Текст книги "Наследие (СИ)"

Автор книги: Игорь Пиляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 11.Ирий

У подножия одинокой скалы с грохотом разбивались гигантские волны свинцово-серого океана. Порывы ветра, несшие с собой колючие кристаллики льда и хлопья пепла, смешанного со снегом, зло трепали распущенные волосы и больно впивались мириадами острых игл в открытую кожу лица. Этот неуютный и суровый мир мало походил на знакомую с детства Землю, и все же это была его родная планета. Что такое десять лет для Вселенной? Даже не мгновение, а нечто неизмеримо малое. Стас и не рассчитывал, что, телепортировавшись в будущее, отдаленное от момента катаклизма десятью годами, он застанет некие радикальные изменения в лучшую сторону. И все же бездушный, угрюмый вид колыбели человечества удручал и навевал неистребимую тоску.

Вот уже пятый час он мотался по планете, совершая прыжок за прыжком, открывая порталы во все известные ему точки земного шара – и не узнавал их, а чаще просто не находил. На месте Парижа бушевал ураган, поднимая на гребни волн холодного моря тысячи льдин и плавно раскачивая исполинские айсберги. Евразия была расколота на два небольших материка широким проливом. Оба эти незначительных участка суши были сплошь покрыты серым снегом и толстым слоем льда. Не существовало Азии и большей части Северной Африки, как и Японии, поглощенной бушующими водами Мирового океана. Полностью покрытой панцирем льда оказалась Канада и часть Северной Америки, а на месте Южной возвышался архипелаг одиноких островов.

Зато в районе экватора образовался совершенно новый грандиозный материк, который вобрал в себя центральную часть Африки, юг Индии, Мадагаскар и многие острова экваториального пояса. Бескрайние скалистые просторы нового континента простирались далеко на Запад и Восток и были сплошь покрыты стеной пепла и дыма, сквозь которую изредка пробивались вспышки многочисленных вулканов. Огромный горный массив высотой не менее двенадцати километров в центре материковой части нового континента прятал свои вершины среди сплошной облачности. Стас пораженно рассматривал отвесные скалистые ущелья новых гор, уходящие, казалось, в саму бездну и не имевшие дна.

Земля стерла со своего лика даже само воспоминание о человеке. За столь ничтожно малый срок полностью исчезли все следы цивилизации с тысячелетней историей. Отпечатки человеческого гения были поглощены солеными водами океанов, раскаленной лавой вулканов, скрыты под слоем пепла и многометровым панцирем ледников. Перед взором одинокого путника предстала мертвая, выжженная, обнаженная планета, и лишь в глубинах седого древнего океана еще теплились остатки жизни. Стас ощущал, что жизнь в грохочущих у его ног водах сохранилась, пусть и не вся, а в самых простейших формах, но она существовала и обещала через сотни тысяч лет дать новые поросли и возродиться во всей своей красе.

На месте бывшей высочайшей горной системы Земли сейчас расположились многочисленные острова довольно обширного архипелага. Именно к одному из этих клочков суши и был прикован мысленный взгляд Стаса. Он четко ощущал, что жизнь в пещерах Шамбалы, под защитой силового поля Кристалла Мироздания, сохранилась. Находясь на скальном уступе соседнего острова, он не мог различить деталей, но общий огонек коллективного человеческого сознания видел ясно и отчетливо. Вот только он никак не решался открыть портал.

Стас специально выбрал достаточно большой отрезок времени, по человеческим меркам, конечно, прошедший с того момента, как он покинул колонию. Некий психологический рубеж он преодолел еще на ледяном метеорите, и сомнений в правильности принятого решения не испытывал. Но здесь рядом, буквально в десятках километров, находились близкие и дорогие ему люди, судьбу которых ему также придется кардинально изменить. В той новой реальности, которая возникнет после уничтожения кометы, они также будут существовать с достаточно большой долей вероятности. Вот только ему предстоит лишить их целого отрезка прожитой жизни, о которой они даже не вспомнят, поскольку она для них просто не состоится.

Но ведь все эти десять лет они жили, боролись, любили и страдали, к чему-то стремились, рожали детей, возможность существования которых в новой реальности вовсе не однозначна. Вправе ли он? Червь сомнения вновь начал грызть глубины его сознания. Может, не стоило здесь появляться? К чему эти душевные терзания? Вернуться на ледяной метеорит или просто телепортироваться в Храм Мироздания, одним движением уничтожить комету и поставить себя перед свершившимся фактом. Поставить весь мир перед лицом новой неведомой реальности. Стас открыл портал...

– Какого хрена? – Молодой широкоплечий мужчина отлетел в сторону при появлении Стаса из портала. Силовое поле разворачивающегося пространства просто оттолкнуло оказавшегося чересчур близко к месту выхода парня, который теперь, сидя на пятой точке, потирал ушибленное колено. – Стас, ты?! – через секунду завопил, широко раскрыв глаза, совершенно незнакомый молодой человек, вскакивая на ноги и бросаясь к Рогозину с явным намерением заключить его в объятия. – Чего уставился? Не узнаешь? Это же я, Гришка! Гаврош!

– Гаврош? – не узнать озорные глаза его пятнадцатилетнего спутника было невозможно, и Стас раскрыл объятия. – Возмужал, ничего не скажешь! Просто Ален Делон. От девок, видно, отбоя нет?

– Бабы – они и в Африке бабы, чего о них базарить. Ты где пропадал все эти годы? И что это за прикид? Ни фига себе ножичек! – Гришка пораженно смотрел на эфес меча, покоящегося в заплечных ножнах. – Ты что, в толкинисты записался? Круто! А это так, бутафория, или настоящий? И фехтовать умеешь? А дай заценить!

– У меня что, дежавю? Или годы не властны над твоим младенческим разумом? – Стас вытащил и протянул Гришке древний булатный клинок. – Осторожно, он еще и острый. Значит, добрались до самих нижних уровней? – Стас наблюдал, как великовозрастное дитя увлеченно рубит мечом стволы молодых бананов. – Ну хватит уже, дровосек. Рассказывай, что у вас тут нового? Где Сашка, Надя, Ковбой?

– Ковбой тут неподалеку, парой уровней выше. Сашка тоже там. А Надя... – Гришка явно замялся. – Черт, ты же ничего не знаешь.

– Удивительная сообразительность. Так, что с Надей случилось?

– Да не то чтобы случилось. Да жива она, чего ты дергаешься! Живее всех живых. Вот только она сейчас с Викингом. Старшая жена в его гареме.

– А чего ты мнешься, как девица красная? Меня ведь десять лет не было, а Надя из той категории женщин, которые и мужа из командировки дождаться не в состоянии. Если ты думал разбить мое сердце, то совершенно напрасно.

– Так-то оно так, да только все не совсем так... – вновь начал мямлить что-то невразумительное Григорий.

– Гриша, ты в мое отсутствие хоть какое-то время пытался уделить своему самообразованию? Создается ощущение, что за истекшие годы твой словарный запас претерпел совершенно невосполнимые потери. Сосредоточься и попытайся на человеческом языке объяснить, что у вас тут произошло.

– Так это... У нас тут перманентный военный конфликт. Во!

– Браво, насчет самообразования беру свои слова обратно. А теперь по порядку. Кто и с кем воюет? И чего не поделили?

– Знаешь, Стас, это тебе лучше с Ковбоем поговорить, он у нас нынче за Наполеона. А Викинг – он, как это... Узурпатор, – чуть напрягшись, выдал очередной перл Гаврош.

– Так, ясно. А ну-ка вспомни, как выглядит и где расположена штаб-квартира вашего Наполеона. – Стас срисовал обстановку обширной пещеры из путаных обрывчатых образов сознания Григория, а затем, чуть помедлив, спросил: – Сашка тоже чья-то любимая жена?

– Не боись! – тут же встрепенулся юный сердцеед. – Сашка в тебя по уши влюбленная. К себе никого не подпускает. Все эти годы тебя ждала. Сначала, правда, с Надей вдвоем были, – Гаврош хитро и многозначительно подмигнул, – но опосля, как Надя к Викингу переметнулась, так одна и живет. Лет семь уже, пожалуй. Она у нас главврач госпиталя. Фифа важная, к такой на тележке не подкатишь.

– А ты, значит, пробовал?

– А то! Но-но, ты не газуй... – Гаврош настороженно попятился, видимо, что-то разглядев во взгляде собеседника. – Я что, один такой? Она дамочка видная. Фигура и все такое. Медикаменты, опять же...

– Ты здесь остаешься или со мной в штаб-квартиру?

– Я что, на дурака похож? На кой мне эти бананы, если там пьянка намечается? Конечно, с тобой!

Огромный стол был сплошь завален ватманами с нанесенными на скорую руку чертежами и многочисленными пометками и стрелками, выполненными жирным красным маркером. Пять человек склонились над этими планами и, подсвечивая себе шарообразной лампой, что-то оживленно обсуждали. Бесшумное появление Стаса и Гавроша осталось совершенно незамеченным поглощенными разработкой стратегических планов командирами. В начавшем лысеть бородатом подтянутом мужчине Стас с трудом узнал своего старого знакомого Ковбоя.

– Что планируешь, Ковбой? Ватерлоо или Бородино? Учти, в обоих случаях сражения для великого полководца закончились крайне плачевно. – Стас с любопытством наблюдал за медленно расширяющимися глазами Игоря. Кроме узнавания, в них отражалась целая гамма чувств и эмоций, многие из которых он бы предпочел не заметить.

– Вернулся, значит. Ну, здравствуй, командир. – Ковбой повернулся к своим боевым товарищам: – На сегодня все. Выставить усиленные посты. Смена каждые два часа. Резервный взвод – в полной готовности. Свободны.

– Я, пожалуй, тоже пойду, – тихонько проблеял, пятясь к двери, Гришка. – Чувствую, вам есть о чем поговорить.

– Кто разрешил тебе покинуть заготовку фруктов? Насколько мне помнится, у тебя было три наряда, и наказание устанавливал лично я.

– Так Стас же вернулся? На кой нам теперь эти бананы с авокадо? Мы ща Викинга в два счета сделаем.

– Исчезни, лишенец, – Ковбой развернулся лицом к Стасу и протянул руку. – Присаживайся, командир. Нам действительно есть о чем поговорить.

– Строг ты стал, как я посмотрю. Вылитый Че Гевара! [230]230
  Эрнесто Че Гевара (полное имя Эрнесто Рафаэль Гевара Линч де ла Серна) – латиноамериканский революционер, команданте Кубинской революции 1959 года.


[Закрыть]– Стас присел за стол и взглянул на многочисленные карты, которые являли собой схематические разрезы многоуровневых пещер Шамбалы и схемы самих уровней.

– Гаврошу что в мозг вложишь, о том он думать и будет. В противном случае, все его мысли направлены исключительно в одну сторону. За истекшие десять лет количество тестостерона в его крови только возросло, и это создает нам немалые проблемы. С чем пожаловал, Стас, и надолго ли?

– Гришка хоть и остался великовозрастным ребенком, но меня был искренне рад видеть, чего не могу сказать о тебе, Ковбой.

– А ты чего хотел, командир? Слез и объятий? Я это для Сашки оставлю. Думаю, скоро появится. Десять лет прошло, здесь многое изменилось.

– Все так плохо? С Викингом власть не поделили?

– Не знаю, что тебе успел рассказать этот оболтус, но все не так просто и однозначно. Я, если ты помнишь, к власти никогда не рвался. Меня другие ценности интересовали. И если ты заглянул к нам в гости не на один день, с удовольствием отдам бразды правления в твои руки. Только, что-то мне подсказывает, не за этим ты прибыл. Или ошибаюсь?

– Не ошибаешься, Ковбой... – Стас задумчиво разглядывал сильно постаревшего байкера и бывшего учителя словесности. Только глаза цвета чистого неба по-прежнему оставались живыми и напоминали о том парне, которого он однажды вытащил из лап Гасконца.

– Может, новости обнадеживающие хочешь сообщить? Неужели на Земле нашлось место для нас? Надоело, знаешь ли, гнить в этих подземельях.

– И тут я тебя порадовать не смогу. На этой планете и в этой реальности ничему живому места нет, и не будет еще ближайшую сотню тысяч лет.

– Так зачем ты появился, Стас? Вновь подарить нам искру надежды и исчезнуть навсегда? Я часто думал над тем, зачем мы здесь. Может, было бы честнее и правильнее захлебнуться соленой водой в гибнущем городе? Неужели ты не понимал, что у нас нет перспективы? Мы деградируем, командир. Мы превращаемся в зверей. Я филолог, но я десять лет не держал в руках книгу. Мои нынешние интересы ограничены тремя вещами: секс, еда и борьба. А знаешь, за что? За тот же секс и еду. Мы за десять лет превратились в первобытных пещерных людей, только те хоть иногда видели небо над головой и солнце. Пройдет еще пара десятилетий, и в свой очередной визит ты застанешь здесь слюнявых заросших тварей, копошащихся в своих экскрементах и беспорядочно сношающихся. Такую судьбу ты уготовил для нас?

– Нет, Игорь, вас ждет другая участь. Только хочу заметить, что десять лет назад мы вместе с тобой боролись за право жить, не рассуждая о том, что будет дальше. Мы просто хотели выжить, и вопреки всему нам это удалось. А уж то, как мы распорядимся этим шансом, целиком и полностью зависело от нас самих. Я никого не осуждаю, человек слаб, и выжить в замкнутом социуме дано не каждому. Но и обвинять в деградации, кроме самих себя, вам некого. Я все это время искал ответы на аналогичные вопросы – и, как мне кажется, нашел их. Вот только не уверен, что тебе они придутся по вкусу.

– О чем ты, Стас? Какие еще испытания нам уготованы? Что ты придумал за это десятилетие? Мне иногда кажется, что смерть была бы предпочтительней этого жалкого существования и ответом на все поставленные вопросы.

– В правильном направлении мыслишь, Ковбой. Только речь пойдет не о смерти, а об изменении реальности. Я лишу вас шанса на это жалкое существование, но попробую указать иной путь. Лучше или хуже он будет, покажет время. И, кстати, для меня прошло не десять лет, а чуть более года.

– Командир, я устал от загадок. Если хочешь говорить, излагай. Если нет – не стоит и начинать.

– У меня есть возможность предотвратить столкновение кометы с Луной в прошлом.

– А смену геомагнитных полюсов? – Ковбой, несмотря на мнимую деградацию, по-прежнему быстро соображал, на лету схватывая основную мысль.

– Нет, она произойдет. Этого изменить нельзя.

– Следовательно, если мы выживем после тех выходных, а мы же выжили... – Игорь на несколько секунд задумался. – То Земля будет по-прежнему пригодна к жизни?

– Да. В той или иной степени.

– Но тогда ведь... – Ковбой удивленно замер. – Не будет ничего из того, что произошло за эти десять лет?

– Но непременно будет что-то новое. И этот новый мир будет целиком и полностью в ваших руках.

– Это ведь равносильно смерти! Перезагрузка. Откат назад. Согласен, но для меня сегодняшнего – это просто смерть. Причем абсолютная. Я не встречусь с Машей, у меня не родится ребенок. Может, будет другая Машка и иные дети, но не те, которые мне дороги сейчас.

– Ты прав, Игорь. Именно поэтому я советую никому не распространяться об этом. Я прекрасно понимаю, что принять все это нелегко, но другого выхода нет. Вы здесь обречены. Все человечество в вашем лице обречено на медленную деградацию и смерть в этих пещерах. В качестве слабого утешения могу сказать только одно. Человеческая судьба – весьма инертна и, так или иначе, попытается направить своего подопечного по уже проложенному ранее пути. Так что вероятность встречи с Машей и рождения твоего ребенка весьма высока.

– Как это произойдет?

– Я не знаю, Ковбой. Это ведь не смерть в полном смысле этого слова. Вы просто исчезнете вместе с этим куском реальности. Амнезия, потеря памяти, только абсолютная и безвозвратная. Ты проснешься утром в постели и не будешь ничего помнить о будущем, для тебя оно еще просто не наступит. Это будет чистый лист бумаги – ненаписанный роман. Но ведь таких случаев множество в современной медицине.

– А ты?

– Что я?

– Ты будешь помнить?

– Да. Только не уверен, что мне от этого будет легче.

– Стас... – в дверном проеме стояла Сашка. Зеленоглазая девчонка с пепельно-рыжими волосами. Вот только волосы стали совсем пепельными, а глаза цвета морской волны затянула пелена слез. – Все, что я слышала, правда?

Перед его мысленным взором хороводом мелькали образы. Вот одинокая стройная студентка бежит под дождем к автобусной остановке. Чумазая голодная пацанка пальцами достает куски тушенки из жестяной банки и жадно заглатывает их, не жуя. Обворожительная морская фея, обхватив его тело стройными ногами, в упоении предается любви и экстазу в бурлящих водах подземного озера. Это все сотрется, исчезнет из ее памяти, этого никогда с ней не произойдет, но навсегда останется с ним.

Но ведь в его власти повторить все лучшее, что было в ее жизни за эти десять лет, уберечь и защитить от того горя и унижения, через которые ей пришлось пройти в агонизирующем городе. Он будет помнить. Он постарается ничего не забыть.

– Сашка, – Стас гладил пышные, почти совсем седые волосы рыдающей у него на плече молодой женщины, – все будет хорошо. Обещаю. В том новом мире я найду тебя. Найду раньше, чем это сделают уроды Сигизмунда. Найду раньше, чем ты встретишься с Лешкой. И его мы тоже найдем. И он будет жить.

– Я сильно постарела? – заплаканные глаза смотрели на Стаса с мольбой и немым укором. – Почему ты так долго не возвращался?

– Я шел своей дорогой. Длинной дорогой. Ты уж извини меня, малыш.

– Ты научился управлять временем?

– Скорее, преодолевать его вязкую структуру.

– Забери меня отсюда! Куда-нибудь в прошлое. В далекое прошлое. Мы опять могли бы быть вместе. Ты, я, Надя и все остальные. Ты же можешь всех забрать отсюда?

– Могу, Сашка. Но делать этого не стану. Реальность прошлого очень нестабильна, ее легко нарушить. И малейший, даже самый незначительный срыв естественного течения времени может привести к совершенно непредсказуемым последствиям. Вплоть до исчезновения тебя или всех нас как личностей. Поверь, это значительно хуже, чем смерть. Расскажи лучше, что у вас здесь произошло за эти десять лет? – Стас только сейчас заметил, что они находятся одни в большом помещении. Ковбой деликатно покинул их.

История, кратко изложенная Сашкой, была стара как мир. После его исчезновения колония Шамбалы в течение двух лет старалась поддерживать установленные им порядки и правила. Но постепенно вера в его возвращение стала угасать. Все реже проводились заседания Совета, которые стали по сути формальными и служили больше для утверждения и легализации принятых решений. А решения принимали два человека: Викинг, занимавший должность шерифа, и Оксана, выполнявшая функции административного руководителя. Как-то тихо и незаметно произошло полное замещение молодой и незрелой демократии авторитарным управлением.

С пассивного согласия членов Совета все больше и больше функций власти переходило к Викингу. Полный контроль над оружейным арсеналом, запасами пищи и топлива для электростанций, а также наличие хорошо подготовленной вооруженной команды позволило ему быстро и почти незаметно совершить переворот. Показательный суд и арест Оксаны стали последней каплей в переполнившейся чаше терпения колонистов. Примерно треть поселенцев под предводительством Ковбоя, Виктора и Сашки восстали против тирании Викинга и потребовали всеобщих выборов и возврата полномочий Совету.

Бунт был подавлен быстро и жестоко. Потеряв два десятка молодых жизней, часть колонистов укрылась на нижних ярусах пещерного города. Поскольку спелеологическими исследованиями руководил именно Ковбой, то у повстанцев в руках оказались все схемы и карты бесконечных пещер и лабиринтов Шамбалы. Даже при наличии минимального вооружения им удавалось весьма успешно контролировать около десятка нижних ярусов и отражать редкие атаки штурмовиков Викинга. Как справедливо заметил Гаврош, перманентные военные действия с переменным успехом продолжались уже более шести лет.

Назвать эту войну кровопролитной можно было с трудом. За шесть лет боевых действий с обеих сторон погибло едва ли пятьдесят человек. У Стаса создалось ощущение, что подобная ситуация вполне устраивала обе стороны конфликта, поскольку позволяла отвлечь население Шамбалы от насущных и более реальных проблем. А проблем хватало. Кроме озвученной Ковбоем все более заметной деградации, очень настораживала крайне низкая рождаемость. За истекшее десятилетие в колонии из пятисот человек родилось всего 38 детей. И с каждым годом рождаемость падала, а общее население Шамбалы также неуклонно снижалось.

Несмотря на почти полное отсутствие вирусных и иных простудных заболеваний, смертность в пещерном городе была достаточно высокой. Причиной тому была как затяжная шестилетняя война, так и крайне высокий травматизм, неизбежный в пещерных условиях жизни. Сказывалось и длительное отсутствие солнечного света, заменить который не могло даже искусственное ультрафиолетовое облучение в гигантской оранжерее гиперборейцев. Контроль над огромной теплицей позволял повстанцам вести контрабандную торговлю с жителями верхних ярусов. Тропические богатые витаминами фрукты обменивались на насыщенную белком водоросль спирулину, [231]231
  Спирулина – род осциллаториевых цианобактерий (сине-зеленых водорослей), содержит до 70% полноценного белка, что в 1,5 раза больше, чем в соевых бобах.


[Закрыть]крайне дефицитные консервы и иногда даже оружие.

Но самой большой проблемой, по глубокому убеждению Сашки, было крайне неустойчивое и нестабильное психическое состояние жителей Шамбалы. Это в одинаковой степени касалось обеих противоборствующих сторон. Саша была по специальности хирургом, но ей пришлось в срочном порядке переквалифицироваться в психотерапевта, поскольку именно эта специализация требовалась подавляющему количеству пациентов. Глобальная ипохондрия, [232]232
  Ипохондрия – состояние повышенной фиксации внимания на проблемах собственного здоровья, характеризующееся полной убежденностью человека в наличии у него серьезного заболевания.


[Закрыть]постоянно растущее число больных пресуицидальным синдромом, [233]233
  Пресуицидалъный синдром – психологический симптомокомплекс, свидетельствующий о надвигающемся самоубийстве; этап суицидальной динамики, который может длиться от нескольких минут до недель и месяцев.


[Закрыть]зачастую ведущее к реальным актам самоубийства, не могли не беспокоить врача.

– Сашка, – Стас прервал монотонный, часто прерываемый всхлипываниями рассказ девушки. – Когда мы покинули город, нас было около пятисот человек. Сколько сейчас жителей Шамбалы?

– Трудно сказать. Сюда, вниз, шесть лет назад ушло сто сорок три человека. Сегодня, с учетом новорожденных, нас всего девяносто восемь. Как обстоит дело у Викинга, затрудняюсь ответить, но, думаю, не лучше. Там ведь, кроме всех перечисленных факторов, людей еще и казнят. Оксану пять лет назад прилюдно повесили. – Саша опять разрыдалась. – Стас, скажи, почему так? Откуда такая жестокость? Ведь ты всем нам дал второй шанс. Неужели для того, чтобы мы вешали друг друга?

– Человек жесток по своей природе. Одно древнее существо совсем недавно мне поведало, что после катаклизма на Земле выжили отнюдь не самые лучшие представители нашей расы. Викинг по характеру лидер, и он насаждает свое видение устройства социума, оптимальное, по его мнению. Невозможно оправдать казнь невинного человека, я и не пытаюсь этого делать, но понять логику Викинга вполне могу. Мне за это время пришлось повидать много жестоких правителей и тиранов. Как это ни прискорбно, но иногда горы трупов двигали вперед науку и прогресс в целом.

– И к чему привел нас этот прогресс?

– Ты совершенно права, Сашка. Движение человечества по техногенному пути развития завело нас в тупик, участниками кульминационной части которого мы и стали. Но, может быть, у человечества еще будет шанс осознать это и пойти другой дорогой – по крайней мере, я на это очень надеюсь.

– Ты правда меня найдешь в той новой реальности, которую хочешь создать?

– Обещаю.

– А как я тебя узнаю?

– А я скажу: "Девушка, Вас подвезти? Ноги ведь промочите!"

– А я отвечу: "Я к незнакомым мужчинам в машину не сажусь".

– Значит, ты помнишь?

– Конечно, Стас.

– Но ведь наша с тобой мимолетная встреча под дождем произошла после того, как я покинул вас... – задумчиво прошептал Стас.

– Для меня она существовала всегда. Как же тебе сложно жить, Стас, – Сашка присела к нему на колени и нежно поцеловала в щеку. – Знание и память – это очень тяжелый груз, а в твоем случае просто неподъемный. Я придумала! – Саша вскочила и принялась расстегивать блузку. Уловив его взгляд, залилась пунцовым румянцем и тихо проговорила: – Это не то, о чем ты подумал, хоть я и не против. Смотри, – она расстегнула маленькую золотую сережку, заколотую пирсингом на ее пупке, и протянула Стасу. – Мне их подарил папа в пять лет. Одну я потеряла еще в детстве, купаясь в речке, а вторую вставила вот сюда в институте. Ведь в той, новой реальности, она у меня останется? – Стас молча кивнул. – Не потеряй ее!

– Не стоит ее застегивать, – Стас потянул к себе Сашку, которая в задумчивости теребила янтарные пуговки блузки.

Просторная штабная пещера на седьмом уровне была переоборудована под некое подобие тронного зала. Дизайнером, скорее всего, выступал сам Викинг, ибо определить стиль, в котором было оформлено помещение, не представлялось возможным. Невероятная смесь хромированного металла и кожи в разнообразнейших сочетаниях присутствовала в каждой, даже самой мелкой детали отделки резиденции. Громоздкое сооружение, изобиловавшее костяными деталями, обтянутыми кожей и скрепленными металлическими заклепками, по всей видимости, служило рабочим креслом для нового правителя Шамбалы.

Изрядно постаревший и располневший диктатор пораженно переводил взгляд с фигуры внезапно появившегося Стаса на свой замерший почетный караул. Гвардейцам Викинга нужно было отдать должное – реакция на внезапное появление Стаса из портала у них была великолепная. Висевшие на плечах стволами вниз короткие автоматы Узи были вскинуты на линию огня в доли секунды, и десяток свинцовых пчел уже неслись в сторону незваного гостя. Стасу пришлось срочно уходить в другое измерение, а заодно и прихватить с собой местного владыку, который сейчас усиленно пытался привести в порядок свои мысли.

– Хай, Викинг! – Стас, улыбаясь, поднял в приветствии руку. – Шикарный кабинет ты себе организовал. О вкусах, конечно, не спорят, но ты не находишь, что все это несколько мрачновато и претенциозно?

– Явился, сенсей. – Викинг наконец пришел в себя и теперь внимательно рассматривал Стаса, оставив в покое застывшие фигуры своих верноподданных. – Нехилый прикид, Станислав Николаевич. Вот ведь незадача с тобой. Второй раз – и снова баг вышел. А ведь я ждал тебя, Стас. Знал, что рано или поздно появишься. Готовился к встрече, можно сказать. Этих вот псов натаскивал. Реакция у них – дай бог каждому, но с тобой всегда полная затычка получается. Я так понимаю, ты прибыл воздать каждому за деяния их?

– Что вы, Виталий Иванович! Судить людей по их делам, поступкам и даже по намерениям – занятие глупое и малоперспективное. Да и сам удел судьи меня никогда не прельщал. Исключительно любопытства ради хочу поинтересоваться – ты зачем Оксану казнил?

– Страх! – Викинг на несколько секунд задумался, а затем уверенно продолжил: – Только глубинный страх, от которого трясутся поджилки, может держать людей в повиновении. Только на всепоглощающем страхе зиждется незыблемая власть и дисциплина.

– А как же Ковбой, Виктор, Сашка и многие другие? Не испугались?

– Ковбой киксанул, и твоя челка тоже. Можно было бесконечно ботанить по пещерам, да только наши клубни вовсе сопли распустили. Еще годик-другой, и мы бы тут все вместе креста давили. Звездец подходил полный, поверь. Я ведь помню, ты об этом на Совете что-то бубенил, да только никто не ожидал, что все так быстро обернется. Ты, спору нет, кастом. Останься ты здесь, может, чего бы и вышло из этих скамейкеров, да только ведь и ты, командир, закозлил не по-детски, уйдя в прохват. Отара без пастыря превращается в стадо, а мне нужна была стая. [234]234
  Кик (сленг байкеров ) – ручка стартера; киксануть – завестись, психануть.
  Челка (сленг байкеров ) – девушка-сторонница байкерского движения.
  Ботанить (сленг байкеров) – ехать не спеша, в свое удовольствие. Производная от слова "боты": в них быстро ходить невозможно.
  Клубень (сленг байкеров) – член какого-либо клуба.
  Креста давить (сленг байкеров) – находиться в состоянии предельного алкогольного опьянения, как правило, в горизонтальном положении, с широко раскинутыми руками.
  Звездец (сленг байкеров) – эвфемизм матерного слова, часто используется как выражение полной безысходности от невозможности что-либо исправить.
  Бубенить (сленг байкеров) – говорить бессвязно, без определенной темы.
  Кастом (сленг байкеров) – заказной мотоцикл "не такой, как у всех", созданный по индивидуальному проекту.
  Скамейкер (сленг байкеров) – "не байкер", но затирающий всем про любовь к мотоциклам.
  Козлить (сленг байкеров) – ехать на заднем колесе.
  Прохват (сленг байкеров) – поездка.


[Закрыть]

– А стае нужна кровь, – подытожил вместо замолчавшего Викинга Стас. – Содержательная речь. Как тебя здесь вообще понимают? Или изучил уже народец сленг байкеров?

– Жить захочешь – и не тому научишься, – зло процедил Викинг. – Я при желании могу и по-человечески изъясняться. Если по совести, то Оксану мне жаль было, да только упряма она больно. Предлагал ведь ей бежать и уйти с Ковбоем, но ты же ее знаешь. – Викинг тяжело поднялся из своего царского кресла и, расправив широченные плечи, взглянул Стасу прямо в глаза. – Ну, чего же ты ждешь, Станислав Николаевич? Приводи приговор в исполнение. Оксану ты мне, может, и простил бы, а вот Надю – вряд ли. Тут двум настоящим мужикам объясниться непросто, и никакие аргументы веса иметь не могут. Да только не боюсь я смерти.

– Так ведь нет ее, Викинг! Нет никакой смерти! Есть только дорога. Бесконечная – и у каждого своя! Ты выбрал сложный и извилистый путь, но это твой выбор. А право выбора – священно. Я свой тоже сделал и сегодня замкну петлю. Пора исправить этот трабл, так ведь говорят в твоем мотобратстве? Хой, Байкер. [235]235
  Трабл (сленг байкеров) – поломка, неопределенное состояние, нехорошая ситуация и т.д.
  Хой (сленг байкеров) – пока, до свидания, прощай.


[Закрыть]

Стас открыл портал, одновременно возвращая Викинга в привычное измерение. Уже исчезая в колеблющихся струях пространства, краем глаза или периферийным зрением зафиксировал картину, которая наглядно демонстрировала действие Закона кармы во всей своей неотвратимости. Викинг, встав со своего трона, несколько сместил положение тела, подставив его под линию огня своих бодигардов. Спусковые курки черных автоматов Узи были нажаты еще до начала разговора, и теперь две коротких очереди продолжили свой временно приостановленный смертоносный путь. Дюжина свинцовых пуль калибра 9 мм врезались в большое и сильное тело рыцаря асфальтовых дорог, отбросив его на любимое кресло, разрывая плоть и освобождая вместе с брызгами алой крови непокорный дух байкера от тесных телесных оков.

Огромный диамант светился внутренним холодным огнем, переливаясь радужным спектром в петлях торсионных, гравитационных и еще бог знает каких энергетических полей. Бурлящая в воронках живая материя, силы вселенского масштаба, скрученные в исполинские песочные часы, завораживали и гипнотизировали. Кто мог создать этот гигантский компьютер, наделив его хозяев возможностями Творца? Для чего был сотворен этот уникальный механизм, способный зажигать звезды и менять само течение времени? Каким потенциалом должен был обладать создатель этого невероятного устройства и какими силами оперировать?

Перед взором Стаса предстала созданная кристаллом яркая голографическая картина Солнечной системы, находящейся во временной координате, отдаленной от момента катастрофы на два месяца в прошлое. Комета уже прошла орбиту Марса и неумолимо приближалась к Земле. Чуть подумав, Стас передвинул временную шкалу на сто лет назад. Теперь космическая красавица преодолевала пояс астероидов, окрашивая окружающий вакуум многочисленными фейерверками взрывающихся и сгорающих метеоритов. Решив для себя, что зона космоса, изобиловавшая множеством обломков, будет вполне подходящим местом для упокоения небесной путешественницы, Стас зафиксировал пространственно-временные координаты.

Вариантов уничтожения ядра кометы было множество, но победила природная любознательность, а наличие рядом такого помощника, как Кристалл Мироздания, просто подталкивало к проведению авантюрных экспериментов. Яркая вспышка осветила колеблющееся многомерное пространство Храма Странствий. И хоть незыблемость Кристалла и самого Храма не вызывала сомнений, Стас был поражен количеством выброшенной энергии от аннигиляции [236]236
  Аннигиляция – в физике реакция превращения частицы и античастицы при их столкновении в какие-либо иные частицы, отличные от исходных. При столкновении одной из элементарных частиц и ее античастицы (например, электрона и позитрона) происходит их взаимоуничтожение, при этом высвобождается огромное количество энергии.


[Закрыть]всего одного атома антиводорода. Пришлось обратиться к глубинным знаниям Кристалла, чтобы разобраться в структурах силовых полей, способных удержать от распада антивещество.