Текст книги "S-T-I-K-S Молчание (СИ)"

Автор книги: Игорь Феникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21 Глория

Катя ушла после обеда. У неё была идея-фикс – найти на рынке какую-то особую ткань для перетяжки сидений или что-то вроде того. Я не возражал. Женщине нужно иногда вить гнездо, даже если это гнездо – кабина ржавого грузовика посреди апокалипсиса.

Я остался в номере один. Лежал на кровати, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. В голове крутились схемы электропроводки ГАЗ-66, которые я пытался восстановить по памяти, и цифры. Проклятые цифры, которые никак не сходились.

Стук в дверь был коротким, уверенным. Не как у горничной, и не как у Кати.

Я встал, подошел к двери. Замка всё еще не было, только щеколда. Откинул её.

На пороге стояла Глория.

Она выглядела иначе, чем обычно. Никакой разгрузки, никакого камуфляжа. Джинсы, плотно обтягивающие бедра, и простая черная майка, под которой угадывалось отсутствие белья. Волосы были влажными, пахли мылом.

– Впустишь? – спросила она, не улыбаясь. Взгляд был прямым, тяжелым.

Я отошел в сторону, пропуская её.

Она вошла, по-хозяйски огляделась. Убедилась, что мы одни.

– Катя ушла? – скорее утвердила, чем спросила она.

Я кивнул. «Уррр...» – вопросительно пророкотал я. Зачем пришла?

Глория прошла к столу, провела пальцем по пыльной столешнице. Потом повернулась ко мне, прислонившись бедром к краю стола.

– Дело есть, Молчун. Личное.

Она достала из кармана джинсов сложенный листок бумаги. Бросила его на стол.

– Я тут набросала список. Того, что нам нужно, чтобы твоя колымага поехала не через год, а через неделю. Кардан – мужик рукастый, но у него нет выходов на склады интендантов. А у меня есть.

Я подошел, взял листок. Список был впечатляющим. Новая резина, комплект прокладок, свечи, бронелисты, даже триплекс для лобового.

Я вопросительно посмотрел на неё. Откуда такая щедрость? И чем платить?

– Старые связи, – усмехнулась она, перехватив мой взгляд. – Есть тут один... кладовщик. Он мне должен. Сильно должен. Я могу надавить. И мы получим всё это почти даром. За символическую плату.

Я нахмурился. Бесплатный сыр в Стиксе бывает только в мышеловке, и обычно в качестве приманки там лежит чья-то оторванная рука.

Я вопросительно посмотрел на неё.

Глория сделала шаг ко мне. Теперь она стояла вплотную. Я чувствовал запах её кожи – терпкий, смешанный с запахом табака и какой-то едва уловимой горечи.

– Подвох в цене, Молчун. Но платить буду не я. И не деньгами.

Она положила руки мне на грудь. Ладони были горячими.

– Ты мне нравишься, немой. Я чувствую, как от тебя фонит жаром. Как от печки.

Она провела ладонями вверх, к моей шее. Её зрачки расширились.

– Я хочу тебя. Прямо сейчас.

Меня накрыло волной ярости. Чистой, горячей злости.

Она что, решила, что я шлюха? Что можно купить меня за комплект резины? Что я предам Катю ради запчастей?

Я перехватил её запястья. Сжал сильно, до боли. В горле заклокотал угрожающий рык.

– Урр-р-агх! – вырвалось наружу. «Пошла вон!»

Я оттолкнул её. Грубо. Так, что она ударилась спиной о шкаф.

Но Глория не испугалась. Наоборот. В её глазах вспыхнул дикий огонь. Она облизнула губы и рассмеялась – низко, гортанно.

– Злишься? – прошептала она. – Хорошо. Злость – это то, что нужно. Покажи мне своего зверя, Молчун. Покажи, кто ты есть на самом деле.

Она не ушла. Она бросилась на меня. Как кошка. Как хищник.

Она вцепилась в мои плечи, прижалась всем телом, впилась губами в мой рот. Это был не поцелуй – это был укус. Я почувствовал вкус крови.

Мой мозг кричал: «Нет!». Но тело... Тело, измененное Ульем, накачанное споранами и жемчугом, предало меня.

Ярость, которая должна была заставить меня вышвырнуть её за дверь, трансформировалась. Переплавилась в другое чувство. В темное, древнее, животное желание.

Запах женщины. Боль. Адреналин. Всё смешалось.

Я перестал соображать. Сорвался.

Я сгреб её в охапку, сминая ткань майки. Она зашипела, когда мои пальцы, ставшие жесткими как сталь, впились в её тело, но не отстранилась. Она выгнулась навстречу.

Это не было любовью. Это не было даже страстью в человеческом понимании. Это была схватка.

Мы рухнули на кровать, путаясь в одежде. Глория кусалась, царапалась, стонала, и я отвечал ей тем же. Мое урчание перешло в рык.

В этот момент не было ни Кати, ни «Шишиги», ни планов на будущее. Был только этот номер, запах пота и безумие двух иммунных, которые пытаются сожрать друг друга, чтобы почувствовать себя живыми.

Всё происходило рывками, вспышками. Дико. Жестко. На грани боли.

Она требовала силы, и я давал ей силу. Ту самую, которую обычно использовал, чтобы ломать волю тварей. Сейчас я выплескивал её в неё.

Когда всё закончилось, я отвалился в сторону, тяжело дыша. Сердце колотилось так, что казалось, ребра сейчас треснут.

В комнате повисла тишина, нарушаемая только нашим сбивчивым дыханием.

Глория села на краю кровати. Её спина была исполосована красными следами. Она нашла на полу свою майку, натянула её. Руки у неё дрожали, но движения были четкими.

Я лежал, глядя в потолок. Внутри была пустота. И гадкое, липкое чувство вины, которое начало подниматься со дна сознания, как только схлынул адреналин.

Что я наделал?

Глория встала. Подошла к зеркалу, поправила волосы. На шее у неё наливался синяк.

Она повернулась ко мне. В её глазах уже не было того безумия. Был холодный расчет и... удовлетворение?

– Завтра к обеду, – сказала она ровным голосом, словно ничего не произошло. – Подгоняй машину к третьему складу. Кардан знает, где это. Возьми грузовое такси, заберете запчасти.

Она подошла к двери. Обернулась на пороге.

– Не грызи себя, Молчун. В Улье нет праведников. Есть только выжившие. А ты... ты хорош.

Дверь хлопнула.

Я остался один. С запахом чужой женщины на коже и пониманием того, что я только что продал кусок своей совести за комплект резины и бронелисты.

Но самое страшное было не это.

Самое страшное было то, что мой внутренний зверь, тот самый, что урчал от удовольствия, ни капли не жалел.

Я успел. Когда в замке повернулся ключ, комната уже была проветрена, постель заправлена с армейской тщательностью, а сам я сидел за столом, разбирая и собирая пистолет. Вид у меня был сосредоточенный, руки заняты делом.

Только вот запах... Мне казалось, что запах Глории – терпкий, чужой – въелся в стены, в подушку, в мою кожу. Я вымылся дважды, стирая себя мочалкой до красноты, но фантомное ощущение её прикосновений осталось.

Катя вошла в номер, сияя, как начищенный пятак. В руках она тащила огромный сверток.

– Смотри! – она сбросила ношу на кровать. – Брезент! Настоящий, пропитанный, с люверсами. И еще поролон нашла. Обошьем сиденья, будет не кабина, а тронный зал.

Она тараторила, рассказывая, как торговалась с каким-то старьевщиком, как чуть не подралась за моток капроновой нити. Она была живой, настоящей, моей.

Я слушал её и чувствовал, как внутри ворочается ледяной ком.

Катя подошла ко мне, обняла сзади, уткнувшись носом в шею.

– Ты чего такой напряженный? – спросила она, почувствовав, как окаменели мои плечи. – Случилось чего?

Я медленно повернулся. Посмотрел ей в глаза. Я не мог врать голосом, но глаза... глаза выдавали. Я знал, что в них сейчас плещется тоскливая вина, которую не смыть никаким живчиком.

– Уррр... – я отрицательно мотнул головой и прижал руку к груди. «Устал».

Она посмотрела на меня внимательно, чуть прищурившись. Её дар сенса работал на эмоции, и она наверняка чувствовала, что фон у меня сбитый, тяжелый. Но списала это на стресс и безденежье.

– Ничего, – она поцеловала меня в лоб. – Завтра всё наладится. Ложись спать.

Я лег. Но спал я на самом краю, боясь прикоснуться к ней, словно моя измена была заразной болезнью.

Утро встретило нас суетой. Мы вызвали местное грузовое такси – раздолбанную «Газель» с шашечками, нарисованными маркером на двери, – и поехали к третьему интендантскому складу.

Таксист, болтливый мужик с золотой фиксой, всю дорогу травил байки про то, как он в прошлой жизни возил мэра, но я не слушал. Я смотрел в окно на серые стены ангаров и готовился к встрече.

Глория уже была там. Она стояла у распахнутых ворот склада, прислонившись плечом к косяку. На ней была чистая «горка», волосы убраны под бандану.

Ни следа вчерашнего безумия. Ни тени той женщины, что царапала мне спину и кусала губы в кровь.

Перед нами стоял профессионал. Холодный, собранный снайпер.

Рядом с ней, на паллете, лежало наше богатство: четыре новеньких, "зубастых" покрышки для «Шишиги», коробки с запчастями, листы бронестали.

– Привет, трудяги, – кивнула она, когда мы вылезли из такси. Голос ровный, спокойный. – Принимайте товар. Всё как договаривались.

Я прошел мимо неё, стараясь смотреть куда угодно, только не на неё. На колеса, на небо, на носки своих ботинок. Взгляд её глаз – насмешливый и знающий – жег мне затылок.

Я начал молча перетаскивать коробки в кузов «Газели».

Катя, которая поначалу радостно осматривала резину, вдруг замерла. Она перевела взгляд с меня на Глорию, потом снова на меня.

Я чувствовал этот взгляд. Вопросительный. Тревожный.

– Молчун? – позвала она.

Я не обернулся, делая вид, что занят тяжелым ящиком с тормозными колодками.

Катя подошла ко мне, тронула за плечо.

– Ты чего шарахаешься? Вы поругались? Или... что-то случилось, пока меня не было?

Я выпрямился. Вытер пот со лба. Посмотрел на неё и сделал жест рукой: отмахнулся. «Потом. Не сейчас. Работаем».

И снова схватил ящик, уходя к машине.

Глория наблюдала за этой сценой с непроницаемым лицом, лишь уголок губ едва заметно дрогнул.

– Грузите быстрее, – бросила она. – Кладовщик нервничает.

Мы отвезли всё Кардану. Старик, увидев новую резину и запчасти, только крякнул и уважительно почесал затылок отверткой.

– Ну, вы даете, молодежь. Ограбили кого или клад нашли? С таким приданым я вам эту ласточку за неделю на крыло поставлю.

Работа закипела.

Две недели пролетели как один день, полный скрежета болгарки, визга сварки и запаха мазута.

Днем я пропадал в гараже. Мы с Карданом перебрали двигатель, выкинули гнилую проводку, проложили новую. Катя и Глория, которая теперь официально была в доле, занимались салоном и покраской.

Но была и ночная сторона этой работы.

Глория приходила еще дважды.

Первый раз – через три дня. Она принесла нам новый генератор и танковый аккумулятор, способный запустить двигатель в любых условиях.

Она пришла вечером, когда Катя была на полигоне и тренировала свой дар кипятильника. Молча положила на стол список запчастей. И так же молча начала расстегивать ремень.

В этот раз не было ни разговоров, ни прелюдий. Только глухая, злая необходимость. Я брал запчасти. Она брала меня. Сделка.

Второй раз был через неделю. Она достала где-то триплексы для смотровых щелей и поворотный механизм для турели.

Я ненавидел себя в эти моменты. Ненавидел её холодную улыбку после. Ненавидел то, как предательски урчит мой зверь внутри, получая разрядку.

Но утром я шел в гараж и прикручивал новые детали к нашей машине.

Наш танк рос. Он обрастал броней, он получал новые мышцы и жилы. И каждый болт в нем был оплачен моей совестью.

Через две недели «Шишига» была готова.

Это был уже не тот ржавый уродец, которого мы купили у Зуба. Это был монстр.

Кабина, обшитая листами стали, выкрашенная в матовый темно-зеленый цвет. На окнах – решетки и узкие бойницы. Кунг превратился в жилой модуль-крепость: нары, рундуки, верстак, печка-буржуйка.

На крыше кабины гордо торчала турель, пока пустая, но готовая принять пулемет.

Двигатель, перебранный золотыми руками Кардана, работал ровно, сыто урча на холостых.

Мы стояли перед машиной. Я, Катя, Глория и Кардан, который вытирал руки тряпкой и довольно щурился.

– Ну что, – сказал Кардан. – Принимай аппарат, командир. Зверь, а не машина. Только масло меняй вовремя.

Я подошел к капоту, похлопал по теплому металлу. «Спасибо».

– Теперь последний штрих, – сказала Катя. – Экипаж.

Мы нашли Лошадь в том же баре. Он сидел на своем любимом месте, ковыряя ножом банку тушенки.

Увидев нас, он даже жевать перестал.

– Ну? – спросил он, глядя на наши довольные и грязные физиономии. – Сдали в металлолом или все-таки поехали?

– Поехали, – сказала Катя. – Идем.

Мы привели его в гараж.

Лошадь остановился в воротах. Он долго смотрел на грузовик. Обошел его кругом. Постучал костяшкой пальца по бронелисту. Заглянул в кабину, посидел на перетянутом брезентом сиденье.

Потом залез в кунг.

Вышел он оттуда с другим лицом. Без привычной ухмылки.

– Ну ни хрена себе... – протянул он. – Это ж не «Шишига». Это бронепоезд.

Он посмотрел на меня.

– Как вы это сделали? На какие шиши? Вы ж голодранцы были.

Я промолчал. Только Глория, стоявшая в тени, коротко хмыкнула и отвела взгляд.

– Неважно, – отрезала Катя. – Машина готова. Едет, стреляет, защищает. Ты говорил: «Почините – я ваш». Мы починили. Твое слово?

Лошадь сплюнул на пол, убрал нож в ножны и протянул мне руку.

– Мое слово твердое. Я в деле. Чур, мое место у правого борта, там обзор лучше.

Я пожал его руку. Команда была в сборе. Машина была готова. А цена... цену знал только я и Глория. И я надеялся, что этот счет мне никогда не предъявят.

Я запрыгнул на подножку, распахнул дверь и жестом пригласил всех внутрь.

Неделя пролетела в мелкой суете и обкатке машины. Мы гоняли «Шишигу» по полигону за гаражами, проверяли подвеску, притирали тормоза. Лошадь ворчал, привыкая к тряске в кунге, Глория пристреливала бойницы, а Катя училась спать под рев двигателя.

Машина получилась зверем. Тяжелая, приземистая, одетая в броню, она внушала уверенность.

Но у неё был один существенный недостаток. Она была беззубой.

Турель на крыше сиротливо торчала пустым гнездом. У нас не было пулемета. Даже захудалого РПК, не говоря уже о чем-то серьезном вроде «Корда» или «Утеса».

Денег на такое оружие не было даже в теории.

А потом земля в Новом Свете задрожала.

Это случилось утром. Сначала мы почувствовали вибрацию через подошвы ботинок. Потом услышали гул – низкий, тяжелый, от которого дребезжали стекла в окнах.

– Зараженные? – напрягся Лошадь, хватаясь за нож.

– Нет, – Катя прислушалась, закрыв глаза. – Люди. Много людей. И железа. Очень много железа. Это не злоба, это... сила. Уверенность.

Мы вышли к центральной улице.

В стаб входил караван.

Я видел разные колонны. Видел банды рейдеров. Но это было нечто иное. Это была движущаяся крепость.

Впереди, лязгая гусеницами по асфальту, ползли два танка. Настоящие Т-72, обвешанные динамической защитой и решетками. Их стволы лениво поводили из стороны в сторону, словно усы гигантского жука.

За ними шли БТРы, обшитые дополнительной броней так, что напоминали черепах.

А дальше – грузовики. Десятки огромных фур, тягачей, наливников. Все в броне, с пулеметными гнездами на крышах, с вооруженными людьми, которые смотрели на обитателей Нового Света поверх прицелов как на папуасов.

Этот Караван мог стереть наш стаб с лица земли, если бы захотел. Ни одна банда, ни одна стая мутантов, не рискнула бы встать у них на пути.

– Вот это мощь... – выдохнула Глория. В её глазах горел профессиональный интерес. Она смотрела на пулеметы.

Караван встал на площади и прилегающих улицах. Двигатели не глушили. Началась суета: местные торговцы бегали с накладными, грузчики тащили ящики. Это был гигантский пылесос, который скупал всё ценное и сбрасывал то, что привез издалека.

Я смотрел на это и в голове щелкнул план.

– Уррр... – я толкнул Катю локтем и кивнул на головную машину – огромный командирский кунг на базе «Камаза», окруженный охраной в экзоскелетах.

– Ты хочешь к ним? – поняла она.

Я кивнул. У нас есть машина. У нас есть пустой кузов. И у нас есть желание заработать то, что нельзя купить за спораны в местной лавке.

Пробиться к Караванщику – хозяину этого стального монстра – было непросто. Охрана смотрела на нас как на грязь под ногами.

Но Катя, включив свое обаяние и дар убеждения, а может, просто наглость, которой набралась от меня, сумела договориться с начальником охраны.

Нас пустили.

Хозяин каравана принимал прямо в своем кунге, который внутри напоминал офис крупной корпорации. Кондиционер, кожаные кресла, спутниковая связь, которая здесь, понятно, не работала, но выглядела солидно.

Звали его Варяг. Огромный мужик с седой гривой волос и шрамом через всё лицо. Он пил чай из тонкого фарфора, который в его лапище казался игрушечным.

– Сопровождение? – переспросил он, глядя на нас поверх чашки. – У меня два танка, четыре «бэтра» и рота головорезов. Зачем мне ваша тарантайка?

– У нас есть сенс, – выложила козырь Катя. – Дальность триста метров. Чувствует засады и элиту.

Варяг поставил чашку. Сенсы в дефиците даже у таких гигантов.

– Сенс – это аргумент. А машина?

– «Шишига». Бронированная. Свежая. Экипаж – четыре человека. Опыт есть.

– И что вы хотите?

Я вышел вперед.

Достал листок бумаги и быстро нарисовал пулемет. Крупнокалиберный. ДШК или «Утес». И ящик патронов рядом.

Варяг рассмеялся. Громоподобно, от души.

– Ствол захотели? Губа не дура. Хороший ствол стоит дороже вашей жизни.

– Мы отказываемся от оплаты, – твердо сказала Катя. – Мы берем ваш груз. Мы прикрываем фланг. Мы работаем сенсором. Весь рейд – бесплатно. Взамен – пулемет. Сейчас.

– Утром – стулья, вечером – деньги? – прищурился Варяг. – А если вы свалите с моим пулеметом за первым поворотом?

Я посмотрел ему в глаза.

– Уррр... – низко, уверенно. «Не свалим».

Варяг молчал минуту, разглядывая нас. Он был тертым калачом. Он видел людей насквозь.

– Наглость – это хорошо, – наконец сказал он. – Есть для вашей колымаги кое-что. Груз не тяжелый, но объемный и дорогой. В мои фуры не влезает, а гонять пустой «Урал» жаба душит.

Он нажал кнопку на селекторе.

– Оружейника ко мне.

Через пять минут в кунг зашел сутулый мужик в масляной робе.

– У нас на складе «Утес» лишний есть? Тот, с трофейного БРДМ?

– Есть, – кивнул оружейник. – Но он без станка. Только тело и лентопротяг.

– Поставь этим ребятам на крышу. И цинк патронов дай. Один. Остальное – если доедем.

Варяг повернулся к нам. Улыбка исчезла с его лица, сменившись жестким оскалом.

– Вы в деле. Но учтите, молодые. Мы идем не на прогулку. Маршрут – «Северная петля». Через Дикие Земли к стабу «Цитадель». Это на западе.

Он сделал паузу, давая словам впитаться.

– Практически у самой границы Пекла. Там твари такие, что танки жрут на завтрак. Если отстанете – ждать не буду. Если сбежите – найду и повешу на воротах. Вопросы?

Я покачал головой. Пекло так Пекло. Главное – у нас будут зубы.

Работа закипела сразу. Мы подогнали «Шишигу» к техничке каравана.

Оружейник, ворча под нос, приварил станину к нашей турели. Когда он водрузил на неё тяжелое, вороненое тело НСВ «Утес» калибра 12,7 мм, у меня зачесались руки.

Это была мощь. Это была смерть, отлитая в металле. С таким аргументом можно спорить даже с рубером.

Глория ходила вокруг машины, как кошка вокруг сметаны. Она забралась на крышу, проверила ход турели, заправила ленту.

– Красавец, – прошептала она, поглаживая холодный ствол. – Теперь потанцуем.

Мы с Лошадью грузили в наш кунг ящики с медикаментами. Места стало меньше, но мы потеснимся.

К вечеру мы были готовы. Пулемет смазан и накрыт брезентом. Бак залит соляркой каравана. Экипаж в сборе.

Я сидел в кабине, слушая, как гудит вечерний стаб.

Завтра мы уходим. Далеко. Туда, где заканчивается карта и начинаются легенды. К границе Пекла.

Катя положила руку мне на колено.

– Боишься? – спросила она.

Я посмотрел на турель, чернеющую на фоне заката.

– Уррр... – отрицательно.

Глава 22 Караван

Караван Варяга напоминал стальную гусеницу, которая решила прогрызть себе путь через гнилое яблоко. Два танка в авангарде, чадя дизелем, задавали ритм. За ними, ощетинившись стволами, ползли БТРы и тяжелые фуры, обшитые броней так, что от изначальных заводских форм там остались только колеса.

Мы шли в замыкании, прикрывая левый фланг.

Я сидел за рулем нашей обновленной «Шишиги», и мои руки чувствовали каждую вибрацию этой машины. Кардан сотворил чудо. Двигатель работал ровно, сыто, тянул многотонную тушу, одетую в стальной панцирь, с уверенностью локомотива. В кабине пахло не старьем, а смазкой, кожей и едва уловимым ароматом Катиных духов -единственной роскоши, которую она позволила себе в этом аду.

–Дистанция до «наливника» тридцать метров, -голос Кати в гарнитуре звучал спокойно, по-деловому. Она сидела справа, обложившись картами, но глаза её были закрыты. Она смотрела не на бумагу. Она смотрела сквозь броню.

Я коротко уркнул в ларингофон, подтверждая прием. «Принял».

Позади, в кунге, устроился Лошадь. Я знал, что он сейчас сидит у правой бойницы, положив на колени свой любимый тесак и автомат, и сканирует "зеленку". Глория заняла трон на крыше. Турель с крупнокалиберным «Утесом» была её царством. Она молчала, но я слышал, как лязгает металл, когда она поворачивает станину, проверяя сектора.

Мы ехали уже четыре часа. Асфальт под колесами давно кончился, сменившись разбитой бетонкой, местами переходящей в грунтовку. Лес вокруг стоял стеной. Высокие, корабельные сосны, перевитые каким-то плющом, создавали зеленый туннель.

Красиво. И смертельно.

Чем дальше мы уходили на запад, тем мрачнее становился пейзаж. Здесь не было следов недавних боев или свежих костровищ. Здесь пахло древностью и сыростью. И тварями.

–Слева, девять часов, движение, -голос Кати стал жестче. -Мелкая группа. Пять... шесть целей. Идут на перерез.

–Вижу, -отозвалась сверху Глория. -Дистанция двести. Бегуны. Какие-то они... крупные.

Я скосил глаза в триплекс бокового обзора. Серые тени мелькали между деревьями, параллельно нашему курсу.

Обычные бегуны у стаба -это ходячие скелеты, обтянутые серой кожей. Быстрые, но хлипкие. Эти же напоминали качков на стероидах. Мышцы бугрились, движения были резкими, пружинистыми.

–Лошадь, готовность! -скомандовала Катя. -Молчун, держи темп, не отставай от колонны. Варяг предупреждал: кто отстал, тот труп.

Я добавил газу. «Шишига» рыкнула, переваливаясь через корягу.

Твари решили, что пора обедать. Они вылетели из кустов единым серым комом, целясь в колеса идущей перед нами фуры.

–Работаю, -сухо бросила Глория.

«Утес» на крыше рявкнул. Грохот 12,7-миллиметрового пулемета в кабине ощущался как удары молотком по каске. Гильзы посыпались на крышу с веселым звоном.

Я видел, как тяжелые пули рвут тела бегунов. В обычных условиях одного попадания хватило бы, чтобы разорвать тварь пополам. Но здесь...

Первый бегун, получив пулю в грудь, не разлетелся на куски. Его отбросило, он кувыркнулся, но тут же вскочил и продолжил бег, роняя черную кровь.

–Живучие, суки! -азартно крикнул Лошадь, открывая огонь из автомата через бойницу кунга.

Я почувствовал, как напряглась Катя.

–Лотерейщик! -выкрикнула она. -Сзади группы! Он... он огромный!

Я перевел взгляд. Из чащи, ломая кустарник, выперлась туша.

Это был лотерейщик. Та самая переходная стадия между бегуном и чем-то серьезным. Обычно они размером с крупного человека, с раздутыми челюстями.

Этот же был выше меня на голову. Его плечи были шириной с дверной проем. Кожа уже начала покрываться роговыми пластинами, намекая на скорую эволюцию в топтуна или даже выше.

Он не просто бежал. Он пер как танк, прикрываясь стволами деревьев от огня каравана. Умный. Мой клиент. Я не мог бросить руль. Машина должна идти в колоне. Но мой Дар не требовал рук.

Я потянулся сознанием к твари. Раньше сознание лотерейщика ощущалось как грязная лужа -наступил и расплескал. Этот же ощущался как болото. Вязкое, густое, сопротивляющееся.

«Стоять!» -ментальный приказ ударил его на бегу.

Тварь мотнула башкой, сбилась с шага, но не упала. Я почувствовал ответный удар -волну дикой, неконтролируемой ярости, от которой у меня заломило зубы.

Он сопротивлялся. Обычный лотерейщик уже валялся бы носом в грязи, а этот только замедлился, рыча и вращая налитыми кровью глазами.

–Глория, бей крупного! -крикнула Катя в рацию. -Молчун его держит, но он срывается!

–Приняла!

«Утес» развернулся. Глория дала короткую, в три патрона, очередь.

Пули ударили монстру в плечо и шею. Брызги костяного крошева и мяса. Тварь взревела, но устояла на ногах!

–Да ты издеваешься! -заорал Лошадь. -Он что, бронированный?!

Я скрипнул зубами. Внутри закипела злость. Ах ты ж падаль перекормленная! Думаешь, ты здесь хозяин?

Я навалился на его сознание всем весом своего раскачанного Дара. Не просто «стоять». Я вбил ему в голову образ капкана.

«Лежать! Мордой в землю! Жрать землю!»

Лотерейщик споткнулся. Его ноги подкосились, и он с размаху, по инерции, пропахал мордой каменистую обочину.

–Есть! -выдохнула Катя.

Глория не упустила момент. Длинная очередь превратила спину и затылок лежащей твари в кровавое месиво. Только когда голову монстра практически оторвало крупным калибром, он перестал дергаться.

Остальных бегунов домолотили стрелки с фур и Лошадь.

–Отбой, -прохрипела рация голосом начальника охраны каравана. -Всем бортам, контроль периметра. Не останавливаться. Повторяю, остановки нет.

Я выдохнул, чувствуя, как по виску течет капля пота. Руки на руле дрожали.

–Ты как? -Катя коснулась моего плеча.

Я показал ей большой палец, но сам нахмурился.

Один лотерейщик. Всего один. А я потратил сил столько, сколько раньше уходило на удержание двух-трех целей. И пулемет его не сразу взял.

–Они здесь другие, -тихо сказала Катя, словно прочитав мои мысли. -Их меньше, но они... концентрированные.

Словно само место накачивает их силой.

Я кивнул. «Уррр...».

Мы приближались к границам Пекла. Здесь законы биологии, к которым мы привыкли у стаба, работали с поправкой на коэффициент смерти.

–Глория, расход? -спросила Катя в рацию.

–Четверть ленты, -отозвалась снайперша. Голос был спокойным, но я уловил нотки напряжения. -Эта тварь... она на рану не реагировала. Болевой порог отключен напрочь. Парни, экономьте патроны. Если тут каждый такой красавец будет, нам цинка не хватит.

Караван полз дальше. Лес становился гуще, темнее. Деревья-исполины нависали над дорогой, закрывая небо. В тени подлеска то и дело мелькали силуэты, но нападать они пока не решались -мощь колонны внушала уважение даже безмозглым тварям.

Пока не решались.

Я смотрел на дорогу, но перед глазами всё еще стояла та картина: пули 12,7 мм, вырывающие куски мяса, и тварь, продолжающая бежать.

Я покосился на Катю. Она сидела бледная, сосредоточенная. Её дар работал на пределе, выискивая угрозы в этом зеленом аду.

–Молчун, -вдруг сказала она, не открывая глаз. -Впереди... Большая масса. Очень большая.

Она стоит на месте. Ждет.

Я напрягся.

–Стая. Но очень организованная. Они перекрыли дорогу. Там... там рубер. И не один.

Я ударил по тормозам, сбавляя ход, но тут же вспомнил приказ: «Не останавливаться».

Рубер. Бронированный танк с интеллектом. Если их там несколько, и они устроили засаду...

Катя нажала кнопку связи с головной машиной.

–«Голове», это «Хвост». Впереди засада. Крупная стая. Руберы.

В эфире повисла тишина. Потом ответил сам Варяг. Голос его был тяжелым, как могильная плита.

–Принял, «Хвост». Видим их в оптику. Танки выходят вперед. Всем бортам -боевая готовность номер один.

Бой начался не с выстрела. Он начался с того, что лес взорвался.

Головной танк Т-72, шедший в ста метрах впереди основной колонны, внезапно окутался облаком огня и дыма. Нет, его не подбили. Он выстрелил.

Ударная волна от 125-миллиметрового орудия ударила по ушам даже сквозь броню и закрытые окна нашей «Шишиги». Деревья на обочине согнулись, сбрасывая хвою.

–Контакт! -заорала рация голосом Варяга. -Прямо по курсу! Танки, фугасным! Отсекать пехоту! «Коробочки», огонь по флангам!

Следом за танком заговорили КПВТ на бэтээрах. Грохот стал сплошным, давящим на перепонки гулом.

–Вижу их! -крикнула Глория сверху. Турель заходила ходуном, и над нашей крышей загрохотал «Утес». -Слева! Они обходят!

Я вдавил тормоз, удерживая машину в строю, но не давая ей уткнуться в задний бампер идущей впереди фуры.

В боковое зеркало я увидел то, что заставило бы поседеть любого нормального человека. Из леса, игнорируя шквальный огонь, вываливалась серая масса.

Бегуны. Сотни. Они текли между деревьями как ртуть, перепрыгивая через поваленные стволы, карабкаясь друг по другу.

Но страшнее всего были не они.

Среди серой массы возвышались фигуры, закованные в черно-багровую броню. Руберы.

Я насчитал троих только в нашем секторе. Огромные, горбатые твари, передвигающиеся на четырех конечностях, как гигантские гориллы в рыцарских латах.

Один из них, приняв на грудь очередь из крупнокалиберного пулемета БТРа, даже не замедлился. Пули высекали искры из его костяных пластин, сбивали куски ороговевшей кожи, но не могли остановить инерцию трехтонной туши.

–Лошадь, правый борт! -скомандовала Катя, сверяясь со своим радаром. -Там чисто, но они могут вылезти из болота! Глория, двенадцать часов! Рубер идет на прорыв к цистерне!

Я посмотрел вперед.

Один из Руберов, проигнорировав танк, видимо, понимая, что ту консервную банку ему не вскрыть, рванул к центру колонны. Туда, где шли самые уязвимые машины -топливозаправщики и грузовики с припасами.

Он двигался зигзагами, невероятно быстро для своей массы.

–Уррр -крикнул я сам себе, точнее, мысленно рявкнул своему Дару. Я потянулся сознанием к этой горе мышц. Удар.

Меня словно кувалдой по лбу огрели. Сознание Рубера было не болотом, как у лотерейщика. Это была стена. Монолитная, черная стена первобытной ярости, отполированная годами эволюции.

Я попытался ухватиться, найти хоть какую-то щель, чтобы вбить клин приказа.

«Стоять!»

Тварь споткнулась. Её повело в сторону, она врезалась плечом в сосну, переломив её как спичку. Но Рубер не остановился. Он тряхнул башкой, издал рев, который заглушил даже стрельбу, и снова рванул вперед.

Я почувствовал, как у меня из носа хлынула кровь, заливая губы. Голова раскалывалась. Моего ресурса не хватало, чтобы взять под контроль такую тварь.

Я мог только мешать.

–Глория, бей по ногам! -прохрипела Катя в рацию, видя, что я «поплыл». -Молчун его тормозит, но не держит!

«Утес» на нашей крыше захлебнулся огнем. Трассеры потянулись к Руберу.

Глория была снайпером от бога. Даже из трясущегося пулемета она умудрялась класть очереди кучно.

Пули ударили твари в колено. Брызнули осколки кости. Рубер взревел, припадая на одну ногу, но продолжал ползти к своей цели -тяжелому «Камазу», идущему перед нами.

В этот момент второй Рубер, которого мы упустили из виду, выскочил из лесу прямо напротив нас.

Он был меньше первого, но быстрее.

–Слева! -заорал Лошадь, открывая огонь из автомата в бойницу.

Тварь прыгнула. Я видел её полет в замедленной съемке. Раскрытая пасть, полная кривых зубов, когти, готовые рвать металл.