Текст книги "Потерявший веру (ЛП)"
Автор книги: И. С. Картер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)
«Какого хера!»
– Папа, папочка! Где ты, я тебя не вижу!
Где-то в передней части дома разбивается стекло, и дым начинает распространяться оттуда по коридору.
Я наклоняюсь вперёд и обрываю видеосвязь ни сказав не слова дочери и так не увидя её красивое лицо. Я надеюсь Мари прикроет меня и сообщит ей, что мой Wi-Fi отрубился, поскольку нет ни единого шанса, что я захочу, чтобы она узнала, что нас атакуют.
Дым от канистры, брошенной через окно, густеет и обжигает мои глаза, я хватаю два пистолета, которые оставили мне на случай возникновения экстренной ситуации, и нож, бросаюсь на пол, мои глаза слезятся от едкого запаха. Я оглядываюсь вокруг насколько могу и, присев на корточках, двигаюсь в сторону дверного проёма кухни.
Дым здесь становится более густым, когда я всё ближе подбираюсь к передней комнате – здесь лучше слышно громкий треск и шипение огня снаружи. Они, должно быть, подорвали сарай. Дерьмо. Мы – лёгкая добыча.
Грохот. Звук исходит сверху.
– Лили, – ору я, задыхаясь на втором слоге её имени, когда едкий дым заполняет мои лёгкие. – Лили, оставайся там. Я иду за тобой.
Она не отвечает мне, но я слышу более глухой звук, сопровождаемый приглушенным воплем.
– Лили, – реву я перед тем как выдвинутся в коридор с пистолетом на изготовке. Я спотыкаюсь, когда слишком быстро пытаюсь подняться по лестнице. Видимость на первом этаже практически нулевая, и это указывает, что использовали более одной дымовой шашки.
Стекло разбивается где-то сверху, заставляя меня быстрее двигаться вперёд и не думать о том, с чем я могу столкнуться, я пробираюсь через плотный дым и добираюсь до лестничной площадки. Здесь дым не такой густой, но мои лёгкие уже платят за тот объём, что я уже вдохнул.
Держась пригнувшись, я направляюсь к дверному проёму первой комнаты и обнаруживаю её пустой. Место, где спала Лили, следующее. Дверь широко открыта и из неё не исходит ни звука.
– Лили, – быстро и сбивчиво произношу я, – Лили, слышишь меня?
Тишина.
Я вытаскиваю ещё один пистолет из-за пояса и с оружием в каждой руке кручусь и стремительно забегаю в комнату Лили.
Кровать в беспорядке, железное основание кровати набекрень, но комната пуста. Чистые занавески раздувает ветерок, аромат горящего дерева становится ещё сильнее, когда я добираюсь до них. Дергаю и срываю, отбрасывая в сторону ткань, и обнаруживаю разбитое стекло, но нет ни одного осколка на полу в моих ногах, что означает, что его разбили изнутри.
И бессомнения, трава под окном покрыта разбитым стеклом, которое искрится как алмазы под ранним утренним солнцем.
Эта комната расположена на другой стороне дома и выходит на открытое поле, но я по-прежнему вижу дальний угол старого сарая или того, что от него осталось. Огонь облизывает небо, когда обрушившиеся здание горит как костёр.
Шины визжат откуда-то из передней части собственности, и я быстро оцениваю последствия падения на землю подо мной. Я могу это сделать, если воспользуюсь выступом в качестве точки опоры на полпути, но я не смогу удержать оружие в руках, пока буду делать это. Это оставит меня уязвимым и незащищенным. Быстрый осмотр области не указывает на присутствие в засаде кого-либо, так что я принимаю решение: засунув оба своих пистолета за пояс за спиной, я залезаю на подоконник, перед тем как смогу опустить себя на выступ. Секундой позже я на земле, моя ладонь неловко приземляется на один из особо острых кусков стекла, прокалывающий мою ладонь. Вытащив его, я подавляю боль и отбрасываю противный кусок, перед тем как ещё раз сжимаю пистолеты в каждой из своих рук.
Громкий свободный смех разносится в воздухе. Это не грубый рёв убивающего мужчины, а практически музыкальный звук и определенно женский.
С оружием на изготовку – рукоятка одного из пистолетов скользит в моей ладони из-за крови – я достигаю угла дома и осторожно выглядываю из-за него.
Машина уезжает прочь, двигатель ревёт, она продирается через столб пыли, оставленной впереди идущей машины.
Это второй автомобиль, и он притягивает всё моё внимание – поскольку Лили внутри.
Она не связана и её рот не заткнут, и она ни коим образом никак не ограничена. К её горлу ни приставлен нож и нет пистолета у её головы. Нет, она сидит на переднем сиденье, её щеки окрашены в розовый цвет от восторга, радости и возбуждения, на её лице сияет широкая и беззаботная улыбка, растягивающая её губы, когда она откидывает голову назад и ещё раз смеётся. Она смеётся, а человек, управляющий машиной, убирает одну руку с руля и хватает её за шею, притянув к себе, чтобы украсть поцелуй. Он агрессивен, но не нежеланный. Она относится к объятию как цветок, поворачивающийся к солнцу.
И когда они отрываются друг от друга, он продолжает стремительно гнать автомобиль вниз по ухабистой дороге, и я могу рассмотреть мужчину, управляющего автомобилем, – и это Саша Фёдоров.
Лили увозит тот, кто удерживал её в рабстве месяцами. Нет – увозит не то слово. Она добровольно уезжает, и понимание этого заставляет мой мозг кружиться.
А не играла ли с нами эта сломанная слабая девушка, нуждающаяся в нашей помощи, чтобы сбежать от этого монстра?
Бл*дь. Я надеюсь, что чертовски ошибаюсь относительно Лили, поскольку, если это не так, то Люк живьем сдерёт с неё кожу.
Дерьмо. Люк. Сегодня они отправились покончить с Фёдоровым, только вот он опять на шаг впереди, и Коул, Грим и Люк направляются прямиком в другую ловушку, а у меня нет никакой возможности предупредить их.
Если только…
Я бегу обратно в дом, дым по-прежнему густой и удушающий, но мне нужен мой планшет.
Он там, где я его и оставил, – на столешнице кухни, так что я хватаю его, бутылку воды, которая скатилась на пол, и бегу через чёрный ход на свежий воздух.
Есть только один человек, который может добраться до них.
Сестра Лили.
Жена Коула.
Фейт Хантер, урождённая Крэйвен.
Глава восемнадцатая
Лили
Он приехал за мной.
Как и обещал.
«Лили. Это плохо. Он плохой. Он станет твоим концом. Не надевай красное платье. Не надевай красное платье».
– Заткнись, мама, – шиплю я, шлепая себя по голове, веля этому непрерывному голосу, на хрен, заткнуться. – Я устала от твоего дерьма! Саша распотрошил тебя от шеи до живота, но ты по-прежнему не можешь позволить мне жить своей жизнью, вечно ругая меня! Ты всегда пытаешься заставить меня принимать эти бл*дские таблетки, превращающие меня в зомби.
Я шагаю в ванную, решая заглушить её голос горячим душем и бормочу:
– Ему следовало отрезать твой грёбаный язык.
Я раздеваюсь догола, мои руки дотрагиваются до моих тощих рёбер, торчащих из моей кожи. На этот раз Саша оставил меня слишком на долго. Я понимаю почему, знаю, что ему была необходима приманка для братьев Хантер, но всё же он мог велеть тем ублюдкам кормить меня больше, чем раз в неделю.
Я не возражаю против траха. Я могу с этим справится. Я даже наслаждаюсь побоями. А иногда я сопротивлялась. Это были лучшие времена. Я обожала добиваться того, чтобы другие истекали кровью.
Убийство Ивана было моим излюбленным действом. Я знала, что Джеймс и Люк там, намного раньше, чем Иван забрёл в эту комнату с его крошечным членом наизготовку. Саша подстроил ловушку для крыс, направляя их всю дорогу, пока они не оказались точно в том месте, где он и хотел. Он играл с ними, завлекая в свой лабиринт.
Так что они даже понятия об этом не имели.
«Идиоты».
Люк Хантер утопает в своей власти. Он возомнил, что как глава «Багряного креста» он неприкасаемый. Единственная причина, почему я не убила его тем пистолетом, – Саша запретил. Но я собираюсь увидеть, как человек, который убил моего отца, – умрёт.
Люк сыграет в одном из фильмов Саши. Роли второго плана исполнят его братья – Коул Хантер и тот, кто называет себя Гримом. Все они приложили руку к кончине моего отца. Все они дорого поплатятся за это.
А я буду режиссёром. Саша обещал мне это, он говорил, что я рождена для этого.
Ублюдки, пахнущие смертью, так и не поймут, что их собственная смерть надвигается, пока не станет слишком поздно.
Останется только Фейт… моя давно потерянная сестра.
Я хотела, чтобы она стала очевидицей смерти каждого близкого ей человека. Я хотела видеть её лицо, когда свет постепенно угаснет в глазах её мужа.
Но Саша прав. Привести её сюда слишком опасно.
Именно поэтому мы посетим её позже – отведя ей собственную роль. Конечно мы посмотрим на фильм с её участием. Я даже предоставлю ей эксклюзивное повествование от режиссёра. Единственного в своём роде.
А затем она тоже умрёт.
Думаю – утонет.
Думаю, Саша позволит мне выбрать смерть для неё.
Он даст мне всё, что я ни захочу. Он любит меня.
Вместе мы покончим с «Багряным крестом», и «Королевство» будет править.
Я буду править рядом с ним как его королева.
И мир станет нашей площадкой для игр.
На текущий момент я убедила его пощадить Джеймса. Я всё ещё решаю судьбу Океана. Я могла бы сделать его одной из наших звезд кино также, как и других, но часть меня не соглашается с тем, что он один из них.
Посмотрим. Всегда будут фильмов, чтобы снять.
Я вздыхаю и чувствую вибрацию от всей этой власти, несущейся по моей коже и возбуждающей меня.
Я вступаю в горячий поток воды – температура на максимуме, так что я чувствую, как она обжигает мою кожу, я скольжу руками к моей саднящей киске и подразниваю пульсирующую связку нервов там.
Прошло так много времени с тех пор, как Саша трахал меня. Я надеюсь, что он найдёт меня здесь, прикасающейся к себе. Это всегда приводит его в неистовство.
Теперь я вне пристального внимания Хантеров, и я свободна быть самой собой.
«Ты никогда не будешь свободна, Лили. Ты можешь стать лучше. Океан поможет тебе. Стань лучше, Лили».
– Заткнись на хер! – кричу я и много раз бьюсь головой о плиточную стену душевой кабины, пока не вижу кровь. – Почему ты не могла просто умереть? – спрашиваю я.
Моя мать рыдает. Она вопит в моей голове как баньши, и я закрываю уши, соскальзывая на пол душа.
Я рада, что наркотики, которые Саша дал мне, чтобы сыграть мою роль, выводятся из организма. Теперь я могу быть собой. Теперь моя единственная проблема, и она горазда серьёзнее, чем меня раскроют, – это то, что она продолжает упорно цепляться за мой разум, требуя, чтобы её услышали.
Те наркотики помогли не только скрыть мою настоящую натуру, но также они ненадолго заставили её умолкнуть. Она всегда хотела, чтобы я была похожа на неё, тогда как мой отец любил меня такой, какая я есть.
Его «маленькая шалунья» – так он называл меня.
– Я отомщу, папочка, – клянусь я, когда наблюдаю за водоворотом остывающей розовый воды, исчезающей в сливе. – Каждый из них заплатит своими жизнями.
Глава девятнадцатая
Люк
Мы приближаемся колонной автотранспорта, расположенной в шахматном порядке, к базе Фёдорова.
План состоит в том, что в радиусе 800 метров от пункта назначения мы разделяемся и каждый из нас со своей командой направляется на север, юг, восток и запад (лишнюю сторону света берёт на себя правая рука Коула – Макс Чисхолм).
Четыре команды, одна цель – Фёдоров и любой, кто выступает на его стороне – должны быть уничтожены.
Конечно же, Коул сделал всем предупреждение относительно невинных жертв, но это его проблема – не моя. Я надеюсь вернуться обратно в сельский дом к Джеймсу, то, что он там, означает, что нам надо, по крайней мере, волноваться на одно доброе сердце меньше. Но я по-прежнему собираюсь наказать его за то, что он остался с этой шлюхой-Крэйвен. И я буду наслаждаться каждой секундой этого. Чем скорее её отправят к Фейт и её больше не будет в моем воздушном пространстве, тем лучше для её здоровья.
Люди в моей машине на взводе, каждый из пятерых готов, жаждет и способен устроить массовую резню.
Команда Грима берёт на себя входные ворота. Его автомобиль упакован взрывчаткой и снесёт пост охраны, а также он и его команда уберут любого из выживших людей Фёдорова.
Шестьюдесятью секундами позже, остальные из нас полномасштабно выдвинутся и нападут с каждой стороны.
Фейерверк Грима должен притянуть к себе большую часть внимания в передней части базы, позволяя остальной части нас отрезать их с трёх других сторон.
На этот раз ублюдку не удастся устроить нам засаду. Он даже не подозревает, что мы наступаем, на случай, если у нас есть крот, Коул даже пододвинул свои планы на двенадцать часов вперёд, так что их информация будет неправильной.
***
– Орел приземлился и готов к старту, – грохочет голос Грима в моём наушнике.
– Ты должен каждую миссию превращать в анонс «Крепкого орешка»? – спрашивает Коул, звуча не особо позабавленным.
– Мы на позиции, – всегда такой профессионал Чисхолм.
И поскольку моя ярость из-за Джеймса продолжает немного утихать, мой монстр слишком близко к поверхности, чтобы позволить мне дать что-то больше чем грубость:
– Здесь.
– Орёл, обратный отсчёт, – командует Коул.
Десятью секундами позже:
– Старт через пять-четыре-три-две…
Раздаются звуки произошедшего мощного взрыва в передней части базы, Грим навёл прямо в цель.
Я сигнализирую моим людям и отсчитываю обратно до шестидесяти. Всего через минуту после взрыва вся моя команда на ногах, переваливается через колючую проволоку стены и рассосредоточиваются по территории, чтобы зачистить внешнюю сторону главных зданий.
Вот только, мы не столкнулись ни с одним человеком, и к тому времени, когда достигаем членов других команд, которые также зачистили свои области, выражения лиц Коула и Грима сообщают мне, что они также не столкнулись с каким-либо сопротивлением.
– Что-то не так, – изрекает Коул, он сильнее хмурится, когда его глаза сканируют окружающую территорию, как у льва в поиске добычи.
– Возможно, все мелкие трусишки-гондоны прячутся внутри? – глумится Грим. – Давайте выжжем ублюдков.
Мой монстр ревёт в согласии, обожая, когда зверь Грима под контролем.
– Нет, – гаркает Коул. – Никакого огня, не когда там внутри, скорей всего, есть невинные.
Грим пародирует его, двигая своим ртом как марионетка, повторяя слова Коула, и некоторые хихикают.
Коул впивается взглядом в нашего травмированного брата, нет ни грамма юмора в выражении его лица или тоне голоса, когда он предупреждает его и всех остальных:
– За каждого покалеченного невинного или неосторожно убитого, я заберу кусочек вашей плоти. Понятно?
Никто не сомневается в его словах и каждый, кроме меня и Грима, кивает в знак принятия. Грим лишь улыбается, в то время как я смотрю на всё с выражением скуки на моём лице.
– План «Б», – объявляю я, нуждаясь закончить это дерьмо. – Каждая команда занимает своё первоначальное местоположение по сторонам света и входит в главное здание общим фронтом.
Звук одобрения прокатывается грохотом по собравшимся мужчинам, и мы все начинаем наступление, но замираем от статического треска и шипения очень похожего на гул усилителя.
– Добро пожаловать в «Королевство», друзья, – начинает голос с сильным русским акцентом, привлекая внимание остановившихся мужчин, прикрывающих друг друга с поднятым оружием. – Мы бы хотели поблагодарить Вас за то, что Вы посетили нас сегодня, и чтобы сделать это, мы отправили Вам приветственный комитет, состоящий из шестидесяти мужчин, которые в настоящий момент уже окружили Вас.
– Бл*дь, херня, – выплёвывает Грим. – Нет никаких шестидесяти мужчин вне этих стен, мы бы не пропустили их.
Глаза всех поворачиваются, чтобы осмотреть периметр стен.
– Вы можете попытаться сражаться с нами, но я расскажу Вам один секрет: у нас тяжелое вооружение и мы превосходим Вас численностью три к одному. Или… – голос, исходящий из микрофона, выдерживает драматическую паузу перед тем как продолжить. – Вы можете позволить нам пригласить Вас в наш дом. Дверь открыта, пожалуйста, заходите.
Я обмениваюсь взглядом с Коулом и Гримом, даже Чисхолм отворачивается от нас, чтобы, нахмурившись, посмотреть на входные двери, прежде чем его глаза снова обводят периметр.
– Что думаете? – спрашиваю я трех людей прямо передо мной, их команды за их спинами. – Верите, что у них там есть шестьдесят людей? – я киваю подбородком, указывая на край базы.
– Мы можем убрать шестьдесят, – заявляет Грим с его любимым ножом в одной руке и пистолетом в другой. – Мы убирали больших меньшим составом.
Чисхолм смотрит на Коула, затем на меня, а потом на всех остальных:
– Я бы хотел проверить периметр, прежде чем поверить какому-то русскому-мяснику.
Коул кивает своей правой руке.
– Согласен. Возьми свою команду и охвати северную часть. Доложи по защищенной линии.
Чисхолму не нужно повторять дважды, он и его люди вскоре исчезают из поля нашего зрения.
– Чувствую недоверие, – продолжает голос, который должно быть принадлежит Саше. – Хотите лицезреть нашу силу?
Мощный взрыв раздаётся в северной части, куда Чисхолм и его люди отправились секунду назад. Стремительный орудийный огонь раздаётся со всех сторон, и наши команды рассеиваются, чтобы найти укрытие.
– Чисхолм, давай, – требует голос Коула в наших наушниках. – Чисхолм, ответь.
Но в ответ только мёртвая тишина.
Я вижу, что Коул и его команда находится у ближайшего входа в главное здание, но вот куда направились Грим и его команда – никто не знает. Я не могу определять их место положение из моего ограниченного поля зрения на эту область, я и мои люди оказались в самом сомнительном положении из всех. Когда начался орудийный огонь, мы помчались, чтобы укрыться позади по-прежнему горящего автомобиля, который Грим направил через главные ворота во время нашего первоначального нападения.
Оно даёт нам лишь достаточное прикрытие спереди, оставляя наши тылы открытыми для любого, кто может появится из-за этих стен или скрывается во множестве маленьких зданий, похожих на навесы для хранения.
Как только орудийный огонь стихает, эхо тишины жалит мои уши. Я обвожу взглядом внутренние стены базы и меня озаряет. Ни одна пуля не была нацелена на нас. Те выстрелы были в воздух – в качестве предупреждения.
– Впечатляет, да? – надсмехается металлический голос из спикера. – Вы скоро поймёте, что я не разбрасываюсь пустыми угрозами. Это был Ваш последний шанс поверить мне. Входите в здание или мои люди не просто перебьют всех Вас, но также вырежут всех, кого Вы прибыли сюда спасти.
Разъяренный пристальный взгляд Коула сталкивается с моим, сообщение в его голубых глазах – предельно ясно: этот дерзкий ублюдок должен умереть. Его взгляд перемещается к передней двери, а потом обратно ко мне, его намеренья очевидны.
Из того, как делает эти объявления Фёдоров, следует, что он наблюдает за каждым нашим ходом, должно быть он внутри, так что в независимости от того, где мы спрячемся, мы не будем в безопасности.
Рука поднимается – три пальца указывают в воздух, Коул медленно использует их, чтобы вести обратный отсчёт. На жест «вперёд» – его и моя команда начинают двигаться к большой роллетной двери. Один из людей моего брата скользит по полу, прихватывая нижнюю часть основания металлической двери и чертовски сильным толчком… скорей всего, потому что он ожидал сопротивления… поднимает дверь, которая продолжает скручиваться почти полностью до верха.
«Не заперта, как и говорил нам голос из микрофона».
Сразу после того, как показалось внутреннее помещение, больше похожее на пещеру, наши люди проскальзывают в открывшуюся тьму. Я останавливаю Коула, положив руку на плечо.
– Мы отправляемся в западню.
– Если нам об этом уже известно – это не западня, – отвечает мой брат.
– Есть новости от Чисхолма? – нерешительно спрашиваю я.
Коул качает своей головой.
– От Грима?
Ещё один отрицательный кивок.
С одним последним брошенным взглядом за наши спины, мы следуем за нашими людьми во мрак. Свет снаружи едва проникает на несколько метров в обширное пространство перед нами.
Высохшие масляные пятна покрывают пол. Несколько металлических подъемников для машин стоят на некотором расстоянии с одной стороны.
– Это место выглядит брошенным, – произносит кто-то из членов команды.
Я тянусь к тёмному пятну на полу, и кончики моих пальцев становятся скользкими.
– Это свежее, – произношу я, растирая отработанное масло между моими кончиками пальцев. – Место не так давно пустует.
Три стальные двери как те, что мы обнаруживали в тюрьмах, выстроились в линию по задней стене практически через равные интервалы. Коул подаёт ещё один сигнал, и тот же человек, кто открыл входную дверь, трогает ручку первой двери – заперто. Ещё один кивок от Коула, и человек перемещается к двери номер два – заперто.
– Если это гараж, где все транспортные средства? – никому конкретно задаёт вопрос один из мужчин.
– Что за третьей дверью? – бормочет голос моего брата.
– Ладно, это не поездка на Сейшелы или в страну мягких игрушек, – сухо бормочу я.
Он игнорирует мои слова и объявляет:
– Если эта не откроется, мы снесём замки на всех трёх, – его план имеет смысл. Войти внутрь всегда было нашим приоритетом.
– Разве ты не думаешь, что это забавно, когда он больше не даёт нам советов через трансляционную систему? – задаю я вопрос. – Он так наслаждался звуком собственного голоса, и вот теперь оставил нас самих разбираться?
– Он пасёт нас, – отвечает он перед тем как кивает своему парню. – Мы идёт только туда, куда он хочет, – его глаза находят мои, и его взгляд сообщает мне, что мы пойдём туда, куда, бл*дь, попросят.
Высокий темноволосый мужчина дёргает за ручку третьей двери, но не открывает. С моего место положения видно, что он даже не пытается открыть её, но привлекает излишнее внимание к своим попыткам.
– Заперто, сэр, – зовёт он Коула, тот кивает ему.
«Позволю себе предположить – это не так».
– Ладно, парни, – выкрикивает Коул, излишне сильно повышая свой голос. – Взорвите все три.
Я воздерживаюсь от улыбки и принимаю участие в этом спектакле.
Поскольку это именно он. Фёдоров – киношник и он лишь получает набор сцен для себя.
Прикрепив маленькие взрывчатые устройства к каждой двери, мы все отступаем к границам комнаты. Несколькими секундами позже, удовлетворяющий взрыв и хлопок – крепёж замков дверей громко рассыпаются по пустому пространству, отзываясь эхом от бетонного пола и создавая звон в моих ушах.
Коул делит нас на три группы, его команда берёт на себя дверь номер три, предполагалось, что мы все как стадо должны пройти именно в неё, а затем даёт сигнал прекратить все контакты и встретится здесь через пятнадцать минут.
Он удерживает руку, поднятую вверх, кулак сжат перед тем как подать сигнал, но прежде чем он разжимает свои пальцы, чтобы велеть нам выдвигаться всем вместе, мужчина у двери номер один тянет её, открывая.
Всё происходит так быстро, но всё же в замедленном движении. Что-то громко щёлкает, и когда он делает свой первый шаг через порог… со строем из трех его товарищей по команде позади него… пугающий рёв разрывает тишину, и парень спереди отбрасывается назад на идущих сзади. Все четверо опрокинуты на землю, бритоголовый блондин в конце ряда падает на свою спину с силой удара сбивших его троих впереди идущих.
Только другие трое не падают. Они не падают, потому что шестифутовая металлическая стойка, заточенная на конце как копьё, и примерно в четыре дюйма толщиной, насадила их всех вместе на вертел как человеческий шашлык.
Первый мужчина, который принял на себя основной удар, сутулился как сломанная тряпичная кукла. Следующий зажатый посередине – воет и булькает, изливая кровь фонтаном из своих губ, а третий смотрит вниз на свои пронзённые внутренности… наконечник видимо торчит из его спины с чем-то похожим на почку… и замер от шока.
– Е*ать, – грохочет Коул, подбегая к своим людям и оттаскивая непострадавшего с дороги. – Отойдите от других двух грёбаных дверей.
Мужик посередине продолжает шипеть, его лицо приобретает смертельно белый оттенок, резко контрастирующий с тёмно-красным пузырением на его губах. Вскоре он шлёпается вперёд, его лоб прижимается к мертвецу перед ним. Внимание Коула привлекает третий мужик, когда тот изо всех сил пытается отвлечь своё болезненное внимание от торчащей штуки из его кишок.
– Помогите мне вытащить его, – кричит он, и Джонсон от моей первоначальной команды мчится, чтобы встать с другой стороны от мужчины, хватая того за руку и ожидая, когда Коул подаст ему сигнал снять его.
Боль от их попытки снять третьего отправляет того в канонический туман, и лишь один выживший из трёх воет от необузданной агонии.
– Бл*дь, его заклинило под углом, – произносит Джонсон с расстройством. – Нам придётся спилить её, чтобы снять его.
– Чем? – Коул практически кричит в лицо мужчине. – Она четыре дюйма толщиной. Нам понадобиться ё*анный отрезной диск.
– Тогда нам следует оставить его так. Вы снимете его, и он умрёт.
– В любом случае он уже мёртв, – произношу я, делая шаг вперёд, и поднимаю свой пистолет. Секунде позже я стреляю в затылок парня.
Его тело резко опадает на сторону под неуклюжим углом, отверстие в животе становится больше.
Каждый мужчина в комнате уставился на меня. У некоторых подёргиваются пальцы на их оружии, другие согласны с моим решением.
– Я оказал ему услугу, – говорю я команде. – Не стесняясь верните мне услугу, если я в конечном итоге стану человеческой подушечкой для игл.
Коул открывает свой рот, чтобы прервать меня чем-то новым, но устройство, сигнализирующее о начала работы электрического прибора, оживает за секунду до того, как возвращается голос Фёдорова – звук разносится из спрятанных микрофонов внутри пустого гаража.
– О, господи. Вы открыли не ту дверь?
Металлический скрежет грохочет в воздухе и, похоже, исходит над нашими головами. Я поворачиваюсь к выходу как раз вовремя, чтобы увидеть, как стальная решётка ворот хлопает, закрываясь позади всё ещё поднятых роллетных дверей, блокируя наш единственный путь к свободе.
– Ай-ай-яй. Надо было придерживаться двери номер три. Но я должен отметить, дерьмо, которое произошло у двери номер один выглядит просто за*бись в высоком разрешении.
Бабах.
Коул поднимает пистолет и палит в источник звука. Пуля откалывает куски от потолка, устраивая дождь из пластика, кирпича и пыли.
Воцаряется тишина на нескольких минут. А затем:
– Приберегите патроны, мистер Хантер, или я могу называть вас Коул? Вы хорошо выглядите для мертвеца.
– Что тебе надо, Фёдоров? Или я могу называть тебя Саша? Я бы сказал, что ты хорошо выглядишь для сына мертвеца, но ты, мелкая плаксивая пи*да, слишком труслива, чтобы показать своё лицо. По крайней мере у твоего отца были яйца, и он столкнулся со смертью как мужчина, а не как крыса.
Издевательский хохот раздаётся из стереосистемы, а следующие слова наполнены высокомерием.
– Дверь номер три, мистер Хантер. Или, я боюсь, что мистер Чисхолм лишится второй руки.
На заднем плане раздаются крики кого-то подвергнутого пыткам, прорывающиеся через насыщенный жужжащий гул.
Электропила.
Этого достаточно, чтобы заставить Коула начать двигаться.
– Откройте, бл*дь, третью дверь, – командует он ближайшему к ней человеку.
Я не знаю имени этого парня, но он не выглядит слишком уж счастливым из-за поставленной ему задачи. И его трудно в этом винить, учитывая судьбу тех, кто открыл дверь номер один.
С пистолетом наперевес, он идет к третьей двери и нерешительно хватается за ручку.
По кивку Коула, мужчина нажимает на неё и широко открывает дверь, пригибаясь и уворачиваясь в последний момент, на случай, если другое копье решит свалиться из-под потолка как таран.
Ничего не происходит. Вообще ничего.
Дверь открывается, и никакие чудовища не выпрыгивают из теней, чтобы напасть.
И это уже практически разочаровывающе.
Когда Фёдоров не предлагает нам больше никакие дальнейших инструкций, я окидываю моего брата взглядом, полным жажды уничтожения. Мой монстр так близко к поверхности от всего этого кровопролития, что мне с трудом удаётся сформулировать слова, и я как гравий выдавливаю из себя:
– Следуйте за мной. Прикрывайте спину.
Коул кивает с несгибаемой решимостью в своих глазах, а толстый слой ярости волнами исходит от его кожи.
Когда мои ноги переступают через порог двери номер три, начинаются крики. Это вопли новорожденного. Пронзительное вибрато. Они пронзают воздух и вынуждают меня замереть.
Из динамиков раздаётся старомодная мелодия – «миссия невыполнима». Грим бы подумал, что это – гениально.
– Это Ваша миссия – и Вам следует с этим согласиться. Спасите визжащего выродка. Его мать не сделала это, когда я вспорол её живот, но у этого парня весьма впечатляющие яйца – он хочет жить. По моим оценкам у него в коробке воздуха меньше чем на десять минут, и останется ещё меньше, если он продолжит так вопить. Как любят говорить Ваши соотечественники: «Не тратьте попусту время».
Слова Фёдорова пронизаны чёрным юмором и вытаскивают на передний план моего мозга давно забытые воспоминания не так давно рассматриваемой мной фотографии. У любовницы Алека Крэйвена и матери Лили был вспорот живот, и её младенец был вырван оттуда и отброшен как мусор. Видимо это визитная карточка Фёдорова.
«Ублюдок должен умереть». Если только покажет своё трусливое лицо.
С нежизнеспособным вариантом в виде двери номер два и заблокированным выходом, мы опять оказались у Фёдорова в руках в тот момент, когда делаем наши первые шаги за порог двери номер три.
Коул отталкивает меня, чтобы возглавить поход, звуки ребёнка взывают к его потребности спасать и защищать. Парень с косматыми тёмными волосами следует позади него, я на позиции третьего. Я вижу, как Коул останавливается на секунду, чтобы постучать по своим часам.
«Азбука Морзе». Он хочет, чтобы я получил сообщение, или просто постукивает, апробируя свой новый девайс (такие же часы, что я использовал для передачи сигнала бедствия Коулу), позволяющий владельцу отправлять и посылать сообщения доброй старомодной азбукой Морзе. Но если сообщение не мне, с кем он может общаться?
«С Фейт». Вот это точно в стиле Коула: заставить свою жену изучить тайную технику связи (вероятно со своей рукой на её горле и члене в её заднице). Я так и вижу его печатающего точки и тире, врезаясь в её округлый зад, вознаграждая её глубокими толчками, когда она права, и жаля шлепком руки, когда ошиблась.
Думаю, она выучилась очень быстро… или нет. Фейт Крэйвен, о простите, Фейт Хантер, вероятно наслаждается разносторонней опекой своего мужа.
Когда его глаза в конечном счете сталкиваются с моими, я вижу сообщение, которое он хочет передавать. У него есть кое-какие сведения, но он не может поделиться ими с нами, поскольку Фёдоров нас прослушивает. Чтобы это ни было, но обычно яркие голубые глаза Коула темнеют, практически становясь чёрными как смоль, в тот момент, когда гнев отражается в чертах его лица и рябью проходит по его твёрдому телу.
