Текст книги "Чистильщик (СИ)"

Автор книги: Игорь Лахов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25

Что ж… Такая концовка нашего разговора меня сильно заинтриговала. Я быстренько прошёл к себе и нацепил поверх тренировочного костюма тяжеленную броню, способную выдержать удар меча, напитанного тремя-четырьмя клеймами.

Спустился в тренировочный зал, не забыв прихватить и собственный меч.

К моему удивлению, графиня хоть и была при оружии, но никакого защитного доспеха на ней не наблюдалось.

– Решила покончить жизнь самоубийством, раз голая против меня драться собралась? – осторожно спросил я Юлию.

– Голая я только с Савелием Тихоновичем, а с тобой, недоумок, могу справиться и без лишнего «обвеса». Биться будем с применением Дара, чтобы ты понял глобальную разницу между Мастером и Магистром.

– Тогда, – с облегчением скинул я свою защиту, – немного уравняем условия поединка, чтобы потом ты не смогла придумать оправдание своему поражению.

– Макс, ты дурной? Я же тебя на молекулы разнесу. Нахлобучивай всё обратно!

– Макс не дурной. Макс собирается отстаивать свою точку зрения.

– Хорошо… Если почувствуешь, что истощился, то не стесняйся останавливать бой. Моя цель не покалечить своего уже как бы приёмного сына, а проучить.

– Правило действует в обе стороны.

– Наглец! За то тебя и люблю. Катя, ты сегодня почти настоящий секундант. Бой!

Мы с ней сошлись, легонько проверяя оборону друг друга. Никто не хочет форсировать события, осторожно примеряясь к манере боя соперника. К чести Юлии, она не стала сразу показывать своё подразумевающееся превосходство, а отнеслась к поединщику с уважением.

Затем она, устав от разведки, резко взвинтила темп. Пока ничего сверхъестественного, и я легко поспеваю за ней. Потом скорость увеличилась, ещё, потом ещё… Напитанные силой мечи молниями мелькают в воздухе. Помня бой с Аксакалом, стараюсь сдерживаться, чтобы не выдать себя в ускорении. Но настырная графиня словно провоцирует, чтобы вышел за пределы нормы. Её удары всё стремительней, опасней. Знаю, что в любой момент может их остановить, не дав помереть пасынку. Но всё равно рискованная игра. Хотя Достоевская никогда других и не ведёт!

Сирена на прекращение первого раунда дала обоим небольшую передышку.

– Пока не вижу явного фаворита, – прокомментировала Катя.

– Никто не видит! – слегка раздражённо ответила ей Юлия. – Не озвучивай очевидные вещи!

Через минуту мы снова сошлись. Достоевская сделала правильные выводы и теперь уже совсем не жалеет меня, эмоционально приняв за равного соперника. В какой-то момент она заставила меня раскрыться, и все эмоции Безумного Генерала выплеснулись наружу.

Удар, отбитие, выпад… Ещё удар! Снова удар! Ускоряешься голубушка? Нет! Надолго тебя не хватит, а я могу продолжать веселье! Уходишь вправо с линии атаки? Уходи! Но огромная грудь здесь тебе помеха: инерцию никто не отменял.

Делаю подсечку заранее, за мгновение до того, как Юлия оказалась в нужной точке. Она падает, но умудряется в воздухе сгруппироваться и откатиться назад.

Великодушно даю ей подняться и, уже не ожидая атаки, нападаю первым. Азарт постепенно переходит в боевую ярость. Я уже не на показательном поединке, а собираюсь убивать Врага! Вот её шея! Такая белая и незащищённая! Хватит одного мощного удара мечом, чтобы…

– Стоп! Бой окончен! Я сдаюсь! – сдавленно вскрикивает Юлия, отпрыгивая на несколько метров назад и опуская оружие. – Макс…

– А? Чего? – очумело верчу головой, приходя в чувство.

– Макс… Ты… Откуда?

– Я же говорил тебе, что готов подтвердить Печать Магистра.

– Нет… Пройдёмте, господин Гольц, в мой кабинет. Пожалуйста.

Такая манерность и просящие нотки в голосе Достоевской смутили меня и заставили озадачиться.

– Максимилиан, вы… – осторожно начала беседу Юлия, когда мы оказались наедине.

– Юль! Ты чего? Вроде по голове не бил, а как шибанутая.

– Я не знала. Простите. Сомневалась…

– Чего не знала? Мне врачей вызвать? – совсем обалдел я.

– Теперь вижу, что вы – это не вы. И что к знатному роду Мольцы имеете прямое отношение… Даже больше.

– Юля, блин! Я вообще-то теперь Достоевский, хоть и тайный временно. Не мучай меня своим болезненным припадком.

– Извините… Извини. Дай мне пару минут собраться с мыслями.

Я послушно сел в кресло, глядя, как графиня маятником ходит по кабинету из угла в угол.

– Короче, Макс, – уже нормальным тоном произнесла она, усаживаясь напротив. – Подозревала, что ты искусно обманываешь Императора Александра, прикидываясь бастардом, чтобы замаскировать некоторые пятна своей биографии. Ну, почти никогда не бывает детей у простолюдинки от одарённого! Пара случаев известны. И то потом выяснилось, что бабы непростые оказались.

Подозревала… Теперь же твёрдо уверена, что никакой ты не заштатный немецкий отпрыск Меринбергов, а истинный Мольцы, в жилах которых течёт кровь не одного поколения Абсолютов. К сожалению, это тоже не вся правда. Знаешь, чем кровь Истинных Императоров отличается от простой одарённой?

– Тем, что её нельзя безнаказанно пролить ни при каких условиях: вмиг живьём похоронят родственнички.

– Это тоже… На самом деле, главное отличие в том, что даже имей ты сто поколений предков Абсолютов в роду, то всё равно будешь всего лишь Абсолютом.

– «Всего лишь»? Что-то у тебя настройки приоритетов сбились.

– Нисколько. Кровь Истинных Императоров может разбавляться сколь угодно долго, но она всё равно доминирует в потомках. Она делает их вне рангов и Печатей. Она даёт, извини за тавтологию, абсолютную власть над Абсолютами, когда начинает проявлять себя. Поэтому Императоры никогда… Точнее, не то чтобы никогда, а стараются блюсти верность жене и не ходят на сторону. Чтобы не множить конкурентов и не давать повода бастардам на трон. Понятно?

– В общих чертах. Такого нам не преподавали.

– Это информация не для всех, дабы не плодились самозванцы в каждой деревне. К сожалению, ты не самозванец, а самый настоящий Истинный. Я не знаю, кто трахнул твою маму, бабушку или прабабушку. Скорее всего, кто-то из венценосных принцев Римской Империи. Но ты имеешь право создавать свою Династию.

Думаю, твой отец Мольцы был в курсе, поэтому и пошёл против трона, чтобы возвыситься самому или за счёт тебя. У него не получилось, но остался сынок, который «случайно» оказался в Российской Империи…

– Да бред какой-то! – поражённо воскликнул я, внутренне холодея. – С чего ты взяла⁈ Я Голь…Тьфу, ты! Меринберг по папаше!

– Я ощутила, какая Кровь сегодня проснулась в тебе. Раньше не было подобного, но ты, видимо, накопил достаточно энергии для её активации. Когда ты намеревался рубануть меня по шее, я мысленно почувствовала это и была готова с радостью подставиться под удар. Ты стал существом, которому была готова полностью подчиниться. Помнишь приезд Александра Годунова? Когда он рядом, то такое же чувство.

– Ну, не знаю, Юль… Государь, конечно, мужчина сверхмощный, но на потерю воли меня не тянуло.

– Потому что он не любит пользоваться подобным. Хотя это всё равно пробирает до спинного мозга через его наглухо закрытую ауру.

– Не пробирает.

– Потому что вы с ним ОДНОЙ КРОВИ! – закричав, вскочила графиня. – Тебе плевать, а остальным нет!

– Хорошо. Успокойся. Допустим, что ты права, и я не знаю многого в своей родословной. Но я не Император и даже ещё не Абсолют. Ты смогла реально оценить мои силы в бою. И пусть я чуть лучше тебя, но не настолько, чтобы говорить о моей уникальности.

– Сегодня так и есть. А дальше? Механизм инициации запущен и вскоре перейдёт из разряда спонтанных всплесков в постоянное русло. Скрыть подобное будет нельзя. Тебя убьют. Тупо убьют, чтобы устранить совсем не мифическую угрозу для Российской Империи.

– Я не собираюсь никому угрожать.

– Верю. Но ты можешь ОФИЦИАЛЬНО, – выделила она ключевое слово, – претендовать на власть в любой стране, гражданином которой являешься. Даже свою мятежную армию создавать, которая будет признана венценосными особами всех стран. Ты имеешь ПРАВО НА ВЛАСТЬ! Свергать чужие Династии! Понимаешь, какая это бомба замедленного действия для императора?

– Я ещё не совсем гражданин Российской Империи.

– Ты теперь Достоевский, хоть это и не афишируют пока. Значит, автоматически получаешь гражданство. Уже получил… Я документы лично подписывала на третий день после приезда к нам Александра Годунова. Хорошо тогда посидели с ним и императрицей. Он приказал пока тебе не сообщать.

– Охренеть! – растерялся я от такого заявления. – То есть, можно и в Чистильщиках не напрягаться. Всё равно уже русский по паспорту?

– Нет. Должен тянуть лямку до конца. Опять-таки изъявление воли государя. И это меня настораживает. Может, он уже почувствовал то, что я ощутила сегодня, и ведёт свою игру?

– Хм… Ошарашила… Мне нужно обдумать твои слова.

– Подумай. И я подумаю. Иди в свою комнату. Надеюсь, не сбежишь до завтрашнего утра.

– Не собираюсь. Юль… – задал я ещё один вопрос, перед тем, как уйти. – А сейчас ты тоже чувствуешь, что я давлю на тебя этой истинной кровушкой.

– Нет. Это было совсем недолго, хотя понадобилось время, чтобы нервишки успокоить. Ты снова нормальный человек… Пока нормальный. Отдыхай. И мне не помешает. Придёт Аня с учёбы – ни слова ей. Ещё лучше, притворись спящим и не высовывайся.

– А Катя?

– Она ничего не поняла. Твой Дар слаб пока и был направлен не на мою дочь. Девочка просто внезапно почувствовала себя не очень хорошо, хапнув отголоски. Причину недомогания я придумаю. Так что Екатерина – не твоя забота.

Придя в свою комнату, рухнул на кровать, чувствуя себя выжатым лимоном не только эмоционально, но и физически. Такого поворота в своей карьере я точно не ожидал. Ещё и Мольцы итальянские… Блин! Если встречу когда-нибудь губернатора Гессена, то этому падле яйца на уши натяну, перед тем, как башку отрезать! Это же какой «подарочек» он мне подсунул в виде паспорта Гольца!

– Бесишься? – поинтересовался появившийся Такс, запрыгивая ко мне на кровать.

– Пока в полной мере не начал, но очень хочется. Ты слышал наш разговор с Юлией или пересказать?

– Не только визги ваши слышал, но и бой видел. Ты, Макс, реально начал раскрываться, переходя на новый этап развития.

– Какое, в задницу, «развитие»⁈ Ты не понимаешь, что ли, что всё это фигня полная! Я – самозванец! Липовый Гольц! Почти липовый Меринберг! И ни с какого боку не Мольцы!

– Ты забыл ещё кое-кого упомянуть, – спокойно произнёс дух-хранитель, посмотрев мне в глаза.

– Кого? Достоевских? Ах да! Я же теперь и он!

– Нет. Безумного Генерала, восемнадцатого сына Императора Небесного Цуня.

– Чушь! От прошлого у меня не осталось ни капельки крови. Вся земная, местная по жилам течёт.

– А кто тебе сказал, что дело в крови? Юлия? Так она в этих вопросах разбирается хуже, чем свинья в настольных играх. Дело не в крови, не в генах, а в душе… Даже не в ней, а всё настолько глобальнее, что я сам теряюсь. Про кровь, кстати, и Небесный Цунь думал так же, как и здесь. Помнишь ежегодный Обряд Очищения?

– Такое не забудешь. Пять часов лежать с золотой трубкой в вене под заунывные пения Главного Жреца и тупо смотреть, как твоя собственная кровушка покидает тело, а потом, проходя через магические колбы, вливается обратно. Худший день в году.

– Ага. И проходили Очищение исключительно принцы и принцессы. Твой почти бессмертный папаша, хоть и плодил в гареме потомство со скоростью кролика, делая из детишек идеальных бойцов с Тварями, но понимал, что каждый является реальной угрозой власти, если почувствует в себе истинную силу. Поэтому и притормаживал развитие наследников всеми доступными способами.

Частично его способ действовал, но не до конца. Ты, несмотря на то, что был всего-лишь восемнадцатым, во время прорыва Кочующих Миров, оказался самым старшим из всех принцев и принцесс. Знаешь, в чём причина?

– Естественно. Когда грехов накапливается столько, что с ними не может справиться Обряд Очищения, то кровь очищаемого превращается в камень. Старшие родственнички зажрались и были наказаны богами.

– Ага! – иронично сказал Такс. – С помощью флакончика с одной дрянью, что держал при себе Главный Жрец. Лично пару раз наблюдал! Он отслеживал не только сам процесс обряда, но и искал признаки начала инициации вашей истинной силы. В ком Дар Правителя проснулся, тех в утиль. Новые бойцы подрастают быстро, а старые не должны стать конкурентами Небесному Цуню.

– Видел и мне не сказал? – неприятно удивился я, сразу поверив духу-хранителю.

– А зачем? Тебе подобное могло грозить не раньше, чем через несколько лет. А до остальных венценосных отпрысков мне нет никакого дела. К тому же вы с ними до такой степени ненавидели друг друга, что тебе хоть никто бы и не поверил, но не забыл доложить императору. Кстати, ненависть эту Небесный Цунь сам же и культивировал, дабы не было сговора чад против папочки.

Но это всё лирика давно прошедших дней. Пойми, Макс, главное: дело не в крови. Думаешь, что ты сам нашёл и победил Змея Хе? Нет. Это я, повинуясь заложенной програм… инстинктам, несколько сотен лет искал нужного мне человека. В бою ты лишь доказал, что достоин функционировать рядом со мной.

И заметь, что наша с тобой связь не разорвалась после переноса сознаний в этот мир. Не тел, а именно сознаний. Так что прими как должное: ты – Истинный! Правитель, Император… Да хоть Падишахом себя назови, но суть останется прежней. Истинный! Один из корневых элементов мироздания!

– Песец! Сегодня день откровений! Такс, я сейчас умру от охреневания!

– Предлагаю перед твоей смертью поесть.

– Как ты можешь сейчас жрать⁈ Выкладывай остальное! Смотрю, в твоей рыжей башке ещё много неизвестной мне информации!

– Много, – не стал отнекиваться он, – но она неполная. Я сказал тебе то, что должен был сказать именно сегодня. Придёт время, узнаешь и другие вещи… Если доживёшь, конечно, и не будешь жалеть денег на питание одного загадочного, но очень славного пса.

– Такс! – вскочил я с кровати.

– Ой, всё, Макс! Реально задолбал своими восклицаниями. Сиди, думай. Переваривай инфу, а то скоро опять с графиней разговор нелёгкий предстоит. Сейчас ты к нему не готов. Я же к Глашеньке. Нужно успокоить дурёху мою ненаглядненькую, пока чего-нибудь не учудила в сердцах. Она ж тоже почувствовала, как ты тут силой жахнул.

Дух-хранитель исчез. Я же, совсем сбитый с толку, вначале не находил себе места, а потом, немного успокоившись, остановился у окна и начал нормально думать.

Ладно… Истинный – значит, Истинный. Отложим это на потом, так как всё равно ничего страшного не происходит. Пока. И вот это «пока» на данный момент самая основная проблема.

События скоро начнутся серьёзные. С одной стороны обосновались Твари Кочующих Миров. Теперь немного становится понятно, чем я их так привлекаю. Лёгкая завеса над тайной приоткрыта, но уверен, что ещё многого не знаю. А очень хочется!

С другой стороны притаился Александр Годунов, который рано или поздно пронюхает о внеплановом конкуренте… Если уже не пронюхал, хотя и делает невинное личико. И как себя поведёт Достоевская? Что у неё в голове?

Как истинная патриотка, Юлия обязана немедленно доложить императору про гипотетическую угрозу в моём лице. Но, судя по растерянному виду во время последнего разговора, она вся в сомнениях, раз ко мне ещё не ввалились с оружием наперевес бравые парни. Уверен, что даже не из Имперской Службы Безопасности, а Императорской Охраны.

Графиня для меня сейчас представляет основную опасность. Ликвидировать её, сбежать в другую страну, снова поменяв личность и разрабатывая новые подходы к вершинам власти?

Нет! Я могу многое: даже грохнуть единоутробного братца. Небесный Цунь воспитал меня в этом плане хорошо. Но от Безумного Генерала во мне всё меньше и меньше. Впервые ощутив душевное тепло, приняв Юлию как родную мать, я больше не хочу быть восемнадцатым принцем Цунь, беспокоящимся лишь о собственной выгоде и о выполнении поставленной задачи.

Да что там кривить душой! Не только за Достоевских, но и за всех своих друзей в этом, полностью ставшим родным мире подохнуть готов! Понимаю, что цель оправдывает средства! Понимаю, что хочу, как и прежде, сделать всё, чтобы остановить Кочующие Миры! Но не такой ценой!

Если Юля решит меня сдать, пусть сдаёт. Может, так будет правильнее для стабильности Российской Империи, которая одна из немногих стран по-чёрному рубится на Рубежах. Нельзя ни словом, ни делом позволить пошатнуться трону Александра Годунова – другие не потянут тяжёлую ношу такой войны.

Как же я устал от всего… Расскажу на допросах о том, кто есть на самом деле. О том, как Дыры угробили мой мир. Вывалю правду-матку, пусть и посчитают за свихнувшегося. Когда-нибудь записи моих допросов могут пригодиться…

– Максим! – без стука в комнату влетела Анна, прервав мои размышления. – Живой! Здоровый! Молодчага! Мама говорит, что ты вымотался сильно и отдыхаешь, но я не смогла не заглянуть! Сдал?

– Сдал… Правда, чуть не выгорел Даром, – соврал я, пытаясь быстро спровадит визитёршу.

– То-то и смотрю, лица на тебе нет. Видно, круто пришлось повоевать. У

тебя же всегда без приключений не обходится.

– Вроде того, – грустно улыбаюсь, глядя на красивое лицо девушки.

– Тогда оклёмывайся. Не буду мешать. Ещё наболтаемся, Чистильщик Котяра!

– Ань! – остановил я её на выходе.

– А?

– Я тебя люблю.

– Макс… – подошла ко мне она и отвела глаза в сторону. – Я понимаю, что ещё не до конца отошёл от нашего романа. У самой сердце ёкает иногда, как вспомню о том, что мы здесь вытворяли, но…

– Ты не поняла. Я люблю тебя! И Катюшу! И Юлию Петровну! Всех вас! Сильно!

Неожиданно для самого себя, в порыве нахлынувших эмоций обнял девушку и прошептал.

– Запомни, что дороже вас у меня теперь никого нет. Как бы меня ни называли, но вы – моя семья, и никогда не посмею причинить вам вреда. Что бы ни случилось, всегда постараюсь прийти на помощь. Верь мне…

– Ты чего⁈ – резко отшатнулась Анна. – Словно навсегда прощаешься! Не смей! А кто моих ухажёров пугать злобным видом будет? У Насти хоть папа-полковник есть, а у меня лишь Глашка. Но она пугать не любит – сразу в челюсть бьёт.

– Я тоже буду, но не по челюсти, а по яйцам! Кто пристаёт⁈ Быстро колись!

– Пока никто. Я «про запас», так сказать. Главное, что ты согласился поработать телохранителем, – хихикнула Аня. – Всё! Набирайся сил, а я поем и за учебники.

Дойдя до двери, Анна снова замерла и, обернувшись, добавила:

– Я тоже тебя люблю, Максимка. Никогда не думала, что какой-то мутный прощелыга из поезда, к которому залезла в постель, станет мне братом. Чувствую, что настоящим… Ну вот как получилось – я же ненормальная Достоевская! – разведя руки в стороны, подмигнула она и упорхнула.

В душе после её визита наступило какое-то умиротворяющее спокойствие. Я не один! Со мной семья. Мой Род – Род Достоевских. Отчего-то возникла уверенность, что Юлия Петровна, как и Аня, будет на моей стороне. Шансы есть рядом с такой особой! Ещё потрепыхаемся!

Глава 26

Утром еле дождался ухода Ани на учёбу. Только после этого выполз из своей берлоги и постучался в дверь кабинета графини. Судя по её лицу, бессонная ночка была не только у меня.

– Что надумал, Макс? – устало спросила она, не поднимая глаз от стола.

– Разное. Но вначале хотелось бы услышать, что вы решили. Понимаю, что скрывать такого человека сродни государственной измене и…

– Ты ничего не понимаешь и плохо усвоил вчерашний разговор. Я не обязана докладывать императору о таком же, как и он. Это ваши разборки Истинных. Даже имею право встать под твои знамёна, если решишься захватить трон. И это будет считаться не государственным преступлением, а личным предательством семьи Годуновых. За такое могут вызвать на смертельную дуэль, убить в бою, но не посадить в тюрьму, как изменницу Родины.

– По-моему невелика разница. Другие статьи закона прилепят. В любом случае финал один – могила. Так что я приму ваше решение доложить обо мне куда следует. За вами семья, и её нужно оберегать любыми способами.

– Семья, говоришь? – поднялась с кресла Юлия и, подойдя к шкафу, продолжила разговор, рассматривая корешки книг. – А ты ведь никогда не спрашивал, кем я была до того момента, как вышла замуж за Кирилла Михайловича. Я ведь, по существу, тоже пришлая и, в отличие от Кати и Ани, не имею в себе крови Достоевских.

– Честно говоря, не задумывался над этим вопросом. Для меня Достоевские полностью ассоциируются с вами.

– Небольшое, в забытой богом глуши поместье на Алтае… Жуткая метель… Погода нелётная… – тихим голосом начала рассказ графиня. – Нападение Тварей из образовавшейся неподалёку Дыры, не проявляющей себя никак, пока не оформилась в Д3. Все с Даром погибли, кроме одной девочки семнадцати лет. Вся её семья…

Она бы тоже погибла, если бы не молоденький лейтенант Кирилл Достоевский, первым прорвавшийся по узким снежным дорогам, откликнувшись на призыв о помощи. Без малого сутки он со своим небольшим отрядом удерживал поместье, пока не появились основные силы армейцев и вместе с Чистильщиками не расхреначили проклятую Дыру.

Что было потом? Девушка почти сошла с ума от горя и страха. А ещё ей надо было налаживать жизнь в поместье, имея для этого мизерный опыт. Лейтенант со своими прожил почти два месяца рядом, пока армейцы изучали местность, в которой нашли ещё несколько неучтённых Дыр. Помогал. Лечил больную, истерзанную душу девочки. Как ты догадался: этой девочкой была я.

Чувства пришли незаметно. Когда Достоевский со своими ребятами собирался отбыть, то попросил руки и сердца. Отказала. Целый граф! Блестящий столичный офицер! А я… Никто и звать никак. Замухрышка с окраины Империи, почему-то считающая себя баронессой.

Ещё два года Кирилл Достоевский добивался меня. Было всё: неприятие его выбора родителями, два серьёзных ранения Кирилла, крутые семьи, рассчитывающие охомутать Достоевского, и всякое другое дерьмо, сумевшее дотянуться до Алтая из самой столицы. В какой-то момент я сдалась и… согласилась, поняв, что это мой человек.

Как уживалась с его знатными родителями, перебравшись в Петербург – это отдельная сказка, не к ночи будет сказанная. Я всеми силами пыталась доказать им, что чего-то стою. Училась, тренировалась до упаду, получала Печать за Печатью, обрастала связями и влиянием, но ничего в отношении ко мне не менялось… И не поменялось. Так и умерли родители мужа, не признав деревенщину, которая, по их словам, «через единственного сына пробралась сначала в Род, а потом и во дворец».

В какой-то момент готова была плюнуть на всё и сбежать. Но Кирилл заявил твёрдо: « Семьёй не разбрасываются! Я люблю своих родителей, но также люблю и тебя! Я тебя принял в Род Достоевских и буду защищать от всех! Даже от самого Рода! От своих не отрекаются!».

Ни разу до самой гибели не дал усомниться в своих словах.

Почему я вспомнила былое? Потому что, Макс, я тоже приняла тебя в наш Род и предавать не собираюсь. И пусть ситуации у нас с тобой немного разные, но есть в них и общее… Мы Достоевские!

– Спасибо, – сглотнул я невольно подступивший от волнения комок в горле. – Юль… Я не подведу. Сукой последней буду, если такое случится.

– Я знаю об этом. Так что давай слюнявые прелюдии отставим в сторону и поговорим по существу. Что ТЫ собираешься делать?

– Были варианты сдаться самому Годунову или…

– Плохой вариант с предсказуемым финалом.

—…или пока ничего не делать, глядя на дальнейшее развитие событий, – закончил я фразу, не обращая внимания на реплику графини. – Склоняюсь ко второму.

– Правильно, Максим. Скоро отбудешь на Рубежи, и нам такое на руку. Подальше от пытливых столичных глаз – самое то. Если вдруг рассекретят Истинного, то я просто всплесну рукам, удивлённо воскликнув « Ах, какие чудеса!».

Потом попытаюсь отмазать перед императором, если водоворот из дерьма не умудришься закрутить своими поступками. Твоя задача на сегодняшний день: создать имидж верного Династии Годуновых человека. Доказать свою нужность Александру.

Первые шаги ты уже сделал: и книгу Кочующих Миров не скрыл, и в нескольких схватках геройски поучаствовал. Но этого мало! Твоё имя должны знать все: не только в столице, но и за её пределами! И ассоциировать его с верностью Императору. Я подключу свои связи, а ты постарайся сделать так, чтобы на репутации не было ни одного пятнышка. Никаких авантюр, незаконных действий, как ты это любишь делать. Короче, весь мягкий и пушистый от панамки до самых пяток.

– Извини, но в некоторых вещах буду действовать по обстоятельствам, – честно признался я.

– Знаю. Таких не переделать. Но про эти «обстоятельства» я должна узнавать первой. Желательно ещё до того, как они случились. И с Аней поговори обстоятельно. Она сложно воспринимает нового члена семьи. Нам не нужно слабое звено в цепи. Все Достоевские должны быть монолитом.

– Уже. Приходила ко мне вчера.

– Что? – резко поднялась графиня с насиженного места. – Я же предупреждала, чтобы теперь пальцем её не…

– Остынь, Юль. Она пришла поздороваться и поговорить… как сестра с братом. Мы поняли друг друга и приняли тоже.

– Уф-ф-ф… С этого и надо было начинать, а то чуть удар не хватил! Молодцы! Слушай, – призналась Юлия, – вопросов к тебе ещё много, но, честно говоря, на таком нервяке в последние сутки, что голова пухнет. Надо отдохнуть.

– Понял. Сам бы поспал пару часиков без тяжёлых мыслей. Ухожу.

– А ну стоять! До чего невоспитанные, чёрствые пасынки пошли! А чмокнуть мамочку названную? – сурово произнесла она, ткнув пальцем в свою щёку. – Где ты ещё такую найдёшь?

– Нигде, матушка Юлия! – рассмеялся я и поцеловал женщину. – Остальные ж нормальные, а ты Достоевская!

– А то! Цени меня! Теперь проваливай!

Отдохнуть не получилось. Вначале позвонил Жан и объявил, что сегодня вечеринка у Дато по поводу вступления в славные ряды Чистильщиков. Сообщил, что прибудут и аксакаловские вместе группой Поэта, так что скучно точно не будет.

За Жаном позвонила Мышка, и пришлось ей дать краткий пересказ моих экзаменационных приключений. Заодно, услышав, что Ринат Аксаков снова в строю, хоть ещё и не до конца восстановился. Передал ему привет от Кирпича. Также Ира взяла с меня клятвенное обещание, что после вечеринки ночую у неё. И чтобы с Таксом обязательно припёрся: сгущёнку и паштеты в квартире некуда девать.

Ну, а когда к Достоевским ввалился полковник Воронин, то мыслей об отдыхе уже окончательно не осталось: одновременно спать, слушать тосты Савелия и в очередной раз пересказывать экзаменационные похождения очень сложно.

Вечером явился к Дато, впервые надев китель Чистильщика со всеми знаками отличия.

– Рядовому от капрала! – первой встретив меня у входа в ресторанчик, страстно поцеловала Мышка, только что подошедшая вместе с несколькими бойцами Аксакала.

– Ну, ради такого случая и я сподоблюсь! Ирка, подвинься! – весело проговорила Стелла. – Глеб, отвернись, чтобы не нервничать!

– Только без языка! – делано сурово предупредил Панкрат Глыбин. – Правда, если он тебе его откусит, то я возражать не буду. Идеальная ж баба получится! Сиськастая и молчаливая!

– Ах ты ж, падла перекачанный! За это теперь спать будешь не рядом, а на коврике в прихожей.

– Замёрзнешь ведь без тела богатырского под бочком!

– А я Такса позову! Мягенький и тёпленький… К тому же в боевой ипостаси защитит получше любого тупого качка.

Так, с шутками и дружескими подколками мы прошли в зал. Дато расстарался на славу: столы ломятся от еды и выпивки. Народу не протолкнуться, но нет ощущения давки. Опытные Чистильщики перемешались с молодыми, и уже завязались интересные беседы под рюмочку, несмотря на ранги и боевые заслуги. Поэт опять не удержался и выдал неплохую оду, посвящённую новобранцам. Позже к нам присоединились Аня, Настя и Кирюха.

Увидев Анастасию, Жан вошёл в настоящий экстаз и вцепился в девушку, как клещ. В принципе, она сама была не против этого до такой степени, что закралось стойкое подозрение, чем закончится для этой парочки сегодняшние посиделки. Бедный папа-полковник!

Утром я проснулся в квартире Мышки. Опять пахнет оладушками. М-м-м… Как же я успел по ним соскучиться! Надо Глашу, когда опять переберусь в дом Достоевских, тоже напрячь печь их на завтрак.

Прошёл на кухню и обнял сзади готовящую Иру.

– Доброе утро, княжна… – попытался поцеловать её в шейку.

– И тебе, Макс. Подожди. Сейчас последнюю партию допеку и надо поговорить.

Ждать пришлось недолго.

– Максим, – усаживаясь напротив, мягко сказала Ира, накрыв своей ладонью мою. – Это наша последняя ночь. Больше не будет.

– Вот это заявочка! – воскликнул у меня в голове Такс, откушивающий в углу. – Я чуть сметаной не подавился!

– Да уж… Заявочка, – повторил я за ним вслух, обращаясь к Долгоруковой.

– Не заявочка. Просто честный разговор. Кажется, я влюбилась в одного человека.

– Кажется? – переспросил я.

– Да. Кажется. Ещё не совсем уверена в себе, иначе бы сегодняшней ночи у нас тобой не было. Но она прощальная. Извини… Крутить романы на два фронта считаю неприемлемым для себя и неуважительным по отношению к парням, что рядом. Одно дело – замешанная на всплеске энергий Дара эмоциональная вспышка, закончившаяся постелью, и совсем другое: пудрить мозги, изображая чувства.

К тому же мы скоро на Рубежах окажемся. Ты в своей группе, а я в своей. Через месяц друг друга и вспоминать не будем. Да хоть бы и в одной были: там у нас на все нежные отношения – жёсткое табу. Даже Стелла с Глыбой забывают, что парочка, отрываясь уже в тылу.

– Вроде мы договаривались сразу, что «любовь-морковь» – это не про нас. Хотя чего тут рассусоливать? Последняя ночь – значит, последняя. Она была классная, и жалеть о ней не буду. Что за мужик у тебя нарисовался? Надеюсь, не Поэт. И потом обратно не прибежишь искать утешения?

– Нет! Не Поэт! На фиг этих романтичных! – рассмеялась Мышка. – А мужик шикарный. Правда, не нарисовался, а я попытаюсь перед его носом сама обозначиться. Только с ним всё так сложно, что не уверена в себе. Не удивлюсь, если имею надуманные чувства. Поэтому и должна побыть одна. Себя понять.

Хотя, знаешь… Может, и прибегу к тебе, если всё пустышкой окажется. Не будешь никем занят, то примешь на дружеский психотерапевтический секс?

– Посмотрим. Мне сейчас в Штаб для получения назначения в группу ехать. Вечером вещи заберу и ключи на тумбочке оставлю, дверь захлопнув.

– Пусть всё здесь остаётся! – беспечно махнула рукой Ирина, явно расслабившись от того, что резко не отреагировал на её признание. – Мы через неделю отбываем на Рубежи, поэтому пользуйся квартиркой по своему усмотрению, если тебя раньше не отправят. По-дружески, так сказать. Но баб в мою постель не таскай. Есть другие спальни.

– Как у тебя всё просто…

– Прямо как моя мамочка говоришь, только без театрального надрыва в голосе. А чего усложнять там, где этого делать не стоит? Таксу я тоже холодильники вкуснятинкой забью.