Текст книги "США: собственность и власть"

Автор книги: И. Беглов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Следует отметить, что «Массачусетс инвесторе траст» имеет репутацию самой респектабельной инвестиционной компании и именно ее главных администраторов берлианцы изображают как представителей «новой породы... бескорыстных управляющих».

Время от времени различные группы мелких акционеров возбуждают против «управляющих компаний» судебные иски, обвиняя их в том, что они взимают за «управление» инвестициями непомерно высокую плату. Например, в 1962 г. в Верховном суде штата Нью-Йорк разбиралась жалоба на инвестиционно-банковскую фирму «Лимэн бразерс», получившую в предыдущем году 1473 тыс. долл, за «управление» инвестициями компании «Уан Уильям стрит Фанд» (активы – 320 млн, долл.). Суд вынес решение, обязывающее «Лимэн бразерс» понизить эту сумму комиссионных на 125 тыс. долл.[279]279
  «Wall Street Journal», 1.III 1962.


[Закрыть] В январе 1967 г. Комиссия контроля над обращением ценных бумаг внесла в конгресс законопроект, предлагающий ограничить свободу действий инвестиционных компаний в некоторых наиболее сомнительных аспектах их операций. В частности, законопроект предлагает обязать инвестиционные компании в 2 раза понизить размер взыскиваемых ими комиссионных при продаже акций населению.

Помимо инвестиционных компаний взаимного владения акциями существует несколько десятков крупных инвестиционных компаний с «закрытым концом». Инвестиционные компании этого вида выпускают и держат в обращении неизменное число акций, которые продаются и покупаются подобно акциям промышленных компаний. Такие инвестиционные компании не обязаны выкупать выпущенные ими акции у тех акционеров, которые пожелали бы их продать. Подобно инвестиционным компаниям с «открытым концом» инвестиционные компании с «закрытым концом» инвестируют свои денежные ресурсы в акции промышленных, торговых и прочих корпораций, но с той разницей, что они обычно концентрируют инвестиции в акциях сравнительно небольшого числа корпораций.

Официальная классификация зачисляет в список инвестиционных компаний и такие типичные холдинговые компании, как «Аллегэни корпорейшн», дюпоновская «Кристина секьюритиз», «Трансамерика корпорейшн» и «Эквити корпорейшн». В 1965 г. в США насчитывалось около 60 инвестиционных компаний с «закрытым концом», располагавших активами в 8 млрд. долл.

Самая крупная инвестиционная компания – «Кристина секьюритиз» (активы – 4 млрд, долл.). Членам семьи Дюпонов принадлежит 80% ее акций. Сама «Кристина секьюритиз» владеет 29% акций химического концерна «Е. И. Дюпон компани». Пять инвестиционных компаний с «закрытым концом» находятся под контролем инвестиционно-банковских фирм. Фирма «Дж. энд У. Селигмэн» контролирует инвестиционную компанию «Три-Континентал» (активы – 550 млн. долл.). Эта же фирма играет роль «управляющей компании» для трех инвестиционных компаний взаимного владения акциями («Броуд стрит групп») с общей суммой активов в 600 млн. долл.

Фирма «Лимэн бразерс» контролирует инвестиционную компанию «Лимэн корпорейшн» (активы – 400 млн. долл.); фирма «Кун, Лоб» – инвестиционную компанию «Мэдисон Фанд» (активы – 210 млн. долл.). Две сравнительно небольшие инвестиционные компании контролируются уоллстритовскими инвестиционно-банковскими фирмами «Карл М. Лоб, роудс энд компани» и «Доминик энд Доминик».

Инвестиционные компании с «закрытым концом», так же как и инвестиционные компании взаимного владения акциями, в большинстве случаев играют роль подсобных финансовых предприятий инвестиционных банков, способствующих увеличению голосующей силы последних в промышленных корпорациях.

«Голосующая власть» инвестиционных компаний над промышленными, торговыми, транспортными и страховыми компаниями весьма значительна. В конце 1964 г. инвестиционные компании (обоих видов) держали акции 1из числа зарегистрированных на Нью-йоркской фондовой бирже) на 30 млрд, долл., или 7% всех акций этой группы. Но во многих случаях инвестиционные компании владеют свыше 10% всех акций той или иной корпорации. В частности, в портфелях инвестиционных компаний находилось 40% всех акций «Истерн эйрлайнс», 21% – «Боинг компани», 19% – «Локхид эйркрафт», 18%– «Полароид», 18% – «Пепси-Кола», 14% – «Джон Дир энд компани», 15% – «Армко стал», 12% – «Континентал ойл»[280]280
  «US News and World Report», 23.VIII 1965; «Wall Street Journal», 22. VIII 1966.


[Закрыть].

ИДС, о которой уже говорилось выше, способна сама контролировать десятки промышленных корпораций. Инвестируя в акции около 5 млрд, долл., она имеет возможность приобретать решающий голос в делах многих крупных предприятий. По словам вице-президента ИДС, одна из контролируемых ею инвестиционных компаний, «Инвесторе мьючуэл», никогда не покупает акций какой-нибудь корпорации менее чем на 10 млн. долл., а две другие инвестиционные компании группы ИДС никогда не покупают акций менее чем на 5 млн. долл. каждая[281]281
  «Wall Street Journal», 7.VI 1966.


[Закрыть]. Если учесть, что большая часть корпораций, зарегистрированных на Нью-йоркской фондовой бирже, имеет (каждая в отдельности) в обращении акции, рыночная стоимость которых не превышает 100 млн. долл., то можно представить себе, какую долю голосов выкраивает себе ИДС, приобретая пакет акций той или иной средней и даже крупной корпорации.

«Голосующая власть» капиталиста, контролирующая инвестиционную компанию, в сотни раз превосходит размеры вложенного капитала. Этот экономических контроль и всевластье выглядят иррациональными даже с точки зрения обычных норм и неписаных законов капиталистических джунглей современной Америки, предполагающих, что экономическое влияние и господство делятся соответственно размерам капитала. Возможно, именно поэтому до недавнего времени инвестиционные компании тщательно избегали публично афишировать свое вмешательство в управление теми корпорациями, акциями которых они владеют. Считалось, что инвестиционные компании следуют правилу: если им не нравится административное управление корпорацией, то они избавятся от ее акций.

Но в последние годы представители инвестиционных компаний, так же как и владельцы инвестиционных банков, стали более откровенно говорить о том, что выражать свое недовольство только продажей акций соответствующего предприятия не так-то просто. Вице-президент ИДС, например, заявил, что управляемые ими инвестиционные компании держат столь крупные пакеты акций некоторых корпораций, что их нельзя продать в один прием, не вызвав при этом резкого понижения курса акций на фондовой бирже. По его словам, для того чтобы по частям сбыть находившиеся в портфеле инвестиционных компаний ИДС акции одной станкостроительной фирмы и некоей авиатранспортной компании, потребовалось бы три года[282]282
  «Wall Street Journal», 7.VI 1966.


[Закрыть].

Президент инвестиционной компании «Три-Континентал» Фредерик Браун признает факт вмешательства его компании в дела корпораций. Ежедневно ему приходится разговаривать не менее чем с восемью представителями тех корпораций, акции которых находятся в портфеле его компании. По словам Брауна, представители этих корпораций иногда сами обращаются к нему с тем, чтобы заручиться его поддержкой намечаемых мероприятий в области финансирования, диверсификации или выплаты дивидендов[283]283
  «Business Week», 14.XI 1964, р. 168.


[Закрыть].

Пенсионные фонды. В США к числу финансовых институтов относятся также частные пенсионные фонды, хотя по существу они не играют самостоятельной роли на рынке капиталов. Эти фонды возникли в основном в послевоенный период в результате упорной классовой борьбы трудящихся США за улучшение своих жизненных условий. Но вместо того, чтобы вести борьбу за создание единой государственной системы пенсионного обеспечения, реакционные лидеры американских профсоюзов пошли по пути сепаратных действий в каждой отрасли промышленности. Профсоюзы в зависимости от своей силы и организованности добивались включения в коллективные договоры пунктов, обязывающих предпринимателей вносить в пенсионный фонд определенный процент от общей суммы заработной платы. Пенсионные фонды создавались при каждой крупной корпорации. В результате к 1962 г. в США насчитывалось 33 тыс. сепаратных пенсионных фондов[284]284
  «Wall Street Journal», 29.1 1964.


[Закрыть]. Решающий голос в управлении ими принадлежит не профсоюзам, а предпринимателям в лице советов директоров корпораций[285]285
  Исключение из этого правила составляют пенсионные фонды, созданные для рабочих и служащих мелких предприятий. В частности, решающий голос в управлении пенсионными фондами для рабочих автомобильного транспорта принадлежит профсоюзу шоферов и складских рабочих.


[Закрыть].

В 50-х и 60-х годах отмечался быстрый рост денежных ресурсов пенсионных фондов. В 1957 г. общая сумма их активов оценивалась в 33 млрд, долл., а в 1965 г.– уже в 71 млрд, долл.[286]286
  «New York Times», 23.VI 1966.


[Закрыть] Этот рост объяснялся тем, что пенсионные фонды в большинстве случаев все еще находятся на стадии первоначального накопления средств. Новые взносы в пенсионные фонды пока еще в несколько раз превышают суммы, затрачиваемые на выплату пенсий. Можно полагать, что рост пенсионных фондов, очевидно, приостановится в начале 70-х годов, когда широко начнут вступать в силу права рабочих-и служащих на пенсию, а суммы, ассигнуемые на выплату пенсий, будут уравновешиваться объемом новых взносов.

В пенсионных фондах практикуются два способа хранения денежных ресурсов: передача фондов на управление трестовским отделам банков и приобретение страховых полисов. Преобладающая часть (свыше 60%) денежных ресурсов находится под управлением трестовских отделов банков. Значительную часть управляемых ими ресурсов пенсионных фондов банки инвестируют в акции различных корпораций. По данным на 1964 г., пенсионные фонды держали акции на 27 млрд. долл. (6% рыночной стоимости всех акций, зарегистрированных на Нью-Йоркской фондовой бирже)[287]287
  «Wall Street Journal», 8.II 1965, р. 26.


[Закрыть].

Социологи берлианской школы до крайности преувеличивают и искажают действительную роль пенсионных фондов в системе финансового контроля над корпорациями. Эти фонды ассоциируются у некоторой части населения с интересами рабочих и служащих и поэтому служат своего рода «золотой жилой» для апологетических упражнений берлианцев, жилой, которую они усиленно разрабатывают. Ссылки на «революционную» роль пенсионных фондов занимают центральное место в книге А. Берли «Власть без собственности». Более подробному развитию этой темы посвящен и социологический «труд» его ученика П. Харбрехта «Пенсионные фонды и экономическая власть», где он утверждает, что «пенсионные фонды становятся одним из главных центров власти в новой, нарождающейся социальной системе»[288]288
  Р. Н а r b r е с h t. Pension Funds and Economic Power. New York, 1959, p. 5.


[Закрыть] и что они создают общество, «находящееся за пределами господства частной собственности»[289]289
  Ibid., p. 287.


[Закрыть].

Свой основной тезис о «трансформации» американского капитализма под «революционизирующим воздействием» пенсионных фондов П. Харбрехт изложил в заявлении для газеты «Нью-Йорк тайме»: «Пенсионные фонды – это социализация богатств капитализма. Это еще далеко не социализм, но происходящий процесс не имеет ничего общего с капитализмом, очерченным Карлом Марксом и Адамом Смитом»[290]290
  New York Times, 20.VI 1960.


[Закрыть].

Вопреки подобным сенсационным заявлениям, книга Харбрехта по сути дела доказывает нечто прямо противоположное его главному тезису. В частности, Харбрехт не мог обойти вопрос о том, кто же контролирует ту огромную массу акций, которые приобретают на средства пенсионных фондов. Он довольно подробно описывает сложившуюся практику передачи ресурсов пенсионных фондов на управление трестовским отделам коммерческих банков. Эти банки наделяются правом по своему усмотрению инвестировать деньги пенсионных фондов в акции промышленных корпораций и правом голосовать этими акциями. «Практика предоставления инвестиционных полномочий опекунам в лице банков, – пишет П. Харбрехт, – породила такую ситуацию, при которой единственный опекун (обычный крупный банк) может располагать финансовым контролем над многими пенсионными фондами»[291]291
  Р. Н а r b r е с h t. Op. cit., p. 226.


[Закрыть].

По данным на 1965 г. банки управляли ресурсами пенсионных фондов на общую сумму 71 млрд, долл., т. е. эти фонды полностью находились под контролем банков. Около половины этой суммы приходилось на долю пяти крупнейших банков Нью-Йорка («Бэнкерс траст», «Морган гаранта траст», «Чейз Манхэттн бэнк», «Фэрст нэшнл сити бэнк» и «Мэнью фэкчурерс Ганновер траст»). Следовательно, быстрый рост ресурсов пенсионных фондов совсем не означает появления какого-то нового центра финансовой власти, независимого от старых, давно сложившихся финансовых центров капиталистических монополий. Ресурсы пенсионных фондов концентрируются в руках крупных банков и усиливают таким образом власть старых финансовых центров, власть Уолл-стрит.

Этот факт настолько очевиден, что его вынуждены признать как П. Харбрехт, так и А. Берли. «Весьма вероятно, – пишет П. Харбрехт, – что некоторые крупные банки Нью-Йорка скоро достигнут такого положения, когда находящиеся в их распоряжении пакеты акций, приобретенные на средства пенсионных фондов, будут придавать им значительный вес в правлениях многих корпораций... Вероятно, не будет преувеличением сказать, что центр финансового влияния, который в 20-х годах находился на Уолл-стрит, а затем, в 30-х и 40-х годах, передвинулся в ряд провинциальных центров, теперь снова вернулся к финансовым кругам Нью-Йорка»[292]292
  Ibid., р. 248—249.


[Закрыть].

В таком же духе оценивает положение А. Берли. «В настоящее время, – говорит он, – средствами пенсионных фондов управляет дюжина крупных банков, главным образом нью-йоркских, и десять – двенадцать крупных страховых компаний. Пожалуй, можно было бы сказать, что эта горстка банков страховых компаний образует центр власти, маячащий на горизонте. Вероятно, это было бы наиболее правильным прогнозом... Относительно небольшая олигархия людей, оперирующих в той же самой атмосфере, пользующихся одной и той же информацией, вращающихся в одних и тех же кругах, знающих друг друга, связанных общими деловыми операциями и интересами, будет держать в своих руках все нити управления»[293]293
  А. В e r 1 е. Power Without Property, р. 50—51.


[Закрыть].

Нельзя «е согласиться с выводами Берли и Харбрехта относительно того, что рост ресурсов пенсионных фондов усиливает финансовые позиции горстки крупнейших банков Нью-Йорка, а в целом – финансовые позиции Уолл-стрит. Но утверждение о том, что «новый центр финансовой власти», образуемый горсткой крупнейших банков, только-только «замаячил на горизонте», конечно, является вздорным. Власть горстки банков и финансовой олигархии уже давно утвердилась в США. Нелепо говорить, что только благодаря росту пенсионных фондов нью-йоркские банки приобрели финансовые средства контроля над промышленными корпорациями.

Берли и Харбрехт не могут не знать, что в распоряжении трестовских отделов банков уже давно находятся огромные капиталы, доверенные им богатыми капиталистами– рантье. Трестовские отделы банков управляют и ресурсами пенсионных фондов, часть которых (27 млн. долл.) также была инвестирована в акции промышленных корпораций. Бесспорно, пакет акций, приобретенный на деньги пенсионных фондов, предоставляет банкам дополнительную крупную голосующую силу в промышленных корпорациях. Но еще более значительную власть предоставляет тем же банкам 30-миллиардный пакет акций, купленных на деньги капиталистов-рантье.

Позволительно спросить: почему же ревностные поборники «трансформации» американского капитализма концентрируют внимание только на одной, меньшей части общих ресурсов трестовских отделов банков? Почему они игнорируют социальные последствия огромной концентрации и централизации капиталов финансовых и промышленных магнатов и так подробно живописуют «революционные» последствия «вторжения» на Уолл-стрит «пролетарских денег» в лице пенсионных фондов?

Причина этой грубой тенденциозности так называемых научных исследований заключается в том, что пенсионные фонды ассоциируются с социальным обеспечением, с интересами миллионов американских трудящихся. Приписав этим фондам роль «одного из главных центров финансовой власти», берлианцы тем самым пытаются создать впечатление, будто интересы социального обеспечения и общественной пользы начинают в современной действительности США брать верх над извечной погоней за капиталистической прибылью.

«Благотворительные фонды». В американских официальных классификациях держателей акций в разряд финансовых институтов включаются «благотворительные фонды» и частные фонды университетов и колледжей, сложившиеся из пожертвований богатых капиталистов. В конце 1964 г. этим фондам принадлежали акции на сумму 14 млрд, долл., или 3% всех зарегистрированных на Нью-йоркской фондовой бирже акций[294]294
  «Wall Street Journal», 8.11 1965.


[Закрыть]. Поэтому есть основания внести ясность в вопрос о том, кто же пользуется голосующей силой этих своеобразных финансовых институтов.

По данным на 1964 г. в США насчитывалось 6 тыс. «благотворительных фондов», с общей суммой активов 15 млрд. долл.[295]295
  «New York Times», 3.1 1964.


[Закрыть] Наиболее крупными денежными ресурсами располагали следующие благотворительные фонды (млн. долл.);

Фонд "семьи Фордов 3200

Три фонда семьи Рокфеллеров .......... 1210

Фонд семьи Дьюи ,,,,,,,,,,,,,,,, 478

Фонд семьи Хартфордов ............. 360

Шесть фондов семьи Меллонов 310

Создавая «благотворительный фонд», капиталист обычно помещает в него часть акций тех промышленных корпораций или банков, которые находятся под его контролем. Иными словами «благотворительные фонды» представляют собой своего рода холдинговые компании, обеспечивающие сохранение экономического контроля соответствующих семей над корпорациями и банками. Фондам семьи Рокфеллеров принадлежат крупные пакеты акций главных нефтяных компаний и «Чэйз Манхэттн бэнк». Фонд семьи Фордов владеет 40 млн. акций компании «Форд мотор», Фонды семьи Меллонов включают крупные пакеты акций компаний «Галф ойл» и «АЛКОА». Благотворительный фонд «Хьюстон эндаумент» владеет 28% акций одного из крупнейших техасских банков, «Тексас нэшнл бэнк оф коммерс», страховой компанией, газетой «Хьюстон кроникл» и огромным недвижимым имуществом в городе Хьюстоне, включая значительную часть земли, на которой стоит город[296]296
  Основатель этого фонда Джесси Джоунс умер. Но родственники последнего продолжают доминировать в совете опекунов фонда и используют в своих интересах его «голосующую силу».


[Закрыть].

«Благотворительные фонды» представляют собой составную часть личного состояния семей их основателей. Едва ли нужно доказывать, что голосующая сила, основанная на их акционерном капитале, ставится на службу финансовым интересам их основателей или наследников основателей. Рамки финансовых операций «благотворительных фондов» весьма широки.

Так, член палаты представителей Райт Патмэн в 1962 г. представил конгрессу обширный доклад о ресурсах и финансовых операциях 524 благотворительных фондов. Он содержит поразительные факты, указывающие на то, что официально провозглашаемая создателями «благотворительных фондов» цель – «содействовать благополучию всего человечества» – на деле сводится к служению своекорыстным целям и интересам основателей и их друзей. «Даже этот ограниченный обзор, – говорил в своем докладе Патмэн, – указывает на то, что необлагаемые налогом благотворительные фонды достигли огромных, немыслимых ранее размеров. Они взяли на себя функции, которые во многих случаях совершенно противоречат их формальным целям и, по моему мнению, находятся в противоречии с интересами общества... Некоторые благотворительные фонды занимаются деловыми операциями, конкурируя с частными компаниями... Они дают деньги взаймы своим основателям, обмениваются с ними акциями и недвижимым имуществом, оплачивают их страховые полисы и занимаются многими другими операциями, имеющими весьма отдаленное отношение к целям благотворительности и всеобщего благополучия»[297]297
  «Congressional Record», 20.VII1 1962, р. 15943.


[Закрыть]. Из доклада Патмэна видно, что наиболее распространенный вид злоупотреблений – ссуды, предоставляемые «благотворительными фондами» отдельным лицам и корпорациям под более низкий, чем существующий, средний банковский процент. Первое место в этих злоупотреблениях, открывающих большие возможности для подкупа и приобретения «друзей», принадлежит фонду семьи .Фордов.

Фонд семьи Фордов представляет собой поистине уникальное явление в финансово-промышленной системе США. Размеры его ресурсов официально оцениваются в 3,2 млрд. долл. Но в действительности они ближе к 4 млрд. долл. Первоначально ресурсы фонда составляли исключительно акции компании «Форд мотор». Позднее, в период между 1956 и 1965 г., фонд продал около половины этих акций и на вырученные деньги приобрел акции других корпораций и облигации государственных займов. В 1964 г. фонд владел акциями 114 корпораций и банков на общую сумму 347 млн. долл. [298]298
  «The Ford Foundation Annual Report», 1964, p. 99.


[Закрыть] Фонд обменялся акциями с Рокфеллеровским фондом: фонд Фордов получил 124 тыс. акций компании «Стандард ойл оф Нью-Джерси», а Рокфеллеровский фонд – 150 тыс. акций компании «Форд мотор» [299]299
  «Wall Street Journal», 7.1 1963.


[Закрыть] .

Свои огромные ресурсы фонд Фордов широко использует для кредитных операций. Он предоставляет займы корпорациям и в некоторых случаях берет в качестве залога акции должника. В 1962 г. фонд предоставил заем в 5 млн. долл, компании «Рэпид-Америкэн» под залог 454 тыс. акций [300]300
  «Wall Street Journal», 12.ІV 1963.


[Закрыть] . Выступая в качестве кредитора, фонд помогает семье Фордов распространять свое влияние в деловом мире. «Кредитные операции фонда Фордов, – говорил Райт Патмэн, не только ставят его в положение конкурента частных финансовых компаний, но и наделяют фонд элементами влияния в широкой сфере коммерческих предприятий... Предоставив заем в 7,5 млн. долл. Лоуэллу Томасу, фонд Фордов получил возможность оказывать влияние на радиостанции и телевизионные передачи в городе Буффало» [301]301
  «Congressional Record», 20.VIII 1962, p. 15948.


[Закрыть] .

Форды и Рокфеллеры подбирают состав опекунов и администраторов из числа людей, располагающих широкими связями в финансовых, политических и «академических» кругах. Пост председателя совета опекунов фонда Фордов до 1966 г. занимал Дж. Макклой – человек, для которого были всегда открыты двери как Белого дома, так и дворцов рокфеллеровской династии. В состав совета опекунов фордовского фонда входит Т. Ларсен – администратор издательства «Тайм», а в совете опекунов Рокфеллеровского фонда с давних времен заседает издатель газеты «Нью-Йорк тайме» А. Сульцбергер. Фордовский и Рокфеллеровский фонды превратились в своеобразный трамплин для государственных деятелей, временно оказавшихся без работы. Джон Фостер Даллес перед назначением на пост государственного секретаря управлял Рокфеллеровским фондом. Позднее этот путь, от президента Рокфеллеровского фонда к должности государственного секретаря США, прошел Дин Раск. В 1966 г. Форды поставили на пост президента своего «благотворительного фонда» Макджорджа Банди, выполнявшего в течение пяти лет обязанности специального помощника президентов США Джона Кеннеди и Линдона Джонсона. Для М. Банди должность «филантропа» – лишь временная передышка в его государственной карьере. В связи с назначением Банди на пост президента Фордовского фонда журнал «Ньюсуик» иронически заметил: «Появилась новая порода политических животных – помесь филантропоида с правительственным чиновником. Дин Раск пришел из благотворительного фонда, а Макджордж Банди направляется в благотворительный фонд»[302]302
  «Newsweek», 28.11 1966.


[Закрыть].

По данным на 1964 г. частные фонды университетов и колледжей владели акциями различных корпораций на 4,5 млрд. долл. Голосующей силой этих акций в большинстве случаев распоряжаются трестовские отделы коммерческих банков, управляющих инвестициями университетских фондов. Администрация любого частного университета находится под контролем местной финансовой клики. Совет опекунов обычно включает в свой состав крупных капиталистов, сделавших большие пожертвования в фонд данного университета.

Иногда такие лица занимают президентские посты.

В ноябре 1966 г. газета «Нью-Йорк тайме» сообщала, что Гарольдсон Вандербильт внес дополнительно 11 млн. долл, в частный фонд университета, носящего имя Вандербильтов[303]303
  «New York Times» 23.XI 1966.


[Закрыть]. Г. Вандербильт занимает пост президента этого университета. Вполне естественно, что обязанности казначея совета опекунов возлагаются на какого-нибудь влиятельного банкира. Так, обязанности казначея Гарвардского университета почти 17 лет (до 1965 г.) выполнял бостонский финансист и директор банка «Морган гаранта траст» Поль Кэббот. Формально его функции сводились к наблюдению за инвестициями миллиардного фонда университета. Не приходится сомневаться в том, что крупная «голосующая сила» акций (около 600 млн. долл.) Гарвардского университета всегда находилась на стороне бостонских банкиров, а в случаях необходимости – в целом на стороне моргановской финансовой группы.

Таким образом, в современных условиях США «голосующая сила» акций, кто бы ни был их номинальным собственником (крупный капиталист – рантье, страховая компания, сберегательный банк, пенсионный или благотворительный фонд), имеет тенденцию концентрироваться в руках Сравнительно небольшого числа представителей финансовой олигархии.