Текст книги "Суперкиллер"

Автор книги: Игорь Волознев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

  И. Волознев

  Суперкиллер

  Глава 1

  Таких сходняков у московских воров не было давно. В роскошном зале гостиницы «Рэдиссон-Славянская» собралась вся криминальная элита столицы. В центре, подчёркивая свою значимость, в массивных кожаных креслах сидели самые влиятельные авторитеты – Губарь, Малина, Никсон и Зубатый. Остальные располагались вокруг них. В прилегающих к залу коридорах толпились телохранители – накаченные молодые люди в тёмных костюмах.

  На сходняке присутствовало тридцать два вора в законе, имевших реальную власть в уголовном мире России. Причина, которая заставила их собраться, была чрезвычайной, неслыханной, прямо-таки фантастической...

  Незадолго до этого воровскую Москву потрясли дерзкие убийства двух видных законников – Тугрика и Сёмы-Паровоза, последовавшие одно за другим с интервалом в два дня. Затем в собственном «БМВ» был изрешечен пулями Дима Скобцов – телохранитель вора Аркаши. Авторитеты, напуганные терактами, стали крайне осторожны и усилили охрану. Но это не помогло. Вскоре последовал взрыв «БМВ» вора Гочи, в котором находилась его молодая жена, и взрыв «Мерседеса» Зубатого. Сам Зубок спасся чудом – взрывное устройство сработало на несколько минут раньше. Милиция, как водится, ни одно из преступлений раскрыть не смогла.

  Всё это было бы ещё полбеды. Убийства в криминальной среде – дело не редкое, их можно было списать на внутренние разборки, если бы как гром среди ясного неба не появились эти письма. В один и тот же день их получили наиболее влиятельные воры. Текст во всех письмах был одинаков. Аноним, как его сходу окрестил начитанный Никсон, брал на себя убийства Тугрика, Сёмы-Паровоза и Скобцова, а также покушения на Зубатого и Гочу. Он обещал продолжить теракты, если ему не заплатят пять миллионов долларов. Деньги должны быть переведены на номерной счёт в один из западных банков.

  – Кто-то шутит с огнём, – бурчал Никсон, ворочаясь в кресле своей огромной тушей. – Эпистолы поганые шлёт...

  – Какие ещё эпистолы! – взорвался Малина. – На зоне за такую чернуху получают шило в живот!

  Собрание загудело. Невысокий коренастый Губарь поднялся и достал из кармана письмо.

  – Этот подлюга вздумал нам угрожать, – заговорил он, разворачивая бумагу. – Вот, слушайте, что он пишет! «А если вы, суслики, не заплатите, то всех вас ждёт пуля или граната. Будем мочить вас по одному, раздолбаев зажиревших, а то слишком много себе хапаете, а за вас другие должны себя под ментовские пули подставлять. Как достать вас я знаю, не спасётесь нигде. Заляжете в самую глубокую берлогу – и оттуда вас выковыряю, гнид, и пущу в расход. Секите, что вам говорят, и думайте. Думайте головой, а не жопой. Пять миллионов долларов – это по-божески за ваши шкуры».

  – Падла, одно слово! – крикнул Малина, оглядывая собрание сквозь большие тёмные очки. – Крыса! На зоне таких давят!

  – Правильно! Крыса! – послышались голоса. – За базар ответит!

  – А может, это мусора шалят? – выкрикнул с дальнего дивана Репа.

  – Мусора не при деле, – отрезал Губарь, хмурясь. – Все эти дни мы только тем и занимались, что трясли наших сексотов. Малява не от мусоров.

  Губарь руководил воровской контрразведкой, через него проходила вся информация, касавшаяся самых высоких сфер вплоть до ФСБ и Министерства внутренних дел, поэтому к его словам отнеслись с доверием.

  – Конечно, не от мусоров, – подал голос Зубатый, тряся своими отвисшими сизыми щеками. – Они на такое не способны.

  – У кого какие будут предложения? – спросил Губарь.

  Зал притих.

  – Ну, всех нас, положим, завалить он не сможет, – жуя жвачку, лениво проговорил из дальнего ряда вор Аркаша. – На чём-нибудь да и проколется.

  – Предлагаешь сидеть и ждать? – возразил Губарь. – Да он всех нас перешмаляет, прежде чем проколется! Когда он мочил Тугрика или Паровоза, он прокололся? Сделано было по высшему разряду, никаких следов! Это и ментовские спецы признают!

  Аркаша задумчиво покривил бледные губы.

  – Да что такое пять «лимонов», в конце концов... – пробормотал он и сделал неопределённый жест.

  Намёк его поняли. Раздались негодующие возгласы.

  – Деньги придётся брать из общака, а запускать туда лапы всяким крысам позволить нельзя, – сказал Никсон. – Их надо сразу отрубать!

  – Ни копейки ему не будет, суке, – подтвердил Малина.

  Губарь поднял руку, призывая к тишине.

  – Если мы не переведём деньги к четвёртому июля, он обещает ещё один труп. Теперь вопрос: можем мы найти его за неделю?

  В тишине послышался злой смешок вора по кличке Крюк.

  – Мы дадим ему пять «лимонов», – сказал он, обращаясь главным образом к Аркаше, – а через неделю он слупит с нас ещё десяток. Хочешь, чтобы мы стали терпилами?

  – Для вора быть терпилой – западло, – ответил Аркаша, недобро кривясь.

  – У тебя есть конкретное предложение? – обернулся к нему Зубатый.

  – Надо искать его, падлу, вот и всё предложение! Что он, невидимка, что ли?

  Вор Шайтан, единственный, кто не сидел, а расхаживал по залу, уселся в свободное кресло рядом с Малиной.

  – Ментов в это дело впутывать нельзя, – сказал он и вытер платком свою вспотевшую голую голову, из-за обилия татуировок похожую на синее пасхальное яйцо.

  – Правильно, самим разбираться надо, – поддержал его Палыч. – И нельзя, чтобы об этих письмах стало кому-то известно. Не дай бог, разнюхают газетчики!

  – Всё верно, – сказал Крюк. – О письмах надо молчать.

  – Молчать – самое простое, – снова заговорил Губарь. – Но делать-то что будем? Молчать и готовиться к новым похоронам?

  – Этот хмырь, который шлёт малявы, недалеко отсюда, – задумчиво сказал Аркаша. – Очень недалеко.

  – Ты имеешь в виду, что это кто-то из наших? – уточнил Никсон.

  – Нет, это лох из Чухломы, который только вчера прибыл в Москву! – съязвил Аркаша.

  Губарь хмуро посмотрел на него.

  – Здесь никто не считает его лохом из Чухломы.

  – У меня тоже ощущение, что это кто-то из наших, – вмешался Зубатый. – Я не говорю, что за этими письмами стоит кто-то из присутствующих, но им вполне может оказаться, например, какой-нибудь раскоронованный...

  – Мне это тоже приходило в голову, – кивнул Губарь.

  – Или тот, кто в курсе наших дел, – продолжал Зубатый с многозначительным видом. – Он завалил такого подпольщика, как Тугрик! А ведь Тугрик никогда не ночевал дважды в одном месте! Так что дело здесь не только в умении завалить, но и в информированности. Надо знать привычки того же Тугрика, адреса его квартир, его друзей, его шалав...

  – Взрыв моего «Мерседеса» наводит на похожие мысли, – сказал Губарь. – Киллер или тот, кто его направляет, человек очень информированный. Вот откуда он мог знать, что в пятницу вечером я поеду в «Подкову»? Ещё утром я сам не знал этого!

  Отдуваясь, он уселся в кресло и плеснул себе в бокал минеральной воды.

  – Значит, хреново работает твоя контрразведка, – заметил Малина. – За две недели пять покушений, а ты его ни разу не засветил.

  Губарь раздражённо поставил бокал на стол.

  – Думаешь, это так просто? Это тебе не разборка между двумя кодлами, где всё как на ладони! Он пошёл против нас, нас, воров! А чтобы решиться на такое, надо быть не только хорошим стрелком, но иметь связи, власть, реальную силу, наконец!

  – Он замахнулся на самое святое – на общак, – прогремел Никсон. – Если бы он вздумал шантажировать кого-то одного, меня, например, то это ещё можно понять. Но ведь всех нас! Нонсенс какой-то!

  Никсон контролировал общак и крупнейшие банки, и он же был единственным из присутствующих, кто находился в этом зале со своим телохранителем. Скуластый детина в тёмных очках молчаливо сидел за его креслом. Другие авторитеты, чьи телохранители дожидались за дверью, вынуждены были мириться с таким положением: телохранитель Никсона тоже был вором в законе, а значит, имел право присутствовать на сходняке.

  Собрание поддержало речь Никсона одобрительными возгласами.

  – Правильно! Это беспредельщик! Крыса! Удавить его!

  – Больше всего вопросов вызывает убийство Сёмы-Паровоза, – заговорил Губарь, когда в зале установилась тишина. – Его завалили у входа в банк. А вся штука в том, что Паровоз почти никогда не ездил туда сам. Он всегда отправлял в банк кого-то из своих людей. Этот гад, или, как тут верно заметили, беспредельщик, знал, что этого человека в тот день не будет в Москве, и Паровозу придётся самому ехать за деньгами. Он даже знал время, когда там появится Паровоз, и заранее выбрал удобную позицию для стрельбы на чердаке соседнего дома!

  – Кому было известно, что Паровоз поедет в банк? – спросил Зубатый.

  Все повернулись к Аркаше, через банк которого Паровоз проворачивал свои финансовые дела.

  – Я никогда не интересуюсь, кто там приезжает от Паровоза, – сказал тот. – К тому же я только позавчера прилетел из Лондона, меня месяц не было в Москве!

  – Так ты знал, что Паровоз сам приедет за деньгами, или нет? – настаивал Малина. – Отвечай толком!

  – Да нет же, тебе говорят! – Аркаша стал заводиться. – И не пяль на меня очки, не прокурор!

  – Хватит пустое базарить! – Губарь снова встал. – Мы собрались не для того, чтобы обвинять кого-то из нас, а чтобы решить, что делать. Как нам отнестись вот к этому? – Он взмахнул письмом.

  – Его надо искать, – веско промолвил Шайтан. – Грамотно искать, тогда мы его найдём.

  – И никаких денег не платить, – прибавил Никсон.

  – Неделю подождём и поглядим, что он предпримет, – сказал Зубатый. – И всю эту неделю надо искать. Свои каналы надо использовать, а от прикормленных ментов толку мало.

  Воры закивали, соглашаясь.

  – Надо поспрошать среди исполнителей, – подал идею Крюк. – Этот тип, замочивший Паровоза и Тугрика, очень большой мастер. Таких обязательно знают.

  Малина скептически качал головой.

  – А кто сказал, что их завалил один и тот же человек? Если даже и один, я совсем не уверен, что он до сих пор жив. Здесь действует бригада во главе с кем-то очень влиятельным, возможно, вором!

  – Кишками чую, что орудует одиночка, – не согласился Зубатый. – Ну, может быть, их двое или трое, но уж никак не бригада! Пойми, чем больше народу, тем меньше шансов сохранить тайну.

  – Тут нужен хороший сыскарь, – сказал Крюк. – Который может делать дело.

  – Такой человек у нас есть, – Губарь неторопливо прошёл к двери, приоткрыл её и что-то негромко сказал.

  В зал вошёл невысокий плотноватый человек лет сорока, с круглым белым лицом и цепкими глазками. Он напряжённо улыбался, оглядывая столь высокое собрание.

  – Знакомьтесь, Клепиков Роман Григорьевич, – представил его Губарь. – Уволился из органов в чине полковника, сейчас частный детектив.

  Авторитеты хмуро разглядывали отставного мента. Впрочем, разглядывать было особо нечего: мужик ничем не примечательный, простенький на вид.

  – Это не он раскрутил убийство того банкира, которого зарезали вместе с любовницей? – спросил Малина.

  – Он самый, – ответил Губарь. – А ещё он раскрыл недавнее убийство бензиновых барыг на проспекте Вернадского и гибель хорошо известного вам Володи Перечного, которого взорвали в машине за несколько дней до его коронования в воры. Все эти дела он раскрыл только за последние три месяца. Ментам на каждое из них потребовались бы годы.

  – Всё это очень хорошо, – возразил Никсон, – я лично ничего не имею против него, хоть он и бывший мент. Но если он и наше дело будет раскрывать три месяца, то половина из нас успеет перебраться на кладбище!

  – Лучшего сыщика на сегодняшний день в Москве просто нет, – отрезал Губарь. – Вкалывать он будет день и ночь, как папа Карло. (Клепиков кивнул, соглашаясь.) Но и нам придётся пойти на сотрудничество с ним. Всю информацию, которая будет проходить через каждого из нас, мы должны будем немедленно сообщать ему.

  По залу прокатился недовольный ропот. Многие с сомнением отнеслись к этому предложению.

  – А если дело дойдёт до банковских тайн? – крикнул Аркаша.

  – Какие, в манду, банковские тайны! – рявкнул Малина. – Нас будут мочить одного за другим, а ты будешь трястись за свои тайны?

  – Я не это имел в виду, – Аркаша досадливо поморщился. – В конце концов, если это действительно нужно, то я всегда готов предоставить информацию...

  – Ну и лады, – заключил Губарь и повернулся к Клепикову. – Значит, Рома, берись за дело. Всё в твоих руках. Добудь нам этого гниду тёпленьким, а уж насчёт благодарности мы столкуемся.

  – Обещаю сделать всё что могу, – Клепиков наклонил голову. – Дело это не такое безнадёжное, каким кажется на первый взгляд. Кое-какие зацепки уже есть, а значит, на убийцу мы выйдем.

  – Только пошустрее, – сказал Зубатый. – Очень уж он наглый, этот сволочуга.

  – Наглый и дерзкий, – согласился Клепиков, – и, видно по всему, прошёл замечательную школу.

  Слово «замечательную» он произнёс с особым удовольствием, даже несколько его растянул. Похоже было, что ему не терпится схватиться с таинственным беспредельщиком...

  Тут встрепенулся Гоча – один из грузинских воров, присутствовавших на сходняке. Его чёрная одежда и сумрачный вид должны были свидетельствовать о трауре по безвременно погибшей жене. Он поднялся из кресла и подождал, когда наступит тишина.

  – Я особо заинтересован в поиске убийцы, – заговорил он, обводя всех пристальным взглядом. – Поэтому хочу внести свой посильный вклад в поимку этой твари.

  – Ты о чём? – спросил Губарь.

  – Есть у меня один человек, – продолжал Гоча, – очень преданный и надёжный. Я готов отдать его в полное распоряжение сыскаря. Он бывший спецназовец, воевал в Боснии и Чечне, мастер спорта по биатлону и отличный каратист. А уж в стрельбе ему нет равных.

  – У меня достаточно подготовленных людей... – начал Клепиков, но Гоча решительным жестом заставил его умолкнуть.

  – Это личная просьба, – сказал он тихо, но твёрдо. – Сами знаете, у меня свои счёты с беспредельщиком. Мой парень здесь, я могу показать его.

  – Любопытно, – раздались голоса.

  Гоча вышел из зала и вскоре вернулся в сопровождении светловолосого, коротко стриженого молодого человека лет двадцати пяти. Роста тот был чуть выше среднего, крепок, но вместе с тем строен, с приятным, слегка загорелым лицом. На вошедшем была кожаная безрукавка, надетая на майку, и чёрные джинсы. С лёгкой улыбкой он оглядел собрание.

  – Знакомьтесь, Васяня, – представил его вор. – В спецназе у него была кличка Крутой, а в Боснии – Соколиный Глаз. То, что глаз у него действительно соколиный, он покажет прямо сейчас.

  Никто и слова не успел сказать, как Васяня выхватил из кобуры под безрукавкой пистолет и, вскинув его, дважды выстрелил. Похоже было, что он и не целился, просто пальнул в воздух.

  – Что за шутки! – Жирный Никсон начал багроветь от гнева.

  Гоча ухмыльнулся.

  – Ничего страшного, – сказал он, – просто Васяня показал, как он умеет стрелять.

  – Этак каждый дурак может, – проворчал Никсон.

  Между тем Репа и Румынчик, сидевшие на диване у той стены, в которую стрелял Васяня, вскочили на ноги и с изумлением рассматривали светильник, висевший над их головами. Две из дюжины крошечных лампочек, имитировавших язычки пламени над белыми свечками, были аккуратно срезаны пулями. Репа присвистнул, а Румынчик уважительно оглянулся на стрелка. Не удержались от любопытства и другие авторитеты – подошли взглянуть на работу снайпера. Стрелять умели все, но с такого расстояния, с такой быстротой и по таким мелким мишеням – никто.

  – Спец, – коротко одобрили они, и это было высшей похвалой.

  Особенно долго и придирчиво светильник рассматривал Малина. Он даже на пару минут снял с себя свои знаменитые тёмные очки. Малина не ладил с Гочей, и его раздражало, что грузин имеет лучших бойцов, чем он. Кривясь в усмешке, он ехидно процедил:

  – Ну, положим, стрелять твой Васяня умеет. А насчёт отличного каратиста есть маленькое сомнение.

  Он подошёл к двери, раскрыл её и свистнул кому-то в коридоре.

  – Малыш! – громко позвал он.

  Все прекрасно знали Малыша – личного телохранителя Малины, известного своей недюжинной силой. Малыш плохо знал борцовские приёмы и дрался по-простому, но не без смекалки. Он был опасен даже для каратиста, обладающего чёрным поясом. На счету Малыша были десятки переломанных рук и ног, немало парней после драк с ним тихо скончалось в больницах.

  В зал вошёл плотный двухметровый детина с громадными кулачищами. Малина горделиво повернулся к Гоче.

  – Говоришь, Васяня – мастер спорта? – спросил он.

  На тонких губах Гочи проскользнула презрительная усмешка.

  – Я никогда не базарю попусту, запомни, – ответил он.

  – А вот мы сейчас посмотрим! – воскликнул Малина. – Посмотрим, каков твой «уникум» против моего Малыша!

  На лицах воров появился азарт, глаза загорелись в предвкушении интересного зрелища. Многие из них ещё на зоне любили стравливать людей – вид крови и человеческой ярости необыкновенно взвинчивал нервы.

  – Это что же тут творится, – попробовал возражать Аркаша, беспокойно ёрзая в кресле. – Мы съехались обсудить серьёзный вопрос, а тут... какой-то цирк!

  Но его никто не слушал. Все жаждали поглазеть на драку.

  – Давай, Малыш, давай! – галдели воры. – Проверь, какой он каратист!

  – Гоча, Малыш пошлёт твоего пацана в нокаут с первого удара! – веселился Румынчик.

  Смех и шум скоро смолкли. Воры сдвинули кресла, освободив место для поединка.

  – Можешь уделать его сильно, разрешаю, – напутствовал Малина своего любимца.

  Гоча ничего не сказал, только бровью показал Васяне на противника.

  Васяня снял с себя безрукавку, отстегнул кобуру, расправил плечи. Малыш, ухмыляясь, начал приближаться.

  В зале наступила тишина. Даже у самых дальних стен было слышно тяжёлое сопение Малыша. Васяня следил за каждым его движением. Телохранитель Малины выкинул кулак. Васяня уклонился от удара, и тут же метнулся Малышу под ноги. Захват, подножка, толчок – и противник с грохотом рухнул на пол. Васяня оказался у него на спине. Малыш набычился и начал по-медвежьи переворачиваться набок, поднимаясь. Он неминуемо сбросил бы с себя более лёгкого противника, если бы Васяня не перехватил его руку и не заломил её, применив болевой приём. Побагровевшее лицо распластанного на полу Малыша перекосилось в гримасе. Он хрипло заголосил от боли и унижения.

  Васяня, отдуваясь, поднял глаза на Гочу.

  – Пусть ещё поорёт? – спросил он с ухмылкой.

  – Хватит! Хватит! – закричал Малина, бросаясь к дерущимся.

  Васяня отпустил Малыша, встал на ноги.

  – Ну, всё, всё, завязываем самодеятельность! – Губарь, хлопая в ладоши, вышел на середину. – Парень, действительно, крут, так что, Рома, смело можешь забирать его к себе в команду.

  – Забираю с удовольствием, – отозвался Клепиков. – Такие люди в нашем деле всегда полезны.

  – Ты не разочаруешься, – сказал Гоча.

  Малыш тоже поднялся. Прихрамывая и тряся повреждённой рукой, он тяжело пошёл к двери. Воры провожали его насмешливыми взглядами.

  – Стало быть, порешим так, – Губарь повернулся к собранию и поднял руку, призывая к тишине. – На жлобские требования отвечать не будем, а следствие начнём!

  – Падла от нас не уйдёт! – крикнул Зубатый, стукнув кулаком по подлокотнику. – Из-под земли достанем!

  – Всё же в эти дни необходимо соблюдать осторожность, – предупредил Губарь. – На нас наехал очень хорошо информированный отмороженный беспредельщик. Он ни перед чем не остановится.

  Воры зашевелились, начали подниматься с кресел и диванов. Сходняк заканчивался.

  – Прошу передать мне его письма, – сказал Клепиков. – Они нужны для экспертизы!

  Никсон, ни слова не говоря, вручил ему конверты. Авторитеты выходили из зала и в сопровождении телохранителей спускались на первый этаж к выходу.

  Клепиков вышел из гостиницы с Васяней. Они остановились у подъезда и закурили, наблюдая, как разворачиваются огромные чёрные джипы и «Мерседесы».

  Летняя московская ночь пахла нагретым асфальтом, пылью и выхлопными газами. Невдалеке под фонарями стояли путаны; братки, прибывшие с ворами, подходили к ним, выбирали подходящую и уводили к машинам.

  – Ты в курсе этого дела? – спросил Клепиков.

  – Да, Гоча мне говорил, – кивнул Васяня. – А это правда, что вы вышли на след?

  – Есть кое-что, – ответил сыщик уклончиво.

  Глава 2

  Губарь, Зубатый и Малина не сразу покинули гостиницу, а поднялись в бар. Посторонних там не было, только свои. Авторитеты сели за столик подальше от окон, у стены, тонувшей в сумерках, и заказали пива.

  – И всё же я думаю, этот гад находится среди нас, – продолжал начатый разговор Малина. – Он всё про нас знает. Тугрика замочили на тайной квартире у его шалавы, а кто про эту квартиру знал? И кто знал, что Тугрик поедет туда именно в тот день?

  – Ну, я знал про эту квартиру, – сказал Губарь. – Ну и что? Значит, я, по-твоему, замочил Тугрика?

  – И я знал, – прибавил Зубатый, который только что одним глотком отпил полкружки. – Да и не мы одни знали...

  – Значит, многие знали? – не унимался Малина. – Вот тебе и «тайная квартира»!

  – Не многие, – возразил Губарь. – Знали только те, кто имели дела с Тугриком, а таких можно по пальцам пересчитать. Я, Зубок, Аркаша... Кто ещё? Ну, Румынчик, Шайтан...

  – Наверное, Палыч, – подсказал Зубатый.

  – Палыч был доволен, когда замочили Тугрика, – ухмыльнулся Малина. – Они не ладили друг с другом.

  – Он тебе об этом говорил? – буркнул Губарь.

  – Шутишь? – Малина достал из пачки сигарету и стал крутить её меж пальцев, разминая.

  – Кстати о Палыче, – сказал Зубатый. – Это давняя история, я слышал её от ставропольских воров. И один человек, который парился с Палычем на зоне, говорил то же самое...

  – Что за история? – заинтересовался Губарь.

  Зубатого не пришлось просить дважды. История, как видно, была припасена им заранее и предназначалась как раз для откровенного разговора.

  – В конце семидесятых Палыч кантовался в Сочи, – начал рассказ Зубатый. – В авторитете он тогда ещё не был и, кажется, занимался с братанами чисткой квартир. А в том году в Сочи за месяц замочили трёх или четырёх директоров ресторанов. Замочили просто так, даже не ограбили. Как говорят менты – немотивированно. А потом вдруг все сочинские директора ресторанов получили анонимки с угрозами: дескать, выкладывайте деньги, иначе будем продолжать вас мочить. Директора зассали, сунулись в ментуру, там им вручили портфель с деньгами, номера купюр, как водится, переписали, и посоветовали отдать портфель вымогале. А менты, значит, в момент передачи денег должны его повязать. Так и сделали. Но во время передачи свояк оказался шустрее. Замочил двух ментов и дёрнул с денежками, только его и видели. Купюры по этим номерам стали искать, и вот какое дело: многие помеченные рублики всплыли у двух братков, которые ходили под Палычем. Братков взяли, но пришить дело о вымогательстве не получилось, а сам Палыч тогда же свалил из Сочи в неизвестном направлении.

  – И что ты этим хочешь сказать? – спросил Губарь.

  – А ничего. Как говорится, информация к размышлению. Палыч вроде бы говорил, что отношения к убийствам директоров он не имел, а просто воспользовался ситуацией. Разослал эти письма, чтобы подоить перепуганных барыг.

  – А я слышал, – сказал Малина, – что когда-то он держал у себя в бригаде опытного стрелка, чуть ли не чемпиона мира по стендовой стрельбе.

  – Я тоже об этом слышал, – кивнул Зубатый, осушив кружку до дна. – Но Палыч его, вроде бы, потом ликвидировал. Или нет?

  Малина задумчиво пожал плечами.

  – История похожа, – сказал Губарь, – но с нами она не прокатит. Мы не какие-то там паршивые директора ресторанов!

  – Но и куш другой, – заметил Зубатый. – Он тянет с нас пять миллионов баксов.

  Губарь пристально посмотрел на него.

  – Ну и кто это «он»? Палыч, по-твоему?

  – А что, может, и Палыч! – встрепенулся Малина. – Тёмный тип, скрытный, от него всего можно ожидать!

  – Погоди-погоди, – Губарь поморщился недоверчиво. – История, конечно, похожа, но она ещё ничего не доказывает. Кто из нас в молодости не занимался вымогательством? Да и сейчас мы, если правду сказать, чем занимаемся? Что такое все эти «крыши», как не вымогательство?

  – Не скажи, – заметил Малина, выдыхая сигаретный дым. – Деньги тянуть можно по-разному. Одно дело держать барыг под «крышей» и получать с них постоянный доход. И они тебя знают, и ты их. Никакого мочилова. А тут? Самый натуральный беспредел!

  Зубатый откинулся в кресле и тоже закурил.

  – Вы только правильно меня поймите, – сказал он. – Я не имею в виду Палыча, но всё-таки странно, если вспомнить ту давнюю историю...

  – Мы не фраера, нас не запугаешь! – резко сказал Малина.

  – Ладно, предположим, что за всем этим стоит Палыч, – заговорил Губарь. – Повторяю: предположим. С кого бы он начал отстрел?

  – Конечно, с тех, кого он не любит, – буркнул Малина. – Например, с Тугрика и Паровоза, особенно с Тугрика!

  – Ну, он вообще мало кого любит, – возразил Зубатый и, прищурив глаз, посмотрел на Губаря. – Кстати, о тебе он тоже отзывался нелестно, особенно он недоволен твоими связями с ментами...

  – Логично, – согласился Губарь.

  С минуту все молчали. Малина пускал дым кольцами.

  – Так что же, Губарь, берёшь Палыча «под колпак»? – спросил он.

  – Да, как видно, придётся кое-что поспрошать у его людей... – ответил Губарь неопределённо и замолчал, задумавшись.

  – Интересно, кто будет следующим, – невесело усмехнувшись, сказал Зубатый.

  Малина выпустил вверх колечко дыма. Глянул искоса.

  – Думаешь, будет следующий?

  Зубатый кивнул:

  – Будет, и не один. За нас взялись всерьёз.

  Малина ухмыльнулся:

  – Если это Палыч, то следующим можешь быть ты.

  Зубатый пожал плечами.

  – К тебе, насколько я знаю, он тоже не испытывает симпатии.

  – Хватит базарить попусту, – раздражённо перебил их Губарь. – Заладили – Палыч, Палыч... Да тут все на кого-то имеют зуб, любого возьми, кто был сегодня на сходняке, и выяснится, что либо его кто-то не любит, либо он – кого-то...

  – Всё верно, – меланхолично резюмировал Зубатый. – Мы и без этого хренова беспредельщика ходим под дулом пистолета, не знаем, откуда в тебя будут стрелять, подложена мина под машину или нет, и никуда от этого не деться.

  Они допили пиво и спустились на первый этаж, где их ждали телохранители. Швейцар услужливо раскрыл перед ними дверь.

  Глава 3

  Телефоны в офисе Клепикова начинали трезвонить с самого утра. Трубки поднимал Чернявин – помощник сыщика, недавний выпускник юрфака, уже успевший самостоятельно провести несколько криминальных дел. Клепиков отмечал в нём сыскной талант и предрекал ему большое будущее.

  Почти все звонившие непременно требовали самого сыскаря, и Чернявину приходилось оборачиваться к столу, за которым сидел шеф.

  – Вас, – говорил он.

  Клепиков, мысленно чертыхаясь, нажатием на кнопку соединялся со звонившим и брал трубку.

  Чаще всего звонили законники или кто-нибудь по их поручению, интересовались, как идут дела, и, отбирая у детектива время, делились соображениями и подозрениями, в большинстве своём совершенно пустыми. Клепиков раздражался, но голос его оставался спокойным: всё-таки звонили важные люди, с ними надо вести себя аккуратно. Всем им он отвечал одно и то же: след есть, мы по нему идём. Дело сложное, но будет раскручено. Положив трубку, он негодующе мотал головой и снова углублялся в изучение бумаг и газет, которыми был завален его стол.

  За его спиной, в кресле у окна сидел Васяня. С того дня, когда Васяня быстро и ловко уложил Малыша, сыщик проникся к нему симпатией. Васяня сопровождал Клепикова в поездках по городу и присутствовал при нём постоянно. Клепиков ему не раз говорил, что при захвате беспредельщика ему, Васяне, предстоит играть первую скрипку. Васяня только посмеивался.

  – Это моя работа, – отвечал он. – Для чего я тогда тут нахожусь?

  Васяня был неразговорчив. О себе он говорил мало, только когда слишком уж донимали расспросами. Родился он в подмосковном посёлке Голицыно. С детства посещал секции борьбы и бокса. Первый раз выстрелил из автомата чуть ли не в девять лет. Ни разу не сидел, хотя дважды находился под следствием за участие в грабежах – отделывался, по малолетству, условным сроком. А потом была армия, спецназ, участие в боевых действиях. Биография самая простая...

  – Текст напечатан на старой пишущей машинке, – это было пока единственное, что определил Клепиков после тщательного изучения полученных писем. – Западают буквы "ж" и "и" краткое. Затем отпечатанный текст был размножен на ксероксе...

  – Вы надеетесь выйти на преступника по пишущей машинке? – в сомнении спросил Чернявин.

  – Пока не знаю. Но в любом случае это обстоятельство нелишне взять на заметку.

  И сыщик вновь придвинул к себе пухлые папки с материалами следствия, проведённого сотрудниками МВД по фактам убийств Сёмы-Паровоза, Тугрика и Скобцова.

  Васяне оставалось лишь удивляться обширности связей преступного клана, умудрившегося раздобыть эти папки. В них были фотографии, описания, свидетельства очевидцев – одним словом, всё, что удалось заполучить оперработникам МВД и что должно было составлять служебную тайну. Как видно, даже в здании на Петровке криминальный мир распоряжался как у себя дома. Любая бумага, хранящаяся в сейфах или архивах МВД, по желанию Клепикова немедленно ложилась на его стол.

  Ясно было, что авторитеты обеспокоились всерьёз. Дело принимало нешуточный для них оборот, и в ход были пущены все их связи, задействована вся сеть их секретных осведомителей в преступных, милицейских и правительственных кругах.

  – В деле об убийстве Сёмы-Паровоза меня больше всего интересует, почему он сам поехал в банк, – сказал сыщик. – Ведь он почти никогда туда не ездил, банковские служащие и рожи-то его не знают. Чаще всего ездил его кассир. Но в те дни, когда был убит Паровоз, кассира не было в Москве. Паровоз дал ему отпуск. И тут вдруг Паровозу срочно понадобились деньги!

  – Его подставили? – предположил Чернявин.

  – Скорее всего. Паровоза выманили из берлоги, где киллеру трудно было до него добраться, и убили у банка. Исполнитель твёрдо знал, что Паровоз будет там, и у него было достаточно времени, чтобы выбрать удобный пункт для стрельбы – чердак пятиэтажки перед банком. Ждал он довольно долго. Час, а может быть, и два, так утверждают эксперты. Значит, был уверен, что ждёт не зря.

  – Надо выяснить, для чего Паровозу так спешно понадобились деньги, – сказал Чернявин.

  – Это уже сделано, – ответил сыщик. – Накануне того дня Паровоз получил послание из мордовских лагерей от своего старого приятеля Шмона, который парится там уже восьмой год. Послание было передано Паровозу в устной форме, никакого письма или записки нет. Ему сообщили, что Шмону представилась возможность досрочного освобождения, но для этого надо положить на лапу лагерному начальству и местному прокурору. Много положить. Для такого человека, как Шмон, Паровоз готов был разбиться в лепёшку. На следующее утро он лично помчался в банк и угодил под пулю.