Текст книги "S-T-I-K-S Молчание (СИ)"

Автор книги: Игорь Феникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

– И что ты предлагаешь?

– Нам нужна информация. Карта. Понимание, где мы вообще находимся относительно... чего-нибудь стабильного.

Я убрал странную добычу обратно в карман. Тепло от них привычно согрело грудь.

– Еще пару дней отъедимся и пойдем. Вдоль границы кластера. Искать людей. Не тех, кто стреляет сразу, а тех, с кем можно говорить.

Катя кивнула. Спокойно, без страха. Она доверяла мне. И это доверие было тяжелее рюкзака с патронами. Потому что я сам не знал, куда идти. Я просто знал, что стоять на месте в Улье значит умереть.

Ночь опустилась на лес мягким черным покрывалом. Я подкинул дров, чтобы огонь тлел до утра. Катя уже устроилась на своем месте, свернувшись калачиком.

– Спокойной ночи, – тихо прошептала она.

– Спи, – ответил я, глядя на угли. – Я подежурю.

Я слушал лес. Слушал дыхание спящей девушки. И думал о двух черных шариках в моем кармане, которые, казалось, пульсировали в такт моему сердцу.

Следующие два дня прошли в режиме усиленного откорма. Мы уничтожили запасы зайчатины, подъели часть консервов, чтобы облегчить рюкзаки, и спали по двенадцать часов в сутки. Организм, измученный гонкой на выживание, жадно впитывал калории и отдых.

На третий вечер мы начали сборы. Это был молчаливый, сосредоточенный процесс. Мы перебирали вещи, отсекая всё лишнее. Каждый грамм в рюкзаке через десять километров превращается в килограмм, а через двадцать – в пудовую гирю.

– Третью банку тушенки не берем, – я отложил жестяку в сторону. – Лучше возьмем лишний магазин к «калашу».

Катя не спорила. Она упаковывала аптечку, пересчитывала бинты и ампулы с обезболивающим. Её движения были плавными, гипнотизирующими.

Мы сидели у костра, раскрыв карту – не настоящую, а нарисованную мною угольком на куске светлой коры.

– Смотри, – я провел пальцем по кривой линии. – Мы пришли отсюда. Там – город, который сейчас кишит тварями. Остается идти вдоль границы кластера, на север или юг.

– Люк писал про север, – напомнила Катя, глядя на меня поверх огня. – Про деревню и Новый Свет.

– Люк писал это два месяца назад для другого меня, в другой жизни, – покачал я головой. – Но логика в этом есть. Север – это направление. Там могут быть люди.

– Значит, на север?

– Значит, на север. Будем держаться «зеленки», но поглядывать на дороги. Нам нужны люди, Катя. Торговцы, рейдеры – кто угодно, кто не попытается нас сожрать сразу. Нам нужна информация.

Я похлопал по карману, где лежали спораны и горох. А главное – те два черных шарика, тайна которых не давала мне покоя.

– Страшно? – спросила она.

– Нет. Страх – это когда не знаешь, что делать. А у нас есть план. Хреновый, но план.

Я поднял глаза и встретился с ней взглядом. В отсветах пламени её лицо казалось высеченным из мрамора, но живым, теплым. Глаза блестели. В них не было страха, о котором она говорила. В них было что-то другое. Темное, тягучее.

Воздух в тесной землянке вдруг стал плотным, наэлектризованным.

Мы сидели слишком близко. Я чувствовал её запах – не запах духов, которых здесь не было, а запах здорового тела, хвои и дыма. Запах жизни.

В Улье всё обостряется. Чувства, инстинкты, желания. Смерть, которая ходит по пятам, заставляет жизнь вспыхивать ярче. Мы выжили. Мы убили чудовище. Мы были полны сил и энергии, которую давал уксусный коктейль.

Катя подалась вперед, не разрывая зрительного контакта. Её рука, перебиравшая патроны, замерла.

– Молчун... – тихо произнесла она. Мое имя, или кличку, плевать, в её устах прозвучало иначе. Не как обращение к напарнику.

Я не стал ничего говорить. Слова здесь были лишними. Я просто протянул руку и коснулся её щеки. Кожа была горячей.

Она не отстранилась. Наоборот, прижалась щекой к моей ладони, прикрыв глаза.

– Мы живы, – прошептала она. – Мы всё еще живы.

Искра, которая тлела между нами эти дни, скрытая усталостью и опасностью, наконец нашла выход. Это не было романтикой из женских романов. Это был взрыв.

Я притянул её к себе. Наши губы встретились – жадно, почти грубо. В этом поцелуе был вкус пепла, спирта и отчаяния.

Мы вцепились друг в друга, как утопающие. Одежда летела в стороны, мешаясь, путаясь. Тесная землянка, пахнущая землей и смолой, стала центром вселенной.

В эту ночь не было места мыслям о завтрашнем дне, о тварях, о черных жемчужинах. Были только мы. Две горячие, сплетенные в узел жизни посреди мертвого леса. Это было дико, яростно и необходимо. Словно мы пытались доказать самой смерти, что она здесь не властна.

Катя стонала, впиваясь ногтями мне в спину, и я отвечал ей тем же, растворяясь в этом безумном ритме, забывая, кто я и где я. Остались только инстинкты. Самые древние, самые сильные....Утро пришло слишком быстро.

Я открыл глаза, чувствуя тяжесть её головы у себя на плече. Волосы Кати разметались по моей груди. Она спала, и на её лице застыла слабая улыбка.

Я лежал и смотрел в бревенчатый потолок нашей норы. Жалел ли я? Нет. Это должно было случиться. Мы прошли через ад вместе, и это связало нас крепче любых клятв.

Я осторожно, стараясь не разбудить её, выбрался из-под одеяла. Надо было собираться.

Через час мы уже стояли у выхода из землянки. Рюкзаки упакованы, оружие проверено. Костер затушен и присыпан землей.

Мы не обсуждали то, что произошло ночью. В этом не было нужды. Просто Катя подошла ко мне, поправила лямку моего рюкзака и коротко, крепко сжала мою руку.

– Готова? – спросил я.

– Да.

– Тогда вперед. На север.

В моем кармане, пульсируя в такт сердцу, лежала тайна, которую мне еще предстояло разгадать.

Глава 13 Дорога

Лес здесь был старым, мрачным, но по-своему красивым. Огромные ели закрывали небо, под ногами пружинила подушка из мха и иголок. Идти было легко, если не считать лишних килограммов железа на горбу.

Я шел первым, задавая темп. Не быстрый, но ровный. Такой, чтобы можно было идти весь день и не сдохнуть к обеду. Катя держалась в паре метров позади, ступая след в след.

Спустя час ходьбы мы сделали короткий привал.

– Живчик, – попросил я.

Утренний моцион. Гадость редкостная, но необходимая. А в последнее время я стал добавлять туда еще и желтый горох. Точнее, его раствор.

Не знаю, зачем я это делал с таким упорством. Просто чувствовал, что надо. После того случая с гигантом в городе, когда я чуть не сжег себе мозги, пытаясь управлять Пятницей, я понял одну простую вещь: силы много не бывает.

Мой Дар – это мышца. И её надо качать. Горох был протеином.

Сделав глоток, я поморщился, чувствуя, как кислая жижа падает в желудок. А через минуту пришло тепло. Привычный звон в ушах, который появлялся при перенапряжении, исчез. Мир стал четче. Звуки – острее.

– Порядок? – спросила Катя, глядя, как я завинчиваю флягу.

– Жить будем. Выдвигаемся.

Мы снова нацепили рюкзаки. Связка из трех автоматов на моем горбу звякнула, напоминая о нашей жадности. Тяжело, неудобно, но это наш стартовый капитал. Если выйдем к людям, эти железки откроют больше дверей, чем добрая улыбка.

Лес тянулся бесконечно. Ели, бурелом, редкие поляны с высокой, по пояс, травой. Я вел нас по солнцу и по наитию, стараясь придерживаться северного направления.

К обеду ландшафт изменился. Деревья расступились, и мы уперлись в насыпь.

Старый, потрескавшийся асфальт, сквозь который давно проросли березы толщиной в руку. Дорога.

– Куда она ведет? – спросила Катя, разглядывая ржавый остов дорожного знака, от которого остался только гнутый столб.

– На север, – прикинул я. – Примерно туда, куда нам надо.

– Пойдем по ней?

– Рядом пойдем. По открытому месту топать – плохая примета.

Мы двинулись параллельно трассе, скрываясь в подлеске, метрах в двадцати от обочины. Идти стало труднее из-за кустарника, зато спокойнее.

Через пару километров нам попался первый "привет" из прошлого. Старый "Москвич", рыжий от ржавчины, вросший в землю по самые пороги. Стекол нет, салон сгнил в труху. Я подошел ближе, просто из любопытства. Ловить там нечего – всё, что могло сгнить, сгнило, всё, что можно было унести, унесли еще до нашего рождения.

– Старый кластер, – тихо сказал я Кате. – Перезагрузки не было очень давно. Это хорошо. Тварей здесь быть не должно, жрать им тут нечего.

Я ошибся. Тварей, может, и не было. А вот проблемы нашлись.

Мы прошли еще с километр, когда Катя вдруг резко остановилась. Она шла сзади, но я услышал, как сбилось её дыхание. Она схватила меня за плечо, больно впиваясь пальцами.

– Стой! – шепот был на грани слышимости.

Я мгновенно упал на одно колено, уходя в тень разлапистой ели. Автомат привычно лег в руку.

– Что? – одними губами спросил я.

Катя прижалась спиной к стволу, её глаза были закрыты, лоб наморщен. Она "слушала".

– Впереди... – выдохнула она, открывая глаза. В них плескался страх. – Близко. Метров сорок, может пятьдесят. За тем поворотом насыпи.

– Зараженные?

– Нет. Эмоции другие. Не голод. Скука... раздражение... ожидание. Это люди, Молчун.

Я напрягся. Люди в этих краях – новость похуже стаи бегунов. Бегуна я могу взять на поводок или обмануть. С человеком так не выйдет. Мой Дар против мозгов, не тронутых спорами, бесполезен.

– Сколько?

– Трое. Сидят на месте. Ждут.

Засада. Или пост.

Я посмотрел на свою ношу. Три калаша за спиной, рюкзак. Если там серьезные ребята, я со всем этим металлоломом буду греметь как консервная банка.

– План такой, – я быстро скинул рюкзак и связку трофейных стволов, аккуратно уложив их на мох. – Ждешь здесь. Не высовываешься. Ты – мой радар. Если они дернутся в мою сторону – дашь знать.

– Как?

– Вороной каркни. Умеешь?

Она криво усмехнулась, но кивнула.

– Иди. Только осторожно.

Я оставил ей пистолет, взял топорик и нож. Теперь я был налегке.

Двигаться пришлось по-пластунски. Мох был влажным, холодным, но он отлично глушил звуки. Я сделал небольшой крюк, забираясь на поросший кустарником холм, нависающий над дорогой.

Ветер дул мне в лицо, и это было кстати.

Я полз медленно, проверяя каждый сантиметр перед собой, чтобы не хрустнуть веткой.

Наконец, я добрался до края. Осторожно раздвинул ветки папоротника и глянул вниз.

Катя была права. Трое. И расстояние – метров сорок, как в аптеке.

Они устроили позицию грамотно. Поперек старого асфальта лежало свежеспиленное дерево, перекрывая проезд. За ним, в кармане обочины, стояла Нива, выкрашенная в грязный камуфляж.

Но больше всего меня заинтересовали сами пограничники.

Это были не оборванцы, вроде тех, что пытались нас сжечь в охотничьем домике. Эти выглядели как профессионалы. Хорошая экипировка, разгрузки подогнаны, на рукавах какие-то шевроны, но отсюда не разобрать.

И оружие.

Тот, что сидел на капоте Нивы, держал на коленях СВД. Оптика блеснула на солнце. Второй, здоровый лось, возился с пулеметом. Кажется, Печенег. Серьезный аргумент. Третий стоял чуть поодаль, с бесшумным Валом на ремне, и сканировал лес в бинокль.

Это не бандиты. Это блокпост.

Я вжался в землю, стараясь даже не дышать. С такими воевать – себе дороже. У меня против них шансов нет. Засекут – нашпигуют свинцом раньше, чем я успею подумать.

Ветер донес обрывки разговора.

– ...долго еще... Скрежет должен был вернуться...

– ...рации молчат, помехи...

– ...ворота в стаб закроют через час, если не успеем...

Стаб.

Слово ударило по нервам. Они из стаба. Из укрепленного поселения. Того самого, о котором писал Люк и о котором мечтала Катя.

Значит, мы дошли. Или почти дошли.

Но радоваться было рано. В нормальных мирах к блокпостам выходят с поднятыми руками. В Стиксе – сначала стреляют, потом спрашивают документы. А учитывая, что мы выглядим как вооруженные бомжи, разговор будет коротким.

Я медленно, очень медленно начал отползать назад, стараясь не шевелить кусты.

Нужно вернуться к Кате. У нас есть информация, и это уже немало. Теперь надо решить, как пройти мимо этих церберов и не получить пулю в лоб. Или как договориться, не лишившись при этом всего хабара и свободы.

Отполз метров на двадцать, развернулся и, пригибаясь, быстро двинулся к нашей стоянке.

Катя сидела там же, где я её оставил, сжимая пистолет двумя руками. Увидев меня, она выдохнула.

– Ну?

– Трое. Упакованы серьезно. СВД, пулемет. Это не бандиты, Катя. Это дозорные из стаба.

– Из стаба? – её глаза загорелись надеждой. – Значит, там есть люди? Нормальные?

– Люди там есть. Насчет нормальности не уверен. Они ждут кого-то. Нервные. Если попрем напролом – положат на месте.

Я сел на рюкзак, вытирая пот со лба.

– И что делать?

– Варианта два. Первый – обойти их лесом. Крюк километра три, через бурелом. Рискованно, можем нарваться на зверье или заблудиться. Второй...

Я посмотрел на трофейные автоматы.

– Второй – ждать. Они кого-то ждут. Может, конвой, может, разведку. Если те, кого они ждут, проедут – дорога откроется. Или мы сможем сесть им на хвост.

– А если они ждут врагов?

– Тогда мы увидим бесплатный фейерверк и решим по ситуации.

Я достал из кармана черные шарики, перекатил их в пальцах, успокаиваясь.

– Мы остаемся здесь. Будем наблюдать. Ты слушаешь, я смотрю. Как только ситуация изменится – действуем.

Мы затаились в кустах, превратившись в слух и зрение. Лес вокруг жил своей жизнью, но напряжение, исходившее от дороги, отравляло воздух.

Мы лежали в зарослях папоротника уже больше часа. За это время солнце успело опуститься ниже, окрашивая верхушки деревьев в тревожный рыжий цвет. Комары, обрадованные тем, что добыча не двигается, жрали немилосердно, но хлопать их было нельзя. Приходилось терпеть, лишь изредка проводя рукой по лицу.

Катя лежала рядом, уткнувшись лбом в мох. Её глаза были закрыты, но я видел, как подрагивают ресницы. Она работала.

– Нервничают, – едва слышно прошептала она. – Тот, что с пулеметом... у него страх. Липкий такой, противный. Он боится, что их бросили.

– А снайпер?

– Этот спокойнее. Но злой. Раздражение и... жадность? Да, он думает о добыче.

Жадность – это хорошо. С жадными можно договориться. С испуганными сложнее – у них палец на спуске дергается.

Я лежал неподвижно, наблюдая за блокпостом через прицельную планку своего автомата. Дистанция сорок метров – для калаша, даже старого и раздолбанного, это в упор. Но их трое, они в броне и на открытой местности. А я в кустах. Преимущество первого выстрела у меня, но что потом? Пулемет превратит этот холм в перепаханное поле за пару секунд.

Нет, стрелять нельзя.

С дороги донесся звук. Сначала еле слышный гул, похожий на жужжание шмеля, застрявшего в банке. Потом он стал громче, отчетливее. Низкий, рокочущий бас дизельного двигателя.

– Едут, – констатировал я.

На блокпосту началось движение. Пулеметчик лег за бруствер из мешков с песком, передернул затвор. Снайпер спрыгнул с капота, но винтовку не опустил, держа ствол направленным в сторону поворота. Третий, с "Валом", поднял руку, требуя внимания.

Из-за поворота, поднимая клубы пыли, вылетел монстр.

Это был не обычный джип и не грузовик. Это был Урал, обшитый листами ржавого железа, с наваренными решетками на окнах и устрашающим отвалом спереди, на котором засохли бурые пятна. На крыше кабины была турель, но пустая.

Машина резко затормозила перед бревном, юзом протащив заблокированные колеса по асфальту.

Дверь водителя распахнулась. Оттуда вывалился мужик – лысый, с перевязанной грязной тряпкой головой.

– Открывай! – заорал он, не здороваясь. – Быстро, мать вашу! Они на хвосте!

– Кто? – крикнул снайпер, не спеша убирать заграждение. – Пароль, Скрежет!

– Какой в жопу пароль, Серп?! Малая волна с запада! Мы еле оторвались! У нас двое тяжелых! Открывай, сука!

Скрежет. Значит, это и есть тот, кого они ждали. И он привез на хвосте проблемы.

Катя дернулась.

– Страх... – прошептал она. – Дикий ужас. Оттуда, из машины. И... боль. Там кто-то умирает.

Снайпер, которого назвали Серпом, видимо, решил не искушать судьбу. Он махнул рукой пулеметчику. Тот вместе с третьим бойцом навалились на край бревна, откатывая его в сторону.

– Быстрее! – орал лысый, запрыгивая обратно в кабину.

Дизель ревел, выплевывая черный дым. Грузовик дернулся, проезжая в открытый проход.

И в этот момент лес ожил.

Сначала я услышал треск кустов – не одной ветки, а сплошной, нарастающий шум ломаемого подлеска. Словно стадо кабанов ломилось через чащу параллельно дороге.

– Справа! – заорал пулеметчик, разворачивая ствол в сторону леса. Как раз в ту сторону, где сидели мы, но чуть дальше, метрах в ста от нашей позиции.

Из зеленки выскочила серая тень. Бегун. Быстрый, жилистый, в остатках какой-то формы. Он не бежал – он летел над землей длинными прыжками.

За ним второй. Третий. Десятый.

Это была стая. Не та жалкая группа, что мы видели у реки, а настоящая охотничья свора, сбившаяся вокруг лидеров. Я увидел среди мельтешения серых тел несколько фигур покрупнее – лотерейщики. Их раздутые челюсти и горбатые спины ни с чем не спутаешь.

– Огонь! – рявкнул Серп.

"Печенег" заговорил. Звук был такой, что заложило уши даже на расстоянии. Трассеры прочертили воздух, вгрызаясь в зеленку, срубая ветки и тела.

Первых бегунов просто разорвало на куски. Крупный калибр не оставляет шансов мясу, даже мутировавшему. Но их было много.

Они перли лавиной, игнорируя потери. Урчание слилось в один сплошной вой.

Грузовик, уже миновавший блокпост, вместо того чтобы дать по газам, вдруг остановился. Из кузова, прикрытого брезентом, начали выпрыгивать бойцы. Трое, четверо... Они занимали оборону вокруг машины, открывая огонь из автоматов.

– Нас зажмут! – крикнул я Кате, пытаясь перекричать грохот боя. – Отползай назад! В ложбину!

Мы были слишком близко. Шальная пуля или бегун, решивший срезать угол, – и нам конец.

Но уходить совсем я не хотел. Во мне боролись два чувства: инстинкт самосохранения и та самая жадность мародера.

Там, внизу, сейчас начнется мясорубка. Кто-то умрет. А мертвым оружие и спораны не нужны.

Я оттащил Катю за ствол толстой сосны, прикрывая её собой.

– Сиди тихо. В бой не вступать. Пистолет только для самообороны, если прыгнут прямо на тебя.

Сам я чуть приподнялся, глядя через кусты.

Бой был коротким, но яростным. Пулеметчик работал грамотно, отсекая основную массу короткими очередями. Снайпер бил редко, но метко, выцеливая лотерейщиков.

Но твари были хитрыми. Часть стаи, вместо того чтобы переть в лоб на пулемет, обошла блокпост по дуге и выскочила на дорогу позади грузовика.

Там началась свалка. Защитники конвоя отбивались прикладами и ножами, не успевая перезаряжаться.

Я увидел, как один из лотерейщиков – здоровенная тварь с почти полным отсутствием кожи на морде – сбил с ног бойца и впился ему в горло. Кровь брызнула фонтаном.

Второй лотерейщик, поменьше, заметил снайпера, который слишком увлекся стрельбой по фронту. Тварь запрыгнула на капот "Нивы", готовясь к прыжку на спину человека.

Это был мой шанс. Не знаю зачем. Может, чтобы проверить свои силы. Может, чтобы заработать "плюсик" в карму перед встречей со стабом. А может, просто потому, что я ненавидел этих тварей больше, чем людей.

Я сосредоточился. Расстояние – метров пятьдесят. На пределе уверенного контроля. Но во мне бурлил уксусный коктейль с двойной дозой гороха.

Я потянулся к лотерейщику на капоте. Его сознание было ярким пятном голода и ярости. Пробить этот блок было сложнее, чем у бегуна. Там была стена инстинктов.

Я ударил ментально. Не приказ, нет. На сложный приказ времени не было. Я ударил грубым импульсом:

– Свой! Враг сзади!

Я попытался подменить его цель. Сбить прицел.

Тварь на капоте замерла на долю секунды. Его голова дернулась, он издал удивленный рык. Вместо того чтобы прыгнуть на снайпера, он резко развернулся и полоснул когтями по воздуху, словно отгоняя невидимую муху.

Этого хватило. Снайпер, услышав рык за спиной, среагировал мгновенно. Он даже не стал разворачивать винтовку – просто упал на спину, перекатился и выстрелил от бедра, почти в упор.

Пуля 7.62 вошла лотерейщику под челюсть и вынесла затылок.

Моя голова взорвалась болью. Связь оборвалась резко, словно лопнула струна. Перед глазами поплыли круги. Контролировать смерть подопечного – это всегда больно, откат бьет по мозгам.

– Ты как? – Катя дернула меня за рукав.

– Нормально, – прохрипел я, тряхнув головой. – Смотри.

Атака захлебнулась. Пулеметчик выкосил основную волну, остальных добили бойцы с грузовика. На асфальте осталось лежать десятка два серых тел и двое людей.

Тишина вернулась так же внезапно, как и исчезла. Только стоны раненых и запах пороха напоминали о том, что здесь только что был ад.

– Чисто! – крикнул лысый Скрежет, спрыгивая с подножки грузовика. В руке у него был пистолет-пулемет. – Контроль! Проверить всех!

Бойцы начали методично обходить лежащих тварей, делая контрольные выстрелы в головы и собирая добычу.

– Серп, ты как? – крикнул Скрежет снайперу.

– Цел, – тот поднялся, отряхивая камуфляж. Он подошел к туше лотерейщика, валяющейся у "Нивы", и пнул её ногом. – Странный какой-то. Запрыгнул и затупил. Я думал, мне конец.

– Повезло тебе, – буркнул пулеметчик, меняя короб. – Ствол перегрелся, сука...

Я лежал в кустах, слушая их разговоры.

– Нужно уходить, – прошептала Катя. – Они сейчас начнут прочесывать местность.

– Нет, – я уже принял решение. – Мы выходим.

– Ты с ума сошел? Они на взводе!

– Именно. Они только что отбились, у них эйфория выживших. И они потеряли людей. Им не до того, чтобы стрелять по бомжам, которые выходят с поднятыми руками. К тому же... я, кажется, спас жопу их снайперу. Надеюсь, это зачтется.

Я поднялся, отложил автомат в сторону, чтобы не провоцировать.

– Оставляем оружие здесь? – спросила Катя.

– Нет. Берем всё. Без стволов мы для них никто. Мясо. А со стволами – ресурс.

Я помог Кате надеть рюкзак, сам взвалил свою ношу.

– Выходим медленно. Руки держим на виду, но не задираем, чтобы не выглядеть пленными. Оружие за спиной. Пистолет не трогай. И главное – молчи. Говорить буду я.

Мы вышли из леса метрах в тридцати от блокпоста.

– Эй, на посту! – крикнул я, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и уверенно.

Эффект был мгновенным. Пять стволов тут же развернулись в нашу сторону.

– Стоять! – рявкнул Серп, вскидывая СВД. – Руки!

Мы остановились. Я демонстративно развел пустые ладони в стороны.

– Свои! – крикнул я. – Рейдеры. Идем с юга. Помощь нужна?

– Какие нахрен свои? – Скрежет подошел ближе, щурясь. – Откуда вырисовались?

– Из леса. Наблюдали. Не хотели под перекрестный огонь лезть.

Серп смотрел на меня через оптику. Я чувствовал его взгляд, колючий и цепкий.

– Это вы там в кустах шуршали? – спросил он. – Я думал, еще один заход тварей. Чуть не накрыл вас грешным делом.

– Спасибо, что не накрыл, – усмехнулся я. – Мы мирные. Ищем дорогу в стаб. Хабар есть, проблем нет.

Скрежет переглянулся с Серпом. Потом перевел взгляд на наши трофейные автоматы, висящие у меня за спиной.

– Калаши... старые, но рабочие, – оценил он. – Откуда дровишки?

– Сняли с тех, кому они уже не нужны.

– Подходите, – скомандовал Скрежет, но пистолет не опустил. – Медленно. Без резких движений. Бабу вперед пропусти.

Я кивнул Кате. Она пошла первой, гордо вскинув подбородок. Молодец, держится.

Когда мы подошли к шлагбауму, вонь от трупов тварей ударила в нос. Смесь пороха, крови и того самого уксусного духа.

– Кто такие? – спросил Серп, не сводя с меня глаз.

– Молчун, – представился я. – Это Катя. Идем из города. Там... жарко.

– Из города? – Скрежет присвистнул. – Там неделю назад перезагрузка была, потом бойня. Как выбрались?

– Ногами. И с божьей помощью, – я не стал вдаваться в подробности про убитого гиганта. Информацию надо дозировать.

– Иммунные? – спросил пулеметчик, вытирая лицо грязной тряпкой.

– А мы похожи на этих? – ткнул я пальцем в одного из дохлых бегунов. – Конечно, иммунные. Живчик пьем, правила чтим.

Скрежет обошел меня кругом, оценивающе глядя на рюкзаки.

– В стаб, значит, хотите? В Новый Свет?

– Туда.

– Вход платный. Проверка ментатом.

– Знаем, – соврал я. – Платить есть чем.

Я кивнул на связку автоматов.

– Железо – это хорошо, – кивнул Скрежет. – Ладно. Нам как раз места в кузове освободились... к сожалению.

Он кивнул на два накрытых брезентом тела, которые бойцы грузили обратно в машину.

– Подбросим до ворот. За один ствол.

Цена была грабительской. Автомат в Улье стоит дороже, чем такси. Но торговаться с вооруженным отрядом, стоя посреди трупов – плохая идея. К тому же, ехать на броне безопаснее, чем топать пешком.

– Идет, – согласился я, снимая один АК с плеча и протягивая его Скрежету.

Тот принял оружие, проверил затвор, довольно хмыкнул.

– Добро. Грузитесь. Только без глупостей. Дернетесь – пристрелю и спишу на тварей.

Мы забрались в кузов "Урала", усевшись на ящики с боеприпасами, подальше от тел погибших.

Мотор взревел, грузовик дернулся и пополз по разбитому асфальту на север.

Я прислонился спиной к борту, чувствуя, как вибрирует металл. Катя села рядом, тесно прижавшись ко мне.

– Мы едем, – прошептала она, и я почувствовал, как её бьет мелкая дрожь отходняка. – Мы выбрались.

– Мы просто сменили уровень сложности, – ответил я, глядя на убегающую ленту дороги. – Теперь начнется самое интересное. Люди.

В кармане, нагревшись от моего тела, лежали два черных шарика. Я почему-то был уверен, что в Новом Свете мне очень скоро придется узнать, что это такое.