Текст книги "США: собственность и власть"
Автор книги: И. Беглов
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Следует отметить, что идеологи американской буржуазии не скрывают служебной роли концепции «отделения собственности от контроля над корпорациями». Вот что, например, говорит по этому поводу социолог Кальвин Гувер: «Управляющие корпораций в большинстве случаев не зависят от акционеров. Это одна из причин того, почему частная собственность не обусловливает больше распределения экономической власти (в обществе)». В результате, продолжает Гувер, «большая доля характерной для социалистических движений ненависти к частной собственности как источнику привилегий стала анахронизмом и уступает место как в США, так и в Англии озабоченности относительно власти и привилегий управляющих корпорациями»[402]402
«Harvard Business Review», September-October 1959, p. 53.
[Закрыть].
Таким образом, широковещательные декларации и всемогуществе профессиональных управляющих весьма полезны для капиталистов. Подлинные властители Америки, конечно, не возражают против того, чтобы буржуазная идеология превращала их высокооплачиваемых слуг в козлов отпущения за все грехи и язвы капитализма.
Враги социализма используют концепцию «правящей элиты» и для целей антисоветской пропаганды. Опираясь на нее, они пытаются отождествлять государственный строй Советского Союза с государственным механизмом современных империалистических государств. Не стоял в стороне от такого рода «аналогии» и антисоветской пропаганды и Р. Миллс. Доказательством служит его книга «Причины третьей мировой войны»[403]403
Wr. Mills. The Causes of World War Three. New York, 1958.
[Закрыть]. Суть его рассуждений в ней сводится к тому, что «правящая элита» будто бы существует не только в США, но и якобы ... в Советском Союзе. Причем именно она как в США, так и якобы в СССР заинтересована в обострении международных отношений. Р. Миллс даже пытается возложить равную ответственность за международную напряженность на правительства обоих государств. Некоторые советские исследователи готовы простить Миллсу этот выпад против страны социализма на том основании, что американский социолог «пока еще не понимает различия» между политикой Советского Союза и политикой США[404]404
T. О й з e p м а н. Кризис буржуазной идеологии на современном этапе. «Коммунист», 1961, № 17.
[Закрыть]. Но для того, чтобы Миллс понял это различие, ему пришлось бы отречься от основных положений и выводов своей концепции «правящей элиты», а заодно и класса, которому он служит – американской буржуазии.
На самом деле эта концепция искажает реальное представление о социальной структуре современной буржуазии Соединенных Штатов Америки, об удельном весе и экономической силе ее различных групп и прослоек. Наемных управляющих и генералов Пентагона она ставит на равную ногу с действительными хозяевами Америки – магнатами финансового и промышленного капитала. Выдвигая на первый план «отношения власти» и пренебрегая отношениями собственности, концепция «правящей элиты» затушевывает эксплуататорский характер и социальную природу класса буржуазии капиталистов.
Социальная структура современной американской буржуазии. Опираясь на статистические данные о числе предприятий с наемными рабочими, можно заключить, что в США насчитывается приблизительно 1 млн. капиталистов-предпринимателей. В это число мы включаем и 300 тыс. фермеров-капиталистов. К буржуазии, по нашему мнению, можно отнести также верхушку лиц свободной профессии, ежегодный доход которых превышает 40 тыс. долл.[405]405
Некоторые голливудские артисты, накопив миллионные состояния, пускаются в предпринимательскую деятельность в широких масштабах. В качестве примера можно назвать Фрэнка Синатру и Джина Отри. Еще более активно занимаются этим адвокаты. Многие состоятельные «корпорационные» адвокаты свою юридическую практику умело сочетают с довольно крупными финансовыми операциями.
[Закрыть] Эта социальная группа насчитывает примерно 50 тыс. семей.
Наконец, в состав класса капиталистов входят и высокооплачиваемые наемные администраторы с ежегодным доходом (в форме жалования, бонусов и дивидендов на акции) свыше 40 тыс. долл. Их насчитывается около 50 тыс. человек.
Проведенная нами грань, доход в 40 тыс. долл., разумеется, условна. Мы взяли эту сумму в качестве минимальной потому, что такой доход в нынешних американских условиях обеспечивает вполне буржуазный образ жизни, радикально отличающийся от условий жизни представителей пролетарских и полупролетарских слоев населения. Вместе с тем доход в 40 тыс. долл, эквивалентен среднему доходу за вычетом налогов на капитал в 1 млн. долл., инвестированный в нормальных условиях в акции промышленных корпораций или облигации займов.
Исходя из приведенного критерия, класс буржуазии в США включает примерно 1 млн. семей. Эта сугубо ориентировочная цифра скорее минимальная, чем максимальная. Очевидно, что основное ядро класса буржуазии составляют предприниматели – мелкие, средние и крупные капиталисты, владеющие предприятиями или по меньшей мере контрольными пакетами акций одного либо нескольких предприятий. Дистанция, отделяющая мелких капиталистов от магнатов финансового капитала, огромна. Но общим знаменателем ддя всех них служит то, что все они – собственники капитала. Они хозяева предприятий по праву собственника, независимо от того, управляют ли они своими предприятиями сами или нанимают для этого профессиональных управляющих.
Размер личного состояния продолжает оставаться главным фактором, определяющим место того или другого капиталиста в общих рамках класса буржуазии.
В составе современной американской буржуазии, на наш взгляд, выделяются три основные группы.
Верхний слой буржуазии образует сравнительно небольшое число магнатов финансового капитала, контролирующих ключевые позиции в финансово-промышленной системе США, опираясь на крупные личные состояния. В эту группу входят представители примерно 500 семей или семейных кланов, владеющих, как правило, капиталом свыше 50 млн. долл. Это – монополистическая буржуазия в полном смысле слова. Представители этой группы контролируют крупнейшие банки и промышленные корпорации, доминирующие в экономике страны и имеющие крупные капиталовложения за границей. Этот слой по своему составу совпадает в основном с современной финансовой олигархией США.
Ниже расположен слой крупной буржуазии. В эту группу входят представители примерно 10 тыс. семей, владеющих личным состоянием от 10 млн. до 50 млн. долл, и контролирующих довольно крупные промышленные, торговые, транспортные, строительные и финансовые компании. Некоторые представители этого слоя владеют личным капиталом, не уступающим по размерам состояниям представителей верхнего слоя буржуазии. Но в отличие от последних предприятия первых находятся вне круга монополистических объединений и поэтому их справедливо называть «аутсайдер». Положение аутсайдеров в современной финансово-промышленной системе США не вполне самостоятельно и прочно: почти все они в большей или меньшей степени находятся в финансовой или иной зависимости от гигантских монополистических объединений. Их иностранные капиталовложения за границей, как правило, ограниченны.
Третий слой класса буржуазии охватывает всех остальных предпринимателей: капиталистов, богатых фермеров, высокооплачиваемую часть наемных управляющих и лиц свободных профессий. Это – средняя буржуазия. В ее довольно пестрый состав входят предприниматели, составляющие подавляющее большинство этого слоя буржуазии: собственники мелких и средних промышленных, торговых и транспортных предприятий, подрядчики, торговцы автомобилями, крупные домовладельцы, спекулянты недвижимым имуществом, владельцы ресторанов, кафетериев, предприятий обслуживания, мелкие провинциальные банкиры и издатели провинциальных газет. Капиталистов-предпринимателей этой группы объединяет то, что они находятся в сильнейшей зависимости от монополий и крупных банков. По существу большинство из них – вассалы магнатов финансового капитала. В среде этой группы капиталистов довольно широко распространены так называемые антиуоллстритовские настроения.
Более подробная характеристика основных групп класса американской буржуазии и анализ некоторых особенностей борьбы внутри этого класса дается в последующих главах. Что касается слоя мелкой буржуазии, то мы оставляем ее за пределами нашего исследования.
Американский «истэблишмент». Размер личного состояния – главный, но не единственный фактор, определяющий место того или другого собственника капитала в американском буржуазном обществе. Существуют и другие, менее осязаемые факторы, вносящие поправки в соотношение между размерами состояния и степенью влияния и государственного положения в обществе. К числу таких факторов относится фактор длительности пользования богатством.
В США общеизвестен и тот факт, что один миллион «старого», унаследованного, состояния дает больше влияния в обществе, чем два миллиона долларов «нового» богатства. Сгусток власти и влияния, порождаемый крупным состоянием, для своего полного развития требует значительного времени. Третье и четвертое поколения американских богачей пользуются не только накопленным капиталом, но и аккумулированными родственными и деловыми связями.
В старых финансово-промышленных центрах страны образуются тесно спаянные аристократические клики, которые в США принято называть труднопереводимым (в данном контексте) па русский язык словом «истэблишмент».
«Старые» семьи американских богачей принято также называть патрицианскими. В старейших финансово-промышленных центрах страны (Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне и др.) сформировалась потомственная финансовая аристократия, уходящая своими корнями вглубь XIX в. Представители патрицианских семей смотрят свысока на тех, кого они презрительно называют нуворишами. Предки нынешних патрициев были купцами, биржевыми спекулянтами, торговцами рабами или просто морскими пиратами. Многие из них нажили состояния с помощью средств, которые даже в буржуазном обществе считаются аморальными. Но время и усилия наемных биографов смыли со «старых денег» следы грязи, крови и мошенничества. Много ли американцев помнят теперь о том, что предком нынешних патрициев, Рокфеллеров, был коновал и медик-шарлатан и что в свое время «деловая практика» Джона Рокфеллера I вызвала публичные призывы убить его как «бешеную собаку». Потомки «баронов-грабителей» выступают теперь в роли «респектабельных» банкиров, «филантропов», «меценатов» и «полезных слуг общества».
Американский социолог Э. Балтзелл, детально изучив общественную и деловую жизнь потомственной финансовой аристократии Филадельфии, пришел к выводу, что отличительная особенность этого верхнего слоя буржуазии, или, как он предпочитает выражаться, «высшего класса», – исключительно высокая организованность. Согласно Балтзеллу, определение сущности «высшего класса» включает в себя понятие «организованная сила». Главная функция «высшего класса», говорит Балтзелл, состоит в том, чтобы «поддерживать свою власть в деловом мире, будь то в банке, на фабрике или в зале законодательного собрания. Всякий раз, когда образ жизни высшего класса сам по себе становится целью, а не средством консолидации власти и влияния, высший класс утрачивает свои истинные функции»[406]406
E. D. В а 11 z e 11. Philadelphia Gentlemen. The Making of the National Upper Class. The Free Press, 1958, p. 364.
[Закрыть].
Однако представители «высшего класса» Филадельфии, как явствует из книги самого Балтзелла, такой глупости не сделали: потомки купцов, фабрикантов и банкиров, наживших богатство в XIX в., и поныне доминируют в деловом мире города, контролируя банки, страховые компании и крупные промышленные корпорации. Такую же «организованность и сплоченность» обнаруживает потомственная финансовая аристократия Нью-Йорка, Бостона, Нового Орлеана и других финансово-промышленных центров страны.
Охраняя захваченные ключевые позиции в сфере финансов от напора нуворишей, патрицианские семьи не только опираются на унаследованные ими богатства, но и пользуются для усиления своего господства внеэкономическими средствами. В Нью-Йорке, Филадельфии, Бостоне, Вашингтоне, Сан-Франциско и некоторых других городах существуют великосветские общества, принадлежность к которым закрепляется специальными списками. При приеме новых членов в эти общества критерием служат не столько размеры личного состояния, сколько происхождение, т. е. длительность пользования богатством.
Джозефу Кеннеди, основателю состояния семьи, доступ в великосветское общество Бостона был унизительным образом закрыт местными патрициями даже после того, как он нажил десятки миллионов долларов спекуляциями на бирже. Но его детям двери в «великий свет» уже открыты. Даже те патрицианские семьи, состояния которых в результате семейных разделов имущества резко сократились it исчисляются теперь «скромными» семизначными цифрами, все же сохраняют свое место в списках «великого света». Это относится к таким семьям, как Рузвельты, Пеллы, Лоджи, Риды, Биддлы, Дилуорты, Кларки (Филадельфия), Что же касается нуворишей, капиталы которых исчисляются девятизначными цифрами (Нортон Саймон, Луи Роусел, Макс Фактор), то они пока что не могут даже мечтать о допуске в «великий свет».
Насколько велик социальный барьер между нуворишами и патрициями, «новыми» и «старыми» деньгами в современной Америке говорит пример, о котором многократно писала американская пресса. Джеймс Линг, президент «Линг-Темко-Воут», нажил сотни миллионов долларов и создал гигантский конгломерат за 15 лет: с 1952 по 1967 г. Чтобы «войти» в круг техасских патрициев, он в 1967 г. построил для себя в Далласе особняк– копию индийского Тадж-Махала – из мрамора, бронзы и золота стоимостью более 3 млн. долл, и «пожертвовал» 1,5 млн. долл, на нужды «отцов города» – строительство здания городской мэрии.
Однако ни один из аристократических клубов Далласа и Хьюстона не открыл ему свои двери, а степень социального остракизма, которой подвергается этот «гений финансовых махинаций», не ослабевает и сегодня.
Было бы ошибкой расценивать списки «великого света» как пустую затею, удовлетворяющую чувство тщеславия великосветских дам. Эти общества содействуют консолидации власти и влияния потомственной финансовой аристократии. Кроме того, принадлежность к «великому свету» дает большие преимущества для успешной карьеры. Молодой человек, семья которого числится в «светских регистрах», имеет больше шансов получить административный пост в банке, стать партнером влиятельной инвестиционно-банковской или адвокатской фирмы, сделать успешную карьеру на дипломатической службе правительства или, на «худой конец», жениться на богатой наследнице.
Важная составная часть деловой и светской жизни американского буржуа – членство в клубах. Принадлежность к тому или другому клубу служит показателем положения в обществе. В каждом крупном городе существуют клубы, членство в которых в основном открыто лишь для представителей потомственной финансовой аристократии. К числу таких клубов относятся «Никер-бокер» и «Ривер» (Нью-Йорк), «Филадельфия клаб» и «Ритенхауз клаб» (Филадельфия), «Самерсет» (Бостон), «Пасифик юнион» (Сан-Франциско). Такого рода клубы – не столько место отдыха и развлечений, сколько центр координации действий финансовых клик.
«Внешне функция «Филадельфия клаб», – пишет Э. Балтзелл, – заключается в том, чтобы создать надлежащую конгениальную обстановку, в которой патриции Филадельфии могли бы провести свободное время вместе со своими друзьями. Но существует скрытая и, может быть, более важная функция – собрать воедино людей, принадлежащих к высшему классу, с целью поддерживать незыблемость их контроля над важными позициями в деловом мире... Тесная связь, существующая между аристократическими клубами и важными решениями внутри делового мира, имеет большое значение... Важнейшие решения, касающиеся корпораций, часто принимаются в стенах «Филадельфия клаб» или «Ритенхауз клаб»»[407]407
E. D. Baltzell. Op. cit., p. 350, 365.
[Закрыть].
Ко всему сказанному выше о «социальных конфликтах» между представителями потомственной финансовой аристократии, с одной стороны, и нуворишами и аутсайдерами, с другой, можно добавить лишь следующее.
Реальные отношения внутри верхнего слоя капиталистов не укладываются в мертвую схему «унифицированного слоя корпоративных богачей». Хотя ее представители имеют титулы президентов банков и промышленных корпораций, их интересы и взгляды далеки от того, чтобы быть унифицированными в борьбе за власть и влияние как в экономической, так и в политической сфере.
Глава IX Состав современной финансовой олигархии США
В современной Америке финансовую олигархию образуют представители примерно 500 богатейших семей или семейных кланов. Размеры состояний той или другой семьи не могут служить единственным признаком принадлежности к финансовой олигархии. Таким критерием служит и степень важности экономических позиций, которые та или другая богатая семья контролирует с помощью своего капитала.
В условиях господства финансового капитала наиболее важными экономическими позициями являются крупные банки, инвестиционно-банковские фирмы и связанные с ними страховые компании. Следовательно, степень участия в контроле над банками и другими финансовыми институтами определяет место капиталиста в финансово-промышленной системе страны. Промышленники Дэвид и Лео Бакалары владеют состоянием в 100 млн. долл. Вполне возможно, что их капитал превосходит личное состояние Томаса Ламонта и Томаса Гэйтса – банкиров моргановской группы. Но власть и влияние последних в деловом и политическом мире неизмеримо больше влияния Бакаларов. Т. Ламонт и Т. Гэйтс несомненно входят в состав узкого круга финансовой олигархии США. Что же касается братьев Бакаларов, то они стоят далеко за пределами этого круга, ибо их влияние пока еще не выходит за границы созданной ими промышленной компании «Транзитрон электрик» и их престиж в деловом мире относительно ничтожен.
Основное ядро современной финансовой олигархии США, по нашему мнению, составляет 120 семей и семейных кланов (список их см. стр. 312—317). При составлении списка принимались во внимание не только размеры личных капиталов семей, но и ее степень участия в контроле над крупными банками и другими финансовыми институтами, или, другими словами, степень важности контролируемых экономических позиций.
Следует сказать, что если бы при отборе 120 семей был бы использован только один критерий – размер состояний, то этот список несомненно выглядел бы совсем иначе. Например, в стороне оставлены десятки капиталистов-аутсайдеров, личные капиталы которых превышают 100 млн. долл., и в то же время включены в список семьи финансовых магнатов, владеющих состоянием в 50—70 млн. (крупные капиталисты-аутсайдеры включены в особый список). В список финансовой олигархии включены и те семьи (Фордов, Гетти, Кайзеров, Вейерхаузеров и др.), капитал которых в основном представлен акциями промышленных корпораций при условии, что последние занимают монополистические позиции в важных отраслях промышленности.
В тех случаях, когда семья или клан имеют многочисленный состав (что обычно для «старых» семей), мы ограничиваемся указанием в списке одной лишь, родовой фамилии. В других случаях приводится имя и фамилия наиболее активного представителя семьи. Данные о размерах состояний семей в большинстве случаев основаны на оценке рыночной стоимости принадлежащих им пакетов акций и поэтому имеют приблизительный характер. В эти данные включены и капиталы, помещенные в семейные «благотворительные фонды». Разумеется, включенные в список 120 семей не исчерпывают всего состава финансовой олигархии, и мы вовсе не собираемся утверждать, что 120 семей владеют Америкой. Видимо, ближе к истине было бы утверждение, что 120 семей доминируют в экономической и политической жизни США.
Стабильность «истэблишмента». Почти половина (50) перечисленных в списке семей представлена в настоящее время третьим и четвертым поколениями. Другими словами, это внуки и правнуки основателей «финансовых династий». Всего 20 семей представлены первым поколением, а остальные – вторым.
Характерная особенность финансовой олигархии США – большая стабильность ее персонального состава. Основное ядро образуют представители тех самых семей, которые входили в состав финансовой олигархии в начале XX в. Власть и привилегии передаются от поколения к поколению вместе с накопленным богатством. Многие нынешние миллионеры – потомки тех самых «баронов-грабителей», имена которых в американской истории ассоциируются со скандальным разграблением национальных природных богатств и с ожесточенными схватками за контроль над железными дорогами, нефтяной, стальной, мясной и сахарной промышленностью, происходившими на пороге XX в.
В книге «Бароны-грабители» Мэтью Джозефсон называет имена 56 крупных капиталистов, доминировавших в финансово-промышленном мире второй половины XIX в.[408]408
М. Josephsone. The Robber Barons. The Great American Capitalists 1861—1901. New York, 1962.
[Закрыть] Большинство этих имен все еще занимает видное место в списке богатейших семей современной Америки. В нашем списке финансовых магнатов они занимают 20 мест, а в списке богатейших рантье – 10 мест.
Такая наследственная преемственность нынешнего состава финансовой олигархии еще заметнее по отношению к тем богачам, которых Ф. Ландберг включил в 30-х годах в свой список «60 семейств Америки»[409]409
F. Lundberg. America’s 60 Families. New York, 1938, p. 43.
[Закрыть]. ¾ его «60 семейств» сохранили видное положение в современном финансовом мире. Фамилии некоторых «старых» семейств исчезли из списков, но накопленные ими капиталы продолжают функционировать в руках банкиров с другими именами. Джеймс Стиллман Рокфеллер унаследовал значительную часть капиталов Джеймса Стиллмана и Эндрю Карнеги, банкир Джон Хэй Уитни получил в наследство изрядную долю состояния Оливера Пэйни. Состояние калифорнийского магната Отиса перешло к семье Чэндлеров. Капиталы, оставленные горнопромышленным магнатом Л. Холденом, «оплодотворяют» финансовую «ниву» кливлендской семьи Вэйлов.
Следует отметить, что в большинстве случаев абсолютные размеры состояний «старых» семей не только не уменьшились, но, наоборот, значительно увеличились. В качестве иллюстрации может служить следующее сопоставление данных о размерах капиталов некоторых из названных Ф. Ландбергом семей с их нынешней оценкой, включая «благотворительные фонды» (в млн. долл.):
Конечно, следует учитывать, что за этот период доллар обесценился по меньшей мере в 2 раза. Но даже после соответствующих пересчетов цифры 1966 г. в несколько раз превышают цифры 1924 г. И что бы там ни говорил А. Берли о «нивелирующем эффекте высоких налогов» на доходы и наследство, американские богачи, как мы видим, вымирать не собираются.
Но далеко не всем наследникам «моголов» XIX в. удалось сохранить ту степень экономического контроля и влияния, которыми пользовались их деды и прадеды. Потомки Джона Астора и Корпеллиуса Вандербильта дают знать о своем существовании главным образом громкими бракоразводными судебными процессами п ссорами из-за дележа наследства. Наследники знаменитого сахарного короля Хавемейера и биржевого спекулянта Томаса Форчуна Райяна подвизаются где-то на самых крайних границах сферы «высших финансов». Внуки Т. Райяна недавно продали последнее из созданных им предприятий – «Ройял Макби корпорейшн».
Тот факт, что покупателем этого предприятия была поднявшаяся на волне новой электронной техники компания «Литтон индастриз», не случаен. Перестановка внутри финансовой олигархии отражает изменения относительной роли различных отраслей промышленности. Закат семьи Вандербильтов, так же как и ослабление позиций инвестиционно-банковской фирмы «Кун, Лоб», совпадают с упадком экономической роли железных дорог. Семья Хавемейеров разделила судьбу американской сахарной промышленности, переживавшей в последние десятилетия упадок под напором импорта тростникового сахара.
Развитие автомобилестроения и химии способствовало росту силы и влияния Дюпонов и Фордов. Семья Файэрстоунов (производство каучука, автомобильных шин), которую Ф. Ландберг в 1938 г. поместил в самый конец своего списка «второстепенных богачей», в последующие десятилетия выдвинулась в первые ряды финансово-промышленных магнатов. Бурное развитие американской нефтяной промышленности в 20-х и 40-х годах не только содействовало дальнейшему обогащению Рокфеллеров и Меллонов, но и породило новых нефтяных магнатов. Немало новых богачей дало развитие электроники, фототехники и фармацевтики (Уотсон, Фэрчайлд, Найт, Ордвэй, Лэнд, Сирл, Гааз, Джонсон и многие другие).
Несмотря на все эти изменения и передвижения, финансовая аристократия восточных штатов сохраняет свое преобладающее положение в финансово-промышленной системе США. Добрая половина имен нашего списка магнатов приходится на долю Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии и Питтсбурга. Общая сумма капиталов восточной группы в 3 раза превышает сумму состояний всех остальных крупных промышленников и банкиров США. Но дело, конечно, не только в этом. Сила магнатов восточной группы покоится на ее давно вытканной сети финансового контроля. Их корпорации полнее воплощают в себе основные черты современного финансового капитала, чем компании провинциальных капиталистов. Пропорция между размерами собственного капитала и обширностью сферы влияния финансового капитала далеко не одинакова. Она зависит от степени совершенства финансовой организации. В качестве иллюстрации сопоставим размеры личных состояний с размерами сферы влияния 10 финансовых групп (в млн. долл.):
| Размеры | Сумма активов предприятий, находящихся в сфере влияния данной группы | |
| личного | ||
| состояния | ||
| Моргановская финансовая группа | 600 | 40000 |
| Лимэновская финансовая группа | 400 | 5 000 |
| Аллен Керби | 300 | 8 500 |
| Семья Меллонов | 3000 | 15 600 |
| Семья Дюпонов | 3500 | 9 500 |
| Семья Фордов | 4000 | 5 500 |
| Семья Гетти | 1300 | 2000 |
| Сайрус Итон | 300 | 5 000 |
| Джон Меком | 500 | 1600 |
| Гарэльд Л. Хант | 600 | 600 |
Здесь уместно дать более подробное описание нескольких финансовых «империй», представляющих собой главные разновидности организации и финансовой структуры: «империи» Морганов, Меллонов и Джона Мекома.
Морганы. Моргановская группа представляет собой давно сложившуюся и тесно спаянную клику финансистов. В ее круг входят представители семей Морганов, Ламонтов, Гейтсов, Диккеев, Дэвисонов, Дрекселей, Янгов и Юингов. Они имеют обширные родственные связи с другими патрицианскими семьями Нью-Йорка, Филадельфии и Бостона. Личная жизнь Морганов и их главных партнеров в последние десятилетия покрыта непроницаемым покровом тайны. Их имена очень редко упоминаются в газетах, как будто издатели газет наложили «табу» на упоминание имени Морганов «всуе». Можно с уверенностью сказать, что 99 из 100 американцев не смогут назвать по «имени и отчеству» хотя бы одного из ныне живых Морганов. Остаются тайной и размеры личных капиталов как семьи Морганов, так и ее главных партнеров.
Следует отметить, что советские публицисты и исследователи зачастую преувеличивают имущественное состояние Морганов. Активы контролируемых ими корпораций относят к личной собственности Морганов и, таким образом, возводят их в ранг миллиардеров. В действительности личное состояние семьи Морганов более «скромное». Ф. Ландберг, определяя размеры капиталов Джона Пирпонта Моргана-младшего, на основе данных об уплате им налогов в 1924 г. оценил его в 90 млн. долл.[410]410
F. Lundberg. Op. cit., р. 41.
[Закрыть] Сколько именно из этой суммы дошло до нынешнего многочисленного поколения Морганов и во сколько раз они приумножили наследство, это остается предметом догадок.
Главными цитаделями финансовой силы моргановского клана остаются коммерческий банк «Морган гаранта траст» и инвестиционно-банковская фирма «Морган, Стэнли». В последние годы главную роль в управлении банком играли Томас Ламонт и Томас Гэйтс – сыновья старых партнеров Морганов[411]411
На вопрос о том, владеют ли Морганы и их партнеры достаточно крупным пакетом акций банка, ответить трудно. Согласно материалам доклада комиссии Патмана, ни Морганы, ни их партнеры среди 20 крупнейших акционеров банка не значатся. Около 15% акций находится в распоряжении трестовских отделов банков, в том числе 6,5% – в ведении трестовского отдела самого банка «Морган гаранти траст». Вполне вероятно, что акции, принадлежащие членам семей моргановской группы, составляют значительную часть пакетов акций, управляемых трестовскими отделами. Кроме того, многочисленные члены семей Морганов, Дависонов, Гэйтсов, Ламонтов и прочих (свыше 100 человек), как можно полагать, владеют недостаточно большими пакетами акций, чтобы быть включенными в число 20 крупнейших акционеров, но общая сумма акций может быть весьма значительной.
[Закрыть]. В октябре 1960 г. умер Джуниес Морган, занимавший пост директора «Морган гаранти траст». С тех пор впервые в истории банка в его совете директоров семья Морганов своего представителя не имеет. Но это, видимо, временное явление. Джон Пирпонт Морган II, сын Джуниеса Моргана и правнук основателя династии, проходит ныне выучку в банке. С 1961 г. он занимает пост вице-президента. Вероятно, семья Морганов прочит его в президенты банка. Генри Морган и его сын Чарльз Морган занимают положение партнеров фирмы «Морган, Стэнли».
Власть и влияние моргановской группы определяются не столько личным состоянием ее партнеров, сколько престижем банка и традиционными связями в финансовом мире, сложившимися в течение целого столетия. Благодаря этому престижу семьи американских богачей предпочитают отдавать свои капиталы на управление трестовскому отделу «Морган гаранти траст». В 1964 г. банк управлял «семейными» трестами и пенсионными фондами на сумму 7 млрд. долл, и занимал по этому виду операций первое место в стране. Промышленные и торговые корпорации также предпочитают иметь в качестве своего финансового советника моргановский банк. Из 500 крупнейших корпораций США свыше половины держат свои ликвидные ресурсы и резервы на депозитах в «Морган гаранти траст».
Таким же престижем обладает и инвестиционно-банковская фирма «Морган, Стэнли». Обычно она играет главную роль в организации эмиссии новых акций или заемных облигаций для таких гигантских корпораций, как «Америкэн телеграф энд телефон», «Дженерал моторе», «Дженерал электрик» и «Юнайтед Стейтс стил».
В сферу влияния моргановской группы входит около 20 промышленных корпораций и страховых компаний. В их числе, по-видимому, находятся «Юнайтед Стейтс стил», «Дженерал электрик», «Континентал кэн», «Тексас галф сульфур», «Континентал ойл». «Ньюмонт майнинг», «Кеннекот коппер», «Фелсп додж», «Джонс мэнвилл», «Америкэн вискоз», «Нью-Йорк лайф иншуренс» и «Аетна иншуренс». Традиционные связи моргановской группы с «Юнайтед Стейтс стил», «Дженерал электрик», «Континентал кэн» и «Континентал ойл» – результат того, что в свое время (1900—1928 гг.) моргановский банк играл главную роль в слияниях и «финансовой реорганизации» этих компаний.
Точные границы сферы влияния моргановской группы определить довольно трудно, ибо они довольно аморфны и расплывчаты. «Традиционные» связи, сложившиеся у моргановской группы с определенными корпорациями, скрепляются не контрольными пакетами акций, а специфически банковскими средствами влияния и контроля. Но слово «контроль» в смысле прямого владения акциями не совсем подходит для обозначения отношений моргановской группы с этими корпорациями. Это отношения косвенного, а не прямого контроля. О таких косвенных средствах контроля говорил промышленник и финансист Сайрус Итон в своих показаниях комиссии конгресса в 1949 г. Отметив, что моргановский банк полностью доминирует над «Юнайтед Стейтс стил», Итон добавил, что «Морганы не владеют акциями этой компании». Отвечая на вопрос, как же тогда они сохраняют свои директорские посты и свою власть над корпорацией, Итон сказал: «Традиции, установившийся порядок вещей. Они приятные люди, они влиятельны, они оказывают покровительство. Это все достигается в результате традиций и общественного престижа»[412]412
«Study of Monopoly Power». Hearings of the Committee on the Judiciary. House of Representatives. 81st Congress, November 1949, p. 479. Washington.
[Закрыть].
Говоря о «традициях» и «установившемся порядке вещей», С. Итон, конечно, имел в виду одно неписаное правило отношений между финансовыми группами – взаимное уважение границ сфер влияния.
