Текст книги "Спасти обязан"

Автор книги: Игорь Берег

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Размышляя так, я поглядывал по сторонам и, как могло показаться, больше ничем не был озабочен. Но это только казалось. Подсознание мое едва не кипело. Должно было остаться что-то: слабый намек, мимолетное упоминание. Тень памяти. Чтобы это уловить, нужно было не мешать, отвлечься на что-нибудь, сидеть бездумно, наслаждаясь окружающим пейзажем. Тогда в один прекрасный момент и явится, как озарение, нужное воспоминание. Все-таки не хотелось мне прибегать к шприцу.

Легко сказать – любоваться пейзажем! Нечем тут было любоваться. Если на российской территории были поля, наполовину убранные, почти бескрайние, то здесь народ себя не утруждал землепашеством. Не в его традициях это было. Налететь, пострелять, украсть – всегда пожалуйста. А работать? Что они, грузины какие-нибудь или абхазцы? Мало кто помнит, но при генерале Дудаеве, еще до первой войны, просто катастрофические размеры принял железнодорожный грабеж. Любимым способом добычи было растаскивание в стороны рельс с помощью трактора. Поезд останавливался, и на него шакальей стаей накидывались окрестные жители. Не помогала даже вооруженная охрана. Участвовать в ограблении поезда считалось геройским поступком. Чествовали того, кто больше украл.

Ехали мы уже с полчаса, но навстречу не попалась ни одна машина. Едва ли только по причине раннего часа. Просто незачем им было днем ехать в ту сторону. Ближе к вечеру, или ночью – другое дело. Любят местные ночь, самое подходящее время для их бизнеса. Хотя захватить какого-нибудь иностранного лопуха, чтобы получить за него потом как следует, могут и среди бела дня.

Блок-посты милиции и федеральных войск мы проезжали безо всяких затруднений. Видимо, документы, которые предъявляли наши охранники, обладали большой силой. В машины только заглядывали, пересчитывая пассажиров, но обыскивать не решались.

Через несколько километров после третьего или четвертого очередного поста мы остановились обсудить ситуацию. Похоже, мне предстояло раскрыть свои карты. Но в том-то и беда, что никаких карт у меня еще не было!

Разминая ноги, все выбрались из машин, сошлись в кружое.

– Ну, командир, – в голосе Бориса все-таки звучала ирония. (Не убедил их наш спектакль?) – Куда дальше ехать?

– А вперед, – сказал я, как можно беззаботнее. – Вы ехайте, ехайте, скажу, когда сворачивать.

– Нет, так дело не пойдет! – завелся Леша. – Езжай туда, не знаю куда.

– Но что привезти мы знаем? – вмешался Стас из солидарности со мной.

– Это вы знаете, – уточнил Борис. – Нам ничего не известно.

– Значит, не вашего ума дело. Приказ был – нас сопровождать. Точка. Вот и сопровождайте.

– Куда сопровождать?!

Надо было гасить зарождавшийся бунт.

– Так, поговорили? Все, базар закрыт. По машинам и вперед. Через пять километров остановка, там и скажу куда дальше ехать. Вопросы?

Вопросов не имелось. Если за это время я не найду ответ, придется доставать шприц. Как бы плохо мне потом не было.

Все изменилось очень скоро, контрольный срок еще не успел закончиться. Нас остановил следующий пост.

– Да что за черт! – выругался я. – Они тут на каждом километре?

И сразу же заметил, как напряглась спина Саши.

– В чем дело?

– Это не федералы, – медленно сказал он, притормаживая.

– Значит, милиция.

– Ты не понимаешь...

– Да в чем дело-то?

– Если это не люди Халида... Мы к нему письмо везем от Мусы. Какие-нибудь другие чурки нас могут просто шлепнуть. Или в заложники взять. Войска все дороги контролировать не могут. Вот и появляются всякие отморозки...

Пост не был стационарным. Никаких строений. Два «жигуленка» перекрывали дорогу, а перед ним стояли трое с автоматами.

– Дай-ка сюда пушку, – приказал я. – Давай, давай. Попробую подстраховать ребят.

Мы остановились довольно далеко от поста и первой машины. Слева вдоль дороги тянулась предназначенная для защиты полей от ветра лесополоса, очень жиденькая. Но мне должно было этого хватить. Выбравшись через правую дверцу, я осторожно выглянул из-за «УАЗа». На посту шла разборка. Борис, размахивая руками, что-то втолковывал боевикам. Те слушали с равнодушными лицами, поводя стволами автоматов. Один, который держал нашу «подорожную», еще раз ее просмотрел, потом плюнул на бумаги и бросил их под ноги. Та-ак, действительно вляпались. Надо действовать. Дождавшись, когда внимание боевиков отвлекли наши спутники, выбиравшиеся с поднятыми руками из машины, я в два прыжка пересек довольно узкую здесь дорогу и упал в траву. На посту моего маневра не заметили и не всполошились. Я пополз вперед, царапаясь о шипастые ветки дикой акации. Местами, где кустарник рос погуще, можно было перебегать на четвереньках. Быстро добравшись до места, с которого я уже хорошо видел и слышал все, что происходило на посту, залег, еще раз проверил пистолет и приготовился к броску.

– Что нам твой Халид! – почти кричал тот, что плевал на бумаги. – Здесь мы хозяева! Вы, собаки неверные! Зачем к нам приехали? Шпионить? Я таким как вы головы резал в Грозном! И всегда буду резать!

Борис что-то тихо ему отвечал. Леша стоял с побледневшим лицом, а Стас осторожно озирался, раздумывая, что можно сделать в этой ситуации. Не очень много, надо сказать. Потому что кроме этих троих боевиков в каждом «жигуленке» сидело еще по одному и тоже с автоматами. До них Стасу было не дотянуться. А я на что? Но следовало еще подождать, вдруг дело миром закончится?

Теперь видно было, что боевики были какие-то нервные, дергающиеся. Могли открыть стрельбу неожиданно, просто сорвавшись с нарезки.

 Между тем бандиты обратили наконец внимание и на вторую нашу машину.

– Что он там стал? – вопросил старший. – Зови сюда, а то вас всех перестреляю.

Борис неуверенно махнул рукой. Но Сашка, оставшийся без оружия, под автоматы ехать не захотел. «УАЗ» остался на месте. Старший бандит что-то сказал по-чеченски и к нашей машине направился другой боевик, худой, с короткой рыжей бороденкой. На ходу он снял с плеча автомат и передернул затвор. Ничего, там Настя есть. Этого доходягу она вмиг уложит. А мне ждать, пока худой подойдет.

На посту события развивались стремительно. Стаса и людей Мусы стали оттеснять от машины в поле. Заклацали затворы и я понял, что сейчас наступит кульминация. Ребят собирались вульгарно расстрелять. Ну, вот уж хрена!

Взгляд в сторону. Настя выходит навстречу рыжебородому. Порядок! Я прицелился, и громко свистнув, нажал на курок. Две пули по одному «жигулю», две – по другому. В том, что попал, сомнений не было. Теперь – на помощь Стасу и остальным.

Но здесь помогать не понадобилось. После моего сигнала Стас в мгновение ока уложил одного, другого достал Борис. Леша только растерянно улыбался. У второй машины дела обстояли не хуже. Рыжебородый доходяга лежал, уткнувшись носом в асфальт, а над ним с автоматом стояла Настя. Я в ней не ошибся.

Мы подвели итоги стычки. Тех, кто были в «жигулях», я застрелил. Еще одного отправил к его аллаху Борис, действовавший прямо и жестко. Остальные двое, хотя и помятые, были в порядке.

– Ну, что с ними делать будем? – спросил я.

– А что с ними делать? – пожал плечами Борис. – Отвести в лесополосу и грохнуть. Давайте, я.

– Может, и правда? – раздумчиво сказала Настя, косясь на рыжебородого. – А то я что-то добрая стала, мало этого козла приложила.

Боевик под ее взглядом задрожал.

– Охота вам мараться? – брезгливо заявил Стас. – У меня другое предложение. – Боря, мы с людьми Халида должны встретиться?

– Придется, – кивнул тот. – У нас же письмо шефа к нему.

– А до села далеко?

– Десяток километров.

– Тогда свяжем этих и передадим дорогой подарок. Я думаю, Халид обрадуется.

– А у тебя башка варит! – обрадовался Борис. – Пусть он им яйца оторвет!

Тот боевик, которого свалил Стас, мрачно сказал:

– Лучше сами убейте. Там нас на кусочки порежут.

– Вот уж не наше дело. Вы в своей республике, сами и разбирайтесь, – хладнокровно заявил я. – Вяжи их, парни!

Трупы мы погрузили в одну из легковушек, которую откатили в кусты. А связанных боевиков с заткнутыми ртами закинули в другие «жигули», трофейное оружие погрузили в багажник. За руль посадили Лешу, и наша маленькая колонна двинулась дальше. На месте боя не осталось никаких следов.

Я получил маленькую отсрочку. Останавливаться там, где предполагалось ранее, не стали, и к обеду въехали в большое село. На блок-посту нас пропустили безоговорочно. Село хотя и было занято федеральными войсками, жило какой-то своей жизнью. И авторитет Халида, хотя и находящегося в розыске и скрывающегося неизвестно где, здесь был весьма высок. Нас встретили очень радушно. И подарку обрадовались, особенно когда мы объяснили, откуда взялись эти джигиты. Оказывается, за ними давно охотились, но все никак не удавалось застать «на деле». С веселыми воплями двух несчастных куда-то поволокли. Печальная их ожидала участь. Но вот уж кого жалеть не хотелось. Кто знает, сколько крови было на руках, которые едва не убили и нас.

Глава 20

Дальше в этот день мы уже не поехали. Нас, русских, несмотря на хоть и вяло, но продолжающуюся все же войну, принимали, как дорогих гостей. Ведь мы приехали от Зеленого Мусы. Настя сидела вместе с мужчинами. И, несмотря на законы шариата, на столе появилась водка. Саша с Лешей после пережитого потрясения налегли на нее с усердием. Мы же и Борис старались не перебирать. Я посматривал на Стаса – каково ему? Ведь с этими людьми, их братьями и сыновьями он воевал здесь, убивал сам и терял товарищей. Но на лице спаса не отражалось никаких чувств. Он хорошо умел владеть собой.

Спать улеглись заполночь. В поисках информации я пытался поговорить с хозяевами о старых ракетных шахтах, но те мало что о них знали. Да, были, но не здесь, а где-то под Бамутом. Как раз те шахты меня не интересовали. Про них было все известно, и бомбы там искать не имело смысла. Нет, где-то здесь поблизости должна была скрываться та самая, необходимая нам. Это я ощущал уж не знаю, каким чувством. Может быть, начало срабатывать озадаченное подсознание. Но ясного ответа все еще не было.

С другой стороны, думал я, как может быть, чтобы такое, в общем-то немаленькое сооружение, хотя и погруженное большей своей частью в грунт и скалы, не известно живущим здесь людям? Факт из разряда невероятных. Что, за все годы, с тех пор, как шахту забросили, никто не попытался проникнуть туда, в надежде поживиться оставленным военными имуществом? Ни за что не поверю. Может быть, чеченцы скрывают ее, она им самим нужна? Склады там, к примеру, расположены тайные, где заложников держат и награбленное. Но в таком случае военные ни за что не стали бы прятать в шахте мини-бомбы. Да и Круталов туда ездил, и даже вернулся. Ведь он видел чемоданчики, трогал их, проверял, протухли заряды или нет. Значит, должна быть шахта! Или все же я ошибаюсь, и бомбы лежат совсем в другом месте? Ох, как нынче выражаются, поедет у меня башня от таких раздумий... Вот еще мысль. Надо местных осторожно поспрашивать, не появлялся ли я (то есть, Круталов, конечно, но я ведь сейчас в его обличье!) недавно в этих краях? Впрочем, вряд ли незнакомого русского кто-то видел. Как бы он потом назад вернулся?

На следующий день рано уехать тоже не удалось. Гостеприимные хозяева не хотели отпускать, уговаривали погостить еще пару дней, пока не появится Халид. Еле удалось отговориться обещаниями непременно заехать на обратной дороге и тогда погулять как следует. Завтрак растянулся на два часа. Я настрого запретил нашим охранникам прикасаться к водке. Те, хоть и мучились с похмелья, поворчали, но подчинились. Неожиданная мысль пришла мне в голову. Ну почему эти, в общем неплохие, люди так радушно встречают только бандитов? Неужели они родня? Не по крови – по духу!

Теперь Борис сел в нашу машину, а Сашу отправил в переднюю. Я понял, что он собирается выпытывать у меня конечную точку рейда, и приготовился к отговоркам. Повеселевший почему-то Сашка уступил руль охотно. И вновь наши верные «УАЗы» затряслись по разбитой дороге. Хозяева предлагали сопровождение для верности, но пришлось отказаться. Если придется – сами отобьемся. Да и не на каждом шагу здесь отморозки, подобные вчерашним, встречаются.

Мы возвращались назад, к той точке, где вчера должны были остановиться, осмотреться и повернуть к востоку. Тянуло меня туда. Борис действительно стал подъезжать с расспросами. Хорошо еще дорога не позволяла надолго отвлекаться. Я выкручивался и врал изо всех сил. Но, кажется, не очень убедительно. Даже Настя начала посматривать на меня с подозрением. А что оставалось делать, если эта проклятая тень памяти все время ускользала?

Дорога петляла между холмами, поросшими редким кустарником. Минут пятнадцать назад свернули с основной трассы, и теперь я присматривал место, где бы притормозить и наметить дальнейший маршрут.

– Что это с машиной? – насторожилась вдруг Настя.

– С нашей? – не понял я. – А что с ней?

– Да нет. Ты вперед глянь.

Передний «УАЗ» действительно вел себя странно: то вдруг увеличивал скорость, то сбрасывал ее, вилял от одной обочины к другой.

– Вот же козлы! – в сердцах сказал Борис. – Они с собой пузырь взяли. Или даже не один. А теперь квасят, пока я не вижу.

– И Стас тоже хорош! – возмутилась Настя. – Нет, чтобы по рукам дать!

Борис посигналил, требуя остановиться, но в этот момент на склоне холма недалеко от дороги вспух клуб дыма, послышался глухой удар и переднюю машину снесло на обочину словно порывом урагана.

– Тормози! – заорал я Борису, распахивая дверцу и вываливаясь наружу, не забыв ухватить за шиворот Настю.

Слишком знакома была мне эта картинка. МОН-50, мина направленного действия. При подрыве 900 стальных шариков летят как пули на полсотни метров, прошивая борта автомобилей и живую плоть пассажиров. Обычно после взрыва начинается обстрел колонны, чтобы добить оставшихся в живых и деморализовать тех, кто попытается оказать сопротивление.

Приложившись об асфальт, мы с Настей покатились в сторону от машины. Укрыться здесь было абсолютно негде. Я ругал себя за то, что не догадался прихватить один из трофейных автоматов. Что теперь делать?

Но вокруг стояла тишина, только от первой машины раздавался то ли треск, то ли скрип. Кажется, кто-то там стонал. По нам никто не садил из всех видов оружия, не цокали о дорожное покрытие пули. Странная засада...

Я приподнялся, хотя все еще оставалась вероятность появления снайпера, который, не торопясь, снимет нас одного за другим. Нет, все спокойно. Борис вылез из машины, с растерянным видом оглядываясь по сторонам. Да, боевого опыта у него точно не было. Иначе не оставался бы за рулем так долго.

Осмотрев склоны близлежащих холмов, и не обнаружив ничего подозрительного, я кивнул Насте:

– Вставай, пойдем, посмотрим, что там.

Наш передний «УАЗ» выглядел жутко. Весь какой-то перекосившийся, стекла выбиты, борта испещрены пробоинами. Во взгляде Насти был ужас. А я такое видел не раз. Но впервые – в Анголе, когда кубинский майор, ехавший тоже на «УАЗе», попал под эти смертельные шарики. Живых в машине остаться не должно было. Погибли бандиты, но погиб и Стас. Он отправился с нами, чтобы помочь, его никто не заставлял. А от мины не уйдет даже самый тренированный спас.

– Глеб, Глеб, что же это такое? – дрожащим голосом спросила Настя и заплакала.

Я, человек опытный и многое повидавший, боялся заглянуть в машину.

– Ну чего ты, дуреха, ревешь, – раздался вдруг оттуда хриплый голос. – Помогите выбраться, а то эта колымага еще рванет.

Взвизгнув, Настя бросилась рвать ручку, пятаясь открыть дверцу. Я оттолкнул ее, уперся ногой в борт и выдрал замок с мясом. На асфальт выпало тело Саши. Он сидел как раз со стороны взрыва, и шарики достались ему. Леша тоже получил достаточно, упал на руль, залив приборную доску кровью. А Стасу удалось выжить. Саша послужил ему щитом и только один шарик зацепил правую руку нашего друга. Весь в чужой крови, он выбрался из машины и сел прямо на дорогу – ноги не держали. Пока Настя ощупывала его, разыскивая раны, я осмотрел тела наших бандитов. Нет, бесполезно, после такого не выживают. Какая же сволочь установила эту гадскую мину?! Ведь результатами не воспользовались. Бессмысленно убили людей, безо всякой выгоды для себя. Неужели кто-то знал, что мы поедем этой дорогой? Или так, ловушку для случайной машины федералов сунули?

Подошел Борис, молча посмотрел в мертвые лица своих товарищей и вернулся к нашей машине. Настя бинтовала руку еще не пришедшему как следует в себя Стасу. Да, вот это называется везение!

– Мы только тронулись, как они начали к бутылке прикладываться, – зачем-то стал рассказывать Стас. – Я не стал, а на всякий случай сел за

спиной водителя. Самое безопасное место при аварии.

Гляди-ка, не просто, значит, везение. Немного и умения было приложено. Вот так судьба умным помогает.

Я обшарил весь склон, где была установлена мина. Никаких следов. И мина сработала не от радиовзрывателя, а от тонкой проволочки, протянутой поперек дороги. Нет, ну кому это было нужно?

Пришлось доставать саперные лопатки и копать в неподатливой каменистой земле две могилы. Везти с собой тела мы не могли. На такой жаре уже через несколько часов появится тяжелый запах. Завернули Сашу и Лешу в куски брезента и уложили в продолговатые ямы. Ни у кого не было опыта могильщика, так что, как уж вышло. Постояли молча над холмиками с самодельными крестами. Да, они были бандитами, но мы зла от них не видели. Или не успели увидеть?

Машину мы оставили там, где ее настиг взрыв мины. Нашли более-менее приемлемую тень и стали держать совет, что делать дальше. О возвращении не могло быть и речи. Даже если предположить совершенно невероятное – кто-то пытается нас остановить, все равно нужно ехать вперед. С максимальной осторожностью, но вперед. В любом случае, дело мы должны были довести до конца. Тем более что никто из спасов не пострадал, тела клиентов остались в целости и сохранности.

Пришло время сказать моим товарищам правду о поездке в никуда. Я так и не вспомнил места, где спрятаны «ядерные чемоданчики». И хотя ощущение, что мы движемся в правильном направлении, не покидало меня, одного этого было недостаточно. Ну, движемся и движемся. А куда именно? Хрен его знает!

Собравшись с духом, я все рассказал. Эффект был ошеломляющим. Несколько минут Борис, Настя и Стас соображали, что же это такое они услышали.

– Погоди, – наконец опомнилась Настя. – Ты хочешь сказать, что с самого начала блефовал?

– Вот именно, – сокрушенно подтвердил я.

– Я так и знала, просто чувствовала, что здесь нечисто! Ну, ты и зверь!

Стас, только приходящий в себя, сокрушенно крутил головой. А Борис наливаясь злобой, потащил из кармана пистолет.

– Ах ты, сука! Из-за тебя пацаны погибли! Не знает он, куда ехать! Никуда и не поедешь, рядом могилку вырою, собственноручно!

Настя не глядя ударила его ребром ладони по запястью и «Глок» выпал на землю.

– Погоди суетиться. Я Глеба знаю, у него всегда что-то в заначке имеется. Верно?

– Ну-у, да, в общем...

– Говори. Да уймись ты! – прикрикнула она на все еще злобящегося Бориса.

Я понимал, что ничего другого не остается, как использовать мой последний козырь. Не зря я заказал Мусе несколько ампул мемофара и шприцы. Уже в Москве, зная, что память может подвести и место, где находятся мини-бомбы так и не придет на ум, вспомнились еще с советских времен разработки лабораторий ГРУ. В свое время, в тренировочном лагере перед загранкомандировкой, у нас не было специального курса прикладной фармакологии, это не посчитали необходимым. Но кое-что мы узнали. Мемофар предназначался для кратковременного усиления памяти. После введения этого средства человек мог вспомнить все, что видел в последнее время до мельчайших подробностей. Даже то, на что совсем не обратил внимания. Возникала яркая картинка, которую он описывал, находясь в полубессознательном состоянии. Включался магнитофон и рассказ записывался на пленку. Причем врач мог корректировать направление рассказа, задавая наводящие вопросы. Человек как бы входил в иллюзорный мир, мог приблизить или отдалить его детали. Листок бумаги, увиденный с расстояния в километр, удавалось разглядеть так подробно, будто он лежал здесь, в комнате, на письменном столе.

Отрицательной стороной являлось то, что последствия воздействия мемофара нельзя было предсказать. Пользовались им только в крайних случаях, когда человеческий материал не представлял больше ценности и после использования списывался в расход. Процентам тридцати подвергшихся мемофарированию удавалось остаться нормальными. Остальные, пережив столь яркие воспоминания, банально сходили с ума. Ну, предположим, с психикой у меня все было в порядке, железная, можно сказать. Но кто мог дать гарантии, что средство это не найдет лазейку и не отправит меня через нее в Страну Вечного Счастья?

Но другого выхода все равно не было. Оставалось положиться на удачу и крепкие мозги спаса. Я кратко разъяснил, что собираюсь предпринять.

Настя жалобно спросила:

– Неужели ничего больше нельзя придумать?

– Думаю, нет. Я свою память уже истерзал попытками. Не помогает. Борис, к тебе просьба, ты покрепче. Если все пойдет не так, и я из состояния транса не вернусь – пристрели. Мне так будет легче. Да и вам хихикающий идиот ни к чему, только обуза. Стас, Настя, а вы не мешайте ему. Договорились? Стас, ты будешь контролировать процесс и задавать вопросы. Остальные сидят и не мешают. Чтобы ни звука!

Уколы я делать умел. В расстрелянной машине мы нашли чудом уцелевшую бутылку, в которой еще оставалась на донышке водка. Мы со Стасом забрались в наш «УАЗ», который загнали под стоявшее поблизости дерево, чтобы не так жарко было. И все равно я чувствовал, как по лицу стекают капли пота. Это был не страх, просто организм чувствовал, что ему предстоят запредельные нагрузки и заранее готовился к ним. Я закатал рукав рубашки, сломал головку одной ампулы и набрал в шприц ровно кубик прозрачной жидкости. Самодельным жгутом перетянул руку. Прежде чем делать укол, спросил у Стаса:

– Все понял, как и что надо спрашивать? Ни в коем случае не заставляй отвечать напрямую, осторожно подталкивай меня в нужном направлении, будь настойчив, но не пытайся подавлять. Я должен все рассказать сам. И еще одно. Из-под контроля может на время выйти личность Круталова. Это, конечно, идеальный вариант. Как только поймешь, что это он, обращайся к нему «Олег Афанасьевич», успокой, и говори от лица его начальников, без фамилий, конечно. Потом, когда все выяснишь, без жалости загоняй назад и вызывай меня. Действие мемофара закончится через полчаса. Ты должен успеть. И еще одно. Если все-таки мне не удастся вернуться, зови Бориса и постарайся, чтобы Настя ничего не видела. Хорошо? Вам все равно выбираться надо. Узнаешь, где бомбы – езжайте туда, забирайте их и возвращайтесь. Может быть, Муса слово сдержит, вернет Насте тело. Не узнаешь – убирай Бориса и вдвоем прорывайтесь назад, в Россию. Есть у меня ощущение, что на вас военные выйдут. Там у них Хромов такой, я тебе о нем рассказывал. Торгуйтесь, пусть он со своими генералами с Мусой схлестнется. Помогут Насте – что-нибудь придумаете, как от них отвязаться. Ну, и по обстоятельствам... Все понял?

Стас молча кивнул.

Я поработал пальцами, чтобы вена вздулась, протер кожу водкой и ввел себе все содержимое шприца. С минуту мир вокруг меня оставался прежним, а потом солнце резко погасло, и я вновь оказался в том тоннеле, который снился раньше.

Все те же бетонные стены, влажные от стекающей по ним воде, все тот же пыльный пол, усыпанный мелкими камешками. Тоннель на этот раз не казался бесконечным. С каждым шагом приближалась стальная перегородка, в которой была приоткрытая дверь. Наконец я понял, что это не перегородка, а огромные ворота. Коснулся двери рукой, почувствовал, как она подается, и шагнул через порог. Нет, там не было зеленой травы и яркого солнца. Просто небольшой тамбур. Но вот за ним и находилась свобода! Я стоял на ровной зеленой поверхности у подножия небольшого холма, можно сказать даже – холмика. Вокруг росли деревья, невдалеке протекала узкая, но бурная речка. Вопрос, который мучил меня все последнее время оставался без ответа. По-прежнему я не мог сказать, где находится тоннель и вход в него, что это за местность. Усилия мои пропали впустую. Отчаяние захлестнуло мое сердце. Все напрасно. Я заплакал... И внезапно от этих слез успокоился, ощутил, как мне легко и хорошо. Тот мир, в который я вышел из тоннеля был моим, мне предстояло жить в нем и сознание этого наполнило душу весельем. Я шел по траве среди деревьев, тени скользили по моему лицу, слезы высыхали. Жить здесь, жить легко, жить вечно!

Потом почувствовал, что меня сильно бьют по лицу. Было больно и обидно. Как это так – меня бьют, а я не могу дать сдачи. Я попытался замахать руками, открыть глаза, увидеть того, кто меня бьет. Это удалось. Но пришлось приложить немалое усилие, чтобы сфокусировать взгляд. Я лежал на заднем сидении «УАЗа». Передо мной было зареванное лицо Насти. Она опять замахнулась, но я успел пробормотать:

– Все, все, хватит, больно...

Как ни странно, эти слова вызвали у нее новые потоки слез. Загадочные существа эти женщины! Никогда не устаю им удивляться.

Глава 21

Память восстанавливалась. Я понял, что благополучно вернулся из добровольного безумия. Вот только удалось ли узнать то, ради чего все это затевалось? О чем я говорил и что описывал? Если тот тоннель и местность вокруг входа в него, то и мечтать нечего найти, где это находится.

Кряхтя, я выбрался из машины, присел на край кабины. Внутри меня что-то противно дрожало, лицо было мокрым от пота и слез, все тело противно чесалось. Я поискал глазами Стаса, спросил:

– Получилось?

Он обрадовано закивал.

– Еще как получилось! Теперь мы все знаем. Ты такое рассказывал!

– Погоди, потом, позже... – слабо махнул я рукой, стянул рубашку, вытащил из машины канистру с водой.

Холодная вода быстро привела меня в чувства. Стасу пришлось опорожнить почти всю канистру. Не вытираясь, я тряхнул мокрой головой и полез за сигаретой. Борис, сама предупредительность, подскочил с зажигалкой. Злость его исчезла. Жадно затянувшись несколько раз, я решил, что очухался окончательно и велел:

– Ну, давайте, выкладывайте.

Начать хотела Настя, но Стас ее остановил движением руки.

– Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил. Ты, даже, кажется, светился...

– Ладно эмоции и подробности потом. Конкретно – что это и где?

– «Чемоданчики» в хранилище старой ракетной шахты. Она там одна, отсюда часах в трех езды. Хорошо замаскирована, но есть ориентиры по пути. Я все тщательно записал. Замок на входе стоит кодовый, но ты и код вспомнил. Вернее, не ты, а твой клиент. Все получилось, как ты и предсказывал. Растормозилось его сознание, и пришлось действительно разговаривать с ним. Так, это тоже подробности, потом, – одернул себя Стас. – Охраны ни у шахты, ни внутри нет. План подземелья я зарисовал. В общем, проблем не будет. Да, вот еще что. Там пять бомб, но только две из них годные. Остальные можно выбрасывать.

– Ну, Мусе и этих двух с избытком хватит, – усмехнулся я. А про себя подумал, что и одной ему многовато будет. – Ладно, раз так, то собираемся и поехали. По дороге мне в подробностях обскажете.

Стас действительно почти все сделал сам. Только под конец, когда я со счастливым лицом и пустыми глазами начал точить слезу и не реагировал ни на что, вмешалась Настя.

– Ты думаешь, полчаса всего прошло? Фигушки – полтора! И последние минут двадцать я тебя по морде лупила.

Я потрогал щеки. И впрямь горят. Хорошо хоть синяков не осталось на толстой ряшке полковника Круталова.

– После укола ты почти сразу впал в ступор, – рассказывал Стас. – На вопросы не отвечал, только всматривался куда-то и немного ногами перебирал, будто идешь. Потом я тихо тебя позвал и спросил, что ты видишь. Ты медленно начал рассказывать о хранилище. И тут вдруг стал Круталовым. Даже голос изменился, осанка другой стала. Полковник четко своему начальству доложил, где бомбы, в каком они состоянии. Я предложил прогуляться наверх. И по его описаниям стал рисовать план коридоров. Вышли наружу. Вокруг деревья, недалеко река.

– Это я помню.

– Ну, а дальше подробно изложил, как до хранилища добраться, где ориентиры искать. Я попытался тебя из транса вывести, но ничего не получалось. Прибежала Настя, стала реветь и тебя по щекам охаживать.

– Значит, достучалась. Толците и отверзнется вам. Спасибо, девочка!

– Да чего там, – смутилась она. – Кучу удовольствия получила. Когда еще случай выпадет так тебе физиономию начистить. А ты, похоже, и не рад, что вернулся.

– Не в том дело. Я теперь знаю, почему ТАМ остаются. Когда совсем ЗДЕСЬ надоест, вколю себе дозу побольше, да и заживу припеваючи. А вы, как знаете.

Конечно, я шутил, но кое-какие воспоминания со мной остались. Страшная штука этот мемофар! Не дай Бог, еще раз необходимость в нем возникнет!

Километров через сорок мы сделали последнюю остановку, чтобы немного перекусить, а то за всеми событиями этого дня не удосужились после завтрака съесть хотя бы по бутерброду. Решили, что до того, как лезть в подземелье, внимательно осмотрим окрестности. Нельзя было забывать о местных любопытствующих. Сейчас нам совершенно ни к чему были посторонние. А ведь существовал еще и Хромов с сослуживцами! Не верилось мне, что они спокойно отнесутся к уходу своего эксперта на вольные хлеба.

Местность понемногу менялась. Дальше должна была начаться Ногайская степь, но пока растительности становилось все больше. Среди кустарника появились уже вполне приличные деревья. Поблизости была вода. Стас, сверяясь с записями, указывал куда ехать.

– От того холма налево, примерно с километр. Потом должна быть узкая грунтовка. Здесь надо свернуть. Вон, видите, геодезическая тренога виднеется? За ней будет маленькая долинка. Это там.

Мы остановились. Мы с Борисом отправились на разведку. В багаже у нас имелся бинокль. Поднявшись на вершину холма к треноге, сваренной из поржавевших труб, залегли и внимательно стали изучать местность. Посторонний человек ни за что не заметил бы здесь скрытые под землей сооружения. Спокойная долина с протекающей по ее краю среди зарослей орешника речушкой. Все было именно так, как я помнил.

Через пятнадцать минут стало ясно, что мы здесь одни.

– Ну, что же, поехали, – решил я.

Если сюда и приезжали машины, то с того момента прошло уже порядочно времени. Колеса «УАЗа» подминали густую траву. Долина выглядела маленьким кусочком Эдема после того, как была изгнана поганившая его парочка. Тихо и благолепно. Настя вздохнула: