Текст книги "Профессия – превращатели! (СИ)"

Автор книги: Игорь Гринчевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Как, посмеиваясь, говорил главный финансист рода Еркатов, «даже если будут строить пирамиду посреди песчаной пустыни, там всё равно будут воровать всё, включая песок». Попросту говоря, мы «отщипнули» от этого гигантского потока нужное нам: известняк, песок, соль, древесный уголь, сушеные корневища камыша, воск, жир, зерно и кое-что ещё по мелочи.

А железо и бедную медную руду взяли у своих местных родичей. Естественно, пообещав им долю в будущих доходах. Одолжили мы не только это, но и лёд из хранилищ, а главное – часть крепости. Под мои «химические забавы» выделили отдельную башню. В подвале хранили инструменты и реактивы, на первом этаже бдела, на всякий случай, круглосуточная охрана, а вот выше – вовсю химичили мы.

Хотя, прежде, чем химичить, нам пришлось привести себя в порядок. Подсушить и подкрасить мою одежду, подобрать достойный пояс взамен исчезнувшего неизвестно куда, найти в багаже и пришить запасные пуговицы, почистить и натереть воском сандалии – всё по отдельности ерунда, а заняло это целый день. Едва выкроил время на то, чтобы составить список нужного, прикинуть количество и записать всё это для старших родичей. Писать, что характерно, пришлось на греческом. Нет, я-то уже мог и по-персидски, но сейчас в столице была дикая мода на койне, пришлось соответствовать.

Вечером был пир с местными родичами, а на следующее же утро начались визиты вежливости. Разумеется, начали мы не с храмов, а с визита к царю.

* * *

– Рассказывай, нянечка! Какие новости про Русу? – спросила Вард, аж подпрыгивая от нетерпения.

– Да успокойся ты, цветочек ты мой! – ласково ответила та. – Расскажу, разумеется. Для того и пришла. Значит так… Едва наш Руса в столице появился, его тут же к царю позвали. А у него одежда не в порядке. Представляешь, этот бешенный Волчара у него пуговицы спёр.

– Да что ты говоришь⁈

– Это ещё что, гонец рассказывал, что Руса сам от бандитов сбежал, да ещё и половину банды перебил.

– Мой жених такой, он может! – гордо сказала девушка.

– Он ещё два раза реку переплыл – туда и обратно. И даже не чихнул. А наши только и успели, что его потом спиртом растереть.

Розочка восторженно взвизгнула, слушая об очередных подвигах своего любимого. О том, что он не только сбежал, но к тому же почти всю добычу у разбойников спёр. О том, как за одну ночь и безо всяких инструментов изготовил новые пуговицы.

– Он и халат заново отбелил. И рубашку покрасил… Так что к царю он пришёл ещё краше, чем был.

– Ой, няня, а вдруг его кто-то у меня уведёт? Там же красавиц полно… И, наверняка, на него там все заглядываются… Ой! Что теперь будет?

– Ну не плачь, не плачь, маленькая, – обняла девушку няня. – Ты у нас сама красавица. Кто ж тебя по доброй воле бросит? Тем более, свадьба уже сговорена.

– Да-а-а, сговорена. Только он меня совсем-совсем не любит, что я, не вижу, что ли?

И бедняжка снова зарыдала. Няня утешала её, поглаживая по голове и плечам, и бормоча всякие утешительные глупости. А когда девушка успокоилась, сказала совсем другим, деловым тоном:

– Знаешь, милая, я бы на твоём месте не красавиц придворных опасалась… Тут уже главы родов договорились, а договор Еркатов – он по-настоящему «железный»! Ты бы лучше подумала, как с гречанкой этой уживаться будете.

– А вот в этом, няня, никакой проблемы нет! – жёстко ответила воспитанница. – Пока что она Русу развлекает, он меньше по сторонам смотреть будет. А после свадьбы… Жена в доме всё равно – главная. Так что, если эта София, и вправду такая мудрая, как о ней говорят, то «подвинется». И примет мои правила.

– А если нет?

– А тогда ей же хуже будет. На неё там куча мужиков облизывается. Дадим вольную и замуж пристроим. Ладно, не о том речь… Дальше рассказывай.

– А дальше царю дары подносили от нашего рода. Всё эти мыла, карандаши, пуговицы, бусы и браслеты… Яхонтовую посуду и фаянсовую, ткани белёные да фиолетовые… И оружие, конечно же. Эти, как их… мехайры, что ли?

– Махайры! – поправила рассказчицу Роза. – А точнее – иберийские махайры[2]. Ты же в роду кузнецов выросла, нянечка, должна знать. Эти мечи похожи на греческие кописы, а те, в свою очередь, у персов форму позаимствовали.

– Не понимаю. Ведь персам же лучшие мечи как раз Еркаты и делали. Зачем же сейчас они каких-то, да простят меня боги, диких колхов копируют?

– Да не колхов! – рассмеялась девушка. – Этих Иберий две. Одна – рядом, на Кавказе, а другая – далеко на западе, в землях дикарей.

– Пхе! Можно подумать эти – цивилизованные! – фыркнула няня. – Кто нашего Русу похитить велел? Вот их иберийский царь и приказал. И Волка для того и нанял, то все знают!

– Ну, он за это ещё поплатится. Наш царь к самому Александру обратился, говорят, посольство едет. Будут насчёт мира и новой границы договариваться. Думаю, вероломство царю Асону дорого встанет. Ой, опять ты меня заболтала… Так вот, те дикие иберийцы, что далеко на Западе, они секреты какие-то знали. И руда у них отличная. Поэтому про их мечи легенды ходили. Рассказывали, что их мастера клали меч плашмя себе на голову и сгибали так, что оба его конца касались плеч. А когда отпускали – меч распрямлялся. И так много раз делали, а меч не ломался и восстанавливал исходную форму.

– Точно! Вот и наши сейчас точно такой фокус и показали. Только уже со своими мечами.

– Отец объяснял, что всё дело в том, что сталь из хорошей руды делать надо. И Руса научил, как её получать. Потом эту сталь плавят, это наши раньше не умели. А после того – куют и закаливают. От этого она и становится такой, упругой и прочной.

– Ой! – махнула рукой няня. – Что ты мне с этими мужскими глупостями пристаёшь? Всё равно завтра уже забуду. Но царь очень порадовался, что Еркаты такие мечи научились делать. Наши ведь там целое представление устроили. И куклы в доспехах этими мечами рубили, и прокалывали, как старым «добрым клинком» Еркатов, и даже пучок тонких медных прутков, завернутых в кожу, перерубали. И всё хвалились, что новый меч длиннее старого на треть локтя получается, а по прочности – не уступает.

Роза улыбнулась, но в этот раз удержалась от того, чтобы снова похвалиться своим женихом.

– А под конец жрец похвалил перед всеми Русу, дескать, считает очень быстро. Тут царь греческих мудрецов пригласил, чтобы проверили.

– И что?

– Он и их потряс. Не только быстро считал, но и какую-то их мудреную науку показал. Вроде как «землемерство» называется или как-то похоже[3].

* * *

Вот встреча с греческими философами была для меня неожиданностью. Нет, если бы я дал себе труд подумать, то сообразил бы, что вокруг Александре их должно быть много. Могли и к Михрану прилипнуть. Даже должны были.

Пришлось срочно вспоминать основы геометрии. Показал им индийское доказательство теоремы Пифагора.

Показал, как угол пополам делится, доказал, что сумма углов в треугольнике равна двум прямым углам (ну не был я уверен, что они применяют градусы)…

Они так увлеклись, что царю пришлось их одёргивать. А затем началась демонстрация оружия. Увы, сам я «холодняком» в своем времени не увлекался, максимум моих знаний – были шашки в фильмах про Гражданскую, мушкетерские шпаги из фильмов про д’Артаньяна и ятаганы из мультиков про Алладина[4].

Но эребунская ветвь Еркатов торговала по большей части Ойкумены и знала про эти самые «иберийские махайры». Я в этих Ибериях уже запутался, поэтому не сразу понял, что родичи говорят про Испанию. А когда понял, сразу вспомнил про легендарную толедскую сталь.

И объяснения одного из моих учеников, что эти легенды были правдивы – очень уж чистая там руда, да ещё и самолегированная чем-то. Вот их кузнецы и славились в веках. Но, кажется мне, наша сталь уже получалась не хуже. Разумеется, не каждая партия, но были и очень удачные.

В общем, демонстрацией боевых возможностей новых клинков они впечатлили даже меня. Те и длиннее сантиметров на пятнадцать получались, хорошо кололи и рубили, а главное – из-за такого изгиба клинка рубящие удары было сложнее отбить.

Показали работу с такими мечами и щитом в строю, потом – индивидуально. И всегда получалось преимущество. Нет, я понимаю, что это особенности маркетинга. Наверняка у новых клинков были свои слабые места, но царь и его окружение подарки приняли благосклонно.

И даже заверение, что «начнём массово производить, как только Руса в родную долину вернётся» не заставило их поморщиться.

На следующий день мы навестили вовсе не Храм, как я предполагал, а других местных олигархов. Тех самых Арцатов – Серебряных. Там я показал малое зеркальце, скорее даже обрезок от того, что подарил Розочке, всего около десяти квадратных сантиметров. Но дядя Изя устроил целое представление с рассказом, какие прекрасные зеркала я умею делать. Дескать, пока сделал только одно, да и то подарил любимой невесте, но скоро, буквально на днях… Что характерно, осколочек этот местные «олигархи» выцыганили. Почему олигархи в кавычках? Так я же уже неплохо так преуспел в началах изучения койне. Олигархия переводится как «власть немногих». А тут денежные мешки реальной власти не имели. Нет, они влияли, разумеется, но сами – не правили. Но привык я так богатеев называть.

И только потом мы пошли к жрецам. Сначала в Храм предков. Там нас приняли вежливо, даже предложили, чтобы беседы со мной в дальнейшем проходили в крепости Мецамор. Дескать, жрецы будут приходить в конце дня и дружески беседовать за ужином.

Ага, знаю я эту дружбу. Всей кожей ощутил. Чуть что не так – все кишки вымотают. Но оснований отказывать не было, и родичи согласились.

Вот с Храмом Огня было сложнее. Дня три меня и родичей фактически допрашивали о судьбе храмового отряда. Но, кажется, в конце концов, и они поверили, что мы тут ни при чём. Проверили они меня и на предмет «озаренности Митрой». Но сам я ни на что такое не претендовал, они тоже особой святости во мне не учуяли, а поводов обвинить в ереси или иной крамоле – не нашли. Тем не менее, выкатили претензии в стиле «беспредельщиков из девяностых». И я им должен, и Род Еркатов должен.

Но эти споры велись уже без меня. Я же занимался химией и общался с философами и иными мудрецами.

* * *

Нет, не подумайте, химичили прямо со второго же дня. Просто я выбирал уже привычные моим пацанам не самые сложные операции, давал задание с утра, по возможности проверял в обед и принимал результаты вечером.

Вот они и получали соду пищевую и бельевую, выделили поташ из древесной золы и получили едкий кали. Потом варили твёрдое мыло и получали стеарин. Прежде всего – для свечей. Мне приходилось много писать вечерами, а без свечей это непросто. Отлично он шёл и на подарки. Царю, его чиновникам, философам и прочим мудрецам… Ну, и для литья бронзы, разумеется. Правда, там приходилось его в сплаве с воском применять. Но до того они чистым воском обходились, а воск был куда дороже стеарина.

Однако сегодня у нас синтез, который Сиплому с Торопыжкой пока нельзя передать. Азотная кислота и её соли мне очень нужны, причём для многих вещей. Краски, лаки, лекарства, порох и взрывчатка. Но всё это могло обождать, пока я не найду где-нибудь торговца селитрой. Или не освою строительство селитряниц, где моча превращается в ту же селитру.

Нет, в учебниках всё выглядит проще простого. «Каталитическое окисление аммиака кислородом воздуха». Аммиак у меня был, воздуха вокруг навалом. Платины под рукой нет, но каталитическим действием обладают оксиды хрома или железа. Хрома опять же, пока нет, но зато оксида железа – хватает, хоть центнерами грузи.

Больше скажу, я этот синтез ученикам на занятиях кружка показывал. Что же меня останавливало раньше? А то, что это не производственный процесс, а фокус какой-то, причём фокус – достаточно опасный. А теперь мне его придётся его много сотен раз повторить.

Для начала я собрал один приборчик, а затем приступил к синтезу. Сиплый следил, чтобы слой молотого гематита прожаривался. Температуру прожарки контролировать достаточно просто – ванночка с безводным сульфатом натрия не должна застывать. Это означает, что температура не ниже, чем 884 градуса.

Так, движением поршня всасываем воздух до первой риски. Отлично, теперь перекрываем это отверстие. Влить отмеренное количество раствора аммиака во вторую колбу. Среда там щелочная, температура выше ста градусов, так что аммиак быстро переходит все в тот же стеклянный цилиндр.

Теперь у меня там смесь воздуха и аммиака, причем содержание аммиака около 12%. Важно, чтобы не выше, а то получу взрывоопасную смесь, и колбу разнесёт на осколки.

На этот случай я одет в плотную одежду, руки в толстых перчатках, а лицо прикрыто маской и очками. Но всё равно, это не гарантия безопасности: крупный осколок может и пробить эту защиту.

– Так, пацаны! Очки и защиту надели? Замечательно! Сейчас я прикрою занавеску и посмотрим. Этот синтез иногда бывает удивительно красивым

С хлопком я вытащил поршень из цилиндра и всыпал туда раскаленный молотый оксид. И тут же прикрыл обратно. Есть!

– Уау! – слитно заорали мои помощники.

– Совсем как салют! – определился Торопыжка.

– Да нет, лучше! – заспорил с ним Сиплый.

Они оба правы. Это лучше, чем тот салют, что я устраивал на своё пятнадцатилетие, но лично я видал салюты, которые этой реакции по зрелищности не уступят[5].

Самым трудным в конструкции прибора оказалось сделать клапана. Ведь в ходе реакции в цилиндре выделяется уйма тепла, газы расширяются, а мне вовсе не нужно, чтобы они выделялись в атмосферу. Но клапан сработал, и излишек газа уходил в приемник.

Когда «салют» в цилиндре окончательно погас, а частички катализатора, яркими кометами метавшиеся по нему, остыли и осыпались на дно, я дожал поршень почти до самого дна, выжимая остатки реакционной смеси в приёмник.

Уф-ф! Первый «фокус» обошёлся без взрыва и травм. И это уже пусть маленькое, но чудо. Мной окислено почти два грамма аммиака, а в приёмнике продукты реакции связались в промежуточные и достаточно стабильные продукты – нитрат и нитрит кальция. Осталась сущая ерунда – повторить «это маленькое чудо» раз пятьсот или шестьсот, и при этом не подорваться. Пожелайте мне удачи!

* * *

Имеющиеся реактивы

Серная, соляная и хлорная кислоты,

Гидроксиды калия, натрия, кальция, меди, железа, магния и алюминия.

Карбонаты и гидрокарбонаты натрия, калия и кальция, карбонат магния, гидроксокарбонат меди (II) – малахит, гидроксокарбонат свинца – свинцовые белила.

Медный и железный купорос, сульфат железа (III), сульфат натрия, калия, кальция, магния, аммония и серебра; алюмо-калиевые квасцы.

Хлориды калия, кальция, натрия, меди, железа (II) и (III), аммония.

Хлораты калия и натрия, перхлорат натрия и аммония, гипохлорит натрия, хлориды фосфора (III) и (V)

Нашатырь (водный раствор аммиака)

Сульфиды меди, железа (II)

Уксусная кислота, ангидрид уксусной кислоты и хлорангидрид уксусной кислоты.

Ацетаты калия, натрия, кальция, меди (ярь-медянка), аммония и свинца (свинцовый сахар).

Нитрат и нитрит кальция.

Оксиды железа (II) и (III), оксиды меди (I) и (II), оксид алюминия, магния и кальция, оксиды азота (II) и (IV).

Карбид и цианамид кальция; ацетон, уксусная кислота и этанол, фенол и фенолят натрия, салициловая кислота и её натриевая соль, комплекс железа (III) и салициловой кислоты (фиолетовая краска), глюкоза, стеариновая кислота, глицерин, цианид натрия и калия.

Хлор, метан, кислород, ацетилен, водород, углекислый газ, вода, оксид кремния

Углерод, медь, свинец, железо, сера, фосфор (белый и красный)

Продукты, признанные полезными:

Синтетический магнетит, этиловый спирт, глюкозный сироп, лак для дерева, корунд (тигли и порошки разной крупности в качестве абразивов), карбид кальция, салициловая кислота (жаропонижающее и противовоспалительное средство), фиолетовая краска, отбеливатель, спички, огнесмеси на основе бертолетовой соли и ракеты на перхлорате натрия, отбеливатель, стекло, сода, твердое (натриевое) мыло, жидкое (калиевое) мыло, бумага, косметические и пишущие карандаши, стеариновые свечи, цианид натрия и калия.

* * *

Примечания и сноски к главе 12:

[1] Арцат в переводе с армянского означает «серебро» или «Серебряные». Прямой намёк на род деятельности этого вымышленного автором клана.

[2] Испанской махайрой, а точнее – machaera Hispana, то есть «испанской саблей», римляне называли меч, который сейчас известен нам, как фальката. В музеях хранятся фалькаты III и IV веков до н.э., но, по мнению историков, испанцы и римляне вдохновлялись древнегреческими кописами. А древние греки, в свою очередь, переняли идею у персов не позднее, чем в VI веке до н.э.

Клинок кописа (или фалькаты) расширяется по направлению к кончику, из-за чего центр тяжести смещается на удаление от руки. В результате кинетическая энергия удара увеличивается, а благодаря изогнутому вперёд лезвию рубящая способность значительно возрастает по сравнению с прямым мечом.

[3] Геометрия (от др.-греч.γεωμετρίαγῆ – «земля» и μετρέω – «мерить; оценивать», букв. землемерие) – раздел математики, изучающий пространственные структуры и отношения, а также их обобщения. Вообще-то в обобщенном виде геометрия сформировалась чуть позже, в трудах Евклида. Но Пифагор со своей теоремой был намного раньше.

[4] ГГ очень не повезло с запомнившимися образцами. В советских фильмах мушкетеры бегают со спортивными шпагами, достаточно слабо напоминающими боевые. А ятаганы у стражников вообще выгнуты не в ту сторону. Реальные исторические ятаганы как раз сильно напоминают фалькату, ('иберийскую махайру), только у них часть клинка возле лезвия уже и тоньше. Шашки как раз очень эффективны для конного боя в горной местности, могли бы пригодиться для царской конной гвардии. Но ГГ ничего о них не знает и путает с саблями.

[5] Автор рекомендует поискать в Сети ролики по ключевым словам «каталитическое окисление аммиака оксид хрома». Это действительно стоит увидеть, описание словами недостаточно отражает ту красоту, что иногда получается.

Глава 13

«Хорошая мысля приходит опосля!»

Философски рассуждая, способность к механическому повторению однообразных действий – великое благо. Сами посудите, как бы мы мучились, если бы приходилось продумывать каждый свой шаг при ходьбе? Или написание каждой буквы и цифры? Или тщательно обдумывать, как именно завязывать шнурки на ботинках? Представили? Вот то-то!

А с другой стороны, именно из-за того, что сознание слабо участвует во многих наших действиях, мы потом терзаемся мыслью, выключили ли утюг перед тем, как выйти из дома. И заперли ли дверь.

Впрочем, в большинстве случаев мы без особого труда можем разрешить эти вопросы, просто позвонив домашним. Или, на крайний случай, вернувшись с половины пути.

Хуже бывает, если из-за этой неосознанной забывчивости мы несколько раз сделаем то, что надо было делать лишь один раз, например, посолим еду. Похоже, это со мной и случилось, и на двести восемьдесят шестом повторе операции я дважды влил раствор аммиака во вторую колбу. Ничем другим объяснить образование взрывоопасной смеси я не могу.

Грохнуло от души, огненная вспышка взметнулась вверх, заставив меня испуганно отшатнуться, а стеклянный цилиндр, в котором проводилась реакция, жалобно зазвенел, но остался цел. К своему счастью, я просто не успел запереть цилиндр поршнем после того, как всыпал очередную порцию раскалённого катализатора.

– Так, стоп работе! – почему-то осипшим голосом скомандовал я. – Огонь в печи тушим, аппарат оставляем остывать, сами идём обедать. Тем более, что давно пора.

И глянул на своих молодых орлов. В их глазах плескались остатки пережитого испуга в смеси с энтузиазмом. Ну да, у них же самый пироманский[1] возраст! Этого только не хватало! Теперь придётся думать, как обеспечить сохранность этих энтузиастов, себя и лаборатории. Но не сейчас, не сейчас… Сейчас надо пообедать, успокоить нервы кружкой вина и тщательно всё обдумать.

* * *

Примерно через полчасика, заев стресс плотным обедом и запив кружкой пива (вина не осталось, родичи выпили скромный имеющийся запас, чтобы устранить уже свой стресс), я начал рассуждать сам с собой.

Итак, мне просто повезло, потому что я просто не успел закрыть цилиндр. Есть ли гарантии, что так будет всегда? Разумеется, их нет. Аммиачно-воздушная смесь неоднородна по составу, а катализатор спускается довольно медленно. Собственно, потому для опытов и используют стеклянный цилиндр – чтобы видеть ход процесса. А жаль! Открытый верх оказался хорошим предохранителем. О! Вот оно, нужное слово – «предохранитель»!!!

Заведомо самый слабый элемент системы, который первым выйдет из строя. Предохраняя от разрушения всё остальное. Нет, положительно, меня хранит сама судьба, раз столько «упоротых косяков» сошли мне с рук. Вот что мне стоило раньше подумать?

Разумеется, в школе опыты проводят в большом стеклянном цилиндре. Там важно, чтобы ученики могли с разных сторон наблюдать красивую реакцию. А мне сейчас это зачем? Цилиндр вполне можно сделать из керамики. Тогда и размер можно увеличить, и стоить он будет копейки. Для наблюдения за процессом оставлю несколько небольших окошек из стекла. А с противоположной от себя стороны, повёрнутой к стене сделаю ослабленный, легко вышибаемый участок. Он и послужит предохранителем.

Меня будто несло на крыльях рационализации. Цилиндр надо будет чем-то оплести – верёвочками или лозой. Чтобы даже в самом крайнем случае, если мой предохранитель не сработает, осколки всё равно ничего не повредили и никого не поранили.

Кстати, в этом случае операцию можно будет передать какой-нибудь девушке, они обычно аккуратнее.

Кстати, «предохранитель» можно встроить и сейчас: припаяю отводящую широкую трубку и заткну её пробкой. Да и оплести цилиндр тоже не помешает. Мне ещё примерно столько же операций предстоит выполнить, надо риск снизить до минимума.

– Орлы, слушай мою команду! Нужно найти, кто тут лучше всех корзинки плетёт. Срочно нужна необычная корзинка!

* * *

– Проходи, Ашот, проходи, дорогой! За стол садись. Извини, ужин небогатый – хлеб да сыр, и вина немного. Правда, вино хорошее. Еркаты тут храму несколько бочонков этого своего кагора подарили, так я кувшинчик и нацедил.

– Что, понравилось?

– Не без того. И не только мне. Слышал я, что Третий жрец хочет кагору статус храмового вина выбить. И договориться с Еркатами о крупных регулярных поставках.

Если Око Храма, он же – Мастер Смотрящий, говорит, что что-то там «слышал», можно быть уверенным – сведения достоверные.

– Лично я не возражаю, Наставник. Но не разоримся ли мы? Кагор этот весьма недёшев.

– Не разоримся. Ты же знаешь, он из тех, кто планирует это в увеличенный налог на род Еркатов включить. Дескать, предки их не просто так облагодетельствовали, а исключительно в силу храмовых молитв. И теперь делиться надо! По-честному. Ну, в смысле – поровну. Половина им, половина – нам.

Проникающий-в-суть-вещей почесал в затылке и задумчиво пробормотал:

– Помните старую персидскую загадку про слона? Съест ли он за день сорок талантов капусты?

– Помню. Съесть-то он съест, только, кто ж ему даст! Согласен, аппетиты придётся поумерить. Но «огневики» вообще девять десятых требуют. Да и Храм Луны… Ты зеркало, сработанное Русой, видел?

Ашот молча кивнул. Было бы странно, если бы он – и на такое не посмотрел.

– А тут они кусочек Арцатам показали. И отрез фиолетовой ткани подарили. Так те чуть ли не с ума сошли от перспектив. И знаешь, чего учудили?

– Не слышал ещё.

– Предложили Еркатам породниться. Представляешь, пять поколений враждовали, а теперь готовы за Русу дочку Главы клана отдать!

– Это которую? Он же старик совсем, его дочки давно замужем, сами уже бабушками стать успели. Подожди, Наставник, они что, ополоумели? Они Еркатам Агавник[2] предложили⁈ Бабе ж под тридцать уже. Незаконнорожденная. Гулящая. Уже двух мужей своим темпераментом в могилу успела свести. Да к тому же – бездетна она. И такую невесту предлагать надежде и гордости рода⁈

– Это ты так видишь. И Еркаты, наверняка, так же отнесутся. Но Арцаты считают, что невероятно польстили своим предложением.

– Ох! – Ашот взял со стола кружку с вином и запил шокирующие новости. – Правильно говорят: когда боги хотят наказать, они лишают разума!

– Да нам-то что до того?

– Не скажи, Наставник, есть нам до того дело. Потом поясню, ты сначала расскажи, что Совет жрецов по Русе решил? Ведь для того и звал же?

– Ты мой лучший ученик, Ашот! – с гордостью ответил тот. – Большинство и не знало, что Совет сегодня собирали. И тем более – по какому поводу. Вот помру – займёшь моё место.

Он отсалютовал кружкой, дождался ответного движения и отпил.

– Вредной сущности в парне не обнаружили. Так будет сказано в официальном заключении, хоть Второй жрец, сам знаешь, предлагал написать иначе. Дескать, так Еркаты сговорчивее станут.

– Болван… Жадный болван! С огнём ведь играет. Да все, принесенное вредной сущностью, запретили бы к производству. И остался бы он без вина да с разбитым кувшином[3]

– Поэтому и решили написать правду. Сам знаешь, её говорить легко и приятно! Особенно – если думать, когда именно сказать! – улыбнулся Смотрящий. – Большинство с тобой согласилось. Парень наш – один из воплощённых, но подселившиеся души хозяина не стёрли, тут ты был убедителен. А раз так, то всё на пользу Роду, царю и нам. Это если вкратце. Тобой почти все довольны, кроме Второго жреца, но он тебя никогда не любил.

– А вы, Наставник?

– И я доволен. Или тебя интересует, что мне особенно понравилось?

Ашот снова кивнул. Он давно привык, что этот человек читает его с лёгкостью.

– Понравилось мне, что ты был доброжелателен. На контрасте с «огненным» отлично получилось. «Злой жрец и добрый жрец». Я знаю, ты умеешь быть иным, но тут ты угадал. Твоя позиция пришлась Еркатам по душе, они теперь сами отдадут нам многое, за что раньше пришлось бы биться. Ты заедай, это вино коварно, если не закусывать, может ударить в голову.

Молодой жрец послушно и не торопясь закусил, выпил ещё, и только потом продолжил разговор:

– Я обещал объяснить, почему нам есть дело до того, мир или вражда будет между Арцатами и Еркатами. Видишь ли, Наставник, большинство людей обычны. Они рождаются, взрослеют, работают, любят жену или нескольких, растят детей и занимаются обычными делами – сеют хлеб, торгуют, воюют, правят или молятся богам. Но след, который они оставляют в мире, быстро исчезает. И лишь единицы меняют мир. Один такой человек принял от богов и принёс в мир огонь. Греки говорят, что это был Прометей, у других народов свои версии, но суть в том, что как бы не звали того парня, мир от его дел изменился. Были и другие…

– Например, прародитель Еркатов научился получать и ковать железо?

– Да. И первый гончар. И парень, придумавший колесо. Или построивший первую лодку. А Руса… Нет, он не новое несёт, он возвращает то, что уже было когда-то, но… Для нашего мира оно всё равно, что новое. И таких новых вещей уже сейчас слишком много. У Еркатов, при всём их богатстве, просто не хватит денег, чтобы всё это освоить. И не только денег. Им будут нужны люди. Не только химики, но и кузнецы, медники, ткачи, торговцы, строители и менялы… Даже просто грамотные люди, умеющие писать и быстро и грамотно считать, будут им нужны в больших количествах.

– Хм, я начинаю понимать этого бандита Волка. Дикий соблазн схватить это сокровище и не выпускать из рук, – улыбнулся старик. – А ты растёшь, Ашот. Раньше ты рассказал бы об этом всем и сразу. Теперь же – только мне и после официального решения Совета жрецов. Но объясни мне, почему ты убеждён, что правильно было его отпустить?

– Этот парень – сокровище, ты прав. Но он подобен пылающему угольку. Затушить – можно, это даже не очень трудно. Но ни в руках не удержишь, ни в кошельке не спрячешь. Прожжёт!

Хозяин этих покоев молча разлил остатки вина по кружкам.

– Давай выпьем, дорогой. В людях ты разбираешься не хуже меня. И боги дали тебе дар смотреть в самую суть. Не волнуйся, мы поступим, как ты советуешь. Сейчас подумаю, как и к кому подкатить, но Храм постарается не допустить ссоры Серебряных с Железными. Я уж постараюсь дёрнуть за нужные верёвочки.

– Спасибо, Наставник.

– За что? Если ты правильно всё оценил, то нам от этого только польза будет. И благодарен будет не только род Еркатов, но и Арцаты, у которых в руках основные деньги.

Гость подумал, а потом всё же решил поделиться ещё одной мыслью.

– Дело не только в благодарности Родов, Наставник. Еркаты допускают ошибку, думая, что Руса – только голос предков.

И вдруг почувствовал, что вся вальяжность и опьянение слетели с собеседника. Исчез гостеприимный хозяин и благоволящий наставник. Теперь напротив Ашота сидел начальник. Человек, отвечающий за безопасность Храма. Очень напряжённо ждущий продолжения.

– Прежний Руса не любил учиться и был обычным дуболомом, которому лишь бы подраться да о девках помечтать. Поэтому родичи решили, что вся мудрость идёт от вселившейся души предка. Я и сам поначалу так думал. Но парень учится, учится как одержимый. Он обдумывает каждую ошибку, каждый промах, и уже сам находит, как это исправить.

– Другие признаки есть?

– Сколько угодно! Он сам начал учить язык персов и греков, подселенные тут ни при чём. За бешенные деньги он купил трактаты по быстрому счёту. И вы видели результат – греческие философы поражались его умениям в этом вопросе. А ведь прошли считанные дни, Наставник.

– Хм…

– Кстати, своих денег у подростка, даже из влиятельного рода не было и быть не могло. Он выкрутился и ухитрился эти деньги заработать. Парень ухитрился влюбить в себя избалованную девчонку из Эребунских. Мало ли, что она ему невестой назначена. Но теперь она в него втюрилась, даже в койку к нему прыгала.

Старик усмехнулся, но ничего не сказал. Он всякого насмотрелся по жизни, и придурь молоденьких девчонок давно его не поражала.

– А ещё он ухитрился за считанные дни обаять Исаака.

– Да, это впечатляет, – согласился Смотрящий. – Но куда сильнее меня поражает, что он понравился и тебе.

– Это не влияло на мои выводы! – сухо отрезал Ашот.

– Так не бывает, парень. Все мы поддаёмся чувствам. Но ты не волнуйся, я вижу, что в первую очередь ты думаешь об интересах Храма. Иначе и разговор был бы другим. Значит, ты считаешь, что дружить надо не только с Родами, но и с самим Русой?

– Уверен. Пусть он и не показывает этого… А может, пока и сам не понимает? Не знаю. Но ему явно обидно, что родичи видят в нём только Голос Предков. Поэтому те, кто покажет, что ценят его самого, имеют шанс с ним подружиться.

– Я подумаю об этом. А ты пока продолжай с ним общаться. И не стесняйся показывать, что ценишь именно его. Не вижу беды, если подружишься с ним именно ты. И вот ещё что. Примечай и дальше, как он учится на своих ошибках. И как именно их исправляет. Нам важно об этом знать.