Текст книги "Суперкиллер"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

  – Вы думаете, шеф, что между Шмоном и шантажистом есть какая-то связь?

  Клепиков задумчиво покачал головой.

  – Нет. И вообще никакого обращения Шмона к Паровозу не было. Туфта всё это, подстава.

  – Интересно, – заметил Чернявин.

  – Моя первая версия оказалась правильной, – сказал Клепиков. – Паровоза нарочно выманили под пулю.

  – Но такую операцию мог провернуть только человек, хорошо осведомлённый в делах Паровоза, – сказал помощник.

  Клепиков кивнул.

  – Чем больше я размышляю над этим делом, тем больше склоняюсь к мнению, что шантажиста надо искать здесь, в Москве, среди местных авторитетов.

  – Надо найти человека, который появлялся у Паровоза с известием насчёт Шмона, – сказал Чернявин.

  – Люди Губаря дотошно опросили телохранителей Паровоза, – ответил Клепиков. – Оказывается, этого псевдопосланца никто не видел: он явился поздно вечером и Паровоз сразу велел пропустить его к себе. Тут ещё одна странность: телохранитель Паровоза, некто Баблаян, который в тот вечер находился у босса и мог видеть посланца, на другой день после убийства попал в автомобильную катастрофу. У его машины отказали тормоза, и он на полной скорости врезался в бетонное ограждение. Гаишники считают, что это несчастный случай.

  – Неужели Баблаян – единственный, кто его видел? – спросил помощник.

  – Выходит, что так... – Сыщик помолчал. – В этом деле немало и других странных моментов. Все, кто знали Паровоза, в один голос утверждают, что он был очень недоверчив. Незнакомому человеку почти невозможно было к нему попасть. Но у Баблояна с Паровозом подозрений посланец не вызвал, значит, был хорошо с ними знаком. Но кто это мог быть?

  Молчавший до сих пор Васяня пошевелился в своём кресле.

  – Значит, я так понимаю, того чувака, который приходил к Паровозу, никто не видел? – спросил он.

  – Чувак выбрал очень удачный момент, когда явиться, – ответил Клепиков. – Всё это снова и снова свидетельствует о том, что тот, кто отдал приказ на ликвидацию Паровоза, был хорошо информирован... И всё же зацепка есть!

  Взгляд Васяни сделался заинтересованным. Он вопросительно посмотрел на сыщика.

  – Удалось установить, что, кроме Паровоза и Баблаяна, его видел ещё один человек, – сказал Клепиков. – В тот вечер у Паровоза гостил один мелкотравчатый ушкуйник по кличке Пентюх, настоящее имя – Капустин, Юрий Петрович. О том, что Пентюх был в тот вечер у Паровоза, говорят некоторые знакомые покойного вора. Пентюх и Паровоз когда-то сидели в одном лагере и с тех пор поддерживали приятельские отношения. Паровоз часто подбрасывал ему деньжат.

  – Надо срочно разыскать этого Пентюха! – воскликнул Чернявин.

  – Люди Губаря ищут его уже третьи сутки. Пентюх – бомж, слоняется по разным местам, одно время, по слухам, кантовался на Рязанском вокзале. Губарь обещал позвонить, если что-нибудь выяснится насчёт него.

  Звонок от Губаря раздался ближе к вечеру.

  – Нашли, – сказал Клепиков, положив трубку и принимаясь надевать на себя наплечный ремень с кобурой. – Едем! – крикнул он задремавшему Васяне.

  Тот пружинисто поднялся.

  Через час Клепиков, Чернявин, Васяня и два клепиковских агента входили в замызганный подъезд старого трёхэтажного дома в Косине, где в квартире на втором этаже, согласно полученным сведениям, должен был находиться Пентюх.

  На звонки в дверь никто не отзывался, хотя за дверью явственно слышался шорох. Клепиков переглянулся с Васяней.

  – Замочек хлипковатый, – сказал Васяня. – Можно и так открыть...

  Но в эту минуту изнутри в замочной скважине завозился ключ, дверь приоткрылась и показалось чьё-то бледное лицо. Глаза смотрели настороженно. Клепиков сильным ударом распахнул дверь шире, и вся компания ввалилась в прихожую.

  Кислый «химический» запах, стоявший в квартире, ясно говорил о том, что здесь варят наркотики. Открывший дверь худощавый парень лет двадцати двух, в трусах и в майке, сразу убежал в комнату. Клепиков, Васяня и остальные последовали за ним.

  Мебели в комнате почти никакой не было, на полу лежали старые матрацы, стены были обклеены цветными плакатами с изображениями полуголых мужчин, на потолке желтели разводы. Васяня догадался, что щуплый мужичок с сигаретой в зубах, сидящий посреди комнаты в позе лотоса, – это и есть Пентюх. Он был в одной набедренной повязке, его тело было синим от многочисленных татуировок, причём всю грудь занимало изображение корабля, летящего на раздутых парусах навстречу солнцу.

  Кроме Пентюха, в комнате находилось ещё четверо парней, младшему из которых было не больше семнадцати. Их губы были накрашены помадой, глаза подведены тушью, в ушах висели серьги. Когда входили сыщики, они натягивали на себя штаны. По их заторможенным движениям видно было, что они здорово обкурились «дурью».

  – Капустин Юрий Петрович? – официальным тоном обратился Клепиков к Пентюху.

  Тот мгновенно принял подобострастный вид.

  – Он самый, гражданин начальник, – подтвердил уголовник, торопливо поднимаясь с матраца.

  – Варишь наркоту? – сурово продолжал Клепиков. – Молодёжь развращаешь? Тебе сколько лет? – обратился он к младшему из парней.

  – Двадцать один, – стараясь говорить басом, соврал тот, и прибавил жеманно, с ужимкой: – Ничем таким мы не занимаемся, гражданин начальник...

  – А вот мы сейчас сходим на кухню и посмотрим, как вы тут ничем не занимаетесь, – сказал Клепиков.

  Лицо у парня вытянулось, глаза забегали.

  – Честное слово, гражданин начальник...

  – Вы все, – сыщик показал пальцем на парней, – ступайте отсюда, живо!

  Те убрались из комнаты. Клепиков встал перед Пентюхом.

  – Слушай, Пентюх, если не расскажешь, как было, снова поедешь на зону, я это устрою быстро, – он выдернул изо рта ошалевшего Пентюха сигарету, понюхал её и передал Чернявину. – Считай, что это понятые, – сказал он. – Сейчас мы обыщем квартиру и составим акт по всей форме, а ты нам объяснишь, откуда у тебя травка.

  – А что надо-то, начальник? Об чём базар?

  – Двенадцатого июня вечером ты ездил к Паровозу.

  – Это точно, ездил я недавно к нему, только насчёт числа – не помню. Я вообще чисел не помню.

  – Короче, Пентюх. В тот вечер у Паровоза был какой-то тип, он приехал из мордовских лагерей с известием от Шмона. Ты должен был видеть его.

  Маленькие чёрные глазки Пентюха блеснули.

  – Да, что-то такое припоминаю, – сказал он после запинки.

  – Вот-вот, припомни, – голос Клепикова стал вкрадчивым, почти ласковым, но под этой лаской чувствовался металл.

  – Да я мало помню... Паровоз сразу увёл его в другую комнату, и об чём они там базарили – не знаю, хоть расстреляй, начальник!

  – Но ты его видел.

  – Всего пару минут. Не знаю я его, в первый раз видел.

  – Не знаешь?

  – Не знаю, начальник.

  Клепиков пристально посмотрел на него.

  – Хоть расстреляй, – прибавил Пентюх тихо.

  – Ладно, одевайся, – сказал сыщик. – Поедешь с нами.

  Уголовник засуетился. Он хоть и не понимал толком, кто эти люди, так бесцеремонно ввалившиеся в квартиру, но всё же смекнул, что вилять с ними не стоит. Лучше выкладывать всё начистоту.

  – Паровоз мне ничего про него не говорил, – бормотал он, одеваясь. – Это дела Паровоза, я их не касаюсь...

  – Паровоза твоего шлёпнули на другой день, ты что, не в курсе? – сказал Клепиков. – Быстрее одевайся.

  На улицах уже горели фонари, когда они возвращались в офис. Притихший Пентюх скрючился на заднем сиденье машины, зажатый между Васяней и Чернявиным. Клепиков сидел впереди рядом с водителем и беспрерывно курил.

  В конторе он велел Пентюху сесть в кресло перед экраном монитора.

  – Сейчас будешь вспоминать, как выглядел тот тип.

  – Попробую, начальник, – Пентюх заухмылялся, задумался. – Был он с таким носом... вроде, приплюснутым...

  Чернявин щёлкал по кнопкам клавиатуры. На экране сменялись контуры лиц – овальных, удлинённых, круглых; на них накладывались глаза и носы; Пентюх оживился, процесс составления фоторобота, видно, его забавлял.

  – Нет, – слышался его блеющий голос, – не то... и это не то... нет... нет... стоп! Да, вроде, вот так похоже... Нет, назад прокрутите...

  Васяня сидел в своём любимом кресле у окна и бесстрастно наблюдал, как рождается портрет. С Пентюхом занимался Чернявин; Клепиков изучал бумаги и то и дело выходил из комнаты, чтобы кому-то позвонить. Разговаривать по телефону при Пентюхе он не хотел.

  Через час в руках у него были свежеотксеренные листы с портретом незнакомца, приходившего к Паровозу накануне убийства. Оставив несколько экземпляров у себя, Клепиков остальные послал Губарю.

  Сеть секретных осведомителей интенсивно заработала. Посланцы Губаря всю ночь ходили по притонам и бандитским малинам, в портрет вглядывались десятки глаз, братишки ломали головы: кто бы это мог быть? Через особых посыльных и баландеров портреты проникли в камеры Бутырок и Лефортова. Кто-то кого-то узнавал, назывались имена и клички, но потом выяснялось, что ошибались. Все сведения стекались к Губарю, который регулярно звонил Клепикову, сообщая о результатах.

  К вечеру следующего дня поступили сообщения из Подольска и из следственного изолятора в Бутырках. Два разных человека узнали на портрете некую личность, виденную ими среди людей Палыча. Но ни тот, ни другой не смогли вспомнить имя.

  – Губарь сказал, что иметь дело с людьми Палыча непросто, это закрытая каста, посторонним туда доступа нет, – объяснил Клепиков Васяне и Чернявину. – Но есть одна лазейка. Среди братков Палыча имеется человечек, секретный осведомитель Губаря. Палыч об этом не знает. Вот этому человечку и покажут портрет...

  – К чему такая подозрительность? – удивился Васяня. – Ведь Палыч – тоже вор, значит, ему грозит опасность, как и остальным. Он должен быть заинтересован в сотрудничестве с нами.

  Сыщик развёл руками.

  – Так-то оно так, но воровской мир – штука тонкая, тут ни в чём нельзя быть уверенным до конца.

  – На сходняках они клянутся друг другу в вечной любви, а потом нанимают киллеров, чтобы убирать друг друга, – проворчал Чернявин.

  – Осведомителя Губаря зовут Хорёк, – сказал Клепиков. – Он уже пятый год состоит при Палыче. В дела вора его не посвящают – он слишком мелкая сошка, но людей Палыча он знает практически всех. Так что посмотрим, что он скажет.

  Через два часа в офис Клепикова позвонил Губарь и срочно вызвал сыщика к себе. С Клепиковым поехал Васяня.

  Губарь принял их в одной из своих квартир. В большой роскошно обставленной комнате за накрытым столом сидели сам Губарь, Зубатый и Малина. Видно было, что все встревожены.

  – Короче, так. Хорёк его узнал, – без предисловий перешёл к делу хозяин. – Он несколько раз видел его у Палыча. Этот тип наведывается в Москву нечасто, раз или два раза в год. Хорёк говорит, что последний раз эта рожа мелькнула две недели назад...

  – Совпадает с убийством Паровоза! – не удержался от восклицания Клепиков.

  – ... а потом исчезла, – продолжал Губарь. – Вероятно, этот тип срочно дёрнул из Москвы.

  Сыщик задумчиво поджал губы.

  – Значит, получается, Палыч? – спросил он. – Но ведь Палыч – авторитет...

  Зубатый тряхнул седеющей гривой.

  – Поэтому разбираться с ним будем мы!

  – Да, уж придётся, – подтвердил Малина, хмурясь.

  – Могу я узнать, что вы собираетесь предпринять? – осторожно поинтересовался Клепиков.

  Он понимал, что вопрос неуместен, это внутреннее дело воров, в которое его, человека со стороны, тем более бывшего мента, вроде бы посвящать не должны...

  – Побазарим с Палычем наедине, – сказал Губарь.

  – Язык развяжем быстро, – прибавил Малина, усмехаясь.

  – Если ты собираешься прижигать его паяльником, то некоторые могут этого не понять, – заметил Зубатый. – Это не по закону. Палыч – уважаемый вор.

  – А об этом никто не узнает, – сказал Малина и отпил из бокала. – В пятницу утром Палыч поедет к себе на дачу. Мы аккуратно возьмём его по дороге, на пустынном шоссе...

  – Малина прав, – обернулся к Зубатому Губарь. – Другого выхода у нас нет.

  Зубатый, поколебавшись, согласился:

  – Но только брать Палыча надо по-тихому, чтоб ни одна падла не узнала, что это наша работа.

  – Операцию я беру на себя, – сказал Малина. – Мои пацаны имеют большой опыт в работе на дорогах. Остановят и обшмонают любой транспорт так, что комар носа не подточит.

  Губарь обернулся к Клепикову:

  – Рома, ты будешь присутствовать на допросе.

  Сыщик согласно кивнул.

  – Итак, Палыча берём послезавтра утром, – заключил Малина. – Я лично не сомневаюсь, что это он та самая крыса, которая шлёт малявы!

  – Тебе известно, по какой дороге он поедет? – деловито осведомился Зубатый.

  – Пока нет, но к пятнице станет известно, – ответил Малина. – Устрою его «мерсу» катастрофу, и никакая экспертиза не пронюхает туфты!

  На этом Клепиков с Васяней покинули квартиру. Сыщик был доволен: всё шло к тому, что расследование скоро закончится.

  Глава 4

  Васяня простился с Клепиковым по дороге, договорившись встретиться завтра. Он остановил частника, но поехал не к себе, а прямиком к Гоче.

  Тот нетерпеливо ждал очередного доклада о ходе следствия. Интерес Гочи был вызван отнюдь не простым любопытством. Ведь это он рассылал ворам анонимные письма с угрозой расправы, а Васяня был тем самым киллером, который занимался охотой на них!

  Васяня не знал, каким образом Гоче пришла дерзкая мысль шантажировать воров. Да это его и не интересовало. У него самого были счёты с ними. Банда, которую контролировал известный вор в законе Самурай, ночью ворвалась в его дом в Подмосковье и расстреляла его родителей и обоих братьев. Те организовали кооператив и отказались платить бандитам дань. Месть рэкетиров была жестокой. Изрешечённые пулями тела родных Васяни облили бензином и подожгли. Васяня, который в ту жаркую ночь спал не в доме, а в сарае на сене, чудом остался в живых. Потом в его жизни были армия, Босния и Чечня. Он участвовал в боевых действиях, пока не убедился, что война – это не его дело. На войне слишком часто убивают невинных людей. Но и после увольнения в запас он продолжал изучать оружие и совершенствовать своё умение владеть им. Он мечтал о мести.

  К тому времени банда Самурая была разгромлена, а сам Самурай погиб, пришитый кем-то из своих. Васяня поставил себе целью разыскать оставшихся в живых и уничтожить их. Для этого ему пришлось завязать знакомства в криминальной среде, где вскоре его способности были оценены по достоинству. Ему стали давать заказы на ликвидацию. Нанимаемый бандитами, он истреблял таких же бандитов и не испытывал от этого угрызений совести, руководствуясь принципом: чем больше я перестреляю этой дряни, тем чище станет воздух. К тому же меткие выстрелы из снайперской винтовки приносили ему немалые деньги, что в нынешние времена было совсем немаловажно.

  Тут-то судьба и свела его с Гочей – молодым, очень нахальным и дерзким грузином, чья банда контролировала Петровско-Разумовский вещевой рынок и почти всё Дегунино. Положение ординарного главаря не удовлетворяло честолюбивого бандита, ему хотелось стать вором в законе и попасть в самые верхи воровского мира. Да и присосаться к многомиллионному воровскому общаку тоже было бы неплохо. Нашлись законники, которые (небезвозмездно, разумеется) дали Гоче рекомендацию, и на какой-то захудалой сходке в Подмосковье его по-быстрому короновали. Все расходы обошлись Гоче в рекордно низкую для подобных мероприятий сумму – пятнадцать тысяч долларов.

  Гоча объяснил Васяне, что их акция – не просто шантаж, а его, Гочи, месть ворам за все унижения, которым они его подвергли. Дело в том, говорил он, что большинство авторитетов отнеслись к нему с пренебрежением, считая его выскочкой, а некоторые вообще отказались признать его титул. Васяне, впрочем, до разборок Гочи с ворами не было никакого дела. Но он тоже жаждал мести, потому и согласился на сотрудничество. Будь Васяня знаком с литературой, он мог бы повторить вслед за Тилем Уленшпигелем: «Пепел отца стучит в мою грудь!»

  По слухам, преступную группу, которая уничтожила его родных, контролировал не только Самурай, но и ещё какой-то авторитет. Кто именно – установить Васяня так и не смог, и потому он с удовольствием истребил бы их всех, включая даже и Гочу. Но Гочу приходилось терпеть, тем более тот довольно ловко организовывал его акции. Ещё ни разу Гочины наводки не дали осечку. Объект всякий раз появлялся именно там и в то время, как планировал Гоча. Васяне оставалось только нажать на спусковой крючок.

  Но вот чем Васяня не занимался, так это взрывами, хотя в Боснии прославился как взрывник. Взрыв, тем более в условиях города, мог нанести увечья людям, оказавшимся поблизости, а этого Васяня не хотел. Взрывами приходилось заниматься людям Гочи, не имевшим ни знаний в этом деле, ни умения, и потому проваливавшим большинство подобных акций. «Мерседес» Губаря взлетел на воздух до того, как вор уселся в него, а в двух других случаях подложенные под машины мины по каким-то причинам вообще не сработали. Единственной, пожалуй, успешной «взрывной» операцией была ликвидация молодой Гочиной жены. Но это особая история, ещё больше уронившая вора в глазах Васяни. Гоча держал у себя целый гарем, состоявший из молодых девиц, которые регулярно менялись. Обладавший вспыльчивым характером, Гоча часто ссорился со своими наложницами. Дело доходило до издевательств и рукоприкладства. Бывали случаи, когда он убивал не угодившую ему девушку. От одной из таких несчастных он избавился самым иезуитским образом: женился на ней, отпраздновал пышную свадьбу, а через три недели взорвал её в автомобиле.

  Это убийство Гоча записал в актив «неизвестному шантажисту». Замысел его был довольно хитроумен. Показав себя пострадавшим от козней беспредельщика и вызвав у воров сочувствие, Гоча под этим соусом навязал Клепикову своего человека, и не кого-нибудь, а самого Васяню. Тот на сходняке показал себя суперстрелком и супербойцом, а никого другого сыщик просто не взял бы в свой штат. Теперь Гоча был в курсе всего, что делал Клепиков, и в соответствии с этим строил свои дальнейшие планы. Некоторое неудобство состояло только в том, что у Васяни оставалось мало времени для выполнения своих обязанностей в Гочиной группировке. Но главаря это не волновало. Как ни был занят Васяня, пару-тройку часов для очередного теракта он всегда выкроит.

  Был уже поздний вечер, когда Васяня, расставшись с сыщиками, приехал на квартиру Гочи. Тот только что принял ванну – на нём был шёлковый, расшитый цветами восточный халат; тёмные волосы были забраны сеткой. Гоче было немногим больше тридцати лет. Высокий, худощавый, очень бледный, с чёрными как угли глазами и аккуратно подстриженными усиками, он казался сошедшим с экрана персонажем мексиканского мыльного сериала.

  – А, двойной агент! – приветствовал он Васяню. – Что новенького узнал?

  Они прошли в устланную коврами гостиную. Из-за двери доносились женские голоса. Гоча на минуту зашёл в соседнюю комнату, чтобы утихомирить наложниц и запереть их на ключ. С тех пор, как он объявил свою тайную войну авторитетам, Гоча стал очень осторожен и не доверял никому, в особенности женщинам, которые, как он считал, патологически неспособны держать язык за зубами.

  – Всё о`кей, шеф, – сказал Васяня, разваливаясь в глубоком плюшевом кресле. – Сыскарь взял ложный след. У них на подозрении Палыч.

  И он подробно рассказал об опознании личности на фотороботе и своей поездке с Клепиковым к Губарю.

  Услышав о намерении Малины взять Палыча, Гоча насторожился. Он машинально протянул руку к фруктам, лежащим в вазе на низком столике, оторвал от грозди несколько виноградин и отправил их себе в рот.

  – Пусть они как следует прижгут этого Палыча утюжком! – засмеялся Васяня. – Под утюжком можно наговорить такого, чего и не было никогда, ведь так?

  Но Гоча даже не улыбнулся. Он задумчиво посмотрел на Васяню и, сказав, что ему надо срочно позвонить, вышел из комнаты.

  Гоча был явно взволнован. Но Васяню мало интересовали его эмоции. Он никогда не задавал шефу лишних вопросов. Если необходимо, тот сам всё объяснит, если же нет – то, значит, Васяню это не касалось.

  Он взял стоявшую здесь же, на столике, бутылку вина, наполнил бокал и, полюбовавшись тёмно-красной влагой, выпил всё до дна. Потом поглядел на своё отражение в стеклянных дверцах шкафа и усмехнулся. Всё-таки странно: он, поклявшийся мстить бандитам, сам теперь ходит под одним из них! Но, в конце концов, если подумать, то мочить бандюг по наводке Гочи гораздо проще, чем заниматься этим самостоятельно. К тому же Васяне светит неплохой куш – то есть, в том случае, если воры согласятся заплатить. Гоча обещал ему двадцать процентов от всей добычи. Двадцать процентов от пяти миллионов долларов составят ровно миллион. Васяне эти денежки в любом случае пригодятся.

  Гоча вернулся в гостиную, уселся в кресло и тоже налил себе вина. Он озабоченно хмурился.

  – Вот что. Завтра ночью ты выходишь на дело.

  – Со стрельбой?

  – Да.

  – Ну, к этому я всегда готов, – Васяня налил себе ещё вина.

  – Ты замочишь Палыча, – сказал вор.

  – Палыча? – Васяня взглянул на него удивлённо. – А смысл? Пусть эта кодла сама мочит его, а мы лучше завалим кого-нибудь другого. Хотя бы этого хряка Малину. У меня один его вид вызывает тошноту.

  – Завтра ты замочишь Палыча, – металлическим тоном повторил Гоча.

  Васяня, залпом опорожнив бокал, согласно кивнул головой. Палыча так Палыча, хотя решение Гочи было более чем странным.

  – Завтра вечером Палыч поедет в казино «Рэндальф», – продолжал Гоча. – После игры он останется там ночевать. Он арендует комнаты на третьем этаже. Пойдёшь к нему ночью. Подробный план я разработаю завтра к вечеру. Да, и ещё. Ты должен быть готов к тому, что идти тебе придётся одному.

  – Шеф, может быть, подождать его у входа в казино? Я берусь попасть с трёхсот метров, как в Паровоза.

  – Нет, ты сделаешь это ночью, пробравшись в его комнату. Надо менять способы убийства, не всё же взрывать машины или дожидаться с пушкой у дверей. Воры должны знать, что для беспредельщика не существует преград, он может достать их везде, даже в их собственной берлоге!

  – Что ж, наверно, это правильно, – заметил Васяня.

  – Пока ещё они недостаточно запуганы, – Гоча с усмешкой прищурил глаз. – Но после трёх-четырёх ликвидаций выложат баксы на блюдечке с голубой каёмочкой!

  Он засмеялся. Васяня подхватил его смех. Гоча снова наполнил бокалы, сообщники чокнулись и выпили.

  После отъезда Клепикова Зубатый с Малиной просидели у Губаря до полуночи.

  – Если выяснится, что это Палыч, замочим его сразу, – говорил Губарь.

  – А перед этим опустим его, суку, – мстительно ухмылялся Малина.

  – Но только если это действительно Палыч, – заметил Зубатый.

  – Он, он! – убеждённо закричал Малина. – Мне он никогда не нравился. Уж больно он кручёный-верчёный, мутный какой-то...

  Зубатый посмотрел на Губаря:

  – А ты уверен, что он послезавтра всё-таки поедет на свою дачу?

  – Так сказал Хорёк, а он лажи не порет, – ответил Губарь. – Ночь перед отъездом Палыч проведёт в казино «Рэндальф», это совершенно точно, а утром поедет на дачу.

  – Вот по дороге-то мы его и зацапаем! – оскалился в усмешке Малина.

  Зубатый, однако, был настроен скептически.

  – С этим Палычем никогда ничего не ясно, – процедил он, обращаясь к Губарю. – Я бы всё-таки на твоём месте приставил к нему людей, которые могут аккуратно пасти.

  – Клёвая мысль! – поддержал его Малина. – Завтра, прямо с утра, надо установить за Палычем наблюдение. Но об этом никто не должен знать. Никто. А то мы его спугнём.

  Губарь подошёл к секретеру и достал из выдвижного ящичка коробку гаванских сигар.

  – Пожалуй, мы так и сделаем, – он принялся обрезать ножницами конец сигары. – Я отправлю в «Рэндальф» своих людей. Это опытные ребята, они знают, как надо вести слежку. С вечера возьмут под контроль все этажи, все лестницы, все прилегающие комнаты – комар не проскочит, не то что Палыч... А в пятницу утром мы его возьмём...

  Он уселся в кресло и затянулся сигарой. Закурили и остальные. Малина разлил по бокалам вино.

  Глава 5

  Гоча вышел из ярко освещённого холла казино «Рэндальф» в душную ночь, спустился по нескольким ступеням и остановился на тротуаре. У подъезда царило оживление. То и дело, шурша шинами, подкатывали автомобили, из которых выходили мужчины в тёмных костюмах и дамы в вечерних элегантных туалетах. Гоча неторопливо зашагал по улице. Среди припаркованных машин стоял и его «Мерседес», но он прошёл мимо. С дымящейся сигаретой в зубах, держа руки в карманах, он всем своим видом показывал, будто вышел развеяться и покурить.

  Пройдя метров сто и свернув за угол, он остановился. Посмотрел на часы. Сигарета погасла, он выбросил её и сунул в рот новую. Щёлкнул зажигалкой, затянулся и, покуривая, стал ждать.

  Наконец в конце улицы показался серый «жигуль». За рулём сидел Васяня. Проезжая мимо Гочи, он чуть сбавил скорость. Они обменялись взглядами. Гоча кивнул. «Жигуль» свернул в полутёмный безлюдный переулок, куда выходила задняя стена здания казино, и остановился.

  Всё было рассчитано по минутам. Точно в ноль часов пятнадцать минут Васяня проехал мимо Гочи. Кивок главаря был условным знаком: можно начинать операцию. В ноль часов девятнадцать минут Васяня остановил машину за рекламным щитом. Быстро собрался. Захватил пистолет, четыре гранаты, чёрную матерчатую маску. Всё это он рассовал по карманам, вылез из машины и посмотрел на часы. Ноль двадцать три.

  В переулке светилась пара тусклых ламп над запасными выходами из казино да ещё в нескольких окнах сквозь опущенные жалюзи пробивались слабые полоски света. Васяня припомнил план внутренних помещений, нарисованный для него Гочей. Вон за тем двумя центральными окнами находится сейчас Палыч. Люди Гочи уже проследили за ним. Кивок головы, помимо прочего, означал также и то, что Палыч покинул игорный зал и поднялся к себе в номер.

  Васяня неторопливо подошёл к одному из запасных выходов. За дверью с небольшим стеклянным окошком должен был находиться охранник. Окошко было тёмным: свет за дверью не горел.

  Насчёт дверного замка Васяня получил самые подробные инструкции и приготовил специальную отмычку. Ровно в ноль часов двадцать девять минут охранника должны вызвать к телефону. У Васяни будет не больше четырёх минут для того, чтобы открыть дверь и войти в здание. Он взглянул на часы. Немного подождал, следя за секундной стрелкой. Всё! Пора! Он приник к двери, заглянул в тёмное окошко. За ним ничего нельзя было рассмотреть, но он знал, что за дверью располагается совсем небольшое помещение, и в нём сейчас никого нет. Он достал отмычку. Со стороны могло показаться, что он привычно открывает дверь своим ключом. В движениях Васяни не чувствовалось ни суеты, ни напряжённости. Две с половиной минуты ему понадобилось, чтобы справиться с затейливым механизмом немецкого замка. Он вошёл внутрь, прикрыл за собой дверь. Замок щёлкнул – всё обошлось без повреждений. Теперь охранник, когда вернётся, вряд ли что-нибудь заподозрит. Проникновение Васяни в казино должно как можно дольше оставаться незамеченным.

  На киллере были чёрный костюм, белая сорочка, галстук и лакированные туфли. Если ему встретится кто-то из служащих, то примет его скорее всего за подвыпившего посетителя. Мысленно представляя себе план первого этажа, Васяня прошёл по полутёмному безлюдному коридору, раскрыл дверь в его конце и оказался в той части здания, где располагались подсобные помещения и кухня. Здесь находился ещё один коридор, по которому с озабоченным видом сновали официанты, проходя из ресторанного зала на кухню или из кухни в зал. Васяня, пьяно пошатываясь, направился в зал. Подозрений он ни у кого не вызвал. За полураскрытой дверью справа показалась внутренность кухни – большие столы, хромированные котлы, повара в белом; дальше коридор сворачивал, и Васяня свернул вместе с ним. Кухня осталась позади. Прямо перед ним автоматически раскрылись двери грузового лифта, и из них вышел какой-то человек в спецодежде. Проходя мимо Васяни, незнакомец недовольно покосился на него. Киллер прикинулся едва стоящим на ногах.

  – Кажется, мне туда, – сказал он заплетающимся языком, показывая трясущимся пальцем на лифт.

  Он перевёл дыхание только когда оказался в кабине и двери за ним закрылись. Это был единственный путь на третий этаж, позволявший миновать охранников, расставленных Палычем на лестницах.

  На потолке кабины подслеповато горела лампочка, забранная сеткой. В её свете едва различались кнопки с полустёршимися цифрами. Цифры, конечно, при таком свете различить было невозможно. Васяня лихорадочно соображал. Нижняя кнопка – подвал. Значит, для того, чтобы подняться на третий этаж, надо нажать на четвёртую снизу. Пятая кнопка – это последний, четвёртый этаж. Но тут была ещё и шестая кнопка! Неужели лифт идёт на чердак? Времени на раздумье не было. «А чёрт с ним», – мысленно сказал Васяня и нажал на четвёртую снизу. Кабина дёрнулась и с глухим гулом поползла вверх. Одна за другой загорались кнопки. Когда загорелась та, на которую нажал Васяня, лифт остановился. Двери раскрылись.

  На лестничной площадке никого не было. Сюда выходило две двери. Согласно схеме, нарисованной Гочей, правая дверь должна была вести в подсобное помещение, а за той, которая впереди – начинаться коридор. Прежде чем выйти из кабины, Васяня натянул на голову чёрную маску с прорезями для глаз и носа и прикрутил к стволу пистолета глушитель. Двери попытались снова закрыться, но Васяня поставил ногу, препятствуя этому.

  Он вышел на площадку и подошёл к двери, ведущей в коридор. Как и ожидалось, она была не заперта. Но о том, что за ней окажутся два коротко стриженых молодчика в тёмных костюмах, Гоча не говорил ничего! Для киллера это стало полной неожиданностью, как, впрочем, и его появление – для них. Но пистолет был уже у Васяни в руке, а тем требовалось время, чтобы достать свои стволы. Два глухих хлопка – и парни с дырками в головах свалились на пол. Воспользоваться своим оружием они так и не успели.

  Киллер, стараясь сохранять спокойствие, огляделся. Откуда они тут взялись? За его спиной скрипнула дверь подсобного помещения. Васяня обернулся и увидел третьего парня, вышедшего из подсобки. Тот был уже так близко, что, когда Васяня нажал на спусковой крючок, он быстрым движением руки дотянулся до васяниного ствола и отвёл его в сторону. Пуля прошла мимо, разбив вдребезги двойное оконное стекло. Осколки посыпались на улицу. В следующий миг парень яростно и сноровисто выкинул кулак, целя в голову. Васяня уклонился и тут же провёл апперкот левой в солнечное сплетение. Парень, морщась от боли, отступил, и попытался ударить ногой; Васяня стремительно перехватил вытянутую ногу и рванул её, выкручивая, потом с силой рубанул по колену рукояткой пистолета. Парень взвыл от резкой боли и опустился на пол.