Текст книги "«Новый завет»"

Автор книги: Игорь Мельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Второе послание к Тимофею.

«Не стыдись свидетельства Господа нашего Иисуса… Ни меня, узника Его…»

Вот, до чего дошло. Павел хочет вернуться в Асию, но, возвращаться, кажется, некуда.

«Для которого я поставлен проповедником и Апостолом, и учителем язычников… По сей причине я и страдаю так, но не стыжусь, ибо знаю, в Кого уверовал…»

Главный пункт обвинения остался прежним – проповедь среди язычников. И оно, как видим, осталось в силе.

«Держись образца здравого учения, которое ты слышал от меня…»

Это значит – не поддавайся вражеским влияниям.

«Ты знаешь, что все Асийские оставили меня; в числе их Фигелл и Ермоген… Да даст Господь милость дому Онисифора, за то что он многократно покоил меня и не стыдился уз моих…

Но, быв в Риме, с великим тщанием искал меня и нашел… А сколько он служил мне в Ефесе, ты лучше знаешь…»

Вот так, все Асийские оставили его. Как могли Асийские оставить Павла, который находился в Риме?

Это могло произойти лишь в том случае, если он создал в Вечном городе штаб и пытался оттуда руководить всеми церквами, которые основал.

Но не получилось руководить издалека – одни впадали в ересь, а другие вообще возвращались к иудаизму. Нужно было личное присутствие.

Онисифору, чтобы повидать Павла в Риме, пришлось разыскивать его «с великим тщанием».

Это интересно – неужели Павел скрывался? Онисифор, тоже христианин, перемещался по городу свободно. С другой стороны – он «не стыдился».

Что-то там произошло. Да, за два года пребывания в Риме многое изменилось.

Забежим вперёд. Поговаривают, что Павла казнили именно в Риме – отрубили голову. Так ли это?

В библии об этом ни слова. Но если бы ему удалось добраться в Асию, мы бы знали об этом.

Скорее всего, он действительно там погиб, но было ли это частью антихристианских репрессий?

Итак, Павел называет Тимофею имена тех, кто отвернулся от него, и тех, кто поддержал в трудную минуту. Похоже, он уже не надеется оказаться в Ефесе в ближайшем времени.

В первом послании он просто уверен в своём приходе, а теперь сомневается. Тучи сгустились.

«И что слышал от меня при многих свидетелях, то передай верным людям…»

Павел не теряет надежды или это завещание? В любом случае, он настраивает Тимофея на борьбу.

«Итак переноси страдания, как добрый воин Иисуса Христа… Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику…

Если же кто и подвизается, не увенчивается, если незаконно будет подвизаться. Трудящемуся земледельцу первому должно вкусить от плодов. Разумей, ЧТО я говорю…»

Похоже на шифр, правда? Почему Павел прячет смысл? Возможно, в Ефесе его почту могут прочесть не те люди. Или он не доверяет курьеру? Такое уже было, когда Павел сидел в претории.

«Помни Господа Иисуса Христа по благовествованию моему… За которое я страдаю даже до уз, как злодей; но для слова Божия нет уз… Посему я все терплю ради избранных…»

Точно, Павел пишет из тюремной камеры.

«Непотребного пустословия удаляйся, ибо они еще более будут преуспевать в нечестии. И слово их, как рак, будет распространяться. Таковы Именей и Филит. Которые отступили от истины, говоря, что воскресение уже было, и разрушают в некоторых веру…»

Вот ещё два имени. Павел будто вехи расставляет, чтобы Тимофею было легче двигаться.

И есть два неясных момента. Первое – что проповедует Павел, если еретики утверждают, будто «воскресение уже было»?

Второе – когда люди узнали о болезни, именуемой рак, если Павел использует её, как общеизвестный пример?

«А ты пребывай в том, чему научен, и что тебе вверено, и зная, КЕМ ты научен… Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай…

Будь бдителен во всем… Ибо я уже становлюсь жертвою и время моего отшествия настало… Теперь готовится мне венец правды…»

Завещание?

«Постарайся придти ко мне скоро. Ибо Димас оставил меня, возлюбив нынешний век, и пошел в ессалонику, Крискент и Галатию, Тит в Далматию; один Лука со мною.

Марка возьми и приведи с собою, ибо он мне нужен для служения. Тихика я послал в Ефес. Когда пойдешь, принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожанные…»

Павел надеется выбраться – с помощью Тимофея. Так уже не раз бывало. Чтобы не оставлять Ефес без присмотра, он послал туда Тихика.

А Тимофею предстоит быстро зайти к нужным людям, взять то, что нужно и явиться в Рим.

Поступок Димаса, возлюбившего нынешний век, говорит о том, что не только асийские церкви ушли из-под павлова крыла. И македонийские. И галатийские. А ведь Галатия – это целая область между Асией и Арменией.

Пошёл ли и Тит в Далматию самовольно, или Павел его послал – трудно сказать.

И Марк опять в игре. Значит ли это, что Пётр уже в Риме? Ведь Симона, как говорят, тоже казнили в столице империи – распяли вверх ногами.

Почему же Павел не говорит о нём ни слова? Или у них произошёл уже полный разрыв… Но Павел и среди противников Петра не называет.

«Александр медник много сделал мне зла. Да воздаст ему Господь по делам его! Берегись его и ты, ибо он сильно противился моим словам…»

Опять имена, опять вехи.

«При первом моем ответе никого не было со мною, но все меня оставили. Да не взыщется им!»

И обида. Обыкновенная человеческая обида.

«Приветствуй Присциллу и Акилу и дом Онисифоров. Ераст остался в Коринфе; Трофима же я оставил больного в Милите. Постарайся придти до зимы. Приветствуют тебя Еввул и Пуд, и Лин и Клавдия, и все братия».

Павел не один. Но нужно, чтобы Тимофей пришёл до зимы.

Интересно, успел ли?

Послание к Титу.

Составители, как обычно, перетасовали послания, чтобы трудно было усмотреть последовательность событий. Но, даже при небольшом старании, её можно восстановить.

Вот это послание написано явно до писем к Тимофею. Тит всё ещё верен, не гонится за «нынешним веком» и не идёт в Далматию. Он на Крите – по заданию Павла.

«Для того я оставил тебя в Крите, чтобы ты довершил недоконченное и поставил по всем городам пресвитеров, как я тебе приказывал…

Ибо есть много и непокорных, пустословов и обманщиков, особенно из обрезанных… Каковым должно заграждать уста; они развращают целые домы, уча, чему не должно, из постыдной корысти…»

Борьба в полном разгаре и Павел рассчитывает на победу. Более того – он уверен в ней.

«Не внимай Иудейским басням и постановлениям… Для чистых все чисто, а для оскверненных и неверных нет ничего чистого… Они говорят, что знают Бога, а делами отрекаются, будучи гнусны и непокорны…»

Калёным железом!

«Ты же говори то, что сообразно со здравым учением… Глупых же состязаний и родословий, и споров и распрей о законе удаляйся, ибо они бесполезны и суетны…»

Выходит, что писал он Титу накануне первого послания к Тимофею.

«Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся».

«Когда пришлю к тебе Артему или Тихика, поспеши придти ко мне в Никополь; ибо я положил провести там зиму. Зину законника и Аполлоса позаботься отправить так, чтобы ни в чем у них не было недостатка…»

До зимы он не дождался, успел лишь придти в Рим и, после непродолжительного скитания по явкам, попал под арест. После чего, отправил Тихика в Ефес, а Тимофея позвал к себе.

«Пусть и наши учатся упражняться в добрых делах, в удовлетворении необходимым нуждам, дабы не были бесплодны».

Послание к Филимону.

«Павел, узник Иисуса Христа, и Тимофей – Филимону… И Апфии, сестре возлюбленной, и Архипу, сподвижнику… И домашней твоей церкви…»

Писалось, видимо, в Риме – до отправки Тимофея в Ефес.

«Имея великое дерзновение приказывать тебе, что должно… По любви лучше прошу, не иной кто, как я, Павел старец…»

Мог бы и приказать, но просит. Видимо, просьба носит личный характер.

«Прошу тебя о сыне моем Онисиме, которого родил я в узах моих…»

Сына? Ай да Павел!

«Он некогда был негоден для тебя, а теперь годен тебе и мне, я возвращаю его… Ты же прими его, как мое сердце…

Я бы хотел при себе удержать его, дабы он вместо тебя послужил мне… Но без твоего согласия ничего не хотел бы сделать… Ибо, может быть, он для того на время отлучился, чтобы тебе принять его навсегда…»

Тут что-то не так. Кто такой Филимон? Павел даёт понять, что именно Филимон должен был служить ему в Риме, но Павел разрешил ему не делать этого.

А взамен Филимон присматривал за Онисимом. Потом он отказался это делать, и отправил мальчишку в Рим.

И вот, времена настали тяжкие, Павел планирует убираться из Рима и отправляет своего сына к Филимону – подальше от опасности.

Причина, по которой Филимон отказался в прошлый раз держать у себя Онисима, теперь кажется Павлу несущественной.

«Итак, если ты имеешь общение со мною, прими его, как меня. Если же он чем обидел тебя или должен, считай это на мне… Я Павел написал моею рукою: я заплачу; не говорю тебе о том, что ты и самим собою мне должен…»

Опять деньги! Павел их презирал, но всегда мог раздобыть в любом количестве – для других. Но не для себя самого.

«Так, брат, дай мне воспользоваться от тебя… Надеясь на послушание твое, я написал к тебе, зная, что ты сделаешь более, нежели я говорю…»

Когда нужно было, Павел умел быть настойчивым и в щекотливых вопросах.

«А вместе приготовь для меня и помещение; ибо надеюсь, что по молитвам вашим буду дарован вам… Приветствует тебя Епафрас, узник вместе со мною ради Христа, Марк, Аристарх, Димас, Лука, сотрудники мои…»

А что, если это писалось из тюрьмы, когда Тимофей пришёл из Ефеса в Рим?

Нет, никак невозможно – Тихик менял его в Ефесе, Димас ушёл в Асию, а об Аристархе речь вообще не шла.

Сподвижники всё ещё с Павлом, но римские тучи над ним уже начали сгущаться.

Послание к евреям.

Что такое? Павел пишет главным своим противникам?

Не иудеям, которые искали убить его, но евреям. Что бы это значило?

Он пишет христианам, которые были не греками, не римлянами, а евреями.

Он обращается к общинам, находящимся в Иудее – в первую очередь. Ибо основу его церквей составляли греки и римляне.

Интересно, когда было написано это послание? В библии оно идёт последним, но, так ли это на самом деле?

Писалось ли оно в то время, когда Павел решил возвращаться из Рима?

Если да, то он готовит почву не только в Асии, но и в Иерусалиме.

Это – единственное послание, в котором нет классического зачина, типа «Павел, раб Иисуса Христа».

Оно сразу начинается с основной части.

«Бог, многократно и многообразно говоривший издревле отцам в пророках, в последние дни сии говорил нам в Сыне, Которого поставил наследником всего…»

Обращаясь к евреям, ему приходилось учитывать, что они знали Писание. Возможно, они знали его не так глубоко, как фарисей Павел, но намного лучше греков.

Фактически послание – образчик схоластического спора.

Отталкиваясь от Писания, Павел доказывает христианские догматы.

Главным предметом спора с иудеями всегда было: пришёл ли мессия? Иудеи считали, что Иисус не был таковым. Их можно понять.

Даже при беглом прочтении Ветхого Завета эти моменты видны. Мессию должны были звать Еммануилом, он должен был родиться в Египте, и так далее.

Родословная Христа, которую приводили евангелисты, не выдерживает никакой критики.

Павел прекрасно знает эти моменты, искусно их избегает (если помните, он критиковал сторонников «родословий») и сразу делает факт божественности Христа аксиоматичным – не требующим доказательств.

Далее он критикует ещё одну особенность проповеди сторонников школы Иоанна – преклонение перед ангелами.

В самом деле, ангелы – главные действующие лица Апокалипсиса. Всё делают ангелы, бог иногда подаёт реплику из дымящегося небесного храма, а Иисуса, как ребёнка, приводят к брачному чертогу.

Фактически, Павел посылает идеологическую бомбу в стан врага. Когда мы прочтём Апокалипсис, то увидим, что Иоанн не оставался в долгу.

«Ибо кому когда из Ангелов сказал Бог: Ты Сын Мой?.. Когда кому из Ангелов сказал Бог: Сиди одесную Меня?.. Не все ли они суть служебные духи, посылаемые на служение?..»

«Итак, братия святые, уразумейте Посланника и Первосвященника исповедания вашего, Иисуса Христа…»

Если помните, именно Иоанн впервые назвал Иисуса первосвященником. Павел обращается именно к его пастве.

«Смотрите, братия, чтобы не было в ком из вас сердца лукавого и неверного, дабы вам не отступить от Бога живаго… Ибо всякий первосвященник, из человеков избираемый, для человеков поставляется на службу Богу…

И никто сам собой не приемлет этой чести, но призываем Богом… Так и Христос не сам себе присвоил славу быть первосвященником…»

Такое ощущение, что в стане Иоанна чтут ангелов больше, чем самого Иисуса.

«О сем надлежало бы вам говорить много; но трудно истолковать, потому что вы сделались неспособны слушать. Ибо, судя по времени, вам надлежало бы быть учителями; но вас снова нужно учить началам…»

Точно, Павел решил возвращаться в Иерусалим. И проводит обработку аудитории, которая признаёт Писание, держится за старый храм и отвергает мир.

Фактически он заявляет еврейским христианам, что они еретики, но он, Павел, берётся всё исправить.

При агитации Павел прибегает к Писанию, которое евреи знают, но не так хорошо, как он сам.

«Известно, что Господь наш воссиял из колена Иудина, о котором Моисей ничего не сказал относительно священства…»

То есть, не надо понимать старое Писание буквально – возможны исключения.

«Отменение же прежде бывшей заповеди бывает по причине ее немощи и бесполезности, ибо Закон ничего не довел до совершенства… Лучшего Завета поручителем сделался Иисус…»

Чинопочитание, иерархия, институт пресвитеров были очень сильны.

Павел не говорит открыто, но намекает: есть только один Священник – Христос, а все остальные – братья. Своим церквам он говорил иное, но ведь это – борьба, а в борьбе, как известно…

«Тех священников было много, потому что смерть не допускала пребыть одному; а Сей, как пребывающий вечно, имеет священство непреходящее…

Который не имеет нужды ежедневно, как те первосвященники, приносить жертвы сперва за свои грехи, потом за грехи народа, ибо Он совершил это однажды, принеся в жертву Себя Самого…

Сей Первосвященник получил служение тем превосходнейшее, чем лучшего Он ходатай Завета… Ибо, если бы первый Завет был без недостатка, то не было бы нужды искать места другому».

Вот так. Ветхий Завет надо выбросить, говорил Павел. Но его не послушали.

«Говоря "Новый", показал ветхость первого; а ветшающее и стареющее близко к уничтожению… И первый завет имел постановление о Богослужении и святилище земное…

При таком устройстве, в первую скинию всегда входят священники совершать Богослужение; а во вторую – однажды в год, только Первосвященник, не без крови, которую приносит за себя и за грехи неведения народа…

Но Христос, Первосвященник будущих благ, придя с большею и совершеннейшею Скиниею, и не с кровью козлов и тельцов, но со Своею Кровию, однажды вошел в Святилище и приобрел вечное искупление…»

Две тысячи лет назад такое учение было революционным. Но всё-таки… Речь идёт о кровавом жертвоприношении, а это, как ни крути, язычество.

«Ибо где завещание, там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя, потому что завещание действительно после умерших: оно не имеет силы, когда завещатель жив… Почему и Первый завет был утвержден не без крови…»

А ведь Ницше именно это имел в виду, когда воскликнул: Бог умер! Действительно, завет означает завещание. Мы как-то забываем об этом.

«Закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними…

Но жертвами каждогодно напоминается о грехах, ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи…

И всякий священник ежедневно стоит в служении, и многократно приносит одни и те же жертвы, которые никогда не могут истребить грехов…»

Весь старый религиозный институт пора отправить на свалку. Это писал не тот Павел, который по приказу Иакова совершал очищение в иудейском храме.

«Он одним приношением навсегда сделал совершенными освящаемых… А где прощение грехов, там не нужно приношение за них…»

Да, Иаков не имел права требовать процедуры очищения Павла.

И ещё надо показать иерусалимским, что дисциплина – обязательная вещь.

«Не будем оставлять собрания своего, как есть у некоторых обычай; но будем увещевать друг друга… Если отвергшийся закона Моисеева, при двух или трех свидетелях, без милосердия наказывается смертью, то сколь тягчайшему, думаете, наказанию повинен будет тот, кто попирает Сына Божия?..»

О любви, как о главном догмате христианства, говорили все пресвитеры. О вере тоже. Но Павел говорит о ней немного иначе.

«Вера же есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом».

Вполне философское определение, которое украсило бы любой учебник.

«Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха…»

В этом весь Павел.

«Молитесь о нас; ибо мы уверены, что имеем добрую совесть, потому что во всем желаем вести себя честно. Особенно же прошу делать это, дабы я скорее был возвращен вам».

Нет, он определённо решил все вопросы – Тимофей успел придти до зимы в Рим.

«Знайте, что брат наш Тимофей освобожден, и я вместе с ним, если он скоро придет, увижу вас».

Тимофей пришёл, Павел увидел свободу. И решил двигать на Иерусалим – через Македонию, Ахайю и Сирию. А вот, получилось ли?

«Приветствуют вас италийские».

Почему у меня все время такое чувство, будто всё происходило не так, как нам рассказывают учебники?

Апокалипсис.

Начать надо с того, что никаких видений и откровений у Иоанна не было.

«Откровение Иоанна Богослова» – это название встречается лишь в славянской библии. Во многих других есть просто «Апокалипсис».

В самом деле, столько видений за один раз не способен пережить ни один человек, а речь идёт о разовом откровении. Иоанн его, мягко говоря, сочинил.

Павел, говоря об этом факте, тоже подвергает сомнению истинность и достоверность этого видения, но делает это достаточно мягко: дескать, бог ему судья.

И это ещё очень деликатная реакция, ведь Павел, как известно, был одним из самых «экстатичных» апостолов и носил на теле стигматы.

Странно другое: Иоанн начал говорить о своём полёте на «седьмое небо» ещё 14 лет назад, а написал Апокалипсис только сейчас. Время подошло. И главный критик уже не имеет возможности высмеять его.

Но, не будем забегать вперёд.

Кроме того, сам Иоанн оговаривает авторство Апокалипсиса – в первых его строчках.

«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре».

Действительно, Апокалипсис был рассказан самим Иисусом накануне распятия. Об этом говорят Иоанн и Лука – в своих евангелиях. И мы об этом уже упоминали.

Всё, что сделал Иоанн – пересказал Апокалипсис от Иисуса, украсив его образами, которые позаимствовал у всех ветхозаветных пророков и выдал за своё личное откровение.

Иоанн вообще был интересным мужичком. Сын рыбака, но с самооценкой у него было всё в порядке.

Иисуса он часто называл не по имени, а говорил: «Слово». Слово пришёл, Слово сделал.

А себя именовал – Иоанн Богослов. То есть, не просто Слов, но ещё и Бого-Слов!

Вместе с братом он выпрашивал у Иисуса должности, ещё и мамку свою к этим просьбам подключил.

Сам себя назвал любимым учеником Христа, который будет жить вечно.

Сам же назвал своё евангелие единственно правильным. Потом он и свой Апокалипсис так же оценил. Скромность этому человеку не угрожала.

Если отбросить весь плагиат, то от Апокалипсиса останется не много. Это «не много» и нужно рассмотреть.

«Иоанн семи церквам, находящимся в Асии…»

Вот так. Банальное послание апостола церквам.

Как причудливо сплетается интрига: Павел пишет евреям, а Иоанн – семи павловым церквам. Обмен любезностями, так сказать.

В отличие от Павла, стремившегося к простоте, Иоанн щедро использует метафоры.

Своё послание он маскирует под указания, которые Бог передаёт Ангелам этих церквей.

Поскольку бог, наверное, не мог разговаривать с ангелами напрямую, то в качестве переводчика используется Иоанн.

Достаточно простенько, надо сказать. Видимо, Иоанн невысоко ценил интеллектуальные способности павловых учеников.

«Я, Иоанн, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа…»

Поговаривают, что апостола сослали на Патмос. Только это враки: на Патмос никого не ссылали.

Ссылали на Гиарос, Пандатарию, Понтию, Планазию. А на Патмос не ссылали – он был промежуточной станцией между Ефесом и Римом.

Так что, апостол, хм, сочиняет.

Между Ефесом и Римом? А что Иоанн делал на этой трассе? Проповедовал? Помилуйте, в Асии проповедовали иные люди.

Он ехал из Рима в Ефес. Именно в этом направлении, ведь, в противном случае, какой смысл писать церквам, в которых только что побывал?

Но и это ещё не весь обман. Иоанн не имел откровения, он не был сослан на Патмос (ещё нужно разобраться, подлежал ли он такому наказанию, как ссылка, что очень сомнительно), он не проповедовал в Асии. И на Патмосе он не был.

В самом деле, что ему делать в Риме?

Сначала в Риме не было христианских общин. Потом Клавдий выслал евреев из Рима. Потом там появился Павел – злейший враг Иоанна. Так что, никаких проповедей Иоанн в тех краях не совершал.

Возможно, письмо было подмётным. Или ещё круче – Иоанн действительно был на Патмосе.

Он поджидал там Павла, который освободился и вместе с Тимофеем направлялся в Асию, а потом в Иудею. Направлялся, но не добрался до пункта назначения.

На Патмосе его перехватил Иоанн «со товарищи» и… Сгинул Павел.

Если Павел везде имел своих людей и в одиночку практически не перемещался, то старший апостол, пресвитер и «любимый ученик» никак в этом не отставал.

А если вспомнить, что в Иерусалиме хватало людей, готовых не есть и не пить, пока Павел не будет убит, то всё может быть.

И не зря Иоанн призывал к битве с неверными, не зря писал шифрованные письма, не зря главное «передавал на словах», не доверяя бумаге.

Не зря соратники Павла брали иоанновых посланцев в заложники. Шла настоящая война между фракциями.

И вот результат – Иоанн берёт под крыло Асию. Иудея уже под ним, ведь Иаков, кажется, умер.

А Рим? В Риме – Пётр. Когда Павел сделал своё дело, Пётр прибыл на готовое и убедил своего младшего товарища в том, что мавр может уходить.

Мавр рванул в родные края, но не долетел. М-да.

В любом случае – история с откровением выдумана Иоанном.

Итак, на Патмосе случилось «откровение» – Иоанн повстречался с ангелом.

«И когда я увидел его, то пал к ногам его, как мертвый».

Это один из камней преткновения – Иоанн поклоняется ангелам. А Павел это дело презирал.

Всё откровение выстроено на словах и поступках ангелов, мы уже говорили об этом.

«Ангелу Ефесской церкви… Знаю дела твои, и труд твой и терпение твое… И то, что ты испытал тех, которые называют себя апостолами, а они не таковы, и нашел, что они лжецы…»

Вот вам и наезд на Павла. Вернее, это отголосок павловского «Асийские оставили меня». И, казалось бы, надо продолжать хвалить ефесян. Но Иоанн почему-то их ругает. А почему?

Потому, что Павел освободился и отправился из Рима в Ефес. И заехал на Патмос, где был горячо встречен Иоанном. И упокоился.

Вот после этого Иоанн и пишет асийским церквам, сидя «на сапоге убитого друга».

Ведь Павел уже начал было возвращать себе власть – теперь нужно восстановить статус-кво.

«Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак, покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места, если не покаешься. Впрочем то в тебе хорошо, что ты ненавидишь дела Николаитов, которые и Я ненавижу…»

«Ангелу Смирнской церкви… Знаю твои дела, и скорбь и нищету (впрочем ты богат), и злословие от тех, которые говорят о себе, что они иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское…»

Павел создал развитую финансовую систему и надо наложить на неё лапу. А ещё, кажется, объявлена чистка рядов. Только иудеи войдут в организацию – никаких греков.

«Ангелу Пергамской церкви… Знаю твои дела, и что живешь там, где престол сатаны… И не отрекся от веры даже в те дни, в которые у вас, где живет сатана, умерщвлен верный свидетель мой Антипа.

Но имею немного против тебя, потому что есть у тебя там держащиеся учения Валаама, который научил Валака ввести в соблазн сынов Израилевых…

Также у тебя есть держащиеся учения Николаитов, которое Я ненавижу. Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними…»

Иоанн никогда и не думал привлекать язычников или сектантов. Его интересовали лишь правоверные иудеи.

«Ангелу Фиатирской церкви… Знаю и то, что последние дела твои больше первых… Но имею против тебя, потому что ты попускаешь жене Иезевели, называющей себя пророчицею, учить и вводить в заблуждение рабов моих, любодействовать и есть идоложертвенное. Я дал ей время покаяться в любодеянии, но она не покаялась… И детей ее поражу смертью.

Вам же и прочим, находящимся в Фиатире, которые не держат сего учения и которые не знают так называемых глубин сатанинских, сказываю, что не наложу на вас иного бремени: только то, что имеете, держите, пока приду…»

«Ангелу Сардийской церкви… Знаю твои дела: ты носишь имя, будто жив, но ты мертв. Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим.

Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрствовать, то я найду на тебя, как тать… Впрочем у тебя в Сардисе есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих…»

А ведь это похоже на смертный приговор.

«Ангелу Филадельфийской церкви… Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые говорят о себе, что они иудеи, но не суть таковы, а лгут… Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими…»

– Парень, выгоняй греков. Набирай иудеев.

– Да где же их взять?

– Я обеспечу тебя паствой – только успевай номерки на лоб ставить.

«Ангелу Лаодикийской церкви… Ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст моих. Ибо ты говоришь: я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у меня золото, чтобы обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться…»

Парень при деньгах, но прямой ереси не совершал. Не противился Павлу, не противится Иоанну. Ругать его не за что, но и хвалить тоже – намёков он не понимает и денег не сдаёт. Это-то и бесит Иоанна.

После деловой части Иоанн решает поразмяться и начинает парафраз на тему: «Откровение Иисуса Христа, сдобренное цитатами из древних пророчеств, или как я провёл лето».

Ангелы бегают по игровой площадке, швыряются в людей кадильницами, жнут их серпами, мнут точильными камнями, насылают скорпионов и дают советы Иоанну.

Все это происходит под пение псалмов. Псалмы поют… Кто? Христиане? Не-а! Поют избранные иудеи.

«И слышал я число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых».

Речь вообще не идёт о чём-то, хоть немного отличном от иудаизма.

«И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: "Встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем».

А ещё было про число зверя – Иоанн занялся нумерологией и зашифровал имя Нерона. Боялся цензуры. Экий осторожный.

И намекнул на Рим (Вавилонскую блудницу), из которого всем иудеям надо свалить – на землю обетованную, в лоно церкви имени Иоанна.

«Выйди от нее, народ мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее, ибо грехи ее дошли до неба».

«И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога… И услышал я голос: «Се скиния Бога с человеками…»

Павел писал иное, но где теперь Павел? А я – вот он, с вами.

«И я свидетельствую всякому слышащему слова пророчества Книги сей: «Если кто приложит что к ним, на того наложит Бог язвы, о которых написано в Книге сей; и если кто отнимет что от слов Книги пророчества сего, у того отнимет Бог участие в Книге Жизни и святом граде и в том, что написано в Книге сей».

Кхм. Что я могу сказать? Поживём – увидим.

Вот и весь Новый Завет, а заодно и Библия (попрощаемся с ними с большой буквы).

В христианской части очень много мест, за которыми скрывается что-то другое, отличное от наших понятий о христианстве.

Можно было бы соорудить достаточно правдоподобную версию (и не одну) о том, что происходило на самом деле.

К примеру, увязать логически эпизоды, перемешанные умелой рукой составителя, и рассказать о группе младших священников, решивших захватить власть в синедрионе с помощью мистификации – имитации появления Мессии, его распятия, воскрешения и так далее.

Власть захватить не удалось, после чего организация заговорщиков раскололась: одна фракция решила обосноваться в Европе и, путём слияния с государственными структурами, захватить власть в римской империи (для чего ей пришлось изменить старую религию и фактически создать новую).

Вторая же фракция решила остаться в лоне материнской религии и, в конечном итоге, потерпела неудачу. Фракции вели острую и жестокую борьбу между собой и так далее.

Но создавать гипотезы – дело неблагодарное. Таких охотников сегодня – пруд пруди.

И если мы где-то давали альтернативу официальным трактовкам, то не претендовали на истину, но лишь показывали, как легко такие гипотезы создаются.

Мы не искали правдивую историю христианства (это невозможно). Мы искали ложь. И находили.

А ещё, мы искали ответ на вопрос: почему эта книга богодуховна?

Что можно взять из неё нам – жителям третьего тысячелетия? Мораль?

По большому счёту, кроме заповедей Моисея, оттуда и брать-то нечего.

Нагорная проповедь для нас неприемлема. И почему мы называем себя христианами – непонятно. Это – чистое недоразумение.

Уже Павел не был христианином – в смысле верности заветам Христа. Да и Пётр, если на то пошло. И вообще, никто из апостолов.

Только заповеди Моисея мы можем взять, но сам Моисей не вызывает восхищения. Его поступки – омерзительны.

И, если на то пошло, то кроме Исава, Саула и апостола Павла, во всей библии нет персонажа, не заслуживающего, если не презрения, то, как минимум, жалости.

Это – конец библии, но не конец нашего похода. Есть ещё одно детище иудаизма.