Текст книги "100 великих мыслителей"

Автор книги: Игорь Мусский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 76 страниц)

АНРИ БЕРГСОН
(1853–1941)

Французский философ, представитель интуитивизма и философии жизни. В 1927 году удостоен Нобелевской премии по литературе как блестящий стилист. Основные сочинения – «О непосредственных данных сознания» (1889), «Материя и память» (1896), «Творческая эволюция» (1907), «Длительность и одновременность» (1922).

Французский философ Анри Бергсон появился на свет 18 октября 1859 года в Париже, в семье евреев-космополитов. Его отец, Мишель Бергсон, уроженец Варшавы, был великолепным музыкантом. По семейному преданию, уроки ему давал сам Шопен. Он много путешествовал по Европе, пока не осел в Англии. Мишель Бергсон принял английское гражданство и женился на Кэтрин Левинсон, женщине ирландско-еврейского происхождения.

Детство их сына Анри проходило в Лондоне, где он познакомился с английской культурой. Когда мальчику исполняется восемь лет, семья возвращается во Францию, а в возрасте 21 года Анри Бергсон становится гражданином Франции.

С 1868 по 1878 год он учится в парижском лицее Кондорсе, подавая большие надежды как в области гуманитарных наук, так и в математике. В 19-летнем возрасте юноше удалось решить сложную математическую задачу, за что он был удостоен почетной премии. Имея блестящие перспективы в естественных науках, Бергсон тем не менее предпочел изучать философию в Высшей нормальной школе, где увлекался учениями Джона Стюарта Милля и Герберта Спенсера.

После получения диплома в 1881 году Бергсон преподает в лицее д'Анжер, а спустя год переходит в лицей Блеза Паскаля в Клермон-Ферране. В Оверне Анри пишет свою первую фундаментальную работу «Непосредственные данные сознания» (1889). За эту работу, а также небольшую диссертацию на латинском языке об Аристотеле Бергсон удостаивается степени доктора философии Парижского университета. В «Непосредственных данных сознания» Бергсон вводит основное понятие своей метафизики – «динамическая природа времени».

Под влиянием ньютоновской физики время стало восприниматься как константа, последовательность дискретных моментов, наподобие точек на прямой или секундных отметок на часах Бергсон, напротив, доказывает, что время, воспринимаемое живым организмом, является динамичным, изменчивым и качественным. Прожитое время, которое он именует «длительностью», может быть воспринято только интуитивно. Причем его воздействие слишком трудноуловимо и объемно, чтобы измерить его с помощью аналитических методов позитивизма.

Кроме того, ученый полагал, что философы-детерминисты типа Герберта Спенсера не учитывали непредсказуемые, новые и творческие элементы при принятии решения, которые суть продукты живого времени и истории. По мнению Бергсона, свободная воля и размышление – которые, как и любая другая временная категория, могут быть постигнуты только интуитивно, являются редкими, однако решающими элементами в развитии человеческого сознания.

В 1891 году Бергсон возвращается в Париж, а в следующем году женится на Луизе Нойбергер, родившей ему дочь. На протяжении последующих восьми лет Бергсон преподает в лицее Генриха IV и пишет свою вторую основополагающую работу «Материя и память», которая была опубликована в 1896 году.

Размышляя над отношением физиологии мозга к сознанию, Бергсон приходит к выводу, что мозг функционирует не только как пассивный записывающий инструмент, но как исключительно тонкое просеивающее устройство, цель которого – направлять внимание на жизнь. Нейрофизиология объясняет лишь действие обычной памяти как процесса механического. Психологический же подход необходим для проникновения в процесс воспоминаний, для постижения живой памяти.

В 1900 году Бергсон получает кафедру греческой философии в Коллеж де Франс, учебном заведении, уступающем по интеллектуальному уровню лишь Сорбонне. Следующей работой философа стал «Смех» (1900), небольшое, но острое эссе о природе смешного. По мнению Берсона, смех вызывает всякая механическая привычка ума или тела, которая препятствует потоку жизни. Раскрывая механизм смешного, комедия, как и всякое искусство, способствует прогрессу общества и личности.

В 1903 году выходит работа Бергсона «Введение в метафизику». Показывая, в чем основное различие между естественными науками и философией, Бергсон подчеркивает, что научное сознание стремится подчинить себе природу, «замораживая поток времени», сводя целое к дискретным, поддающимся анализу элементам. Философия же проникает в суть вещей посредством интуиции и сопереживания. По убеждению Бергсона, для развития человека одинаково необходимы и естественные науки, и философия, однако только философия по-настоящему созидательна и жизнеспособна.

Третья, ставшая эпохальной книга Бергсона «Творческая эволюция» (1907) оказала огромное влияние не только на академические круги, но и на широкую читающую публику. «Даже в консервативной профессорской среде, где новаторские идеи Бергсона успехом не пользовались, о его таланте говорили затаив дыхание, – писал американский философ Уильям Джемс, горячий поклонник Бергсона, – а студенты ходили за ним по пятам с разинутыми ртами».

По мнению Джемса, читателей подкупало не только содержание книг философа, но и их стиль. «Ясность изложения, – писал он, – это первое, что поражает читателя. Бергсон захватывает вас настолько, что сразу же возникает желание стать его учеником. Это просто чудо, он настоящий волшебник». Всем тем, кто находит неодарвинизм и позитивизм слишком скучными и утомительными, Бергсон предлагает живую и вдохновляющую альтернативу.

По его мнению, эволюция представляет собой не просто пассивное, механическое приспособление организмов к среде обитания, но целенаправленный и творческий процесс. Жизнь невозможно понять при помощи исключительно интеллектуального анализа, считает философ, поскольку она подвижна и изменяема и поскольку «поток сознания» находится в постоянной борьбе с инертной материей. Правда, у таких философов-скептиков, как Бертран Рассел, поэтическая пылкость стиля Бергсона большого энтузиазма не вызывала. «Как правило, – писал Рассел, – Бергсон не утруждает себя доказательством справедливости своих суждений, полагаясь на изящество логических построений и на красоту слога».

Вместе с тем такие разные художники, как Клод Дебюсси, Клод Моне, Марсель Пруст, Поль Валери, Андре Моруа, Шарль Пьер Пеги и Никос Казанцакис, обращались к Бергсону за вдохновением и интеллектуальной поддержкой. Его творчество оказало также значительное влияние на таких философов, как Джон Дьюи, Самуэл Александер и Альфред Норт Уайтхед. Бергсоновские представления о времени и сознании постоянно фигурируют у Пруста и Вирджинии Вулф, а также в романе Томаса Манна «Волшебная гора».

Во времена всеобщего энтузиазма, охватившего Европу перед первой мировой войной, популярность Бергсона еще больше возросла. Его приглашали читать лекции в разные страны, в том числе и в Соединенные Штаты Америки.

В 1914 году философ был избран во Французскую академию, стал президентом Академии нравственных и политических наук. Его воззрения сделались настолько модными, что и либеральные католики, и синдикалисты попытались приспособить его философию для своих целей.

В 1914 году Бергсон получил приглашение прочесть курс лекций в Эдинбургском университете. Курс «Проблема личности», рассчитанный на весенний семестр, он завершил, но осенью лекции из-за начала первой мировой войны возобновить не удалось. Вместо этого Бергсон написал две острополемических статьи: «Значение войны» и «Эволюция германского империализма», где доказывал, что, в сущности, война представляет собой конфликт между самовозбуждаемой жизненной силой (представленной теми, кто, подобно французам, защищает духовную и политическую свободу) и саморазрушающим механизмом (представленным теми, кто хочет, подобно немцам и гегельянцам, обожествить массы).

Надеясь, что мировая война приведет «к омоложению Франции и нравственному возрождению Европы», Бергсон представлял свою страну в дипломатических миссиях, направленных в Испанию и США. Позднее философ принял деятельное участие в работе Лиги Наций, исполняя обязанности президента Комиссии по интеллектуальному сотрудничеству.

В 1920 году Бергсон серьезно заболел артритом, к этому времени оптимизм, который порождала его философия в предвоенные годы, начал сходить на нет. Тем не менее в 1927 году философ был удостоен Нобелевской премии по литературе «в знак признания его ярких и жизнеутверждающих идей, а также за то исключительное мастерство, с которым эти идеи были воплощены». Представитель Шведской академии Пер Хальстрем в своей вступительной речи следующим образом охарактеризовал главное достижение Бергсона.

«Проделав брешь в стене рационализма, он высвободил колоссальный творческий импульс, открыл доступ к живой воде времени, к той атмосфере, в которой человек сможет опять обрести свободу, а стало быть, – родиться вновь».

Бергсон не смог лично присутствовать в Стокгольме на церемонии вручения премии и послал в Шведскую академию письмо, в котором, в частности, говорилось: «Исторический опыт доказал, что технологическое развитие общества не обеспечивает нравственного совершенства живущих в нем людей. Увеличение материальных благ может даже оказаться опасным, если оно не будет сопровождаться соответствующими духовными усилиями».

Представления Бергсона о религии наиболее полно выразились в его последней работе «Два источника морали и религии» (1932). Бросая вызов рационализму немецкой философии, Бергсон доказывает, что мораль, равно как и религия, имеет эмоциональную, а не логическую основу. В большинстве религиозных учений делается попытка скрыть жизнеутверждающие прозрения своих великих учителей для создания «замкнутого общества», ориентированного на защиту от враждебного мира. Активное религиозное сознание, по мнению Бергсона, отличает тех, кто верит в жизненные силы и посвящает себя разрушению барьеров как между отдельными личностями, так и между народами.

Бог, утверждает Бергсон, – это процесс, а не вневременная субстанция. «Функция вселенной, – говорится в заключение, – состоит в том, чтобы быть машиной по производству богов».

В последние годы жизни Бергсон погрузился в христианскую мистику и принял католичество, что, впрочем, не помешало ему, когда началась Вторая мировая война и нацисты стали преследовать евреев, сохранить, невзирая на последствия, верность своим национальным традициям. Когда правительство Виши, решив сделать для известного философа исключение, сообщило ему, что на него антиеврейская мера не распространяется, Бергсон от подобного привилегированного положения отказался и, как все евреи, прошел унизительную регистрацию, несмотря на свой преклонный возраст и болезни. Как писал исследователь Е Томлин, «этот молчаливый протест, никем не замеченный и почти анонимный в своем смиренном величии, предрешил его конец»

4 января 1941 года Бергсон скончался от воспаления легких. Надгробную речь произнес его друг Поль Валери. Из-под пера Анри Бергсона вышло не много фундаментальных трудов. Прежде чем приступить к написанию произведения, он проделывал огромную подготовительную работу, документальную и интеллектуальную. Например, во время работы над книгой «Материя и Память» он пять лет изучал медицинскую литературу о немоте.

У Бергсона широкая эрудиция, оригинальная и глубокая мысль в сочетании с виртуозностью стиля дают впечатление совершенной простоты, которая есть верх искусства. Недоброжелатели обвиняли Бергсона, что свою теорию о течении сознания он заимствовал у американского философа Уильяма Джемса, придумавшего поток сознания, но Бергсону было нетрудно отстоять свою оригинальность. Действительно, Джемс и Бергсон открыли психологическую истину в одно время, с двух сторон Атлантического океана. Они пришли к этому открытию различными путями, и Бергсон сумел, благодаря своему теоретическому и метафизическому гению, основать на этом открытии целую философию, тогда как Джемс не вывел ее за пределы психологической области.

Джемс относился к Бергсону, как к учителю, и преклонялся перед ним, о чем неоднократно заявлял: «Я обязан философии Бергсона тем, что со своей стороны отказался от интеллектуалистического метода и от общепринятой мысли, что логика дает адекватную меру того, что может и не может быть». «По-моему, он убил интеллектуализм, окончательно и бесповоротно».

Оба они отвергали разум и логику, но Бергсон ставил на их место интуицию, тогда как Джемс заменяет их практической пользой.

«Мои книги, – сказал он по поводу юбилея Лагарпа за несколько лет перед своей смертью, – всегда были выражением неудовлетворенности, протеста. Я мог бы написать о многом другом, но я писал, чтобы протестовать против того, что мне казалось ложным».

Уже первые его произведения приветствовали как революционную философию, и Бергсону суждено было сохранить такое революционизирующее воздействие в течение десятилетий. Уильям Джемс называл его философию благой вестью, бегством из темной каморки на свежий воздух. Шарль Пеги, свободнейший из его учеников, видел в Бергсоне пророка, не имеющего ни этого высокого звания, ни церкви.

Французская философия нового времени на протяжении нескольких десятилетий находилась под влиянием Бергсона. Его философия перешла границы Франции и обрела последователей в Германии, Англии, Италии и России.

ЗИГМУНД ФРЕЙД
(1856–1939)

Австрийский врач-психиатр и психолог, основатель психоанализа. Центральной в учении Фрейда явилась теория психосексуального развития индивида. Согласно Фрейду, основу бессознательного составляют сексуальные инстинкты (либидо), обусловливающие большинство психических действий человека. Основные сочинения: «Толкование сновидений» (1900), «Психопатология обыденной жизни» (1904), «Лекции по введению в психоанализ» (1910), «Тотем и табу» (1913), «Я и Оно» (1923).

Сегодня слово «психоанализ», впервые произнесенное Фрейдом в 1896 году, звучит вполне буднично, но именно оно стало той миной, которая в XX столетии подорвала традиционный взгляд человека на самого себя, позволив проникнуть в глубинные тайны его души.

Изобретатель психоанализа Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в моравском городке Фрейбург (ныне Пршибор в чешской Богемии) в семье небогатого торговца шерстью. Его отец Якоб Фрейд был женат третьим браком. Амалия Натансон, уроженка города Броди в Галиции, была на двадцать лет моложе своего мужа. После старшего, Зигмунда, она родила еще пять девочек и двух мальчиков – Юлиуса, умершего в возрасте восьми месяцев, и самого младшего – Александра, бывшего намного моложе Зигмунда.

Когда торговля шерстью пришла в упадок, в октябре 1859 года семья Фрейдов уехала в Лейпциг, но после нескольких месяцев бесплодных поисков дохода перебралась в Вену, где обосновалась окончательно.

С детства Зигмунд отличался острым умом и страстью к чтению. Родители всячески поощряли его и даже выделили для занятий керосиновую лампу, хотя остальные дети учили уроки при свечах. Все восемь лет в гимназии Фрейд сидел на первой скамье и был лучшим учеником.

Свое призвание Фрейд ощутил очень рано. «Я хочу познать все акты природы, совершавшиеся на протяжении тысячелетий. Быть может, мне удастся вслушаться в ее бесконечный процесс, и тогда я поделюсь приобретенным со всеми, кто жаждет знаний», – писал другу 17-летний гимназист. Он поражал эрудицией, владел греческим и латынью, читал на древнееврейском, французском и английском, знал итальянский и испанский.

Окончив гимназию, Фрейд поступил в Венский университет. «Мои родители были евреями, остался евреем и я, – пишет он в автобиографии. – В университете прежде всего я столкнулся с представлениями, будто мне следует чувствовать себя неполноценным и национально чужим… Я рано понял, что такое находиться в оппозиции и быть изгнанным из рядов «сплоченного большинства». Это предопределило некоторую независимость суждений».

В 1873 году во время большого кризиса благосостояние семьи значительно пошатнулось, но молодой Зигмунд нашел себе покровителя: его талант и необычное усердие действовали подкупающе. Он не только смог продолжить свое образование на медицинском факультете Венского университета, но вскоре начал заниматься наукой. Уже студентом он стал демонстрантом у знаменитого Эрнеста Брюкке и выполнил несколько исследований по сравнительной анатомии и физиологии. В 1881 году Фрейд получает ученую степень в Венском университете. Судьбе было угодно, чтобы молодой Фрейд прошел мимо важнейшего открытия.

В 1884 году ему, как ординатору в больнице, была прислана проба кокаина для исследования. Он публикует в медицинском журнале статью, которая заканчивается словами: «Применение кокаина, основывающееся на его анестезирующих свойствах, найдет себе место и в других случаях». Эту статью прочел хирург Карл Коллер, товарищ Фрейда, и провел в институте экспериментальной патологии Штриккера исследования анестезирующих свойств кокаина на глазах лягушки, кролика, собаки и своих собственных. С открытием анестезии Коллером наступила новая эра в офтальмологии – он стал благодетелем человечества. Фрейд долго предавался болезненным размышлениям и не мог примириться, что открытие принадлежит не ему.

С 1885 года Фрейд работает врачом в общей клинике под руководством Нотнагеля, а затем в психиатрической клинике под руководством Мейнерта Он мечтал о науке, однако из-за материальных трудностей вынужден был практиковать.

Но надежд на научную карьеру Фрейд не теряет. Он знакомится со знаменитым парижским неврологом Шарко (нам он известен в основном по душу Шарко). В 1986 году Зигмунд приезжает в Париж в клинику «Сальпетриер».

Получив выгодное научное предложение, обещавшее славу и карьеру, Фрейд неожиданно уезжает к своей будущей жене Марте Верней, с которой не виделся целых два года. С Мартой, хрупкой девушкой из еврейской семьи, он познакомился в 1882 году. Они обменивались сотнями писем, но встречались довольно редко.

В 1889 году Фрейд снова едет во Францию, в Нанси, где Льебо и Бернгейм организовали школу гипноза. Вскоре после возвращения в Вену Фрейд, накопив денег, наконец женился на Верней. Его жена, уроженка Гамбурга, выросла в интеллигентной семье и была подходящей спутницей жизни для мужа, который целиком был посвящен работе. Она родила ему шестерых детей (троих мальчиков и троих девочек).

Фрейд работает с венским врачом Иосифом Брейером, своим старшим другом, и в 1892 году совместно публикует «Исследования по истерии», занимается гипнозом, но уже в 1895 году от гипноза переходит к психоанализу. Глубокое впечатление на Фрейда в Нанси произвели эксперименты Бернгейма, в которых выявилось, что люди при определенных обстоятельствах действуют по иным побуждениям, чем полагают. Таким образом, у колыбели психоанализа оказались трое ученых: Шарко, Брейер и Бернгейм.

Слава пришла к Фрейду значительно позже. Но для этого надо было взорвать тогдашнюю мораль, обнажив все лицемерие общества, вслух заговорить на щекотливые темы, не подлежавшие обсуждению как безнравственные. Такими темами были проблемы плоти и пола, на которые просвещенная Европа наложила табу. И вдруг завесу молчания прорывает один-единственный голос, утверждавший, что именно от них зависит душевная жизнь человека.

Молодой врач Зигмунд Фрейд, исходя из своих наблюдений, заявляет, что многие неврозы возникают в результате подавления полового влечения, которое он назвал «либидо». Более того, он дерзко, жестко и ясно объяснил коллегам порочность идеи о первенстве мозга над кровью, развеял заблуждение, что человек разумом может подавлять свои инстинкты. Подавленные инстинкты не исчезают, говорит Фрейд, они скапливаются, бередя душу, порождая нервное беспокойство, болезнь, формируя тип закомплексованного неврастеника. И исцелиться можно, только познав и осознав их.

Это была революция в психологии. Прозрение. Сейчас многие называют Фрейда основателем сексуальной науки, но это произошло непроизвольно. Проблемы пола вынырнули из глубин бессознательного, удивив его самого. Первым пациентом Фрейда был он сам, и всю жизнь оставался для себя самым важным объектом исследования. В 1893 году умирает Шарко, вскоре уходит из жизни отец Фрейда. Осенью Зигмунд Фрейд почувствовал боли в сердце, со временем болезнь приобретала характер своеобразного невроза. Тщательно изучив его, он пришел к выводу, что причины болезни сексуального свойства. Проведенный психоанализ помог излечению, итоги размышлений врач изложил в статье «Как возникает страх».

Не обращая внимания на выпады возмущенных оппонентов, Фрейд утверждает, что либидо закладывается с детства, что эротические чувства могут испытывать даже младенцы, в которых общество привыкло видеть бесполых ангелочков. Малыш бессознательно стремится к наслаждению, которое дает ему мать, испытывая к ней первое влечение и первую ревность – к отцу. Фрейд назвал это «Эдиповым комплексом».

Его выводы шокировали. Но то было только начало. Детальная разработка метода фрейдовской психотерапии разворачивалась на основе толкования снов. Известна точная дата, когда Фрейд расшифровал первый собственный сон, – 14 июля 1895 года. Последующие анализы привели его к выводу: во сне исполняются нереализованные желания. Сон – это замена действию, в его спасительной фантастике душа освобождается от избытка напряженности.

В конце 1899 года Фрейд опубликовал свой капитальный труд «Толкование сновидений». Он был настолько ошеломляющим, что даже коллеги не рискнули его рецензировать, а обыватели сочли, что автор свихнулся. Друг ученого, музыковед Макс Граф вспоминал: «Когда в какой-нибудь группе венцев кто-то вдруг случайно упомянул имя Фрейда, все начинали смеяться, как при особенно остроумной шутке. Фрейд – это самый смешной чудак, который написал книгу о снах и выдал себя за толкователя снов. Считалось верхом безвкусицы произносить имя Фрейда в присутствии дам. Дамы краснели при первом же его упоминании». 600 экземпляров первого издания «Толкования сновидений» были проданы лишь через 8 лет.

А между тем ученый мир за рубежом напряженно вслушивался в откровения молодого австрийца. Сокращенный вариант «Толкования сновидений» уже в 1904 году был переведен на русский язык. Пока Вена смеялась, Фрейд завоевывал Россию, США, Францию, Англию. В период с 1900 по 1920 год Фрейд развивает и пропагандирует идеи психоанализа. Впоследствии в огромном количестве статей и книг он создает философское учение.

Подтверждением его догадок послужила история, которую поведал коллеге доктор Байер. У его молодой пациентки были все признаки нервного расстройства. Но врач заметил, что состояние девушки улучшалось, когда она имела возможность рассказывать о себе. И еще он почувствовал: она знает о себе нечто такое, что упорно скрывает. Врач подверг девушку гипнозу, и та призналась, что у постели больного отца испытала ощущения, которые привели ее в ужас, но она тут же их подавила. Всякий раз после этих признаний симптомы истерии исчезали. Через несколько сеансов больная выздоровела.

Проницательный взгляд Фрейда рассмотрел за этим случаем большее, чем просто болезнь. Он понял, что подавленная и оттесненная в неизвестные области мозга психическая энергия окольными путями все же может найти выход, проявляясь в различных нервных болезнях. Еще до Фрейда психологи догадывались, что в человеческом мозге должен быть некий резервуар, куда стекаются наши воспоминания и откуда память время от времени возвращает их в сознание. Они обозначили эту зону «терра инкогнита» и больше ее не касались. Фрейд же заглянул глубже – в «бессознательное», со стороны которого, как он утверждал, сознание человека испытывает непрестанное давление каждый миг новая волна из бездны забытого прошлого вторгается в настоящее.

Вся наша душевная жизнь – это непрестанная борьба между сознательным и бессознательным, между ответственностью за наши поступки и безответственностью наших инстинктов. И только спустившись в бездонный океан подсознания, можно понять причину душевных расстройств человека. Но как проникнуть в эти сумеречные области?

С дотошностью лингвиста Фрейд начинает разрабатывать для себя словарь языка бессознательности, чтобы лучше его понимать. Он уже не погружает пациентов в гипноз, а осторожно садясь у изголовья, так, чтобы больной не видел его, часами беседует с ним, выискивая косвенные детали, через которые проявляет себя бессознательное. С помощью такого очищения души можно достичь даже полного выздоровления больного, – пишет Фрейд и подтверждает теорию своей гигантской практикой.

Так, шаг за шагом, формировался новый метод познания человеческой психики. Психоанализ, утверждают специалисты, сродни искусству, и неудивительно, что первыми поняли Фрейда писатели и художники – ведь ту же цель преследует и творчество, эмоционально разряжая автора. Недаром Гете говорил, что Вертер вместо него покончил жизнь самоубийством. Писатель спас собственную жизнь, осуществив задуманное самоубийство на двойнике, или, выражаясь языком психоанализа, отреагировал на свое самоубийство в самоубийстве своего героя.

В 1902 году Зигмунд Фрейд становится профессором невропатологии Венского университета. В 1908 году проходит Первый Международный психоаналитический конгресс. Фрейд и его ученик К. Юнг в 1909 году отправляются пропагандировать психоанализ в США. До самой смерти Фрейд руководил возрастающей армией единомышленников и последователей, среди которых были В. Штеккель, Н. Адлер, М. Штайнер, К. Юнг.

В 1910 году было организовано международное общество аналитиков, главой которого неожиданно стал Карл Юнг. В 1913 году Юнг председательствовал на Международном психоаналитическом конгрессе в Мюнхене в последний раз – участники его переругались между собой.

Фрейд постепенно теряет своих последователей. Альфреда Адлера, в работах которого примат сексуальности уступает место примату воли к власти, затем К. Юнга, опубликовавшего «Превращения и символы либидо». Происходит разрыв и с В. Штеккелем. Молодые люди возглавили собственные течения и школы.

В 1923 году у Фрейда обнаружили рак челюсти, и он предрек себе скорую кончину, но не оставил работу, публиковал произведения, в которых развивал философские и социологические аспекты созданного им учения. Он жил изолированно от профессиональной и общественной среды и трудился над уточнением понятий своей теории, возвышением ее в ранг философии. Фрейд был одной из самых загадочных личностей Вены, частная жизнь которого скрывалась за массивной дверью его большого дома. Вот что пишет о своем друге Стефан Цвейг.

«70 лет в том же городе, более 40 лет в том же доме. А дома прием больных в том же самом кабинете, чтение в том же кресле, литературная работа за тем же письменным столом. Отец семейства из шести человек детей, лично без всяких потребностей, не знающий иных увлечении, кроме увлечения своим призванием и своей призванностью. Каждый день – как двойник другого дня раз в неделю лекции в университете раз в неделю по средам, духовное пиршество в кругу учеников, по примеру Сократа, раз, по субботам после обеда, карты».

В том же размеренном ритме рождаются 27 томов его эпохального наследия. До 70 лет он серьезно не болел. Ежедневно по 9–10 часов имея дело с нарушенной психикой, сам Фрейд никогда не страдал нервами. И лишь на самом закате его здоровье начал подтачивать недуг. На его красивом лице проступает что-то жесткое, неумолимо волевое. Этому человеку невозможно было солгать – взглядом-рентгеном он словно проникал в потайные уголки души. Подводя итоги, Фрейд пытается применить свой метод ко всему человечеству, бросает взгляд в его первобытное прошлое, когда допускались кровосмесительство и людоедство.

Именно тогда в глубинах подсознательного отложились низменные инстинкты, позднее подавленные цивилизацией. Чем выше поднимался Хомо сапиенс по биологической лестнице, тем глубже давил он в себе зверя. За все полученные блага человек платит ограничением свободы в области инстинктов. Выход из тупика Фрейду видится в постепенном возрастании человеческого разума, осознающего свои первородные инстинкты и научившегося укрощать их без патологических травм самой психики.

«Идеальное состояние было бы, конечно, возможно в обществе людей, которые бы подчинили жизнь своих влечений диктатуре разума», – пишет он в 1932 году Альберту Эйнштейну в своем знаменитом письме «Неизбежны ли войны?». Старому Зигмунду Фрейду достаются запоздалые знаки уважения в 1930 году – премия Гете от Франкфурта-на-Майне, в 1936 году он избран членом Королевской академии к своему восьмидесятилетию. Пришедшие к власти фашисты жгли костры из книг – в них полыхали и труды Фрейда.

Узнав об этом, ученый воскликнул «Какого прогресса мы достигли! В средние века они сожгли бы меня, в наши дни они удовлетворились тем, что сожгли мои книги». Ученый не подозревал, что скоро в печах Майданека и Освенцима сгорят четыре его сестры. Самого Фрейда, помещенного после аншлюса Австрии в гетто, Международному союзу психоаналитических обществ, при посредничестве посла США, удалось выкупить. Он получил разрешение на выезд в Англию.

Перед отъездом Фрейд должен был дать расписку, что гестапо обращалось с ним вполне корректно. Седовласый ученый, не скрывая иронии, спросил, нельзя ли добавить, что он может «каждому сердечно порекомендовать гестапо». Англия встретила Фрейда восторженно, но дни его уже были сочтены. Он страдал от непереносимых болей, и по его просьбе лечащий врач сделал ему два укола, которые положили конец мучениям. Это произошло в Лондоне 23 сентября 1939 года.

Фрейд сказал, что все свои знания он отдает на общее пользование. Он применял к себе изречение древних: «Скорее можно вырвать у Геркулеса палицу, чем у Гомера изъять хоть единственный стих». Впоследствии его ученики выпускали работы, не указывая, что многие мысли заимствованы у Фрейда. На первом психоаналитическом конгрессе в Зальцбурге Фрейд одержал триумф над оппонентами. В дальнейшем неожиданность выдвижения в лидеры психоаналитического общества К. Юнга Фрейд объяснил так: «Большая часть у нас – евреи, а потому вы непригодны для привлечения друзей к новому учению. Евреи должны довольствоваться участью служить удобрением для культуры. Я должен войти в соприкосновение с наукой, я стар и не хочу всегда и всюду наталкиваться лишь на враждебное отношение. Мы все в опасности. Швейцарцы спасут нас. Меня и всех вас».

Участники конгресса возражали, но в конце концов Юнг был избран председателем общества. Честолюбцы притворяются скромными, недоброжелатели – самоотверженными. Гений должен быть одиноким. Стареющий Фрейд видит себя окруженным первобытной ордой, которая хочет перегрызть горло своему предводителю.