Текст книги "США: собственность и власть"
Автор книги: И. Беглов
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)
Но власть банков, в том числе и крупнейших нью-йоркских банков, отнюдь не так уж безгранична, как это иногда представляется людям, недостаточно осведомленным о деталях американской финансово-промышленной системы. Примером может служить борьба за контроль над железнодорожной корпорацией «Нью-Йорк сентрэл рэйлроуд».
«Нью-Йорк сентрэл рэйлроуд» – вторая по величине железная дорога США. Активы ее компании составляют 2560 млн. долл. В течение нескольких десятилетий контроль над ней принадлежал Вандербильтам. Но в 30-х годах фактический контроль перешел в руки банковского капитала. Банк Морганов делил его с рокфеллеровским «Чейз Манхэттн бэнк» и Меллоннэшнл бэнк». Представители этих банков доминировали в совете директоров «Нью-Йорк сентрэл». Их власть опиралась не на контрольные пакеты акций, а на престиж представляемых ими банков. Члены совета директоров в общей сложности, включая представителей семьи Вандербильтов, в 1953 г. владели всего лишь 0,2% акций. Пост президента занимал наемный администратор У. Уайт.
В 1946 г. акции «Нью-Йорк сентрэл» начали скупать финансисты Роберт Янг и Аллан Керби, которые контролировали холдинговую компанию «Аллегэни корпорейшн», представлявшую собой центр их «финансовой империи». В результате сложных финансовых операций, в которые оказались вовлеченными финансисты Сайрус Итон, Клинт Мэркисон и Сид Ричардсон, Янг и Керби в начале 1954 г. имели в своем распоряжении около 16% акций «Нью-Йорк сентрэл». Опираясь на этот пакет акций, Янг потребовал от правления железной дороги предоставить ему как крупнейшему акционеру пост председателя совета директоров, а его двум партнерам – посты директоров. Совет директоров отверг требование Янга под тем предлогом, что выполнение этого требования было бы вредным для интересов железной дороги. После этого Янг и его партнеры объявили «войну за доверенности», с тем чтобы добиться свержения старого правления на предстоявшем ежегодном собрании акционеров 26 мая 1954 г. В своих публичных выступлениях Янг говорил о том, что совет директоров «Нью-Йорк сентрэл» контролируется Морганами и что он поднимает крестовый поход против «узкой клики банковских воротил» с целью возвратить акционерам их собственность. Заодно он обещал акционерам увеличить размеры дивидендов в 7—10 раз.
Почувствовав опасность, угрожающую их контролю над железной дорогой, банки пустили в ход свои связи и влияние. Они оказали сильный нажим на маклерские фирмы Уолл-стрит, в распоряжении которых находилось около 45% общего числа акций «Нью-Йорк сентрэл». Несмотря на нажим, большинство маклеров все же предпочли отдать голоса находившихся в их распоряжении акций Роберту Янгу, и это решило исход борьбы. Собрав свыше половины всех голосов, Янг и Керби перетряхнули состав правления железной дороги. Они заполнили директорские и главные административные посты своими доверенными лицами. Понесенные ими расходы в «войне за доверенности» в размере 1,3 млн. долл, они возместили из кассы завоеванной железной дороги.
Шесть лет спустя холдинговая компания «Аллегэии корпорейшн», сыгравшая значительную роль в «войне за контроль» над «Нью-Йорк сентрэл», сама стала объектом борьбы между теми финансистами, которые в 1954 г. выступали в качестве союзников. «Аллегэни корпорейшн» владела 17% акций «Нью-Йорк сентрэл» и 48% голосующих акций «Инвесторе диверсифайд сервисис» («ИДС») – гигантского объединения инвестиционных трестов с общей суммой активов в 6 млрд. долл. До января 1958 г. главными акционерами «Аллегэни корпорейшн» были Аллан Керби и Роберт Янг. Первый владел 15%, а второй—10% общего числа акций корпорации. Пост председателя занимал Р. Янг. В январе 1958 г. Янг, оказавшись на грани банкротства, покончил жизнь самоубийством. Два года спустя его жена Анита Янг пожелала ликвидировать оставшийся ей в наследство пакет акций «Аллегэни корпорейшн». После того, как А. Керби отклонил предложение А. Янг купить этот крупный пакет акций, он был куплен за 10 млн. долл. Мэркисонами с явным намерением оспаривать у Керби контроль над «Аллегэни корпорейшн».
Бывшие союзники к этому времени уже оказались в состоянии непримиримой вражды. Яблоком раздора послужила «ИДС». Мэркисоны владели 15% голосующих акций этой исключительно прибыльной компании. В 1954 г. в качестве вознаграждения за услугу в борьбе за контроль над «Нью-Йорк сентрэл» Мэркисоны получили от «Аллегэни корпорейшн» дополнительно 23% голосующих акций «ИДС», после чего контроль над «ИДС» перешел к Мэркисонам.
Однако группа мелких акционеров вскоре обратилась в суд с просьбой аннулировать как незаконную сделку между «Аллегэни корпорейшн» и Мэркисонами относительно передачи последним пакета голосующих акций «ИДС». Дело кончилось тем, что в 1959 г. Мэркисоны были вынуждены вернуть «Аллегэни корпорейшн» 24% голосующих акций «ИДС», получив в обмен соответствующее число неголосующих акций. Контроль над «ИДС» снова перешел к «Аллегэни корпорейшн».
В сентябре 1960 г. А. Керби, занимавший пост председателя «Аллегэни», вывел братьев Мэркисон из совета директоров «ИДС». Мэркисоны ответили на это объявлением «войны за контроль» над «Аллегэни корпорейшн». В этой борьбе обе стороны располагали весьма крупными личными финансовыми средствами. Капитал Аллана Керби оценивался в 300 млн. долл., а капитал Мэркисонов – в 400 млн. долл. Финансисты израсходовали несколько десятков миллионов долларов на скупку акций «Аллегэни корпорейшн».
К концу апреля 1961 г. А. Керби довел свой пакет акций корпорации до 34% их общего числа, а Мэркисоны – до 28%. Остальные акции главным образом находились в распоряжении маклеров Уолл-стрит, которые так же, как и в случае в «Нью-Йорк сентрэл», решили исход «войны» в пользу оппозиции. Около 80% находившихся в их распоряжении акций были поставлены на сторону Мэркисонов. В итоге они собрали 5 млн., а Керби – 4 млн. голосов. Победители перетряхнули состав директоров «Аллегэни корпорейшн» и «ИДС»: в частности, потеряли директорские посты в «ИДС» два сына А. Керби. Джон Мэркисон занял пост президента «Аллегэни корпорейшн», а его брат Клинтон Мэркисон-младший – пост председателя «ИДС».
Но А. Керби не отказался от продолжения борьбы за это гигантское скопление капиталов. Он все еще владел 35% акций «Аллегэни корпорейшн» и объявил о своем намерении скупать акции до тех пор, пока не будет обладать их абсолютным большинством.
В конце 1962 г. братья Мэркисоны, убедившись в том, что они загнаны в безнадежный тупик, продали свой пакет акций «Аллегэни корпорейшн». В октябре 1963 г. А. Керби, владевший к тому времени 42% акций, снова вернул себе контроль над этой видавшей виды холдинговой компанией. Он занял пост председателя «Аллегэни корпорейшн», посадил своего сына на пост председателя «ИДС» и заполнил советы директоров обеих компаний своими родственниками, друзьями и доверенными лицами.
Иногда поводом для возникновения «войны за контроль» служит попытка части главных акционеров, вопреки желанию другой части акционеров или заинтересованных финансовых групп, слить свою корпорацию с каким-нибудь другим концерном. Так, в частности, возникли конфликты между крупными железнодорожными корпорациями «Чикаго рок айлэнд энд пасифик рэйлроуд» и «Чикаго энд норе вестерн рэйлроуд».
Борьба за железную дорогу «Чикаго рок айлэнд энд пасифик рэйлроуд» началась весной 1963 г., когда совет директоров компании решил слить ее с железной дорогой «Юнион пасифик», контролируемой Гарриманами. Главным автором проекта слияния был финансист Генри Краун – крупнейший акционер компании, занимавший пост председателя финансовой комиссии. Слиянию пыталась помешать другая железнодорожная компания, «Чикаго энд норе вестерн рэйлроуд», предложившая собственный проект слияния чикагских железных дорог. Борьба была длительной и изнурительной. В нее оказались вовлеченными тысячи адвокатов, поскольку дела железнбдорожных компаний регулируются множеством законов и правил. «Военными действиями» на стороне «Юнион пасифик» руководил Э. Роланд Гарриман. На собрании акционеров «Чикаго рок айлэнд» в феврале 1964 г. за проект слияния было подано меньше половины голосов. Против слияния были поданы голоса главным образом тех акций, которые находились в распоряжении инвестиционно-банковских фирм Уолл-стрит. После этого «Юнион пасифик» выдвинула новые, более выгодные для акционеров «Чикаго рок айлэнд» условия. При втором голосовании (в 1965 г.) за слияние с «Юнион пасифик» было подано 90% всех голосов. Но компания «Чикаго энд норе вестерн рэйлроуд», скупив значительное число акций «Чикаго рок айлэнд», продолжала препятствовать слиянию последней с «Юнион пасифик». В конце 1966 г. исход борьбы был все еще неясен.
Берли и его последователи пытаются преуменьшить значение «войн за контроль» над корпорациями. Широко рекламируемые «войны за контроль» над корпорациями, оживляющие финансовые разделы газет, «в действительности являются редким исключением в жизни корпораций, – говорит А. Берли.– И даже эти исключения относятся, как правило, к мелким корпорациям. Контроль над крупными корпорациями ни разу в течение десятилетия не подвергался угрозе»[153]153
А. В е r 1 е. Power without Property. New York, 1959, p. 63.
[Закрыть].
Однако с этими утверждениями буржуазных социологов и экономистов вряд ли можно согласиться. На самом деле в силу антагонистического характера капитализма такие «войны» не исключение, а правило. И хотя открытые «войны» – крайняя мера и капиталисты прибегают к ним очень неохотно, логика капиталистической конкуренции постоянно толкает их на эту борьбу. «Войны» возникают в тех случаях, когда невозможно урегулировать конфликт путем компромисса или же капитуляцией старого правления без борьбы. Выше мы уже приводили такие примеры. Так, конфликт в корпорации «Коммершл солвентс» был «урегулирован» капитуляцией старого правления перед ультиматумом Милбэнков; точно так же были разрешены конфликты в таких крупных корпорациях, как «Крэйн компани», «Электрик Остлайт», «Кэртис – Райт корпорейшн», «Виргиния Каролина кемикл», «Филадельфия-Ридинг» и др.
Современная история американского капитализма хранит немало примеров, когда «войны» за контроль над корпорациями, т. е. столкновения отдельных финансово-промышленных группировок, решались отнюдь не «мирным» путем. Ниже приводится список 27 крупных корпораций, контроль над которыми не только подвергался угрозе, но и в большинстве случаев был вырван из рук прежней администрации.
В этот же самый период, помимо перечисленных в списке, свыше 100 менее крупных корпораций стали ареной «войн», в ходе которых десятки наемных администраторов были свергнуты собственниками капитала. Можно согласиться с тем, что власть наемных управляющих в гигантских корпорациях, как правило, не подвергается угрозе со стороны «финансовых пиратов». Но гигантские корпорации неприступны для рейдов богатых аутсайдеров пока подступы к ним охраняют могущественные банки. Там, где банки теряют интерес или ослабляют бдительность, аутсайдеры не только, выражаясь словами А. Берли, «подвергали угрозе», но и захватывали контроль над корпорациями.
Один из пороков экономических концепций, созданных американскими буржуазными экономистами социологами, в том и состоит, что они сознательно игнорируют роль банков в США в системе финансового контроля над промышленными корпорациями. Эти идеологи поступают так не без скрытого умысла, ибо миф о «революции управляющих» не выдерживает никакой критики рядом с подлинно научным марксистским анализом современной системы финансового капитала.
Глава V Роль коммерческих банков в финансово-промышленной системе США
Структура финансовой системы США включает коммерческие (депозитные) банки, инвестиционно-банковские фирмы, страховые компании, инвестиционные компании взаимного владения акциями и финансово-кредитные компании. Ведущая роль среди этих финансовых институтов принадлежит коммерческим банкам и инвестиционно-банковским фирмам.
В системе монополистического капитала США коммерческие банки и инвестиционно-банковские фирмы занимают ныне наиболее выгодные стратегические позиции. Они контролируют каналы краткосрочных и долгосрочных займов, без которых ни одна промышленная корпорация не может нормально функционировать.
Концентрация коммерческого банковского дела. Главная функция коммерческих банков США – предоставление краткосрочных кредитов. Закон 1933 г. ограничил возможность этих банков участвовать в рискованных спекулятивных финансовых операциях. В частности, им запрещено инвестировать свои ресурсы в акции корпораций и участвовать в так называемых подписных операциях, связанных с размещением новых выпусков акций и займовых облигаций акционерных обществ. Но коммерческие банки сохраняют право участвовать в размещении облигаций правительственных и муниципальных займов.
Эти банки участвуют также в предоставлении долгосрочных займов корпорациям под залог их имущества.
Ныне в Соединенных Штатах согласно официальной статистике насчитывается около 14 тыс. номинально самостоятельных коммерческих банков. Относительная многочисленность банков в США по сравнению в Англией, Францией и Западной Германией объясняется тем, что законы штатов обычно запрещают банкам открывать отделения за пределами границ определенных финансовых округов, совпадающих чаще всего с границами города или графства. Цель этих ограничительных законов состоит в том, чтобы предотвратить чрезмерную монополизацию банковского дела в руках немногих крупных банков. Но так же, как и в сфере промышленности, эти так называемые антитрестовские законы бессильны перед железной логикой экономических законов капитализма.
Статистика банков ни в коей мере не отражает весьма высокой концентрации банковского дела. Число действительных хозяев 14 тыс. банков в несколько раз меньше официальной цифры. Хорошо известно, что одни и те же финансисты прямо или через посредство холдинговых компаний владеют контрольными пакетами акций десятков банков. Например, Джесси Болл Дюпон контролирует 31 банк в штате Флорида, семья Экклесов – 22 банка, финансист Джордж Олеметэд – 20 банков, семья Меллонов—19 банков в штате Пенсильвания, семья Уолфов – 20 банков в штате Огайо, банкир Говард Стоддард – 11 банков в штате Мичиган, семья Эйнлайн – 8 банков.
Ряд крупных банков с помощью банковских холдинговых компаний обходят законы, запрещающие открытие отделений за пределами определенных границ. По данным на 1963 г., 40 таких компаний контролировали 434 банка с общей суммой депозитов в 19 млрд. долл.[154]154
«Bank Holdings Companies. Report ot Committee on Banking and Currency. House of Representatives 88-th Congress». Washington, 1963, p. 111.
[Закрыть], причем «Норс-вест бэнк корпорейшн» контролировала 77 банков, а «Фэрст бэнк сток корпорейшн» – 87 банков.
Существуют и другие способы централизации мелких банков под единой крышей финансового контроля. Один из способов состоит в том, что крупные банки приобретают контрольные пакеты акций мелких банков в качестве залога под «займы». Законы США запрещают одному банку покупать акции другого. Крупные банки обходят этот закон, прибегая к следующему финансовому трюку: они предоставляют «заем» подставным лицам, а последние приобретают пакеты акций каких-нибудь облюбованных банков и отдают акции своим банкам-кредиторам в качестве залога под полученный «заем».
Этот прием подробно описан в докладе, подготовленном в 1962 г. конгрессменом Райтом Патмэном. В докладе указывается, что 111 крупных банков таким путем приобрели у 1161 банка значительные пакеты акций (свыше 10%)[155]155
«Chain Banking. Stackholder and Loan Links of 200 Largest Member Banks. Report by Wrigth Patman». Washington, 1963, p. 80.
[Закрыть]. И, например, один только «Норс-вестерн нэшнл бэнк оф Миннеаполис» держал акции 97 мелких банков, которые фактически превратились в его отделения.
Зависимость мелких провинциальных банков от гигантских банков Нью-Йорка, Чикаго и Сан-Франциско возникает и в результате так называемых корреспондентских отношений. Различные формы зависимости превратили большинство мелких банков в сателлитов крупных банков, расположенных в главных финансовых центрах страны.
Еще более важным показателем централизации банковского дела в США служит сосредоточение большей части банковских ресурсов в кассах сравнительно немногих крупных банков. В 1962 г. на долю 200 крупнейших банков приходилось 55% общей суммы активов и депозитов всех банков страны[156]156
Ibid., p. 7.
[Закрыть]. В 1965 г. общая сумма депозитов всех американских банков составляла 310 млрд. долл. В том числе на долю 50 крупнейших банков приходилось 132 млрд, долл., или 42%[157]157
«Wall Street Journal», 1.ХИ 1965; «Fortune», 15. VII 1966. p. 98—99.
[Закрыть].
Доминирующую роль на общенациональном денежном рынке играют 10 гигантских банков Нью-Йорка, Бостона, Питтсбурга и Филадельфии. Ни один крупный долгосрочный заем промышленным корпорациям не обходится без их участия. Доминирующая роль этой восточной группы банков объясняется тем, что в их сфере влияния находятся крупнейшие страховые компании страны, ресурсы которых служат главным резервуаром для долгосрочных займов.
Все промышленные и торговые корпорации поддерживают постоянные связи с определенными банками. Эти связи многообразны и часто основаны на взаимной выгоде. Свои резервные капиталы, составляющие иногда сотни миллионов долларов, корпорации держат в форме депозитов в банках. Вместе с тем у корпораций периодически возникает потребность в краткосрочных, «сезонных» займах. Корпорации предпочитают получать эти займы у тех банков, с которыми у них сложились «дружественные» или «традиционные» отношения. Число акционеров крупных корпораций достигает сотен тысяч. Учет этих акционеров и выплата им дивидендов представляют собой значительную техническую работу. Корпорации считают выгодным передоверять эту работу банкам, которые ведут регистрацию акционеров «дружественной» корпорации и рассылают им дивидендные чеки[158]158
По данным на 1966 г., банк «Морган гаранта траст» выполнял такого рода работу для 587 корпораций. Он обслуживал 3,5 млн. акционеров, рассылая им дивидендные чеки и регистрируя все изменения в их личных пакетах акций. В порядке выполнения этой работы банку приходится рассылать 43 млн. почтовых отправлений в год («New York Times», 31.111 1966).
[Закрыть]. Списки акционеров – старательно оберегаемый секрет правления корпорации. Посвящение банка в этот секрет «дружественной» ему корпорации усиливает интимный характер их связей.
Банки в роли координаторов монополистического бизнеса. Крупные коммерческие банки занимают центральное место в финансово-промышленной системе США. Совет директоров крупного банка обычно служит сборным пунктом для наиболее влиятельных капиталистов данного географического района или даже всей страны. Представители страховых компаний и промышленных корпораций заполняют места в советах директоров банков, а представители банков – директорские посты в промышленных, торговых, транспортных, электроэнергетических корпорациях и страховых компаниях. По данным доклада комиссии конгресса США, в 1956 г. 135 связанных между собой крупнейших банков, инвестиционных фирм, страховых компаний и инвестиционных трестов переплетались директорскими и административными связями с 1008 крупными промышленными и транспортными корпорациями[159]159
«Interlocking Directors and Officials of 135 Large Financial Companies of US»* Washington, 1957, p. XVIII.
[Закрыть]. Рокфеллеровский «Чейз Манхэттн бэнк» посредством переплетения директорских постов связан со 122 корпорациями, банками и страховыми компаниями.
Взаимно переплетающиеся директораты образуют тесно спаянную финансовую систему, позволяющую группе крупнейших банков проводить единую политику в тех вопросах, в которых их интересы совпадают.
Занимая центральное место в системе монополистического капитала США, гигантские банки координируют деятельность всех остальных финансовых институтов и промышленных корпораций. В условиях капитализма такого рода координация означает осуществление монополистических картельных соглашений между корпорациями. Антитрестовские законы запрещают создание картелей в США. Но тем не менее практически картели существуют во всех отраслях промышленности. Квоты на производство товаров и раздел рынков сбыта с целью поддержания монопольно высоких цен реально существуют. Положения не меняет то обстоятельство, что американские картели в этом случае действуют негласно, «подпольно».
Каждый раз, когда комиссии конгресса США расследуют дела о картельной практике в какой-либо отрасли промышленности, они неизменно приходят к выводу, что центры, координирующие эту практику, нужно искать в банках. К такому выводу, например, пришла комиссия сенатора Кефовера, расследовавшая в 1959 г. причины спекулятивно высоких цен на лекарственные препараты, устанавливаемых фармацевтическими корпорациями[160]160
«New York Times», 26.IХ 1959.
[Закрыть].
Банки охраняют монопольное положение «дружественных» им корпораций во многих отраслях промышленности, затрудняют проникновение в эти отрасли корпораций-конкурентов, отказываясь финансировать строительство их предприятий. Контролируя каналы кредитов, банки могут «регулировать» размеры производства отдельных корпораций. Если проект расширения производства одной корпорации может, по мнению банка, задеть интересы другой «дружественной» ему корпорации, то банк вправе «посоветовать» воздержаться от реализации этого плана.
Так, в начале 60-х годов концерны «Серро» и «Нэшнл дистиллере энд кемикл» намеревались создать совместное предприятие по выплавке алюминия в штате Оригон. Они уже добились получения от правительственных органов квоты на 90 тыс. квт электроэнергии с Бонневильской гидростанции. Однако в марте 1962 г. компании объявили о том, что они вынуждены отказаться от осуществления своего проекта потому, что не могут найти источник финансирования строительства завода стоимостью в 50 млн. долл. «Их стремлению добыть заем, – сообщала «Уолл-стрит джорнэл», – помешал избыток производственных мощностей в алюминиевой промышленности»[161]161
«Wall Street Journal», 2.III 1962.
[Закрыть].
Контроль банков и промышленные корпорации. Апостолы современной буржуазной экономической науки иронизируют по поводу якобы устаревших представлений марксистов о роли Уолл-стрит в финансово-промышленном мире США. А. Берли и его последователи ясно сознают, что признание контроля банков и господства финансовой олигархии в управлении корпорациями в корне противоречит пресловутой концепции американских социологов о «независимой власти» наемных управляющих. Поэтому, чтобы попытаться придать своей концепции убедительность, они выдвинули теорию «финансовой самообеспеченности», или самофинансирования современных промышленных корпораций. Они утверждают, что зависимость корпораций от внешних источников финансирования, от рынка денежных капиталов – явление далекого прошлого. Современная крупная промышленная корпорация, говорят берлианцы, удовлетворяет свою потребность в новых капиталах для расширения производства за счет «внутренних накоплений».
Опираясь именно на этот тезис, А. Берли и выдвинул свой пресловутый тезис о так называемом исчезновении в современную эпоху класса капиталистов в Америке. «Есть существенные доказательства того, – говорит А. Берли, – что «освобождение» корпорации в их зависимости от рынка капитала представляет собой реальную линию развития капитализма XX в. Капитал остается, остается и капитализм. Исчезающим элементом является капиталист. В значительной степени он уже исчез из общей картины и вместе с ними исчезла значительная часть контролирующей силы рынка капиталов... Крупные корпорации в большинстве случаев не ищут капиталов. Они формируют их сами»[162]162
А. В е r 1 е. The Twentieth Century Capitalist Revolution. New York, 1955, p. 39-40.
[Закрыть].
Тезис об ослаблении роли внешних источников финансирования корпораций призван доказать, что банки и финансовая олигархия утратили средства контроля над промышленными корпорациями. «Когда крупные корпорации целиком зависели от внешних рынков капитала, – пишет американский социолог Эрл Латэм, – финансисты выкрали для себя важный кусок контроля над корпорациями с тем, чтобы охранять свои инвестиции и расширять свою власть. Однако корпорации во все большей степени оказывались способными освободить себя от необходимости обращаться к рынку капиталов»[163]163
«The Corporation in Modern Society». Ed. by Edward S. Masen. Cambridge, Massachusets, 1959, p. 227.
[Закрыть].
Тезис о «финансовой самообеспеченности» и «самофинансировании» корпораций имеет такой же заведомо надуманный характер, как и другие рекламно-пропагандистские заявления берлианцев. В том же самом сборнике, в котором помещена упомянутая статья Латэма, выступает весьма компетентный американский экономист Джон Линтнер, который посвятил не один год анализу проблем финансирования американских корпораций. Линтнер не нашел никаких признаков того, что в течение последней четверти века происходил сдвиг в сторону увеличения независимости промышленных корпораций от внешних источников финансирования. По его мнению, наоборот, значение этих источников финансирования для крупнейших промышленных корпораций даже увеличилось. «Важно отметить, – пишет Линтнер, – что как в конце 30-х годов, так и в середине 50-х годов зависимость от внешних займов всех фирм, имеющих активы свыше 5 млн. долл., остается такой же независимо от размеров фирм...
Результаты исследования прямо противоречат генеральному тезису Берли и Минса и недавнему утверждению Берли, а также получившим широкое распространение представлениям не только среди широкой публики, но и среди экономистов и экспертов»[164]164
«The Corporation in Modern Society», p. 179—180.
[Закрыть]. Внешние источники капиталов, заключает Линтнер, «остаются главным источником расширения производственных мощностей, и любое утверждение, что корпорации в значительной степени больше не зависят от них, является явным преувеличением»[165]165
Ibid., p. 185
[Закрыть].
К такому же выводу, по сути дела, пришел и экономист Рэймонд Голдсмит, автор книги «Финансовые посредники»: «Вопреки всеобщему мнению, – пишет Голдсмит, – необходимость после второй мировой войны для крупных промышленных корпораций обращаться к финансовым институтам как к источникам капитальных фондов была значительно больше, чем в 20-х или 30-х годах»[166]166
R. W. Goldsmith. Financial Intermediaries in the American Economy since 1900. Princeton University Press, 1958, p. 234.
[Закрыть]. Следовательно, возможности для финансовых магнатов «выкраивать для себя важный кусок контроля над корпорациями» не уменьшились, а увеличились.
В последние годы также не замечалось никаких признаков ослабления зависимости промышленных корпораций от денежного рынка капиталов, контролируемого банками. Наоборот, финансовые обозреватели отмечают необычайно быстрый рост внешней задолженности корпораций[167]167
«Задолженность предприятий, – писал журнал «Тайм» в июне 1965 г., – растет даже быстрее, чем задолженность потребителей... Общая сумма долгосрочных займов корпораций в форме облигаций, которая обычно увеличивалась на 5 млрд. долл, в год, вырастет в 1965 г. примерно на 8 млрд. долл. («Time», 18.VI 1965). В июле того же года председатель федеральной резервной системы У. Мартин выразил озабоченность быстро растущей задолженностью корпораций, достигшей в 1965 г. 400 млрд. долл. («Time», 2.VII 1965).
[Закрыть].
Положение банков и страховых компаний как кредиторов предоставляет им возможность вмешиваться ы управление делами промышленных корпораций. Власть кредитора опирается на обычное буржуазное право, наделяющее заимодавца властью над имуществом должника. Применительно к промышленным корпорациям это право иногда предоставляет банкам-кредиторам преимущества по сравнению с обычными держателями акций. Так, в случае банкротства корпорации выручка от распродажи ее имущества в первую очередь идет на покрытие долговых обязательств кредиторам и в последнюю очередь – на компенсацию потерь владельцев акций.
Кредитор, обладая облигациями займов или векселями корпораций, не пользуется правом голоса на собраниях акционеров. Но тем не менее он может располагать «неголосующей властью» над корпорацией.
Это особенно относится к железнодорожным и авиатранспортным корпорациям. Как правило, размеры их долговых обязательств значительно превышают размеры акционерного капитала. Между владельцами акций и кредиторами время от времени возникают конфликты на почве притязаний обеих сторон на решающий голос в управлении делами корпорации.
Такое столкновение, в частности, произошло в железнодорожной компании «Чикаго, Милуоки, Сэнт Пол энд пасифик рэйлроад». Группа чикагских финансистов, возглавляемая Дж. П. Лэннэном, контролировала 25% акций этой железной дороги. Но главными кредиторами были две нью-йоркские страховые компании: «Метрополитэн лайф иншуренс компани» и «Эквитэбл лайф эшуренс сосайети». Они были и главными кредиторами железнодорожной корпорации «Норс вестерн рэйлроад». В общей сложности эти страховые компании держали долговые обязательства обеих компаний на 100 млн. долл.
В начале 1961 г. кредиторы выдвинули проект слияния двух железных дорог в одну корпорацию. Дж. Лэннэн и его партнеры решительно отвергли проект слияния, поскольку он ущемлял их финансовые интересы. Возник конфликт. Дж. Лэннэн в публичном заявлении жаловался на то, что вице-председатель «Метрополитэн лайф иншуренс компании Хэггерти использует «тяжелый вес неголосующей власти» страховых компаний для того, чтобы «навязать свой проект слияния» [168]168
«New York Times», 25.11 1961.
[Закрыть] . Однако конфликт между «голосующей властью» главных акционеров и «неголосующей властью» главных кредиторов закончился компромиссом. Но бывают случаи, когда конфликты такого рода приходится разбирать правительственным органам.
Контракты о займах, предоставляемых банками и страховыми компаниями промышленным корпорациям, обычно содержат статьи, ограничивающие свободу действий последних во многих аспектах финансовой политики. «Забота банкиров о надежности займов, – писал по этому поводу журнал «Форчун», —естественно ведет к заботе о том, как управляется компания, обращающаяся за займом. Эта забота воплощается в статьях, предоставляющих кредитору право вето в отношении действий управляющих, а иногда и право требовать полного, абсолютного и безоговорочного контроля... Если финансовый механизм занимающей деньги компании не дает надлежащей гарантии намечаемого займа, то от ее правления потребуют уступить часть своих прерогатив кредитору как составную часть цены займа. Например, статьи контракта могут ограничить или запретить получение компанией новых займов, выплату дивидендов акционерам, право слияния с другой компанией»[169]169
«Fortune», May 1965, р. 108—109.
[Закрыть].
В некоторых случаях контракты о займах прямо оговаривают, какая часть имущества корпорации отдается кредитору в качестве залога. В 1960 г. «Меллон нэшнл бэнк» предоставил корпорации «Джоунс энд Лофлин стил» долгосрочный заем в размере 106 млн. долл. В качестве залога под заем корпорация отдала банку все свои заводы в Кливленде, Янгстауне и Луисвилле[170]170
«New York Herald Tribune», 26.VІІІ 1960.
[Закрыть]. Благодаря займу контроль семьи Меллонов над компанией «Джоунс энд Лофлин стил» стал еще более прочным.
Но наиболее противоречивой, имеющей далеко идущие последствия, является статья контрактов о займах, называемая статьей об управлении.
Банковский капитал стремится публично не упоминать о ее существовании, но с ее помощью он обеспечивает себе определенный «голос» в управлении корпорациями. Суть статьи сводится к следующему: если в период действия контракта о займе в составе главных администраторов корпорации, получившей заем, произойдут изменения, то кредитор имеет право требовать назначения приемлемых для него новых администраторов. Другими словами, вопрос о том, кто именно займет главный административный пост, в этом случае решает кредитор.
В 1961 г., например, с помощью этой статьи нью-йоркские банкиры вырвали у капиталиста Говарда Юза контроль над авиапассажирской компанией «Транс уорлд эйрлайнс». Этот эпизод представляет значительный интерес, поскольку он наглядно иллюстрирует преимущества крупных банков в их отношениях с промышленными корпорациями.
Г. Юз через свою «семейную» корпорацию «Юз тулс» владел 79% акций «Транс уорлд эйрлайнс» (активы– 688 млн. долл.). Корпорация «Юз тулс» практически располагала монополией в производстве долот для бурения нефтяных скважин. Говарду Юзу приходилось выдерживать постоянный нажим со стороны банков и финансистов, стремившихся подчинить своему контролю его корпорации. «Многие крупные инвестиционно-банковские фирмы, – писал журнал «Форчун», – уже давно бросают алчные взоры на его прекрасные предприятия» [171]171
«Fortune», January 1959, р. 80.
[Закрыть] . Но благодаря высокой прибыльности операций «Юз тулс» Г. Юзу удавалось сохранять полную независимость своих предприятий от банков. В этой длительной борьбе с банками уязвимым местом независимой «империи» Г. Юза оказалась «Транс уорлд эйрлайнс». В середине 50-х годов, подобно другим авиакомпаниям, «Транс уорлд эйрлайнс» приступила к замене винтовых самолетов реактивными. Это было сопряжено с инвестированием огромных капиталов. В 1958 г. Юз начал переговоры с инвестиционными фирмами и банками относительно возможности получения займов для оплаты поставок законтрактованных реактивных самолетов. В течение двух лет переговоры не давали результатов. Юз надеялся получить заем на таких условиях, которые не ограничивали бы его абсолютного контроля над «Транс уорлд эйрлайнс» [172]172
«Юз, – писал журнал «Форчун», – желает найти такого банкира, который позволил бы ему управлять его предприятиями так, как ему нравится. Со своей стороны, банкиры желали бы иметь с ним дело, но только не на этих условиях» («Fortune», January 1950, р. 83).
[Закрыть] . В 1960 г., когда подошли сроки оплаты поставок самолетов, Юз был вынужден подписать контракт о займе на условиях, продиктованных банкирами. Группа банков и страховых компаний («Морган гаранти траст», «Бэнкерс траст», «Меллон нэшнл бэнк энд траст», «Метрополитэн иншуренс компани» и др.) согласились предоставить заем в размере 168 млн. долл, сроком на 10 лет. Контракт о займе содержал упомянутую выше «статью об управлении». Эта статья предусматривала, что если в составе главных администраторов «Транс уорлд эйрлайнс» произойдет изменение, то Г. Юз должен в течение 90 дней назначить приемлемых для кредиторов администраторов или же поместить свой контрольный пакет акций в голосующий трест» [173]173
«Business Week», 13.VIII 1960.
[Закрыть] .
