Текст книги "«Новый завет»"

Автор книги: Игорь Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

А что Христос? Его уже повели в преторию. Что происходило в доме Каиафы, автор не сообщает. Всё, что ему было нужно, уже произошло в доме Анны. Так зачем бумагу переводить?

Ещё раз: Христа увели в дом Каиафы, а Пётр всё стоял и грелся у костра – в доме Анны. И отвечал на глупые вопросы. «Чтобы сбылось сказанное…»

В претории арестованного представили Пилату. Понтий сильно удивился:

– Зачем вы сюда его привели?

– А он злодей.

– Если злодей, то и судите его сами – по вашему закону.

– Видишь ли, нам нельзя никого приговорить к смерти.

– Вот, как?

В самом деле. Как побить блудницу камнями – так пожалуйста. А тут «нельзя».

Прокуратор спросил Христа:

– Ты царь иудейский?

Нет, в самом деле, откуда он узнал про иудейского царя? Никто ни слова ещё не сказал об этом – лишь о злодействе. Иисус ответил скромно:

– Моё царство не от мира сего.

– Значит, всё-таки царь?

– Это ты сказал, что я царь.

Христос нашёл, с кем в софизмы играть – с государственным мужем римской империи, который получил классическое воспитание и труды античных философов знал назубок.

– Я пришёл говорить об истине, – продолжал Иисус.

– Дайте определение истины, как философской категории, молодой человек.

Молодой человек промолчал, он дома шпаргалки оставил. Не дождавшись ответа, прокуратор сказал «иудеям»:

– В словах этого человека много глупости, но нет никакого преступления. Давайте, я отпущу его на волю.

– Нет, не надо его на волю. На волю отпусти Варавву, а Иисуса распни.

«Хотите ли, отпущу вам царя иудейского?»

Римский прокуратор мог задать этот вопрос лишь в кавычках.

«Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить его».

Какой резкий перепад настроения! Не у Пилата, а у автора евангелия. Шутили, спорили и раз! – бить.

В этом евангелии очень много дерутся. Вернее, бьют Иисуса. Жители рыбачьих посёлков, первосвященники и даже прокураторы – все норовят приложить руку к божеству.

Но ведь, богов не бьют – не так ли?

«И били его по ланитам». Это уже солдаты решили не отставать от остальных ботадэусов.

Кстати, вы знаете, что означает «ботадэус»? Ударивший бога – вот, что это означает. В

ернёмся к Пилату.

Пока его солдаты разминались с Иисусом, прокуратор опять вышел к народу.

– Я не вижу никакой вины в этом человеке. Вот, забирайте. Се человек!

«И сказал им Пилат: се человек!»

Он не только им это говорил. И нам тоже. Но они не поняли. Как и мы.

– Распни его!

– Вот вы сами и распинайте, а мне не за что его казнить.

– У нас есть закон, и по нашему закону он должен умереть.

Самое время Пилату удивиться. Только что иудеи заявили ему, что не могут никого казнить, а теперь оказалось, что могут, но не хотят. Но он не удивился. Он испугался.

«Пилат, услышав это слово, больше убоялся».

С чего бы это? Верно, он начал опасаться за своё психическое здоровье. Иудеи же продолжали кричать.

– Если ты отпустишь его, то ты не друг кесарю!

Вот оно, что! Иудеи его пугали. И он боялся. С ума сойти.

– Возьмите его себе, это ваш царь.

– Распни его!

– Как я могу распять вашего царя?

– У нас нет царя кроме кесаря!

Ай да иудеи! Это они накануне иудейских воен такие заявления делали. Хотели поработителей в заблуждение ввести.

«Тогда он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели».

Понимаете? Понтий Пилат отдал иудеям Христа, а они его распяли!

Вот, куда «Иоанн» клонит. Он с самого начала сюда клонит, между прочим.

Итак, иудеи взяли Христа у прокуратора, водрузили на него крест, отвели на Голгофу и распяли.

Они его вели, а следом семенил Понтий Пилат и что-то царапал на куске фанеры. Пока иудеи распинали Христа, прокуратор суетливо приколачивал эту дощечку к кресту.

– Эй, ты чего там написал? – грозно спросили иудеи римского прокуратора.

– Да так, ничего особенного. «Иисус Назорей Царь Иудейский». На трёх языках, между прочим.

– Не вздумай писать такую фигню, прокуратор.

Понтий Пилат обиделся.

– Что написал, то написал.

И показал им кукиш в кармане.

А солдаты делили одежду Иисуса. Зачем им его одежда? «Да сбудется реченное в Писании» – вот, зачем. У иудеев были свои солдаты, они распинали Христа и знали Писание.

Возле креста толпилось много народу. Мать Иисуса. Иоанн первым прямо назвал её среди присутствующих. А ещё там была сестра матери Иисуса.

Какая такая сестра?

Не знаю, может быть, мать Иоанна Крестителя. А ещё была Мария Клеопова. А ещё Мария Магдалена – с флакончиком духов, как водится. А ещё был ученик Христа, «которого он любил».

Иисус сказал матери: это твой сын. А ученику, которого любил, сказал: это твоя мама. «И с того времени ученик взял её к себе». Видимо, о ней больше некому было позаботиться.

Потом Иисус попросил воды. Ему дали уксуса. И он умер. А потом проткнули копьём грудь. Этого нет в других евангелиях.

Дальше шло почти по другим евангелиям. Иосиф из Аримафеи забрал тело. С Иосифом был Никодим, фарисей, который приходил ночью к Иисусу на свиданки.

Вот, что интересно – Иосиф, оказывается, был тайным учеником Христа. А тайным он был потому, что «боялся иудеев». Вот так.

Да, ещё – у Никодима была мазь для покойников, смесь смирны и алоя. И было у него этой мази «литр около ста».

Вот это секрет – в какой метрической системе жила Иудея времён Иисуса Христа? В чём измеряли объём жидкостей – в литрах?

Сцена воскрешения в этом евангелии самая запутанная. Сначала Мария Магдалена приходит к гробу и видит, что камень отвален. Не заглядывая внутрь, она бежит к Петру и «другому ученику» и сообщает о происшествии.

Пётр и «другой» ученик, которого любил Иисус, бегут к гробу. Ученик прибегает первым, а Пётр отстаёт. Ученик заглядывает в гроб, видит тряпки, но не входит. Прибегает Пётр, заходит в гробницу и видит, что она пуста.

Тогда заходит «ученик» и тоже видит. «И уверовал». Наконец-то. Ученик, которого любил Христос, уверовал. После этого они «вернулись к себе».

«А Мария стояла у гроба и плакала». Как так? Она же убежала. Вернулась, значит. И вот, она поплакала и заглянула в гроб.

И увидела двух ангелов, которых не заметил Пётр и «ученик». Ангелы сидели в гробнице. Они обернулись к ней и сказали: зачем ты плачешь, женщина? И всё. Больше они ничего ей сказали.

Всё очень просто – она вернулась к гробнице и увидела внутри Петра с «учеником». Да.

Потом она оглянулась и увидела кого-то, кого приняла за садовника. «Иоанн» считает, что она увидела Христа. «Садовник» тоже её спросил:

– Женщина, почему ты плачешь? Кого ты ищешь?

После этого «садовник» убедил её в том, что он и есть Христос. И просит сказать апостолам, что она его видела. Она пошла и сказала. А вечером прямо к ним пришёл сам Иисус. И говорил с ними. И ушёл.

«Фома же, один из двенадцати, называемый Близнец, не был тут с ними, когда приходил Иисус».

За это его прозвали Фома Неверующий. Но почему «один из двенадцати»? Ведь их осталось одинадцать!

Правда, «Иоанн» ничего не говорит о смерти Иуды, но после предательства оставаться одним из двенадцати он никак не мог.

Потом было ещё три явления Христа ученикам. Было чудо с ловлей рыбы. Было предсказание Петру о том, что он умрёт нехорошей смертью.

А ещё было предсказание о том, что «любимый ученик» никогда не умрёт, и что именно этот «любимый ученик» написал это евангелие. Намёк на Иоанна.

И ещё – явная попытка обоснования того, что «евангелие от Иоанна» было написано в гораздо более поздние времена.

Люди столько не живут, но «бессмертные любимые ученики» – запросто.

Деяния святых апостолов!

Евангелия кончились. Начались… Стоп.

Почему кончились евангелия? В Ватикане их аж 60 штук валяется. Могли бы отобрать 12 – по количеству апостолов. Хотя нет, от Иуды не стоило. Или стоило? Сейчас вон шумят, да только это фальшивка.

Да, отобрали четыре. Именно отобрали. Попы собрались и решили отобрать четыре евангелия и включить их в библию – им виднее.

Но, почему именно четыре? Не пять, не три, не семь, а четыре. Число простенькое, не магическое, хотя попы и тут объяснения найдут. И всё же…

Всё очень просто – среди всех евангелий только эти, с большой натяжкой, можно было назвать каноническими и отвечающими «линии партии». Пардон – церкви.

Лучшее тому доказательство – лишь два из них могли быть написаны людьми, видевшими Христа. Матфей и Иоанн, причём второй – под большим сомнением.

Итак, евангелия кончились, начались деяния. Сейчас посмотрим, что они там натворили.

«Первую книгу написал я к тебе, Феофил…»

Ба! Знакомые все лица. Братец Лука. Ну-ну.

После вознесения воскресшего Христа, вся братия вернулась с горы Елеон в Иерусалим. Собрались в одной «горнице».

Пётр и Иаков – эти теперь идут почему-то первыми.

Иоанн и Андрей – первозванные!

Филипп и Фома неверующий.

Варфоломей и Матфей.

Иаков Алфеев и Симон Зилот.

Иуда, брат Иакова.

Одиннадцать – как и должно было быть. Почему-то Лука теперь поменял братьев в парах.

Вот только Иуда, брат Иакова меня смущает. Раньше он назывался Иуда Иаковлев.

А ещё его звали Левей Фаддей, он же Фадей. Это неважно, ибо, если начать ещё и со списком Иоанна сравнивать – получится страшная неразбериха.

Это я к тому, что «Деяния» мог писать и не Лука: он путается в именах и пишет в несколько ином стиле.

Да, а ещё в этой горнице присутствовали «некоторые женщины» и мать Иисуса, и его братья.

Мать и братья уже отбросили сомнения – теперь они точно знали, кем был их брат. Во всяком случае, так это выглядело. Да.

И они единодушно молились. Потом Пётр, который теперь считался самым главным, провёл небольшое собрание неофитов.

Присутствовало сто двадцать человек. Постановили: поскольку предатель Иуда погиб, и кишки его высыпались на грунт, надо избрать нового апостола – взамен выбывшего.

Выдвинули две кандидатуры: Иосифа Варсаву и Матфия. Проголосовали. Выбрали Матфия. Аминь.

На праздник Пятидесятницы произошел курьёзный случай. На апостолов напало удивительное нервное расстройство – они начали разговаривать на непонятных языках. Все подивились этому обстоятельству.

Каждому казалось, что они говорят на каком-то конкретном языке, но не на том, которые они знают. Иудеи, к примеру, считали, что ребята заговорили на коптском, и так далее.

Лука приписывает этому явлению божественную природу, но он ошибается.

В одном из рассказов Эдгара По описан такой же феномен. Обезьяна бежала от хозяина и, вооружившись бритвой, устроила резню в одной лондонской квартирке. Крик стоял ужасный – под домом собралась толпа зевак.

Убийцу они не видели, но слышали прекрасно. Каждый был уверен, что слышит иностранный язык – именно тот, которого не знает.

Так, что… Лука оказал медвежью услугу апостолам, описав их нервные расстройства.

«А иные, насмехаясь, говорили: они напились сладкого вина».

А по мне, так лучше, чтобы они были пьяницами, а не психами. Основатель церкви пьяница – это ещё куда ни шло. Но если он псих… М-да.

С другой стороны, сколько дней подряд надо пить «сладкое вино», чтобы потерять возможность членораздельно изъясняться?

Итак, они болботали, а зеваки посмеивались.

– Это ж надо так нажраться.

– Они не пьяны, – заявил Пётр присутствующим.

– Да? Это почему же?

– Всё очень просто. Они не могут быть пьяными по той простой причине, что сейчас три часа дня.

Народ онемел от удивления. Действительно, разве может человек быть пьяным в три часа пополудни? Нет, никак не может. Вот в полчетвёртого – пожалуйста. А в три – это нонсенс.

– Они не пьяницы, а пророки.

– Ты хочешь сказать, что вот это бормотание – пророчество? – задохнулись от удивления жители столицы.

– Так точно. Именно это я и хочу сказать.

Ну, что же, если нечленораздельное мычание есть пророчество по Петру, то Апокалипсис – действительно верх изящной словесности.

Вы заметили, что у каждого евангелиста есть свой пунктик?

Иоанн, например, изобрёл литры. Именно литрами он первый на земле начал измерять жидкости. (К слову сказать, представьте себе, что можно сделать с одним покойником, имея сто литров бальзама).

А Лука просто повёрнут на времени. Читая его «письма», приходишь к выводу, что в Иудее каждый имел по Ролексу.

Итак, Пётр грузил мозги доверчивым иерусалимцам, а они стояли и слушали.

«Услышав это, они умилились сердцем и сказали Петру и прочим Апостолам: что нам делать, мужи братия?»

Да, надо было что-то делать. Пётр ответил: покайтесь и креститесь. Только и всего. Покаяться и покреститься – больше ничего не надо.

В тот день покрестилось три тысячи человек – если верить Луке. Но не только каялись и крестились. Делали ещё кое-что.

«Был же страх на всякой душе…

Все же верующие были вместе и имели все общее…

И продавали имения и всякую собственность…

И каждый день единодушно пребывали в храме, хваля Бога…»

Очень интересно, дамы и господа. Сегодня, когда кто-то делает нечто подобное, его называют сектантом, охмурителем, и сажают в тюрьму. И правильно делают, между прочим.

Меня особенно умиляет: «и продавали имения и всякую собственность».

Выручка, естественно, попадала к Петру в карман. Пардон – в шкатулку. С теми, кто отдавал не все свои деньги, Пётр поступал простенько. Позже мы увидим, как именно.

Такой казарменный коммунизм даже Троцкому не снился. Сегодня мы проклинаем Маркса, Ленина, Сталина и остальных. Но послушайте: эти ребята – просто дети, в сравнении с каменным Петром.

И ещё. «Был же страх во всякой душе». Именно так. Они его боялись, этого Петра.

Пётр и Иоанн шли в иерусалимский храм молиться. Это очень примечательный момент, мы ещё поговорим о нём.

Итак, они шли в храм и по дороге вылечили одного калеку. Народ удивлялся, а Пётр этот момент использовал.

– Жители Иерусалима и гости столицы! Что вы удивляетесь? Мы провели этот сеанс, используя приёмы нашего учителя, которого вы на днях предали, и от которого отреклись.

Все потупились. Пётр был прав. То, что он сам умудрился трижды отречься от Христа в течение одного часа, ничего не значило.

«Итак, покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши».

Это точно. Принимать покаяние должен был сам Пётр – самый верный из учеников Иисуса.

Люди начали становиться в очередь на покаяние, но процедура была прервана.

«Когда говорили они к народу, к ним приступили священники и начальники стражи в храме … и наложили на них руки и отдали под стражу до утра…»

Дело происходило в иерусалимском храме. Группа сектантов радикального толка захватила часть храма и устроили там митинг. Администрация вынуждена была принять меры. Разбирательство перенесли на утро.

Утром в храме собрались первосвященники и начали дознание. Смутьянов вывели на ковёр и начали задавать вопросы.

– Кто дал вам право устраивать беспорядки в храме?

Пётр был истинным революционером. Он набрал воздуха в грудь и закричал:

«Начальники народа и старейшины израильские! Если от нас сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, то да будет известно всем вам и всему народу израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, которого вы распяли…»

Петра слушали и узнавали. Его начали узнавать! В вечер ареста Христа его никто не мог узнать и он отнекивался, клялся и божился, что не имеет никакого отношения к Иисусу Христу. И вот – такая метаморфоза.

Если учесть, что допрос проводили Анна и Каиафа, то понятна их реакция.

«Видя смелость Петра и Иоанна, они удивлялись и узнавали их, что они были с Иисусом…»

И всё же, их отпустили, этих смутьянов.

«Они же, пригрозив, отпустили их…»

Пётр со товарищи не переворачивал столы менял, не изгонял их из храма. Можно и отпустить. Пока.

Апостолы с гордым видом удалились к своей общине. А община была покруче секты преподобного Муна.

«У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее… Ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов…»

Вот так. К ногам апостолов.

«Некоторый же муж, именем Анания, с женою своею Сапфирою, продав имение, утаил от цены, с ведома жены своей, а некоторую часть принес и положил к ногам Апостолов. Но Пётр сказал: Анания! Для чего ты допустил в сердце твое мысль солгать?..»

Да. Представляете? Человек продал всё, что у него было. И отдал проходимцам. Немножко решил приберечь – на всякий случай. И вот – это грех.

Но это ещё не всё.

«Услышав сии слова, Анания пал бездыханен; и великий страх объял всех, слышавших это».

Да, он был убит словом – если верить Луке. Вы всё ещё ему верите?

Деньги – это нечто очень реальное. Вас заставляют продать всё своё имущество и отдать выручку. И убивают. Словом.

«И великий страх объял всех, слышавших это».

Любой бы испугался. Боюсь, что мы не понимаем, что именно там происходило.

«И встав, юноши, приготовили его к погребению и, вынеся, похоронили».

Никаких церемоний, никаких процедур, никаких формальностей. Вынесли и похоронили. Закопали. Зарыли. Жена, наверное, была безутешна. Наверное.

«Часа через три после сего пришла и жена его, не зная о случившемся».

Она ничего не знала! Её мужа убили и закопали. А она не знала. «Пребывала в молитве» с новыми братьями. И вот пришла. Пётр её начал утешать, наверное… Нет, не начал.

«Пётр же спросил её: «Скажи мне, за столько ли продали вы землю?» Она сказала: «Да, за столько».

Порядок – прежде всего. Пётр – такой рачительный хозяин. Бросил дома жену, тёщу и подался строить светлое будущее. И вот – начал строить.

«Но Пётр сказал ей: “Вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут”. Вдруг она упала у ног его и испустила дух».

Те же юноши её тут же и похоронили. На уголовном языке это называется «беспредел».

Да что мы все – слепцы? Смотрите, что творилось!

Банда лихих ребятишек, любивших помахать мечами, захватывает храм, устраивает скандалы, вербует людей в секту, охмуряет их, заставляет продавать имущество, а деньги отдавать «к ногам апостолов».

Несогласных убивают и закапывают на заднем дворе. Все концы в воду.

Делая всё это, они прикрываются именем человека, назвавшего себя богом. Человека, призывавшего «не сеять, не жать», заставлявшего бросить дом и семью, забыть о простых человеческих чувствах.

И это библия – священная, богодуховная книга!

Пётр – отец христианской церкви. Посмотрите на этого отца. Посмотрите на его румяных детишек.

Посмотрите на этих бедолаг – нищих, сирых и убогих. На что они живут? На наши пожертвования.

Каждый из них получает денежное содержание из церковной казны. Но попробуйте попросить любого из них покрестить вашего ребёнка бесплатно. Или обвенчать. Или отслужить панихиду над вашими родителями.

«Вот, входят в двери погребавшие мужа твоего; и тебя вынесут».

Кто отречётся во имя моё от друзей и близких, тому воздастся стократ при этой жизни.

Петр намертво запомнил эти слова Христа и решил воплотить их в жизнь. У него получалось.

Теперь понятно, почему он не писал евангелий. Ему было не до того – забот и так хватало.

«Руками же Апостолов совершались в народе многие чудеса…

И все единодушно пребывали в притворе Соломоновом…

Из посторонних же никто не смел пристать к ним».

Это значит, что храм они так и не освободили. Захватили часть культового сооружения, крутили там свои дела и не позволяли в них вмешиваться. Никому.

Но администрация решила вмешаться, нельзя было мириться с таким беспределом.

В самом деле, представьте себе, что сегодня группа иеговистов захватила часть Софийского собора (к примеру) под лозунгом «мы здесь будем жить».

Как себя, по вашему мнению, поведёт патриархат?

«Первосвященник же и с ним все, принадлежавшие к ереси саддукейской, исполнились зависти, и наложили руки свои на Апостолов, и заключили их в народную темницу».

Как ловко расставлены акценты! Первосвященник – еретик.

Очень смелое заявление, и это ещё мягко сказано. С другой стороны, темница была народной.

В народных темницах запоры были очень хлипкими – для таких горячих парней, как апостолы.

Ученики Христа бежали из темницы, но не из храма. Утром они опять поучали народ в соломоновом притворе.

Первосвященники возмутились. Они приказали привести смутьянов для разборок.

– Что вы творите, ребята? Мы же запретили вам проповедовать в храме.

Пётр выступил вперёд и ответил за всех:

– Вы нам не указ. У нас есть свой начальник – «которого вы умертвили, повесив на древе».

Интересный момент, Пётр упорно избегает слов о распятии и настаивает на том, что Иисус был именно повешен. Этим он породил множество кривотолков и споров, которые продолжаются и сегодня.

От себя замечу, что выражение «повесили на древе» принадлежит не Петру, а евангелисту Луке. Надо помнить об этом.

«Слышав это, они разрывались от гнева, и умышляли умертвить их».

Старая церковь не собиралась терпеть инакомыслия на своей территории.

Но не все были настроены так решительно, были и более умеренные священники.

«Некто фарисей по имени Гамалиил» выступил в синедрионе с предложением отпустить апостолов живыми. Но из храма изгнать.

Аргументировал он свою позицию тем, что сектантов в стране пруд пруди, и не надо хоть чем-нибудь выделять этих. С ним согласились.

Пётр и его команда были изгнаны из храма.

«Они же послушались его и, призвав Апостолов, били их и, запретив говорить от имени Иисуса, отпустили».

Вот так, отпустили. Но сначала немного побили – для порядку.

«Они же пошли из синедриона, радуясь, что за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие…»

Они потирали ушибленные места и радовались. А Пётр ещё и думал.

Подумать было, о чём. Из храма их выгнали. Трибуны больше не было. Мало того, рухнула надежда захватить церковь изнутри и преобразовать её «под себя».

Все эти гулянки в фарисейских домах и перешёптывания с членами синедриона ни к чему не привели. Церковь не собиралась делиться влиянием и принимать в свои ряды инакомыслящих. Надо было придумать что-то новенькое.

Решение напрашивалось само. Создать новую церковь на голом месте. Зная, что старая церковь не будет молча взирать на происходящее, Пётр решил продолжать вербовку неофитов из числа священников. И, наконец, разрешить вступать в организацию не иудеям.

Эта идея принадлежала не Христу, а Петру. Иисус настаивал на иудейском учении, он даже в Самарии проповедовать отказывался. Ему бы хватило иудейской общины.

Оно и понятно, ведь при захвате старой церкви вся паства автоматически переходила в их руки. Если же старая церковь оставалась старой, христианам ничего не светило.

Иудеи почитали свою церковь и под крыло апостолов пришли бы единицы. Народ устраивали апостолы, как борцы против римского правления. Но, как создатели новой религии – увольте.

Итак, решение было принято. Пётр приступил к его воплощению в жизнь.

Первым делом он решил развязать себе руки – создать администрацию новой церкви и переложить на неё решение организационных вопросов.

«В эти дни произошел у еллинистов ропот на евреев за то, что вдовицы их пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей».

Очень хороший повод – споры по поводу распределения материальных благ.

«Итак, братия, выберите из среды себе семь человек изведанных: их поставим на эту службу, а мы постоянно пребудем в молитве и служении слова. И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана».

Очень простое и эффективное решение. Штаб новой организации занимался рутиной, а Пётр мог теперь разрабатывать стратегии.

«А Стефан совершал великие чудеса. Некоторые из так называемой Синагоги Либертинцев и Киринейцев и Александрийцев и некоторые из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном».

Интересно, кто такие Либертинцы, и с чем их едят?

«И возбудили народ и старейшин и книжников и, напав, схватили его и повели в синедрион».

Обвинение было стандартным – он проповедовал учение Христа. В синедрионе его спросили: правда ли то, в чём его обвиняют.

Вместо ответа Стефан пересказал им весь Ветхий Завет – как будто они его не знали. Закончил он свой рассказ пламенным воззванием.

«Жестоковыйные! Люди с необрезанным сердцем и ушами! Вы всегда противитесь Духу Святому, как отцы ваши, так и вы».

Синедрион возмутился. Люди возроптали.

«Слушае сие, они рвались сердцами своими и скрежетали на него зубами».

Не обращая внимания на их эмоциональную неуравновешенность, Стефан указал пальцем в небо и сказал, что вот прямо сейчас он видит Сына Человеческого.

«Но они, закричав громким голосом, затыкали уши свои, и единодушно устремились на него и, выведя за город, стали побивать его камнями. Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана…»

Ай да Пётр! Все эти камни предназначались ему. Прекрасный тактик.

А этот юноша, Савл. К нему стоило присмотреться.

«Савл же одобрил убиение его… А Савл терзал церковь, входя в домы и влача мужчин и женщин, отдавал в темницу».

Определённо, к нему стоило присмотреться.

«В те дни произошло великое гонение на церковь в Иерусалиме; и все кроме Апостолов, рассеялись по разным местам Иудеи и Самарии».

Суматоха. Новая церковь определяла приоритеты, строила свою структуру. Старая церковь наседала. Паства разбегалась.

Филипп в этой ситуации решил разыграть свою собственную партию.

«Так Филипп пришел в город самарийский и проповедовал им Христа…

Находился же в городе некоторый муж, именем Симон, который перед тем волховал и изумлял народ самарийский, выдавая себя за кого-то великого…

Но когда поверили, то крестились и мужчины и женщины… Уверовал и сам Симон и, крестившись, не отходил от Филиппа».

У него могло бы получиться. Реакция Петра была молниеносной.

«Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна».

Было заявлено, что крещение может быть принято лишь через наложение рук самим Петром, на худой конец – Иоанном, а крещение кем-нибудь иным силы не имеет. Филиппа поставили на место.

Симон попытался купить обряд крещения за деньги, но церковь была не готова к таким операциям. Пока не готова. Сегодня с этим все в порядке – крестят за деньги. А тогда Пётр отказал Симону.

Дав всем понять, что в Самарии может крестить лишь Пётр или Иоанн, лидеры вернулись в Иерусалим. Пётр решил заняться вербовкой Савла. Но сначала он поставил задачу Филиппу.

Филипп смог проповедовать в Самарии. Хорошее начало, Пётр решил, что у них может получиться – набирать паству среди других народов. Он послал Филиппа в Сирию. И дал полномочия – без этого нельзя было обойтись.

Лука говорит, что задание Филипп получил от Ангела. От ангела?

«Встань и иди на полдень, на дорогу идущую из Иерусалима в Газу, на ту, которая пуста. Он встал и пошел».

Совершенно «случайно» ему повстречался на этой большой дороге эфиопский вельможа, королевский казначей. Он был эфиоп? Нет, как можно! Он был иудей, как обычно. И евнух по совместительству.

«И вот, муж ефиоплянин, вельможа Кандакин, царицы эфиопской, хранитель всех сокровищ ее, приезжавший в Иерусалим для поклонения…»

В Иерусалим для поклонения. Тут двух мнений быть не может – иудей заведовал царской казной государства Эфиопия.

Филипп вербанул этого царедворца в одно касание и провёл в реке обряд крещения.

«И евнух продолжил путь, радуясь».

Он-то продолжил, а мы задержимся. Здесь опять всплывает версия о двух людях, выступавших под именем Мессии – Иоанне и Иисусе.

Внешне похожие, они вполне могли пойти на такую мистификацию. Слух о гибели Иоанна позволил создать двойника. Мы уже говорили об этом.

Для воскресения нужна была жертва – ею стал мягкий Иисус. А жёсткий Иоанн сыграл воскресшего мессию и взял руководство на себя.

Он «явился» апостолам и трём Мариям в образе воскресшего Иисуса. Несмотря на сходство, его сначала не узнавали, но он их «убедил».

Тогда получается, что церковью руководил не Пётр, а Иоанн. И решения принимал он.

Почему бы и нет? Пётр – неграмотный рыбак, а Креститель – сын священника, который знал все тонкости непростого церковного дела.

Он вполне мог оставаться в тени, держа все ниточки в руках.

Ещё один довод в пользу этой версии – после смерти Иисуса возродился обряд крещения водой. Иисус этот способ не жаловал, а Иоанн его использовал очень охотно.

И вот, Филипп крестил евнуха водой. Не удивительно, что он сделал это после того, как получил инструктаж от «ангела». Понятно, что ангелом был Иоанн. Он ещё не раз прибегнет к этому трюку.

«Савл же, дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришел к первосвященнику и выпросил у него письма в Дамаск, к синагогам, чтобы кого найдет последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим».

Парнишка был настроен решительно – пора его остановить, а то, как бы дров не наломал. Дело было на дороге в Дамаск.

Савл шёл и вдруг упал.

«Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: «Савл, Савл! Что ты гонишь меня?»

– Кто ты такой?

– Я Иисус Христос, которого ты гонишь. Не иди против рожна.

Савл согласился. Его спутники не видели говорящих, но слышали сам разговор. А разговор был деловым.

«Встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать».

Савл и не мог видеть говорящего – он ещё три дня вообще ничего не видел. Сценарий был отработан до мелочей.

Слепого Савла привели в Дамаск. В Дамаске жил член организации по имени Анания. Этот человек тоже получил «инструктаж».

«Встань и пойди на улицу, так называемую “Прямую”, и спроси в иудином доме тарсянина, по имени Савла, он теперь молится…»

Помните, как готовилось место для тайной вечери? Очень похоже, не правда ли?

Анания усомнился:

– Я слышал от многих об этом человеке, сколько зла он сделал нашим в Иерусалиме, и сюда он пришел не бабочек ловить.

– Делай, иди. Я его выбрал.

Анания повиновался.

«Анания пошел и вошел в дом и, возложив на него руки, сказал: брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шел, послал меня, чтобы ты прозрел…»

И Савл, конечно же, прозрел.

«И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске. И тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе».

Народ удивлялся, но не очень. В те дни удивляться уже было нечему.

Новая церковь заполучила прекрасного бойца. Он проповедовал с такой же яростью, с какой перед этим подвергал неофитов репрессиям.

Если добавить сюда темперамент Петра, любившего отрезать плохим людям уши и закапывать в землю жлобов… А сверху приплюсовать руководство Иоанна Крестителя… Перед ними никто не мог устоять.

«Когда же прошло довольно времени, иудеи согласились убить его».

Согласились? Значит, их уговаривали…

«Но Савл узнал об этом умысле их. А они день и ночь стерегли у ворот, чтобы убить его. Ученики же ночью, взяв его, спустили по стене в корзине. Савл прибыл в Иерусалим и старался пристать к ученикам, но все боялись его…»

Связь была ещё плохо налажена, Пётр не мог присутствовать в двух местах одновременно. Двойника у него не было. В Иерусалим послали Варнаву, который поручился за новоявленного борца. Поверили.