Текст книги "Стихотворения том 2"

Автор книги: Игорь Белкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Я сам себя исповедал

Ради дальнейшей игры...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не спетое ранее в горле комком,

Я в жизнь не врубаюсь тугим кулаком,

Зачем это нужно усталому мне,

Я поле дожал, я иду по стерне.

Не колется, нет!

Огрубела душа,

Сто раз понадеявшись и оплошав,

Сто раз уступив убежавшим вперёд –

Так будет им проще увидеть восход.

А я перебьюсь, постою, отдохну,

Рукою поглажу речную волну,

Под белой черёмухой сделаю вдох:

Не плох человеческий мир, ой, не плох!

Мне жить бы и жить в нём, роняя слова

Звенящие, а не спустя рукава,

Да стрелки часов обошли циферблат,

Двенадцать куранты вот-вот простучат...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Что-то опять беснуется

Осень моя последняя,

Гонит листву по улицам,

Не возвращаясь в летнее;

Не возвращаясь в давнее

Чувственное, весеннее

За голубыми ставнями

Милого возбуждения.

Прошлые идеалы бы

Вызвонить кастаньетами…

Нет, я на жизнь не жалуюсь

И ни на что не сетую!

Было в ней много ясного,

Было в ней много чистого,

И трепетали ласково

Клёны над нею листьями…

Низкое небо хмурится

Тучей вполне конкретною…

Что-то опять беснуется

Осень моя последняя!

А из провалов памяти

Градом дождинки мелкие –

По берестяным грамотам

Очень седого Белкина…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Я давно уже не бегал

Под звездой с названьем Регул,

По стране с медовым звоном

Под созвездьем Ориона.

Это там, где степь без меры,

А по ней ветра-курьеры

Гонят перекати-поле

Невесомой бандеролью.

Мне дела до этой дали

Вновь дотронуться не дали,

Городские заморочки

Душу выели до точки.

Вот она, как на ладони,

Не горит, ни в чём не тонет,

Даже иногда сверкает,

Если шлифовать руками.

Но никто того не знает,

Что под нервной оболочкой

Детства временнЫе знаки

Перепутаны цепочкой.

Им до боли нужно сбегать,

Сбросив стираные майки,

Дружной разномастной стайкой

Под звезду с названьем Регул…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда колдобины ползут

Повдоль и поперёк,

И антураж спрессован, крут,

И пахнет, как хорёк,

И милой женщины глаза

Стекают не в тебя,

И каждый гвоздь нацелен в зад –

Живи, других любя!

Живи, не думая о том,

Кто задолжал тебе

И промокает рукавом

Слезиночки Судьбе,

Не в силах выправить весы

С тарелками, где жизнь

Безвольным матом голосит

И провисает вниз!

Ты совершенно не такой,

Ага, ого, угу,

И стратегической клюкой

Не роешься в стогу,

Где спрятана дурной иглой

Твоя дурная честь,

И, хоть пили тебя пилой,

Ты в этом мире есть!

Есть, несмотря на вопли гроз,

На взвизги и корысть,

Ты вроде как молоковоз

Или баранка – сгрызть! –

Да хрен с ним, пусть жуют и пьют,

Ты не убудешь, нет!…

А дни похожи на батут

И на кордебалет.

То вверх, то вниз, то вверх, то вниз

И задница торчком,

И головою под карниз,

И в тяготы молчком,

И снова пашешь, словно вол,

В бескрайней борозде,

Пришёл-ушёл, ушёл-пришёл,

И вновь среди людей!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ломясь в чужую дверку

Руками, телом, словом,

Пытаюсь не коверкать

Достоинства иного

Ни втайне, ни прилюдно,

Ни в ипостаси сольной,

Но это очень трудно

И человеку больно.

Я вижу, понимаю

И всё же снова режу

По болевому краю

Катящийся орешек,

Летящую пушинку,

Скользящую монету

И розовую льдинку

Неспрошенных советов.

Спроси, и я отвечу,

Но ты молчишь, обставясь

Словами чуждой речи,

Забыв родную завязь

Из кратких междометий,

До горечи глагольных:

Пошёл ты!.. – без ответа…

Иди на!.. – так прикольно!

А я через «гудбаи»,

Через «океи» лаю,

Салазки загибаю

И снова разгибаю –

Что проку слог коверкать,

Ведь мне не достучаться

Из лет, летящих сверху,

В твои неполных двадцать…

«»»»»»»»»»»»»»»

Это было в дальнем детстве сотню лет назад по полю

Или триста пней по лесу с кукушонком на сосне!

Мы с отцом дрова пилили для зимы розовощёкой,

Он был бравым лейтенантом, я мальчишкою с соплёй.

Пушки громко грохотали, но не здесь, а по Европе, В запасном полку солдаты – пять патронов и мишень, Раз-два-три и по вагонам под Варшаву, под Плоешти, Чтоб когда-нибудь вернуться или глубже в землю лечь.

А пила берёзы грызла, а отец мой адъютантик

При полковнике усатом – три звезды, просвета два, Мне шесть лет… а сколько нужно? на ногах бы удержаться

И на ручке пальцы стиснуть… и опилки на снегу…

Уходило лето в осень, а зима катилась к маю,

Отвизжали в ночь «катюши» и закончилась война, Порошок яичный сдуло, австралийская тушонка

Улетела, как погоны с лейтенантского плеча…

Плохо было? Да нормально! Две конфетки на неделю, Но зато своя картошка в огороде – завались!..

Мне б сейчас туда вернуться, где пила в берёзе пела, Где смотрелся кукушонок в человеческую жизнь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Продаётся боль.

На килограммы.

На галлоны, литры, сантиметры –

Боль житейской, не сценичной, драмы

В полосатых чёрно-белых гетрах.

Я не продавец, не покупатель,

Сбоку я припёком у буханки,

И свои тревоги Геростратом

Сжёг давно на дальнем полустанке.

Сжёг и очерствел…

Ну да, конечно,

Все черствы, эгоистичны все мы,

Местечковы внутренне и внешне –

Пасынки проржавленной системы…

Продаётся боль…

А спроса мизер,

Вообще нет спроса никакого,

Пирамида с верха и до низа

Проросла корнями в бестолковость!

Вроде кто-то напрягает мускул,

Вроде кто-то полыхает гневно –

Так на то он и зовётся русским,

Чтобы к боли привыкать издревле…

“””””””””””””””””””””””

У меня свинца кусочек

Между плеврами застрял

И покалывает ночью,

И зовёт на перевал,

Где по снегу-монолиту,

Автоматами хрипя,

На Россию прут бандиты,

Прут бандиты на тебя.

Ты сопишь почти беззвучно,

Не внимая скрипу пуль,

А они ложились кучно

На заснеженный июль.

На камнях рождались звёзды,

Мелкий щебень сёк лицо,

Набивался плотный воздух

В обручальное кольцо.

В середине, не в начале,

Где их стало меньше нас,

На курке сломался палец,

Небо выплыло из глаз.

В синем синее таится,

Голубое в голубом

И дрожат твои ресницы,

И спокойно дышит дом.

Я вернулся, я на месте,

Долг исполнен боевой,

На груди от раны крестик,

А свинец, он неживой...

«»»»»»»»»»

Где-то как-то, где-то плохо, где-то очень хорошо, По седьмому кругу ада пролетаю нагишом

Мимо рая, мимо створок, мимо цербера-Петра:

Мне туда совсем не нужно, мне ваш рай до осетра!

Как-нибудь я в этой жизни голой задницей по льду

Поскольжу и прямо в землю на два метра упаду,

Грудь не пеплом, а песочком принакрою – и пока –

Есть местечко в этом мире для шального мужика!

Есть, а как же! Не напрасно я на этом свете жил, Перешагивал запруды, мчал себя за рубежи

Мимо ада, мимо рая, мимо столбиков-Петров,

Выставляемых охраной от людей, не от воров!

Вот такая свистопляска, вот такой сейчас расклад!..

Я мальчишкою на крыше, в небе турманы летят,

Кувыркаются в полёте в первозданной тишине –

Для чего мне райский воздух, в руки турмана бы мне!..

“””””””””””””””””””

Нет, не поэт я, а рабочий бык,

Себя не славословивший ни разу,

Кольцом в носу с действительностью связан,

Но не окольно, только напрямик.

У гения отсутствующий взгляд

И мысли сконцентрированы в точку,

А я песком рассеялся по почкам,

Выстреливаясь рифмой невпопад.

А «гении», что кони при узде,

Поэзию ярмом не называют,

Оплёвывая нехотя словами

Быка, что тянет плуг по борозде...

Хххххххххххххххххххххххххххххххххх

Бывают светлые мгновения

У очарованной души,

Когда любые словопрения

Невыразимо хороши;

Когда мне хочется завидовать

Тому, кто чист, нетороплив

И в глаз не целится обидами,

Колючее, чем ковыли;

Когда рукою друга об руку,

Он тиснет поверху свою,

Не стягивая горло обручем

Высоконравственных «люблю»…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

У жизни сто дорог и тысячи тропинок,

Я по одной иду, весёлый и хмельной,

Под шорохом берёз и в запахах полыни

В органность мелодрам, затеянных весной.

Привет тебе, привет, осеннее светило!

Я летние дожди треплю за хохолки.

В новинку феврали и как сказать мне «были»

Коль и сейчас они щенками у руки?

Февраль, раскрой глаза и улыбнись в лицо мне,

Метелями шурша по рытвинам щеки,

Я шёл из январей, твои тревоги помня,

И не делил себя на части и куски.

У жизни сто замков и тысячи препонов,

А к счастью ключ один и он в моей руке…

Не веришь мне, февраль? Да-да, солгать я склонен, Пожалуй, я слова роняю налегке…

Но, чёрт меня возьми, грешно всю жизнь скитаться

И счастье не познать! А я его познал

На сцене бытия без всяких декораций,

Жаль, в краткости его смешинка солона…

Но всё же я смеюсь, и ты прости за это!

Нет-нет, ты не прощай, попробуй подыграть

На дудочке весне и на органе лету,

Чтоб ровно через год мы встретились опять!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не хочу и не умею

Тлеть, а всё же молча тлею,

Прожигая дни собою

Сквозь пространство голубое.

Не могу и не желаю,

А в безвременье шагаю,

Чтоб остыть у края строчки

Бесконечно малой точкой.

Есть у времени порядок,

Он не в радость, не в награду,

Нарушать его не стоит,

Это правило простое.

Впрочем, если и захочешь,

Всё равно движенье к ночи,

Как в период ледниковый,

Ждёт живущего любого…

«»»»»»»»»»»»

Сосед мой, усталый медник,

Всерьёз поучал меня:

Стартующему последним –

Накатанная лыжня!

Но я, молодой и статный,

Не верил ему ни в грош

И первым взрывал диктатно

Коварную гладь порош.

Трёхслойно плетя кольчугу,

Узор нанося на меч,

Сосед не сводил на ругань

Неторопливую речь.

Он делал свою работу

Надёжно, не как-нибудь,

А я обливался потом,

В снегу увязал по грудь.

К скользящим за мною следом

Прирос незаметно жир,

А я Неизвестным бредил

И падал за миражи;

Там что-то светилось, грело,

Трубил беспокойный горн –

И тысячи снежных стрелок

Пронзали сердце в упор...

Своё отчеканил медник,

Безвестно в Ничто сойдя,

А я проживаю в бреднях

Тревожащего дождя;

Ветра налетают скопом,

Толкают на гололёд,

И пусть там зияет пропасть –

Я должен идти вперёд!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пройдёт...

Всё в мире тленно!

И эта боль пройдёт,

Расплещется по венам

Её дроблёный лёд;

Горячее остынет,

Часы уйдут вперёд,

Постреливая в спину

Нюансами забот.

Последние причалы,

Бездумная волна,

На виртуальных скалах

Реальна тишина;

Ни сквозняков, ни свиста

Гнездящихся стрижей,

Ни тропочек росистых

К девической душе.

За некою вершиной

Безличного холма

Ползёт на Землю клином

Космическая тьма;

Пластинчатые тени

Похожи на химер,

А месяц на вареник

С подачи буриме.

Пройдёт!..

Смотри попроще

В холодное «прости»,

Привычно в нём полощет

Ручонки травести;

Ей чувственность не пуля,

Летящая в тела –

Влюбилась по июлю,

А в августе ушла...

А я блуждаю в скалах

Из личной маеты,

Мне спазмом пережало

Явленье чистоты!

И тишина глухая

Накрыла небосвод...

Дроблю её стихами:

И эта боль пройдёт!

«»»»»»»»»»»»»»»

Между адом, между раем

Мы дорог не выбираем,

А шагаем, как придётся,

Бездорожьем и без лоций!

Вот и я, идя по миру

Без мортиры и секиры,

Беззаботным менестрелем

Песни пел в лицо апрелям.

И никто меня не лапал

За куртёночку из драпа,

Никакие сенешали

По темницам не сажали…

Это было в дальнем-дальнем

Кондовом патриархальном,

Там, где девушки невинность

Берегли под пуповиной.

Берегли – а я ни слова!

Всюду есть солдатки-вдовы,

Ждущие мужскую ласку

И весёлую побаску.

Впрочем, это всё осталось

Позади...

Такая жалость!

И к моей большой досаде

Тропы побежали к аду.

Песни в горле глуше, глуше,

Изменился тон частушек,

Не оценивают вдовы

Менестреля без обновы...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Пока я где-то ушами хлопал,

Катясь с другими Пятигорошками,

Весна успела дворовый тополь

Украсить новенькими серёжками.

И скоро пух полетит по маю,

Собой поддерживая невесомость,

Хлопками бешеными взрываясь

От сигаретины, впавшей в кому.

Я не аллергик, мне пух до воска,

Натёкшего на канделябры храма,

И что мне взрывчатые полоски

С наигранною тревожной драмой?..

Весна!

Колупаясь в наличном нерве,

Проросшем чувственно из-под кожи,

Пучками вырвавшихся энергий

Пытаюсь воздействовать на прохожих.

Приём!

И ответный посыл ресничный,

Дающий надежду на откровение

Без баловства с обгоревшей спичкой,

Шокирующей пуховое самомнение…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Что с него, с апреля, взять,

Лёгкий он и звонкий,

Не впитавший благодать

Жертвенности тонкой.

Солнце тёплые лучи

Сыплет осторожно,

Хоть по лобику стучи

За его безбожность.

Сыплет, жертвуя собой,

Ясно понимая,

Что подарок основной

Нужно выдать маю.

Что сиянием своим

Можно просто выжечь

Почки елям голубым

И веснушкам рыжим.

Потому он не спеша

Бродит по России,

И тонка его душа,

Как душа мессии...

«»»»»»»

День как день, апрельский, бесшабашный,

Никаких по Таллинну туманов,

Черепица на старинных башнях

Новая, без видимых изъянов.

Солнце основательно и рыже,

Мостовые каменно-бетонны

И века застыли без подвижек

На чугунных пушках бастионов.

В крошечном кафе не повернуться,

От глинтвейна запахи корицы,

Тарахтят девчоночки-синицы,

Капая мороженым на блюдца…

Это так, одно из восприятий

Солнечного города в апреле –

Ровная разглаженная скатерть

Без бесцветных пятен «Ркацители».

Праздно всё, спокойно-модерато,

Не грохочут голоса набатно

И гуляет в фартучке опрятном

Золушка из службы магистрата.

Две косы пшеничны и забавны

Искренностью средневековОю,

И не слышно плача Ярославны

Из окна светёлки над Окою…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Броский день и вечер броский,

Солнце в рыжую полоску,

Облаков сухие стружки

Перекрасились в игрушки.

Хорошо, не стружки, перья,

Это всё одно и то же,

Как для бабушки Лукерьи

Зазевавшийся прохожий!

Рухнет он, запнувшись, с матом,

Или мимо вензелями –

Стопроцентно глуховата

С валенок она до лямок

Сарафана из холстины,

Тканой этими руками,

Ссохшихся комками глины

С трещинами-узелками…

Хорошо не слышать мата

И прокатывать столетье

Мимо глаз подслеповатых

С красно-жилочною сетью.

Ничего она не видит,

Ничего она не слышит –

Светлых снов кариатиде,

Вдруг обтёсаной до мыши!

Ах, прабабушка-бабуля,

Невесомая, как муха,

Замерзаешь ты в июле

Лёгким птенчиком без пуха!

А сегодня вечер броский,

День был в рыжую полоску,

И полей пустая плоскость

Сиротилась как берёзка…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»

Здравствуй, поле золотое!

Ты напрасно не шуми,

Если я чего-то стою,

Под крыло меня возьми.

Утоли мои печали,

Обнови потухший взгляд,

Что-то сердце подустало,

Часто бьётся невпопад.

Мне до осени далёко –

Сто шагов и снова шаг,

Но подёргивает локоть

От случайных передряг.

У виска клокочет жилка,

Стоит только захотеть –

И кузнечиком-кобылкой

Можно в пропасть улететь.

Поле, для чего мне пропасть?

Я и так застрял в пути,

А по васильковым тропам

Легче к осени пройти...

«»»»»

Не печальтесь, не грустите,

Не смотрите косо в Жизнь

И не скатывайтесь вниз

По её цветной палитре!

Не от праведника Слово,

Не от живописца, нет,

Сам я в Жизни листик плёвый,

А не праздничный букет!

Но глотаю с наслажденьем

Каждый миг её взахлёб,

Словно солнечный сироп

Из надежд на воскрешенье.

Битый, сшитый, перемытый,

Пооблупленный в мороз,

Утверждаю: не грустите!

И не сдерживаю слёз...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Солнце по небу бродит,

Чертятся параллели…

Огненный шар в колодец

Не упадёт в апреле!

Не упадёт и в мае,

Я это твёрдо знаю,

И потому спокойно

Книгу Судьбы листаю.

В ней ещё столько строчек!

В ней ещё слов немало!

Строй их неопорочен

Вывихами скандалов...

Я не качусь в рассветах

Точкою по ладони…

А переплёт как ветошь –

Поистрепался где-то.

Вот ведь оно какое,

Счастье моё земное!

Цель – дочитать бы книгу…

Нет, невозможно, Игорь!

Ни одному на свете

Не удавалось это,

Выверено природой –

Солнце падёт в колодец…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

По светлому, не по светлому,

По серому, не по серому

Раскатывал я неверие,

Вынянчивал неприветливость.

И мимо шагали женщины

За смелостью и бравадою,

Других одаряя радугой…

Зарёй им пылать бы вешнею!

Пылать и меня распыливать

На солнечное-горячее,

И сердцем играть как мячиком,

Как бабочкой цветнокрылою!

Иначе я кану в чёрное…

Копейка – цена безгрешному,

Не целовавшему женщину

Хотя бы самую вздорную…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Вправо шаг и влево шаг,

Я сегодня холостяк

И могу свою Судьбу

Брать за вялую губу,

И вести её туда,

Где утеха есть всегда!

Прямо-прямо и вперёд

В удивительный восход,

В поразительный закат:

До чего же я вам рад,

До чего мне повезло

Ваше чувствовать тепло!

У дневных-ночных часов

Сорок восемь голосов,

Полчаса проходит – бряк:

Ты куда идёшь, чудак,

Там за гранью столбовой

Ты рискуешь головой!

Ха! – ответствую часам, –

Я пока не знаю сам,

В ту ли сторону веду

Я Судьбу на поводу,

Но за частоколом лет

Всё же отыщу ответ.

Вправо шаг и влево шаг,

Есть вино и есть табак,

У недрёмного окна

Есть девчоночка одна,

Подойду я к ней сейчас

И спрошу: который час?

И ответит мне она:

Я в тебя не влюблена,

Так что топай, паренёк,

Вдаль на запад и восток,

Мне такие шатуны

На подмётки не нужны!

Ёлы палы, лес густой,

Снова мчусь я за мечтой,

Вновь восходы и закат

Разноцветием горят,

Рядом топчется Судьба,

Удивительно ряба…

ххххххххххххххххххх

Луна на стебель шпиля

Нанизана цветком,

Приплыли, брат, приплыли

Мы к ней порожняком.

Жена ушла к другому,

Твоя живёт одна,

На фото в их альбомах

Не наши имена.

Совсем другие лица,

И как здесь не крутись,

Нам новые страницы

Листать из книги «Жизнь».

Что ж, врежем посошково

И разойдёмся, друг,

Не жалуя былого

И не ломая рук.

Направо ли, налево,

Не всё ли нам равно,

Где голосить припевы

Под жёлтою луной?

Она на стебель шпиля

Нанизана цветком,

А мы с тобой приплыли

К ней, брат, порожняком!

«»»»»»»»»»»»»»»»

Раз вышла замуж и второй,

И снова всё не так,

Муж третий тоже не герой:

Простак, тюфяк, чудак.

Вращается веретено,

Прядутся дни в клубок,

С четвёртым сердце заодно,

Да скрылся голубок.

Нашёл приют в другом гнезде

И вырастил птенцов,

А здесь опять Никто-Нигде

И старится лицо.

А здесь потенциальный хам

Разрушил тишину,

Рванув уходом пополам

Сердечную струну.

И снова прялочка жужжит,

Наматывая нить

Своих вопросов и чужих:

Как счастье изловить???

Ххххххххххххххххххх

Живительным соком с корней до макушки

Наполнится скоро берёза толстушка.

Я в ней прорублю неширокую ранку

И вставлю пахучую щепку гольянку,

А, может, голышку, а, может, голянку!

Под щепку подвешу пузатую банку.

Не приторно сладкая и не хмельная

Стучащая в банку капель ледяная!

Сок греется быстро, к обеду прохладен,

В нём мало экзотики от виноградин,

Но, боже, как он удивительно пьётся

Апрельским чащобным первопроходцем!

Попробовать хочешь? Глотни и не бойся,

Он не обладает живительным свойством,

Но может вернуть человеку сердечность

Во взглядах на лица, в прищуре на вечность!

Хлебни, дорогая! Нет, прямо из банки!

Из ранки я вытащу щепку гольянку,

А, может, голянку, а, может, голышку

И тоже из банки глотну передышку.

Мы, чёрт побери, не наёмные лица,

Без отдыха в этой чащобе трудиться,

Где хвороста кучка нам стала лежанкой,

Твоею подружкой стеклянная банка,

Моею подружкой толстушка берёза

И зарифмовалась обычная проза!

""""""""

Успокой меня, милая, радугой,

Подорожниками успокой,

И дождями, что вежливо падают

В голубые луга за Окой!

Успокой меня тонким касанием

Благодатного майского дня,

И чтоб снеги ложились не саваном,

А всегда согревали меня.

Как никак я твоё производное,

Я молекула плоти твоей,

Успокой ещё раз меня, Родина,

Жаворонками влёт обогрей!

Преступить за пороги державности

Я тебя не зову, не влеку,

И не требую искренней жалости –

Я коней не менял на скаку!

Это ты одинокой Сверхновою

Из созвездия выпала в ночь!..

Успокой меня, Родина, словом ли,

Попроси, чем смогу я помочь…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

© Copyright: Игорь Белкин, 2010

Хранилище 46. Любовная лирика

Игорь Белкин

А я к тебе привык и не хочу

лететь куда-то дальше по лучу

слепого поиска, и для чего он мне,

когда мы вместе на одной волне

создали свой обетованный мир –

ты в нём царица, я в нём не жуир!

Обыденность не мучает меня...

Приходят к нам знакомые, родня

на дни рожденья или просто так,

отвлечься от семейных передряг,

от горловой безвольной немоты,

когда не знаешь, кто есть в жизни ты.

Не спрашивай, я вижу по глазам –

тебе не нужен временнОй вокзал,

ты тоже обрела покой души,

печёшь для торта сладкие коржи –

и поглощает сын «наполеон»,

стряпнёй твоей безмерно восхищён.

У нас вопросам встречным не бывать,

обиды не заносятся в тетрадь

и безраздельно властвует луна

на перемытой плоскости окна,

и пыль не паутинит на ковре

бесчисленные точки и тире...

Всё так, всё так!

Любой нежданный криз

обрушить не посмеет нашу жизнь –

переиграй я с женщиной другой –

и станешь ты беспомощно нагой,

и свет луны забудет этот дом,

побрезговав нечищенным стеклом...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Когда вам скажет женщина: не помню,

Не верьте ей, такого быть не может!

Воспоминания всегда живут в огромных,

Способных за минуту растревожить,

Глазах блестящих или не блестящих,

Живущих на сегодня в настоящем,

На завтра в прошлогодней небылице,

Упрятанной надолго за ресницы!

«Не помню» ложь, извечное стремленье

Отгородить себя от приключенья,

От крупных слёз или от мелких жалоб,

От маргариток или от вокзалов,

От всепрощенья или непрощенья,

От яркого случайного явленья,

Служившего источником и светом!

Вас нет снаружи, в глубине вы где-то.

«Не помню» ложь и вам обидно очень,

Но вы тогда совсем ушли из ночи

Или из лет, уже не повторившись,

С эпитетом и со значеньем «бывший»!

Но если был, то в памяти остался

Касанием или желаньем пальцев

И отсветом в глазах её огромных!..

Не верьте женщине, сказавшей вам: не помню.

«»»»»»»»»»»

Ты девушка, мне ставшая женой...

Ещё снега не отражали небо,

А поглощали облака собой,

Ещё под шубой белою Онего

Дымился полыньёю ледяной,

А мы уже по марту проносились,

Разжав двадцатиградусный мороз

Ценою стратегических усилий,

Смеясь, как дети, в сумрачность берёз;

И падали в сугроб, не в наледь марта,

А в настоящий, пухлый, озорной,

Ссыпающий ответные ремарки

За воротник холодною волной.

Но разве охладить шальные взвизги

Звездчатостью застуженной воды?

И жгли сердца доверчивые искры,

И оставляли в них свои следы…

Сегодня тоже март, но не начало,

Сегодня снег прозрачною слюдой

Переливаясь, облака качает,

И прорубь не пропарилась водой;

На том же месте новые сугробы,

Откинув пОлы, ожидают нас,

Да мы не те, мы прокрутили глобус,

Меридианы сжались для проказ.

И всё равно на тропках тех же самых,

Где снег пропитан солнцем и весной,

Ты для меня не бабушка, не мама,

А девушка, мне ставшая женой…

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Без надежды на удачу

Нам прощаться не резон!

Здравствуйте!

А как иначе,

Если вами я сражён?

Вы стреляли очень метко –

Снайпер!

Ё-кэ-лэ-мэ-нэ,

Разнесло грудную клетку,

Сердце в плазменном огне!

Погубили Вы поэта,

Засушили на корню…

Как же это, как же это,

Я же верность Вам храню?

Я ль не коврик у дивана,

Я ль не тапок меховой,

Не бальзамом ли на раны,

Подорожником-травой?

Эх, бесчувственное тело,

До чего ты холодно!

Отвергает менестреля

От своих красот оно…

Быть пажом в конце эскорта???

Прочитав себе мораль,

Мне шагнуть бы через гордость

И уйти в глухую даль.

Но любовь другая вряд ли

Снова высветится мне –

Я прилип дождливой каплей

К Вашей тени на стене…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не принимаю бравый вызов

К лирической дуэли строк,

Субботний вечер очень близок,

А мой соперник так далёк!

Он где-то там во фраке белом,

В перчаточках несуетных,

А я, пропахший можжевелом,

Готовлю баньку на двоих.

Сейчас водицы накачаю,

К щепе добавлю бересту –

И да пошли они, печали,

За тридесятую версту!

Огонь лизнёт котёл чугунный

Старокаслинского литья,

И свистнет тяга многострунно

В кирпичной топке бытия.

Придёт ОНА в халате тонком,

На каменку плеснётся квас –

Пишите, люди, похоронки,

Вам не найти на свете нас!

Мы там, где слово за излишек,

Где настоящая дуэль,

А не случайности интрижек,

Где выстрел в сердце – самоцель!

А чувства нервные безмерны

И обнажённость – не за стыд,

И пусть завидует соперник,

А ревность Бог ему простит!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Ни муссон и ни пассат,

Ни следов Борея –

Штиль.

Обвисли паруса

На сосновых реях.

Стекленеет океан,

Гладок и бесцелен,

Синий кит-левиафан

Пенит параллели...

Разморило!

Солнце жжёт,

Палуба дымится,

Альбатрос и небосвод,

И ваниль с корицей...

Вот такая канитель!

Вот такую сказку

Сочиняет менестрель

За трагичной маской.

Транс, депрессия, застой,

Все напасти разом

Пеленой легли густой,

Никаких экстазов.

Ни щелчка входной двери,

Ни звонков лиричных,

Словно заперт изнутри

Я в свою трагичность...

Синий кит-левиафан,

Ты c моей косаткой

Бороздишь меридиан,

Вздрагивая сладко...

«»»»»»»»»»»»»»»»»

Даже в злые декабри

Из глубин болотных

Вылетают пузыри

Призраков холодных.

Если поднести огонь

К призраку такому,

Обожжёт метан ладонь

Лёгкою истомой.

Ах, любовь, моя беда

Кстати и некстати,

Не ходила бы туда

Ты по старой гати!

Пыхнет зелен огонёк

Дальним наважденьем

И – прости меня, дружок,

За исчезновенье!

Не ищи в руках судьбы

Света понапрасну,

Всё равно тебе я был

Призраком неясным...

«»»»»»»»»»»»»

Нет, не в качестве портного

С курсов кройки и шитья

Я нанизываю Слово

На булавки Бытия;

И не две полоски ситца

Я простёгиваю вдоль

Ради взгляда Мастерицы

В душу, а не исподволь!

В хрусте стародавних ножниц,

Отсекающих лоскут

Дней по имени Тревожность,

Наши Радости живут.

Ты их ловко сортируешь,

Расправляешь на свету,

Хочешь Молодость вторую

Наживить на Суету.

Ладно, я не возражаю,

Может, новый День опять

Будет старые Скрижали

Нам перелицовывать –

То ль Любви твоей в угоду,

То ль в Любви к моей Мечте,

Канувшей в Живую Воду

Швами строчек на листе…

ххххххххххххххххххххххх

Шёл по жизни поперёк я и вдоль,

С лучшим другом не делил хлеб и соль,

Оба брали сколько нужно кому,

И не в жадность, а себе по уму.

Отучились, отслужили потом,

Он женился, ну, а я бобылём

Рядом с ними, но поодаль чуть-чуть,

Чтоб согласие у них не спугнуть.

У него жена мираж и дурман!

Мне с такою завести бы роман,

А, вернее, в жизнь шагать бы с такой,

Сберегая её лаской мужской.

Это так, да путь-дорога не та!

Друг не сито и не суть решета,

Не просеять сквозь него злую боль,

Неделимую, как хлеб или соль…

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

От клотика до киля,

от носа до кормы

я в жизни простофиля,

а не свеча для тьмы.

Забавная картина –

амёба на ногах!

Пульсирующим клином

во мне гнездится страх.

Посредственной гравюрой,

офортом без искры –

нелепая фигура

для карточной игры;

забава для забавы,

где я без козырей,

и никакого права

в каре из королей.

А я и не печалюсь

о том, что не смешно,

мне нравится ночами

молоть своё зерно

и распылять по строкам

словесную муку,

и не считать пороком

лиричное ку-ку.

Прелестные блондинки,

брюнетки без оков,

даруйте мне смешинки

таких же точно слов!

Я с вами хоть на клотик,

за вас я хоть под киль,

и пусть умнее кто-то –

любите простофиль!

«»»»»»»»»»»»»»»

Неконкретна, непостоянна

Чувства сказочная туманность,

Не в ладу она с головой,

Нет в ней линии осевой.

И не нужно!

Зачем ранжиры,

Мне бы так побродить по миру

Без навязанности проблем –

На балу повращаться с кем?

Всё равно где-то будет берег

В кольцах радостей да истерик,

Изгоняющих сказку прочь...

Чем туманности мне помочь?

Да ничем!

Не смахнуть рукою

Ни константу из непокоя,

Ни обязанности любви –

Сердце сжал – и живи, живи...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Не позволяй мгновению истлеть,

Пусть будут оберегами минуты

Из памяти давно минувших лет

Без сохранённых внешних атрибутов!

Всё в глубине, в подкорке...

Призови

Сознанье на восстановленье праха

Сгоревшей безответственной любви

И резкой, как испанский нож-наваха!

Не убедил.

Пусты мои слова,

А сердце не способно на мышленье –

У миокарда тоже есть права

Жить не вчерашним, нынешним мгновеньем.

Спокойно, друг!

У всех своя печаль,

Чем дальше путь, тем проще расставанье,

И не поможет новая свеча

Прощальному угасшему желанью...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Изгаляются дожди над июлями,

Ветер гнёт из февралей загогулины,

Где-то травы, где-то снег белым ворохом,

А у нас по тишине ни синь-пороха!

А у нас из ночи в ночь полнолуние,

А у нас из часа в час каллиграфия,

Птица ревности в тебе не проклюнулась,

Да и ты пока ни в чём не проштрафилась.

Растекается тепло да по холоду,

Набегает серебро да на золото –

Это патина, мой друг, и не более,

Мы от натисков судьбы зачехолены.

Вот и всё, что я тебе думал высказать,

Собирая чемодан огорчения,

И не нужно абордажить записками

Уходящего в кораблекрушение...

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Может быть, кому-то в радость

Гусеницей шелкопряда

Завернулось время в кокон

До определённых сроков.

Час придёт, минута щёлкнет,

И прекрасное творенье

Прогрызёт скорлупку шёлка

Ради нового рожденья.

Час придёт, и воздух вязкий

Растюльпанится букетом

Ради продолженья сказки,

Из весны входящей в лето!

И опять любовь по кругу,

Поглощенье тьмы и света –

Эфемерные услуги

Эфемерности планеты.

Но об этом думать поздно,

Мы уже глотаем воздух,

Проходя вдвоём по марту

Ординатою Декарта!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Мужчина

Просить, и ладонью шершавить колени,

зажатые лживостью сопротивлений,

и гордо проникнуть, горя нетерпеньем,

в горячее тело неповиновенья!

Всё сладится, слепится, вспыхнут минуты

цветным фейерверком, гремящим салютом,

мгновенья совьются единой пружиной:

я бог твой, рабыня,

я раб твой, богиня!

Женщина

Отдаться, и вздрогнуть хрустальною люстрой,

дробясь на осколки слепящего чувства,

и в ночь выгибаться томительной радугой,

и вскрикивать, падая,

вскрикивать, падая

пушистой снежинкой в бесснежную зиму,

истаять в ней радостью неодолимой,

пусть краткой и временной, но разносящей

по миру, что горечи нет в настоящем!

Мужчина

Вот, собственно, всё, что желалось дуэту...

Шипучее солнце скользит по паркету,

рассветные тени в углах затаились,

в глазах отражается милость-немилость…

Что лучше?

А лучше процесс повторенья –

синхронно вплавляя движенье в движенье,

не думать о грешном, а мчаться в зените

с тобой в колеснице любви, Нефертити!

ххххххххххххххххххххххххххххххх

День сейчас рванёт петардой

И обломки от часов

Лягут у подножья марта

Строками моих стихов.

Стих любимой и далёкой,

Стих любимой той, что здесь

Перекрашивает локон

Краской бог какою весть…

Я не против измененья

Ни причёски, ни лица,

Мне бы выжечь раздвоенье

Личных мыслей до конца!

Упорядочить нервозность,

Думать только об одной

В этом феврале морозном,

В даль бегущим за весной…

На прилавке розы алы,

Три гвоздики в кулаке…

Что-то ты недоверстала,

Юность, в дальнем далеке!

А иначе б сердце билось

В ровном ритме, и цветы

Однозначно не делили

Мне его на ты и ТЫ…

хххххххххххххххххххххххх

Я галантный мужичок,

Я могу авантюристом

К нелюбимой под бочок

Швартовать свою речистость:

Не желаете ль любви

Одиноких половин?

Нелюбимая вздохнёт,

Обовъёт руками шею,

И уйдём мы с ней в полёт

Как могли и как умеем,

Сунув головы в петлю

Из двойного «не люблю»!

Светел день, а ночь темна

И по небу черепахой

Над Землёй ползёт луна

Как головушка на плахе,

Вдруг потеряная мной

При прощании с женой…

Ой, да что теперь визжать,

На луну рычать по-волчьи!..

Нелюбимая свежа,

Любит яростно и молча –

Что ещё мне, мужику,

Нужно на своём веку?

Рот ко рту и грудь на грудь,

В стенку влипло одеяло…

Успокоится к утру

Треволненье в девять баллов,