Текст книги "Фармацистка (СИ)"
Автор книги: И Краткое
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 21. Портрет родителей
– Честное слово, я и не предполагала, что Эмил собирается к лерре Лабе, – Марлена подошла к стоящему у окна жениху и, обхватив руками за талию, прижалась к его спине. – Не сердись на меня, пожалуйста.
– Я не сержусь на тебя, – по-прежнему глядя в окно, отозвался Дилан ровным тоном, – а пытаюсь решить нужно ли нам срочно искать другое убежище или поверить, что этому дурному авантюристу опять повезло, и он смог оторваться от слежки. Если она была.
– Если она была, – задумчиво повторила Марлена. – А вдруг Эшенрих на самом деле все забыл и считает, что мы просто самовольно уехали на море? Скорее всего, он и внушил эту мысль лерре Лабе.
– Вот именно, внушил! – не оборачиваясь, дернул плечом Дилан. – Не забывай, Эшенрих – менталист, лерра Лабе теперь, наверное, способна даже вспомнить, как сама нас и провожала. И в ориентировках в Гастенхазе были наши приметы.
– И все-таки мне иногда кажется, что нас и не ищут вовсе, – призналась Марлена. – Согласись, если бы искали всерьез, давно бы нашли.
– Может быть Эшенрих хочет, чтобы ты вернулась сама, – предположил Дилан. – Добровольно и готовая послушно варить ему его зелье.
– Послушно и тайно. В последний наш разговор он особо подчеркнул, что о сыворотке никто не должен знать, даже сотрудники его ведомства. И представить боюсь, как в таком случае он собирался ее использовать.
Дилан наконец повернулся и сам обнял Марлену.
– Как бы ни собирался, это ему не удастся! – решительно заявил он. – Потому что Эшенрих тебя не получит!
Как и всегда от прикосновений рук Дилана Марлена почувствовала себя уверенно и безопасно и первой потянулась поцеловать его.
– Я очень рад, что с леррой Лабе все хорошо, – пробормотал Дилан, зарываясь в ее волосы, и слегка ревниво заметил: – Но ты, наверное, теперь считаешь Фуриозо героем, а меня трусливым перестраховщиком?
– Ты – мой герой! – шепнула Марлена. – А Эмил – просто безрассудный братишка, которого сложно воспринимать взрослым.
Дилан обхватил ее еще крепче, приподнял и понес по направлению к кровати.
Уже бережно опущенная на покрывало, Марлена вдруг ощутила странный дискомфорт, чувство постороннего присутствия, словно чужой взгляд покалывал холодной пронзительностью. Приподняв голову, она первым делом посмотрела на дверь их общей с Эмилом ванной, но та была плотно закрыта, как и дверь в коридор. А странное неприятное ощущение не отпускало, даже усиливалось.
Еще страннее оказалось то, что источником дискомфорта, как выяснилось, являлся стоящий на прикроватном столике портрет родителей, взглянув на который, Марлена испытала вспышку острой боли в виске и машинально протянула руку, чтобы скорее повернуть портрет в другую сторону или положить изображением вниз. Пальцы пронзил резкий спазм, рука Марлены непроизвольно дернулась, и задетый ею портрет слетел со столика на пол, ударив по и без того непонятно отчего напрягшимся нервам звоном разбитого стекла.
– Что случилось? – нависающий на Марленой Дилан с тревогой наблюдал за тем, как она лихорадочно трясет кистью, пытаясь расслабить оцепеневшие пальцы.
– Судорога какая-то, – пробормотала Марлена. – Не знаю от чего вдруг.
– Массаж нашей комендантше делала? – осведомился Дилан, ловя ее руку. – Вот и перенапрягла кисть.
Он сам легко помассировал и осторожно разогнул пальцы Марлены, к которым постепенно возвращалась чувствительность, поцеловал ее ладонь и наклонился поднять упавший портрет.
– Стекло вдребезги, – показал он разбитую рамку. – Но не расстраивайся, в фотоателье заменят. Можно поручить это завтра Фуриозо, или хочешь выбрать новую рамку сама? Только учти, пусть я буду перестраховщиком, но вдвоем с этим безголовым героем я тебя все равно никуда не отпущу!
Зато Эмил, точно не будучи перестраховщиком, легко отправил их в фотоателье одних. С раннего утра засев за пианино лерры Тисс, что, как заподозрила Марлена, и послужило причиной того, что поданый румяной служанкой Финой с опозданием завтрак оказался еще и подгоревшим; он и дальше не пожелал расставаться с инструментом и лишь, наигрывая бравурную мелодию, напутствовал Дилана на прощание:
– Идите, идите, прогуляйтесь! И совет тебе, сердитый братец, пользуясь случаем, устрой Льен романтическое свидание. Пригласи в кафе хотя бы, в конце улицы есть симпатичное с открытой верандой, – и пояснил с недоумением глянувшей на него лерре Тисс: – Совсем с девушками не умеет обращаться, пусть хоть на сестре потренируется!
Дилан хладнокровно смолчал, но когда они с Марленой вышли на улицу все-таки процедил раздраженно:
– И кем это теперь наш мелкий сердцеед себя вообразил?
– Сердцеедом крупным! – засмеялась Марлена и утешающе погладила руку жениха. – Хочешь, я ему расскажу о списке твоих побед в академии?
– О главной моей победе он и так знает! – буркнул Дилан и решительно повел Марлену в симпатичное кафе в конце улицы.
Они сели за столик на веранде и заказали мороженое. Наслаждаясь вкусом карамельного пломбира с шоколадной крошкой, Марлена даже зажмурилась от удовольствия, но при этом невольно вспомнила, что последний раз вот так же сидела в кафе под ярким зонтиком в Видельзее, где Дилана узнавал каждый встречный. И осознала, что, возможно, воспоминание это было запоздалым сигналом интуиции, услышав как громкий низковатый голос произнес совсем рядом:
– Дэген-фенрих Ван Ланге в штатском и с девушкой!
Высокий офицер, лет сорока, в форме с алым кантом остановился напротив их столика за перилами веранды и с ироничной улыбкой на смуглом волевом лице приподнял украшенный красной метелкой кивер, приветствуя резко распахнувшую глаза Марлену.
– Капитан Кестлин! – вскочив на ноги, Дилан перепрыгнул перила, и кинулся пожимать протянутую офицером руку, восторженно восклицая: – Вот это встреча! Как я рад вас видеть!
– Взаимно, – отозвался капитан. – Представь меня своей спутнице!
– Лен, познакомься, это мой преподаватель из Дартхайма – капитан Дес Кестлин, – повернулся к Марлене сияющий Дилан. – Я тебе о нем рассказывал. А это моя… – он запнулся и закончил уже тише: – Моя невеста – лерра Марлена Неллер.
Вслед за Диланом перешагнув перила на веранду, капитан подсел за их столик и поставил свой кивер на скатерть рядом с сумочкой Марлены.
– Куда получил назначение? – спросил он Дилана, придвигая принесенную официантом чашку кофе.
– Еще не получал, – отозвался тот слегка смущенно. – Хочется подольше побыть штатским.
Опустив чашку, капитан неодобрительно покачал черноволосой головой:
– Дэген-фенрих не может быть штатским! – и неожиданно тепло улыбнулся Марлене: – Ну а свадьба когда?
Марлена промолчала, а Дилан признался:
– Еще не назначена.
– Какие-то проблемы? – Кестлин, хмурясь, повернулся к Дилану. – Ничего не хочешь рассказать, Ван Ланге?
– Так и слышу в этом вашем тоне: «Пять кругов вокруг казарм!», – пробормотал Дилан с усмешкой.
– И ведь бегал! – снова улыбнулся Марлене капитан. – Отличное средство гасить вспыльчивость огневиков, по себе знаю. Так что у вас случилось?
Марлена и Дилан переглянулись, не зная что ответить. Капитан потянулся за кивером, возможно, собираясь встать и распрощаться, но задержал руку, словно раздумывая, затем вдруг вытащил из внутреннего кармана блокнот и карандаш, что-то быстро записал и подвинул блокнот к Марлене.
«Лерра Неллер, если вы не в курсе, что в вашей сумочке предмет, на котором следящее заклинание, покажите мне ее содержимое. Только молча!»
Прочитав написанное, Марлена с изумлением уставилась на невозмутимого капитана, а он так же без слов протянул блокнот Дилану. Тот, глянув быстро, в свою очередь изумленно уставился на Марлену. Тогда она подрагивающими руками подтянула сумочку, раскрыла и выложила перед капитаном пудреницу, носовой платок, маленький кошелек и портрет родителей в рамке без стекла, которое, как она надеялась, должны были заменить в фотоателье.
Кестлин поводил над предметами ладонью, уверенно показал на портрет, и, перевернув страничку блокнота, написал:
«Оставьте сумочку здесь, официант присмотрит, и давайте отойдем поговорим».
– Во что ты опять ввязался, Ван Ланге? – мрачно осведомился капитан, как только они вышли из кафе через заднюю дверь и остановились в небольшом внутреннем дворике на достаточном расстоянии от оставленной на веранде сумочки. И поскольку Дилан по-прежнему хранил молчание, продолжил: – На портрете непростое заклинание, наложенное сильным менталистом. Еще раз спрашиваю, что у тебя за проблемы?
– Сложное заклинание, наложенное сильным менталистом, мог распознать только тоже сильный менталист, – выговорил наконец Дилан с неестественно ровной интонацией. – Не знал, что вы амбимаг, капитан Кестлин!
– В Дартхайме никто не знал, – ответил капитан с досадой. – И вы бы не узнали, если бы не эта следящая штука, я обязан был о ней предупредить. Насколько понимаю, лерра Неллер, вам дорог этот портрет и просто уничтожить его вы не захотите?
Все еще потрясенная Марлена лишь слабо кивнула.
– Я мог бы разрушить заклинание, – хмуро продолжил капитан, – но установивший его маг с большой вероятностью почувствует это. Вам известно, кто его установил?
– Мне, кажется, известно другое, – медленно и все так же ровно произнес Дилан. – А именно – кто нанял вас, Кестлин, приглядывать в за мной в Дартхайме. Это был губернатор Ван Ланге, не так ли? Вы приложили столько усилий, чтобы не позволить мне добиться исключения как Эмил Денбринк… А может это вы и подтолкнули Эмила к той роковой выходке во время парада, чтобы разлучить нас? Вы появились в Дартхайме как раз незадолго до этого. Молчите? Ну и отлично, все равно мне больше не о чем с вами разговаривать!
– Дилан, не горячись! – воскликнул наконец капитан раздраженно. – Я могу помочь.
– Не нуждаюсь! – непримиримо отрезал Дилан. – Марлена, идем отсюда!
– Подожди! – Марлена схватила намеревающегося гордо удалиться жениха за руку. – Мне кажется, это был не губернатор! Капитан Кестлин, наверняка, обещал не выдавать своего нанимателя и не подтвердит, но я думаю, это была лерра Ивенна. Она же и попросила его разыскать нас сейчас в Норгатене. Ты ведь писал ей, где мы остановились?
– Не имеет значения, кто его нанял! – заявил Дилан, волоча повисшую на его руке Марлену за собой. – Я считал этого человека другом, а он обманывал и копался в моих мозгах!
– Я пробуду в отеле «Звезда империи» до конца месяца, – сердитым голосом сообщил им вслед капитан. – Понадобится помощь, обращайтесь.
Путь до фотоателье, где они забрали снимок Эмила, но не стали и вынимать из сумочки портрет в рамке без стекла, и обратную дорогу в пансион «Герарда» Марлена и Дилан проделали в полном и мрачном молчании. В вестибюле «Герарды» Дилан так же без слов забрал у Марлены сумочку и, жестом велев его не дожидаться, скрылся с ней где-то под лестницей. В комнату он пришел уже с пустыми руками.
– Похоже, свидание не удалось, – заключил появившийся вслед за ним Эмил. – Чего такие хмурые?
– Оказывается, я взяла из дома и все это время возила с собой тот самый предмет, на который Эшенрих поставил следящее и подслушивающее заклинание, – призналась Марлена горько. – Простите меня, я нас всех подставила.
– Ты ни в чем не виновата, – возразил Дилан. – Эшенрих все просчитал. Единственный портрет твоих покойных родителей – та вещь, с которой ты не захотела бы расстаться ни при каких условиях.
– Где сейчас этот портрет? – быстро спросил Эмил.
– Спрятал в подвале у лерры Тисс, Марлене важно его сохранить.
– Конечно, его надо сохранить, – согласился Эмил. – И продолжать рядом с ним разговаривать о чем-нибудь. Чтобы ваш Эшенрих не догадался, что вы знаете, что он вас подслушивает. Или вы уже выдали себя? Как вообще узнали о следилке?
– Встретили капитана Кестлина, – неохотно ответил Дилан. – Помнишь такого? Оказывается, он амбимаг и по второму профилю менталист. Он почувствовал заклинание.
– Получается, Эшенрих все это время мог слышать наши разговоры и знал где мы находимся! – Марлена даже содрогнулась от ужаса.
– Мог не все время, – поправил Дилан. – В зоне тишины следилка не работала. И еще неясно, только подслушивает она или и указывает местоположение тоже, и непонятно какой у нее радиус действия, может за пределами Норгатена она вообще бесполезна.
Марлена подумала, что об особенностях следящего заклинания наверняка мог бы что-то рассказать капитан Кестлин, но оскорбленный Дилан не дал ему такой возможности, и предлагать снова обратиться к менталисту за консультацией, конечно, не имело смысла.
– Но сейчас мы в Норгатене, и, значит, Эшенриху уже об этом известно, – тихо заметила она. – Почему он ничего не предпринял?
– Ждет пока вы нагуляетесь и вернетесь сами? – высказал Эмил предположение, которое Марлена и Дилан уже обсуждали вчера.
– Так или иначе, лучше срочно найти другое убежище, – заключил Дилан. – Давайте в первую очередь вставим фотографию Эмила в его новый паспорт, чтобы хотя бы проблем с документами при поиске нового жилья избежать.
Он полистал протянутый ему Эмилом недоделанный фальшивый паспорт, нашел нужный разворот и аккуратно поместил фотографию в отведенное для нее место. Марлена и Эмил склонили головы, всматриваясь, но все, что они смогли увидеть, это только пробежавшие по контуру предназначенной для снимка области искры – фотография на место не встала, и печати на ней не проявились. Магическая формула на сработала.
– Надо обратиться к тому халтурщику, что сляпал эту подделку! – заявил возмущенный Эмил.
– Он далековато отсюда, паспорта нам делали в Эльдерене, – ответила Марлена и оглянулась на Дилана, который молчал с мрачным видом человека, обманувшегося во всем и сразу. – А что если из-за пребывания в зоне тишины магические формулы слабеют? Тогда есть надежда, что и следящее заклинание на портрете уже разряжается.
– Медальон Хеллы не разрядился, – возразил Эмил. – И кастодерам, кстати, тоже в тишине ничего не делается.
– Портал находился в зоне тишины в неактивном состоянии, – продолжала размышлять Марлена. – Ты активировал его уже в изолированном боксе. А формулы в паспорте и на портрете оставались действующими, вполне вероятно, что они в тишине постепенно теряли заряд. Кастодеры же подзаряжаются энергией носителя, на них тишина не влияет.
Дилан ее гипотезу никак не прокомментировал, просто захлопнул так разочаровавший всех паспорт вместе с фотографией, убрал его во внутренний карман и направился к двери. А с порога хмуро велел:
– Сидите здесь и ничего не предпринимайте. Если что, Фуриозо, хватай Лен покрепче и активируй портал к Хелле. А я пока нанесу визит по одному секретному адресу, заодно про лерра Траубе попробую разузнать.
– По одному секретному адресу, – передразнил Эмил, когда дверь за Диланом закрылась. – А меня бы за такое объяснение опять в хеллино платье запихнул! – и уточнил с беспокойством: – Ты, Лен, поняла, куда он отправился? Это очень опасно?
– Я уже сама не знаю, что теперь безопасно, – призналась Марлена, сжав виски. – Дилан отправился по адресу, данному ему знакомыми из тайной противоправительственной организации. Лерр Траубе тоже был с ними как-то связан, а во что теперь превратился его магазинчик, ты видел. Если лерр Траубе арестован, то и по этому секретному адресу может оказаться ловушка. А может быть я сама себя накручиваю, и лерр Траубе, узнав, что я решила уничтожить все материалы по разработке сыворотки, просто подстраховался, ликвидировал лавку и уехал куда-нибудь к родственникам в провинцию.
– На его месте я бы так и сделал! – заявил Эмил с серьезностью, заставившей Марлену невольно улыбнуться:
– В самом деле?
– Ну, если бы не придумал чего-нибудь поинтереснее, – поразмыслив, подтвердил Эмил.
Ждать возвращения Дилана пришлось долго, и ожидание проходило нервно. Причем неизвестно еще, кто волновался больше – Марлена, кажется уже частично утрачивающая остроту переживаний из-за их постоянно нарастающего количества, или Эмил, только начинающий терять чувство эйфории от ощущения полученной внезапно уже не чаемой свободы. Во всяком случае, именно он беспрерывно слонялся по небольшой комнате от двери к окну, насвистывая что-то немелодично дерганое, и на робкие попытки Марлены присоединиться невежливо и резко цедил сквозь зубы: «Фальшивишь!»
Зато это именно Марлена после третьего такого заявления высказала предположение:
– Велев нам сидеть здесь, Дилан же имел в виду «Герарду», а не конкретно эту комнату? Может спустимся в гостиную?
На что Эмил, вызвав у нее еще одну невольную улыбку, еще и усомнился:
– Уверена, что можно? – и озабоченно уточнил: – Медальон Хеллы на тебе?
А в гостиной, ринувшись, как Марлена и надеялась, сразу к пианино, потребовал, чтобы она устроилась рядом, вероятно, чтобы быстрее схватить в случае чего. Но дальше все-таки увлекся и начал изливать свою тревогу уже на клавиши, извлекая из них звуки отрывистые и колкие, но складывающиеся в итоге в немного пугающую, как свист штормового ветра, но завораживающую таящейся в ней мощью мелодию.
Заслушавшаяся Марлена не смогла бы определить сколько прошло времени, прежде чем она подняла голову и за спинами тихонько подошедших и застывших у дверей столовой комендантши Тисс и ее румяной адьютантши Фины увидела Дилана. И вместо того, чтобы обрадоваться его благополучному возвращению, испытала новый всплеск панического ужаса – настолько мрачным, подавленным и, пожалуй, растерянным выглядел ее обычно никогда не унывающий жених. “Лерр Траубе!” – пронзила ее мысль, и она непроизовольно ухватилась за плечо Эмила, прервав очередной штормовой аккорд.
Обнаружив, что его заметили, Дилан тут же принял вид невозмутимо собранный, но того мгновения допущенной им слабости или открытости Марлене хватило, чтобы понять насколько уже непросто дается ему его обычная маска. И пока они с тут же бросившим к разочарованию лерры Тисс и Фины пианино Эмилом поднимались на второй этаж, Марлена тоже сумела справиться с паникой и в комнате спросила голосом почти не дрогнувшим:
– Он все-таки арестован? – но пришлось уточнить, потому что Дилан взглянул непонимающе: – Лерр Траубе, я имею в виду.
Дилан покачал головой:
– Им ничего не известно о том, что случилось с лерром Траубе. Он не был активным участником норгатенской группы, хотя знал ее о ее существовании.
Марлена с трудом удержалась от возгласа: “Тогда почему ты так расстроен?” Догадаться, что такое, еще более огорчительное, чем подтверждение версии об аресте старого травника, мог узнать от своих заговорщиков Дилан, ей не удавалось, а сам он почему-то не спешил рассказывать – прошел к окну и встал там спиной к комнате, уставясь сквозь занавеску на улицу, будто никогда ее прежде не видел, а не только что оттуда же и пришел.
– Они не могут помочь с моим паспортом? – высказал следующее предположение Эмил.
– Могут, – отозвался Дилан тускло и снова замолчал.
Марлена и Эмил обменялись недоуменными взглядами.
– Помочь они могут, – наконец обернувшись, заговорил Дилан все также безэмоционально, – но у них есть условие. Они хотят, чтобы Марлена сделала для них эту проклятую сыворотку Эшенриха.
Ошеломленная Марлена лишь безмолвно уставилась на него, не зная, что сказать, Эмил же возмущенно воскликнул:
– Вот же мерзость! Фокозо, надеюсь, ты им разъяснил все и доступно? Ну и что вы таращитесь друг на друга? Все равно Лен не будет этого делать! Не нужен мне этот паспорт такой ценой!
– Разумеется, Марлена этого делать не будет, – подтвердил Дилан, выходя из оцепенения. – Обратимся к тому халтурщику, что изготовил паспорт. Я заказал себе портал в Эльдерен на завтрашнее утро.
Глава 22. Капитан Кестлин
Ночь Марлена провела без сна и почти безмолвно. Потому что вечером Дилан принес из подвала ее сумочку и положил на прикроватный столик. И если Эшенрих действительно прослушивал их в это время, то должен был только окончательно утвердиться в однажды сделанном выводе о том, что Дилана заводят умницы. Потому что в отличие от Марлены, цепенеющей от одной только мысли о возможности прослушки, Дилан напротив вел себя еще более раскованно, чем обычно, и на робкие напоминания невесты, что их может кто-нибудь услышать, громогласно объявил: “Пусть завидуют!”
И потом, когда Дилан все-таки заснул, Марлена лежала рядом, чувствуя жар и тяжесть его руки на своем плече, и не могла думать ни о чем, кроме того, что отчаянно не хочет, не хочет, не хочет, просто физически не может остаться без него снова.
Утром, когда сумочка с портретом и следящим заклинанием была опять унесена в подвал Эмилом, пообещавшим периодически поддерживать иллюзию нескомпрометированности прослушки, Марлена не выдержала:
– Мне не по себе Дилан, – призналась она, обнимая жениха. – Я боюсь разлучаться с тобой!
– Мы и не разлучаемся! – бодро заявил Дилан. – Если повезет, я вернусь уже дневным порталом, если нет – то вечерним. К счастью, между Норгатеном и Эльдереном сообщение регулярное. Главное, не столкнуться на портальной станции с твоим будущим свекром, который активно шастает из столицы в свою Южно-Нессенскую область и обратно именно через Эльдерен. А ты присмотри тут пока за Фуриозо.
Он поцеловал ее и ушел, оставив в груди Марлены стылый ноющий комок тревоги, который только усилился, когда стало ясно, что дневным порталом Дилан не вернулся, и превратился в лишающий способности соображать панический ужас, когда не появился он ни вечером, ни на следующий день.
– Я чувствовала, чувствовала, что нельзя было ему туда ехать! – как заведенная твердила изнуренная страхом и второй бессонной ночью Марлена, метаясь по комнате, и простонала измученно: – Надо было мне просто отдать этим заговорщикам проклятую сыворотку!
– Что?! – Эмил, сидевший с ногами на подоконнике, тщетно высматривая среди движущихся по улице прохожих высокую фигуру Дилана, повернул к ней изумленное лицо. – У тебя еще есть сыворотка? Лен, ты на самом деле сохранила ее?
Марлена, не отвечая, присела к столу, опустив голову на сложенные руки.
– Ты с ума сошла? Уничтожь эту дрянь немедленно! – возмущенно потребовал Эмил.
– Теперь уже не могу, – пробормотала Марлена. – Вдруг она станет ценой свободы Дилана?
– Измена принципам никогда не приводит ни к чьей к свободе! – возразил Эмил с горячностью. – Сначала нехотя уступаешь в малом, утешая себя, что обстоятельства вынудили… Потом еще чуть-чуть… А дальше и не заметишь, как от убеждений ничего не останется, и от тебя самого тоже! Знаешь, сколько раз мне предлагали амнистию за согласие вернуться в военную школу или просто работать на вояк где-то? Я каждый раз грубо посылал их, но они возвращались соблазнять возможностью свободы снова и снова. Вот только если бы я согласился, то получил бы совсем не свободу, и не был бы больше собой. Компромиссы тут невозможны, Лен!
– По-твоему, Дилан потерял часть себя, решив остаться в Дартхайме? – Марлена выпрямилась, судорожно сжимая руки. – Это ведь был компромисс, на который ты так и не пошел.
Эмил промолчал, вывод Марлена озвучила сама:
– Да, наверное, потерял и теперь, может, и сам того не осознавая, отчаянно пытается вернуть... – и встала, приняв решение: – Я еду в Эльдерен! Найду изготовителя паспортов и узнаю хотя бы приходил к нему Дилан или нет.
Отговаривать ее Эмил не стал, только уточнил хмуро:
– Меня с собой не возьмешь?
– Ты же знаешь, без документов в общественный портал не пропустят.
– А если нанять карету?
Марлена покачала головой:
– Путь до Эльдерена каретой займет дня три, у нас нет столько времени. Да и проверки документов на дорогах теперь обычное дело. Тебе придется остаться здесь, – она хотела добавить: «и не создавать дополнительных проблем», но, взглянув на Эмила, поняла, что он ее все равно не слушает, а напряженно всматривается во что-то за окном, одновременно пытаясь отгородиться от стекла занавеской.
– Что там? – испуганно прошептала Марлена, непроизвольно нащупывая висящий на цепочке под воротом платья портальный медальон.
– Не что, а пока еще только кто, – поправил Эмил. – Капитан Кестлин собственной персоной. Стоит на той стороне улицы и разглядывает нашу «Герарду». Вы говорили ему, что поселились здесь?
– Думаю, ему сообщила лерра Ван Ланге, Дилан ей, наверняка, написал, – пояснила Марлена и спохватилась: – Но наших новых имен Кестлин не знает, как бы, не найдя нас, не ушел! Мне очень надо с ним поговорить!
Она бросилась к двери, забыв, что Эмил обычно выбирает кратчайшие пути, не слишком заботясь о последствиях, – он просто раскрыл окно, высунулся и крикнул:
– Капитан Кестлин, поднимайтесь на второй этаж!
– Да абррраксас, Эмил! – Марлена неожиданно обнаружила, что тоже способна рявкать командным голосом. – Сдуррррел?! Он же тебя узнает!
– О, ты тоже умеешь ругаться! – обрадовался Эмил и беспечно сообщил: – По-моему, он уже меня узнал, даже еще раньше, чем я его. Я просто не стал тебе сразу говорить, чтобы не расстраивать. А раз ты хочешь расспросить его о следилке на портрете, значит, все равно придется пригласить его сюда!
Чувствуя одновременно гнев и бессилие, Марлена молча развернулась и открыла дверь, встречая благополучно избегнувшего, по-видимому, столкновения с бдительной комендантшей Тисс, капитана.
Войдя в комнату, Кестлин пристроил на вешалке у двери свой украшенный алым плюмажем кивер, окинул внимательным взглядом поднявшегося с подоконника Эмила и удовлетворенно хмыкнул:
– Так я и думал, инцидент в Гастенхазе!
– Меня зовут иначе! – возразил Эмил недовольно.
– Стихийное бедствие? – предположил капитан.
Марлена невольно подумала, что тут с капитаном сложно не согласиться, и с тревогой спросила: – Лерр капитан, откуда вам известно о Гастенхазе?
– До Дартхайма я служил в имперской безопасности, остались кое-какие связи. После нашей встречи, лерра Неллер, навел справки, – объяснил капитан и все же протянул Эмилу руку: – Вынужден признать, операция по вашему освобождению, Денбринк, была провернута талантливо и чисто. Никто, кроме меня, ничего не заподозрил.
– Прямо польщен, – буркнул Эмил, но протянутую руку все-таки пожал.
– Так вы здесь из-за Гастенхазе, лерр Кестлин? – растерянно поинтересовалась Марлена, не совсем понимая, чего теперь ожидать от раскрывшего секрет побега Эмила бывшего безопасника, которые, как известно, бывшими не бывают; но тут ее посетила более оптимистичная догадка, и она выдохнула с надеждой: – Или вы что-то знаете о Дилане?!
– Помимо того, что ваш жених тоже порядочная катастрофа? – усмехнулся капитан. – К сожалению, знаю. И здесь я потому, лерра Неллер, что уполномочен передать вам просьбу проверить почту.
Марлена, удивляясь, как ей самой не пришло это в голову, бросилась доставать почтовую шкатулку лерры Ивенны. Не с первой попытки, поскольку пальцы подрагивали, но ей удалось подтвердить доступ и откинуть крышку. Схватив письмо, она лихорадочно развернула его.
– Дилан арестован, – пробежав глазами листок, сказала она глухо. – В Эльдерене в доме одного из подозреваемых в участии в противоправительственном заговоре. Его узнали и сообщили губернатору Ван Ланге. Взяв под свой контроль расследование, губернатор желает получить от Дилана всего лишь хоть какое-то объяснение его визита в дом заговорщика, но тот вообще отказывается что-либо говорить. Лерра Ивенна не смогла его убедить и просит меня приехать в надежде, что я сумею это сделать.
Эмил только с мрачным видом присвистнул, а капитан Кестлин дополнил:
– Мне поручено сопроводить вас в Эльдерен, лерра Неллер. Если вы согласны поехать.
– Разумеется, согласна! – подтвердила Марлена твердо.
– Тогда отправляемся завтра утренним порталом, – сообщил капитан. – Билеты я заказал, заеду за вами в половине десятого.
После того, как капитан, забрав свой кивер, удалился, Марлена спросила у хмуро молчащего Эмила.
– Ты был знаком с Кестлином, как считаешь, ему можно доверять? Не сообщит он о Гастенхазе?
– Не так уж и хорошо мы были знакомы, – пробормотал Эмил. – Он же на огневом преподавал, а я был на воздушном. Дилан ему доверял.
– Пока не узнал, что капитан менталист и как-то связан с его родителями, – вздохнула Марлена. – Теперь Дилан на него обижен и подозревает, что Кестлин мог специально подтолкнуть тебя к исключению из Дартхайма, чтобы разрушить этот ваш стихийно-бедственный дуэт.
Эмил покачал головой.
– Ничего такого капитан не делал. Да меня и не надо было подталкивать, в Дартхайме я ни за что бы не остался. А Фокозо просто терпеть не может менталистов. Как и все нормальные люди, впрочем. Кому понравится ощущать, что твоя голова просматривается насквозь? Да и на что они еще способны, никто же, кроме них самих, точно не знает. Заметь, Кестлин нисколько не сомневался, что ты согласишься поехать в Эльдерен, даже билеты заранее заказал.
– А ты, значит, сомневался? – процедила Марлена с вызовом. – Может, считаешь, я не должна уговаривать Дилана снова изменять своим принципам? Пусть лучше его посадят и нас без него тоже?
– Выстоять против матери и тебя разом у Фокозо нет ни шанса, – признал Эмил хмуро и, явно желая перевести разговор на менее конфликтную тему, заметил: – А про следилку-то мы Кестлина и не спросили!
– Вот завтра обо всем его и расспрошу, – сухо пообещала Марлена и, снова используя командные интонации, распорядилась: – А ты будешь ждать здесь и никуда не высовываться!
– Слушаюсь, главный главнокомандующий! – отозвался Эмил.
К назначенному капитаном Кестлином сроку Марлена стояла у большого окна в вестибюле “Герарды”, одетая в лучшее свое платье, голубое, купленное Диланом в Эльдерене, в последний момент она все-таки вспомнила, что в Южно-Нессенской провинции гораздо теплее, чем в Норгатене, и чтобы не думать об очередной предстоящей невыполнимой задаче равнодушно размышляла о том, что билеты на портал капитан, разумеется, заказал на ее настоящее имя. Это, прежде повергнувшее бы ее в панику обстоятельство, в сравнении с леденящей тревогой от ожидания объяснений с Диланом, уже особых волнений не вызывало.
Эмил понес укрывать в подвале подслушивающий портрет, на этот раз без сумочки, которую Марлене пришлось взять с собой. Пока она упаковывала портрет по-новому, они с Эмилом еще попрепирались немного, вяло и с учетом возможного слушателя, на тему допустимости компромиссов, но друг друга так ни в чем и не убедили.
Наемный экипаж остановился у входа в пансион ровно в половине девятого, и капитан, по-прежнему в своем черно-алом мундире огневика, спрыгнул на мостовую. Марлена поспешила на улицу. Капитан приветствовал ее, сняв кивер, и подал руку, помогая полняться в экипаж, но в этот момент из дверей “Герарды” выглянула недремлющая комендантша лерра Тисс и встревоженным командирским басом воскликнула:
