуда забирать очередные трупы. Диагнозы разнообразием не страдали: смерть от естественных причин либо самоубийство.

…Ангелов с мобильным терминалом на коленях. Помимо прямых обязанностей, парнишке пришлось возглавить группу Джереми. Руди изрядно волновался за него и успокоился лишь на второй день. Тем вечером двое молодых парней, весело беседуя, кажется, о нуль-физике, шли на группу и, казалось, не понимали ни окриков, ни предупредительной стрельбы. Что делать, не знал никто. Тогда Петя вытащил слонобой и застрелил обоих. После этого количество несмышленышей резко упало до нуля. Оружием, снятым с тех двоих, можно было вооружить человек десять.

А больнее всего – горький взгляд Горбовского, кумира юности Антона.

Да разве только Антона?

– Скажите, Руди, разве мы пришли к ним, чтобы убивать? – тихо спросил он тогда, собою закрыв проход.

И стоял так, пока за доном Рэбой не закрылась дверь полагавшейся тому личной нуль-камеры.

Той самой, к слову, через которую – достоверно известно – за последние годы попали на Землю несколько тысяч отборных солдат Ордена.

В эти дни Антон часто вспоминал портрет над рабочим столом Жилина.

* * *

…Тридцатые годы позапрошлого века. Темное, смутное время. В униженной, растоптанной Германии рвутся к власти коричневые, в СССР – партийная бюрократия. Пахнет большой кровью. Машинное моделирование предсказывало массовые убийства в масштабах, сравнимых со средневековым Китаем, голод и к сороковым годам с вероятностью в 98 процентов – новую мировую войну (в 67 процентов – атомную). Минимальное число жертв программа оценивала в 30–35 миллионов. Ученые и будущие космопилоты, учителя, врачи, поэты, политики… Очень высокий процент потерь ожидался среди лучших – самых активных, патриотичных, ради идеи готовых на все. Так называемых пассионариев. Как результат их убыли программа предсказывала неизбежный развал колониальных империй, в результате чего Африка и Ближний Восток превращались в территорию перманентных первобытных войн. Затем – коллапс по сценарию Римской империи (80 процентов) и всеобщую экологическую катастрофу (60 процентов). В плане освоения космоса к началу XXI века проводились бы орбитальные полеты и, в самом благоприятном случае, экспедиции посещения на Луну.

…Вождь смотрел с портрета чуть выпуклыми морозными глазами. Был он тут очень молод, наверное, даже моложе Антона. Как и остальные.

Что у них было общего – у старой военной аристократии Германии и юных командармов Гражданской? У тяжелобольного отставного генерала фон Секта и молодого, сверхчестолюбивого «Красного маршала»? Как они нашли друг друга? Как смогли восстановить связи, завязавшиеся в двадцатых? Мы уже никогда не узнаем – они не любили мемуаров.

Они шли на риск. Риск сумасшедший. В спину им дышала тайная полиция. В сущности, задуманное ими квалифицировалось как заговор и государственная измена. С неизбежно вытекающим: «А в конце дороги той плаха с топорами».

…Времени было в обрез. Время вызревало чудовищным гнойником. И гнойник нельзя было вскрыть, не проливая крови тысяч запуганных, одурманенных, слепых, не знающих сомнения….

Только вот в отличие от нас они были не учеными, а военными. Хирургами истории.

Они не задумывались о чистоте своих рук и не мучились рефлексией. Они просто делали то, что должно было сделать. И крови боялись не больше, чем боится ее хирург.

Вероятность успеха то же машинное моделирование оценивало не более чем в один процент. Им хватило и его.

1937-й. Май. Игра на опережение. Чем-то это напоминало старую добрую ковбойскую дуэль.

Штурмовые отряды капитанов Гейнца и Кузнецова, берущие под контроль Рейхсканцелярию и Кремль, – наверное, это было самым легким. Проблемы начинались дальше.

Военная диктатура. Фильтрационные лагеря. Массовые аресты, торопливые расстрелы. Массовые амнистии. Они шли по лезвию, где любая ошибка грозила новой гражданской войной, голодом и эпидемиями. Они прошли. Дальше – известно.

Военный, а потом и политический союз СССР и Германии. Падение Польши. Возникновение Евразийского союза – от Атлантики до Тихого океана.

Президенты Тухачевский и фон Сект, а после смерти того – сменивший его Штауфенберг.

Научно-техническая революция.

Атомный проект Гейзенберга-Курчатова. Термоядерный синтез – Ферми-Сахаров.

Первые, несовершенные еще атомные субмарины Хакселя.

«Спутник» Королева-фон Брауна.

Первые межпланетные перелеты.

Колониальная экспансия закономерно переходила в космическую.

Войну отменили. То есть локальные конфликты были. Много. Несколько десятков лет кряду блоки сшибались в Африке, в Южной Америке, на Ближнем и Дальнем Востоке, в Индокитае, потом на Луне и Марсе – эра холодной войны. Но ту, предсказанную страшную войну, превратившуюся теперь в заведомое взаимное самоубийство, отменили…

Военные рассчитали все верно.

И все-таки они ошиблись. Михаил Николаевич шел в будущее, как в прорыв, как тогда, под Варшавой. Поднимая людей на чудеса и забывая о собственных тылах. До самого конца, даже в свои восемьдесять пять он оставался все тем же азартным мальчишкой, некогда подавшим в Совнарком доклад «Об объявлении государственной религией славянского язычества» и безумно счастливым, что шутка удалась.

Он верил в свою армию, и она ни разу не подводила его. Но армия – это еще не вся страна, а вот этого президент-диктатор не видел. Даже полет «Хиуса» – и тот был только армейской операцией.

А народ устал. Народ жил своей маленькой жизнью – сериалами, танцем «Ча-ча-ча». Народ и армия переставали думать, чувствовать, а значит, и действовать согласно.

Михаил Николаевич прожил очень долгую жизнь – и все же был не вечен.

А после его смерти началось… Перестройка, подъем национализма в СССР и национал-социализма в Германии… Наркомания. Погромы элитных школ… Мир снова был тяжело болен – и теперь уже хирургия была бесполезна. Требовались терапевты.

И вот тогда-то появился Г. А. Носов…

Время от времени сознание раздваивалось. Не помогали ни психологическая подпитка, ни спорамин.

Слишком страшной была реальность, где действовали Руди, Сабина и КОМКОН-2.

В такие моменты Антон оказывался на борту новенького звездолета. Звездолет аккуратно садился на опушке древнего леса.

…Антон знал, что поселится в самой чаще. Сам вырубит деревья. Своими руками будет обтесывать бревна. Сам построит себе дом. И станет еще одной легендой Икающего леса. А занесет к нему нелегкая лихого человека – и будет в Арканаре одним лихим человеком меньше.

Его дом будет неподалеку от лагеря биологов. Биологам будет тяжело. По крайней мере, одному из них. Которому придется выбирать – вернуться на Землю в одиночестве или навсегда остаться в Арканаре с любимым человеком. Если Ян выберет второе – что ж… По крайней мере, Руди будет спокоен за Киру. Он не станет мешать им. Постарается лишь находиться поблизости. Просто так, на всякий случай. Потому что биологи – они ведь совсем как дети.

А если нет… Тогда в один прекрасный день Кира появится у него в доме. Изменившаяся. Повзрослевшая. Наверное, еще более прекрасная. Они будут жить вместе. И никто больше им не понадобится. Она будет заниматься своей биологией, он непременно закажет для себя самые современные учебники…

…Руди докладывал:

– В основном задача выполнена. Где-то в Арканаре у дона Рэбы еще имеется изрядный арсенал, но без технической базы оружие протухнет быстро. Впрочем, на небольшую победоносную войну хватит за глаза. Что важнее – Патриотическая школа. У них там несколько наших специалистов, они отказались возвращаться, так что придется теперь что-нибудь придумывать с эвакуацией. Кристаллотека. Симуляторы. Есть даже пилоты. – Он невесело усмехнулся. – А ведь дону Рэбе теперь ученых холить и лелеять. И почему это меня не радует?

– Это именно то, о чем я бы хотел поговорить с вами, Руди, – мрачно отозвался Атос. – Вы знаете, что избран новый Совет?

– Извините. – Руди пожал плечами.

– Главой Совета стал доктор Александров.

– И?

– Требует вернуть на Землю «единственного законного представителя властей Арканара». Распустить «эту фашистскую организацию» – улавливаете, о ком речь? Расследовать ее преступления. Запретить находиться на Земле всем ее членам. И продолжать операцию «Рог Изобилия».

– Ничего не забыли и ничему не научились, – сплюнул Антон.

– Доктор Александров – последний оставшийся в живых из отцов «Рога Изобилия». Он не может отступать.

– Но Совет… А Сабина? – вспомнил он.

– Сабину будут лечить. Я ничего не смог поделать. – В лице Атоса что-то мигнуло. – За ней зайдут в десять утра. Теперь вас хочет видеть Президент.

У человека за столом был странный взгляд.

– Излагайте, Руди.

– Первое: необходима другая концепция вмешательства. Для начала надо определиться, что для нас Арканар – партнер или полигон? И придерживаться чего-нибудь одного. Если понадобится – патрулировать Арканар с воздуха, хотя бы и на дирижаблях.

Второе: челюсти должны крушить профессионалы, место ученых в кабинетах. Как говорится, «Организатору чистые руки, исполнителю – чистая совесть».

Третье: может, доктор Александров в чем-то прав? Нельзя нас оставлять на планете. Мы просто опасны…

– Послушайте, Руди, мы ведь тоже проходили через все это. Кровь, допросы с применением физического воздействия. Так ведь коммунизма без крови не бывает. Есть вещи, о которых не нужно говорить. Их надо просто делать. А потом забыть. Не было никаких арканарцев, никаких боевых звездолетов… Были неудачные учения СГБ по отражению инопланетной угрозы. Погибли люди. СГБ ответит за это. Может случиться, что Службу просто расформируют, и тогда ее функции примет другая организация. Скажем, одна известная мне комиссия. А то, что многие наши работники, быть может, уйдут в эту комиссию – так кто же разбрасывается квалифицированными кадрами? В конце концов, если кто некомпетентен – кто же его возьмет? Такое ведь бывало, и не раз… Вывески меняются – Служба остается. Еще что-то?

– Последнее. – Антон выложил на стол бумагу.

Жилин прочитал ее. Поднял глаза.

– Видите ли, Руди… Никого из этих людей, по-видимому, уже нет в живых. Их взяли в заложники еще три дня назад, когда погиб этот… Шига. Вышли на меня. Сообщили, что биологическая экспедиция попала в плен к варварам. И обещали добиться освобождения в обмен всего на «несколько небольших уступок». Я никогда не вел переговоров с террористами! Вы сказали, что готовы ко всему. Что ж, я отвечу и за это.

Некоторое время сидели молча. Потом Руди встал.

– Послушайте, Иван. Когда-то у меня был друг. Совсем еще мальчишка. Он дрался за меня и за тех, кто мне дорог. Его убили. Всего за несколько часов до того я обещал мстить за каждую подлость по отношению к своим друзьям. Но Эксперимент требовал закрыть глаза на это… И я закрыл. Слабость и трусость – за ними всегда воронье и гробы, как поется в одной старой песне. Если мы спустим и это, они решат, что землян можно убивать безнаказанно. Иногда не нужно размышлять и взвешивать, а просто ударить так, чтоб…

Он встал, слепо пошатываясь, и пошел к выходу.

Иван Жилин, Президент, долго смотрел ему вслед. Потом опустил глаза на бумагу, все еще лежавшую перед ним. Всего две строчки:

«Прошу отставки в связи с выездом в Арканар по семейным обстоятельствам.

Рудольф (Антон) Сикорский».

…В архиве было тихо. Очень серьезный Петр Ангелов сосредоточенно работал с терминалом. Сабина тихонько играла что-то печальное.

На столе обнаружилась новенькая книга. На раскрытой странице Руди прочитал:

«Где заканчивался, где начинался и как выглядел лес на карте – лисенка не знала, да и не особо интересовалась. Наблюдала, радуясь, за сменой времен года, за листьями, кружащимися в нежном танго, за фазами луны и многими другими вещами, окружающими ее с рождения. Летом играла в траве – ловила солнечных зайчиков, гонялась за куропатками, ловила свой собственный хвост до тех пор, пока не закружится голова. После плюхалась на траву и довольно облизывалась, будто съев какую живность повкуснее. Осень проводила, купаясь в кленовых холмах одного с нею цвета, – так, что порой казалось, будто в куче листьев танцует язык пламени».[13]13
  Автор – Сергей Шадрин.


[Закрыть]

Руди взглянул на обложку:

Дж. Тафнат. «Сказки для сына».

– У Джереми был сын? – удивился он.

– Есть, – ответила Сабина. – Джереми очень его любил и переживал, что не сможет увидеть. Даже воспитывал на расстоянии. Так что кто-нибудь должен сообщить наследному принцу Кайсана о смерти его отца. Можно добавить, что убил его агент Святого Ордена.

Руди только кивнул.

Петя наконец оторвался от терминала.

– Привет, Руди, – сказал он.

– Привет, Петя. Слушай внимательно. С этого момента ты – руководитель Комиссии.

У Пети вытянулось лицо.

– Как это?! А ты?.. А Сабина?..

– Мы с Сабиной уезжаем развлекаться. – Музыка смолкла. – Не волнуйся, Петя. У тебя все получится. Однажды ты уже справился.

Он отомкнул лишь три дня как установленный сейф. Влажно блеснули черным три новеньких скорчера. Четвертый – Петин, остался в сейфе.

– Куда вы, на охоту?

– На охоту, Петя, – ответила Сабина.

– Со скорчерами?

– Со скорчерами. Удачи тебе, руководитель!

– Удачной охоты!

Звездолет на самом деле был новенький. Самой последней модели. Весь перелет они молчали. Антон наслаждался пилотированием. Сабина сидела на полу, спиной к стене, обхватив руками колени. Посадка получилась аккуратной, корабль едва ощутимо качнуло на амортизаторах. Откинулся люк.

Минуту никто не шевелился. Потом Сабина подняла глаза:

– Зна-а-чит, доктор Александров… Не поёшь больше?

Антон покачал головой.

– А ведь лечить будут – только держись! – Упруго вскочила на ноги. Подошла к люку. Обернулась: – Не дергайся, Руди, палачи – они всегда в цене. – Сказала и спрыгнула в мокрую от росы траву. Куртка на ней подозрительно топорщилась.

3 сентября 36 года

…Патриотическая школа напоминала осажденную крепость. Курился дымок над башнями. Со всех сторон по периметру в три ряда громоздились спирали проволоки-колючки. От света факелов было светло, как днем.

Отец Кин сидел в своем кабинете. Решетки на окнах. Окованная железом дверь на засове. Враг не пройдет.

Проблемы начались вчера. Вначале профессионалы-земляне чем-то отравились и умерли – один за другим, в течение нескольких часов.

Потом ночная драка в опочивальне братьев пилотов. Дрались насмерть, живых свидетелей не осталось, так что выяснить причину смертоубийства не представлялось возможным.

От невеселых мыслей отвлек приглушенный писк селектора.

– Кто?

– Брат-привратник. Невольницу привели, сказывают – для отца-прокуратора.

Отец Кин просветлел лицом:

– Давно пора!

– Так как? Пускать? Или рубить?

– Но-но, я тебе порублю! Запускай.

Ад начался почти мгновенно.

Тоненькая фигурка, поникшая у входной двери, откинула покрывало. Брат-привратник изменился в лице.

– Святой Мика! Ита-Гу…

Сабина шагала длинными коридорами, стреляя с обеих рук. Разряды выносили дверь за дверью, выжигая все живое и неживое в кельях. Прохаживались по ровным рядам отдушин под потолком. Время от времени ударяли вдоль коридоров, сметая пытавшихся перегородить ей дорогу.

Второй этаж. Классы. Тут уже успели наладить оборону. Стреляли все, но непросто оказалось попасть в маленькую, непредсказуемо верткую фигурку, будто размытую в пространстве. Фигурка как-то косо и вниз ушла из поля зрения. А потом два-три разряда превратили и импровизированные баррикады, и их защитников в жирную копоть на стенах.

Третий этаж. Кристаллотека. Здесь все было родным и знакомым – мягкие кресла, стеллажи, проекторы. Оба скорчера вычертили по причудливой восьмерке, и в зале остались только угли и ядовитая сажа.

Отец Кин, сжавшись, слушал приближающиеся вопли, стрельбу, грохот мебели. Потом все стихло. Почему-то он точно знал, что Ита стоит по ту сторону этой двери. Торопливо извлек укороченный восьмидесятизарядный автомат и стрелял, стрелял, стрелял. Когда закончились патроны, единственный разряд превратил в облако черного дыма и дверь, и его самого, и изрядный кусок наружной стены.

Здание пылало. Обратного пути не было. Сабина неторопливо подошла к бреши в стене. Постояла. Подняла скорчеры стволами кверху и, не колеблясь, спрыгнула.

Барон Пампа поймал ее на лету. Сабина вскочила на вторую лошадь, и они скрылись в ночи.

Пылающее здание за их спиной вдруг перечеркнула огненная трещина, а потом радостно затанцевал на развалинах бес эквивалентом в пару десятков тонн самого современного оружия.

…Когда они остановились, уже светало. Барон как-то смущенно приблизился к Сабине. Сабина удивленно подняла брови. Смущенный дон Бау – определенно, что-то творилось в этом мире.

– Дона Ита… Не знаю, как сказать вам… Я – всего лишь король в изгнании, но… Будьте моей женой.

Сабина подъехала поближе. Подняла глаза. Огромные, чуть раскосые, в первых лучах нового дня они отливали самым синим льдом.

И молча тронула повод.

Через несколько часов они были на кладбище Проклятых.

Тут каждое второе надгробие было пробито колом, из-под каждого третьего виднелись цепи – от упырей. Мало кто решался заглянуть сюда и днем, не то что в этот утренний час. Заехали в самый глухой уголок. Остановились перед наполовину ушедшей в землю плитой.

Сабина спешилась. Смахнула ладонью жухлые листья. И долго, очень долго стояла, беззвучно шевеля губами.

– Дон Ка-па-да, – по слогам прочитал барон. – Этот человек был вам близок?

Сабина молча кивнула.

– Я знаю, как это бывает. – Барон сделался очень серьезен.

– Помогите мне, барон, хорошо?

Сабина смахнула листья со второй, почти незаметной плиты с надписью «Дона Ита». Покосилась на Пампу.

– Уберите ее, пожалуйста, барон.

Плита поддалась неожиданно легко. На свет показалась основательно проржавевшая цепь.

– Надо вытянуть…

Барон чуть побледнел, но ухватился за цепь, рванул. Напряглись мощные бицепсы. Секунду ничего не происходило, а потом на поверхности появился ничуть не истлевший гроб. Сабина откинула крышку, попутно спрятав что-то в рукаве.

В гробу обнаружился тяжелый овальный эмбриозародыш звездолета класса «Призрак». Дона Ита отнесла его подальше. Уложила в траву. Активировала. Потом обернулась к Пампе:

– Барон, вы все еще уверены?

– Да, дона Ита. Уверен. И прошу вас – будьте моей женой.

– Зна-а-чит… Хорошо, барон. Я буду вашей женой. Вы вернете себе Арканар. Но сейчас у меня осталось одно, последнее дело на Земле. Я – вернусь.

В пении просыпающихся птиц вряд ли кто услышал бы щелчок карманного дезинтегратора, возвращаемого на предохранитель.