Текст книги "Лед тронулся, тренер! Но что делать со стояком? (СИ)"
Автор книги: Игорь Некрасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)
А затем он вошел в нее сзади, и она закричала уже от смеси дикой боли и немыслимого, запретного наслаждения, пока оба не остались без сил. В конце сцены героиня, вся в испарине, с тлеющими угольками в глазах', говорила, облизывая пересохшие губы: Спасибо за массаж… а ты не выезжаешь на дом? Иногда так хочется получить дополнительный… совсем частный сеанс.
Я захлопнул тетрадь так резко, что звонко щелкнула пружина, и звук оглушительно громко прокатился по тихому холлу. Кровь ударила в лицо, в виски, в пах. Но на сей раз – и это было ново – не только от слепого, животного возбуждения. От осознания. От холодного, щемящего понимания.
Мля… мля-я-я! Да она реально вдохновляется нашим общением, моим массажем. Она не просто фантазирует в свободное время – она… прокручивает в голове эти сцены, детально, со мной в главной роли. И записывает… а еще и, судя по всему, ждет продолжения. И предлагает «частные сеансы» уже не как намек, а как прямой сценарий. Это уже не флирт. Это… черт, уже какая-то режиссура. А я у нее главный актер, даже не зная текста.
Я сунул ключ в ящик, толкнул его, чтобы он закрылся с глухим стуком, и, собрав всю свою волю в кулак, направился в комнату персонала, чувствуя, как ноги слегка подрагивают. Не от страха, скорее от напряжения. От абсурда происходящего.
Света сидела на диванчике с кружкой в руках. Услышав шаги, обернулась, и на ее лице снова расцвела та самая теплая, домашняя улыбка, которая никак не вязалась с только что прочитанным.
– А, вот и ты! – она обрадовалась, как ребенок. – Присаживайся, сейчас сделаю тебе кофе. Знаю, ты и сам умеешь, но давай хоть так отплачу за твой массажик. Ты как, кстати, с Татьяной Викторовной поговорил?
– Да, всё нормально, – буркнул я, опускаясь на диванчик рядом с тем местом, где только что сидела она. – Просто вопросы по работе.
Следующие несколько минут мы просто пили кофе и болтали о совершеннейших пустяках – о том, что на улице опять холодает, о том, как подорожал проезд, о новом сериале, который все смотрят. Простая, почти бытовая, уютная болтовня.
И глядя на ее милое, открытое, ничего не подозревающее лицо, на ее искренние глаза, я чувствовал себя последним подлецом и шизофреником одновременно. В голове был цирк: с одной стороны – милая девушка, с другой – автор порноромана, где я трахаю ее в зад. Мой мозг пытался совместить эти два образа и давал сбой.
И в какой-то момент, почти на автомате, глядя на пустую кружку, я решился. Не просто от желания осуществить написанное в ее тетради, а от какой-то странной, фаталистичной решимости. И раз уж игра началась, надо знать правила. Все правила. А также убедиться, что я понял всё правильно, а не надумал себе лишнего, ведь Света не знает, что я читал её чёртову рукопись. И если я всё себе напридумывал и во время массажа начну лизать её анус, то, возможно, она очень сильно удивится… А потом и я удивлюсь… ведь если она не подготовится, то… там явно будет не шоколадный фонтан.
– Насчет выезда на дом… – начал я, и мой голос прозвучал чуть хриплее, чем хотелось. Она замерла, кружка застыла на полпути к столу. – Если серьезно, и тебе правда нужно… то могу приехать. Но нужно будет посмотреть, в какие дни смогу.
Ее глаза заискрились такой неподдельной, детской радостью, что у меня на мгновение сжалось сердце.
– Правда? Леш, это было бы просто супер! – она хлопнула в ладоши, совсем как ребенок. – Позже телефонами обменяемся, договоримся! А пока давай кофе пей, остынет же.
Мы успели сделать еще по глотку и начали обсуждать новый сериал, который «все смотрят», хотя я, конечно, не смотрел – мне бы учебники одолеть, да и телевизора нет в комнате. Света же весело смеялась, рассказывая про нелепого главного героя, и на эти пару минут я почти забыл, где нахожусь.
Именно в этот момент, как по какому-то дурацкому режиссерскому ходу, когда я уже начал забывать о сегодняшних же запланированных мероприятиях с Ириной и Татьяной, в комнату зашла Софья.
Она была в своей привычной одежде, и ее появление мгновенно выдернуло нас из разговора.
– О, вы тут кофеёк устраиваете! – весело сказала она, направляясь к кулеру. – Лёш, перед моим сеансом бодришься? Правильно. Я, кстати, уже готова. Пойдем, если ты свободен? А то время как раз подходит.
Я кивнул, делая последний глоток уже остывшего кофе. Иллюзия обычного рабочего утра рассыпалась. Пора было возвращаться к реальной работе. Или к тому, что здесь ею называлось.
– Давай.
Мы вышли из комнаты и направились по длинному, светлому коридору к моему кабинету. Софья шла легкой, пружинистой походкой спортсменки.
– Света хорошая, да? – заметила она задумчиво. – Всегда всем поможет, всех выслушает. Редкость.
– Ага, – согласился я, чувствуя себя лицемером. – Кстати, а ты вчера почему не пришла на последний сеанс? – спросил я, стараясь, чтобы вопрос прозвучал просто из вежливости, а не из праздного любопытства.
Она на секунду, буквально на долю секунды, смутилась. Ее взгляд скользнул по стене, потом вернулся ко мне. Быстро, как вспышка.
– Да так… семейные дела неотложные, – она махнула рукой, изображая легкое раздражение. – Знаешь, как это бывает. Освободилась только к вечеру.
– Понимаю, – кивнул я, хотя «понимал» я лишь то, что это звучало как отговорка, причем не очень убедительная. Но лезть дальше, расспрашивать – значило нарушить хрупкое равновесие наших отношений. А Софья была, пожалуй, единственным человеком здесь, общение с которым не требовало от меня постоянной психической самозащиты. Я не стал давить.
В кабинете она, как всегда, без лишних слов и телодвижений, разделась до трусиков так, чтобы я ничего не видел, да я и сам если честно не пытался подглядеть, и улеглась на живот, положив голову на сложенные руки.
Она была моим «спасательным кругом» в этом море безумия – самой адекватной, самой нормальной, самой простой из всех.
В тоже время её тело, конечно, было прекрасным, спортивным, с идеальными линиями, выточенными годами тренировок. Но сегодня я смотрел на него не как на объект вожделения, а как на… рабочую поверхность. Сложный, живой механизм, который нужно настроить.
И для такого механизма требовалось правильное, нейтральное масло. Ваниль – слишком сладко и навязчиво, ментол – слишком резко. Лаванда. Лаванда была идеальна – успокаивающий, медицинский аромат, который не возбуждал, а настраивал на лечебный лад. Он должен был настроить на этот лад и меня.
Я налил в ладони теплое масло с легким, чистым запахом и начал работу.
Сначала пошли легкие, разогревающие поглаживания по всей спине. Кожа под моими пальцами была гладкой, упругой и прохладной, как мрамор, но живой, отзывающейся на тепло ладоней легкой дрожью.
– Как самочувствие после вчерашних нагрузок? – спросил я профессиональным тоном, который сегодня давался чуть легче.
– Да обычное, – ответила она, и голос ее был слегка приглушен. – … но вчера связку отрабатывали, с тройным тулупом. Чувствую, поясница гудит.
– Сейчас посмотрим, – сказал я и углубился в работу. Она что-то болтала о новых элементах в программе, о сложных вращениях, о том, как тренер требует невозможного. – … и починим, – сказал я, вжимаясь большими пальцами в ее напряженные, каменные трапеции. Мышцы были забиты, как у всех, кто таскает на себе не только физическую, но и психологическую нагрузку. – Нагрузка на крестец и поясничный отдел при таких прыжках должна быть просто бешеной. Плюс ударная волна при приземлении.
– О, ты прямо в теме! – она оживилась, повернув голову набок, и я увидел ее профиль, острый и решительный. – Прав! Вот здесь, чувствуешь, просто камень какой-то.
– Чувствую, – ответил я, находя заветную точку спазма, тот самый «триггер», и начал методично, но настойчиво разминать его круговыми движениями. – Это квадратная мышца поясницы, она вечно в тонусе у спортсменов, частая проблема. Поэтому надо растягивать дополнительно.
– Ага, растягиваю, – пробормотала она, и когда я надавил особенно сильно, найдя самый центр зажима, из ее горла вырвался тихий, но очень чувственный, глубокий стон. – Ммм-да-а…
Раньше этот звук, этот вибрационный выдох наслаждения, заставил бы мое сердце ёкнуть, как от удара током, и отправил бы кровь прямиком в одно-единственное место, полностью парализовав мозг.
Но сейчас в голове, поверх легкой волны тепла, пронеслась лишь четкая, холодная, профессиональная мысль: «Нашел. Триггерная точка. Локализация – на два пальца левее остистого отростка третьего поясничного позвонка. Надо запомнить для будущих сеансов, а лучше записать и составить правильные упражнения для растяжки».
Я работал сосредоточенно, технично, как хороший механик. Спросил о нагрузках на ноги, проработал икры, уделил особое внимание плечевому поясу, где копилось напряжение от постоянных взмахов руками на льду.
Мои руки помнили анатомию, они знали, куда надавить, где растянуть, как снять усталость. Это был хороший, честный медицинский сеанс.
Когда она наконец встала, прикрываясь полотенцем и потягиваясь одной рукой так, что каждое сухожилие заиграло под кожей, на её лице появилась блаженная, благодарная улыбка.
– Спасибо! – она вздохнула полной грудью. – Как будто заново родилась!
– Не за что, – улыбнулся я в ответ, и в этот момент почувствовал не смутное возбуждение и не гордость за похабные достижения, а профессиональное удовлетворение. Чистое, простое.
Маленькая, но важная победа. Я сделал человека лучше. Пусть ненадолго. Пусть в рамках этой сумасшедшей системы. Но сделал.
– Ох! Конечно есть за что! Чувствую себя прекрасно! Прям крылья выросли! На следующей тренировке буду летать!
Она сделала несколько легких, грациозных движений, будто на льду – плавный взмах рукой, имитация вращения, легкий наклон в сторону. Её тело двигалось с такой естественной, спортивной легкостью, что было действительно похоже на полет. Она улыбалась, явно наслаждаясь ощущением освобожденных мышц и будто желая доказать, насколько ей помог сеанс.
Я смотрел на неё с улыбкой, и в этот момент, завершая небольшой пируэт, она явно увлеклась и отмахнулась второй рукой, чтобы завершить движение правильно, так как учили… и полотенце, что она держала этой рукой, было просто вышвырнуто куда-то в угол комнаты.
И на мгновение, буквально на долю секунды, я увидел её обнаженную грудь. Идеальной спортивной формы, но без сосков – они были скрыты под небольшими телесными накладками, которые носят девушки, желая спрятать свои сосочки.
Кадр промелькнул, как вспышка, и она тут же резко прикрылась скрещенными руками и отвернулась, издав смущенный, нервный смешок. Я тоже невольно хихикнул – не от возбуждения, а от абсурдности ситуации и её милой, неловкой растерянности.
– Осторожнее, Соф, – сказал я, вежливо отводя взгляд.
– Блин, совсем увлеклась! Забыла что в одних… почти голая тут стою! – прозвучал её смущенный, но уже снова веселый голос. – Ты же… видел, да? Ну всё, теперь ты обязан делать мне предложение! По всем правилам!
– Не видел, – ответил я с нарочитой серьезностью, всё ещё глядя в сторону. – Я как раз в этот момент решил полюбоваться видом на стену. Прекрасный вид между прочем.
Она звонко рассмеялась, и я не смог сдержать улыбку. Потом послышался шелест одежды.
Забавная она, – подумал я. – И сейчас было скорее смешно и по-дружески неловко, чем возбуждающе. Хм, может, это потому, что сосков не было видно? Всё же если не увидел соски, эти маленькие мишени, то, считай, и саму грудь не видел… без них не считается.
– Ладно, я пошла! Еще раз спасибо! – Софья, уже одетая, направилась к двери, весело махнув рукой и все еще посмеиваясь. – И не говори никому про мой глупый стриптиз!
Я повернулся к ней с улыбкой, наши взгляды встретились, и я кивнул. Дверь закрылась, и её смех затих в коридоре. Она ушла, и в кабинете снова воцарилась знакомая тишина, нарушаемая лишь тиканьем часов. Я взглянул на них, и мысли сами собой переключились на следующую клиентку.
Скоро должно было подойти время Алисы.
Интересно, придет ли она сейчас? – подумал я, разглаживая ладонью свежую, чуть шершавую простыню на столе. – После дурацкой, порочной сцены в прачечной всё могло быть. Она могла прийти ледяной статуей. Могла не прийти вовсе. Могла прийти и… что? Сказать что-то? Но что?
Я приготовился ждать, но понимал, что это ожидание уже не сводило меня с ума от страха и похотливого любопытства, как раньше. Оно было просто частью рабочего графика. Частью этой странной, извращенной, но теперь уже чуть более понятной, чуть более предсказуемой рутины. Как мытье полов или заполнение журнала. Только с более красивым видом и гораздо более опасными последствиями в случае ошибки.
Я сел на свой стул, закинул ногу на ногу и уставился в потолок.
Впереди был долгий день… неделя… и где-то там впереди виднелся визит к Свете. К автору порноромана и девушке, которая спит как младенец после моего массажа.
Интересно, – мелькнула в голове идиотская мысль, – а в счете за «частный сеанс» она отдельной строкой выведет «Вдохновение для её следующей главы»? Или это будет включено в стоимость?
Я фыркнул. Глупости. Надо было просто работать. И постараться не сойти с ума до конца смены. Или хотя бы не делать этого громко и при свидетелях.
И тут в дверь кабинета раздался четкий, настойчивый стук: «Тук-тук-тук». Стук был не таким, как у Ирины, – не наглым и не игривым. Он был четким, ровным и немного отстраненным. Как будто стучали не рукой, а деревянной линейкой. В моей голове мгновенно сложился образ Алисы.
Сердце почему-то екнуло не от страха и не от похоти, а от любопытства, смешанного с легкой тревогой. После вчерашнего пропуска и той сцены в прачечной её визит сегодня был чем-то вроде дипломатической миссии. Или разведки боем.
Я быстро провел ладонью по лицу, сгоняя улыбку от собственных глупых мыслей, и произнёс сделав голос максимально нейтральным:
– Входите.
Глава 17
Между льдом и пламенем
Стук в дверь отзвучал, оставив после себя гулкую тишину.
– Входите, – выдавил я, и дверь отворилась бесшумно.
В проёме, словно призрак, материализовалась Алиса. Каждый её следующий шаг внутрь кабинета был отмерен, а каждый взгляд подконтролен. Но всё равно что-то было не так. Казалось, это была не та Алиса, что лежала у меня на столе вчера, сжавшись в комок молчаливого напряжения. И уж точно не та, которую я застал… ну, в процессе личной «разминки». Это была версия 3.0: Ультра-контроль.
Лицо – всё тот же бесстрастный фарфор, но под глазами лежали синеватые тени, а губы были сжаты так плотно, что почти исчезли. Она не смотрела на меня. Её взгляд, холодный и острый, как шило, был направлен куда-то в район моей грудины, будто она изучала анатомический атлас, нарисованный на моей футболке.
– Здравствуйте, – сказала она. Голос – ровная, монотонная волна, без единой эмоциональной ряби. Но в этой ровности сквозила такая сверхконцентрация, что воздух вокруг неё будто густел.
– Здравствуйте, Алиса, – кивнул я, отрываясь от стула.
Внутри всё ёкало, но уже не от страха, а от гипер-интереса: что же будет дальше? Что я увижу? Ледяной монолит? Или монолит с тайной трещиной?
– Проходи. – произнёс я и направился к шкафчику с маслами, затем, не оборачиваясь, спросил: – Как ноги? После вчерашнего, наверное, гудит всё.
Я нарочно сделал акцент на «вчерашнем». Пусть сама решает, о чём я думаю: о пропущенном вечернем сеансе или о… её вчерашней «активности». Она же едва заметно замерла, всего на долю секунды. Её взгляд дёрнулся, метнулся к моим глазам и тут же, словно обжегшись, отскочил обратно к изучению воображаемого атласа.
– Напряжение есть, – ответила она, сводя весь диалог к констатации факта. – В левой икре.
– Ясно, – сказал я, выбирая масло. Лаванда или ментол? Лаванда, она успокаивает, а ей это сейчас явно нужно. – Раздевайся до белья, ложись на живот. – произнёс я, обернувшись. – Сегодня сосредоточимся на ногах.
Она повернулась спиной, и её движения по снятию одежды, казалось, были лишены даже намёка на женственность. Чистая функциональность: футболка на стул, штаны аккуратно сверху.
На ней остались практичные чёрные спортивные трусы и такой же топ. Никаких кружев, никаких намёков. Боевая экипировка для ледового фронта.
Когда она улеглась на кушетку, её спина напоминала не расслабленное тело, а архитектурное сооружение. Каждая мышца была чётко очерчена, каждая лопатка лежала ровно, но под этой идеальной картинкой чувствовалась такая статичная напряжённость, будто внутри у неё был стальной стержень, раскалённый докрасна.
Интересно… о чём она сейчас думает? – задумался я сам и налил масло в ладони.
Запах лаванды вступил в странную дуэль с её холодным, чистым ароматом – чем-то вроде морозного воздуха и дорогого мыла. В следующую секунду мои руки легли на её ледяные лодыжки, и кожа была действительно холодной, будто её только что принесли с катка.
– Постарайся расслабиться, – сказал я, начиная плавные движения. – Иначе будет только хуже.
– Я расслаблена, – последовал мгновенный, безжизненный ответ.
Враньё! – тут же пронеслось в голове, и я даже чуть не фыркнул вслух, но сдержался и вместо этого просто усилил нажим.
Работа закипела.
Её икры казались не просто уставшими – они будто были сплетены из бетона и колючей проволоки. Я находил узел за узлом, триггер за триггером. Она не издавала ни звука. Её дыхание было настолько ровным и контролируемым, что становилось даже жутковато.
Мы словно участвовали в немом соревновании на выносливость.
Да уж… ей явно нельзя пропускать сеансы массажа с такими-то мышцами. Тут работать и работать… нужна минимум неделя, чтобы привести их в норму, и это еще не учитывая, что она постоянно будет их напрягать во время тренировок.
Я продолжал массаж еще где-то пять минут, успел подняться выше, и вот на правой икре, под самым выступающим местом, мои пальцы наткнулись на нечто странное. Не на просто зажим, а целую крепость из спазмированных волокон.
– Вот тут, – констатировал я. – Глубокий спазм. Микронадрыв, если не хуже. Чувствуешь боль? – в ответ молчание, но её нога под моей ладонью, под пальцами, давящими на участок, дёрнулась – крошечное, предательское судорожное движение. – Придётся поработать… серьёзно поработать, – заявил я без ухищрений. – Иначе нельзя. Так что терпи.
И я пошёл в атаку.
Теперь это был не просто массаж. Это была «хирургия без анестезии». Большими пальцами я вкручивался в самый эпицентр боли, разминая, раздавливая, заставляя каждое волокно сдаваться. Я делал это без злобы, но и без жалости. Чистая необходимость.
Её тело превратилось в струну, готовую лопнуть. Сухожилия на шее выступили буграми. По всей спине, на той самой идеальной коже, проступили капли пота, но не от жары – от нечеловеческого усилия сдержать всё внутри. Не закричать.
– Дыши, Алиса, – сказал я, и в голосе прозвучала не команда, а констатация факта её самоубийственной тактики. – Задерживаешь дыхание – боль становится только сильнее.
Послушалась. Резкий, судорожный вдох. Затем – такой же выдох. И на этом выдохе, в момент, когда контроль ослаб на микроскопическую долю, из её горла вырвалось нечто. Не крик. Не стон. Короткий, хриплый, животный звук. Что-то вроде «кхм-аах», придушенное в зародыше. И сразу после – снова ледяная тишина, ещё более плотная от смущения, витающего в воздухе.
Я почувствовал, как под пальцами крепость пала. Мышца сдалась, отпустила, превратилась из камня в податливую, но болезненную плоть.
– Готово, – объявил я, убирая руки. – Главный враг повержен. Ты как там?
Она не ответила. Её голова уткнулась в руки, и плечи один-единственный раз содрогнулись – не от рыдания, а от сброса колоссального напряжения. Как будто она только что держала само небо, и её наконец сменили.
– Передохни минутку, – сказал я тихо и отошёл на полшага, давая ей пространство.
Сам же остановился и, пока она приходила в себя, позволил взгляду медленно, почти клинически, пройтись по её телу. Длинные, идеально сложенные ноги, всё ещё слегка дрожащие от остаточной боли. Узкие, но сильные бёдра. Тонкая талия, резко контрастирующая с линией её спины.
И ягодицы… мой взгляд задержался на них чуть дольше, чем следовало бы. Затянутые в простые чёрные спортивные трусы, они были двумя упругими, безупречными полушариями – выточенными льдом и сталью, но в то же время… живыми. Сейчас они расслабленно лежали, но в каждой линии чувствовалась скрытая мощь.
Интересно, – пронеслось в голове, пока взгляд блуждал. – А вчера, после прачечной? Она ушла и… доделала начатое? Где? В раздевалке? Или ей стало так стыдно, что она сжалась в комок и пробыла в нём до вечера?
Хотя… стоп.
А если она из тех, кому этот риск, эта возможность быть пойманной… наоборот, добавляют остроты? Она же не дура, должна была понимать, что кто-то может войти. И это значит, либо она была на грани и ей было плевать, либо… ей это нравилось. Млять, Орлов, ты же не детектив, зачем ты вообще сейчас об этом думаешь, разглядывая её задницу? Пошляк конченый.
Я отогнал мысли о прачечной и, собравшись, продолжил сеанс.
Спина, поясница, трапеции. Всё так же молча, но атмосфера изменилась. Это было уже не противостояние, а тяжёлое общее дело. Мы вдвоем разбирали завалы в её теле, и когда я сказал: «Переворачивайся», она перевернулась без возражений и быстро, словно исполняла чёткий приказ. Улеглась на спину, закрыла глаза. Её лицо было бледным, но странно… умиротворённым. Как у человека после сложной, но успешной операции.
Я накрыл её грудь и живот полотенцем и отвернулся, сказав нейтральным тоном:
– Подожди секунду, мне нужно сделать запись.
Подойдя к своему столу, я открыл верхний ящик. Там, среди прочих мелочей, лежала простенькая тетрадь в чёрной обложке – «Журнал наблюдений и рекомендаций». Достал ручку, развернул на чистой странице и начал писать:
«Захарова А. Жалобы: тянущая боль в левой икроножной мышце. Диагноз (предв.): глубокий спазм квадрицепса и икроножной, триггерная точка в районе латеральной головки. Проведена глубокая работа на триггере, спазм снят. Рекомендация: наблюдать за нагрузкой, возможна ошибка в технике. Требует отдельного внимания».
Поставив дату, я задумался, глядя на сделанную запись.
Блин. А как вообще проходят её тренировки? Надо будет понаблюдать со стороны, а то, может, она что-то не то делает? Хм… может, стоит проверить её коньки? Или форму? Откуда у неё такое адское напряжение-то? У Софьи и Ирины не так – их тела усталые, но не «убитые» до такой степени. Тут что-то не просто с нагрузкой…
Я закрыл тетрадь и повернулся обратно к столу. И замер.
Алиса лежала на спине, как и положено. Но её глаза, которые секунду назад были закрыты, теперь были прищурены. Не полностью открыты, но достаточно, чтобы видно было блеск зрачков.
И они были направлены прямо на меня. Вернее, на мои руки, на тетрадь. А в тот миг, когда наши взгляды должны были встретиться, она резко зажмурилась и отвернула голову, изобразив полное безразличие. Слишком резко. Слишком неестественно.
Ась? – удивился я. – Ей что, было любопытно, что я делаю? Хах, чего это она? Могла бы просто спросить. Но она решила подглядывать… Это даже забавно.
Я медленно подошёл к столу, давая ей время «прийти в себя». Мысль промелькнула: «Сказать? Объяснить, что я просто записывал и что, возможно, мне понадобится взглянуть на её коньки?»
Но я тут же отдернулся от этой идеи.
Нет, не буду объяснять, сам проверю. Если скажу, что хочу осмотреть её форму, она не то подумает. Вдруг решит, что я какой-то изврат, который под видом заботы о здоровье хочет понюхать её потные гетры или потрогать лифчик. Млять, а может, я и правда изврат, раз хочу сделать это втихую, без спроса?
Мозг тут же выдал крамольную картинку: я в пустом гардеробе наклоняюсь над её коньками, а она застаёт меня с поличным…
И мы типа меняемся секретами… Нет, это уже паранойя.
Ай, не важно, – отрезал я сам себя же, – я же из лучших побуждений. Профессиональный интерес. Да и кто узнает? Сделаю незаметно, если представится случай.
– Всё, закончил, – сказал я обычным голосом, как будто не заметил её мимолётного интереса. – Продолжаем.
Я подошёл и снова начал с ног. Работал с квадрицепсами.
Прошло несколько минут, и вот, когда я массировал внутреннюю сторону бедра, палец по инерции скользнул чуть выше, почти коснувшись края трусиков.
Она вздрогнула. Глаза её открылись мгновенно, и взгляд, который она вонзила в меня, был не испуганным, не умоляющим. Он был острым, анализирующим, бездонно глубоким. В нём читался один вопрос: «Это случайность?»
Чёрт, какой у неё взгляд… – подумал я, слегка опешив. – Прям скальпелем режет. Такое ощущение, что она чувствует не только мою руку на своём бедре, но и все те идиотские мысли, что недавно крутились у меня в голове про стиралку и прочее. А я ведь совершенно случайно…
Я спокойно встретил её взгляд и так же спокойно, без суеты, продолжил массаж, медленно возвращая руки на «законное место».
– Всё в порядке? – спросил я. – Здесь тоже капитально забито. Не дай бог, приводящую потянешь, потом неделями на лёд выйти не сможешь.
Она лишь коротко кивнула, и я спокойно продолжал массаж. Но далее она не закрывала глаза. Она наблюдала. Её взгляд скользил по моим рукам, по моему лицу, будто что-то выискивая…
Но что? Подвох? Насмешку? Признаки того, что я помню и думаю о вчерашнем? Но я сегодня был чист. Вернее, не чист, а… отстранённо-любопытствующ. Как учёный перед редким экземпляром.
Мы закончили. Я сделал последние пассы по её стопам – долго, почти медитативно. Потом встал у изголовья, положил руки на её плечи для финального разминания трапеций.
– Всё, – сказал я через несколько минут. – Можешь идти. Но с ногой – аккуратней. Если будет ныть, лучше сделать перерыв в тренировках.
Она медленно села. Полотенце соскользнуло, но она на это даже не обратила внимания. Она сидела, свесив ноги, опустив голову. Белая коса спадала на грудь, скрывая её лицо.
Тишина.
Потом она спрыгнула со стола и посмотрела на меня. Прямо. В её глазах была сложная, недетская усталость и что-то ещё, чего я не мог расшифровать.
– Спасибо, – произнесла она. Одно слово. Но в нём был целый мир.
– Не за что, – ответил я. – Это моя работа.
Она кивнула и начала одеваться. Быстро, эффективно, но без той лихорадочной поспешности, с которой раздевалась.
Когда она была готова, она стояла уже не ледяной крепостью, а просто очень уставшим человеком, который несёт груз, неподъёмный для других.
На пороге она обернулась. Не полностью, только полуоборотом головы.
– Алексей.
– Да?
– Ты… знаешь своё дело.
Это прозвучало не как комплимент, а как высший вердикт. В её мире, где всё измеряется результатом и компетенцией, это стоило больше, чем все стоны Ирины и влажные взгляды Светы вместе взятые.
И она ушла.
Я остался один в кабинете, пропитанном запахом лаванды, и выдохнул, но затем взгляд, упавший на часы, отрезвил меня. Отведённое время кончилось.
Скоро… чёрт. – пронеслось в голове. – Вот и настал черёд Ирины. Интересно, что эта огненная бестия мне приготовила? И к чему мне нужно было готовиться самому? Я совсем ведь не готовился… мне было не до этого.
Хм, ну ведь она явно поняла, что я вчера не кончил, и значит, сегодня она планирует довести дело до конца, но вот каким способом?
Я плюхнулся на стул, чувствуя странную опустошённость. Не физическую – ментальную. После игры в молчаливые шахматы с Алисой, прямой и грубый напор Ирины казался почти… простым. Предсказуемо-непредсказуемым, как гроза после того, как ты взял и пёрнул, такое ведь не ожидаешь…
Млять, а у меня, если честно, даже мысль об этом не вызывает привычной паники. Скорее, усталое любопытство. А вот что действительно заставляет нервничать, так это последующий визит к Татьяне…
Мля, я ведь и так уже перешёл черту, чёрт возьми! Блин, если она узнает, что я тут вытворял вчера и буду вытворять сейчас с Ириной, меня же пиздой накроет! И ладно бы в прямом смысле, а вот в метафорическом это уже проблема…
Передышка. Нужна была передышка. Хотя бы на пять минут, чтобы мозг перезагрузился, но идти в комнату персонала не хочется. Туда, где стоит кофемашина и где может оказаться Света с её тёплой улыбкой и бордовой тетрадью, полной анальных сценариев. Нет уж, спасибо. Одно мета-безумие за раз.
Я прибрался, подготовил всё к приходу следующей клиентки и сел на стул, уставившись в стену. Мысли возвращались к Алисе. К тому, как её тело, такое сильное и выточенное, дрогнуло под нажимом боли. К тому, как она, вся в поту и напряжении, всё же выдала тот самый звук…
Эх, – подумал я с какой-то извращённой ностальгией. – Вот она, настоящая работа. Выявил проблему, устранил, клиент доволен. Никаких подтекстов. Ну, почти. А что дальше? Опять входить в роль то ли любовника-любителя, то ли секс-игрушки по требованию? Блин, да я уже, кажется, начинаю тосковать по простой старой доброй дрочке. Теперь у меня даже слишком много женского внимания, которого я так жаждал…
Я вздохнул, потянулся, заставив хрустеть позвонки.
Время пришло.
А я, как оказалось, сегодня был в том самом редком состоянии, когда тебе уже интересно, на что способен этот безумный день. Не страшно, не панически возбуждённо, а именно интересно. Как перед новой серией долбанутого сериала, от которого вроде и тошнит, а оторваться не можешь.
Ну что ж, рыжая, – мысленно обратился я к пустоте. – Выходи на арену. Покажи, что у тебя там приготовлено. А я посмотрю… и решу, участвовать ли в твоём шоу. Или просто отсижусь в суфлёрской будке, делая вид, что массирую.
Я встал, поправил футболку и сделал глубокий вдох. Пахло лавандой, болью и предвкушением очередного цирка.
Дверь в кабинет была закрыта. Снаружи – тишина. Но я уже знал, что эта тишина обманчива. Она была всего лишь антрактом. И сейчас занавес вот-вот дрогнет.
Мысли, которые только что казались такими философски-отстранёнными, вдруг накрыли меня новой, липкой волной тревоги.
Блин, а если у нас всё куда-то не туда зайдёт? – заёрзал я внутренне. – Она ведь ясно сказала: «В этот раз для тебя». А раз она настроена меня удовлетворить. То как именно, млять? Руками? Ртом? Пиз…
Чёрт, да какая разница! Проблема-то в другом! – я украдкой глянул на часы. – Потом будет встреча с Татьяной! Встреча с Татьяной!
Эти слова отдались в животе холодной тяжестью.
А вдруг… вдруг из-за этого всего, из-за страха, что она что-то заметит или почувствует… у меня не встанет с Ириной? – паническая мысль пронзила мозг, как раскалённая спица. – Представляю… Ирина там старается, а дружок висит, как смоченный бинт! Позор на всю жизнь!
Ну… ладно, может, я Ирине всё-таки смогу отказать, но вот будет хуже… если даже Татьяна просто потребует отлизать, то потом по-любому ведь захочет «убедиться», что я возбудился от её вкуснятины… А там в штанишках у меня тишина и пустота… Млять, это будет крах. Полный и окончательный. Меня вышвырнут отсюда не как развратника, а как импотента! Татьяна точно не захочет иметь дело с сломанной игрушкой…
