Текст книги "S-T-I-K-S Молчание (СИ)"

Автор книги: Игорь Феникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Денег?

Я покачал головой. Ткнул пальцем в неё, потом в себя. Потом показал два пальца.

– Нас мало? – догадалась она.

– Уррр... – подтвердил я низким, утробным звуком.

Я встал, подошел к кузову ГАЗ-66. Обвел рукой воображаемое пространство внутри будущего бронекунга.

Там было место для четверых. А то и для шестерых, если потесниться.

Затем я изобразил стрельбу из пулемета с крыши кабины. Изобразил погрузку тяжелого ящика в четыре руки.

Катя всё поняла.

– Ты прав, – она устало потерла виски. – Сегодня я это почувствовала. Когда мы таскали эти листы... Бурый смотрел на нас с жалостью. У него есть Штопор, есть Глория, есть еще двое бойцов на базе. А мы... мы надорвемся, Молчун. Даже если построим эту машину. Первый же серьезный рейд, первая поломка в поле – и нас сожрут.

Она встала рядом со мной, глядя на ржавый остов грузовика.

– Нам нужны люди. Экипаж. Стрелок. Механик. Кто-то, кому можно доверять спину.

Я кивнул. Доверять в Стиксе сложно. Почти невозможно. Наемники предадут за лишнюю горошину. Случайные попутчики могут оказаться кем угодно. Но иного пути не было.

Я стер надпись "Мало" подошвой ботинка. И написал новое слово:

"Отбор".

Нам нужны не просто бойцы. Нам нужны такие же отбитые, как мы. Те, кому нечего терять, кроме своей шкуры. Те, кто хочет не просто выживать на подачки стаба, а рвать этот мир зубами.

– Где их искать? – спросила Катя. – На бирже одни неудачники. Нормальные уже в группах.

Я вспомнил Феникса. Парня из СБ, который нашел нашего вора за пять споранов. Умный. Дотошный. И, судя по его усталым глазам, ему осточертело сидеть в душной каморке.

Вспомнил парня, которого видел в баре, который метал ножи левой рукой так, что попадал в муху на стене. Люди есть. Их просто нужно увидеть.

Я взял Катю за руку. Ладонь у неё была шершавая, в ссадинах.

– Мы найдем, – сказала она уверенно, словно прочитав мои мысли. – Сначала починим машину. А потом найдем экипаж. Мы построим свою стаю, Молчун.

Я погладил холодный металл «Шишиги». Теперь это была не просто груда железа. Это был наш ковчег. И мы только что поняли, что на ковчег нужно брать не только каждой твари по паре, но и команду, способную этот ковчег защитить.

– Домой? – спросила Катя. – Я готова съесть слона, а потом спать сутки.

Я кивнул. Мы побрели к выходу из гаража, оставляя нашу мечту в темном углу. В кармане звякали спораны – топливо для нашего будущего. В голове зрел план. Рейды с Бурым – это временно. Это просто способ заработать на старт.

Настоящая игра начнется, когда этот мотор взревет по-настоящему, а в кузове будут сидеть люди, готовые пойти за нами в куда угодно.

И я, черт возьми, уже предвкушал этот момент.

– Уррр... – тихо, на грани слышимости, пророкотал я ночному небу Нового Света.

Глава 20 Отбор

Утро выдалось паршивым. Не из-за погоды – за окном как раз светило обманчиво ласковое солнце, подсушивая вчерашнюю грязь, – а из-за математики. Я сидел за столом, гипнотизируя горстку споранов, и чувствовал себя генералом без армии.

Двести серых шариков. Это всё, что отделяло нас от голодной смерти или унизительного попрошайничества. ГАЗ-66, наша "Шишига", стояла в тупике у Бурого мертвым грузом. Чтобы она поехала, в неё нужно влить еще как минимум пятьсот, а чтобы она стала боевой машиной – все полторы тысячи.

Катя вышла из душа, вытирая волосы полотенцем. Она бросила взгляд на стол, потом на меня. Всё поняла без слов.

– М-да, – констатировала она. – Не густо. На ремонт не хватит, даже если мы сами будем толкать её до запчастей.

Я сгреб спораны в мешочек. Оставил на столе десяток – на еду и мелкие расходы. Остальное спрятал в пояс.

– Уррр... – я постучал пальцем по столу, привлекая внимание, затем изобразил жест, будто перебираю картотеку.

– Люди, – кивнула Катя. – Ты хочешь начать с людей?

Я утвердительно рыкнул. Машина – это железо. Железо можно найти, украсть или купить позже. А вот надежные люди в Стиксе – товар штучный. Если мы сейчас найдем команду, то сможем взять кредит доверия. Или хотя бы понять, на кого рассчитывать, когда корыто оживет.

– С кого начнем? – она начала одеваться, натягивая джинсы. – С Феникса?

Я кивнул. Парень из СБ. Умный, наблюдательный, с доступом к информации. И, судя по тому, как он смотрел на свои мониторы, ему там тесно.

В административном корпусе нас встретила та же суета. Мы прошли мимо дежурного, который уже запомнил нас после истории с Хлыстом, и направились прямиком в "серверную".

Феникс был на месте. Он сидел в полумраке, подсвеченный сиянием десятка экранов, и что-то быстро печатал. Под глазами залегли темные круги, рядом стояла кружка с недопитым, уже холодным кофе.

Услышав шаги, он обернулся.

– А, рейдеры, – он узнал нас, но без особой радости. – Если вас снова обокрали, то Хлыст еще не вернулся. И вряд ли вернется.

Я подошел ближе, отодвинул свободный стул и сел напротив. Катя осталась стоять чуть позади, положив руку на спинку моего стула.

– Мы не за этим, – сказала она. – У нас есть предложение.

Феникс откинулся на спинку кресла, сцепив руки в замок. Взгляд у него был усталый, но цепкий.

– Слушаю.

Я посмотрел ему в глаза. Попытался передать уверенность. Потом кивнул Кате.

– Мы собираем свою группу, – начала она. – Есть транспорт... ну, почти есть. Есть опыт. Есть амбиции. Нам нужен человек, который умеет работать с информацией. Аналитик. Координатор. Кто-то, кто не просто стреляет, а думает.

Феникс хмыкнул. Уголок его рта дернулся.

– И вы решили позвать меня? В лес? Кормить комаров и бегать от элиты?

– Мы предлагаем долю, – продолжила Катя. – Равную. И свободу от этого, – она обвела рукой душную комнату с мониторами. – Ты здесь задыхаешься, Феникс. Мы это видим.

Я выжидательно смотрел на него. Я знал этот тип людей. Им скучно в безопасности. Им нужен вызов.

Феникс помолчал, разглядывая нас. В его глазах что-то мелькнуло – может быть, сожаление, а может, расчет. Он медленно покачал головой.

– Предложение заманчивое, – тихо сказал он. – Серьезно. Сидеть здесь и смотреть, как другие живут, – то еще удовольствие. Но... нет.

– Почему? – спросила Катя.

– У меня свои планы, – он посмотрел на один из мониторов, где транслировалась картинка с внешнего периметра. – Своя дорога.

В его голосе звучала такая стальная уверенность, что я понял: уговаривать бесполезно. У этого парня своя судьба, и наши пути если и пересекутся, то не сейчас.

Я встал, протянул ему руку.

Феникс пожал её. Ладонь у него была сухая и крепкая.

– Удачи, Молчун, – сказал он. – Если выживете – заходите. Может, подкину инфу по старой памяти.

Мы вышли на улицу.

– Минус один, – вздохнула Катя. – Жаль. Он толковый.

Я пожал плечами. "Бывает".

– Куда теперь? – спросила она.

Я вспомнил бар. Того парня, который метал ножи. Лошадь. Странное погоняло, но в Стиксе имена не выбирают.

Мы нашли его в "Синем Инее". День только начинался, и в баре было пустовато. Лошадь сидел за дальним столиком, играя с огромным тесаком. Он подбрасывал его, ловил за рукоять, за лезвие, крутил между пальцев с такой скоростью, что металл сливался в блестящий круг.

Выглядел он колоритно. Высокий, жилистый, с длинным, вытянутым лицом – отсюда, видимо, и кличка. Волосы собраны в хвост, на руках – кожаные наручи.

Мы подошли к его столику. Лошадь не прекратил крутить нож, только скосил на нас глаза.

– Водку не пью, в долг не даю, баб не снимаю, – проговорил он скороговоркой. – Если вы по другому вопросу – валяйте.

Я молча выдвинул стул и сел. Катя встала рядом.

– Мы по делу, – сказала она. – Видели, как ты работаешь железом. Впечатляет.

Лошадь, наконец, поймал нож и с силой воткнул его в деревянную столешницу. Лезвие вошло на добрых три сантиметра.

– Я много чего умею, – усмехнулся он, обнажая крупные желтоватые зубы. – Ножи, топоры, саперные лопатки. Могу вилкой глаз выколоть с пяти метров. А вы кто? Те самые, что притащили "Шишигу" с авторынка?

Слухи в стабе распространяются быстрее вируса.

– Мы, – подтвердила Катя. – Нам нужен боец. Ближний бой, тихая работа.

Лошадь откинулся на спинку стула, оценивающе глядя на меня.

– Немой контролер и девка-сенс, – протянул он. – Слышал, слышал. С Бурым ходили. Неплохо себя показали. Но "Шишига" ваша... я видел её. Гроб на колесах. Ржавое ведро.

– Мы её починим, – сказала Катя.

– Почините? – Лошадь рассмеялся. – Чем? Святым духом? У вас в карманах ветер гуляет, это тоже весь стаб знает.

Я наклонился вперед, глядя ему в глаза. Тяжело, не мигая.

– Уррр... – низкий рокот заставил его перестать смеяться.

Я достал из кармана один споран. Положил на стол. Затем ударил по нему кулаком.

– Мы поднимем её, – перевела Катя мой жест. – Мы сделаем из неё танк. Нам нужен экипаж. Ты в деле или будешь дальше пугать мух ножиком?

Лошадь посмотрел на споран, потом на нож, торчащий в столе. Почесал подбородок.

– Значит так, – сказал он, выдергивая тесак. – Вы мне нравитесь. Вы наглые. В Стиксе наглость – второе счастье. Но я не подписываюсь на пешие прогулки с рюкзаками. У меня плоскостопие и аллергия на долгие переходы.

Он убрал нож в ножны за спиной.

– Сделайте так, чтобы это ведро поехало. Заварите дыры, поставьте нормальные колеса. Чтобы я мог закинуть свою задницу на мягкое сиденье и не бояться, что отвалится мост на первой кочке. Вот тогда и поговорим.

– Договорились? – спросила Катя.

– Считай, что да. Почините тачку – я ваш. А пока... – он демонстративно зевнул. – У меня тренировка по распитию темного нефильтрованного.

Мы вышли из бара.

– Половина успеха, – сказала Катя, хотя в голосе звучало сомнение. – У нас есть "да", но с условием. Теперь осталась самая малость. Найти идиота, который починит наш металлолом за "спасибо" или за еду.

Я покачал головой. За "спасибо" здесь даже в морду не дают. Но есть еще один ресурс. Будущее. Доля.

Нам нужен был механик. Не из тех зажравшихся мастеров в центральном гараже, которые дерут три шкуры за замену масла. Нам нужен был кулибин-одиночка. Тот, у кого руки растут из плеч, а жизнь – из задницы.

Мы отправились в самый дальний угол сектора "Ц", туда, где стояли старые, покосившиеся боксы, обшитые ржавым железом. Здесь обитали те, кому не нашлось места в элитных мастерских.

Звуки здесь были другие. Не рев мощных моторов, а одиночные удары молотка и визгливый скрежет напильника.

У одного из гаражей, ворота которого были распахнуты настежь, сидел на перевернутом ведре мужик. Возраст неопределенный – то ли тридцать, то ли все пятьдесят. Лицо в глубоких морщинах, пропитанное мазутом так, что казалось, его не отмыть никогда. Седые волосы торчали клочьями. Он курил самокрутку, глядя на разобранный двигатель какого-то допотопного мотоцикла.

Над воротами висела кривая надпись краской: "Ремонт всего. Дорого. Качественно. Долго". Слово "Дорого" было зачеркнуто, а сверху приписано: "Как договоримся".

– Добрый день, – поздоровалась Катя.

Мужик медленно поднял голову. Глаза у него были светлые, выцветшие, но на удивление живые.

– Добрый, если не шутите, – проскрипел он голосом, похожим на работу несмазанного подшипника. – Чего надо? Ломать не строить, чинить не обещаю.

– Нам нужен механик, – сказала Катя, указав на его руки.

– Механиков вон там полно, – он махнул рукой в сторону центральных боксов. – У них станки, подъемники, диагностика. А я так... примуса починяю.

– У нас ГАЗ-66. Надо поставить на ход. Обварить. Сделать конфетку.

Мужик затянулся, выпустил струю вонючего дыма.

– "Шишига"? – в его глазах проснулся интерес. – Хорошая машина. Душевная. Не то что эти пластиковые обмылки. И что с ней?

– Всё, – честно призналась Катя с легкой усмешкой.

– Понятно, – кивнул он. – Денег, я так понимаю, кот наплакал?

– Кот даже не плакал. Кот сдох от смеха. У нас двести споранов. На всё.

Мужик хмыкнул, бросил окурок и растер его ботинком.

– Двести... Это на запчасти-то едва хватит, если по помойкам искать. А работа? Мои руки, – он растопырил черные пальцы, – они тоже кушать хотят. И печень моя требует компенсации за вредность.

Я подошел к нему. Присел на корточки. Посмотрел на разобранный движок мотоцикла. Взял с земли прокладку, повертел в руках. Криво вырезана.

Достал свой нож – тот самый, который украл Хлыст, а потом так душевно вернул. Хорошая сталь. Аккуратно подрезал край прокладки, убирая заусенецы. Протянул мужику.

Он взял, посмотрел. Одобрительно крякнул.

– Руки не из задницы. Это хорошо.

– Его зовут Молчун, – представила меня Катя. – Я Катя. Мы предлагаем сделку. Ты чинишь нашу машину. Мы помогаем. Он может таскать, держать, крутить гайки. Двести споранов – на расходники. За работу...

– За работу, – вдруг сказал мужик, – вы привезете мне с рейда набор инструментов. Настоящий. "King Tony" или "Jonnesway". Полный комплект. Головки, ключи, трещотки. Мой-то спиз... увели, в общем, при переезде. Работаю чем попало.

Это было реально. Инструмент можно найти.

– Идет, – кивнула девушка и глаза её посветлели.

– Зовите меня Кардан, – он поднялся, вытирая руки о штаны. – Ведите к вашей страдалице. Посмотрим, есть ли там что реанимировать, или проще пристрелить.

Мы привели его в тупик к Бурому. Кардан долго ходил вокруг "Шишиги", стучал по раме, заглядывал под мосты, нюхал щуп.

– М-да... – наконец вынес он вердикт. – Пациент скорее жив, но в глубокой коме. Резина – в утиль. Карбюратор перебирать. Электрику – всю под замену, там мыши повесились. Но железо крепкое.

Он повернулся к нам.

– Ладно. Берусь. Но предупреждаю: я не волшебник. Из говна пулю не слеплю, но ездить будет. Несите свои двести. И ищите колеса. Хотя бы б/у. Без колес мы далеко не уедем.

Я с облегчением выдохнул. У нас появился шанс. Маленький, грязный, пахнущий перегаром, но шанс.

Теперь оставалось самое сложное. Чтобы купить колеса, запчасти и металл, двухсот споранов не хватит. Кардан сделает движок, но на "лысой" резине в рейд не пойдешь.

Нам нужны были деньги. Срочно.

И единственный способ их достать – снова идти к Бурому. В последний раз.

Я посмотрел на Катю.

– К Бурому? – спросила она.

Я кивнул.

– Уррр...

В гаражном секторе «Ц» было тихо, но не той спокойной тишиной, которая бывает перед рассветом, а какой-то пустой, заброшенной. Ворота бокса, где обычно стоял «Тигр» Бурого, были закрыты на висячий замок.

Мы постояли перед закрытыми дверями, как бедные родственники.

– Ушли, – констатировала Катя, дернув замок.

Из соседнего бокса, где чинили БТР, высунулся чумазый механик.

– К Бурому? Нету их. Ушли в рейд на «Дальние Хутора». Говорят, там стаб какой-то дикий вымер, хабара немерено. Я досадливо цокнул языком. Это значит, что они могут вернуться завтра, а могут и через неделю. Или вообще не вернуться.

А время шло. Деньги таяли. Кардан, наш новообретенный механик, уже начал работу – мы видели, что кабина «Шишиги» разобрана, а под капотом копается его тощий помощник, но без запчастей и нормального инструмента дело встанет.

– Что будем делать? – спросила Катя.

Я жестом показал: «Ждать».

Следующие два дня превратились в тягучую рутину.

Мы экономили каждый споран. Ели дешевую кашу в столовой для рабочих, спали в номере, который оплатили на последние. Днем я пропадал в гараже, помогая Кардану.

Старик оказался ворчливым, но дело знал.

– Смотри сюда, Молчун, – скрипел он, тыча отверткой в нутро карбюратора. – Жиклеры забиты наглухо. Тут не бензин был, а олифа какая-то. Прокладки я тебе из паронита вырезал, но ремкомплект нужен. И свечи. Эти пробивает через раз.

Я кивал, подавал ключи, крутил гайки, сдирая кожу на пальцах. Работа успокаивала. Я видел, как под слоем ржавчины и грязи начинает проступать машина. Железо в Стиксе надежнее людей. Если ты о нем заботишься, оно тебя вывезет.

Катя занималась своим даром. Она уходила в парк – единственный зеленый островок в стабе – и сидела там часами, «слушая» мир.

Вечером второго дня она вернулась в номер бледная, но с горящими глазами.

– Я чувствую их, Молчун. Не как раньше – пятнами. Я начинаю различать... оттенки. Страх, боль, ярость. Сегодня мимо парка вели какого-то ублюдка. Я почувствовала его за три квартала. Он был как черная дыра, полная злобы.

Я погладил её по плечу и одобрительно уркнул. Это хорошо. Чем тоньше её настройки, тем больше шансов, что мы не влетим в засаду.

На третий день, ближе к вечеру, в секторе «Ц» поднялся шум.

Мы как раз были у Кардана, обсуждали, где достать резину, когда услышали гул мотора. Тяжелый, надрывный, с перебоями.

– Кто-то на честном слове ползет, – прокомментировал Кардан, прислушиваясь.

Я выскочил из бокса.

К воротам сектора подъезжал «Камаз» – обычный рейдовый грузовик, который часто мотался с караванами. Но сейчас он не вез груз.

В кузове сидели люди. Грязные, окровавленные.

Из кабины выпрыгнул водитель, побежал к воротам, маша руками.

Я узнал этот силуэт. Глория.

Она хромала на обе ноги, но двигалась быстро. Её снайперская винтовка болталась за спиной стволом вниз, чего раньше она себе не позволяла.

Мы с Катей переглянулись и рванули туда.

Грузовик въехал внутрь и остановился у бокса Бурого. Из кузова начали выбираться пассажиры.

Их было двое. Какой-то незнакомый нам рейдер и Штопор.

Штопор сполз по борту, как мешок с песком. Он упал на колени и остался так стоять, уперевшись лбом в пыльный бетон. Его ирокез слипся от грязи и крови, куртка была разорвана в клочья.

Глория подошла к нему, попыталась поднять, но он лишь отмахнулся.

«Тигра» не было. Бурого не было.

Я подошел ближе. Глория подняла на меня глаза. В них была пустота. Та самая, которую я видел в зеркале в первые дни после перерождения.

– Где? – тихо спросила Катя, озвучивая вопрос, который висел в воздухе.

– Там, – Глория махнула рукой куда-то на север. Голос у неё был хриплый, сорванный. – На Хуторах. Остался прикрывать.

Она достала пачку сигарет, попыталась закурить, но зажигалка выскальзывала из дрожащих пальцев с сбитыми ногтями. Я щелкнул своей, поднес огонек.

Она жадно затянулась.

– Засада? – спросила Катя.

– Хуже, – выдохнула она дым. – Умники.

– Кто?

– Твари. Стая с менталом во главе. Они не просто напали. Они нас гнали. Как зайцев. На минные поля. «Тигр» подорвался первым.

Она замолчала, глядя на Штопора, который начал раскачиваться из стороны в сторону, что-то бормоча.

– Бурого зажало в кабине. Ноги перебило. Он... он приказал уходить. Отдал нам всё, что было ценного, и остался с пулеметом.

– А хабар? – вырвалось у Кати.

Глория криво, страшно усмехнулась. По её лицу, размазывая копоть, текла одинокая слеза.

– Хабар? Мы жизнь вынесли, девочка. И то не всю.

Она разжала руки. Они были пусты. Ни рюкзаков, ни ящиков, ни оружия, кроме её собственной винтовки.

– Мы бросили всё, – глухо сказал Штопор, не поднимая головы от колен. – «Тигра», боезапас, топливо. Всё сгорело. Мы едва успели выпрыгнуть, когда...

Он не договорил, его плечи затряслись.

Мы стояли молча. Ветер гонял пыль по бетонному полу ангара. Ситуация была хуже некуда. Бурый мертв. Группы нет. Денег нет. И надежды на быстрый ремонт машины тоже нет.

– Помянем, – хрипло сказала Глория. – У вас есть выпить?

Мы сидели в нашем тупике, на ящиках возле разобранной «Шишиги». Кардан, увидев состояние вернувшихся, молча поставил на ящик бутылку мутной самогонки и так же молча исчез в недрах своего гаража.

Бутылка ходила по кругу. Штопор пил жадно, большими глотками, словно хотел потушить пожар внутри. Глория цедила, глядя в одну точку.

– Как это случилось? – спросила Катя.

– Глупо, – сплюнула Глория. – Нарвались. На стаю, маленькую, но злую. Они шли с запада. Мы их поздно заметили. Бурый... он приказал отходить к болотам, а сам остался с пулеметом на перекрестке. Дал нам время. Минуты три.

Она замолчала, сжав стакан так, что побелели костяшки.

– Его порвали. Я слышала. Даже выстрелить не успел толком, когда они накатили волной.

Штопор вдруг швырнул стакан в стену. Осколки брызнули в стороны.

– Всё! – заорал он, вскакивая. Глаза у него были бешеные, налитые кровью. – Хватит! Я пас! Я больше за периметр ни ногой!

Он пнул колесо нашей «Шишиги».

– Стройте свои танки, ищите приключения! А я жить хочу! Пойду в охрану. На стену. Там пайку дают и крыша над головой. И твари только в бинокль видны.

– Штопор, не дури, – устало сказала Глория. – Ты рейдер. Ты на стене со скуки сдохнешь через месяц.

– Лучше со скуки, чем как Бурый! В кишках! – вызверился он. – Вы как хотите, а я умываю руки.

Он развернулся и, шатаясь, побрел к выходу из сектора. Мы смотрели ему вслед. Никто не пытался его остановить. Сломался человек. В Стиксе это бывает.

Мы остались втроем. Я, Катя и Глория. И недопитая бутылка самогона.

Я посмотрел на снайпершу. Она сидела, сгорбившись, похожая на побитую птицу. Но в ней еще был стержень. Я это чувствовал.

Я постучал пальцем по горлышку бутылки, привлекая внимание.

– Уррр...

Глория подняла на меня мутный взгляд.

– Чего тебе, Молчун?

Я встал. Подошел к «Шишиге». Положил руку на ржавый борт. Потом указал на Катю, на себя и на неё.

– Мы собираем экипаж, – перевела Катя. Голос у неё был твердый. – Нам нужен стрелок. Нам нужен опытный человек.

Глория посмотрела на грузовик, потом на нас. Усмехнулась.

– Вы? Экипаж? – она покачала головой. – У вас ничего нет. Ржавое ведро, которое не едет. Денег нет – я знаю, сколько стоил этот металлолом. Вы голодранцы, ребята.

– Не правда, – парировала Катя. – У нас есть Молчун – контролер. У нас есть я – сенс. И у нас есть машина. Пусть пока не на ходу, но это временно.

Я подошел к Глории вплотную. Посмотрел ей в глаза. Тяжело, уверенно.

Я не мог обещать ей золотые горы прямо сейчас. Я не мог дать ей денег. Но я мог дать ей цель.

Я достал из кармана патрон – 7.62, винтовочный, как у неё. Поставил перед ней на ящик.

– Мы пойдем туда, где жирно, – сказала Катя, озвучивая мои мысли. – Мы не будем бегать за объедками. С нами ты не сдохнешь в первой канаве. Молчун удержит тварей. Я увижу засаду. Нам нужен тот, кто нажмет на спуск.

Глория молчала. Она крутила патрон пальцами, глядя то на него, то на меня.

В её глазах боролись усталость и азарт. Страх и жадность.

– Штопор ушел, – тихо сказала она. – Бурый мертв. Мне некуда идти. Либо в шлюхи, либо на стену, либо к вам.

Она подняла голову. Взгляд изменился. Стал оценивающим, чуть насмешливым и кокетливым. Она провела языком по пересохшим губам.

– А ты наглый, немой, – протянула она. – Без гроша в кармане вербуешь снайпера. Мне это нравится.

Она взяла патрон и спрятала в карман разгрузки.

– Я в деле. Но с условием. Доля равная. И я сплю не в кузове на ящиках, а в кабине, если мы когда-нибудь починим эту колымагу.

Я кивнул. Согласен.

– И еще, – она прищурилась, глядя на меня. – Если почую, что ты ведешь нас на убой – пристрелю сама. Ничего личного.

– Договорились, – быстро сказала Катя.

Глория встала, потянулась, хрустнув суставами.

– Ну, тогда наливай, командир. Отметим новое начало. А завтра... завтра будем думать, где достать запчасти, не продавая почки.

Я разлил остатки самогона. Мы чокнулись. Звон стаканов прозвучал в пустом ангаре как обещание.