Текст книги "Магистр бессильных слов (СИ)"
Автор книги: И Краткое
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
Глава 19. Ларваль
Пятак, подброшенный Судьбой,
Встал на ребро, решенье проще.
Шедевр всегда узнает свой
Ослепший мастер и на ощупь.
Й.
К завтраку Иштван и пес являться не торопились. Сначала долго умывались, потом Иштван искал чем подвязать мокрые волосы, пока не вспомнил, что черную ленточку Аннели конфисковал Кирай. И все равно в столовую они пришли первыми. Почти сразу за ними со второго этажа спустилась и Мия, направилась было к Иштвану, собираясь что-то сказать, но наткнулась на его взгляд и резко развернулась к появившейся из кухни с кофейником на подносе хозяйке:
– Мадам Эпине, – спросила она, – наш новый гость может рассчитывать на завтрак?
– Может, может, – кивнула добросердечная мадам Эпине. – Я ему на кухне под столом миску с косточками из вчерашнего жаркого поставила.
– Любезная хозяюшка, а не под столом, а за столом мне никак нельзя позавтракать? – жалобно осведомился вошедший вслед за Мией капитан Рац.
Хозяйка чуть не выронила кофейник.
– Сколько же у нас сегодня новых гостей? – слабым голосом поинтересовалась она и воззвала к показавшемуся за спиной Раца полковнику Мартону: – Представьте, дорогой полковник, учитель Иштван этой ночью завел собаку, инспектор Вессне – мужчину. Скажите же мне сразу, чего ожидать от вас?
Полковник заверил ее, что заводит только часы, и все наконец уселись завтракать. Мадам Эпине слегка успокоилась, видя, что новые гости ей больше не грозят, все уже имеющиеся обеспечены завтраком, а некоторые из них и приятным общением. По крайней мере явно сдружившиеся Зефирка и безымянный пес под столом, и быстро нашедшие общие темы для разговора за столом полковник Мартон и капитан Рац.
Иштван и инспектор Вессне оставались мрачны и беседы не поддерживали, но это с точки зрения чуткой хозяйки было вполне объяснимо и извинительно, ведь бедного учителя только что так несправедливо уволили из гимназии, а к мадам-инспектору внезапно нагрянул начальник с проверкой. Чтобы подбодрить молодых людей, мадам Эпине пододвинула к ним блюдо с булочками:
– Мия, вы обязательно должны попробовать, это лучшие булочки со сливками в Бьоре! Иштван, милый, угощайтесь, они из вашей любимой кондитерской на бульваре.
Сама мадам тоже взяла одну совсем маленькую, за фигурой она всегда следила, и аккуратно положила в рот.
Брови женщины удивленно приподнялись. Она посмотрела на блюдо с булочками и смущенно взяла еще одну. Осторожно откусила кусочек, с недоумением оглядела надкушенную часть, отправила ее в рот, задумалась, схватила с блюда третью, самую большую булочку, и запихала в рот целиком.
И тут же воскликнула возмущенно:
– Что за глупый розыгрыш! – и подтянула блюдо с булочками ближе к себе. – Не ожидала такого от владельца этой кондитерской. Дорогие мои, простите, не ешьте эти пустышки, я лучше принесу еще печенья.
– Вы слишком строги, любезная хозяйка, – упрекнул капитан Рац, подхватывая с блюда, которое мадам Эпине уже собралась было уносить, сразу три штуки. – Булочки – просто чудо, ничего вкуснее в жизни не ел!
Хозяйка недоверчиво взглянула не него и повернулась к полковнику:
– Вам тоже нравится?
– Ммм… – протянул полковник, надкусив. – Булочки волшебные!
– Вы сговорились с хозяином кондитерской, чтобы разыграть меня? – подозрительно спросила мадам Эпине и склонилась под стол, протягивая кусочек булочки собакам. Донесшееся аппетитное чавкание и тут же высунувшаяся за добавкой умильная рыжая морда подтвердили, что угощение пришлось по вкусу.
– Ничего не понимаю! – простонала несчастная женщина. – Может я заболела?
– Что случилось? – в унисон спросили Иштван и Мия, синхронно подняв хмурые лица от своих кофейных чашек, в которых до этого что-то сосредоточенно высматривали.
– Мне не удается их попробовать, – мадам Эпине неприязненно указала на булочки. – Я откусываю, а во рту пусто!
– Синдром потери вкуса может быть симптомом серьезного заболевания! – встревожился полковник. – Дорогая, не позвать ли к вам врача?
– Нет у меня никакого синдрома! – возразила мадам Эпине. – Я прекрасно чувствую вкус всего, кроме вот этих пустышек. Они просто исчезают у меня во рту, когда я пытаюсь их съесть. Больше ни у кого такого не происходит?
В экспериментальных целях все взяли еще по булочке, но казус мадам Эпине никому повторить не удалось – остальным вкус казался чудесным.
– А у меня вот так, – с обидой сказала мадам, под пристальным наблюдением всех присутствующих, включая заинтересованных в судьбе булочек собак, откусила кусок, сомкнула губы и тут же широко открыла рот, демонстрируя чистый розовый язык без малейших следов сливок. – Они, что, правда, волшебные?!
Иштван и Мия обменялись обреченными взглядами. Капитан Рац, вертя злополучную булочку, кажущуюся в его могучих лапищах просто крошечной, смотрел на них с другого края стола так, словно уже застукал на том, как они сообща втихаря заговаривают выпечку.
– Кто был в кондитерской, когда вы их покупали? – энергично приступила к допросу Мия.
– Я зашла к открытию, – начала вспоминать мадам Эпине, – очереди не было. Только я и сам хозяин кондитерской. Он такой приятный человек, не могу поверить, что он стал бы так шутить надо мной!
– Мадам Эпине, перескажите, пожалуйста, как можно точнее ваш разговор с хозяином кондитерской, – вяло присоединился Иштван, вспомнив, что обещал не смешивать личные дела со следственными.
– Да обычный был разговор, – повернулась к нему хозяйка. – Пожелали друг другу доброго утра, порадовались хорошей погоде. Я увидела поднос с булочками, решила взять сначала дюжину, но они так аппетитно пахли… Попросила полторы. У хозяина кондитерской еще сдачи с десятифориновой банкноты не оказалось. Пошутил, что у него с утра из мелочи только неизводной пятак, и положил мне две дюжины булочек. Берите, сказал, берите, не пожалеете, булочки удались, вот увидите, просто во рту тают. Ну, я и взяла, поблагодарила да ушла.
Мадам Эпине вздохнула, поднялась, подхватила блюдо с так разочаровавшими ее булочками и понесла его на кухню. Собаки побежали следом, сопровождая соблазнительное блюдо. Полковник, не жаловавший холодный кофе, поспешил за ними с остывшим кофейником.
– Ну что, коллеги, поздравляю! – хлопнул по скатерти своей мощной дланью капитан Рац. – У нас новый эпизод, и в нем личность автора воздействия установлена.
– У нас в каждом эпизоде авторы воздействия известны, – скучным тоном отозвалась Мия. – А толку? Все они не маги.
– Значит опосредованное наведение. Нужно найти триггер.
– Думаешь, я не искала? – усмехнулась Мия невесело. – Между эпизодами нет ничего общего, Эгон. Ни триггеров, ни мотивов, ни связи между авторами воздействий и перципиентами. Ни-че-го!
– Я проверю сам.
– Не доверяешь? – прищурилась Мия.
– Просто хочу убедиться самостоятельно.
– Хватит меня пасти!
– Мийка, я тебя подстраховываю!
– А я тебя просила?
Иштван, чувствуя себя явно лишним на этом профессиональном бриффинге, встал и вышел на кухню.
Хозяйка пансиона яростно терла над мойкой блюдо из под булочек. Возле ее ног рядком валялись собаки, по довольному виду которых можно было предположить, что изничтожить коварный продукт доверено было им.
– Мадам Эпине, – окликнул женщину Иштван, – а вы тот пятак на сдачу взяли?
Хозяйка кивнула.
– И больше ни в какие лавки не заходили? – уточнил Иштван.
– С двумя-то дюжинами булочек куда еще заходить? Домой понесла.
– Пятак можно посмотреть?
– В кошельке должен быть, – женщина махнула мокрой рукой в сторону буфета. – Иштван, милый, сумочка в верхнем ящике, возьмите сами. Пятак сразу узнаете, он там один такой.
Иштван достал кошелек, раскрыл. Пятак он, действительно, узнал сразу. Зажав его в кулаке, постоял, раздумывая, затем вернулся в столовую, где маги все еще продолжали устало спорить, сел на свое место и молча выложил серебряный кружок на скатерть перед собой.
– Это что? – обернулась к нему Мия. – Тот неизводный пятак? – и потянулась к монете.
Иштван перехватил ее руку, задержал над пятаком, не позволяя дотронуться.
– Что это? – повторила Мия с совсем иной интонацией. – Эта штука просто фонит магией!
– Дайте взглянуть, – капитан Рац вскочил и перегнулся через стол.
– Инспектор Вессне, могу я попросить у вас сферу тишины? – поинтересовался Иштван, не глядя на Мию.
Магичка сердито выдернула руку, которую он продолжал удерживать, подняла над головой, словно ловя снежинку. Створки двери резко захлопнулись. Возня собак и шум воды, доносившиеся с кухни, стихли. Иштван щелчком отправил пятак по поверхности стола к Рацу.
– Не прикасайтесь, – предупредил он. – Фон считывается и на расстоянии.
Капитан поднес ладонь.
– Вот дьявольская монета, – воскликнул он, потирая руку. – Ну и мощь!
– Потому что это не монета, – медленно произнес Иштван, неотрывно глядя на лежащий на скатерти пятак. – Это ларваль. Артефакт, многократно увеличивающий восприимчивость к вербальному воздействию. Настолько увеличивающий, что воздействовать может и не маг.
– Вот она – связь между эпизодами, – прошептала Мия с восхищением. – И ведь как гениально придумано – использовать монету, привычный объект, который есть у каждого… Коллеги, это прорыв!
– Может оно и так, – согласился капитан Рац, тяжело опираясь кулаками на стол. – Но меня вот что интересует… Как вы, господин бывший черный магистр, умудрились распознать в этой штуке артефакт, если магическое поле больше не чувствуете? Для вас это должна была быть обычная монета.
– Не сомневался, что вы спросите, – усмехнулся Иштван. – Ну же, капитан, отключите эмоции, включите логику! В каком случае бывший черный может узнать подобный артефакт? – продолжил он с самой едкой из своих учительских интонаций. – Разумеется, в том, когда он – его автор.
Глава 20. Саггестор
Сам испытал как зло и быстро
Жизнь губит в нас идеалиста.
Хотел нести добро и свет,
Теперь хотеть желанья нет.
Й.
Первым опомнился капитан Рац.
– То есть, Йонаш, вы утверждаете, что это вы сделали этот самый конкретный… как вы там его назвали? … В общем, этот пятак. Или что вы автор идеи подобного артефакта?
– И то, и другое, – ответил Иштван. – Идея ларваля принадлежит мне, и этот конкретный экземпляр сделан тоже мной. Я его узнал. На гурте остались специальные выемки, я подвешивал ларваль на цепочку.
– И зачем же вы сделали эту гадость? – поинтересовался капитан брезгливо.
– Чтобы завоевать мир, конечно, – раздраженно отозвался Иштван. – Капитан, что вы знаете о саггестии?
– Что по должности положено, – буркнул капитан
– Значит, далеко не все, – резюмировал Иштван. – Саггестическое внушение могло бы творить чудеса в медицине, спасая и тела, и души людей, если бы существовали методики узко-направленного воздействия, позволяющие, среди прочего, и уменьшить страх пациентов перед фактом навязывания чужой воли и влезания в голову. И если бы существовало достаточное количество специалистов-саггестеров, способных такое узкое внушение проводить.
– И при чем тут вы? – скептически перебил Рац.
– При том, что я был таким саггестером и работал в экспериментальной программе академической клиники, – сказал Иштван и усмехнулся невесело: – Я был молод и увлечен… И хотел спасти мир. И я придумал ларваль, который ослаблял естественную защиту внушаемого-саггеренда и тем самым позволял становиться саггестерами даже не магам.
– А потом? – поторопила завороженно внимающая его рассказу Мия.
Иштван вздохнул.
– А потом я понял, что именно сотворил, и какую роль мое изобретение может сыграть, попав в неподходящие руки. И испугался, – признался он. – Уничтожил все материалы и опытные образцы. И не спрашивайте, как один из них мог оказаться в Бьоре… Клянусь, я не знаю! Последний раз я видел этот ларваль два года назад и был уверен, что больше не увижу никогда.
Мия подавленно молчала. Капитан Рац, раздумывая, похлопывал ладонью по столу.
– Йонаш, – наконец выговорил он хмуро, – кто и когда надел на вас анрофенитовый блокатор?
– А вот это уже мое личное дело! – мгновенно ощетинился Иштван. – И к этому расследованию никакого отношения не имеет. Я и так рассказал все, что мог.
– И это я еще тактично опустил вопрос «за что на вас нацепили ошейник?» – усмехнулся капитан. – Йонаш, что вы знаете о криминалистике?
– То, что описывают в детективах, – буркнул Иштван.
– Значит, практически, ничего, – с удовлетворением подытожил капитан. – И при этом беретесь судить что имеет отношение к расследованию, а что нет. Вот инспектор Вессне, похоже, уже догадалась, чем объединены все эти ваши не имеющие ничего общего бьорские эпизоды. Так, Мийка?
– Целью, – сказала Мия мрачно. – И эта цель – Иштван. Таких совпадений просто не бывает. Ларваль запустили в обиход в Бьоре, чтобы привлечь внимание магконтроля к магу, что его создал.
– Да бросьте, – засмеялся Иштван. – Мир не вращается вокруг меня!
– Инспектор права, – подтвердил капитан. – Кто-то определенно жаждет вас подставить. Так что мои вопросы очень даже относятся к расследованию. И учтите, что сокрытие важной для следствия информации карается по закону. Итак, кто ваши враги, Йонаш? Кто из них знает, что вы в Бьоре?
– Да нет у меня врагов! – воскликнул Иштван, теряя терпение. – Разве что граф Шекай со своим поручиком, но они враги местные и недавние. Слушайте, господа полицейские, если вы установили, что никакого мага-проклятийника в Бьоре не было, серьезно никто не пострадал, а причина всех этих нелепых эпизодов – мой неизвестно откуда взявшийся ларваль, то давайте просто уничтожим его окончательно и закроем дело! Со своими врагами я сам как-нибудь разберусь.
Мия хмыкнула, а Рац упрямо покачал большой головой.
– У нас в магконтроле так не делается, – злорадно заявил он. – Теперь наш долг установить, как ларваль оказался в Бьоре. И основная версия – в мстительных целях подброшен вашими врагами. А в то, что их у вас вовсе нет, после нашего недолгого знакомства не поверил бы, даже не зная о милом украшении на вашей шее!
– Эгон! – с упреком воскликнула Мия. – Ты предвзят!
– Мийка, это ты предвзята, еще раз говорю – отключи эмоции! – парировал капитан. – Твой добровольный помощник утаивает важные сведения, и я намерен их из него вытрясти, – прибавил он грозно и снова взялся за Иштвана. – Йонаш, вы не дурак, чтобы не видеть, что кто-то настолько сильно стремится вам навредить, что ради этого не пожалел расстаться с такой бесценной для плохих рук вещью как ваш ларваль, позволяющий залезть в мозги любому! Или этот пятак уже не настолько ценен, потому что у ваших врагов их много… А что если завтра вся страна будет наводнена подобными ларвалями? И ваша несерьезная бьорская цепочка эпизодов – только начало пандемии проклятий?! А виновником станете вы – как автор этого мерзкого изобретения и скрывающий информацию свидетель! Отвечайте, мог кто-то скопировать ваш артефакт?
– Исключено, – процедил сквозь зубы Иштван. – Эффект ларваля полностью завязан на мои индивидуальные способности.
– Уже легче, – отметил капитан Рац без видимой радости. – Если не нашелся еще один такой же безрассудный умник, способный повторить технологию. Сколько у вас было экспериментальных образцов? Один не уничтожен, могли уцелеть и остальные.
– Три, – признался Иштван. – Образцов было три.
– И все в виде монет?
– Нет, только этот. Первый. Мне нужно было серебро, другого источника материала под рукой в тот момент не оказалось.
– Как выглядели остальные два?
– Булавка для галстука и подвеска в виде плоского диска. Тоже серебряные.
– И как вы использовали их во время своих сеансов?
– Давал в руки пациенту.
– А как уничтожали?
– Расплавил в тигле.
– А пятак-то воистину «неизводимым» оказался, – съехидничал капитан. – Значит, плохо уничтожили, и у нас где-то тикают еще две такие же бомбы…
– Одна, – буркнул Иштван. – Я сам кинул предметы в тигель и развел огонь. Если даже кто-то исхитрился перед этим подменить ларвали, копию булавки не подобрали бы – уникальная ручная работа.
– Думайте, Йонаш, думайте, кто мог подменить ваши игрушки. А пока надо обойти жертв и предъявить им пятак. Вдруг кто-то узнает и вспомнит, откуда он взялся. Кто у нас самый первый пострадавший?
– Мадам Сабоне, – сказала Мия и пояснила шефу: – Экономка местной шишки графа Шекая, которой он запретил брать в руки чужие вещи. Она уже дней десять в лечебнице, ее случай вообще в сводки не попал. Боюсь, слишком много времени прошло, она не вспомнит какой-то пятак. Кроме того, только мадам Сабоне не упоминала, что держала в руках монеты в момент воздействия, должно быть, ларваль был у нее в кошельке или в кармане, – и уточнила у Иштвана: – Без прямого физического контакта он работает?
– В кармане тоже сработает, – объяснил Иштван. – Чем ближе и дольше контакт с ларвалем, тем выше внушаемость саггеренда.
– Вторым был портной, – продолжила Мия перечень эпизодов.
– Какой еще портной? – удивился Иштван.
– Которого жена застукала с клиенткой. Этого тоже в сводках не было, – повернулась она к Эгону. – Я уже здесь от мадам Эпине узнала.
– А, изменщик, у которого все отсохло… – вспомнил Иштван.
– Отсохло, не отсохло, а голос мужчина потерял, – сухо отметила Мия.
– Не моя формулировка, от мальчишек в гимназии слышал, – смутился Иштван. – Мы же у него не были.
– Я была, – возразила Мия. – Одна. Еще в понедельник.
– Давайте ему пятак покажем, – заинтересовался Иштван.
– Мы-то покажем, – согласился капитан Рац, – а вот вам, господин бывший черный, в следственные мероприятия больше соваться ни к чему. И вообще попрошу впредь не покидать «Белый жасмин».
– Я арестован? – осведомился Иштван.
– Временно ограничен в передвижениях, – разъяснил капитан. – В целях вашей же безопасности, кстати. Мийка, идем к твоему портному.
Капитан поднялся, собираясь уходить, потом вспомнил про так и лежащий на скатерти пятак и склонился над столом, разглядывая монету.
– Значит, и в кармане действует? – переспросил он, озабоченно хмуря широкие брови.
– Ага, – охотно подтвердил Иштван, откидываясь на стуле.
– То есть если я сейчас эту гадость возьму, а по дороге мне какой-нибудь придурок мимоходом скажет: «Чтоб ты лопнул!», я возьму и лопну?
– Примерно так, – усмехнулся Иштван.
– Эгон, – вздохнула Мия, подходя, и потянулась к ларвалю, намереваясь поднять его. Капитан молниеносно поймал ее руку и отвел в сторону. Иштван со своей стороны стола просто схватил пятак и зажал в кулаке.
– На меня не влияет, – сообщил он. – Я – автор.
– Ладно, – сдался капитан. – Можете идти с нами, Йонаш. Но если еще раз потеряете эту штуку, я вас под суд отдам!
Глава 21. Любовь и прочие недуги
С начала мира до его конца
Так было, есть и будет длиться вечно –
Глупее нет влюбленного юнца,
Но нету и счастливее, конечно!
Й.
Путь до дома изменщика-портного оказался недолгим, но утомительным. Бдительный капитан окончательно отбросил образ беспечного добряка и превратился в одержимого профессионала, с неуместной пристальностью впивающегося напряженным цепким взором в каждого встречного. И шел так близко к карману, куда под его надзором опустили пятак, что Иштван буквально чувствовал на каждом шагу крепкий полицейский локоть, и это раздражало. Он хотел уже соврать, что ларваль действует на расстоянии до полуметра, но побоялся, что тогда Рац точно накинет на него какое-нибудь заклинание-цепь или наручники.
Грустная молчаливая Мия, исполняя инструкции своего не доверяющего даже бывшим черным магам шефа, шла с другой стороны от Иштвана, тоже близко, но подчеркнуто стараясь не коснуться.
Пострадавший портной, высокий худой человек лет за сорок, мало чем мог помочь в их расследовании. Он, и вправду, потерял способность говорить, хотя отчаянно пытался, но из его судорожно подергивающегося рта вылетало только невразумительное глухое мычание. И он безнадежно качал своей уже начинающей лысеть головой, сокрушенно указывая измазанными мелом пальцами на не подчиняющееся ему больше горло.
– В понедельник он вообще не мог издать ни звука, – шепнула Мия.
Супруга пострадавшего, маленькая, крутобокая и агрессивная, как пушечное ядро, Катаржина, изначально занявшая позицию нападательную, услышала ее слова и взвилась:
– А нечего было мне врать! – визгливо заверещала она, сходу взяв тональность просто зубодробительную. – Я своими глазами видела, как он ту козу Данлу щупал! А он – примерка, примерка! Знаю я такие примерки! И Данла не просто так теперь из городского дома съехала, а куда, никто не знает! Явно у нее совесть нечиста! Боится, что я ей космы-то повыдергаю, если на глаза мне попадется!
– Покажите потерпевшему монету, – велел Иштвану капитан и поморщился от пронзительного крика обманутой супруги. – Только издали!
Иштван шагнул к портному, вложил ларваль прямо тому в ладонь и своей рукой сжал на мгновение вокруг монеты худые исколотые пальцы мужчины.
– Рассмотрите как следует этот пятак, – сказал он негромко, пристально глядя в измученные покрасневшие глаза пострадавшего. – Не торопитесь. Изучите со всех сторон. Вот так. Теперь вы можете нам рассказать, знакома ли вам эта монета!
Портной сдавленно замычал, сглотнул напряженно, кхекнул и хрипло прошептал:
– Мадам Данла оплатила ею аванс за переделку платья, – и жалобно запричитал: – И не щупал я эту мадам вовсе, Катаржиночка! Что там щупать-то, драгоценная? Она же как манекен ходячий, что я манекенов не нащупался…
За порогом дома, внутри которого продолжала набирать обороты супружеская сцена, Иштван продемонстрировал злющему Рацу невредимый пятак и напоказ медленно опустил его в карман.
– Не тратьте на меня ваш убийственный взгляд, капитан, – сказал он невозмутимо. – Я говорил, что с ларвалем саггестором может быть и не маг. Обычно непрофессиональные внушения со временем сами собой рассасываются, но с такой энергетической подпиткой это проклятие могло продержаться долго.
– Интересно, а эту пилу-Катаржину тоже можно вылечить? – оглядываясь на чистенький, сверкающий свежей побелкой домик портного, пробормотал капитан.
– От чего? – не понял Иштван. – От ревности?
– От склочного характера.
– Это уже было бы тем самым неэтичным влезанием в мозги, – усмехнулся Иштван. – А вот руки мадам Сабоне излечить можно и нужно. Отправимся в лечебницу, раз эта Данла все равно неизвестно куда съехала?
В лечебнице, куда их доставил свободный сегодня от общественно-полезных миссий Борош, нынешние и бывшие маги сначала посетили одноногого малярщика. Судя по тому, что кровать его оказалась задвинута еще дальше в пустующий тупичок больничного коридора, лечебный процесс вздорный нрав больного только усугубил.
– Мой это пятак! – сразу заголосил маляр, как только Иштван издали показал ему монету. – Честно заработанный! Верните, а то я жаловаться буду! До вашего начальства дойду, в столицу сообщу! У меня там кум живет…
– Этим пятаком с вами Катаржина за побелку дома расплатилась, так ведь? – перебил его Иштван. – А белила, небось, из материалов для реставрации Ратуши позаимствовали?
Маляр испуганно примолк.
– Монета изъята как вещественное доказательство, – объявил Иштван и спрятал пятак обратно в карман.
– А маляру ногу лечить вы не стали, Йонаш, – все-таки съехидничал чувствующий, что слегка теряет руководящую роль, капитан, пока они разыскивали мадам Сабоне в парке лечебницы.
– Тут лекари и без меня справятся, – огрызнулся Иштван. – Ногу ему не внушением сломало.
Мадам Сабоне, сидящая уже не в больничном кресле-каталке, а просто на лавочке, и гораздо больше напоминающая себя прежнюю, то есть энергичную и деятельную домоправительницу графа Шекая, а не растерянную и беспомощную пациентку, Иштвану обрадовалась.
– Ах, господин учитель, – воскликнула она, – как любезно с вашей стороны снова навестить меня! А я только что получила записку от нашей милой Аннели, – женщина подняла лежавший на ее коленях, конверт. – Девочка, оказывается, все это время провела в Кленовом логе и лишь сейчас узнала о моей болезни.
– Вижу, вам уже значительно лучше, – заметил Иштван, склоняясь к ее руке.
– Да, да, – оживленно подтвердила мадам Сабоне. – Я уже чувствую себя почти как раньше и завтра покину лечебницу. Аннель написала, что пришлет коляску, чтобы я успела к началу ее праздника. Даже не представляю, как бедная девочка справляется там с подготовкой без меня! О, вы, верно, что-то объясняли своим ученикам у доски, учитель Йонаш, и испачкали свой карман мелом! – она потянулась отряхнуть сюртук Иштвана и вдруг испуганно отшатнулась. – Ой, простите, господин Йонаш, опять я лезу, куда не просят! Его сиятельство ведь говорил мне, что личные вещи других людей – не мое дело. Так он и кричал, когда ругал меня в последнюю нашу встречу, – вздрогнув, вспомнила она: – «Вы просто помешались на чистоте! Расслабьтесь уже и не смейте трогать чужие вещи!»
– Ну, у графа, несомненно камердинер имеется, – улыбнулся Иштван, – а у меня нет, так что благодарю вас за заботу. И забудьте вы уже то недоразумение! Увидимся завтра на празднике Аннель.
– Вы даже не показали ей ларваль! – возмутился капитан, когда Иштван простился с мадам Сабоне и вернулся к наблюдавшим за их разговором с соседней лавочки магам.
– Руки ее и так уже слушаются, а на счет пятака я согласен с инспектором Вессне, мадам Сабоне его не вспомнит, – пожал плечами Иштван.
– Почему вы все время своевольничаете, Йонаш? – продолжал наседать капитан. – И не делаете то, что вам говорят?
– Может потому, что вы мне не начальник? – предположил Иштван надменно.
– Мийка, как ты только умудрялась хоть о чем-то договориться с этим упертым господином?
– Непросто, – признала инспектор Вессне.
В карете все опять расселись по разным углам и смотрели в разные стороны. Иштван – в окно, на проплывающие мимо сады и улочки предместья. Вдруг он вскочил и застучал кучеру.
– Борош, остановите! – крикнул он. – Там мой ученик, мне надо с ним поговорить.
Карета начала затормаживать.
– Вы никуда не пойдете, Йонаш! – объявил капитан Рац со своим неубывающим апломбом. – По крайней мере один.
– Я выйду с ним, – предложила Мия, которая тоже увидела зашедшего в кондитерскую на углу бульвара Марцеля. – Это действительно ученик Иштвана, мы знакомы.
– Я пойду с вами, – не сдавался капитан.
– Эгон, – раздраженно бросила Мия, – я провела без тебя в Бьоре три дня, как-нибудь продержусь еще четверть часа!
И выскочила из кареты вслед за Иштваном. Капитан высунулся в открытую дверцу и напряженно смотрел им вслед.
– Послушай, ты должен рассказать, кто запечатал тебя в блокатор, – догоняя Иштвана произнесла Мия тихо. – Твой враг, судя по всему, необыкновенно силен и опасен. Только мы сможем сейчас защитить тебя!
– Почему капитан Рац контролирует каждый ваш шаг, инспектор? – перебил ее Иштван холодно. – Он не доверяет вашему профессионализму?
– Ты все еще обижаешься, – огорченно прошептала она и остановилась. Навстречу Марцелю, выскочившему из кондитерской с перевязанной большим бантом коробкой, Иштван пошел один.
Лучший ученик выглядел совершенно растрепанным и абсолютно счастливым.
– Учитель! – расцвел он сияющей беззаботной улыбкой и тряхнул кажется окончательно уже забывшей знакомство с расческой золотистой шевелюрой. – Как поживаете?
– По-разному, – буркнул Иштван, с некоторым изумлением разглядывая бывшего непревзойденного перфекциониста и аккуратиста Марцеля. – Зато у вас с Аннелью, как вижу, все замечательно.
– Аннель замечательная! – радостно согласился Марцель и качнул своей коробкой. – Я ей торт проспорил!
– Она уже вернулась домой? – уточнил Иштван. – А говорила, что вы будете с утра репетировать. Ты ведь знаешь, что мы вчера общались?
– Да, – кивнул Марцель, – Она рассказывала. А репетиции сорвались, Якоб сегодня так и не появился. Аннель была просто в бешенстве, завтра мелкому устроит генеральный разгон, хотя он свои «интырмидии» и без репетиций в любом количестве экспромтом может шпарить, талантище наш!
– Марцель, – Иштвану хотелось как следует потрясти непривычно легкомысленного лучшего ученика, чтобы заставить хоть немного сосредоточиться, но он просто еще раз настойчиво окликнул: – Марцель! Что Аннель там насочиняла? Завтра ждать скандала?
– У нее два варианта пьесы, – засмеялся Марцель. – Ужасный и цензурный. А раз граф Шекай дает ей разрешение поступать в Академию, показан будет приличный, не беспокойтесь, магистр. Ладно, пойду отнесу торт!
– О чем спорили-то? – поинтересовался отнюдь не успокоенный объяснениями ученика Иштван.
– О том, догадается ли кто-нибудь, что вчера Пепельный старец… – начал было Марцель и запнулся.
– Что вчера Пепельным старцем был ты? – закончил Иштван. – Я догадался. Ты, друг мой, совсем рехнулся, как можно было так рисковать? А если бы смотритель Денеш или инспектор Вессне проснулись? Или поручик Кирай тебя опять поймал? Хочешь неудовлетворительный балл по поведению и распрощаться с мечтой об Академии?
– Но ведь не поймали! – не впечатлился распоясавшийся лучший ученик и заулыбался совсем уж мечтательно. – И в споре я, оказывается, победил!
– Даже боюсь спрашивать, что именно я помог тебе сейчас выиграть, – вздохнул Иштван.
– А я и не скажу! – заверил довольный Марцель.
