Текст книги "Вильямс"

Автор книги: Игорь Крупеников

Соавторы: Лев Крупеников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

В основу созданного им научного земледелия Вильямс положил травопольную систему земледелия. Это была система земледелия совершенно нового типа, соответствующая социалистическому строю, обеспечивающая расширенное воспроизводство продуктов сельского хозяйства, что является одной из важнейших основ строительства коммунистического общества. «Я еще и еще раз могу, – писал Вильямс, – высказать глубочайшее убеждение, что социализм и травопольная система земледелия неразделимы».

Травопольная система земледелия в понимании Вильямса должна рассматриваться как широкий комплекс взаимосвязанных мероприятий, – только при осуществлении всех их в комплексе травопольная система может дать полный эффект одновременно для всех отраслей сельского хозяйства и несказанно повысить производительность труда в нем.

Вильямс писал: «Травопольная система земледелия всеми своими неразрывно связанными и друг друга определяющими и подкрепляющими звеньями – системой севооборотов, системой обработки почвы, системой удобрения растений, системой полезащитных лесных полос – обеспечивает устойчивые условия плодородия почв и высокую урожайность растений, создание мощной и устойчивой кормовой базы для продуктивного животноводства, а следовательно, и неизмеримо более высокую производительность труда. Травопольная система земледелия позволяет по-настоящему, по-большевистски применить все лучшие достижения стахановцев сельского хозяйства. Только травопольная система земледелия способна решить поставленную партией и правительством задачу дальнейшего согласованного мощного развития двух важнейших отраслей социалистического сельского хозяйства – растениеводства и животноводства. Травопольная система земледелия необходима теперь колхозам и совхозам, как воздух, она – путь к новым победам социалистического сельского хозяйства, путь к еще большему расцвету радостной жизни колхозников и всего народа нашей великой родины».

Центральной агротехнической задачей травопольной системы Вильямс считал создание прочной комковатой структуры почвы. Ведь уже давно ученый на огромном числе фактов и экспериментов, проведенных в лаборатории, на опытном поле и в природе, показал, что только в структурной почве водный, воздушный и пищевой ее режимы складываются таким образом, что, не препятствуя друг другу, обеспечивают наилучшие условия развития растений, то-есть наивысший уровень плодородия почвы.

Почва с хорошей структурой способна поглотить 85 процентов выпавших атмосферных осадков и прочно удерживать полученный запас влаги. В отличие от этого бесструктурная почва поглощает не более 30 процентов осадков, легко отдавая при этом собранный ею запас влаги обратно в атмосферу. Не просочившиеся в бесструктурную почву дождевые и снеговые воды бесполезно стекают по поверхности почвы, ведут к ее усиленному смыву и размыву, к образованию оврагов – бича земледелия.

Каждый структурный комок, как показал Вильямс, внутри пропитан водой, а снаружи обильно «обмывается» почвенным воздухом. Поэтому на поверхности комков протекает аэробный процесс разложения органических веществ. При этом образуются окисленные минеральные соединения, необходимые для питания растений. Внутри структурного комка нет воздуха, и здесь устанавливается анаэробный процесс, задерживающий минерализацию органического вещества и способствующий накоплению перегноя. Таким образом, сочетание в структурном комке этих двух противоположных процессов – аэробного и анаэробного – чрезвычайно выгодно для поддержания плодородия почвы на высоком уровне. Подчеркивая огромное производственное значение прочной комковатой структуры, Вильямс говорил: «Каждый комок служит как бы сберегательной кассой, которая мешает почве сразу растратить все свои богатства. По мере того как растение использует элементы пищи на поверхности комка, оно находит все новые и новые количества пищи, которые нужны растению. Но общая масса пищи, запас, богатство почвы сохраняется, ибо не растрачивается впустую».

Но структурный комок, даже самый прочный, не вечен. Постепенно аэробный процесс вторгается все глубже и глубже внутрь комка и разъедает его. Структура почвы разрушается, распыляется.

Для ее восстановления и служит система ротации, то-есть определенного чередования культур на полях, при котором в течение 7–10 лет на каждом поле 1–2 года подряд возделываются разные смеси злаковых и бобовых трав. Они-то и восстанавливают структуру почвы, воспроизводя луговую стадию дернового периода почвообразования.

После того как поле побыло год-два под травами, используемыми на корм скоту, их запахивают непременно плугом с предплужником. Потом в течение ряда лет поле засевается различными культурами в зависимости от специализации района и заканчивается ротация удобренной озимью (рожь или пшеница) с подсевом смеси многолетних трав. При таком чередовании культур прежде всего будет систематически восстанавливаться почвенная структура, все культурные растения будут сеяться вслед за хорошими предшественниками, в связи с возрастанием почвенного плодородия увеличатся урожаи всех культур.

Внедрение многолетних трав на поля севооборота помогает решению еще одной важной задачи сельскохозяйственного производства – обеспечению кормами животноводства. Этим вопросом Вильямс занимался около сорока лет. Но он убедился, что травы на полях полевого севооборота еще не обеспечат полностью потребность растущего животноводства. Вильямс обосновал необходимость создания в каждом совхозе и колхозе второго севооборота – лугового, или, как его еще называл ученый, кормового.

«Задача второго севооборота, – говорил Вильямс, – обеспечить животноводство сеном, силосом, корнеклубнеплодами, пастбищем и зеленым кормом».

Так как все эти продукты громоздки и дешевы, то Вильямс и предложил «собирать их в один севооборот», расположенный поблизости от фермы или усадьбы, – лучше в речной долине на луговых землях, хотя это и не обязательно.

В луговом севообороте травы занимают поле подряд в течение трех-четырех и более лет; после этого возделывание трав следует прервать, так как накопление органического вещества в почве доходит уже до вредных пределов, могущих вызвать заболачивание. После трав Вильямс советовал выращивать в этом севообороте ценные технические культуры, овощи, силосные культуры, корнеплоды и зерновые.

Так новое прогрессивное учение Вильямса о луговом севообороте заменило старое, отжившее понятие о луговодстве.

Но травопольная система земледелия потому и называется системой, что она предполагает целый комплекс мероприятий, а не одни лишь травопольные правильные полевые и кормовые севообороты. Вильямс предложил правильную систему обработки почвы и систему удобрения растений. Обе эти системы как неотъемлемые составные части входят в единый комплекс травопольной системы земледелия.

Вильямс писал:

«Система земледелия обеспечивает условия плодородия почвы, то-есть одновременность и непрерывность максимального запаса воды и усвояемой пищи растений.

Система обработки обеспечивает максимальный и прочный запас воды в почве и чистоту ее от сорняков…

Система удобрения растений обеспечивает максимальный запас усвояемой пищи растений и обновление микрофлоры почвы».

Вильямс учил также, что все эти системы «должны быть в максимальной степени механизированынаиболее совершенными машинами».

Обоснование этих методов воздействия на почву явилось плодом многолетних исканий ученого в области создания наиболее совершенной системы земледелия. Но одновременно Вильямс понимал, что необходимо всемерно улучшить, пересоздать не только почву, но и те природные, в первую очередь климатические, условия, в которых она развивается.

Изучение в молодости трудов Докучаева, работы под руководством Турского, личные исследования русских лесов и их влияния на климат и почву – все это позволило Вильямсу понять и обосновать, что неотъемлемой составной частью травопольной системы земледелия является «агролесомелиоративный фон», то-есть полезащитные лесные полосы, водораздельные леса местного значения, лесные, плодовые и орехоплодные насаждения по оврагам.

Травопольная система земледелия при полном, комплексном ее осуществлении на социалистических полях обеспечит беспредельный рост плодородия почвы, гармоничное сочетание основных отраслей сельского хозяйства, непрерывное расширенное воспроизводство. При полном внедрении травопольной системы земледелия должен измениться весь облик нашей природы – будет создаваться новый, коммунистический ландшафт.

Вильямс знал это и призывал миллионы своих учеников к активному участию в преобразовании природы, в создании ее нового облика.

Это будет целостным овладением природой, покорением ее стихий, ее преобразованием на пользу человеку. Целостное овладение природой возможно только при социализме и целостное учение о целостном овладении природой может быть создано тоже только при социализме. И советский ученый Вильямс, вдохновляемый трудами основоположников марксизма-ленинизма, гением Сталина, упорно создавал это учение.

За несколько дней до своей кончины Василий Робертович написал свою последнюю статью: «Плодородие советской земли». Статья была посвящена шестидесятилетию великого Сталина.

В этой работе Вильямс критикует «закон» убывающего плодородия почвы и те якобы научные «опыты» буржуазных ученых, которыми они пытались обосновать этот «закон».

«Следует (прямо сказать, – писал Вильямс, – что в этих «опытах» буржуазных естествоиспытателей нам помогло разобраться творчество Маркса – Энгельса и особенно работы В. И. Ленина. Мы отлично поняли из этих классических работ творцов научного коммунизма классовую природу этого буржуазного закона… Основываясь на работах Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, нам удалось доказать, что все эти опыты буржуазных естествоиспытателей были лишь иллюстрацией неправильного подхода к объяснению сложных процессов, что выявление закономерностей этих процессов может быть осуществлено лишь в результате приложения анализа диалектического, а не метафизического».

Говоря в своей последней статье о созданной им травопольной системе земледелия, ученый отмечал: «…Элементы разработанной нами травопольной системы земледелия были… известны на Западе. Однако, несмотря на относительно высокий уровень агрономических знаний в ряде капиталистических стран, там все попытки построить рациональную систему агротехники разбивались о порочную методологию буржуазной науки и хищническую природу капиталистической системы хозяйства».

«…Разрабатывая травопольную систему земледелия, – заканчивал Вильямс свою статью, – я руководствовался замечательными указаниями товарища Сталина об особенностях совхозно-колхозного строя, о роли науки в условиях социалистической системы хозяйства.

Товарищ Сталин дал нам ясную перспективу в развитии агрономической науки; он показал нам те народнохозяйственные задачи, которые обязана разрешить наша передовая советская агрономия.

Его резкая критика вредительских попыток построить наши колхозы и совхозы по типу узкой буржуазной специализации, его указания о необходимости рационального сочетания отраслей сельскохозяйственного производства – растениеводства и животноводства – направлены, по существу, к дальнейшему повышению производительности труда в сельском хозяйстве.

Мы преисполнены гордого сознания от мысли, что свою научную деятельность мы проводили на основе тех гениальных указаний товарища Сталина, которые поднимают наше социалистическое сельскохозяйственное производство и нашу передовую советскую агрономическую науку на новую ступень исторического прогресса».

Советский народ, руководимый партией большевиков, великим Сталиным, смело брался за осуществление вековой мечты человечества – за полное преобразование природы, за подчинение ее воле и разуму человека.

Верный сын народа, выдающийся ученый, подводя итоги своей жизни, завещал советским людям все свои труды и открытия, которые помогут создать невиданное изобилие всех человеческих благ, помогут построить коммунизм

XIV. ЗАМЫСЛЫ ВОПЛОЩАЮТСЯ В ЖИЗНЬ

«Нет больше cреди нас Василия Робертовича, но он оставил много своих учеников, последователей методов его научной работы, оставил прекрасные научные труды, которые мы обязаны с еще большим пониманием и глубиной изучать и внедрять в колхозно-совхозное производство.

Это будет лучшей памятью нашему учителю – Василию Робертовичу Вильямсу».

Академик Т. Д. Лысенко.

Вильямс трудился до последнего дня своей жизни. В октябре 1939 года произошло радостное для ученого событие – вышли в свет его «Основы земледелия». Он и сам знал, что книга удалась, и каждый день он получал подтверждения этому. Он не скрывал своего удовлетворения и охотно дарил книгу своим друзьям и последователям, – таким трудом можно было законно гордиться.

10 октября ученый отметил день своего семидесятишестилетия и в кругу родных и близких с наслаждением слушал игру Елены Александровны Бекман-Щербины, исполнившей с маленькой гостиной Вильямсов, как когда-то встарь, в дни памятных концертов в актовом зале Петровки, «Времена года» Чайковского.

А на следующий день началась обычная напряженная трудовая жизнь.

Врачи, приезжавшие к Вильямсу, уговаривали его отдохнуть, работать поменьше, но он, вступая с ними в спор, доказывал, что только этот выработанный им самим строгий рабочий режим, исполняемый с железной непреклонностью, и позволяет ему сохранять силы и бодрость. Врачи отступали, не столько соглашаясь с этой теорией, сколько преклоняясь перед удивительным упорством и силой воли ученого.

Однако здоровье его ухудшалось день за днем. Это замечали все окружающие, но Вильямс как ни в чем не бывало продолжал следовать раз заведенному порядку.

В канун Октябрьской годовщины ученый работал с особенным напряжением. Он являлся в свою лабораторию в восемь утра, и его встречала его постоянная помощница, препаратор Мария Павловна Санина, которую он шутливо называл иногда своей мамашей. Вильямс подходил к бюро, доставал большой лист картона, который он подкладывал под бумагу во время письма, вынимал пепельницу, скрепки, папиросы – все это Мария Павловна размещала в строгом порядке на рабочем столе, – и приступал к работе. Так же соблюдались часы приема, так же пунктуально отвечал ученый-депутат на письма и запросы избирателей, так же упорно трудился он над очередными статьями.

После обеда он продолжал работать дома, держа корректуру редактировавшихся им трудов.

Вильямс с особой тщательностью относился к этой работе. Как вспоминает его ученик профессор В. Н. Столетов, являвшийся редактором последнего труда ученого – «Основы земледелия», Вильямс говорил, что всякий научный работник обязательно должен хоть какой-то срок быть редактором – это очень помогает в работе над собственными трудами, способствует выработке точного и стройного изложения своих научных воззрений.

В последний период своей жизни Вильямс редактировал такие крупные труды, как «Сельскохозяйственная энциклопедия». Он считал своим долгом лично выполнять даже корректорскую правку. Редактируя «Сельскохозяйственный словарь», набранный мелким шрифтом, Вильямс работал с помощью своей старинной лупы на подставке – той самой лупы, которая помогала ему при его экспертизе семян. Он старательно выправлял все буквы, знаки препинания, значки и цифры, прокорректировав за ноябрьские праздничные дни 1939 года несколько сот гранок.

9 ноября Вильямс, как обычно, явился в лабораторию. Он медленно поднялся по приставной лесенке и вошел к себе через открытое окно, – дверь, в которую он входил прежде, была заделана: к лаборатории почвоведения пристраивалось здание Почвенно-агрономического музея, сооружавшееся по специальному решению правительства. Вильямс сам закрыл окно, спустился по ступенькам и сел за свой рабочий стол. Он проработал до двух часов, борясь с недомоганием, и категорически отказался уйти раньше положенного срока, несмотря на уговоры. Наконец он поднялся и двинулся к лестнице. Ближайшие его сотрудники и помощники – К. И. Голенкина, Н. П. Колпенская, М. П. Санина – хотели ему помочь, но он отказался, даже пошутил: «Вы что думаете? Упаду я, что ли? И не собираюсь».

На следующий день он встал с постели и сел с утра работать у себя в кабинете. Но силы уже, как видно, совсем иссякали. Вильямс прилег на тахту и попросил, чтобы ему подали бумаги, почту – хотел продолжать работу. Потом с интересом взял в руки свежий номер газеты. Это было «Социалистическое земледелие», где ученый увидел свою статью: «За новые успехи советской агрономической науки».

Вот что писал он в этом последнем обращении к труженикам социалистических полей:

«Одним из самых выдающихся достижений советской агрономической науки за 22-летний период ее развития следует считать глубокую непосредственную связь, которая установилась между теорией и практикой, между учеными и людьми практики, стахановцами сельского хозяйства.

Без всякого преувеличения можно утверждать, что мы становимся настоящими «господами природы», потому что наша передовая агрономическая наука во многом научилась объективно понимать законы природы и пользоваться ими в интересах современных и грядущих поколений нашей социалистической родины.

…Задача работников науки – создать и внедрить в сельскохозяйственном производстве такие эффективные мероприятия, которые обладают чертами массовости и общедоступности. В этом отношении разработанная уже в своих основах травопольная система земледелия представляет ключ к решению поставленной проблемы.

В творчестве советских ученых нет никаких преград. Поле их деятельности беспредельно. Социализм, окончательно победивший в нашей стране, обеспечил нас всем необходимым для того, чтобы дерзать в самых сложнейших областях научных знаний.

…Перед нашей наукой широкая дорога свободного творчества. По ней уверенно идут люди советской науки вперед, к новым победам, которые приближают нас к коммунизму – заветной цели всего прогрессивного человечества».

О новых победах науки, о борьбе за торжество коммунизма мечтал в свои предсмертные часы великий ученый, по праву называвший себя бойцом партии Ленина – Сталина.

Он надеялся еще многое сделать и совершить.

11 ноября ему стало хуже. Консилиум врачей, собравшихся у постели больного, установил, что тяжелый грипп перешел в воспаление легких. Больной временами впадал в забытье, но потом снова приходил в себя и просил положить на столик возле тахты неоконченные работы и депутатскую корреспонденцию.

В последние часы его продолжал беспокоить один из нерешенных научных вопросов – об отрастании скошенных трав в связи со стадиями их развития.

Он попросил вызвать Валериана Ивановича Шмырева, своего ученого секретаря, сказав, что он хочет обсудить этот мучивший его вопрос. Когда Шмырев вошел в кабинет ученого, Вильямс был почти без сознания. Огромным напряжением воли он заставил себя открыть глаза, но говорить уже не мог. Он знаком попросил придвинуть к его руке блокнот и своим неизменным карандашом попытался выразить на бумаге то, что ему нужно было объяснить Шмыреву. Но рука, несмотря на огромное напряжение, уже не слушалась, и все попытки вывести на листке нужные слова оказались тщетными. Больной, утомленный этим напряжением, снова забылся. Это было в третьем часу дня.

А через три часа, без пяти шесть, сердце Вильямса перестало биться…

На следующее утро все газеты сообщили прискорбную весть о смерти выдающегося советского ученого. Газетные полосы были заполнены статьями и воспоминаниями, портретами ученого, траурными извещениями – о смерти Василия Робертовича Вильямса сообщали наркоматы и партийные организации, академии, институты, совхозы и колхозы.

Советское правительство приняло специальное решение об увековечении памяти покойного. Было решено издать полное собрание его трудов, учредить три ежегодные всесоюзные премии имени Вильямса за выдающиеся работы в области почвоведения и земледелия, воздвигнуть ученому памятник на территории Тимирязевской академии. Имя Вильямса было присвоено Всесоюзному институту кормов, Московскому гидромелиоративному институту, Батайскому зерносовхозу в Ростовской области.

Гроб с телом покойного был установлен в главном корпусе Тимирязевки.

Час за часом шли через зал студенты и ученые, трактористы и комбайнеры, партийные работники, школьники, колхозные бригадиры и звеньевые.

Сменяя друг друга, в почетном карауле стояли стахановцы и наркомы, ученики и сотрудники Вильямса, его близкие и друзья.

За два дня тысячи и тысячи людей прошли через этот траурно убранный зал, чтобы проститься с Василием Робертовичем.

14 ноября состоялись похороны. Урну с прахом вынесли в академический парк. Впереди несли венки, перевитые лентами:

«Академику-большевику Василию Робертовичу Вильямсу – от Центрального Комитета ВКП(б)».

«Выдающемуся советскому ученому, академику Василию Робертовичу Вильямсу – от Совета Народных Комиссаров Союза ССР».

«Дорогому учителю – от студентов»… Бесчисленное множество венков.

На траурном митинге прощальные слова обращали к Василию Робертовичу его ученики и научные соратники, студенты, избиратели, депутаты Верховного Совета, наркомы.

На трибуну поднялся Трофим Денисович Лысенко.

«Большую потерю, – сказал он, – понесла семья советских агрономов, советских ученых. Умер Василий Робертович Вильямс. Он был самым старшим среди нас, советских агрономов, не только по возрасту, но и по своему опыту и знаниям.

…От нас ушел лучший ученый в области агробиологии. Это был революционер в науке, ученый-большевик, равного которому по силе анализа, по способности широкого научного обобщения и глубокому практическому опыту нет среди современных ученых в его области. По значимости научной и практической деятельности и по стилю работы его можно сравнить только с такими гигантами дарвинизма, как К. А. Тимирязев и И. В. Мичурин».

Траурная процессия двинулась по осенней листве академического парка к дендрологическому саду, созданному трудами выдающихся ученых Петровки – Тимирязевки.

Здесь, на лужайке, обрамленной могучими стволами деревьев, среди которых подымались и те, что более полувека назад были посажены молодым студентом Василием Вильямсом, процессия остановилась.

С последними словами прощания выступил давнишний друг и соратник Василия Робертовича Иван Алексеевич Каблуков.

Урна с прахом покойного погружается в могилу. Траурный марш сменяется мощной, жизнеутверждающей мелодией «Интернационала».

Народ проводил в последний путь своего верного сына, большевика и патриота, великого ученого страны социализма, Василия Робертовича Вильямса…

***

Прошло десять лет.

Советский народ в эти незабываемые годы с честью выдержал суровые военные испытания и одержал под водительством великого Сталина всемирно-историческую победу. Великая Отечественная война затормозила осуществление грандиозных планов преобразования природы, намечавшихся еще в предвоенное время. Но и в годы войны не прекращалась творческая работа советских ученых и тружеников полей.

Ученики Вильямса выращивали в трудных условиях высокие урожаи, обеспечивая родину хлебом.

В Каменной степи, в суровой прифронтовой обстановке, последователи Вильямса добились новых выдающихся успехов в борьбе за полное осуществление травопольной системы на полях Каменно-Степной станции.

Одержав великую победу, советский народ приступил к восстановлению и дальнейшему развитию народного хозяйства, продолжая итти к своей заветной цели – к (коммунизму.

Пленум Центрального Комитета партии принял в феврале 1947 года план послевоенного подъема сельского хозяйства нашей страны.

Научно-агрономической основой этого плана были достижения передовой советской агрономии, труды Вильямса, Мичурина, Лысенко и их последователей. Центральной задачей этого плана была борьба за повышение урожайности полей и увеличение продуктивности животноводства.

Но для того чтобы в борьбе за решение этой задачи агрономическая наука сыграла свою большую положительную роль, нужно было окончательно разгромить всех сторонников реакционных взглядов, всех давнишних противников Мичурина, Вильямса, Лысенко. Морганисты попрежнему боролись против мичуринской науки, пределыцики, «минеральные» агрохимики, проповедники «наследственного вещества» – все они продолжали еще служить Помехой на пути победоносного развития передовой советской агробиологии.

И то, о чем многие годы мечтал Вильямс, произошло в 1948 году.

В августе 1948 года состоялась сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина, знаменовавшая собой полный разгром всех идеалистических реакционных течений в агробиологии, полное торжество мичуринской науки.

Продолжатель Мичурина и Вильямса, академик Т. Д. Лысенко в своем докладе на августовской сессии вскрыл порочность и бесплодность установок морганизма-менделизма и прочно закрепил позиции передовой советской агробиологии. Он говорил в своем докладе, что «в основании современной советской агробиологии лежит дарвинизм, преобразованный в свете учения Мичурина – Вильямса и тем самым превращенный в советский творческий дарвинизм».

В речах участников августовской сессии, передовых советских ученых, общественных деятелей с новой силой прозвучала высокая оценка выдающихся трудов Вильямса, которые находили все более широкое распространение не только среди агрономов и ученых, но и среди беспрерывно растущего числа передовиков советской деревни.

Бурными аплодисментами встретили участники сессии письмо украинского тракториста Дмитрия Пальченко, зачитанное с трибуны. Он писал о том значении, которое для него, так же как и для ста других трактористов Ситковецкого района, имела прочитанная ими книга Вильямса «Основы земледелия».

«Читая эту книгу, – писал Дмитрий Пальченко, – я каждый раз чувствовал, будто у меня кто-то с глаз повязку снимает. Когда я начал применять лущевку, а потом пахоту с предплужником, мне казалось, будто в мозгу моем наука В. Р. Вильямса зажгла какие-то особые фары знания и силы, и они дали мне возможность ясно видеть нутро обрабатываемой мною земли – этой великой кладовой высоких урожаев.

Я хорошо понял, что бесструктурное состояние почвы, какое мы имеем во многих колхозах, является тормозом нашего движения вперед. Но кто же переделает почвы, как не мы, трактористы, воспитанные советской властью, партией, товарищем Сталиным? И я так теперь понимаю, что почва обрабатывается не только тракторами и сельскохозяйственными орудиями, но и корнями смесей многолетних трав. Трактор без трав не имеет той силы, какую может иметь, если вести тракторную обработку в полях травопольного севооборота. Вот почему я часто любуюсь семенниками наших многолетних трав, особенно тимофеевки, которой в нашем колхозе имени Яценко есть уже 26 гектаров. Это завтрашний день нашего колхоза…

Теперь, когда я знаю, что дают травы, лущевка, применение предплужника и т. д., я не могу безразлично относиться к тому, как возделывают в колхозе травы, пошлют ли меня пахать плугом с предплужником или без него. Если меня пошлют в колхоз без предплужника, я его за свои деньги куплю, но пахать буду только с предплужником».

Августовская сессия означала полную, бесповоротную победу передового материалистического направления в советской агробиологии. Научные учреждения и опытные станции перестраивали свою работу, исходя из мичуринских и вильямсовских принципов. Последователи Мичурина и Вильямса пришли к руководству теми институтами и лабораториями, где до недавнего прошлого еще господствовали сторонники ненавистного Вильямсу «ползучего эмпиризма», формальные генетики, оторванные от творческого опыта народа кабинетные ученые.

Победа творческого дарвинизма имела огромное значение для развития советской науки. Эта победа имела тем большее значение, что советский народ приступал к осуществлению грандиозных, небывалых в истории человечества замыслов полного преобразования природы засушливых степных и лесостепных пространств нашей родины.

Через два месяца после августовской сессии, 20 октября 1948 года, по инициативе товарища Сталина, партия и правительство приняли постановление «О плане полезащитных лесонасаждений, внедрения травопольных севооборотов, строительства прудов и водоемов для обеспечения высоких и устойчивых урожаев в степных и лесостепных районах европейской части СССР».

Этот грандиозный план, рассчитанный на полную победу над стихийными силами природы, на полное уничтожение засух и недородов, советский народ сразу же окрестил именем его инициатора – великого Сталина.

Вячеслав Михайлович Молотов говорил о значении сталинского плана преобразования природы.

«Поставлена цель так использовать имеющийся большой практический опыт и достижения сельскохозяйственной науки, чтобы колхозы и совхозы Степных и лесостепных районов, вооружённые передовой техникой, в течение ближайших лет сделали существенный скачок в дальнейшем развитии земледелия и животноводства. При этом особое значение придаётся освоению травопольной системы земледелия и организации в широких размерах работ по полезащитному лесонасаждению. Осуществление этого грандиозного государственного плана, принятием которого объявлена война засухе и неурожаям в степных и лесостепных районах европейской части нашей страны, выведет наше сельское хозяйство на прямой путь высоких и устойчивых урожаев, сделает труд колхозников высокопроизводительным и во многом поднимет экономическое могущество Советского Союза» [50]50
  В. Молотов.31-ая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции, 1948, стр. 13.


[Закрыть].

Сталинский план воплотил в себе вековые чаяния народа, и советские люди – творцы и созидатели – с небывалым воодушевлением принялись за претворение в жизнь всех связанных воедино разделов этого плана. Целостное овладение природой – вот что является научной основой плана, впитавшего в себя все лучшие достижения отечественной науки, все смелые замыслы Докучаева, Костычева, Вильямса.

В первых же строках сталинского плана записано:

«…начиная с 1949 года, приступить к планомерному и широкому внедрению системы агрономических мероприятий по подъему земледелия, основанной на учении виднейших русских агрономов В. В. Докучаева, П. А. Костычева и В. Р. Вильямса, получившей название травопольной системы земледелия».

Полное торжество идей великих русских учёных, идей Вильямса наступило.

Годы, прошедшие со дня смерти великого ученого, приносили все новые и новые подтверждения превосходства этих идей – передовые колхозы, совхозы и районы, осваивавшие травопольную систему, добивались все новых и новых успехов. Это были уже не отдельные рекорды передовиков. Это был общий подъем колхоза, совхоза, целого района, пошедшего на творческое освоение всех звеньев травопольной системы в их взаимосвязи.