Текст книги "Магистр бессильных слов (СИ)"
Автор книги: И Краткое
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Глава 4. Белый жасмин
Себя мы без прикрас
Покажем в схватке бранной,
Нос к носу всякий раз
Сходясь у двери ванной.
Й.
До города Иштван добрался спустя демонову кучу пар часов, причем академических. В маленький, всего на пять постояльцев, пансион мадам Эпине «Белый жасмин, комнаты с домашней кухней», где он жил с момента своего приезда в Бьор полтора года назад, Иштван ввалился дико злой, крайне усталый и весь облепленный загородной пылью и пыльцой цветущих одуванчиков, в полях которых отдыхал по дороге. И, главное, так и не имея вразумительного плана, как будет спасать принцессу Аннель от деспота отца, оказавшегося таким ограниченным ретроградом.
«Белый жасмин» встретил его благодатной домашней атмосферой безмятежного спокойствия и струящимися из кухни, где мадам Эпине колдовала над ужином, умопомрачительными запахами, безжалостно напомнившими, что с почти забытых уже времен утреннего кофе Иштвану удалось перехватить лишь пару ложечек растаявшего крем-брюле.
– Иштван, милый, это вы? – окликнула мадам Эпине, услышав его шаги. – Вы сегодня что-то припозднились. Ужин через полчаса.
– Добрый вечер, мадам Эпине, – отозвался он. – Благодарю вас. Я только переоденусь.
Он поднялся на второй этаж, где располагались комнаты постояльцев, которых и было-то всего двое – он сам и симпатичный пожилой полковник в отставке, взял халат и полотенце и прошел в конец коридора в ванную. Дверь ее оказалась заперта. Иштван постоял у окна, глядя вниз на очаровательный ухоженный сад мадам Эпине, где белый жасмин соседствовал с белой сиренью, а на аккуратных клумбах цвели белые же нарциссы и гиацинты. После осточертевших бескрайних одуванчиковых полей садовый минимализм мадам Эпине казался особенно приятен.
Осознав, что торчит в коридоре уже довольно долго, Иштван удивился, вернулся к ванной и постучал в дверь.
– Полковник, – крикнул он, – вы там скоро?
Ответа не последовало, зато через пару минут щелкнул замок. Дверь открылась, и из ванной в облаке парфюмерного аромата с неуловимо знакомой отдушкой выплыло нечто, закутанное в зеленый махровый халат с капюшоном, опущенным до кончика носа, и раздраженно объявило:
– Я еще не полковник, но все впереди. И нечего ломиться, не видите, занято!
Вот это перипетия! Ошарашенный Иштван даже попятился, бормоча:
– Нет, нет, Марцель не мог так со мной…
– Ваш ученик – чудесный мальчик, – ухмыльнулась настырная магичка из-под капюшона. – Он не хотел вас сдавать. Не сердитесь на него.
– Но зачем? – простонал Иштван безнадежно. – Есть же другая гостиница. Я вам настолько понравился, что вы выбрали именно эту?
– При чем тут вы? – пожала плечами магичка. – Просто эта оказалась ближайшей. Мир вовсе не крутится вокруг вас, если вы еще не заметили.
Она поправила капюшон, из-под которого выбивались русые локоны, обогнула безутешного Иштвана и зашла в комнату, соседнюю с его собственной.
Иштван заскочил в ванную, задвинул защелку, втянул носом что-то неуловимо напоминающий аромат, витающий вокруг, и в изнеможении оперся о раковину. Из зеркала над ней на него глянул хмурый субъект с местами поседевшими от пыли взъерошенными черными лохмами – на учителей гимназические требования к внешнему виду не распространялись, чем Иштван беззастенчиво пользовался. Кончик носа субъекта и правая щека желтели после близкого контакта с цветущими одуванчиками, а в темных глазах под насупленными бровями легко читалось подтверждение, что магов он действительно недолюбливает.
К обозначенному мадам Эпине времени ужина Иштван уже опаздывал. Он предпочел бы сегодня вообще не выходить больше из комнаты, но есть хотелось, а уступать заезжей магичке территорию, которую уже привык считать своим домом – нет. Он перехватил у шеи спутанные влажные волосы неизвестно как у него оказавшейся черной лентой, наверняка принадлежащей Аннель, убедился, что нигде больше не видно следов пыли и пыльцы (стереть с лица следы тоски оказалось не в пример сложнее), и спустился в столовую.
– Иштван, дорогой, идите же сюда, – прощебетала мадам Эпине. – Я должна представить вас нашей очаровательной столичной гостье. Мадам Вессне, это наш милый учитель господин Йонаш.
– Знаю, знаю, – протянула мадам Вессне с улыбочкой. – Уже имела удовольствие встречаться. Как прошла ваша поездка, господин Йонаш? Не опоздали на свой урок?
– Благодарю, успел как раз вовремя, – пробормотал Иштван, подумав уж не приложила ли вредная магичка свои изящные ручки к тому, что возвращаться из Кленового лога ему пришлось пешком. Но тут же ощутил себя параноиком – что мир не крутится вокруг него, он заметил уже давно. – А вы надолго к нам, мадам Вессне?
– Как дела пойдут, – отозвалась магичка с улыбочкой, в которой явно читалось: «Не надейтесь!»
За столом мадам Эпине усадила столичную гостью по правую руку от Иштвана, напротив оживленного присутствием молодой симпатичной женщины полковника Мартона, ласково улыбающегося ей и охотно включившегося в обычную светскую ничего не значащую болтовню, в которой Иштван принципиально не желал принимать участия.
Он молча жевал, не ощущая вкуса, и старался не посматривать слишком часто на соседку, в отличие от него, явно чувствующую себя комфортно и непринужденно.
К ужину магичка надела цвета летней листвы шелковое платье с открытыми плечами. Свернутые в высокий узел пшеничные волосы закреплял серебряный гребень с инкрустированным малахитом навершием. Такие же серьги покачивались под прикрытыми легкими золотистыми завитками ушами, когда женщина смеялась или поворачивала голову. Какой цвет у нее любимый, гадать не приходилось. Иштван злорадно подумал, что отныне выражение «тоска зеленая» будет иметь для него конкретное визуальное воплощение.
После десерта, который тоже не доставил ему удовольствия, Иштван, даже не соизволив придумать хоть какое-то оправдание собственной невежливости, ретировался в свою комнату и, рухнув на кровать, снова принялся перебирать возможные варианты спасения Аннели, вынужденно отбрасывая один безумный план за другим, потому что как раз реально осуществимых среди них и не находилось.
Голоса и тявкание Зефирки, доносящиеся сквозь открытое окно снизу, отвлекали и раздражали. Особенно мешал мелодичный легкий смех столичной магички, колокольчиком рассыпающийся на фоне бархатисто басящего полковника, вспомнившего сегодня, похоже, все остроты и анекдоты своей давно ушедшей молодости.
Когда сдружившаяся компания наконец угомонилась и разошлась по своим комнатам, Иштван встал и, ступая на цыпочках, спустился по лестнице на первый этаж. Здесь его догнала сторожевая, как выяснилось, болонка Зефирка и, радостно подтявкивая, запрыгала вокруг.
– Цыц, Фифирка, – цыкнул он, подхватил собачонку и через кухонную дверь вышел в сад. Спать все равно не получалось, а лучше думалось на ходу.
Глава 5. Гулять вы можете всю ночь
Не избежать чудовищного стресса,
Коль раньше тебе было невдомек –
Не рыцарь ты и даже не принцесса,
А маленький испуганный щенок!
Й.
Он прошел мимо клумб в дальнюю часть сада, где возле высаженных вдоль ограды кустов проложена была неширокая дорожка, по которой любила гулять мадам Эпине. Выпустив болонку, Иштван прошагал вслед за ней до угла ограды, развернулся, проследил, куда кинулась собачонка, свернув с дорожки, и увидел над спинкой полускрытой кустами скамейки хорошо изученный за время ужина профиль с изящной шеей и гребнем в высокой прическе.
– Вы меня преследуете? – лениво поинтересовалась женщина, не поворачивая головы. Предательница Зефирка уже устроилась рядом с ней на скамейке.
– Нет, это вы меня преследуете! – возмутился Иштван, взвинченный тревогой за Аннель и всей этой глупой ситуацией.
– Мир не вращается вокруг вас, – напомнила она.
– И вокруг вас тоже! – заявил Иштван.
– Знаю, – неожиданно дружелюбно улыбнулась она и кивнула: – Садитесь, господин Йонаш. Предлагаю временное перемирие. Ночь уж очень хороша. Смотрите, какая Луна!
Иштвану было не до Луны, но и продолжать после предложения мира ребяческие перепалки казалось совсем уж глупым. Он обошел скамью и сел на противоположный край, подальше от магички, и посмотрел на нее теперь уже с другой стороны. Правый профиль у нее тоже был объективно симпатичным. Может быть, даже красивым, но задумываться об этом не стоило.
Женщина вертела в пальцах узкую пачку сигарет.
– Курите? – спросила она.
– Обычно, нет, – буркнул Иштван.
– Значит, необычно – да, – заключила женщина. – Сейчас достаточно необычно?
– Пожалуй, – признал Иштван и взял длинную сигарету.
Женщина прищелкнула пальцами и протянула ему руку, на ладони которой задрожал оранжевый лепесток пламени. Зефирка подняла голову и проводила его взглядом, но осталась на месте.
– Вы маг, – прикурив, отметил он вслух то, о чем знал и раньше.
– А вы? – спросила она, выдыхая дым.
– А я – учитель словесности.
– Вы хороший учитель?
– А вы хороший маг? – опять ощетинился Иштван, столичная гостья умудрялась прицельно попадать в самые больные места.
– Средний, – признала женщина после паузы.
Иштван глянул украдкой попристальнее, но специализацию магички так и не определил – в ее спектре рядом с белым мелькали красные полосы, объясняя отсутствие необходимости в спичках, но были, кажется, и зеленые проблески, и синие. И все это хаотично сдвигалось и плыло. Возможно, очень хитрая защита, что означает, что гостья совсем не так проста. Но, может, и какая-то аномалия.
– Мы привычно учим детей стремиться к максимальному результату, а может стоило бы учить смиряться с собственной среднестью, – пробормотал Иштван. – Пусть было бы меньше рекордов, но больше счастливых людей. Вам удалось смириться?
Она молчала долго. Потом потушила сигарету и качнула головой:
– Нет.
Встречный вопрос она не задала, но он и не требовался. Вместо него она коротко произнесла:
– Мия.
Сообразив, что это следующий уровень объявленного перемирия, Иштван хмыкнул и в ответ представился тоже.
– Знаю, – усмехнулась Мия. – Магистр Иштван Йонаш.
– О, нет! – Иштван схватился за голову, сбив на сторону при этом еще каким-то чудом удерживаемый лентой хвост. – Марцель не мог так меня назвать! Только не он. Это глупое прозвище придумала другая моя ученица.
– Это к ней вы мчались, бросив меня на станции?
– Да. Но я не бросил вас, а доверил лучшему ученику.
– Ваш Марцель – действительно, чудо, – признала она. – Мне казалось, что вы не заслуживаете его преданности.
– И потому вы заставили его выдать место моего обитания. Что еще вам выложил этот юнец?
– Что вы не любите магов и потому отговариваете его поступать в Королевскую академию.
– Оказывается, весь город в курсе моего отношения к магам, – проворчал Иштван. – А я о нем и не подозревал.
– Возможно вы просто не делаете различия меж магами и не магами, Иштван, – усмехнулась женщина. – И, кстати, я не склоняла вашего рыцаря к предательству. Я изначально планировала поселиться именно в «Жасмине», а Марцель все пытался убедить меня, что вторая гостиница лучше.
– Если объективно, вторая действительно лучше, – вступился за обеленного в его глазах ученика Иштван. – Она больше и расположена в центре города, а не на тихой окраине, где мы сейчас сидим, глядя на Луну.
– А мне нравятся тихие окраины.
«Что же у вас за дела в Бьоре, Мия?» – вертелось в голове и на языке у Иштвана, и он уже почти решился спросить. Но тут магичка снова потянула сигарету из пачки, а потревоженная ее движением болонка вдруг навострила уши, вскочила, скатилась со скамейки на дорожку и, заливаясь истошным лаем, скрылась в кустах.
Тявкание ее, удаляясь, делалось все истеричнее и в какой-то момент перешло в резанувший по ушам визг, тут же перекрытый громким утробным рычанием, издавать которое мелкая Зефирка никак не была способна.
Иштван, повторив траекторию собачонки, вломился с дорожки в кусты и на мгновение остолбенел, ухватясь за решетку ограды. С другой ее стороны, посреди небольшого переулка, поджав хвост и уши, припала к земле Зефирка, а напротив нее, расставив мощные лапы, скалился, угрожающе рыча, крупный рыжий пес. С его ощерившейся могучими клыками пасти стекали, серебрясь в лунном свете, струйки слюны, а желтые глаза сверкали яростью.
Пес пригнулся, готовясь напасть. Иштван рванул рейку ограды и прыгнул чуть раньше. Он перескочил забор и, ногой отшвырнув глупую болонку в сторону, выставил перед собой рейку – свое жалкое и единственное оружие.
Пес замешкался, снова зарычал и вдруг попятился назад – прямо перед ним рассыпался искрами огненный шарик. Еще один взорвался под его передними лапами и отогнал еще дальше. Последний полетел уже вслед убегающему зверю.
Иштван оперся на свою бесполезную рейку, перевел дух и обернулся. Мия сидела на верхней планке ограды и дула на обожженную ладонь.
– А еще утверждал, что не рыцарь! – засмеялась она. – Вон как Зефирку защищать кинулся, – и азартно предложила: – Догоним?
– Вряд ли, – честно признал Иштван. – Он бегает быстрее, – и спохватился: – Что это вообще было?
– По крайней мере не вампир, зря ты на него с колом пошел, – усмехнулась Мия. – Говорю же, люблю тихие окраины! Завтра сообщим в полицию.
– А если он сегодня кого-нибудь сожрет?
– Да не бойся, – хохотнула Мия, – он на людей не бросается, на тебя же не прыгнул.
– «И всем скажу я: без опаски теперь гуляйте вы всю ночь», – вспомнил Иштван цитату из Якоба.
Поставив рейку на место, он поднял мелко дрожащую полуживую от ужаса Зефирку.
– Дай мне, – Мия спрыгнула с ограды и забрала у него собачонку. Погладила, пошептала что-то, и болонка перестала трястись и мягко обвисла в ее руках. – Сейчас проснется и не вспомнит, – сказала женщина. – Но сквозь забор больше точно не полезет. Хотя щели все равно бы не мешало заделать, может же и что-то снаружи пробраться.
– У тебя охранная специализация? – сообразил Иштван.
– Что-то вроде, – согласилась магичка. – Перелезь первым и забери у меня пострадавшую, а то мне в платье и с занятыми руками неудобно через ограду прыгать.
Иштван перескочил обратно в сад и принял у Мии собачку, которая, как только он опустил ее на землю, встрепенулась, отряхнулась и опрометью кинулась в направлении дома.
– Фуфырка, похоже, нагулялась, – он обернулся, собираясь спросить, что такое Мия с ней сделала.
Женщина стояла, балансируя на верхней горизонтальной планке ограды. Иштван машинально потянулся, чтобы поддержать. И она легко качнулась и вдруг оказалась в его руках – теплая, гибкая, сильная, пахнущая чем-то неуловимо знакомым.
Шелк ее платья скользил под его пальцами, шелк волос щекотал щеку. Мелькнула сережка с малахитом, сверкнули малахитовые глаза. Потом Иштван нашел ее губы, а пальцы его уже касалась горячей кожи, обводили абрис скул, двигались по нежной шее к легким завиткам возле ушей, которые оказались именно такими пружинящими, как и представлялось, пока он рассматривал ее профиль за столом.
Мия выгнулась, обхватила его плечи, зашептала что-то неразборчиво, он не расслышал, в голове слегка шумело, как от вина. На этом фоне звуки плыли, то сливаясь в мелодичный звон, то выделяясь в отдельное ритмичное звучание или далекого стука копыт, или бешено бьющегося собственного сердца.
Ладонь Мии легла на его грудь, проникла под сюртук, поднялась выше, затеребила застежку сорочки, потянула концы завязанного под ней платка, пробралась к ключицам.
Иштван вдруг дернулся, отшатнулся, поймал и оттолкнул ее руку, прерывая ласкающее движение.
– Нет, – пробормотал он, и еще раз повторил с отчаянием: – Нет, Мия, нет!
Повернулся, шагнул напролом сквозь кусты и почти бегом устремился к дому.
Глава 6. От сумы до тюрьмы
В плену условностей и правил
О воле мысль давно оставил,
И звон унылый кандалов,
Поверьте, для меня не нов.
Й.
– Женитесь на мне, магистр! – Аннель умоляюще прижала к груди ладони, широкие рукава ее похожего на монашеский черного балахона обессиленно повисли бесполезными крыльями.
– Только так вы сможете спасти меня! Мы убежим и тайно обвенчаемся, и отец уже не будет властен отправить меня в Фрейлинский корпус, где я зачахну безвозвратно… Разве вы не рыцарь?
– Перипетичненько, – пробормотал Иштван. – Аннель, я не уверен, что уже готов к браку…
– Конечно, он – не рыцарь, – засмеялась Мия, поправляя сползающий с плеча ворот зеленого шелкового платья. – Обратитесь лучше к Марцелю, девушка. А ваш никчемный учитель и целоваться-то не умеет. Он у нас магистр бессильных слов!
Иштван зажмурился, восстанавливая самоконтроль, и резко открыл глаза. Спал он, не раздеваясь, поверх покрывала и в обуви.
– Проснется и не вспомнит, говоришь? – пробормотал он и резко сел.
Эту фразу Мии он по крайней мере помнил. Как и то, что примчался к себе в смятении и, прислонясь спиной к двери, стоял, прислушиваясь к легким скрипам паркета под ногами женщины, которая прошла в соседнюю комнату, потом в ванную и обратно, походила у себя за стенкой и наконец затихла.
Тогда он вроде бы решил отправиться на поиски того странного зверя – найти чудовище и победить. А если зверь его в процессе сожрет, то тоже неплохо, можно будет уже ни о чем не думать, потому что думать невыносимо.
И он стал пытаться думать о том, что чудовище лучше поймать, чтобы выяснить, что он такое, похож на оборотня, но какой-то неправильный. Впрочем, Иштван – не специалист по оборотням, и демон знает, какие они бывают и как их побеждать. И что из «Белого жасмина» он все равно не съедет; просто надо поменьше бывать дома, так или иначе придется искать какую-нибудь подработку, а в первую очередь придумать, как спасти Аннель. На этом он, видимо, заснул, и вот, пожалуйста, придумал – жениться!
Иштван скрипнул зубами, встал и приоткрыл дверь. Дом спал, наполненный плотной тишиной. Даже мадам Эпине еще не звенела посудой на кухне. Малодушно решив, что дожидаться завтрака не хочет, Иштван быстро и бесшумно собрался и улизнул из «Жасмина».
Идти так рано в гимназию было не за чем, а больше некуда, разве что искать следы убежавшего оборотня. Иштван вышел на бульвар и сразу наткнулся на стоящую карету с дремлющей, свесив гриву, Дьюлой. Борош, напротив, продемонстрировал непривычные бодрость и свежесть.
– Утречка вам, учитель, – замахал он радостно. – А я вас туточки дожидаюсь!
– Жаль, что не в Кленовом логе, – проворчал Иштван, раздумывая, в какую сторону двинуться.
– Прощения просим, господин учитель, – понурился Борош. – Никак вчерась не поспеть было в лог-то приехать. Такая тут заварушка случилась, что ой-ей-ей! То болезного того к лекарям вези, то пожарщиков катай, то полицейщиков… В общем, зареквизировали нас с Дьюлой подчистую на нужды мэрии, – прибавил он с достоинством.
– А что за заварушка-то? – спросил Иштван; вроде мадам Эпине, основной новостной рупор «Белого жасмина», ничего такого вечером не упоминала, или он прослушал.
– Что ли не слыхали? – удивился Борош. – Ратуша же обвалилася! Ну, то исть не сама, а вся энта финтифлюндия, что строительщики вокруг наляпали, влезницы их и решетницы, все, как есть, рухнуло.
– Леса строительные? – расшифровал Иштван. – И жертвы есть?
– Малярщик, что башню полез белить, с верхотуры и сверзнулся.
– Жив?
– Да они живучие, малярщики-то… Краски своей надышатся, и башня им по колено. Ногу поломал, а так ничо. Орал, правда, шибко, покуда я его к лекарям вез. Все на смотрителя ратушного матерился. Говорил, тот в окно-то высунулся и давай гнать, что, мол, белила не так намешаны, то колер ему не тот, то гущина. Ну, малярщик-то на его кистью махнул и послал по короткому адресу. А смотритель, как пепельный старец, взбеленился, как заорет: «Да провалитесь вы совсем с такой реконструетой!» Тут оно все и обвалилося.
– Хм, – задумался Иштван. – А пожарных зачем вызвали?
– Так чтоб стены и мостовую отмывать. Там же цельная бочка белил намешанных грохнулась. Брызги аж до дома графского долетели.
– А старик пепельный, потому что малярщик на него кистью махнул?
– Пепельный старец – это призрак наш бьорский, – объяснил Борош с гордостью. – Как появится на Ратуше, знать, плохо дело – жди в городе пожара али урагана, аль еще какого бедствия. Примета верная. А полицейщики дознавать прикатили, не умышлял ли кто злонамеренно беспорядки, доски там подпилив.
– Дознали?
– А уж это мне не докладывали, – развел руками Борош и спохватился: – Разболтался я, а про главное и забыл, – он пошарил в кармане и вытащил три форина. – Вот, значит, плату вашу неистраченную возвращаю, и истраченную тоже, стало быть, за урон ожидательный. Уж не обессудьте, такой вот катаклизьм вышел.
Иштван растрогался.
– Вы благородный человек, Борош, – признал он. – Давайте сделаем так, я плачу вам еще пять форинов, а вы отвезете в Кленовый лог моих учеников. Доставите их туда и, никуда не уезжая, непременно-непременно дождетесь и вернете обратно. Договорились?
– А чего ж не отвезти, – кивнул Борош солидно. – Отвезем со всем нашим удовольствием.
– Тогда я пришлю их после занятий, – пообещал Иштван. – Марцеля вы вчера видели, он вас сам разыщет.
Иного способа поддерживать связь с замурованной принцессой он не смог придумать.
В гимназии он подкараулил Марцеля, явившегося, как и положено перфекционисту, минут за пятнадцать до звонка к первой паре, и тут же принявшегося каяться в том, что не смог увести мадам Вессне подальше от берлоги учителя.
Сам Иштван наделал куда больше косяков за свой недолгий опыт общения с боевой мадам, поэтому великодушно Марцеля простил и передал ему пожелание Аннели видеть трубадуров в Кленовом логе, как только они смогут ее посетить.
– Съезди к ней, – попросил он. – Разведай, как там обстановка, и что задумала наша прекрасная дама. Аннель скучает, а скучающая принцесса – это только в балладах романтично, а в реальности чревато какими-нибудь глупостями. Хочешь, Якоба возьми, только приглядывай там за ним. С Борошем я договорился и оплату вперед внес, он отвезет и обратно доставит.
– А вы не поедете? – уточнил Марцель, осознав важность спихиваемой на него миссии. – Очередной урок и все такое?
– Граф Шекай меня уволил, – признался Иштван. – Вчера. Считает, что все, что мог, я уже для Аннели сделал, – про отказ дать разрешение для академии и угрозу отправить дочь в закрытый фрейлинский корпус он пока решил не говорить: Марцель ему был нужен в спокойном состоянии. – Не знаю, известил ли граф Аннель о моем увольнении, но я на всякий случай сам ей написал, – Иштван вынул подготовленную записку и, в свою очередь, попросил ученика: – Передай ей, – и подчеркнул, зная его щепетильность: – И сам предварительно прочти. И, пожалуйста, будь там исключительно любезен, как ты умеешь, а принцессе скажи, что я велел ей ждать, не дергаться и писать эссе. С графом, если что, не спорьте. Нам сейчас главное сохранить возможность поддерживать с Аннелью хоть какую-то связь. И еще, Марцель, – добавил он, не отпуская ученика, хотя звонок к первой паре уже прозвенел, – в городе что-то непонятное происходит: этой ночью странную собаку видел, похожа на оборотня, но ведет себя неправильно, даже Зефирку не сожрала, не говоря уж обо мне.
– А вы, учитель, по ночам с Зефиркой гуляете? – заулыбался ученик.
– Не только, – буркнул Иштван и призвал к серьезности: – Это действительно может быть опасно!
– Я не гуляю по ночам, – пожал плечами Марцель. – Гимназистам по уставу нельзя после двадцати одного часа на улице появляться.
– Вот и не появляйся, – одобрил Иштван. – И Якобу нужно сказать… Хотя, нет, лучше не говорить, еще специально отправится оборотня ловить.
– Вы верите в оборотней? – удивился Марцель и усмехнулся. – Может и в сглаз тоже? Мне как раз сегодня наша кухарка жаловалась, что ее курицу соседка сглазила и прокляла.
– Верю, верю, – буркнул Иштван хмуро. – И в сглаз, и в проклятья, и в Пепельного старца. Иди уже на свою пару, скептик непуганый.
Самого Иштвана ожидал очередной зачет у шестиклассников. И, привычно выуживая очередную порцию непереваренной грамматики из очередной лопоухой головы, он все обдумывал и обдумывал увиденное и услышанное за последние дни, пытаясь составить связную картину происходящего. Картина целиком не складывалась, но и отдельные фрагменты ее выглядели настораживающе и тревожно.
Минут за десять до звонка, в класс постучался секретарь гимназии.
– Учитель Йонаш, вас хочет видеть господин директор, – сообщил он напряженным голосом. – Срочно!
– До конца урока никак не отложить? – раздраженно поинтересовался Иштван, не любивший, когда его прерывали.
– Никак, – подтвердил секретарь, проскользнув в помещение. – Вы ступайте, ступайте, я побуду с классом до перемены.
Даже не пытаясь догадаться, что вдруг понадобилось от него начальству, Иштван промаршировал к кабинету директора. Приемная перед ним была пуста, поскольку секретарь сидел с шестым классом, и доложить о прибытии Иштвана оказалось некому. Он сам стукнул в директорскую дверь и приоткрыл ее.
В кабинете начальства спиной к окну стояли двое полицейских. Надо же, удивился Иштван, Мия уже успела заявить о неправильном ночном псе.
– Добрый день, вы по поводу собаки? – уточнил он, входя в кабинет.
– И собаки тоже, – подтвердил один полицейский и шагнул вперед, протягивая руку: – Здравствуйте, господин Йонаш.
Иштван машинально проделал встречное движение, и тут же рука его оказалась вывернута за спину профессиональным захватом, а сам он согнут и прижат к директорскому столу. Клацнув наручниками, один полицейский стянул ему запястья, а второй пояснил действия напарника:
– Иштван Йонаш, вы арестованы по обвинению в организации беспорядков в Бьоре.
“Все-таки не люблю перипетии!” – подумал Иштван.
