Текст книги "«Новый завет»"

Автор книги: Игорь Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Первое послание Петра.

«Петр, Апостол Иисуса Христа – пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии, избранным…»

Всё сразу понятно. Он обращается к пастве, которая может быть и языческого происхождения.

И ещё – общины находятся в местах, по которым хаживал Павел. Нет, не зря имена Петра и Павла всегда стоят рядом, эти ребята работали тандемом.

«Посему, препоясавши чресла ума вашего, бодрствуйте…»

Как уважительно Пётр обращается к своим подчинённым! То ли дело Иаков – «Прелюбодеи и прелюбодейцы!»

«Возлюбленные! Прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей… И провождать добродетельную жизнь между язычниками…»

Он не только уважителен. Пётр провозглашает идеологию, отличную от линии Иакова, призывавшего ненавидеть всё мирское. Нет, Симон идёт другим путём.

«Будьте покорны всякому человеческому начальству для Господа: царю ли, как верховной власти… Вы, жены, повинуйтесь своим мужьям… Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, оказывая им честь…»

Как можно было добиться того, что христианство стало государственной религией империи при Константине?

Именно этим – призывом быть лояльными гражданами.

Покорность государственной власти, сохранение института семьи – ячейки любого общества.

Да, сначала новая религия получает статус государственной, а потом можно попытаться совместить духовную власть со светской.

Не зря папы с императорами войны вели. Но, как далеко просчитывалась комбинация!

«Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему».

Сильно сказано. Это призыв из серии красивых, но невыполнимых лозунгов.

Пётр всё ещё считается с линией Иоанна и Иакова, призывавших страдать за веру и провозглашавших близкий конец света и День Страшного Суда.

Так можно было переманивать людей из конкурирующей партии.

«Но если и страдаете за правду, то вы блаженны; а страха их не бойтесь и не смущайтесь… Впрочем близок всему конец…

Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного… Ибо время начаться суду из дома Божия…

И если праведник едва спасется, то нечестивый и грешный где явится?»

Отдав должное идеологии пресвитеров из Иерусалима, Пётр, которому было обещано главенство в церкви и власть при этой жизни, переходит к организационным вопросам.

«Довольно, что вы и в прошедшее время поступали по воле языческой… Пастырей ваших умоляю: пасите стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, не для гнусной корысти, но из усердия».

Прецеденты, видимо, были.

«Сие кратко написал я вам через Силуана, верного, как думаю, вашего брата…

Приветствует вас церковь в Вавилоне и Марк, сын мой».

Упоминание Марка очень странно, ведь Павел не верил ему ни на грош.

Силуан был, видимо, курьером и, к тому же, писарем, если предположить, что рыбак Пётр не знал грамоты. И Симон не уверен в его надёжности!

Он упоминает двух людей, которым не верил, но к помощи которых решил прибегнуть.

Второе послание Петра.

«Симон Петр, раб и Апостол Иисуса Христа – принявшим с ним равно драгоценную веру…»

Всё-таки это рабская религия. Слово раб встречается на порядок чаще, чем свобода, например.

«Братия, более и более старайтесь делать твердым ваше звание и призвание».

Речь уже идёт о кодексе члена церкви, как я понимаю.

В первом письме Пётр предупреждает руководителей и слегка порицает, а здесь… Что-то его тревожило в том, как шли дела.

«Справедливым же почитаю, доколе нахожусь в этой телесной храмине, возбуждать вас напоминанием. Зная, что скоро должен оставить храмину мою…»

Пётр помирать собрался? Неужели он был таким старым? Или больным? Он просто-таки уверен в своей скорой кончине.

Подождите. Жизнь апостола висела на волоске – Ирод обезглавил Иакова и собирался проделать то же и с Петром.

Он сидел в тюрьме, ему должны были отрезать голову – вот и расстроился. Я бы тоже расстроился.

Пётр написал два письма, которые передал через сомнительного Силуана. И так нарочито похвалил Марка, в чей дом направился после побега. А Марк его даже на порог не пустил.

Дела действительно шли неважно: скоро казнь, Павла с деньгами что-то не видать, Иаков торжествует. Пётр боролся до конца, он использовал любую возможность спастись.

В письмах он намекает на что-то, но шифруется, ибо знает, что Иаков их непременно прочтёт. Скорее всего, Силуан – его человек. Поэтому надо отвесить авансов побольше главному пресвитеру.

«Это уже второе послание пишу к вам, возлюбленные; в них напоминанием своим возбуждаю ваш чистый смысл».

Ребята, я уже второе письмо пишу, напоминаю, а вы как-то не прониклись. В самом деле, Павел своих писем не нумеровал. Пётр, наверное, сомневался в том, что первое письмо дошло до цели, а не сгорело в камине Иакова.

Поэтому теперь он меньше говорит о новой линии церкви, а главное внимание уделяет поиску компромисса с Иаковом.

Павел мог уже и прибыть с деньгами, но главным кассиром был Иаков, и ещё требовалось уговорить его выделить нужную сумму на выкуп Петра.

«Прежде всего знайте, что в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям, и говорящие: “где обетование пришествия Его? ибо с тех пор, как стали умирать отцы, все остается так же”».

Пётр – мастер компромисса. Иаков и Иоанн настаивали на близком конце света и требовали полного разрыва с мирским. Его же интересовали земные вещи. Власть, например. И вот, что он придумал.

«У Господа один день, как тысяча лет, а тысяча лет, как один день…

Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают…

Придет же день Господень, как тать ночью, и небеса с шумом прейдут…

Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли».

Ты слышишь, брат Иаков? Я предлагаю точку соприкосновения и хороший контраргумент для твоих противников. И буду воевать с ними так же, как и ты. А Павел… Ты не обращай внимания на Павла.

«И долготерпение Господа нашего почитайте спасением, как и возлюбленный брат наш Павел, по данной ему премудрости написал вам…

Как он говорит об этом и во всех посланиях, в которых есть нечто неудобовразумительное, что невежды превращают, как и прочие Писания».

Вот так. Павел запутался, брат Иаков, этого у него от зауми, но я ему мозги вправлю.

В самом деле, мог ли Пётр сомневаться в том, что говорил Павел? Нет, не мог – Павел говорил лишь то, что говорил и Пётр.

Иаков согласился и на этот раз. Так всегда происходило – Пётр предлагал компромисс, Иаков соглашался, проходило время и опять начиналась грызня.

А в этот раз Павел выкупил своего наставника, тот прибежал к дому Марка, оставил донесение для Иакова и по быстрому убрался из Иерусалима.

И больше никогда ничего не писал – у Павла лучше получалось.

Первое послание Иоанна Богослова.

Слово взял главный идеолог линии Иакова. И не просто главный идеолог.

Иоанн считал, что стоит выше всех, ибо он «любимый ученик», а это – круче, чем просто брат Иисуса.

«О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши…»

Ребята, у нас преимущество – наша информация из первых рук. Эксклюзив. В отличие от некоторых.

И никаких «рабов Иисуса Христа», никаких «радоваться»! Всем слушать, я буду вещать, ибо я – богослов.

«Если говорим, что не имеем греха – обманываем самих себя, и истины нет в нас».

Вам понятно? Все вы грешники и нечего тут.

«Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым…»

После такого оптимистичного вступления, Иоанн начинает напускать туману – как обычно.

«Сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, праведника…»

С самооценкой у Иоанна было всё в порядке. Он не раб Иисусу, а сам Иисус – не Господь, а всего лишь праведник. И ходатай.

Иоанну лучше других удавалось говорить взаимоисключающие вещи. С одной стороны – все мы грешим, без исключения. А с другой – «всякий, пребывающий в Нем, не согрешает».

«Пишу вам не новую заповедь, но заповедь древнюю, которую имели от самого начала».

Это – с одной стороны.

«Новую заповедь пишу вам, что есть истинно и в Нем и в вас».

А это – уже с другой стороны.

Но, каков Иоанн! Если в Нём есть истина, то есть и ложь. А как в этом разобраться?

Спросите у старины Иоанна – он вам растолкует. Может быть.

«Я написал вам не потому, что вы не знаете истины, но потому, что вы знаете ее».

Чёрное, оно, на самом деле, не чёрное, а белое – просто называется чёрным.

«Пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его».

Хоть вы и грешите, но ваши грехи уже прощены – можно не беспокоиться. Именно поэтому я и пишу вам.

Но он привирает – не потому это письмо писалось.

«Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей… Ибо все, что в мире – похоть плоти…»

Вот он, главный мотив.

«Дети! последнее время, И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время».

Апокалипсис. Конец света. Он уже начался. Ай, как хорошо.

Компромисс о тысячелетнем божьем дне Иоанна не устраивал. Никак не устраивал. Ему нужно было устроить пожар прямо там и тогда – в Иудее первого века нашей эры.

«Бога никто никогда не видел».

Странно. А как быть с Моисеем? Да что Моисей, ещё Авраам бога не только видел, но и мясом угощал.

Всё-таки, почему Иоанн так противоречит самому себе? А что, если не было никакого противоречия?

«Всякий, рожденный от Бога, не грешит…

Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас…

Если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу…

Мы от Бога: знающий Бога слушает нас…

Любовь Его совершенна есть в нас…

В любви нет страха…

Боящийся не совершен в любви…

Всякий, рожденный от Бога, побеждает мир…

Вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную…

Мы знаем, что весь мир лежит во зле…

Дети! вы от Бога, и победили их…»

Это похоже на призыв к резне. К восстанию, к инквизиции…

Всё равно, мы уже грешны, но ведь, грехи наши искуплены, если мы уверовали. А мир – зло, и наступил конец света.

И не надо бояться. Мы уже не можем согрешить – что бы ни делали. И мы победим – мы уже победили.

«Не всякому духу верьте, но испытывайте… Всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, есть от Бога… А всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, есть дух антихриста, что он придет и теперь есть уже в мире».

Кажется, Иоанну вздумалось захватить власть в синедрионе вооружённым путём. В самом деле, язычники его мало интересовали, а вот правоверные иудеи не признавали Иисуса Христа.

«Дети! Храните себя от идолов. Аминь».

Второе послание Иоанна Богослова.

«Старец – избранной госпоже и детям ее, которых я люблю…»

Старец? М-да. А избранная госпожа – интересно, кто такая?

«Наблюдайте за собою, чтобы мы не потеряли того, над чем мы трудились, но чтобы получить полную награду».

Очень непростое письмо. Иоанн точно что-то готовил, но дело, кажется, не выгорело.

«Кто приходит к вам и не приносит сего учения, того не принимайте в дом и не приветствуйте его».

Прямо инструктаж хозяйке явочной квартиры.

«Многое имею писать вам, но не хочу на бумаге чернилами…»

Ха! Он точно что-то готовил. «Не хочу на бумаге чернилами». Вот если ты подержишь это письмецо над свечой…

«Приветствуют тебя дети сестры твоей избранной. Аминь».

Третье послание Иоанна.

«Старец – возлюбленному Гаию…»

Это имя мы уже встречали, не так ли? Кажется, Иоанн в нём ошибся.

«Я весьма обрадовался, когда пришли братья и засвидетельствовали о твоей верности… Ты, как верный, поступаешь в том, что делаешь для братьев и для странников…»

Ещё один конспиратор – явочник.

«Они засвидетельствовали перед церковью о твоей любви… Ты хорошо поступишь, если отпустишь их…»

Ого!

«Ибо они ради имени Его пошли, не взявши ничего от язычников».

Старина Иоанн попал в переплёт и пытается разрулить ситуацию.

«Я писал церкви, но любящий первенствовать у них Диотреф не принимает нас».

Ещё бы, все эллины под Петром и Павлом.

«Посему, если я приду, то напомню о делах, которые он делает, понося нас злыми словами, и, не довольствуясь тем, и сам не принимает братьев, и запрещает желающим, и изгоняет из церкви».

Вот, до чего дошло.

«Много имел я писать, но не хочу писать к тебе чернилами и тростью. А надеюсь скоро увидеть тебя и поговорить устами к устам».

Он ещё будет пытаться управлять процессом. Даже сидя на Патмосе.

«Приветстуют тебя друзья; приветствуй друзей поименно. Аминь».

Послание Иуды.

Вот интересно, чью линию он поддержал?

Если помните, Иуда участвовал в одной из петро-павловских акций, а потом уехал в Иерусалим.

«Иуда, раб Иисуса Христа, брат Иакова – призванным, которые освящены Богом Отцем и сохранены Иисусом Христом…»

Вот так – пока что, ни нашим, ни вашим. И непонятно, к кому он обращается. Но адресат, конечно же, был вполне конкретным.

«Я почел за нужное написать вам увещание…»

Убедить, значит, в чём-то хочет.

«Ибо вкрались некоторые люди, издревле предназначенные к сему осуждению, нечестивые, обращающие благодать в повод к распутству…»

Так выражались представители обеих партий. Пока что, трудно сказать, на кого наезжает Иуда.

«Так будет и с сими мечтателями, которые оскверняют плоть, отвергают начальства и злословят высокие власти».

Вот теперь всё понятно – Иуда говорит о Павле.

Именно Павла считали мечтателем, ибо он был самым экзальтированным из апостолов, не признавал авторитетов – Иакова и Иоанна.

Значит, Иуда – человек Иакова.

«А сии злословят то, чего не знают…»

Точно, атака идёт на Павла – он не видел Христа, и этим его всегда шпыняли.

«Горе им, ибо идут путем Каина, предаются обольщению мзды, как Валаам, и в упорстве погибают…»

То, что Павел стоял на своём до последнего, для нас не новость. Но вот мздоимство – серьёзное обвинение. В чём тут дело?

Да, Павел собирал дань с прихожан, как и Пётр, но ничего на себя не тратил, а отправлял все деньги в Иерусалим – Иакову и компании.

А теперь, видимо, перестал. Вот на него и наехали.

Павел не раз ещё оправдывался за эти деньги – его глубоко уязвляли обвинения в мздоимстве.

Да, грызня стояла нешуточная. Иоанн не к восстанию призывал, он всего лишь агитировал за разборки с партией Павла, который начал приобретать слишком большое влияние на массы.

«Это ропотники, ничем не довольные, поступающие по своим похотям (нечестиво и беззаконно); уста их произносят надутые слова; они оказывают лицеприятие для корысти».

Павел действительно был самым красноречивым среди апостолов. А лицеприятие для корысти?

Ну, что же, и Пётр и Павел запросто обедали с генералами и губернаторами, их интересовала власть.

Иаков же и его партия дальше синедриона не выходили. Их планы не шли дальше того, чтобы подмять под себя верхушку иудейского духовенства и управлять Иудеей – не больше. Таков был план Иисуса.

Поэтому были двенадцать апостолов и семьдесят учеников. По одному апостолу на колено и семьдесят мудрецов синедриона. Теневой кабинет, так сказать.

Но Пётр этот план пересмотрел, когда стало ясно, что возглавить церковь ему не удастся и все обещания Иисуса останутся пустым звуком – пока в Иерусалиме всем заправляет его брат, Иаков.

«Это люди, отделяющие себя от единства веры…»

Пресвитерам не нравилось хождение Павла в Грецию и Рим. Фактически, он создавал новую церковь.

«К одним будьте милостивы, с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая из огня, обличайте же со страхом, гнушаясь даже одеждою, которая осквернена плотью».

Вот такой финальный призыв – то ли к инквизиции, то ли к джихаду.

Отношение к плоти – второй (после национальной принадлежности) отличительный момент между партиями.

Иаков и компания настаивали на крайнем аскетизме (для прихожан и рядовых членов) и полном отречении от всего мирского.

Пётр и Павел не были столь суровы – кто бы к ним тогда пошёл из гедонистов еллинов и сластолюбцев римлян?

Послание к римлянам.

Вот и начались послания Павла. Этот парень был неугомонным.

Он не только превзошёл всех остальных апостолов количеством своих подвигов, но и написал больше, чем все остальные, вместе взятые.

«Павел, раб Иисуса Христа, призванный Апостол, избранный к благовестию Божию… Чтобы во имя Его покорять вере все народы… Всем находящимся в Риме возлюбленным Божиим».

Он очень дорожил своим призванием и размахом задачи. Впрочем, вполне заслуженно.

«Вера ваша возвещается во всем мире. Я весьма желаю увидеть вас, чтобы преподать вам некое дарование духовное…»

А ведь в Риме, получается, уже была христианская община. Интересно, когда он писал это послание?

«Я многократно намеревался придти к вам, но встречал препятствия (даже доныне)»

Кажется, он писал это, сидя в кессарийском централе. А может быть, и нет.

«Я должен и еллинам и варварам, мудрецам и невеждам. Что до меня, я готов благовествовать и вам, находящимся в Риме. Ибо я не стыжусь благовествования Христова».

Конечно, не стыдится. Он гордится своей миссией! И слышны отголоски перепалки Иакова с Петром.

«Вот ты называешь себя иудеем, и успокаиваешь себя Законом, и хвалишься Богом, и знаешь волю Его, и разумеешь лучшее, научаясь из Закона, и уверен о себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев: как же ты, уча другого, не учишь себя самого?

Проповедуя не красть, крадешь? Говоря: “не прелюбодействуй”, прелюбодействуешь? Гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься Законом, а преступлением Закона бесчестишь Бога?»

У Павла был большой козырь – он вырос фарисеем и Писания знал назубок, в отличие от неграмотных рыбаков и сына плотника.

Но ещё больше преимущества ему давала вера в то, что он говорил. Он верил, а старшие апостолы – нет.

Они сомневались в словах Иисуса даже в день распятия. И в воскресение его не верили. И воскресшего не узнали (его никто бы не узнал, ведь Иоанн и Иисус – не одно лицо), но их просто убедили.

А что касается Иакова, то он вообще считал брата полоумным и не скрывал этого.

И не был он апостолом, как его называют. Иисус Иакова никуда не посылал. Нет, возможно, и посылал, но не проповедовать – это уж точно.

Просто Иаков, когда увидел, что дело пахнет властью и очень большими деньгами, сразу обратился, стал важным до неприличия и неприступным, как Джомолунгма.

«Итак, если необрезанный соблюдает Закон, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание?.. Какое преимущество быть иудеем, или какая польза от обрезания?..

Имеем ли преимущество? Нисколько. Ибо мы уже доказали, что как иудеи, так и еллины, все под грехом… Неужели Бог есть Бог иудеев только, а не язычников? Конечно, и язычников, потому что один Бог…»

Павел не только отвечает на обвинения ортодоксов, но и убеждает римлян в своей правоте. Видимо, кто-то говорил им иное.

«Мы говорим, что Аврааму вера вменилась в праведность. Когда вменилась? По обрезании или до обрезания? Не по обрезании, а до обрезания. И знак обрезания он получил, как печать праведности…»

Нет, не зря он провел время в Афинах, споря с софистами. Эти могли научить словесным поединкам.

«Получили мы доступ к той благодати, в которой стоим и хвалимся надеждой славы Господней. И не сим только, но хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает…»

Ай, молодец! А теперь надо немножко пострелять не столько по иудеям, сколько по Иакову с Иоанном, которые призывали соблюдать Закон.

«Разве вы не знаете, братия (говорю знающим Закон), что Закон имеет власть над человеком, пока он жив?.. Так и вы, братия, умерли для Закона телом Христовым, чтобы принадлежать другому…»

Это для начала. Дескать, если ты принимаешь Христа, то иудейский Закон не имеет над тобой власти, даже если ты обрезан. А дальше – больше.

«Мы знаем, что Закон духовен, а я плотян, предан греху… Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю что хочу, а что ненавижу, то делаю… Если же делаю то, чего не хочу, то соглашаюсь с Законом, что он добр, а потому уже не я делаю, а живущий во мне грех…»

Вы чувствуете, как он ловко заворачивает? Ещё немного и окажется, что Закон и грех – одно и то же. Он делает ещё один заход.

«Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу Закон, что, когда хочу делать доброе, принадлежит мне злое».

Насладившись эффектом от такой головоломки, Павел с сарказмом восклицает:

«Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?»

И сам же отвечает: «Закон духа жизни во Христе освободил меня от закона греха и смерти». Понятно, о каком законе речь?

«Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, израильтян… Ибо не все те израильтяне, которые от Израиля, и не все дети Авраама, которые от семени его…

А Израиль, искавший Закона праведности, не достиг до Закона праведности. Почему? Потому что искали не в вере, а в делах Закона».

Красиво, ничего не скажешь. Эти буквоеды, которые живут по писанию… Разве ж у них правда?

«Итак, спрашиваю: неужели Бог отверг народ Свой? Никак. Ибо и я израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова… Что же? Израиль, чего искал, того не получил; избранные получили, а прочие ожесточились…»

Избранные. Сам Павел, например.

«Здесь нет различия между иудеем и еллином, потому что один Господь у всех… Вам говорю, язычникам. Как Апостол язычников, я прославляю служение мое».

Покончив (на этот раз) с национальным вопросом, Павел переходит к идеологии.

Для начала – христианская доброта по Павлу.

«Если враг твой голоден, накорми его; если жаждет, то напои его;

Ибо делая сие, ты соберешь ему на голову горящие уголья».

«Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога…

Противящийся власти противится Божьему установлению…

Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее…

Если же делаешь зло, бойся, ибо не напрасно он носит меч: он Божий слуга…

Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители…»

Именно так. Именно для римлян. Правильный прицел, правильное место. Но вот время…

И под конец – организационные вопросы.

«Как только предприму путь в Испанию, приду к вам».

Планы были грандиозные. Если бы ещё не вмешивались в них иерусалимские пресвитеры!

«А теперь я иду в Иерусалим, чтобы послужить святым, ибо Македония и Ахайя усердствуют некоторым подаянием для бедных между святыми в Иерусалиме».

Это клад, а не фраза! Первое, письмо написано в Греции или Антиохии – сразу по возвращении. Второе, Павел несёт иерусалимским боссам деньги (помните, в чём его Иуда обвинил?)

Третье, святой – официальный ранг в новой церкви, нечто, вроде полковника.

Четвёртое, среди них есть богатые и бедные.

Пятое, Пётр в это время сидит в камере, ожидая смерти, а Иакову Воанергесу уже отпилили голову.

«Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу церкви Кенхрейской. Примите ее, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду».

Связи налажены, Павел двигает фигурами и готовит визит. Ещё момент – женщины могли занимать высокие посты в новой организации. Сегодня христианская церковь таким либерализмом не блещет.

«Приветствуйте Прискиллу и Акилу, моих сотрудников…»

Так-так. Клавдий ещё не изгонял евреев из Рима. Так что, когда через несколько лет Павел шёл из Афин в Коринф, он знал к кому шёл.

Кроме семьи палаточников Павел передаёт приветы куче народу в Риме, из чего следует, что филиал в Вечном городе насчитывал уже несколько десятков человек.

И ему казалось, что никаких проблем с поездкой в столицу не будет. Если бы не Клавдий.

«Приветствует вас Тимофей, сотрудник мой… …И Луций, Иасон и Сосипатр, сродники мои…»

Сродники. Если помните, в Иерусалиме его племянник предупредил сотника о готовящемся покушении на апостола. Видимо, Павел обратил всю родню. Ну, зная его характер, этому не надо удивляться.

«Привествую вас в Господе и я, Тертий, писавший сие послание».

Так-с. Павел (фарисей) диктует, грамотный Тимофей (Лука) кивает головой, а пишет почему-то Тертий. Римлянин. Он пишет на латыни, которую ни Лука, ни Павел не знают.

А вот изюминка – под занавес.

«Приветствует вас Ераст, городской казнохранитель».

Без комментариев.