Текст книги "Блуждающий Равноценный обмен 2(СИ)"

Автор книги: Игорь Шилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 21

Золушки из меня не получилось, теоретические знания не очень помогли, в плане практического освоения очерёдности сборки узлов станка. Как показало время, теория и практика, в некоторых местах, совсем не совпадали. Почему так происходило, не знаю, может быть технологи, что то напутали, а может быть житейская мудрость сборщиков подсказывала им, что и за чем надо делать, чтобы работа двигалась быстрее. Как бы там ни было, а Земнов оказался прав, надо сначала пообщаться с железом, а только потом вникать в премудрости техпроцесса.

Проработав в цехе, где собирали карусельные станки, ровно четыре смены я, так же, как и остальные работники предприятия, получил заслуженный выходной. По воскресеньям здесь не принято работать, а завтра, как оказалось, придёт его черёд.

– Сергей, а по выходным вы тут чем занимаетесь? – спросил я, члена нашей бригады, когда мы, почти в полном составе, возвращались домой.

– Да кто чем – ответил он, – вместе редко куда ходим. В прошлое воскресенье я на рынок сходил, потом пол дня отсыпался. Кто то из мужиков вечером в трактире сидел, но не допоздна, с пьянкой, у нас в бригаде, строго. Ты кстати, как на счёт этого?

– Никак, я трезвенник – почти серьёзно, ответил я.

– Это хорошо. Того, которой до тебя был, за это выгнали.

Утро выходного дня ничем не отличалось от буднего. Так же всех разбудил ранний крик Трофима, те же яйца с салом были на завтрак и так же, ровно в семь часов, все были одеты и готовы выйти на улицу. А вот потом всё пошло по расписанию выходного дня. Меня и ещё одного члена, нашей бригады, отправили во двор, колоть дрова, которые другие члены, в прошлый выходной, распилили. Занимались мы физическим трудом, на свежем воздухе, часа три, а как это время провели другие жильцы нашей комнаты, мне не известно. Когда я и мой напарник вернулись, половина людей, живших с нами, отсутствовала, а вторая, почти в полном составе спала. Бодрствовал лишь Серёга Земнов, он что то читал в замасленной тетрадке, в которую записывал всё, что касалось сборки станка.

– Ты чего даже в выходной про работу забыть не можешь? – разочарованно взглянув на приятеля, спросил я его.

– Мне в четверг на комиссию идти, забыл, что ли?

– Это на ту, которая разряды присваивает?

– Да – ответил он, на миг оторвавшись от записей.

– Так я и не знал об этом. Ты же не говорил, что она у тебя так скоро состоится.

– Все знают, а ты нет. А ещё друг называется. Помог бы лучше, проверь вот отсюда, не напутаю ли чего – подсовывая мне свой конспект, попросил обладатель первого разряда.

– Давай, проэкзаменую. Всё равно заняться нечем.

– Так ты меня сейчас проверишь и можем куда нибудь смотаться – предложил Сергей.

Проверка знаний моего товарища, много времени не заняла, но смогла показать, что с теорией у него не всё так хорошо, как с практикой, поэтому сходить нам так никуда и не удалось.

– А кто даёт направление на экзамены? – спросил я Земнова, после очередной переэкзаменовки.

– Мне Михалыч дал. А кроме него может ещё зам и начальник цеха подписать.

– Так это значит, что я могу подойти к Михалычу и он мне подпишет бумагу, с которой я вместе с тобой могу пойти и сдать на разряд?

– Ну, в теории да. Но только кто же тебе, через четыре дня работы, позволит дурить мозги комиссии.

– Если тебе позволили, с твоими знаниями, то и мне позволят. Я пока тут с тобой занимался сам успел всё выучить, а ты никак не можешь запомнить, какие болты первыми закручивать надо, при установке суппорта.

– Я знаю какие! Это они у себя в бумагах должны исправлять, а не я запоминать разные глупости, которые непонятно для кого понаписали! – отчаявшись запомнить текст из техпроцесса, выкрикнул Сергей.

– Ну ты так то не нервничай. До четверга ещё есть время, запомнишь – попытался я успокоить его.

Разговаривая с товарищем в воскресенье, я даже и не помышлял о сдаче экзаменов на разряд. Зачем мне это? Но закончив, за понедельник и вторник, изучение чертежей, которых оказалось не так много, как можно было бы предположить, решил потешить своё самолюбие и в среду выпросил таки у мастера разрешение, о чём тут же сообщил Земнову.

– И чего, он подписал его? – не поверил Серёга услышанному.

– Ну да. А чего здесь такого? Я сказал ему, что хочу попробовать, а он взял и подписал.

– Ну не знаю. Зачем тебе это? Только опозоришься. Ты же толком не знаешь, что за чем собирать надо, мы же всё время тебе подсказываем.

– Может и не знаю, но вот чего в техпроцессе написано, успел прочитать. А вдруг прокатит?

– Чего ты там прочитал? Я месяц с лишним готовился и то половины не знаю, о чём спрашивать будут. А ты три дня походил и думаешь всё знаешь? Нет друг, так не бывает. Мой тебе совет, порви разрешение и не ходи никуда.

– Главное в нашем деле не паниковать раньше времени, Серёжа – успокоил я товарища. – Завтра ещё не наступило, а ты уже дёргаешься. Разберёмся как нибудь.

Земнов всю ночь не спал, он расположился со своим конспектом у печки, поставил на пол керосиновую лампу, сделал огонь в ней на самый минимум и пытался, за оставшееся время, заучить всё, чего не успел в течении месяца. Об этом он утром рассказал, когда нас, в очередной раз, разбудил крик Трофима.

– Сам то чего думаешь, готов? – спросил я, глядя в красные глаза полуночника.

– Не знаю – неуверенно и тихо ответил мне Сергей. – Сейчас мне кажется, что я совсем ничего не помню. Может к вечеру всё нормализуется, как думаешь?

– А кто его знает? Может и нормализуется. Ты давай ка, чайку иди попей, нам ещё смену тарабанить – предложил я, совсем сникшему парню.

Сборщик станков, из Серёжи Земного, в очень ответственный для него четверг, был никакой. Пришлось нам, со вторым его напарником, большую часть подготовительных работ взять на себя, иначе наш товарищ до своих экзаменов не дожил бы. Он даже на обед не пошёл, а завалился спать в цеху, умудрившись примоститься на не большую тележку, с помощью которой мы подвозили детали.

Оставить товарища голодным совесть мне не позволила, принес ему из столовой пять пирожков и две котлеты, на которые он никак не среагировал, хотя запах, от лежащих под его носом продуктов, разносился по округе просто обалденный. Да, ночная зубрёжка для этого человека даром не прошла, если уж он котлеты игнорирует, то представляю, как ему хочется сейчас работать.

– Серёга, подымайся. У тебя минут пять осталось на то, чтобы перекусить – толкнув приятеля в плечо, сказал я.

– Не сплю я. Не мешай, я операции повторяю – пробубнил он.

– Ты чего, совсем долбанулся? Заканчивай! Встал быстро и пожрал. Мы за тебя пахать не собираемся, ходишь, как сонная муха, а нам сейчас двигатель к станине крепить – прикрикнул я, на лежащего рабочего.

– Отстань – вяло прошипел он, на меня.

Смену кое как доработали, но агрегат лишь успели закрепить, а по плану он должен быть готов к подключению, придётся завтра поднапрячься, выбиваться из графика нам никто не позволит. Задерживаться же на работе сегодня, мы не можем, из нашей троицы, двое сдают тест на сообразительность, который принимают в соседнем цеху. Почему в нём, а допустим не в нашем, да потому, что там желающих получать более высокую зарплату набралось двенадцать человек, а у нас только четверо.

За длинным, металлическим верстаком, покрытым серым сукном, сидело три, серьёзного вида, мужчины. Они внимательно разглядывали претендентов на новый разряд, изредка поглядывая в список, лежащий в центре стола. Возможно кому то из присутствовавших здесь экзаменаторы и знакомы, но лично мне с ними встречаться не приходилось.

– Серёга это кто? – спросил я товарища, так и продолжавшего что то шептать себе под нос.

– Двое из управления, а третий конструктор, какой то – ответил он, прервавшись, но тут же снова продолжил читать свою молитву.

– А чего нас всех сразу будут допрашивать или по одиночке? – снова тихонько спросил я товарища.

– По одиночке! Слышь, ты бы заткнулся, я же повторяю! – посмотрев на меня, выкрикнул Сергей.

– Господа. Можно потише? – недобро зыркнув в нашу сторону, призвал к порядку один из сидящих за столом.

Поймав его взгляд, я кивнул ему и не выдержав спросил:

– Вы нас вызывать будите или можно самому проситься отвечать?

– А вы что, так уверены в своих силах, что уже готовы к ответу? – спросил меня самый серьёзный экзаменатор.

– Я всегда готов, как Гагарин и Титов – как то нечаянно, вырвалось у меня.

– Ну раз готовы, милости просим к столу – пригласил он меня, не обратив внимания на незнакомые фамилии.

Я встал, ловя на себе одобрительные взгляды рабочих, им это только в радость, есть ещё не много времени, чтобы окончательно собраться с мыслями. И только Сергей неодобрительно покачал головой и прошептал:

– Куда лезешь, дурак. Первому всегда больше всех достаётся.

Ответить ему мне хотелось, но делать этого не стал, сидящие за импровизированным столом заёрзали от нетерпения накинуться на первую жертву, поэтому пришлось поторопиться.

Представ перед экзаменаторами, я положил на стол бумажку с подписью Михалыча, они сверили её со списком, а убедившийся в том, что я не самозванец, один из них задал мне первый вопрос.

– На какой разряд сдавать будите? – спросил меня тот, которого мой товарищ представил, как конструктора.

От его вопроса меня, немного, переклинило. Вот зачем спрашивать, когда и в бумаге моей, и в вашем списке, чёрным по белому написано, что я ученик? И на какой разряд я могу тогда сдавать?

– На третий – не моргнув глазом, ответил я.

– Позвольте, как это на третий? У нас отмечено, что вы трудитесь в звании ученика – спросил меня обескураженный создатель станков.

– Ну и что? Ни в одной заводской инструкции не сказано, что ученик не имеет права сдавать сразу на третий разряд. Или я не прав? – выдал я свой блеф, за вопрос.

Сидящие за столом переглянулись, пытаясь выяснить, знает ли кто нибудь из них о таких инструкциях или нет. Но не найдя взаимопонимания, все сделали вид, что им про это известно.

– Ну что же, если вы настаиваете, мы можем и по третьему разряду задавать вопросы – мило улыбаясь, сказал один из управленцев.

– Вот именно, я настаиваю – твёрдо заявил я, тем самым разогрев ещё сильнее и так заведённых людей.

Сколько мне задал вопросов каждый из членов комиссии, я не запомнил, но того человека, который спросил не по теме, зафиксировал в памяти. Вот же сволочь!

– О чём вы спрашиваете не говорится ни в технологическом процессе, ни в чертежах. Ваш вопрос, скорее всего, надо адресовать службе главного диспетчера, а не пытаться выяснить ответ на него у человека, сдающего на разряд – спокойно ответил я.

– Я не вашим мнением интересуюсь, а задаю вам конкретный вопрос – повысив голос, сказал экзаменатор. – И попросил бы вас не указывать, к кому мне надо обратиться за ответом. Так вы знаете ответ или нет? Если нет, то так прямо и скажите.

– Конечно знаю, но вам его не скажу. Потому что вы на него сами не знаете ответа, а мои консультации денег стоят – сказал я, встал со стула и пошёл на выход.

Мне никто не кричал в след ругательств, и никто не пытался остановить, все сидели молча, скорее всего, не ожидав от меня такой наглости.

– Серёга, я тебя на улице подожду – одними губами прошептал я приятелю, найдя его глазами среди сдающих и покинул помещение.

Отметить наш провал решили в трактире, наплевав на все предупреждения бригадира.

Земнов, как и два других работника нашего цеха, экзамен провалил и очень расстраивался по этому поводу, в отличии от меня.

– Максимка – в очередной раз пытаясь приобнять меня, заговорил изрядно выпивший товарищ, – скажи ты мне, почему они так с нами? А? Ну ладно ты, на рожон лез. А я-то, как проклятый целый месяц учил эту ихнюю херню, и они меня туда же! Идите, говорит, ещё подготовьтесь. А вот вам хер!

– Ты потише, народ кругом – попытался я попридержать приятеля.

– Да какой народ, такие же, как и мы, работяги – обведя тёмный зал мутными глазами, не согласился Серёжа. – Нет ты мне всё таки скажи, за что они так со мной?

– Ну я-то откуда знаю? Может понравился ты им, захотели с тобой ещё разок встретиться.

– Так я со всей душой! Дайте второй, я через месяц за третьим приду. Повидаемся. Не любят они нашего брата, сидят там в своих кабинетах и смотрят на нас, оттуда, как на букашек. А мы с тобой ещё за этих гадов воевали! Нет, всё! С меня хватит, завтра же расчёт возьму, не хочу я больше там работать. Поехали лучше к тебе в Америку? Сам же говорил, что там хорошие рабочие нужны.

– Всё к тому и идёт, что придётся туда ехать – нисколько не приукрасив ситуацию, сказал я. – Хочешь мне компанию составить? Давай, я не против.

– Договорились. Разливай остатки, за это выпью.

Утром бригадир только косо посмотрел на нас и ничего не сказал. Про наш конфуз он, наверное, уже узнал и поэтому решил, что посыпать рану ещё каким то количеством соли, не стоит. Но когда мы топали по, подмёрзшим за ночь, лужам на работу, не выдержал, процедил сквозь зубы:

– Увижу, что плохо работаете, выгоню из бригады к чёртовой матери.

Хотел было ему ответить, что мы и сами уйдём, но увидел побледневшее лицо Сергея и воздержался от этого. Может парень просто пошутил или по пьяни сболтнул об увольнении, а я его своим выступлением подставлю. Мне то терять нечего, а какие у него планы, точно не знаю.

До обеда работали почти молча, не вспоминая ни вчерашний экзамен, ни разговор под закуску. А вот когда пошли в столовую, Земнов сам заговорил со мной о давешней беседе.

– Сколько билет до твоей Америки стоит? – спросил он меня.

– Считать надо, я так не помню. А тебе зачем?

– Не знаю, хватит ли денег. Сам то как, располагаешь?

– У меня уже отложено – не стал я скрывать, свою финансовую состоятельность.

– Много?

– Двести рублей. Держал на чёрный день.

– У меня меньше. Вот я и думаю, может всё таки не ехать никуда, а здесь продолжать работать.

– Как хочешь, но я, скорее всего, поеду. Не понравилось мне здесь.

– Боязно мне. Кому мы там нужны, да и не понимаю я по ихнему ничего. Ты то как, научился разговаривать по американски?

– Умею – правдиво ответил я.

– Вот видишь. А мне как быть? Я даже поговорить ни с кем не смогу. Сойдём мы на их берег и что, куда дальше деваться?

– Дальше? А дальше надо будет ехать дальше. Если решишься, скажу куда, а пока промолчу.

Поговорив ещё немного, на данную тему, мы решили отложить её до более удобного времени. Наступит оно через шесть дней. В следующую среду мы должны будем собрать станок, в четверг его проверят и ближе к вечеру станет ясно, когда выплатят заработанные деньги. Здесь их выдают не два раза в месяц, как у нас, а не нормировано, собрал агрегат, проверили его, всё работает, получи причитающееся, а до этого можешь даже не пытаться ходить и чего то клянчить. Поэтому если кто то уходит с завода, то делает это обдуманно. Как с этим у Земнова я, так и не понял, а у меня уже всё решено, оставаться в этом цеху я не собираюсь. Замаскировался я основательно, делать карьеру сборщика мне незачем, собирать ещё один станок не интересно, а почерпнуть что то новое мне попросту не удастся. Всё что меня интересует не доступно простому рабочему. Хотя, кое что, работая на этом месте, всё же понял. Для того чтобы создать такое предприятие или что то подобное ему, недостаточно набрать студентов последнего курса, которые даже в теории не знают, что для этого нужно и обычных инженеров, пускай и с опытом работы, тоже будет недостаточно. В таком деле нужен организатор, у которого за плечами имеется хотя бы один, мало мальский завод, который он поднял с нуля и если я решусь заняться этим, то мне в первую очередь надо будет искать такого человека, а только потом делать всё остальное. На сегодняшний день я не только не собираюсь чего то создавать в этой стране, но и даже просто жить в ней считаю для себя противопоказанным. Кто в этом виноват, не знаю. Может быть моя доверчивость и глупость, а может быть система, глотающая на завтрак таких простаков, как я. Думать об этом не хочу, сейчас мне не до выводов, делать их буду чуть позже, на трезвую голову, а в данный момент она забита другими мыслями, более житейскими. Главная из которых совсем простая, как выжить в сложившейся ситуации. План у меня конечно уже имеется, и он достаточно прост: добраться до Питера, выяснить там, кто меня заказал, наказать его и смыться в страну, откуда я сюда приехал. Всего то. Получится это у меня или нет, а кто его знает, но попробовать осуществить свой замысел пытаться надо, не сидеть же всю оставшуюся жизнь в такой дыре, как эта.

Станок, больше чем на половину собранный моими мозолистыми руками, приняли без замечаний. Всё работало и крутилось после первого же включения в розетку, а такое не каждый раз бывает даже у опытных рабочих.

– Отлично – сказал нам Михалыч, после испытаний. – Завтра можете идти в бухгалтерию ведомость сегодня туда отправлю. И давайте, на теорию навалитесь и через месяц ещё разок попробуйте повысить разряды.

Ага. Счас. Повысят, держи карман шире. Проходили. Здесь так же, как и везде, шибко умных не любят. Ну что, можно считать, что свою трудовую деятельность на этом предприятии я закончил. Чем буду дальше заниматься? А кто его знает. Буду ждать, когда навигация на реке откроется и можно будет сесть на белый пароход, то бишь парусник и отправиться в круиз, а всё остальное по мере поступления. Ходить по этому городу я теперь могу без оглядки на прохожих, борода моя и усы, так изменили внешность, что мать родная не узнает, не то что никогда не видевшие меня сыщики, если конечно они разыскивают меня.

– С вас праздничный ужин – подойдя к нашей троице, сказал бригадир.

– За нами не заржавеет, но ты же сам установил сухой закон – ответил я ему, за всех.

– Так вы пряников и конфет купите. Про водку я вам ничего не говорил.

– Как скажешь, начальник. Можем и пряников, тем более повод и кроме станка имеется.

– Какой? День рождения у тебя? – спросил Трофим.

– Лучше. Новая жизнь начинается – напустив тумана, театрально проговорил я.

О своём решении покинуть завод, а стало быть и бригаду, я оповестил коллектив за ужином. Поставить людей, перед свершившимся фактом, было бы неправильно. Они приняли меня в свои ряды с распростёртыми руками, плохого ничего не сделали и не желали, даже наоборот помогали во всём. Поэтому и проститься с ними надо по хорошему, тем более из гостиницы выписываться я ещё какое то время не собираюсь и мне придётся делить с ними и кров, и стол, если они не будут против.

– И чего это ты удумал? Не понравилось тебе в нашем цеху? Может лучше место приглядел? – посыпались на меня вопросы, со всех сторон.

– Врать не буду, не понравилось. Не моё это, заниматься одним и тем же изо дня в день. Чего дальше делать буду, не знаю. Может на другой завод устроюсь, а может и совсем из города уеду, мало ли хороших мест, в нашей стране.

Такой ответ, как ни странно, всем понравился и меня больше ни о чём не спрашивали, надумал уходить, значит есть на то причина. Правда дальнейший разговор, от первоначальной темы, далеко не уходил, рассуждали о том, как работается на других заводах, в каком городе жить лучше, где больше платят и так ли везде хорошо, как кажется. Высказывались все, только Земнов сидел, как будто воды в рот набрал. Он так и не решил, за это время, что делать дальше, оставаться на этом месте или уезжать отсюда, вместе со мной. Пускай думает, подталкивать его к какому либо решению я не собираюсь, он должен сам определиться, чего ему от жизни надо.

– Может ты и правильно поступаешь – подливая кипятка в чашку, высказался Трофим, по моему вопросу. – Лучше сразу уйти, если не понравилось, потом тяжелее срываться с места будет.

– Я тоже так считаю – согласился я, с мнением бригадира. А что мне ещё остаётся делать, не раскрывать же истинные причины своего увольнения.

На следующее утро я сразу же пошёл в заводскую бухгалтерию, там мне выдали сорок два рубля тринадцать копеек, которые ещё больше укрепили меня в правильности принятого решения, работать за такие копейки, желания нет никакого. И только после этого появился в цеху и предстал перед обиженным Михалычем, не стесняющимся в выражениях при обсуждении моего неблаговидного, на его взгляд, поступка.

– Сукин ты сын! Почему вчера меня не предупредил?! Где я сейчас тебе замену найду?! Давай переодевайся и работай! Ишь чего удумал!

– Михалыч, я тебе одолжение сделал появившись здесь. Мог же всё передать через Трофима и больше не появляться у вас, а я, как порядочный, пришёл и всё тебе в глаза сказал. Чего тебе не нравиться?

– Не нравится, что сначала на работу проситесь, а потом убегаете с неё, через неделю! – зло сказал, маленький человек.

– Ну что поделать, рыба ищет, где глубже, а я, где платят больше. Приняли бы у меня экзамены, не ушёл бы. А так ваши умники поиздевались надо мной и отправили обратно работать за копейки, хотя ваш техпроцесс я знаю лучше, чем они – придумал я отговорку.

– Пиши жалобу на имя хозяина, там разберутся – предложил мне мастер.

– А оно мне надо? Я сейчас приду к вашим соседям и меня там с радостью примут. Я же не разгильдяй какой то, ты же сам видел, как я быстро тут у вас освоился. Вам и надо то было, поощрить мои старания немножко, а не под зад меня пинать и всё бы хорошо было.

– Так я тебе и говорю, пиши жалобу. Ещё и премию дадут, если прав окажешься.

– А если не прав, тогда чего? – спросил я. – Не знаешь? То то. Так что пойду я, пожалуй. Желаю вам дальнейших, трудовых успехов.

Снова оказавшись на улице, я отчётливо почувствовал, что в воздухе запахло весной. Возможно, что мне это только кажется, от вновь обретённого чувства полной свободы. Нет, скорее всего, весна всё же наступила! Безоблачное небо, ярко светящее солнце, лёгкая сизая дымка над землей! Слишком много весенних примет появилось вокруг и никакое другое время года не пахнет так особенно, как весна. А не прогуляться ли мне, в связи с этим, в порт и не узнать ли там, как долго ещё, по прогнозам пароходства, река будет не судоходной? Неторопливым шагом, теперь я могу себе это позволить, добрался до дороги, надеясь, что встречу на ней свободного извозчика, но картина, которую обнаружил заставила задуматься. Навряд ли по таким лужам, кто нибудь ездит на санях и тем более в пролётке.

Долго я могу тут простоять в ожидании чуда, которое сегодня, по всем приметам, не произойдёт. Не приедет никто сюда, хорошо если люди этой профессии работают на улицах, приравненных к центральным, а в нашем захолустье их ждать точно не стоит. Надо возвращаться обратно, выходить к берегу реки и снова не торопясь, топать пешочком, до нужного предприятия. Так будет надёжнее, пускай и потрачу на это занятие большую часть дня, но результат в конце его будет, а если стоять у дороги, в ожидании попутного транспорта, то ничего хорошего из этого не выйдет.

Снега на берегу было ещё достаточно, но стоило только наступить на него, как под ногами сразу же начинало булькать. Взглянул на бело серое покрывало широкой реки, впечатление такое, что там ещё ближе до воды, чем на твёрдой поверхности. Да, было бы совсем не плохо, если бы всё это зашевелилось, в самое ближайшее время. Глядишь, через недельку можно было бы собираться в дорогу.

До конторы порта добирался часа два с половиной, сколько точно не знаю, такую роскошь, как часы, позволить себе сейчас не могу, согласно нового образа, но думаю, что никак не меньше. За это время оставил позади станкостроительный завод и литейное производство, а также промочил ноги до такой степени, что в пору сапоги выбрасывать. Но удовольствие от пешей прогулки, пускай и не по очень свежему воздуху, получил огромное, вот что значит целыми днями работать в шумном цеху, любой возможности просто побродить по улице будешь рад.

Заходя в одноэтажное, деревянное здание, абсолютно непохожее на постройку, где может находиться учреждение, отвечающее за приём судов, был уверен в том, что сидеть в этом рабочем городишке осталось совсем не много. Мои наблюдения за рекой, во время марша, показали, что она местами проглотила снег полностью и стала выплёскивать наружу свои мутные, весенние воды, а это верный признак скорого и надеюсь бурного ледохода.

– Здравствуйте – поздоровался я, с двумя пожилыми мужчинами, равнодушно глядевшими в окно, войдя в помещение.

– И здоровее видали – ответил мне один из них и не добро взглянув на образовавшуюся, от моих сапог лужу, спросил: – Чего надо?

– Уехать из города хочу. Пришёл узнать, когда билеты продавать начнёте – ответил я ему, переминаясь с ноги на ногу.

– Слышь Некодим, уехать ему надо. За билетами пришёл. А ты её пойди и спроси, когда она вскроется – кивнув в окно, сказал старик, скорчив при этом кривую гримасу.

– Отцы. Нормально скажите, когда по реке корабли ходить начнут. Два часа пешкодралом к вам добирался. Поимейте совесть – попросил я, умудрённых жизнью людей.

Мужики, не сговариваясь, ещё раз посмотрели на мои сапоги, на лужу, ставшую ещё больше, а затем один из них, молчавший всё это время, сказал:

– Через две недели приходи, раньше здесь делать нечего.

Возвращаться обратно пешком у меня не было ни желания ни возможности, ещё один такой переход и сапоги не выдержат. Вышел на дорогу, поглядел в обе её стороны и не обнаружив транспортных средств, вообще никаких, медленно, перескакивая с одной снежной кочки на другую потопал в сторону дома, надеясь всё же кого нибудь, из самых отчаянных ездоков, поймать.