Текст книги "Юго-западная Туркмения в эпоху поздней бронзы. По материалам сумбарских могильников"

Автор книги: Игорь Хлопин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

До сих пор было принято считать геоксюрские погребальные камеры наземными сооружениями [Сарианиди, 19726, с. 23]; на этом основании кладбище предлагали реконструировать как городок мертвых на краю поселка, состоявший из куполовидных домиков. Однако, поскольку аналогичные по существу постройки в долине Сумбара утоплены в землю, возникает вопрос о правильности такой реконструкции. Имеющиеся данные о том, что геоксюрские толосы не являлись наземными сооружениями, стали понятными лишь через 20 лет после открытия этих коллективных гробниц.

Геоксюрские погребальные камеры построены из сырцовых кирпичей так, что они напуском внутрь создают ложный свод. В центре этого свода оставляли широкое отверстие, сквозь которое производили погребение; его обычно закладывали сырцовыми кирпичами, положенными плашмя. При зачистке наружной поверхности кладки камер отмечено, что широкие клиновидные щели между кирпичами заполнены не связующим глиняным раствором, а обыкновенной землей, т. е. стены камер были сложены насухо. Кроме того, кирпичи оказались совершенно целыми, с полностью сохранившимися углами, ребрами и гранями. Если бы такие сооружения стояли открытыми на поверхности земли, они были бы подвержены воздействию сил природы и в течение нескольких лет наступила бы их естественная деформация. Прежде всего пострадали бы выступающие части – были бы размыты наружные углы и ребра кирпичей. Такой деформации не наблюдается, что объясняется только каким-то предохранением внешней поверхности толосов от воздействия дождей, солнца и ветров. Можно предположить, что постройка была оштукатурена снаружи, но это не прослежено при раскопках. Остается только допустить, что все сооружение было погружено в землю.

В таком случае можно реконструировать последовательность возведения погребальных камер, а также уточнить способ их эксплуатации. Коллективную погребальную камеру из сырцовых кирпичей, которую принято называть голосом, возводили в специально вырытом котловане. Затем все сооружение засыпали землей, а для проникновения внутрь оставляли лаз в центре свода, который закладывали кирпичами после погребения там очередного покойника. Более того, можно допустить, что вход в толос находился ниже уровня земли и для проникновения туда надо было сперва откопать и освободить от земли входные кирпичи. При такой конструкции достигалась полная и надежная изоляция трупа от окружающей среды, а продукты его разложения не проникали наружу – последнее особенно важно в жарком климате. Подобные погребальные сооружения не заметны на поверхности кладбища. Возможно, в то время этот участок холма был обнесен стеной, а внутри огороженной территории не исключены какие-то намогильные сооружения, полностью уничтоженные временем.

Подводя итог сказанному, можно отметить, что катакомба эпохи поздней бронзы, зафиксированная в качестве единственного погребального сооружения в Сумбарских могильниках, не принесена извне, а является элементом исконно местной культуры. Она – единственный и закономерный результат эволюции социальных отношений, которые отразились в форме погребального сооружения. Корни ее уходят на всю хронологическую глубину, поскольку мы можем вести местную культуру без перерыва по крайней мере с середины IV тыс. до и. э. Более того, катакомба эпохи поздней бронзы дала толчок для сооружения катакомб вплоть до нашего времени. К сожалению, пока неизвестны погребальные памятники первой половины I тыс. до н. э. (культура архаического Дахистана), но население последних веков до новой эры хоронило своих покойников в катакомбах (рис. 14, 5), у которых камера являлась продолжением входной прямоугольной ямы [Хлопни, 1979в]. Чуть позже, вероятно в парфянское время, ее конструкция несколько меняется (рис. 14, 4): длинные оси камеры и входной ямы становятся параллельными (этот тип могильной камеры принято называть подбоем). Наконец, одна из разновидностей средневековой (рис. 14, 5) и современной (рис. 14, (?) мусульманской могилы представляет собой катакомбу аналогичной конструкции [Поляков, 1973, с. 23—32; Овезов, 1976, с. 177], но сооруженную так, чтобы уложенный в нее покойник оказался обращенным лицом в сторону Мекки, – один из многих примеров слияния местных культурно-исторических традиций с исламом. Следовательно, у населения среднего течения Сумбара некоторые традиции можно проследить на протяжении нескольких тысячелетий.

Погребальный обряд эпохи поздней бронзы зафиксирован достаточно хорошо, для того чтобы разложить его па отдельные признаки и попытаться обнаружить их в предшествующих эпохах. Однако в коллективных склепах об обряде можно с уверенностью судить только по последнему погребенному, да и то не всегда. Им мог быть мужчина или женщина любого возраста, любого социального уровня. Поэтому представляется, что последний скелет в склепе позволяет судить об обряде погребения определенного периода в самых общих чертах.

Погребенные всех периодов находились в скорченной позе на боку (исключение – трое погребенных из камер 10, 15, верх, и 19, верх, которые лежали на спине с подогнутыми под таз пятками). В могилах еще нет такой четкой системы, как в эпоху поздней бронзы: мужчины и женщины были захоронены как на правом, так и на левом боку, как лицом ко входу, так и спиной к нему. Однако кое-какая тенденция все же прослеживается: женщины лежали преимущественно на левом боку лицом ко входу, мужчины – на правом боку лицом ко входу. Надо полагать, что комплекс воззрений, определявший положение на том пли ином боку при погребении, в эпоху ранней и развитой бронзы еще не сформировался окончательно.

Так же обстоит дело с сопровождающим инвентарем, рассмотреть который можно в двух аспектах: что клали с покойным при погребении и каковы были предметы, положенные в могилу. В предсумбарское время обряд погребения эпохи поздней бронзы практически сформировался. Складывается основной керамический комплекс взрослого погребенного: в могилах этого периода найдены хумча для воды, горшочек (но еще без открытого носика), чаша (без вертикальной ручки у дна) и конический сосуд со сливом (иногда с открытым носиком). Тогда же в женские погребения начинают помещать керамические пряслица, а в мужские – предметы вооружения (наконечники копий). Что же касается более ранних склепов, то о погребальном инвентаре в них можно судить лишь по последним погребенным. У одних из них не было ничего, у других – только керамические сосуды в небольшом количестве. И совсем у немногих погребенных кроме одного-двух сосудов имелся какой-то металлический предмет: булавка – у женщин и булава и навершие посоха – у мужчин. Бусы были найдены лишь около скелетов детей или подростков.

Следовательно, можно проследить постепенное складывание погребального комплекса вещей. Во всяком случае очевидно, что погребальный комплекс Сумбарских могильников появляется не неожиданно, а зарождается в более раннее время.

Анализируя вещи как таковые и их развитие, прежде всего следует остановиться на керамике. Керамика Юго-Западной Туркмении поразительно выдерживает один из главных признаков – в течение не менее 2000 лет на этой территории существует один и тот же метод ее изготовления: керамическая коллекция состоит из сероглиняных сосудов, изготовленных без гончарного круга и орнаментированных лощением, нарезным и налепным орнаментом. Каждая из шести последовательных хронологических групп керамики содержит сосуды трех категорий (независимо от формы): преобладавшие в могилах предыдущего периода; характерные только для данного периода; такие, которые будут преобладающими в следующем периоде. Надо оговориться, что это справедливо для всех периодов, кроме I и VI; нельзя пока говорить о керамическом комплексе VII периода, поскольку он еще не выделен, и неизвестно, каким был состав погребальной керамики в могилах железного века, поскольку они еще не найдены. Но так как это правило выдерживается во всех других периодах, можно видеть непрерывную линию эволюции керамики в долине Сумбара от энеолита до поздней бронзы.

Происхождение некоторых деталей сосудов эпохи поздней бронзы прослеживается довольно четко. Например, для данного времени чрезвычайно характерны носики и сливы, а также петельчатые ручки. Все эти детали отмечены у сосудов в более ранних слоях памятников данной территории: трубчатые носики известны с VI периода; сливы – тоже с VI, причем они, вероятно, удревнятся еще больше, поскольку есть на красноангобированной расписной посуде из самых древних могил; петельчатые ручки встречены на архаической расписной керамике, на сферических чернолощеных сосудиках. Наконец, в предсумбарское время можно проследить появление и развитие сложного носика, причем первоначально эта деталь имелась не на чайнике, а на широкогорлом высоком сосуде.

Более того, непрерывная керамическая традиция опустилась еще глубже. Сероглиняной керамике в Юго-Западной Туркмении не только предшествовала красноангобированная расписная, но именно последняя послужила той основой, на которой возникла и развилась традиция сероглиняной посуды. Это объективно доказывается анализом форм сероглиняной и красноангобированной посуды, встреченной не только в склепах одного хронологического периода, но и в одной и той же погребальной камере. Возможность такого решения вопроса о происхождении серой керамики была в свое время высказана Ж. Дэйе на основании анализа материалов из раскопок Тюренг-Тепе [Deshayes, 1969b, р. 13], что теперь получило убедительное подтверждение.

Сказанного вполне достаточно для вывода о том, что керамический комплекс сумбарской культуры представляет собой финальный этап закономерного развития местной линии керамики. Керамика более, чем что-либо другое, подвержена изменениям во времени. Если все сосуды распределить по хронологическим этапам и проследить переход от одного из них к другому, то можно говорить о непрерывной линии развития местной культуры, в том числе и керамики, без ощутимых воздействий извне с IV по I тыс. до н. э.

Иная картина складывается при анализе форм и тппов металлических предметов, особенно при их распределении по хронологической шкале. Мы здесь не останавливаемся на характеристике металлических вещей из Сумбарских могильников, поскольку это уже сделано. Для предсумбарского времени (могильник Пархай II) известно только одно металлическое орудие: стержень с полулунным поперечным лезвием. В могилах III периода было найдено семь бронзовых наконечников копий или кинжалов (в эпоху поздней бронзы копья являлись принадлежностью мужских могил). В IV периоде картина поразительно меняется: из 16 склепов происходят восемь булавок с биспиральными навершиями, игла, два спиральных браслета, топор-тесло, навершия булавы и посоха; кроме крупных вещей там было много всякой молочи – серьги, гвоздики п т. д. Но в данной большой коллекции нет ничего, что могло бы ее связать с погребениями III периода. Создается впечатление, что между III и IV периодами произошел разрыв в эволюции, хотя ни керамика, ни другие категории вещей этого не подтверждают. Более древние периоды – V и VI – связаны с IV – в ранних могилах найдены шесть биспиральных булавок, несколько других булавок, спиральный браслет в два оборота.

Таким образом, эволюция металлических изделий из могильника Пар-хай II прошла как бы два этапа в своем развитии. Первый этап, ранний, показывает постепенное возрастание количества и ассортимента вещей с самых древних слоев (середина IV тыс. до н. э.) примерно до конца III тыс. до н. э. Затем происходит обрыв старых традиций и начинает создаваться сумбарский металлический комплекс, который окончательно оформляется во второй половине II тыс. до и. э. Указать причину сейчас невозможно, но не исключено, что это было связано с переменой источников сырья и технологического процесса. Однако решение данного вопроса еще впереди, поскольку складывается впечатление, что в будущем Юго-Восточный Закаспий выделится в самостоятельную металлургическую провинцию Среднеазиатского субконтинента.

Изделий из камня, эволюцию которых можно было бы хорошо проследить, весьма немного, но они представляют существенный интерес. Это прежде всего навершие булавы яйцевидной формы из прекрасно отшлифованного зеленоватого камня. Оно было обнаружено вместе с белой известняковой шайбой и бронзовым гвоздем для закрепления навершия на древке в камере 9, которая относится к началу III тыс. до н. э., что показывает очень ранние истоки традиции помещения с покойным таких предметов. Впоследствии, в эпоху поздней бронзы, навершия булав приобрели символ престижности, но в столь древнее время об этом говорить преждевременно. Неизвестно, какую смысловую нагрузку имело бронзовое навершие булавы, найденное перед лицом погребенного в склепе IV периода.

Столь же интересными и важными являются лазуритовые пронизки ромбической формы из склепов IV периода. Они служат вехами для установления абсолютной хронологии, так как совершенно идентичные изделия происходят из слоя IIIA Тюренг-Тепе [Deshayes, 1965, р. 86;1969Ь, р. 14] и из Царского некрополя Ура [Wooley, 1934, vol. 1, р. 88; vol. 2, pl. 143], которые принято датировать серединой III тыс. до н. э.

Алебастровый конический сосуд из камеры 19, низ, относящейся к V периоду, сам по себе чрезвычайно интересен, но выглядит одиноко на памятниках первой половины III тыс. до н. э. Переднего Востока и Средней Азии. Аналогии ему можно найти на памятниках IV тыс. до н. э. в Сузах 1(A) [Чайлд, 1956, с. 214—216].

Бусы встречены в склепах всех периодов; они довольно аморфны, но среди них есть несколько своеобразных. Так, трапециевидная бусина из камеры 8, низ (IV период), находит прямые соответствия в погребениях верхнего слоя Кара-Тепе у Артыка [Массон, 1961, табл. XVI, 7]. Интересны белые сложнокрестовидные бусы из камеры 45 (II период, середина II тыс. до н. э.), полная аналогия которым имеется в могильнике Заман-Баба [Гулямов и др., 1966] и в разграбленных погребениях эпохи поздней бронзы Северного Афганистана [Сарианиди, 1979]. На основании последних В. И. Сарианиди предлагает значительно омолодить культуру могильника Заман-Баба – поднять ее до рубежа II—I тыс. до н. э. Действительно, данная культура не столь древна, как это считали раньше, но и не столь молода, как предполагает Сарианиди. Скорее всего, ее следует относить к середине II тыс. до н. в.

Наконец, традиция включения в состав погребального инвентаря панциря степной черепахи может быть прослежена с самых древних склепов могильника Пархай II. В катакомбах Сумбара панцири были встречены исключительно в женских погребениях. Такие же предметы найдены в камерах VI и V периодов рядом с сосудами или в сосудах, поставленных последнему погребенному. Определить смысл данного предмета в могиле мы сейчас не можем; ясно, что он был неслучайным и служит свидетельством преемственности традиций в долине Сумбара в течение тысячелетий.

Итак, сравнение основных категорий находок показало, что сумбарская культура эпохи поздней бронзы является закономерным результатом развития культуры местного населения на протяжении многих столетий. Более того, пока не найдено свидетельств воздействия на культуру энеолита и бронзового века в Юго-Западной Туркмении каких-либо влияний со стороны. Теоретически можно и нужно допустить, что население Юго-Восточного Закаспия развивалось во взаимосвязи с населением соседних территорий, но следов такого воздействия пока установить нельзя. Зато влияние населения Юго-Западной Туркмении на соседей прослеживается весьма четко. Прежде всего воздействию, связанному с переселением значительного числа людей, подверглись жители северной подгорной равнины Копетдага – много серой посуды V периода найдено на Кара-Тепе у Артыка и на Ак-Тепе у Ашхабада. Возможно установить даже путь проникновения этого населения на северо-запад: его вехами могут быть холмы в Сайвано-Дештской долине и у пос. Караул [Ганялин, 1953, с. 14—19; Хлопин, 19696, с. 432]. Очевидно, в дальнейшем многое уточнится. А сейчас достаточно того, что установлено местное происхождение сумбарской культуры, хотя сама она и входит составной частью в зону культур ЖВ-1 Северного Ирана. Субстратом культуры поздней бронзы и раннего железного века можно считать этапы культуры Юго-Западной Туркмении, зафиксированные в могильнике Пархай II и распространенные также по северной подгорной равнине Эльбурса (поселения Шах-Тепе и Тюренг-Тепе). С территории собственно Ирана подобные памятники неизвестны – они либо до сих пор не открыты, либо их там и не было. Последнее представляется более реальным, особенно учитывая сравнительно хорошую обследованность данных территорий в археологическом отношении. Если это подтвердится л в дальнейшем, Юго-Западную Туркмению можно будет считать той областью, где сложился и откуда распространился археологический комплекс эпохи поздней бронзы.

Глава IV. СИСТЕМНЫЙ АНАЛИЗ ПОГРЕБАЛЬНЫХ КОМПЛЕКСОВ

Погребальный обряд – очень емкое понятие. Он состоял из комплекса определенных действий, которые совершались над телом умершего человека для его материального уничтожения, с одной стороны, и духовного сохранения – с другой. Эти действия представляли собой довольно длительный процесс, протекавший во времени и в пространстве. В погребальном обряде нужно различать подготовительную фазу, основной акт и завершающую фазу.

Действия от момента смерти или умирания человека до предания тела земле (здесь не рассматриваются остальные разнообразные методы избавления от мертвого тела, известные народам мира [см.: Токарев, 1964, с. 167—183]) являлись подготовительной стадией акта погребения. В это время совершали определенные манипуляции сначала с умирающим, а затем и с трупом, который еще присутствовал среди живых людей. К таким манипуляциям относятся прощание перед смертью и помощь в смерти, омовение, одевание, прощание с телом, приготовление могилы и т. п. По-видимому, данный этап можно рассматривать как «сборы в путь».

Процедура предания тела земле была сложной, а ритуал детально разработан. При погребении умершего должны были учитываться многие его характеристики (половозрастные, социальные), причины смерти и т. д. Проводилось захоронение в строгой последовательности: положение тела в могилу, размещение там набора погребального инвентаря, закрытие могилы и совершение каких-то ритуальных действий на кладбище. Этот основной этап обряда погребения заключал в себе действия, обеспечивавшие отправление покойного на «тот свет», в страну предков. Именно от данной стадии погребального обряда и сохраняется большинство сведений – погребальное сооружение, останки погребенного и погребальный инвентарь, т. е. то, что представляет собой погребальный комплекс.

У многих народов, в том числе европейских и азиатских, до сегодняшнего дня дожил комплекс ритуальных действий, совершавшихся после погребения мертвого тела, – различные поминальные обряды, иногда довольно растянутые во времени. По всей вероятности, такие обряды имелись и в древности, но у нас нет археологических свидетельств о том, какими они были; в Сумбарских могильниках эти обряды не оставили после себя вещественных следов.

Преднамеренное погребение покойника по сложному ритуалу, в который входило снабжение его набором вещей, является свидетельством существования в общественном сознании понятия «тот свет» и веры в него. Согласно этой вере, человек или его нематериальная жизненная субстанция, т. е. душа, после смерти отправлялись именно туда. Смерть в таком случае считалась не прекращением жизни, а переходом человека в другое состояние, в другое качество; после смерти человек переходил в категорию предков: либо он становился бессмертным, либо его душа ждала определенного момента, чтобы вновь воплотиться в каком-нибудь человеке, принадлежавшем обычно к тому же роду, что и покойный. «Тот свет» представлялся определенному обществу в виде идеального слепка действительного материального бытия, поскольку первобытные люди вряд ли могли вообразить мир, принципиально отличный от того, в котором жили.

Раскопанные захоронения отражают процедуру отправления покойника на «тот свет» и весь его багаж, соответствовавший месту этого человека в обществе, согласно его полу, возрасту, происхождению и многим другим признакам. Следовательно, погребение – не только овеществленное свидетельство процедуры предания покойника земле, но и своеобразная «визитная карточка», по которой его должны были узнать умершие раньше сородичи и в которой отражено его семейное, правовое и общественное состояние. Все дело заключается в том, чтобы теперь найти ключ для правильного прочтения этой древней «визитной карточки». Исходя из двойственной сущности человека, биологической и социальной, из погребальных комплексов надо попытаться извлечь содержащуюся там информацию именно по двум данным линиям. Для этого надо рассмотреть признаки погребального комплекса и из всей их суммы попытаться выделить те, которые могут относиться к биологической сфере человеческой сущности и отражать «гражданское» состояние погребенного, и те, которые могут относиться к общественной сфере погребенного и отражать его «социальное» состояние.

Совокупность признаков погребального комплекса состоит из трех основных классов, которые соответствуют трем основным компонентам этого комплекса, – погребальное сооружение, погребенный и погребальный инвентарь. Эти компоненты могут быть исследованы как в совокупности, так и сами по себе.

1. Погребальное сооружение – могила со всеми ее признаками. Она могла быть разной конструкции, элементы и особенности которой зависели от природных условий территории ее нахождения; яма в земле; яма, укрепленная камнями или деревом, т. е. каменный ящик или сруб; камера внутри земли – катакомба. Погребальное сооружение может быть исследовано как самостоятельный объект, причем изучению подвергаются архитектоника погребального сооружения в целом, происхождение его самого и элементов его конструкции, ареал конструкции и т. п. При исследовании погребального сооружения в составе погребального комплекса надо рассматривать его пространственное соотношение с остальными компонентами погребального комплекса.

2. Останки погребенного имеют серию объективных признаков, которые выявляются при расчистке могилы (количество информации прямо пропорционально тщательности расчистки): положение костей туловища, головы и конечностей, положение скелета относительно погребального сооружения и относительно стран света, его сохранность и причины ее нарушения. Кроме того, погребенный получает дополнительные характеристики после исследования костных остатков: пол и возраст, следы насильственной смерти, прижизненных травм и перенесенных болезней. Известно, однако, что у каждого человека и при жизни есть определенные биологические характеристики: пол, возраст, который непрерывно меняется до смерти, находится ли он в браке, имеет ли детей (возможность или невозможность этого), родителей либо родственников (и каких), свой он по происхождению или нет в том конкретном коллективе, которому принадлежало исследуемое кладбище. Но биологические характеристики, помимо пола и возраста, не извлекаются" непосредственно из останков погребенного; они могут быть обнаружены только в результате скрупулезного анализа многих признаков, к останкам погребенного обычно не относящихся. В зависимости от положения человека в обществе сочетания этих характеристик и признаков были различными. Именно характеристики (их количество, вероятно, может быть увеличено) погребенного как биологического индивида отражали его «гражданское» состояние.

3. Погребальный инвентарь, предназначавшийся в качестве багажа на «тот свет», был очень разнообразным. Он включал пищу и одежду, а также предметы, отражавшие экономику, социальные отношения и духовную культуру древнего общества. Погребальный инвентарь может быть подвергнут изучению вне связи с остальными компонентами погребального комплекса, что на определенной стадии исследования памятника представляется вполне оправданным и необходимым: тогда с его помощью можно решать общие археологические вопросы – датировку памятника, происхождение культуры, межкультурные связи и т. д. – без учета специфики погребений как особого вида археологических источников, что практикуется археологами [например: Аскаров, 1973, 1977]; нами это было сделано выше (гл. II, III). Однако если погребальный инвентарь дифференцировать определенным образом и рассматривать во взаимосвязи с характеристиками умершего и с учетом топографии находок внутри погребального сооружения, то можно попытаться восстановить социальное положение покойного. Следовательно, в сопровождающем инвентаре захоронений отдельного могильника или могильников одной культуры и в связях его с другими компонентами погребального комплекса нужно попробовать найти те признаки и характеристики, которые позволят не только реконструировать «социальное» состояние какого-то одного погребенного, но и вскрыть систему социальных и семейных отношений в обществе, оставившем эти могильники.

Установление «гражданского» и «социального» состояний погребенных, образующих систему общественных и экономических отношений, помогает нам проникнуть в область общественного сознания древних людей. Безусловно, элементы этого сознания были также овеществлены в погребальных памятниках, но для их извлечения как системы надо тщательно отпрепарировать сумму признаков, разложить их по соответствующим группам и определить те из них, которые могут ответить на поставленный вопрос. И наконец, не надо забывать, что погребения не могут осветить те вопросы, ответы на которые не заложены туда их сущностью.

Под анализом погребального комплекса мы подразумеваем расчленение его на мелкие группы предметов, свойств и явлений, связанных внутри определенными признаками, расторжение которых приведет к хаотическому собранию отдельных предметов. С другой стороны, такие группы должны установить друг с другом определенные прочные и устойчивые связи, дающие возможность расчленения погребальных комплексов не только внутри одного могильника, но и в рамках всей культуры. Вот эти группы и должны стать тем историческим источником, на базе которого можно ожидать получения ответа на ряд вопросов из области экономики, социальных отношений и духовной культуры.

Погребальное сооружение в могильниках сумбарской культуры представлено одним типом—катакомбой. В катакомбах похоронены все взрослые и большинство детей; в ряде случаев, особенно в младенческих могилах, катакомбу проследить невозможно, что позволяет допустить существование для захоронения детей простых могильных ям, в которых покойника закладывали камнями и засыпали землей. Катакомба состоит из двух частей– камеры и входа в нее. Камеры в могильниках овальные (в некоторых случаях практически образуют в плане круг), разного размера, и величина их длинной оси может колебаться от 1.4 до 3 м. Только один раз была вскрыта прямоугольная погребальная камера с четко выраженными углами (С-1-155; 1.5X0.9 м). Вход в погребальную камеру всегда расположен с северной стороны, причем получается, что в Сумбарских могильниках камера открыта в сторону долины, а в могильнике Пархай I – в сторону гор. Следовательно, вход с северной стороны имел существенное значение. Отмечены две разновидности входа: те могилы, которые находились на северном склоне увала, имели вход в виде горизонтальной штольни, а те, которые были размещены в центральной части или ближе к южному склону, – в виде колодца. Камеры различаются также еще по одному признаку – по тому, как закладывался вход после соверщеиия похорон: часть камер заложена кладкой из крупноформатных сырцовых кирпичей (в основном так заделывали могилы, расположенные в центре и с южной стороны увала и имеющие вход колодцем); другая часть, преимущественно со входом штольней, – большими камнями. Но отмеченные сочетания признаков не являются правилом, поскольку нет твердой закономерности.

Останки погребенных в Сумбарских могильниках имеют признаки, которые вступают в сочетания и между собой, и с признаками погребального сооружения. Из-за ограбленности могил в расчет взято 106 погребений (53% от общего числа). В сводную же таблицу (см. рис. 21) мы сочли возможным включить только 90 погребений, ибо о 16 можно только сказать, что они принадлежали взрослым. В могильниках отсутствуют как коллективные, так и парные захоронения (под ними мы понимаем не два любых костяка в одной могильной яме, а намеренное разно– или одновременное погребение мужчины и женщины, как правило, одного поколения, которые на этом основании считаются состоявшими в брачных отношениях). Есть единичные погребения женщин с младенцами или детьми раннего возраста, которые принимаются нами за одноразовое (когда это возможно проследить) захоронение матери и ребенка.

Признаки погребенного: скелет лежит на боку с подогнутыми ногами и согнутыми в локтях руками, кисти рук находятся перед грудью или перед лицом – такое положение принято в специальной литературе называть позой спокойно спящего человека; пол погребенного чаще всего устанавливается при помощи антропологического изучения костных остатков, но в единичных случаях антропологическое определение расходится с тем, которое можно сделать на основании погребального инвентаря, – тогда предпочтение отдается погребальному инвентарю, который, как можно будет убедиться ниже, очень точно соответствует полу погребенного; возраст погребенного устанавливается сравнительно редко в годах, чаще всего фигурируют определения «взрослый», «зрелый», «возмужалый», «старческий», которые не всегда дают возможность сделать более точное, без элемента субъективизма, определение.

Указанные признаки погребенного сочетаются между собой и с признаками погребального сооружения определенным образом. На этом основании можно вывести некоторые закономерности.

Все погребенные были помещены в погребальной камере так, что скелеты оказались лежащими лицом ко входу в камеру. Исключения: в мог. С-1-75 женщина погребена спиной ко входу на правом боку, в мог. С-1-69 – спиной ко входу на левом боку.

Все мужчины (36 установимых случаев) погребены на левом боку (рис. 16, 1—3). Исключение: мужчина в прямоугольной камере С-1-155 лежал па правом боку. Большинство женщин (37 из 45) были уложены на правый бок (рис. 16, 4, 5). Восемь женских захоронений совершено на левом боку, по-мужски (рис. 16, 6).