Текст книги "Все В Твоих Руках (СИ)"

Автор книги: Игорь, Горностаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– А ты думал! Это тест для новичков... вроде армейского, когда салаг заставляют макароны продувать.

'Ну, Егорыч!!'

– Погоди обижаться, – продолжил Кордонов. – Главного шутники-то не узрели! Камень сей не простой. Посмотри внимательно, что видишь?

На темной поверхности камня выделялись поблескивающие в свете фонарей черточки.

– Закорючки какие-то... На еврейские буквы похоже.

– О! Не зря камень называют еврейским. Кстати, ты иврит знаешь?

'Во, загнул!'

– Откуда!?

– Чему вас только учат... Придется магию задействовать. Гляди мне прямо в глаза, я стану считать до десяти... Ну, поехали! Раз, два...

Пока колдун считал, Сева пребывал в легком оцепенении, своеобразном полусне.

–... девять, десять! Посмотри на камень. Можешь прочесть что-нибудь?

– Ё моё! Слово 'шаббат' вроде бы. Точно! Суббота. Я понимаю иврит!

Севе довелось где-то читать о пегматите, иногда называемом 'письменным гранитом', породе со своеобразным рисунком, напоминающим еврейские письмена. Но чтобы хаотично разбросанные черточки сливались в буквы и слова – быть того не может! Однако, вот же!

– ... 'Кровью искупятся грехи людские', – прочитал Кордонов вслух. – Видишь? Искупятся. Кровью.

Сева вгляделся в рисунок на камне: черточки сложились в буквы, те – в слова. Тяжело было с непривычки читать справа налево: 'Не будет вам воскресения в День Последний'.

'Что же получается? Колдун одно здесь видит, я – другое. Верно, потому что мы с ним слишком разные?!'.

– Ну, что, мой юный друг, узрел Истину?

На камне появилась новая надпись: הכול בידך

'Акопь бэ ядеха, – прочитал на иврите Сева, и перевел. – Всё в твоих руках'.

– Да! – неожиданно для себя самого выкрикнул он. – Истина в нас самих! Мы, люди, как природные алмазы, нет совсем уж безупречных: в одном трещина, в другом пятно, третий – и вовсе черный, как уголь. Только это не значит, что все должны диким тварям уподобиться, глотки рвать друг другу.

– Если тебе нравиться быть овцой, можешь ей и оставаться, – отпарировал Кордонов. – Но, коли уж существуют овцы, то должны быть и волки, не так ли? – Скривился и сплюнул под ноги. – Должно быть, я ошибся в тебе, парень.

Сева почувствовал в словах колдуна угрозу. Оттого, что Кордонов в нем разочаровался, или он стал ненужным свидетелем. Удивительно, но страха Сева не испытывал, скорее наоборот, почувствовал неуверенность в поведении вахтера: тот, похоже, сам опасался чего-то. Кордонов все время оглядывался, посматривал по сторонам, явно нервничал.

'Чего ждешь, дядя? Или боишься: кто-то из Белых Магов мне на помощь придет?.. А ведь самое время. Положение-то у меня аховое...'.

От стены отделился темный силуэт.

Еще не видя его лица, Сева узнал того, кто спешил на помощь...Черному Колдуну.

К ним тяжелой поступью запрограммированной на убийство машины приближался Питон.

3

– Так вот кто к нам пожаловал! Давненько не виделись. – Кордонов глянул на часы. – За смертью тебя посылать!.. Где остальные!? Где эти недоноски со своим говнюком главарем? Работнички! Угораздило же меня связаться... Всё за пацаном гоняетесь? Так вот он! Без вас я управился, как видишь.

Питон не отвечал. Он остановился в двух шагах от Кордонова с Всеволодом, и стоял теперь – статуя статуей.

– Что молчишь, как не живой?

Мертвяк не отреагировал на 'казарменную' шутку Хозяина. Похоже, он ждал сигнала разделаться, наконец, с 'пацаном'.

Сева весь внутренне сжался, не видя для себя пути к спасению.

Кордонов не торопился отдавать приказ, задумался о чем-то.

– Что стало с Меченым и его парнями? – спросил он Всеволода. – Ты их убил?

– Никого я не убивал! – сорвался на крик Сева.

– Не ори! – прикрикнул Кордонов. – Куда же они подевались?

– Они там остались... в прошлом. Егорыч говорил: Меченый решил жить праведной жизнью...

– Иди ты! Не заливаешь, нет? – опять потер в задумчивости подбородок. – Бывает. На моей памяти не раз самые отпетые разбойники, насильники и убийцы, из тех, кого нынче зовут отморозками, удалялись в монастыри, грехи замаливать. Что ж – пускай! Толку, правда, от такого раскаяния, думаю, не шибко много. Ни к чему – все равно спасутся все, и праведные и неправедные, ха! – повернулся к Питону. – Не так ли, друг мой?! Тебе, в твоем нынешнем состоянии виднее, да? Не молчи, скажи чего-нибудь!

– Ты и сам, скоро, все узнаешь.

Голос у Питона был, как и его облик, безжизненным, лишенным человеческой теплоты.

– Ну, вот. А я думал – язык проглотил, ха-ха! Только ошибаешься, я пока помирать не собираюсь.

– Не все в твоей власти, – бесстрастно возразил Питон.

– Да ты, никак, грозишь мне!? Хорош, ничего не скажешь! Кто оживил тебя!? Передал всю энергию старичка Солнцева!? А, ты... Все вы, уголовники, неблагодарные твари. Вот, перед тобой тот, кто тебя убил! Узнаешь, да? Юрин Всеволод Кириллович, собственной персоной.

'Все. Кранты... Бежать надо. Но, как!?'

Мертвяк повернул голову и посмотрел Севе в глаза. Его взгляд – невероятно! – сделался осмысленным, живым.

– Сева... Не бойся. Сейчас я – Солнцев... Еще не совсем утратил свое сознание... Он, – указал пальцем на колдуна, – сделал меня нелюдью. Перенес мой разум в труп, в послушного его воле зомби. Я должен был доставить тебя к нему. Живым или мертвым. Он просчитался... Мы, с тобой вернулись из прошлого по временной петле... Но, здесь, в данном отрезке бытия, а именно, 3 сентября, в субботу, я – мертв. Здесь мне нет места. Оставалась единственная для меня возможность – задействовать сознание, заключенное в тело Питона.

Сева заметил: Кордонов изменился в лице, набычился, скрежетал яростно зубами, сверкал глазами злобно. Ошибся, похоже, чего-то не учел, не предвидел, не додумал. Теперь готов весь свет испепелить. Но, видно, как сам выражается, кишка тонка.

– Сука, – прохрипел колдун. – Да я таких, как ты, десятками к стенке ставил! Аристократы-чистоплюи. Мало мы вас пинали сапогами в морду. Ссали вам на лысины. Заставляли блевотину жрать!

Питон шагнул к бывшему хозяину, протянул руку, ухватил за обшлаг плаща, рванул на себя. Тот не упирался, напротив, обрушился на мертвяка всей массой, задействовав известный в восточных единоборствах принцип: 'используй силу противника'. Ловким акробатическим прыжком он перелетел через рухнувшего на спину соперника, оказавшись на ногах. Рванулся прочь.

Сева, до сих пор остававшийся статичным зрителем, подобно баранчику, приготовленному к закланию, отчаянно кинулся колдуну под ноги.

Кордонов споткнулся, грохнулся и проехал с метр по инерции, прочертив на грязном асфальте широкую полосу.

Сева ухватил колдуна за ноги, вцепился мертвой хваткой, решив, что скорее подохнет, чем отпустит гада.

Над институтским двором бушевала беззвучная буря. Уплотненный воздух пополам с мелким сором и пылью, собрался в гигантский столб, расширяющийся кверху – подобие колоссального смерча. Яркие сполохи метались по темному небу. Подрагивал асфальт, как при прохождении танковой колонны.

Колдун брыкался, силился подняться, выкрикивал заклинания. Сева не отпускал.

Питон оставался на месте. Его корежили страшные судороги.

Сева понял: столкнулись две противоположные силы, идет борьба. Кордонов, должно быть, пытается открыть окно в параллельный мир, либо создать временную коллизию, но Солнцев, в облике Питона препятствует ему, не дает уйти, затеряться во времени или в пространстве. И вмешательство его, Всеволода, может оказаться решающим, той самой соломинкой, которая ломает спину нагруженному сверх меры верблюду.

'Держать. Во что бы то ни стало, держать!'

Наивный парень. Может ли человек удержать за крыло взлетающий лайнер, остановить руками локомотив, укротить стадо взбесившихся буйволов!?

Колдун так резко дернул ногой, что Сева отлетел метра на три, больно приложившись об асфальт спиной.

Кордонов встал во весь рост, и тут же получил сильнейший удар кулаком в голову – Питон пустил в ход свои железные кулаки, усиленные магической подпиткой. Вахтер крутнулся на месте, но устоял; мало того, подпрыгнул, что твой Брюс Ли, засветив ногой мертвяку в челюсть.

Схватка продолжалась. Противники кружили, высматривая друг у друга брешь в обороне, выбирая момент, чтобы нанести решающий удар.

Сева понял, что не может оставаться пассивным наблюдателем. Он стал оглядываться в поисках оружия. Ага! Возле 'стены вечного ремонта' был свален в кучу строительный инвентарь. Сева ухватил густо заляпанную цементом совковую лопату, зашел, крадучись, Кордонову со спины, размахнулся, метя ему в голову, ударил. Промахнулся, угодил в плечо.

Удар получился не сильный, скользящий. Колдун обернулся лишь на мгновение, но и это оказалось для него фатальным. Питон ринулся в атаку и серией ударов по корпусу заставил соперника согнуться пополам, а затем классным боксерским хуком в подбородок отправил колдуна в нокаут.

Кордонова буквально подбросило. Он грохнулся на спину, приложившись затылком о каменную глыбу. Дернулся, приподнялся, но снова упал. Голова колдуна беспомощно свесилась набок.

Он еще был жив, хрипел, шарил по асфальту руками, словно пытался что-то отыскать. Питон не оставил врагу шанса – навалился сверху и задушил. Убедившись, что противник мертв, поднялся, отошел в сторону.

Лицо колдуна мгновенно почернело, обуглилось. Несколько секунд и чародея не стало – рассыпался в пепел. Неуязвимый для обычных смертных, он оказался бессилен против 'живого мертвеца', поднятого его же магической силой.

– Егорыч, – осторожно позвал Сева своего спасителя.

Питон повернулся к нему, покачал головой.

– Нет больше Егорыча, – прохрипел верзила, и брякнулся оземь огромной тряпичной куклой.

Мертвяк тоже сгорел. И тоже без огня и дыма – истаял ледышкой. Против него бессильна была даже магия, но срок, отпущенный ему, закончился со смертью Черного.

Сева присел на философский валун, ставший снова обычным булыганом – пегматитом, по-другому называемым еврейским камнем. Глянул, машинально, на часы – 7:56. Высветил дату: 5 сентября, понедельник.

Только теперь Сева заметил: фонари не горят, но вокруг светло – раннее утро.

4

Соловейск – не Средняя Азия. Утренние заморозки в сентябре здесь обычное дело. Вот и сейчас утро выдалось студеным и ветреным. А одет Сева был, как это часто случалось с ним в последнее время, явно не по сезону: в те же джинсы и рубашку, в которых путешествовал в пространстве-времени. Да и сидеть на холодном валуне, занятие малоприятное и вредное для здоровья.

Сева поднялся, кривясь от боли в ушибленной спине и припадая на левую ногу пошкандыбал в сторону главного институтского корпуса.

В здании – пусто и тихо, только откуда-то с верхнего этажа доносилось громыхание ведра 'технички'. У большинства сотрудников Института рабочий день начинался с девяти.

– Понедельник – день тяжелый, – пробормотал Всеволод, остановившись на лестничной площадке перевести дух.

'Ё моё, на третий этаж подняться – проблема. А дальше!? На пенсию по инвалидности?'

Сева старался не вспоминать о пережитом кошмаре, и сознательно занимал мозги надуманными заботами.

'Интересно, Инхандек уже пришел?'

Дверь в кабинет замдиректора, как обычно – нараспашку, а Джордж Мустафьевич – в любимом кресле.

– Юрин, зайди ко мне, – окликнул патрон молодого сотрудника.

Сева вошел. Встал возле начальственного стола – сесть Инхандек не предложил.

– Ты уже в курсе? Солнцев умер...

– Когда? – Всеволод сглотнул, закашлялся в кулак.

– В ночь с пятницы на субботу.

Предваряя вопрос подчиненного, замдиректора пояснил:

– Обширный инфаркт. Из областной больницы сообщили... Кстати, ты не знаешь, зачем он поехал в Область?

– Нет.

– Мм, да. Ты, вот что... займешься организацией похорон. Родных у Солнцева, насколько я знаю, нет. Придется все нам делать, самим. Цветы, венки, гроб... ну, все что положено. Я подключу еще двоих-троих из Отдела. Да! На кладбище надо будет тебе съездить, заказать копку могилы. Пойдешь в гараж, к Горбунову, он выделит машину. Скажешь: распоряжение дирекции.

Сева собрался, было, идти – в дверях повернулся.

– Джордж Мустафьевич, помните, я говорил: Михаил Егорович поручил мне найти Философский камень?! Я его нашел. Это булыган, что во дворе валяется. Верно?

– Молодец. Сам догадался, или подсказал кто?

– Ну-у, вроде того... Скажите, а здесь что, всех новичков так разыгрывают?

– Обиделся? Зря. Традиция такая...

– Угу. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что?

Инхандек в ответ махнул рукой: иди, мол, с глаз долой.

'А о том, что камень непростой, вы, наверняка, и не догадываетесь'

Сева вышел из кабинета, спустился в вестибюль.

В плексигласовой кабинке сидел сменщик Кордонова, некто по прозвищу Фунфыря, пропойца, не брезговавший любой спиртосодержащей жидкостью, от одеколона до клея БФ, включительно. Как по-настоящему зовут вахтера Сева не знал.

– Привет, Фунфыря.

– Здорово, – бодро откликнулся вахтер.– Сигареткой угостишь?

Сева протянул Фунфыре пачку.

– Так курить охота, что и выпить не на что, – пожаловался Фунфыря и подмигнул Всеволоду. – Займи на пузырек до получки – буксы горят.

Сева пошарил в карманах, достал бумажную мелочь.

– Вот. Больше нет.

– Давай. На 'Лесную воду' как раз хватит...

Сева не просто так завел разговор с вахтером.

– Сегодня разве не Кордонова смена?– спросил он как бы, между прочим.

– Нету Кордонова. Пропал.

– Да ты что?! Как так?

Фунфыря напустил на себя вид важный и таинственный.

– Ничего не известно. Исчез. Я, знаешь, что думаю, – вышел из кабинки, встал рядом с Севой, – его убили! А труп спрятали... Кто? Да таких, которые ему смерти желали, поди, не одна сотня наберется. Он же был эккэвэдешником, понял!? В тридцать седьмом людей пачками расстреливал. В лагеря ни за что отправлял. Вот кто-то ему и припомнил... У нас в Соловейске, знаешь, сколько бывших зеков живет?

'Знал бы ты, кто на самом деле убил колдуна...'

– А может его уголовники местные пришили, – продолжал строить догадки словоохотливый вахтер. – Он с ними корешился.

– С кем? – заинтересовался Сева.

– Есть тут один. Меченым зовут.

Фунфыря вдруг умолк и вернулся на свое рабочее место: понял, видимо, что сболтнул лишнее.

'Все верно: Кордонов Меченого нанял, а его подручный Питон с колдуном разобрался... А это что? Бог ты мой!'

Слева от массивной входной двери, рядом с доской объявлений висел портрет, угол которого перерезала шелковая черная лента, украшенный шестью бордовыми гвоздиками. Под фотографией помещался некролог: '3 сентября 1994 года на 79 году жизни скоропостижно скончался заведующий отделом, заместитель директора по науке в 1955 – 1991 годах, доктор философских наук, кандидат технических наук, кандидат исторических наук, лауреат Государственной и Ленинской премий Солнцев Михаил Егорович'.

Моложавое лицо, скорее того Михаила, из 13 века, смотрело на молодого специалиста. Казалось – Егорыч подмигивает Севе.

'Значит, официально ему не было еще восьмидесяти'

Прямо над портретом была приколота четвертинка ватманского листа с выведенным плакатным пером текстом: '6 сентября в конференц-зале Института состоится защита диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук на тему: 'История основания скита Варравы Меченого'. Соискатель: И.И. Светозаров-мл.'.

Всеволод усмехнулся невесело: так вот, какими именно разбойниками основан в тринадцатом веке скит! Гримаса истории: самое духовное место в здешних краях возникновением обязано современным рэкетирам.

5

Намотавшись за день, Сева не чуял к вечеру под собою ног.

Оказалось, похоронить человека – ужасно хлопотное дело. К тому же – недешевое. Пообщавшись с чиновниками разного уровня и прочим людом, так или иначе причастным к отправлению ритуальных услуг, Всеволод начал понимать, что прилагательное 'дорогой' по отношению к покойнику, употребляется не только как характеристика его душевных качеств. Впрочем, это обстоятельство беспокоило молодого специалиста меньше всего – все расходы оплачивал Институт. Иное дело, моральный урон, понесенный им от столкновения с откровенным цинизмом и хапужничеством кладбищенских работников.

Шофер,– Сева был ему за это признателен, – остановил машину прямо у главного входа.

Всё так же, прихрамывая, Сева вошел в вестибюль Института. В нос сразу ударил стойкий запах дешевой парфюмерии. На вахте клевал носом, как видно, не единожды опохмелившийся лосьоном, Фунфыря.

'Этому-то все до лампочки. Счастливчик...'

Похоже, Всеволод дошел до крайней точки, раз начал завидовать алкашам.

– Сева, здравствуй!

Навстречу спешил Семенов из их Отдела. 'Шапочный' знакомый.

'А ему чего надо!?'

– Здравствуйте, – сдержано ответил Сева.

– Хорошо, что встретил тебя, – негромко сказал Семенов на ухо парню, взяв его под руку. – Есть серьезный разговор. Будь добр, поднимись к Инессе Исаевне, в восемнадцатый кабинет.

'Ну никто без меня обойтись не может! Нашли мальчика на побегушках', – раздраженно подумал молодой специалист, решив, что его опять хотят задействовать в качестве порученца. Однако, возражать не стал, послушно направился вслед за Семеновым. В кабинет вошли вместе.

Яхно-Яхновская, дама постбальзаковского возраста, выглядела, пожалуй, несколько экстравагантно: косметики на лице чуть больше, чем приличествует научному работнику, много ярких красок в одежде, обилие бижутерии. При этом она не казалась смешной – умела подать себя.

Обращаясь к Севе, женщина смотрела прямо в глаза, словно пыталась выведать тайные мысли. Под ее пристальным взглядом парню становилось не по себе.

'Глазища, как у змеи. Смотрит не мигая, того и гляди – укусит'

– ... Дело очень серьезное, Всеволод,– внушала молодому специалисту Инесса Исаевна. – Ты, можно сказать, под счастливой звездой родился.

'Да, уж! Счастье мне так и прёт'

– Это просто чудо, что ты уцелел. Знаешь, когда сталкиваются интересы Белых и Черных магов, непосвященным туго приходится.

– Воюют маги, а страдают мирные жители, так что ли? Черные придут – грабят, Белые придут – опять грабят. Куды непосвященному податься!?

– Ха-ха, – рассмеялась Инесса, оценив шутку. – Удачное сравнение с крестьянином из 'Чапаева'. От войны не спрячешься. Хочешь, не хочешь – выбирать придется: за тех, либо за этих. Так, вот Всеволод Кириллович, ученые Института, в нашем с Сергеем лице, просят тебя о помощи.

– Меня?!

Изумлению молодого специалиста не было предела.

– Да! Ты должен занять место Михаила Егоровича.

– Как... занять?

– Обыкновенно... Подожди возражать! Знаю, ты инженер-гидравлик, только что со студенческой скамьи, к тому же – непосвященный. Все знаю. И все-таки! Не боги горшки обжигают. Быстренько напишешь кандидатскую, три-четыре статейки в сборники трудов молодых специалистов, защитишься – это мы устроим. Пройдешь Посвящение. Предложим дирекции твою кандидатуру на пост завлаба, ну и... Вот, собственно, и все. Срок – полгода, максимум – год. Это и в наших интересах – постараться сделать как можно быстрее. Они не будут ждать.

– Кто?

– Администрация. Инхандек и его команда. Они давно собираются прибрать Институт к рукам. Солнцев, пока был жив, отстаивал наши интересы... Я имею ввиду тех, кто действительно занимается наукой, а не просто пытается ловить рыбку в мутной воде. Придется тебе, Всеволод, взять на себя эту не простую миссию.

– Но, почему именно я? Мало разве опытных работников?

– Молодым у нас дорога. Ты, парень старательный, неглупый, инициативный.

Сева засмущался, даже покраснел слегка. Как-то неловко, когда вот так, в глаза хвалят, хотя приятно, черт возьми!

– Даже не знаю, что сказать... Я, конечно не против, но... вдруг не справлюсь? У меня нет опыта руководителя. И с людьми я схожусь с трудом.

– Ой, ли!? – Инесса улыбнулась лукаво, – А с дамочками ты быстро общий язык находишь. Я слышала, девчонки прохода не дают. Кстати, тебе просили передать.

Она достала из стола и протянула запечатанный конверт с надписью: 'Юрину В.К.'. Почерк Сева сразу узнал.

'От Ирмы. Что такое? Зачем?!'.

Сконфуженный и раздосадованный одновременно, Сева торопливо сложил конверт пополам, и сунул в карман. Не при них же читать. Угораздило Ирму слать письма через Инессу. Вот, ведь, незадача. По всему Институту теперь раззвонят: Юрин – любовник ведьмы.

– Так вот, Всеволод, – продолжила Инесса Исаевна, – тебе нужно нас держаться. Иначе пропадешь. Ты не подумай, мы не собираемся опекать тебя как малолетнего, лезть в твою личную жизнь, но защитить, поддержать – сможем.

'Где вы раньше были. После драки все мастера кулаками махать'

– ... Нам нужна полная информация о произошедшем с Солнцевым, – потребовала Инесса. – Не возражай, пожалуйста! Да, он скончался в больнице от инфаркта. Но это лишь видимая сторона Луны, точнее – надводная часть айсберга, общедоступные, так сказать, факты. А, ведь, есть нечто, известное только тебе. Расскажи, будь добр, что случилось в пятницу вечером в Институте.

Утаивать что-либо от новоявленных покровителей не имело смысла. Если раньше Всеволод мог засомневаться, не затронет ли 'утечка информации' интересы шефа, или его собственные, то теперь отмалчиваться ни к чему. Егорычу это уже не повредит, ему – тем более. Сева начал рассказывать.

Яхно-Яхновская с Семеновым слушали внимательно, часто переспрашивали, выпытывали подробности. Более всего их заинтересовало пребывание Севы в прошлом и, особенно, возвращение назад по 'временной петле'. Они буквально завалили молодого специалиста вопросами, заставив выложить все, до мельчайших деталей.

'Так вот, что вам от меня нужно'

Сева понял: неожиданный интерес этих двоих к его персоне вызван отнюдь не альтруистскими настроениями, не странным желанием помочь сделать карьеру малознакомому, в сущности, человеку. Они и затеяли-то, скорее всего, весь этот разговор с одной целью: выведать у него особенности 'методики Солнцева', позволяющей перемещаться во времени 'в оба конца'.

А те и не скрывали, что остались удовлетворенны полученной информацией. Семенов сиял как медный таз, чуть не в ладоши хлопал, довольный. Инесса была более сдержана, но и по ней заметно, что мысленно потирает руки.

'Друзья, о которых говорил Егорыч'

Сева продолжил рассказ.

Услышав о вахтере Кордонове, оказавшемся колдуном, Семенов и Яхно-Яхновская переглянулись.

– Так вот откуда был выброс! – воскликнул Семенов. Пояснил Всеволоду. – Наши приборы зафиксировали выброс энергии. Да и в городе прошел слух, что над зданием Института наблюдалось необычного вида свечение.

– Кто бы мог подумать, – сказала Инесса Исаевна. – Мы догадывались, конечно, что в Институте появился Черный, но... Должна сказать: ты, Всеволод, сам о том не подозревая, заставил колдуна раскрыться. Понимаешь, какое дело... Распознать Черного невероятно трудно, особенно нам, Белым магам. Как ни странно, но это так. Непосвященному, напротив, проще 'вычислить' колдуна. Может, оттого, что смотрит 'свежим' взглядом. Кордонов, очевидно, боялся твоего разоблачения, вот и решил... упредить, нейтрализовать тебя.

– Так он же мог меня просто убить. Подкараулить, где-нибудь...

– Э, нет, – возразила женщина. – В этом случае он сразу раскрывался, на все сто процентов. 'Убрать' тебя Кордонов мог лишь чужими руками. Потому он и затеял такую сложную игру.

Семенов добавил:

– Да, совсем забыл. Я узнал в милиции: подозрения в убийстве Велеречева с тебя сняты. А вот у капитана Сысина, того, что вел дело – проблемы. Он, как выяснилось, встречался с местным рэкетиром Мечниковым и его 'братвой'...

6

Выйдя от Яхновской, Сева, прежде всего, достал конверт с письмом. Вскрыл, волнуясь – руки дрожали. Прочел: 'Севочка, дорогой, прости меня и прощай. Я уезжаю. Далеко и надолго. Карл Шуххардт, тот, что приезжал по делам Арконы, предложил мне место в Европейском Центре Прозрачной Магии. Такая удача бывает раз в жизни. Отказаться я не могу. Мне было с тобой хорошо, как никогда раньше, но мне нужно устраивать свою судьбу. Думаю, ты все поймешь правильно. Прости за то, что уезжаю, не повидавшись с тобой. Так будет лучше. Обнимаю тебя и целую, твоя Ирма'.

'Ну, вот. Всё само собою разрешилось. Не я – она меня бросила. Ну и хорошо'.

Сева старался настроить себя на положительное восприятие, но не получалось – щемило в груди. Оказывается, верно, что уходящий берет с собою лишь малую часть грусти, большая достается остающемуся.

Только жизнь на этом не кончается.

А вот рабочий день уже закончился. Опять тихо и пусто в коридорах.

Спустившись на этаж, Сева заметил, как из двери кабинета Инхандека вышла... Лариса и, обернувшись, позвала, капризно:

– Джордж, давай скорее...

Девчонка-чертежница называет замдиректора по имени! Что это может означать!? Только одно: их взаимоотношения выходят за рамки служебных.

'Эх, Лариса, Лариса...'.

На проходной Фунфыря, напустивший на себя, ни с того ни с сего, чрезмерно официальный и бдительный вид, повертел сдаваемый пропуск в руках – и вернул обратно.

– Вас выпускать не разрешили.

Сева не успел возмутиться: что, мол, за идиотские шутки! Фунфыря, прильнув к прорезанному в плексигласе будки окошку, добавил:

– Только что был звонок от Марьи Лексевны – вам срочно к директору.

Юрин колебался лишь мгновение. Не тот уровень у вахтера, что бы шутки шутить. Однако, только войдя в приемную директора и, увидев, засуетившуюся старенькую секретаршу, он окончательно поверил: его не разыгрывают.

В директорском кабинете Всеволод был всего лишь раз. Собрали молодых специалистов, и начальник задал сакраментальный вопрос: чего вам не хватает? Один малый ляпнул сдуру, что ему недостает мощного компьютера, а потом долго и путано объяснял, зачем ему, инженеру стенда, нужен 486-й, почему 'двушкой' не может обойтись?

На этот раз Филарет Афанасьевич так и лучился от доброжелательности. Он даже встал из-за своего огромного стола и прошел Севе навстречу, протянул руку (!)

Ошарашенный парень не сразу заметил, что в кабинете есть и другие люди, в том числе, незнакомец – мужик, чем-то похожий на следователя Сысина.

– Присаживайтесь, Всеволод Кириллович, – радушно пригласил директор. Позвольте вам представить: майор Мезенс из Федеральной службы безопасности.

'Силовик' кивнул Севе, как старому знакомому, четко произнес:

– – Лейтенант Юрин, доложите обстановку!

В голове Всеволода будто бы щелкнуло. Он стал вспоминать...

7 Ретроспектива

За полгода до описываемых событий

Вместе с дипломом Всеволод получил повестку. Утром – прибыть в военкомат. Комната номер шесть.

Дома, конечно, нервы, мама чуть не плачет. Единственное утешение – не солдат, а офицер. Лейтенант, так сказать, действующей регулярной армии, 'пиджак'.

В шестом кабинете Юрина, к полному его изумлению, встретил не 'общевойсковик', и не представитель ракетных войск и артиллерии, а флотский – капитан второго ранга, бритый наголо толстячок, проведший, как видно, половину жизни на подводной лодке. Сева засомневался даже – а не ошибся ли он дверью.

– Оп! – радостно воскликнул моряк. – Заходи! – и, без перехода.– По этому поводу анекдот. Прибыли в часть трое молодых лейтенанта из училища...

Травя байки, толстяк в белом кителе с погонами, очень напоминающими подполковничьи, успел сделать целую кучу дел: набрал номер на телефоне, видимо не дождавшись ответа – положил, вытащил из ящика стола толстую тетрадь, сделал отметку – убрал, снял с запястья часы, послушал их ход, внимательно посмотрел, как движется секундная стрелка – опять надел, выложил на стол из портфеля бумаги, ручки, карандаши и медный блестящий курвиметр. Из портфеля же достал нечто завернутое в газету и пристроил между рамами. Проверил урну, вернее будет сказать – корзину для бумаг. Что он там хотел увидеть – неизвестно, может, просто посмотрел: убрали ли из нее мусор?

Тираду лысый моряк закончил необычно. Ткнул пальцем в телефонный диск (при этом трубку не снимал), довел диск до рычажка, но не отпустил, оставив его во взведенном положении.

– Сейчас я тебя стану спрашивать, ты будешь отвечать. Потом я сделаю знак рукой, и мы с тобой отправимся в Адмиралтейство. Понятно?

Всеволод мысленно пожал плечами: что за странности? В Адмиралтейство? Что ж, наверно там будет интересно...

За руль синий 'пятерки' моряк сел сам. Всеволод устроился рядом, нужно сказать с трудом: кресло оказалось отрегулировано под низкорослого, а подстраивать что-то под свой вкус в чужом автомобиле Юрин не любил. Как только 'жигуль' тронулся, толстяк заговорил другим тоном, в котором не осталось ни капли прежнего шутовства:

– Значит так, товарищ лейтенант. Слушай приказ: в сапогах тебе ходить не придется.

Сева мысленно усмехнулся: он, человек, выросший в приморском городе, где немало флотских, сразу понял каламбур: моряки носят только ботинки. Атомная подводная лодка? Это близко к его специальности. Следующей должна была придти мысль о трех годах службы, но просто не успела, поскольку Сева услышал:

– Ты будешь служить в разведке.

Сева не понял. Где!?

Отвечая на молчаливое удивление лейтенанта, капвторранг многозначительно сообщил:

– За границей.

Сева растерялся. Как-то уж больно стремительно развивались события: вчера диплом обмыли, как водится, с утра в военкомат, странное поведение моряка с погонами подполковника, поездка в Адмиралтейство, и, здрасте вам – за границу посылают.

– Я английский плохо знаю... – попытался, было, возразить Сева, не замечая, что выглядит в глазах собеседника, по меньшей мере, нелепо.

– Учись, салага, контр-адмиралом станешь! – отмахнулся моряк, и резко ударил по тормозам. Их подрезала черная иномарка.

– Куда ты лезешь-то, а? – риторически выкрикнул капвторранг, навалившись грудью на руль. Продолжил. – Вопрос с языком мы решим. Уж на этот счет можешь не волноваться, гипнообучение у нас на высоте. И вообще у нас много разработок... Что ж ты хочешь!? Спецслужба. Что бы ты знал: у нас есть несколько разведок. Во-первых, КГБ...

– Ведь они теперь иначе называются?

– Да, Сева Кирилыч, по-другому. Но 'контора' продолжает заниматься разведкой. Хотя основные функции переданы СВР – службе внешней разведки. Имеется также разведка у МИДа. Специфическая. А, кроме того, есть у армии...

– Я читал 'Аквариум', это ГРУ?

– ... а у военно-морского флота своя разведка, – продолжил моряк, игнорируя вопрос Севы, – и она старше самого флота: Петром Первым была создана для вербовки и найма иностранных специалистов. Ну, а дальше... Приехали.

Вышли из машины под пронизывающий февральский ветер, прошли к входу в Адмиралтейство. Тут приключилась небольшая заминка – у Всеволода не оказалось пропуска, однако через минуту примчался старший мичман, с подписанной бумажкой, и их препроводили в кабинет адмирала.

– Александр Владимирович ввел вас в курс дела? – спросил строгий человек с седой головой и молодым лицом. Адмиралу вряд ли было больше сорока пяти лет.