Текст книги "Фармацистка (СИ)"
Автор книги: И Краткое
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)
Дилан молча и отстраненно кивнул и ушел, а Марлена, вздохнув, постаралась сосредоточиться на главном – предстоящей операции и инструкциям по установке и извлечению кастодера, а для этого все мешающие и отвлекающие мысли и эмоции, в том числе страх, жалость и обиду, пришлось выкинуть из головы.
Рассматривая развешенные по стенам бокса памятки и схемы, она с огромным облегчением поняла, что хоть в чем-то им очень-очень повезло. Операции с кастодером проводились с использованием универсального магического манипулятора-щупа, заменяющего обычные хирургические инструменты и позволяющего обойтись без традиционного вскрытия грудной клетки. С помощью такого щупа вполне можно было осуществить и аспирацию воздуха из плевральной полости, и спаять поврежденные сосуды. А самым удачным было то, что Марлене уже приходилось работать с таким манипулятором во время практических занятий в Энденском госпитале, и она хотя бы имела представление о том, как подключаться и управлять им.
Нашла она и набор готовых к использованию манипуляторов, а также целую коробку тех самых убийц-кастодеров – маленьких блестящих капсул в защитных оболочках, растворяющихся и тем самым активирующих устройство после вживления. Подтвердилась и информация о безопасных первых тридцати минутах после выхода из зоны тишины. А вот упоминаний о необходимости предварительного введения каких-либо препаратов или погружения пациента в наркоз Марлена так и не нашла. Как и самих наркотических или анестезирующих средств.
Теоретически малотравматичное вмешательство с использованием щупа можно было проводить под местным обезболиванием, для которого хватило бы и снадобий, взятых из смотровой. Но все же вопрос, для чего Эмила, как он выразился, сначала отключили, оставался невыясненным, и это тревожило. Так и на найдя ответа, Марлена решила, что пора возвращаться обратно в лечебницу.
В момент выхода из бокса она попыталась четко отследить границу перехода в зону тишины, и это оказалось несложно – мутноватая пленка возникла перед глазами, а уши словно мгновенно забило ватой как только она перешагнула порог. Но теперь эти признаки адаптации к отсутствию магического поля исчезли почти сразу, вероятно, из-за того, что в боксе она пробыла не так уж долго.
На крыльце лечебницы перед закрытой дверью с пакетом в руках стоял фанен-фендрих Веккер.
– Зашел узнать получили ли вы ключи от бокса, – поспешил отчитаться он. – Стучал во флигель, но никто не открыл. И судя по оставленному там пакету, курьера, доставившего ваш паек, тоже не впустили.
– Я как раз осматривала бокс, – объяснила Марлена. – Лерр Кейпер выдал ключи, благодарю, что подсказали мне эту возможность. А брат должен быть внутри, – она поднялась на крыльцо и постучала сама.
– Извините, лерра Де Вейк, я хотел проводить вас из комендатуры, но не успел, – начал оправдываться Веккер.
– Не беспокойтесь, господин полковник отправил со мной своего секретаря, то есть, наверное, правильнее говорить «адъютанта», – машинально отозвалась Марлена. Дилан все не открывал, и она ощутила нарастающую тревогу. – Да что там у них случилось? – она постучала сильнее.
– Вы тревожитесь из-за предстоящей операции, – предположил фанен-фейнрих печально и внезапно положил ладонь на локоть Марлены: – Не волнуйтесь, прошу вас. У вас все получится, лерра Льен!
Марлена почувствовала прилив благодарности. Оказывается она очень нуждалась даже в такой незамысловатой поддержке.
– Спасибо вам, Тимо! – с чувством сказала она, накрывая его ладонь своей. – Вы на самом деле очень мне помогаете!
Дилан, в этот момент открывший дверь, посмотрел на них, не сказав ни слова, развернулся и скрылся в коридоре лечебницы.
– Прошу прощения за невежливость брата, он тоже нервничает, – пробормотал Марлена.
Забрав у тут же начавшего прощаться фанен-фендриха пакет, она прошла в смотровую. Эмил заулыбался ей со своей кушетки. Выглядел он получше – серые глаза оживленно блестели, а лицо как будто даже чуть порозовело, перестав пугать отливающей голубизной бледностью. Марлена понадеялась, что это результат его объяснений с хорошо исполнившим свою задачу Диланом, а не усиливающаяся лихорадка, но выяснять прямо здесь не стала, в любом случае откладывать операцию было опаснее. Поэтому она только улыбнулась Эмилу в ответ и предложила:
– Ну что, поехали?
Дилан молча подвез каталку. За всю дорогу до подвала он тоже не сказал Марлене ни слова и умудрился даже не посмотреть на нее ни разу, и с этим надо было срочно что-то делать – во время операции ей необходим был внимательный и действующей с ней на одной волне ассистент, а не надутый из-за дурацкой обиды манекен.
– Дилан, – окликнула она, перед тем как открыть дверь бокса, – как ты считаешь, зачем Эмилу давали общий наркоз перед вживлением кастодера? В описании протокола упоминается местный.
– Думаю, для того, чтобы Фуриозо им тут все не разнес своими смерчами, – все так же не взглянув на Марлену ответил Дилан. – Вспомни, что я говорил про его абсолютный потенциал воздушника.
– Бывший абсолютный, – поправил Эмил с каталки, которую они на всякий случай оставили пока в отдалении от бокса. – Надеюсь, за время, что я сижу в тишине, он наконец развеялся.
– Потом измерим. Я видел здесь портативный потенциалометр, – пообещал ему Дилан и озвучил то, о чем Марлена тоже только что подумала: – Но от случайного пробоя нам надо как-то защититься. Мне достаточно чего-нибудь металлического под рукой, а вот ты, Фуриозо, для профилактики насвистывал марши. Не уверен, что сейчас с твоей дыхалкой это будет легко.
– Могу марши петь! – оптимистично заявил Эмил, и на этом сомнительном методе вопрос защиты пришлось закрыть.
В бокс Марлена зашла первой и остановилась на пороге, пережидая вновь ослепивший каскад цветных вспышек и мурашек, бегущих по коже и вызванных то ли адаптацией, то ли напряжением от осознания ответственности предстоящего.
– Что должен делать я? – Дилан подошел, но остановился на расстоянии. Марлена с сожалением подумала, что очень хотела бы сейчас почувствовать его всегда внушающие ей уверенность руки на своих плечах. Но порог бокса как будто обозначил пролегшую между ними границу.
– Следить за состоянием Эмила и поддерживать его, – ответила она. – И сразу сообщать мне, если что-то будет ухудшаться. А еще контролировать время. На извлечение кастодера у нас всего полчаса. Я буду целиком сосредоточена на управлении щупом, и если ты станешь вслух отмечать каждые прошедшие пять минут, это поможет мне не отвлекаться на таймер.
Дилан кивнул и вернулся к Эмилу, с которым, в отличие от отстраненности, демонстрируемой Марлене, держался мягко и терпеливо. Экономя минуты, Марлена попросила его снять с Эмила повязку и обработать область предполагаемого вмешательства еще за пределами бокса, и теперь слышала как он подробно рассказывает ему о предстоящих необычных ощущениях от выхода из зоны тишины, объясняя, что времени спокойно насладиться этим фейерверком у него сейчас не будет, но поскольку он въедет в бокс лежащим на каталке, то адаптация его сможет сбить разве что с толку, а не с ног.
Марлена подготовила все необходимое, проверила управляемость манипуляторов и крикнула, почему-то с интонацией и выражениями вдруг вспомнившейся лерры Инзы:
– Эй, корсары! Готовы?
– Так точно, королева! – бодро отрапортовал Эмил.
– Тогда по моей команде, – Марлена взяла в руку манипулятор, а другой нажала таймер. – Начали!
Глава 17. Искусство художественного свиста
«Для успешной работы манипулятором необходимо стать им», – утверждал пожилой хирург энденского госпиталя, демонстрировавший когда-то возможности щупа практикантам-пятикурсникам. Марлена помнила эти слова, но смысл их поняла только сейчас, когда сама слилась с инструментом в своих руках настолько, что транслируемые им образы полностью заместили то, что она могла воспринимать собственным зрением. А может быть ее глаза были закрыты, или у нее вообще не стало глаз, и она действительно сделалась гибкой металлической змейкой, легко ввинтившейся в грудь Эмила прямо над сердцем, в том месте, где белел маленький полумесяц старого шрама.
Змейка скользнула между ребер. Выискивая инородный предмет, повела, словно оглядываясь, закругленным наконечником – головой. Влажно-блестящая, похожая на затаившегося в паутине смертоносного паука, капсула кастодера хищно висела над мерно колышащейся темной поверхностью сердца, тянулась к нему тоненькими хоботками-жалами, которых было много, очень много.
– Пять минут, – донеслось откуда-то издали.
Змейка плавно поползла, подкрадываясь. Примерилась к ближайшему хоботку, резким выпадом вцепилась в него и перекусила. Втянула в себя отломанное жало.
– Десять минут.
Второй хоботок. Остальные угрожающе завибрировали, задергались, замельтешили.
– Пятнадцать минут!
Третий хоботок, четвертый, пятый… Время ускорилось, частыми звонкими щелчками отмеряя не секунды уже, а драгоценные минуты, которых оставалось все меньше и меньше. Или эти прерывистые и пугающие звуки издавало заметавшееся в предчувствии опасности сердце?
– Двадцать минут!!
Хоботков оставалось еще слишком много, они шевелились, ускользали, агрессивно замахивались, словно защищаясь.
– Двадцать пять!!!
Змейка метнулась вперед и поглотила паучью капсулу целиком, отскочила, выдернув разом оставшиеся хоботки, и вытягивая их за собой стремительно заскользила наружу.
Марлена мельком глянула на окровавленную горячую капсулу, что выплюнул манипулятор в ее ладонь, подбежала к двери бокса и, приоткрыв ее, вышвырнула кастодер подальше в коридор. И прежде, чем она снова слилась с покачивающейся на ее руке, роняя кровавые капли, змеей, еще успела своими глазами скользнуть по лицу страшно побелевшего крепко зажмуренного Эмила, еле слышно, но упрямо цедящего сквозь сцепленные зубы слова старинного марша: «Зовет труба в атаку снова. И сталь звенит, и кровь рекой…» и крикнуть ошеломленно вытаращившемуся на нее Дилану:
– Следи за Фуриозо!
И опять провалилась в транслируемые манипулятором образы. Теперь змейка пробиралась глубже в межреберье в поисках поврежденной части легкого. И засновала, заскользила, спаивая порванные сосуды, соединяя прорехи, заделывая и подчищая. А сердце Эмила билось над ней в ритме выговариваемых им слов: «Не ищем жребия иного, заложники судьбы такой. Под посвист пуль и рев снарядов – вперед, и не о чем жалеть…» И вдруг смолкло, оборвавшись на незавершенном такте, как оборвались и слова.
– Пульса нет! – выкрикнули где-то далеко то, что змейка и Марлена почувствовали уже и рванулись изо всех сил, чтобы подтолкнуть! Запустить! Не позволить остановиться окончательно… И они толкали снова и снова, и кричали со злостью отчаяния: «Не смей сдаваться! Бейся! Бейся!»
«Солдату третьего не надо – всегда победа или смерть!» – кто именно произнес последнюю фразу Марлена уже не поняла.
Очнулась она, лежа на руках Дилана. С трудом подняв тяжелые, будто окаменевшие, веки взглянула снизу вверх в его растерянное и какое-то беззащитное лицо и, мгновенно цепенея от липкого ужаса, выдохнула:
– Что?!
– Жив он, жив! – сразу догадался о чем она, Дилан. – Спит. Ты велела ему спать, и он заснул, – и со странной смесью облегчения и изумления одновременно выдохнул: – Ты сама хоть представляешь, что только что сделала?! Ты запустила его остановившееся сердце, просто крикнув: «Бейся!»
– Значит, так это выглядело снаружи? – слабо улыбнулась Марлена. Дилан, наверное, не понял, но объяснять у нее просто не было сил.
Только встав с его помощью на ноги, Марлена обратила внимание на царивший в небольшом боксе хаос – перевернутый стул, распахнутые дверцы шкафов, разметанные по всему помещению инструменты и снадобья, инструкции и плакаты, прежде развешенные по стенам, свисают, сворачиваясь кривыми свитками или вовсе валяются на полу.
– Это Эмил, уже потеряв сознание, не сдержался, – пояснил Дилан. – А вообще он мастер самоконтроля, если бы пробился в полную силу, тут бы и стены, наверное, не выстояли.
– Терпеть он умеет, – признала Марлена и содрогнулась. – Больше ни за что не возьмусь за подобное с пациентом без общего наркоза! Придется тут навести порядок, прежде чем возвращать ключи полковнику.
– Надо постараться оставить ключи у себя, – возразил Дилан. – Вдруг еще понадобится использовать магию. И здесь может заработать мамин почтовый ящик, пойду принесу его, проверим!
Пока Дилан бегал за почтовой шкатулкой, Марлена постояла возле спящего Эмила. Он был все еще бледен, но дышал, как ей показалось, уже более ровно и глубоко, чем раньше. И когда она коснулась его висков, ресницы Эмила чуть дрогнули, свидетельствуя, что пациент в сознании и реагирует на ее воздействия. Не желая его пока полностью будить, Марлена убрала руку.
На счет ключей от бокса Дилан был, конечно, прав. Имея возможность пользоваться магией, она могла не только гораздо лучше чувствовать состояние пациента, но и попытаться ускорить его выздоровление, приготовив, например, средство, улучшающее срастание костей. Марлена пошла искать в шкафчиках необходимые ингредиенты, попутно расставляя разбросанные коробочки и флаконы обратно на полки.
Почтовая шкатулка внутри бокса действительно заработала, обрадованный Дилан вытащил из нее сразу несколько новых писем.
– Маме удалось связаться с ее бетанским другом! – воскликнул он, просматривая письма. – Оказывается, лерр Юджинас сейчас как раз в Норгатене на международной конференции и утверждает, что смог бы отправить нас в Бетанию через портал в посольстве. Посольский портал, конечно, тоже контролируют, но не так строго, как норгатенский международный. Мама пишет, чтобы мы срочно возвращались в Норгатен и разыскали там Юджинаса, пока его конференция еще не закончилась.
– Вернуться в столицу? – удивленно переспросила Марлена. – Но мы же не можем… – она оглянулась на лежащего на каталке Эмила.
– Не можем, – согласился Дилан, тоже глядя на спящего друга.
– Можете! – тут же возразил Эмил, открыл глаза и стремительно сел, свесив с каталки ноги, а дальше попытался и встать, правда, тут же опустился обратно, поморщился, привычно схватился за бок и добавил: – Для вас это лучший выход!
– Дилан, давай его привяжем к каталке, – устало предложила Марлена и, подойдя, упрекнула слишком резвого пациента: – Когда ты запомнишь уже, что прыгать со сломанными ребрами не только больно, но и опасно? Я поставила отломки на места, но полностью срастить их так быстро невозможно.
– А удалось вынуть… ну.. эту штуку? – косясь на Дилана спросил Эмил с надеждой, ребра явно волновали его гораздо меньше кастодера.
Марлена кивнула. Эмил поймал ее руку и умудрился, хоть и кривясь на левую сторону, но все равно не лишенным элегантности жестом, поднести ее к губам.
– Навечно ваш должник, королева, – произнес он тихо и тут же жизнерадостно объявил: – Теперь я и сам отсюда сбегу, а вы должны немедленно возвращаться в Норгатен!
– Мы не оставим тебя в Гастенхазе, – твердо сказал Дилан и в знак окончания дискуссии открыл крышку портативного потенциалометра. – Давай посмотрим, что там с твоим ветродуйством.
– Глупо соваться на минные поля, если есть возможность уйти посольским порталом! – продолжил спорить Эмил, пока Дилан прицеплял на него датчики. – Фокозо, ты меня слышишь?
– Девяносто восемь сотых, – игнорируя его, сообщил Дилан результат измерений.
Эмил скривился:
– Я надеялся, уже меньше.
– Мой целительский чуть подрос, – заметил нацепивший теперь датчик на себя Дилан и переключил шкалу, – а огневой, как и положено, снизился. Ты, Фуриозо, уникум, тебе даже тишина нипочем!
Марлена тоже надела датчик.
– А у меня существенное снижение, – удивилась она. – Хотя после сегодняшней операции значение должно было даже подняться. Неужели несколько дней тишины так повлияли?
– Дилан! – воскликнул Эмил, все-таки вставая на ноги. – Вам надо возвращаться в столицу! Ты просто не имеешь права рисковать королевой, если есть более безопасный путь!
– Слушай, – повернулся к Марлене Дилан, – можешь сделать что-то, чтобы этот тип снова заснул? Пока лежал там спящий и не возникал, и ребра его целее были, и все остальное в безопасности. Мое терпение уже на исходе!
Когда они возвратились в лечебницу и наскоро перекусили, Эмил заснул на диване в кабинете и без помощи Марлены, все же он был еще очень слаб, а непрекращающиеся всю дорогу пререкания на тему возвращения в столицу вымотали всех троих.
Усталые Марлена и Дилан сидели на кухне, ожидая, пока согреется вода для кофе, и подавленно молчали.
– А ведь Эмил прав, – сказал наконец Дилан, задумчиво барабаня по столу. – Я не должен тобой рисковать даже ради него. Может быть…
– Нет! – догадываясь, что последует, испугалась Марлена. – Только не предлагай мне вернуться в Норгатен одной! Я не хочу и боюсь расставаться, а ты обещал, что сделаешь все, чтобы этого не случилось! Давай думать, как попасть в столицу втроем.
– Для этого придется не только как-то вытащить Эмила за пределы Гастенхазе, но и вклеить фотографию в его новый паспорт. Без паспорта ему не пройти контроль на портальной станции, а без портала мы будем добираться до Норгатена слишком долго, – пробормотал Дилан хмуро.
Марлене казалось, что первая проблема несопоставимо сложнее второй, но в изложении Дилана они почему-то прозвучали как равноценные. Пока она вяло обдумывала этот удививший ее момент, Дилан первым среагировал на раздавшийся энергичный стук.
– Стучат во флигель, – он поднялся и глянул в кухонное окно сквозь щель в занавеске. – Адово пламя, это Хелла! Я совсем забыл, что обещал встретиться с ней сегодня.
– Могу сказать, что ты слишком занят с пациентом, – предложила Марлена.
– Погоди-ка, – Дилан живо повернулся от окна и, прищелкнув пальцами, обрадованно воскликнул: – У нее же есть фотоаппарат! Это нужно использовать. Придется умолять научить меня делать снимки. Спались все в пепел, а я даже побриться сегодня не успел! Задержи ее на четверть часа, скажи, что я буду готов через пару минут!
Он подхватил с плиты закипающий чайник и вылетел из кухни.
Марлене пришлось пригласить журналистку войти. И теперь лерра Хелла, аккуратно причесанная и безупречно элегантная, сидела на сделавшейся от ее яркого присутствия еще более неуютной и тесной кухоньке докторского флигеля и изучающе разглядывала Марлену прищуренными глазами с умело подкрашенными ресницами.
– Может быть, чашку кофе, лерра Тер Вилде? – смущенно предложила Марлена и, только повернувшись к плите, вспомнила, что чайник уволок Дилан.
Журналистка, к счастью, от угощения отказалась.
– Говорят, Денбринк совсем плох, – заметила она светским тоном, которым обычно отпускают замечания о погоде.
– Надежда еще остается, – уклончиво ответила Марлена, помня, что информация о том, что Эмилу лучше, грозит ему немедленным арестом. – Мы с братом делаем все возможное, чтобы его спасти.
– Ах, да, – протянула журналистка небрежно, – вы же тоже вроде бы целительница, лерра Де Вейк?
– Практического опыта в целительстве у меня мало, – призналась Марлена неохотно.
– Я профессионал и всегда стремлюсь досконально разобраться в мотивах поступков героев моих репортажей, – сообщила лерра Тер Вилде доверительно. – Поэтому мне хочется понять, что же на самом деле заставило такую женщину, как вы, отправиться в эту глушь? Не поверю, что вы здесь только из желания набраться целительского опыта! Видимо, вы настолько привязаны к брату, что просто не захотели отпустить его одного?
– Да, я привязана к брату, – ответила Марлена. – У меня не осталось никого, кроме него.
– Ну и в чем тут Кейпер усмотрел героизм? – вскинула изящные брови журналистка. – Признайтесь, лерра Де Вейк, как вам удалось очаровать этого солдафона? Он сегодня весь обед прямо разливался в дифирамбах вашей смелости!
– Господин полковник просто беспокоится о моей безопасности,
– сказала Марлена смущенно и добавила, надеясь убедить акулу пера, что вовсе не соперница ей в борьбе за внимание мужчин гарнизона: – Мне он, напротив, рассказывал о смелости вашей, лерра Тер Вилде. И очень сожалел, что вы слишком неосторожны здесь, где ваш экстренный портал бессилен.
– Мой портальчик, – журналистка коснулась висящего на ее шее крупного медальона, – это подарок, который я обещала не снимать. Достаточно отщелкнуть крышку, и я дома в Норгатене. В приграничной зоне портального сообщения нет, поэтому здесь он, конечно, бесполезен, но зато красив. А я действительно ничего и никого не боюсь, – усмехнулась она. – Моя жизнь настолько насыщенна и разнообразна, что было бы непростительно лишиться части ее остроты из-за каких-то глупых женских страхов! А про вас, лерра Де Вейк, придется написать, что у вас просто нет никакой своей жизни, и потому вы готовы следовать всюду за младшим братом. Вы же, как я вижу, старшая сестра?
– Мы ровесники, – подавляя раздражение, буркнула Марлена. – И разве вы не обещали не упоминать нас с братом в своем репортаже?
Журналистка мило улыбнулась:
– Речь шла только о публикации снимков. Но и то я еще пока ни в чем не уверена, лерр Ландер такой фотогеничный красавчик! Как вышло, что вы с ним совсем не похожи?
Проводив очень своевременно появившегося умытого, побритого, переодетого и, наверное, действительно весьма фотогеничного Дилана и хищно ухмыляющуюся акулу до крыльца, Марлена прошлась по флигелю, разыскивая где-то брошенный Диланом чайник. Нашла его пустым в ванной и, наполнив, брякнула на плиту с такой силой, что медная крышка слетела и запрыгала по конфоркам и дальше по плиткам пола.
– Твое терпение тоже уже на исходе, королева? – тихо осведомился неслышно появившийся на кухне Эмил и в худших своих традициях тут же попытался упавшую крышку поднять.
Дальше поднимать пришлось уже его самого, и, усадив, наконец, непослушного пациента в его любимый уголок за столом, где он мог привалиться к стенке, Марлена молча остановилась перед ним, на самом деле, уже едва сдерживая гнев.
– Только не усыпляй, – проникновенно попросил Эмил, вскидывая на нее распахнутые невинные глаза, в которых, разумеется не просматривалось ни капли раскаяния. – Можешь связать, но только когда наш старший брат вернется со своего свидания!
– Лерра Тер Вилде считает, что старшая я, – буркнула Марлена и вернулась к чайнику и плите, так и не поняв, на кого уже сейчас злится больше – на ехидную журналистку или на упрямого пациента, никак не желающего поберечь если не себя, то хотя бы результат марлениных трудов.
– Не бери в голову! – легко посоветовал Эмил. – Она просто завидует.
– Мне? – не поверила Марлена.
– Тому, что ты маг. Сама она бездарна, вот и пытается тебя уязвить.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Марлена. – Подслушивал, что ли?
– Просто у меня очень хороший слух, – заверил Эмил и тут же перевел разговор на единственную волнующую его тему. – Ты сможешь уговорить Дилана немедленно вернуться в Норгатен?
– И пытаться не стану! – отрезала Марлена.
– Но ты очень хорошо на него влияешь! – попробовал подольститься Эмил. – Про кастодер же сумела рассказать так, что он на меня даже не обиделся.
Зато обиделся на меня, – подумала Марлена и решительно покачала головой:
– Мы не оставим тебя здесь, смирись уже с этим. Лучше придумай, как выбраться отсюда.
Эмил откинулся на стену, прикрыл глаза и начал негромко и задумчиво высвистывать какую-то мелодию, совсем не похожую на марш. И этим напомнил Марлене отца, который так же любил насвистывать за работой, а заглянувшая за чем-нибудь в лабораторию лерра Лотта неизменно предупреждала, что он просвистит богатство, а отец, смеясь, отвечал, что при отсутствии такового и бояться нечего.
Сама не заметив, как под этот аккомпанемент успокоилась и даже начала чувствовать себя почти уютно, Марлена занялась приготовлением ужина, стараясь при этом не очень громко звякать кастрюлями.
Когда во флигель опять застучали, Эмил прервал свою медитацию и настороженно предупредил:
– Не открывай никому, кроме Дилана!
– Наверное, принесли паек, – предположила Марлена и, прячась за занавеской, осторожно посмотрела в окно. – Там с большой корзиной этот твой знакомый… с синяком на лбу.
– Федде? – оживился Эмил. – Впусти его!
– Я только заберу корзину, – сказала Марлена. – А ты пообещай не показываться! – напоминать Эмилу про угрозу ареста она не стала, еще решит, что как раз такой вариант развития событий вынудит их с Диланом вернуться в Норгатен без него, а придумала другую версию: – Пока все считают, что ты при смерти, мы можем не возвращать ключи от бокса.
– Мне необходимо поговорить с Федде! – не согласился Эмил. – Он сейчас моя единственная связь с человеком, который может помочь выбраться из Гастенхазе. Просто, приведи его сюда!
Не уверенная, что поступает правильно, Марлена отправилась впускать посетителя.
– Здрасьте, лерра доктор! – стянув фуражку, широко заулыбался ей здоровяк Федде и продемонстрировал свою ношу. – Я вызвался сам вам уголек доставить, вот!
– Спасибо, – невольно улыбнулась в ответ Марлена. – Вижу, ваш синяк уже почти незаметен. Доставьте, пожалуйста, тогда прямо на кухню.
– Здорово, Федде! – поприветствовал гостя из своего угла Эмил. – Что новенького?
Не ожидавший подобной встречи здоровяк споткнулся и чуть не выронил корзину.
– Чалый, – пробормотал он испуганно, – ты все еще здесь!
– И все еще живой, – подтвердил Эмил.
– Это-то и паскудно, Чалый! – воскликнул Федде с горячностью и, виновато оглянулся на Марлену. – Извиняйте, лерра доктор, но иначе тут не выскажешь… Пошел слух, что ты, Чалый, до сих пор в больничке отдыхаешь, потому что продавился и поешь! Троих дружков Рула взяли на шконку прямо ночью из казармы, а самого потаскали, но отпустили. Теперь грозится, что тебе не жить! Говорит, и на губе достанет, у него там кто-то есть схваченный.
– Не пел я! – возмутился Эмил. – Вообще рта не раскрывал. Другой кто-то раскололся!
– Да я-то верю, – вздохнул Федде печально. – А вот Рулу на тебя указали. Своих ему подозревать западло, а тебя захреначить – милое дело. Простите, лерра доктор… Так что я бы на твоем месте, Чалый, сидел тут в больничке, как пришитый, и за порог не отсвечивал.
Проводив этого доставщика очередных плохих вестей, Марлена подрагивающими от нервного напряжения пальцами заперла дверь и вернулась на кухню. Эмил сидел, опустив голову на сложенные на столе руки, и даже не пошевелился, когда Марлена подошла и села напротив.
– Фанен-фейндрих Веккер упоминал вчера, что участников той драки собираются выявлять по свежим травмам, – тихо сказала она. – Поэтому Федде и прибегал тогда пудрить синяк.
– Федде в драке не участвовал, – вяло отозвался Эмил.
– Но кого-то они все же выявили. Утром комендант сообщил мне, что причиной драки была, как он выразился, очередность «щупать бабенку», и убеждал, что в гарнизоне мне не место. Значит, к тому моменту кто-то уже успел все рассказать.
– Кейпер так и сказал, что именно тебе здесь не место? – уточнил Эмил, взглянув на нее.
– Да, заявил, что должен предупредить об этом, даже несмотря на то, что в Гастенхазе нужны лекари, – вспомнила Марлена. – И что лерре Тер Вилде он тоже говорил, что ее экстренный портал здесь ей не поможет, но она и так скоро уедет, а я, если хочу остаться, должна представлять ситуацию. Этот Рул, что теперь тебе угрожает, тот, кто мог бы помочь выбраться?
Эмил лишь кивнул и снова уронил голову на руки.
– Все равно это был слишком ненадежный план, – сказала Марлена с искусственной бодростью. – Довериться какому-то преступному авторитету Дилан ни за что бы не согласился. Но под арест тебе теперь категорически нельзя.
– Не говори Фокозо, – традиционно попросил Эмил слабым голосом.
– Ну уж нет! – заявила Марлена решительно. – Больше никаких тайн между нами не будет! Принимать решения надо сообща и исходя из полной информации. И чтобы ты не воображал себя самым отягощающим фактором из нас троих, хочу предупредить, что рядом со мной в Норгатене может оказаться еще опаснее, чем на твоих минных полях. Я пыталась отравить министра пропаганды.
Эмил вскинул голову и потрясенно уставился на нее широко раскрытыми блестящими глазами.
– Расскажи! – выпрямляясь, восторженно выдохнул он.
А когда Марлена закончила подробный пересказ своей истории, Эмил дотянулся через стол и взял ее руки в свои.
– Везунчику Фокозо не приходится скучать со своей королевой! – воскликнул он с восхищением.
– Как и с лучшим другом, – согласилась Марлена. – А сейчас можешь научить меня насвистывать ту мелодию? Мне она очень понравилась.
– А ты считаешь, у тебя есть слух? – с сомнением уточнил Эмил.
– Не знаю, – призналась Марлена. – У мамы точно был, ее фортепиано так и стоит у нас в гостиной.
Когда Дилан возвратился, Марлена и Эмил разучивали уже третью мелодию, и к тому моменту составляли слаженный и гармоничный свистательный дуэт, что с величайшей серьезностью и энтузиазмом и продемонстрировали «старшему брату», прежде чем выложить ему неприятные известия, принесенные Федде.
Дилан хладнокровно сообщил, что отпускать Эмила под арест в любом случае не собирался, и что ему удалось уговорить лерру Хеллу поучить его фотографировать, так что завтра она принесет аппарат, и можно будет попробовать сделать снимок для паспорта, а дальше останется лишь вытащить Эмила за ограду Гастенхазе.
К этому моменту Марлена уже чувствовала себя совершенно усталой и отправилась спать, оставив «братцев» на кухне приобщать Дилана к искусству художественного свиста, поскольку он непременно пожелал дополнить дуэт до трио.
На следующее утро Марлена проснулась поздно и никого во флигеле не обнаружила. На кухонном столе ее ждали снятый с общей связки ключ и записка Дилана, извещающая, что лечебницу они закрыли, а сами отправились наводить порядок в изолированном боксе и вернутся к завтраку.
Завтрак еще следовало приготовить, и Марлена, тихонько насвистывая мелодии Эмила, принялась растапливать плиту, благо углем Федде обеспечил их в избытке. Когда соблазнительный аромат свежезаваренного кофе сделал кухоньку снова почти уютной, она решила, что пора поторопить братцев, и тут как раз в дверь флигеля постучали. Уверенная, что это Дилан, она схватила ключ и, не посмотрев в окно, побежала открывать.
На крыльце стоял полковник Кейпер.
Марлена растерялась настолько, что забыла поздороваться.
– А брат куда-то вышел, лерр полковник, – торопливо доложила она. – Вы, наверное, стучали к нему в лечебницу?
– Нет, я хотел видеть именно вас, – сообщил полковник негромко и вдруг добавил как-то совсем неожиданно мягко: – Как поживаете, лерра Льен?
– Спасибо, неплохо, – машинально ответила Марлена, способная думать лишь о том, что в любой момент из-за угла лечебницы могут показаться Дилан и Эмил, и тогда уже убедить полковника в неспособности последнего немедленно отправиться отбывать арест будет невозможно. И не придумав лучшего способа убрать коменданта с крыльца, предложила: – Не хотите ли кофе, лерр Кейпер? Я только что заварила.
