Текст книги "Вильямс"

Автор книги: Игорь Крупеников

Соавторы: Лев Крупеников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

XIII. ЗАВЕТЫ БУДУЩЕМУ

« Всем стахановцам высоких урожаев.

Дорогие товарищи!

С чувством уважения к вам я знакомлюсь с вашими успехами и достижениями. Вы изумили мир, показавши, что делают свободные от кулацкой кабалы и капиталистической эксплуатации крестьяне, объединившись в колхозы на свободной социалистической земле… вы должны советскую почву сделать самой плодородной почвой в мире. В вашем лице я вижу мастеров, которые сумеют это сделать: мастеров передового научного земледелия и рекордных урожаев; вижу мастеров, которые поймут, в частности, и мое учение, и его осуществят».

В. Р. Вильямс.

Травопольная система земледелия завоевывала все большее признание. Многие сотни колхозов и совхозов внедряли эту систему на своих полях, стахановцы сельского хозяйства, овладевая передовой агрономической наукой, получали рекордные урожаи. «Старший агроном Советского Союза» радовался каждому новому успеху мастеров высоких урожаев.

Стахановские рекорды были лучшим опровержением всех реакционных «предельческих» теорий, эти рекорды открывали путь к беспредельному повышению урожайности.

Для этого нужно было, переходить от отдельных рекордов к массовому внедрению всех достижений науки и техники, к широкому осуществлению травопольной системы земледелия.

Успехи стахановцев еще нагляднее подтвердили правоту Вильямса и нанесли новый удар односторонним воззрениям агрохимиков и «опытников», считавших самым главным разработку отдельных, не связанных друг с другом приемов улучшения агротехники.

Вильямс говорил, что успехи стахановцев сельского хозяйства достигнуты благодаря умелому применению комплекса мер. «В противовес опытным станциям, – писал Вильямс, – с их разрозненными приемами, стахановцы в своей борьбе за высокие урожаи выдвинули систему мероприятий, и нетрудно, конечно, было предвидеть, кто оказался на высоте положения».

Разрабатывая эту систему и ведя обоснованную борьбу с ее противниками, Вильямс отстаивал в своих трудах и полемических выступлениях и некоторые ошибочные положения. Ошибкой ученого было его отрицательное отношение к озимым хлебам и противопоставление им хлебов яровых. Ошибочным был и призыв отказаться от применения минеральных удобрений на бесструктурных землях; не полностью учитывал ученый и все своеобразие местных природных и хозяйственных условий в различных районах страны, из-за чего в практических рекомендациях по применению тех или иных агротехнических приемов сохранялся известный схематизм.

Часть этих ошибок Вильямс так и не успел преодолеть; но он никогда не считал своего учения неизменным набором застывших правил и норм; наоборот, он пересматривал и обогащал основные положения травопольной системы до последних дней своей жизни, опираясь на новые научные факты, на опыт передовых людей советской деревни, стахановцев социалистического сельского хозяйства.

Вильямс подчеркивал, что стахановское движение выдвигает новые задачи перед советской наукой. Он считал, что каждый научный работник должен не только помогать стахановскому движению, «но и научно обосновать стахановский производственный процесс, подвести под него научный фундамент».

Вильямс не только призывал к этому других ученых, но и в первую очередь сам показывал пример решения этих задач, «…я занят тем, – писал Вильямс, – чем, по моему глубокому разумению, должны заниматься все научные работники – пересмотром своих учебников, руководств и курсов под углом зрения такого фактора, как стахановское движение».

Для этого люди науки должны были, по мнению Вильямса, до конца преодолеть ту замкнутость и отрыв от творческой жизни народа, которые еще наблюдались в работе многих научных учреждений.

«Свободная советская наука, – говорил Вильямс, – только тогда будет достойна великого народа, строящего свою счастливую жизнь, когда сна установит самую тесную связь лабораторий и кабинетов с широчайшей аудиторией заводов, фабрик, колхозов и совхозов.

В гуще неисчерпаемого творчества народных масс наука может правильно обосновать, установить, проверить и подтвердить те нормы и пределы, которые в состоянии дать народ, поставивший своей задачей «догнать и перегнать».

Передовая агротехника, применяемая повсеместно и в массовом масштабе, может обеспечить получение высоких и устойчивых урожаев независимо от капризов стихийных сил. Вильямс говорил, что планомерная борьба за передовую агротехнику способна изменять даже климат целых областей.

26 октября 1938 года партия и правительство приняли первую программу борьбы с засухой на огромном пространстве засушливых районов Юго-Востока. Эта программа предусматривала внедрение стройной системы агротехнических мероприятий, основанной на победах колхозного строя и достижениях передовой агрономической науки. Постановление партии и правительства было с исключительным воодушевлением воспринято Вильямсом, говорившим, что это решение «представляет средство действенного вмешательства в природные процессы, подчинения их задачам народнохозяйственного плана, а не приспособления к ним».

Вильямс сразу же включился в борьбу за осуществление этого постановления. Он говорил, что «неряшливость и безответственность» при практическом решении этой важнейшей задачи, выполнение плана «только в основном» – всегда будет продагать путь засухе.

На территории засушливого Юго-Востока успешно действовали форпосты травопольной системы земледелия – опорно-показательные, или травопольные МТС: Бузулукская в Чкаловской области и Интернациональная в Северном Казахстане. Их первые успехи показывали, что и в этих засушливых районах уже при внедрении основ травопольной системы земледелия возможно получение высоких урожаев. Вместе с тем опыт этих станций говорил, что полная устойчивость и дальнейший рост урожаев возможны лишь при полном осуществлении травопольной системы и прежде всего такого важнейшего ее элемента, как полезащитное лесоразведение.

В своей радиобеседе, пропагандировавшей решение партии и правительства, Вильямс с особой настойчивостью подчеркивал необходимость лесонасаждений и призывал к одновременному выполнению этой работы на больших площадях «целых природных областей и районов, а не только, скажем, территории одного колхоза. Облесенная территория одного колхоза – это лишь островок, который всегда будет захлестываться несдерживаемыми в других частях волнами океана сухого воздуха».

Первая программа борьбы с засухой основывалась на передовой агрономической науке, на трудах Вильямса. Он говорил: «…борьба с засухой есть вместе с тем борьба за повсеместное внедрение основ правильной агротехники, отмеченных решением СНК СССР и ЦК ВКП(б), это борьба за неотложное освоение в колхозах и совхозах травопольной системы земледелия».

Переход к широкому внедрению травопольной системы земледелия на Юго-Востоке страны был лучшим подарком ученому, отметившему в эти дни свое семидесятипятилетие.

23 октября 1938 года состоялось заседание, посвященное юбилею Вильямса. По традиции оно было проведено в Колонном зале Дома союзов. Открывая торжественное заседание, президент Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина Трофим Денисович Лысенко говорил: «Семидесятипятилетие академика Василия Робертовича Вильямса – большой праздник советской агрономической науки. Василий Робертович воспитал поколение агрономов. Его труды являются основой и руководством для плодотворной научной работы по земледелию. Мы не знаем более стройного, ясного и действенного учения о земледелии, как учение Вильямса. Неразрывная, постоянная, самая широкая связь с колхозниками, агрономами-производственниками, научными работниками служит залогом того, что академик Василий Робертович Вильямс стоял и будет стоять во главе советской агрономии».

Вильямс не мог из-за болезни присутствовать ни на торжественном заседании в Колонном зале, ни на собрании студентов Тимирязевки, устроенном в его честь.

«Ничего не поделаешь, – писал он тимирязевцам, – 75 лет – это даже для такого молодого человека, как я, все-таки почтенный возраст. Болезнь не лишила меня моей духовной силы, ню исключила возможность присутствовать сегодня на вашем собрании, посвященном моему имени.

Прошу посчитать причину моего отсутствия уважительной и все-таки считать меня среди вас, дорогие мои друзья и товарищи, ибо к вам в этот миг переносятся все мои мысли, все тепло моего сердца».

Приветственные речи, поздравительные письма и телеграммы, полученные со всех концов страны, свидетельствовали о все большем распространении научных идей Вильямса среди самых широких слоев советского народа.

В ответ!на приветствия и поздравления Вильямс написал письмо, исполненное глубоким волнением и признательностью:

«Дорогие товарищи!

Искренне благодарю Вас за приветствие. Как ни богат наш великий русский язык, я не могу подобрать необходимых слов, чтобы выразить вам всю глубину моего радостного волнения, с каким я встретил и встречаю неустанные заботы нашей великой партии Ленина – Сталина, нашего советского правительства о процветании советской науки и ее людях…

Мое высшее счастье, которое приобрел я в жизни, – это радость борьбы за великие идеи коммунизма. В этой борьбе я, рядовой боец партии Ленина – Сталина, буду до последнего дня моей жизни отдавать все свои силы, все свои знания…»

***

Борьба советского народа за коммунизм приносила все новые и новые успехи. Одним из ярких свидетельств торжества идей партии Ленина – Сталина явилась Всесоюзная сельскохозяйственная выставка, открывшаяся 1 августа 1939 года. Вильямс принимал деятельное участие в ее подготовке; За его рабочим столом обсуждались планы размещения экспонатов, организация отдела сельскохозяйственной науки в Главном павильоне, обсуждались проекты стендов, демонстрировавших успехи травопольных МТС, передовых колхозов и совхозов, внедрявших травопольную систему земледелия. С особой любовью и вкусом занимался ученый этими давно ему известными делами. Он вкладывал в эту работу весь свой многолетний опыт участника и организатора выставок и музеев. Он хотел, чтобы грандиозные победы колхозного строя нашли достойное отражение на выставке, которая должна была коренным образом отличаться от выставок, устраивавшихся в царской России и в капиталистических странах. Он говорил:

«Мне кажется, что без знания прошлого трудно оценить до конца величие исторических преобразований, которые произошли в нашей стране. Следует вполне отчетливо представить тяжелое прошлое нашей родины…

Все лучшие, подлинно прогрессивные мысли натыкались в то время на непреодолимые препятствия, порожденные природой капиталистического общества, Немало мудрых мыслей возникло в недрах нашего великого народа. Они касались даже таких сложных вопросов современной техники, как создание гусеничного трактора. Но судьба этих предложений обычно заканчивалась архивом, а их авторы объявлялись опасными чудаками…

Наша страна знает десятки, сотни и тысячи колхозов-миллионеров, колхозов, которые достигли невиданных результатов в подъеме урожайности и развитии животноводства… Эти высокие результаты достигнуты ими на основе применения данных передовой науки. Впервые наука стала достоянием народа».

Передовая наука, разрабатывавшаяся Вильямсом и другими советскими учеными, претворяемая в жизнь тружениками социалистического сельского хозяйства, была наглядно и весомо представлена в великолепных дворцах-павильонах Всесоюзной сельскохозяйственной выставки.

Накануне ее открытия Вильямс совершил один из своих последних выездов за пределы Тимирязевской академии. Он проехал на своем автомобиле по обширной территории выставки, останавливаясь у каждого павильона. Его труды, торжество его идей и замыслов – вот что было показано и в павильоне «Зерно», и в отделе науки Главного павильона, и в павильонах союзных республик.

Большой стенд, посвященный ученому, располагался в павильоне «Зерно». Здесь работа Вильямса была продемонстрирована еще более полно, чем в отделе науки. И это было закономерно. В том-то и заключалось главное значение трудов великого ученого, что они служили руководством к – действию передовикам сельского хозяйства. И не случайно рядом со стендом Вильямса были помещены портреты стахановцев, инициаторов ефремовского движения, добившихся в далеком Алтайском крае мировых рекордов урожая пшеницы.

Зачинатель этого движения M. E. Ефремов писал: «В основу нашей работы легли указания академика В. Р. Вильямса: «Если растения обеспечить всеми жизненными условиями, то урожай ничем не может быть ограничен».

Оценка значения трудов Вильямса, данная алтайским колхозником, перекликалась с оценкой академика Лысенко, писавшего:

«Работы по беспрерывному повышению плодородия почвы, управлению почвообразовательными процессами представлены великолепными исследованиями академика В. Р. Вильямса. На выставке показаны достижения колхозов, правильно внедряющих в производство основные положения учения Вильямса.

…Правильное выяснение закономерностей изменчивости и наследственности растений, управление ими, невозможное для формальной буржуазной науки, во многом уже освоено советской агронаукой. Имея небывалые в истории возможности практически решать глубокие теоретические вопросы, советская агронаука обладает большой силой предвидения».

Вильямс был глубоко взволнован всем увиденным им на выставке.

Выставка подводила итоги первому десятилетию колхозного строя. За десять лет, за этот короткий срок, сельское хозяйство страны социализма неузнаваемо изменилось.

Сбылись пророческие слова товарища Сталина, сказанные им на заре колхозного движения, в апреле 1929 года: «…надо постепенно переводить мелкие крестьянские хозяйства на базу крупного коллективного производства, ибо только крупное производство общественного типа способно использовать во-всю данные науки и новую технику и двинуть вперед семимильными шагами развитие нашего сельского хозяйства» [49]49
  И. В. Сталин.Сочинения, т. 12, стр. 58–59.


[Закрыть].

Выдающиеся достижения совхозов и колхозов были обеспечены невиданным ростом тяжелой индустрии, которая дала советской деревне сотни тысяч тракторов и автомобилей, десятки тысяч комбайнов, многокорпусные плуги, сеялки и многие другие типы сельскохозяйственных машин.

Не случайно Вильямс подчеркивал «исключительную важность степени количественного развития и процветания тяжелой промышленности, без участия которой сельское хозяйство совершенно беспомощно».

…Вильямс медленно проехал сквозь похожий на грандиозный ангар Павильон механизации, где великая мощь советской промышленности была представлена сотнями образцов самых совершенных и сложных механизмов и орудий.

Как эта величественная армия машин была не похожа на жалкое число тех несовершенных, главным образом заграничных, орудий, с которыми молодой профессор Вильямс мог знакомить студентов Московского сельскохозяйственного института, излагая им учение о сельскохозяйственных машинах!

Осмотр Сельскохозяйственной выставки наглядно убедил Вильямса в огромном значении передовой агрономической науки, которая становилась необходимой уже не отдельным передовикам, а сотням тысяч и миллионам тружеников деревни, поднятых партией, колхозным строем к свободной, творческой деятельности.

«Когда я думаю о том, что же показывает наша выставка, – говорил Вильямс, – то я безошибочно отвечаю себе: выставка прежде всего показывает наш великий народ, его достижения, его победы, его радостное и счастливое настоящее. Она показывает непроходимую пропасть, отделяющую нас от старого мира, и светлую радостную дорогу вперед, к коммунизму».

1939 год, когда Советская страна подводила первые итоги достижений колхозного строя, был для ученого годом подведения итогов всей его жизни. Народу-творцу, народу – хозяину жизни посвящал Вильямс все свои труды и научные открытия.

Он и до этого с неотступным вниманием следил за успехами передовых людей советской деревни, понимая, что их сегодняшние достижения завтра станут достоянием миллионных масс колхозников. Он был деятельным участником создания курсов для стахановцев высоких урожаев при Тимирязевской академии.

Осенью 1937 года первый набор этих курсов приступил к занятиям. Со всех концов страны приехали в Тимирязевку знатные люди советской деревни, передовые комбайнеры и свекловоды, члены звеньев высокого урожая и заведующие хатами-лабораториями. Вильямс не мог уже в это время читать лекции, но он неоднократно приглашал к себе этих смелых новаторов, мастеров высоких урожаев, усаживал их вокруг своего рабочего стола, прося садиться поближе, и начинал с ними многочасовой разговор. Эти встречи оставляли неизгладимое впечатление у каждого участника.

Одним из них был прославленный комбайнер Константин Борин, зачинатель стахановского движения среди комбайнеров Советского Союза. Борин приехал на курсы стахановцев, чтобы подготовиться для поступления в Тимирязевскую академию.

«Я имел счастье, – вспоминает Константин Борин, – Несколько раз встречаться с Василием Робертовичем. Эти встречи много мне помогли во всей моей работе и учебе.

Я тогда, ломая существовавшие нормы, добился высокой выработки на комбайне, и Василий Робертович очень поддержал во мне такое отношение к делу. Он призывал нас быть смелее во всяком новшестве и советовал критически относиться и к научным вопросам.

– Будьте, – говорил он, – и в науке новаторами. Не думайте, что вам все разжуют. А то, чего доброго, такую горькую жвачку подложат – не поздоровится.

Василий Робертович, показывая нам монолиты, подчеркивал, что он сам их собирал и исследовал, и советовал нам во все вникать самим, вникать глубоко и всесторонне. Особенно помог мне Василий Робертович в борьбе за совмещение уборки с лущевкой стерни. Его противники говорили, что это не нужно делать, да и дорого обходится. А он, доказав необходимость этого для правильной агротехники, утверждал, что лущевка, наоборот, ведет к экономии горючего – после лущевки пахать куда легче. И я потом на практике подтвердил правильность этого положения.

Учение Василия Робертовича открыло мне глаза на все происходящее в природе. С детства, живя и работая в деревне, я видел и наблюдал многие природные явления: и обмеление рек, и ухудшение лугов, и эрозию почвы. А теперь, после встреч с Василием Робертовичем, после его поучительных бесед, после чтения его трудов, я понял, почему эти явления происходят, и, самое главное, понял, как все это можно переделать в нужную для человека сторону, как поднять плодородие советской земли.

Этому научил меня Василий Робертович Вильямс».

Таких учеников, как Константин Борин, становилось у Вильямса день ото дня больше. Эти ученики не только воспринимали идеи Вильямса – они неизмеримо обогащали его учение своей смелой новаторской деятельностью. И вот, напрягая последние силы, он продолжал упорно работать, стремясь обобщить весь опыт последних лет, сделать его достоянием самых широких масс колхозников, немало обогативших советскую агрономическую науку своими выдающимися достижениями. Это творчество народа особенно ярко было продемонстрировано Всесоюзной сельскохозяйственной выставкой, и свой труд, над которым ученый работал последние месяцы жизни, он посвятил участникам выставки – мастерам социалистического земледелия.

«Я посвящаю им весь свой научный труд потому, – писал Вильямс, – что не было и нет у меня в жизни иной цели, кроме цели служения народу. Я всегда стремился сделать агрономическую науку достоянием широких народных масс, сделать ее действенным помощником создателей земного плодородия.

Победа социализма родила крепкий и всепобеждающий союз труда и науки. Агрономическую науку взяли в свои руки миллионы свободных тружеников деревни. Наука благодаря такому союзу приобрела могучую силу и новое направление развития…

Выпуская эту книгу, я ставил перед собой задачу помочь растущим мастерам социалистического земледелия разобраться в той исключительной сложности процессов, которая неизменно создается в сельскохозяйственном производстве. И если данный труд поможет растущим мастерам понять главные основы научного земледелия, поможет взять их в свои могучие руки, я буду считать свою задачу разрешенной, а цель достигнутой».

Так писал ученый в предисловии к своей ныне всенародно известной книге «Основы земледелия», вышедшей в свет осенью 1939 года. Ее создание было настоящим научным подвигом. Небывалую силу воли должен был проявить ее творец, чтобы выполнить этот труд. Мало кто в таком состоянии здоровья мог бы вообще продолжать работу. Ученый, тяжело болевший уже на протяжении тридцати лет, был почти совсем неподвижен, он мог делать всего несколько шагов. Каждая написанная им строка стоила ему большого напряжения.

Но он писал ежедневно, неизменно появляясь каждое утро за своим рабочим столом в лаборатории почвоведения. Книга, предназначенная для миллионов, книга, представлявшая собой завещание ученого, была создана.

Это был труд нового типа, глубоко научный и вместе с тем доступный самым широким слоям тружеников советской деревни. Наряду с этим «Основы земледелия» не были просто научно-популярной книгой. Главная особенность этого труда состояла в том, что он служил руководством к действию, он являлся путеводной звездой для каждого мастера социалистического земледелия, борющегося за беспредельное повышение плодородия советской земли.

***

«Основы земледелия» представляли собой образец умелого применения боевой философии марксизма-ленинизма, которая помогла Вильямсу подняться до вершин научного обобщения и сделать свой последний труд действенным орудием в борьбе советского человека за преобразование природы.

«Как мне в моей научной работе помогала философия диалектического материализма?» – спрашивал Вильямс. И отвечал:

«Если мною что-либо сделано в науке, так только благодаря этой философии, ее методологическим принципам. Почвоведение мною понималось и утверждается сейчас как научная основа земледелия, исходя из главного требования этой философии ко всякой науке – быть руководством к действию.

Моя непримиримость в отстаивании травопольной системы земледелия покоится на твердом фундаменте научного понимания и знания объективно присущих природе закономерностей».

Почти одновременно с созданием «Основ земледелия» Вильямс закончил и подготовку последнего издания курса «Почвоведения», в котором ученый мастерски вскрывал «объективно присущие природе закономерности».

Почвоведение и земледелие рассматривались Вильямсом как неразрывные составные части единого целого.

Образование и развитие почвы как природного тела происходит только в результате непрерывного воздействия живых организмов на мертвую горную породу. Поэтому главной сущностью процесса почвообразования Вильямс считал синтез и разложение органического вещества – продуктов жизнедеятельности организмов. Биологический круговорот элементов зольной и азотной пищи растений, в грандиозных масштабах совершающийся на земле, приводит к образованию различных почв и обусловливает их главнейшие свойства. Изучение характера и темпа биологического круговорота и представляет задачу почвоведения как науки. Но биологический круговорот может иногда – и даже очень часто – протекать не так, как нам желательно: человека в одних случаях может не устраивать темп, то-есть скорость протекания отдельных стадий биологического круговорота, в других случаях само направление биологического круговорота идет в сторону ухудшения почвы.

Словом, биологический круговорот нужно регулировать. И эта «регуляция» направления и темпа биологического круговорота составляет задачу общего земледелия.

Почва, по определению Вильямса, «рыхлый, поверхностный слой суши земного шара, способный производить урожай растений». Способность производить урожай растений определяется плодородием почвы, которое является самым существенным свойством, качественным признаком почвы, отличающим ее от бесплодной горной породы.

Плодородие почвы обнимает и ее отношение к воде и ее отношение к элементам пищи. При превращении в почву горной породы у почвы развивается способность пропускать и удерживать воду и концентрировать, собирать элементы пищи. Но растение должно получать пищу и воду одновременно – это вытекает из установленного Вильямсом закона незаменимости или равнозначности факторов жизни растений. Поэтому под плодородием почвы нужно понимать ее способность бесперебойно и совместно обеспечивать растения необходимым им количеством воды и пищи.

Уже давно, начиная со своих первых курсов, читанных студентам Московского сельскохозяйственного института, и публичных лекций в Политехническом музее, ученый подходил к правильному пониманию вопроса о плодородии почвы, о незаменимости или равнозначности условий жизни растений, но именно сейчас, в своих последних обобщающих трудах он блестяще, с огромной глубиной и убежденностью сформулировал эти важнейшие положения биологической науки.

Плодородие в почве создается, как учил Вильямс, в результате постоянного воздействия живых организмов на горную породу. Это взаимодействие «живого» и «неживого», их переход друг в друга происходят постоянно и повсеместно во всех почвах. Поэтому-то почвообразовательный процесс является единым; движущей силой этого процесса всегда и везде будет являться одна и та же основная причина – синтез и разложение органического вещества.

«В природе, – писал Вильямс, – существует единый почвообразовательный процесс, с многообразием форм его проявления… Почвенные зоны и типы почв, которые различаются в почвоведении, лишь статические моменты единого колоссального по длительности и протяженности динамического процесса».

Все элементы природы, особенно почвы и растительность, тесно связаны друг с другом, обусловливают друг друга – так учил еще Докучаев.

Вильямс уже с первых шагов своего научного творчества глубоко заинтересовался этим взаимодействием живого и неорганического миров, происходящим в почве. Вильямс подошел к этой проблеме глубоко, работал над ней десятилетиями, творчески обобщая воззрения Докучаева, Костычева, Пастера, Виноградского, и в результате не только установил взаимосвязь между типами почв и населяющими их организмами, прежде всего растительными, но и (показал, что развитие и изменение этих типов во времени и в пространстве тесно и неразрывно связано с изменением типов растительности.

Вильямс создал учение о растительных формациях с точки зрения почвоведения. Многие ботаники и до Вильямса и после него говорили о растительных формациях, понимая под ними группировки различных зеленых растений, живущих только на почве. Динамическое почвоведение не могло, естественно, удовлетвориться таким односторонним взглядом. Воззрение Вильямса на этот вопрос значительно шире. Под растительными формациями он понимал «природные комбинации… групп зеленых и бесхлорофильных растений», с включением грибов и бактерий. Ученый выделил такие растительные формации: деревянистая, луговая травянистая, степная травянистая, пустынная.

Многие ботаники говорили о деревянистой, или лесной растительной, формации, но они ее понимали лишь как определенную группировку древесных пород, и такой взгляд никак не мог объяснить своеобразия подзолистого процесса почвообразования, протекающего под лесами. Вильямс показал, что деревянистая растительная формация слагается из сожительства деревянистых зеленых растений, грибов и отчасти анаэробных бактерий. Взаимодействие продуктов растительного опада и продуктов грибного процесса создает в почве светлую креновую кислоту, которая и является одной из главных причин протекания под лесами подзолистого процесса.

Но растительные формации на одном и том же месте не вечны, они сменяют друг друга. И если, например, лес сменится лугом, то на этом месте воцарится уже совсем другая растительная формация – луговая, в которой сожительствуют луговые травянистые зеленые растения, аэробные бактерии и в резко выраженном преобладании анаэробные бактерии.

Сколько раз и в скольких местах России наблюдал Вильямс еще в прошлом веке эту постепенную смену лесов лугами! Он при этом видел, что раз пришла новая растительная формация, то меняется и весь комплекс природных условий, меняется и характер почвообразовательного процесса, он вступает в новую стадию. Лес сменяется лугом, а подзолистый период почвообразования сменяется дерновым.

Но и дерновый период почвообразования в природе не вечен, он тоже может перейти в период степной, а затем и в пустынный.

Вильямс не считал свое учение о едином почвообразовательном процессе окончательно разработанным. Говоря о своей общей схеме почвообразовательного процесса, он подчеркивал «недостаточность общей схемы и необходимость ее развития».

Действительно, некоторые почвенные типы, особенно почвы тропиков и субтропиков, сравнительно мало изученные Вильямсом, не нашли в его схеме места; нельзя также считать достаточно исследованным вопрос о характере эволюции почв при различных природных условиях. Поэтому ученый и призывал своих последователей развиватьего взгляды, уточнять наши представления о почвообразовании.

Учение Вильямса о едином почвообразовательном процессе, о переходе одной стадии почвообразования в другую явилось крупнейшим теоретическим вкладом в науку, но одновременно оно принесло и неоценимую пользу практике. Ведь различные почвы – или различные стадии почвообразования – не равноценны.

С точки зрения земледелия одни из них лучше, другие хуже. И если все стадии почвообразования объединены в едином процессе, то мы, следовательно, можем направлять его течение в сторону создания почв той стадии, которая нам более всего желательна. Меняя условия почвообразования, мы можем воспроизвести любую стадию единого почвообразовательного процесса, можем «сделать» любую почву. И Вильямс научил нас этому. В его умелых руках земледелие, основывающееся на почвоведении, и само стало подлинной наукой – наукой о том, как делать землю, такую, как нам нужно.

Лучшей стадией почвообразовательного процесса оказалась луговая стадия дернового периода. И Вильямс научил, как путем искусственного посева злаковых и бобовых трав и запашки создаваемого ими травяного пласта можно почти в любых условиях создать, сделатьхорошую структурную почву, – это легло в основу полевых травопольных севооборотов, предложенных Вильямсом.

Но длительное беспрерывное существование луговой стадии может быть и вредным. Это было прекрасно установлено Вильямсом на многих русских природных лугах. Здесь тоже наука может прийти на помощь – надо прервать на времядерновую стадию и создать условия для степной стадии. Для этого луг распахивается и на нем сеются однолетние культуры, которые все, как установил Вильямс, принадлежат к степной растительной формации. Эта часть учения Вильямса послужила основанием для разработки другого севооборота – лугового, или кормового.